Читайте также: |
|
— Дитя, ты работаешь для Вечности. На Земле это связано с тем, что нужно перевозить бумаги из одного места в другое, но это не более чем работа токов. Ты являешься носителем высоких вибраций, и твоё присутствие во многих местах сейчас необходимо. На этой священной земле тебя много раз убивали и преследовали, и однажды проклятия, слетевшие с твоих уст, породили цепь событий, связанных с французской короной. Те силы, которые ты вызвал для свершения Божьего суда над твоими палачами, уже нельзя остановить — их можно смягчить. Речь идёт о сохранении монархии, но удастся ли теперь это — зависит уже от воли людей. Наша задача сделать всё, чтобы русло истории направить по самому лучшему пути, но лучший путь, видимый сверху, не всегда совпадает с мнением людей. Они представляют свою жизнь иначе, думая, что знают всё на свете. Если бы они могли видеть, что случится с королевством, с Европой, с миром, если они не послушают наших предупреждений! Но, судя по всему, они собираются слушать только себя. У нашего ордена очень мало доверенных людей. Есть задачи, которые под силу только тебе, но у тебя не так уж и много возможностей в этом воплощении. Я бы даже сказал, что ты здесь в большей степени ради Шарлотты и Луизы. От вашего общего духовного роста зависит будущее Европы. В следующий раз ты родишься в Пруссии, в Голштинском роде, Луиза — в России, да и Шарлотта тоже. Как переплетутся ваши судьбы, я пока не знаю, но вы по-прежнему будете тесно связаны друг с другом.
Жак покинул дом маркизы через неделю, когда неожиданно явившийся монах передал ему пакет документов, которые следовало доставить в одно аббатство на границе с Испанией. Жак немедленно отправился в путь, оставив маркизу в привычном одиночестве.
«Вот и ещё одна ниточка к югу, — думал Жак. — Как интересно складывается узор, и даже то, чего не могу сделать я, продолжается дальше теми, кто близок мне, как будто моя рука вытягивается, доставая до таких уголков, куда я пока проехать не в силах».
Жак перенёсся в мир своего сердца. Это было для него совершенно не трудно, поскольку Франсуа приучил с детства и Жака, и Шарлотту следовать только внутреннему голосу, спрашивая его разрешения на то или иное предприятие.
За круглым столом рыцари обсуждали великие перемены, грозящие миру.
— Если мир примет этот путь развития, то Франция перестанет быть монархией. За ней падут все династии Европы, и линия преемственной связи будет утеряна. Мы потеряем возможность воплощаться в тех родах, что несут в себе токи крови Христовой. Человеку не понять, скольких трудов стоит Братству сохранение токов духовной связи. В мире всё меряется по простому кровному родству. Нам следует учесть и это, просмотрев все боковые линии духовных потоков.
— Ты прав, Фаль, но какое дело людям до того, что падут головы королей? Они не могут видеть даже события следующего года, не говоря уж о будущем через сто и двести лет. Но мы не смеем вмешиваться — мы можем только предупреждать, и если люди выбирают кровь и войны, они получат то, чего хотят. Мы создадим цепь, чтобы как можно дольше удерживать людей от пагубных решений. Основные действия сейчас разворачиваются во Франции, и то, что произойдёт здесь в ближайшие сто лет, отразится на судьбе России.
— Один, — раздался голос Учителя, — ты завершишь свою миссию во Франции и будешь направлен в северное государство, чтобы удержать тот бурный поток, который ты же и породил триста лет назад. Но ничто не свершается без воли Отчей, и потому ты не можешь быть осуждаем, но должен находиться там, где будут разворачиваться основные исторические события.
Жак подумал, что с тех пор прошло уже достаточно много лет, но до предсказанных событий ещё далеко. И тем не менее Братство усиленно ткёт сеть, которая позволит людям защитить себя от себя же. Очаги Света, предупреждающие людей, вспыхивали в самых неожиданных местах — появлялись предсказатели, поэты и памфлетисты, в соборах громко вещалось о надвигающейся угрозе, но люди сами должны были выбирать своё будущее и направить волю человеческую к Свету, который мог проявиться как угодно.
Размышления Жака были прерваны пронзительным криком. Среди деревьев мелькнула женская фи гура, и Жак не раздумывая повернул лошадь в ту сторону.
«Ловушка, Жак, ловушка», — явственно прозвучал голос графа, но и это не остановило его, потому что ни один рыцарь не позволит себе задуматься об опасности, грозящей ему, если он видит опасность для другого.
Жака поджидал отряд хорошо вооружённых всадников, а девушка исчезла, как будто её и не было.
«Я не могу сражаться, я ещё слишком слаб. Мне остаётся надеяться только на Учителя и на ноги своего скакуна». Слова вспыхнули как искра в голове Жака и в ту же секунду испарились, потому что конь рванул без дополнительных приказов прямо на всадников. Этого не ожидал и сам Жак, но он вдруг почувствовал, что лошадь подчиняется Высшей воле, поэтому, решив не вмешиваться, он послал в пространство зов. Перед самым отрядом конь резко свернул вправо и, обогнув всадников, оказался у них за спиной. Перескочив через ров, он помчался через небольшую поляну в сторону пролеска. Жак не оборачивался, но чувствовал, что за его спиной происходит сражение невидимых сил. Он ощущал, как мощный вихрь понёсся в его сторону и был пресечён короткой огненной вспышкой. А всадники ничего не понимали. Сначала они едва развернулись, а когда им удался этот маневр, то они увидели Жака въезжавшим в пролесок, и до него было слишком далеко, чтобы они успели его догнать.
Жак понял, что их попытка провалилась, и решил не скакать вперёд, как могли предположить его преследователи, а остановиться и спрятаться, дав отдохнуть лошади.
— Один, Конрад не оставит тебя. Ты набираешь силу и мешаешь ему выполнять его чёрные замыслы. В любом случае подумай о завершении узора, но ты не должен уходить из этой жизни, дав возможность торжествовать Конраду. Берегись его ударов. Достоинство рыцаря не в бездумном следовании законам, а в разумном служении Свету. Храни тебя Христос!
«Боже мой, — подумал Жак, — я настоял на том, чтобы вернуться и закончить свой труд, зачем же я поддаюсь играм этой мерзкой дряни? Он знает, что может сыграть на моих рыцарских понятиях чести, и пользуется этим. Нет, я на Земле, чтобы выполнять свой долг, и мне нужно учесть то, что он играет без правил».
Жак, используя приёмы, которым его научил Франсуа, построил вокруг себя защитную стену огня, использовав при этом ещё и тайные знаки, почерпнутые им из старинных книг, и уснул рядом с пасущейся лошадью, зная, что он невидим для постороннего взгляда. Сквозь сон он даже слышал голоса всадников, разыскивающих его следы в лесу, но продолжал спокойно спать, поскольку уже не раз пользовался силой тайных знаний.
Через четыре часа он проснулся бодрый и спокойный и последовал дальше, в сторону аббатства, указанного ему как место, где проводятся опыты чрезвычайной важности по развитию науки.
Через несколько дней Жак был у стен аббатства, и, судя по всему, его там ждали.
— Ещё позавчера я уловил ваше движение, — говорил ему монах очень приятной наружности, к которому Жак почувствовал мгновенную симпатию. — Пойдёмте, я проведу вас в вашу комнату. Вы отдохните. Вечером встретимся в трапезной, а рано утром я покажу вам свою лабораторию.
В отличие от других монастырей, где Жаку доводилось бывать, это место сохраняло удивительную чистоту. Вечером, внимательно вглядываясь в окружавшие его лица, он понял, что впервые в жизни находится среди друзей.
— Неужели такое возможно? — обратился он к Туриньи. — Здесь нет ни одного человека, я бы сказал, среднего уровня. Один сплошной свет — благородство и достоинство, воспитание и ум. Обычно в
любые монастыри допущены люди тёмные как своего рода противовес. Никогда Братство не препятствовало тёмным силам находиться среди рыцарей в миру, давая тем возможность развиваться и быть среди носителей высоких токов. Похоже, что ваше аббатство на особом положении.
— Да, в какой-то степени это так, — ответил Туриньи. — Мы здесь заняты наукой, наукой будущего.
То, чего мы достигнем здесь, будет внедрено в жизнь через сто пятьдесят—двести лет. Но важно уже сей
час посеять зёрна именно на материальном плане. Наши опыты с химическими элементами позволят
отдать уже готовую структуру тому, кто будет заинтересован именно в создании упорядоченной системы
элементов. Для физиков мы разрабатываем доступные средства для обнаружения таких частиц, которые они не смогут найти на Земле. Подробности вы увидите завтра. Вы понимаете, что в такую работу
мы не можем допустить посторонних. Но их время придёт, когда подойдут сроки открытий. Уж они-то
попытаются захватить всё в свои руки.
Рано утром, после службы, Жак отправился в сопровождении Туриньи в алхимическую лабораторию. Такого совершенного оборудования и ещё неизвестных приспособлений он не видел никогда.
— Вы же имеете представление об алхимии? — спросил Туриньи.
— Да, в общей сложности года два я провёл за наблюдениями над различными алхимическими процессами, — ответил Жак. — Но это была не столько практика, сколько теория.
— Правильно, в большинстве своём все эти пробирки, трубочки и реторты — всего лишь прикрытие для тайн, связанных с духовным преображением. Но здесь мы воистину добиваемся получения золота и создаём философский камень. Эти тайны мы откроем людям и через триста лет, потому что в данном случае речь идёт не о науке, а о духовном осте. Если они смогут победить в себе жажду власти богатства, то мы подарим им наши изобретения. 1о боюсь, это будет ещё очень не скоро.
— Нашей работой руководил граф, — продолжал Гуриньи. — Вот и сейчас вы привезли его дальнейшие указания и инструкции. Похоже, что вы попали какой-то переплёт по пути? — Туриньи вопросительно посмотрел на Жака.
- Да, было такое. Слава Богу, что мне удалось уйти от преследователей, — ответил Жак. — Теперь я понимаю, почему мне нельзя было рисковать.
— Осторожность и еще раз осторожность. В ваших руках находились ценнейшие сведения, которые, окажись они у врага, будут использованы для разрушения мира. Жак, поберегите себя, вам осталось исполнить лишь несколько поручений, а потом, почти не отдохнув, рождаться снова. Мне жаль
вас, но такую нагрузку выносят лишь очень высокие духи.
Была одержана убедительная победа, и отряд с песней возвращался домой. Один и Соль шли рядом.
— Я не могу рассказать тебе о мощи твоего духа, Один, — говорил Соль. — Он велик и во многом превосходит всех нас. Но ты очень часто идёшь в воплощения и начинаешь все сначала. За тобой стоят такие глубины! Но каждый раз ты предстаёшь мальчиком среди нас, и мы вынуждены наставлять тебя снова и снова.
— А как же в миру, Соль? — спросил Один.
— Мы всегда рядом с тобой. Вокруг тебя образуется круг, и мы стоим плечом к плечу.
— Это значит, что вы тоже воплощаетесь?
— Нет, не всегда. Во-первых, мы меняемся, а во-вторых, нам не нужно проходить весь процесс от рождения до становления духа. Многие из нас приходят на Землю в Луче, а это значит, что мы подбираем наиболее подходящее тело и вступаем с ним в творческое взаимодействие. Это не всегда удобно и даже бывает крайне неудобно, но что поделаешь, при ускоряющемся времени у нас нет другого выхода. А тебя мы оставить не можем. Твой слишком яростный дух начнёт немедленно перестраивать мир, что в настоящий момент невозможно.
— Значит ли это, что тот огромный поток событий, в который я попадаю в миру, связан с моим духовным потенциалом? — спросил Один.
— Он связан и с твоим духовным потенциалом, и с твоей земной кармой. Ведь события — это и люди, которые в них участвуют. А любая встреча — это уже кармические связи, — ответил Соль.
— Пожалуй, в каком-то воплощении мне стоит подумать о затворничестве.
— Ты уже решился на это в прошлом воплощении, ну и в результате твоё затворничество привело к церковной реформе и к государственному переустройству.
— Да? Может быть, мне стоит вернуться и продолжить наведение порядка несколько с другой стороны? — спросил Один.
— Это будут решать Учителя. Но я в любом случае постараюсь быть рядом с тобой. Тебя нужно иногда обуздывать.
Туриньи смотрел на Жака с большим сочувствием. Они испытывали друг к другу симпатию, как будто были знакомы целую вечность.
«Наверное, мы действительно знакомы целую вечность», — подумал Жак.
— Я смотрю на вас и думаю, — заговорил Туриньи, — что есть кто-то на Земле, кто удерживает вас
от безрассудства. Может быть, вы влюблены?
— Увы, нет. Но действительно, получая смертельное ранение, я стремлюсь выжить, потому что знаю,
что ещё не до конца выполнил свой долг, а во-вторых, я всегда вижу глаза своей сестры, взгляд которой погаснет, если она узнает о моей гибели.
«Да, рыцари опять идут вместе», — подумал Туриньи.
— Вы привезли нам необходимые формулы, — сказал он вслух. — Может быть, мы сразу попробуем
применить их на деле?
Между ними сновали монахи, но не было никакого шума. Каждый знал своё место и выполнял порученное задание, не спрашивая дополнительных указаний. Несколько человек склонились над бумагами, которые доставил Жак, и поливали их какой-то жидкостью. Испещрённый формулами свиток приобрёл другой вид, и на нём проступили другие знаки, не похожие на первые.
— Теперь их ещё нужно расшифровать, — сказал Туриньи.
— Тогда зачем бояться, что бумаги попадут в чужие руки? Ведь их и так никто не сможет прочитать? — спросил Жак.
— Не совсем так. Знаниями владеют многие. Сами по себе они доступны любым силам, но вот для того, чтобы они стали мудростью, нужна любовь, нужно чистое сердце. Только знаниями можно разрушать, а мудростью можно созидать. Конечно, граф максимально защищает свои послания, но и мы должны помнить об ответственности за дело, которому служим.
Пока Туриньи говорил, в зале кипела работа, потому что монахи, читая, одновременно давали указания, а другие готовили приспособления для опыта, с большим интересом наблюдал за происходящим. Эксперимент длился несколько часов, но, казалось, конца ему не будет.
— Сегодня ждать результата бессмысленно. Основной элемент будет получен завтра, а вот потом начнётся главное — вступят в дело живые руки, — объяснял Туриньи. — Беда всех алхимиков в том, что они не знают о влиянии их собственных качеств на алхимические процессы. С чистым материалом может работать только чистый и мощный дух. Нужно открытое сердце, обладающее тончайшими духовными вибрациями.
— То есть на определённой стадии вещество и человек вступают в творческое взаимодействие и должны составить единство. Я правильно понял? — спросил Жак.
— Конечно, только так и можно получить результат. А вся эта перегонка и возгонка — всего лишь часть знаний, и причём наиболее мёртвая и техническая часть. Вы здесь не зря, сеньор. Завтра вы будете участвовать в эксперименте, поскольку ваши духовные качества очень высоки, а чистота помыслов не вызывает сомнений.
День близился к концу, и Жак пошёл побродить по угодьям аббатства. Неведомая тоска сжимала его сердце. Хоть он и был в окружении друзей, ему чего-то недоставало.
«Что это? — подумал Жак. — Отчего мне так одиноко? Я окружён друзьями, но почему меня тянет как будто в иные сферы?»
— Это неизбежно. Твой слишком высокий и мощный дух стремится к цельности. Но союз двух Начал
пока невозможен на Земле, ибо сферы сотрясутся и разверзнутся от слияния духовных половинок. Кто-то из вас должен быть выше и не воплощён. Сейчас твоя половинка зовёт тебя, и сердце сжимается от тоски. Не печалься, но и не совершай обычной ошибки — тоска заставляет искать в каждом встречном черты, знакомые сердцу, наделяет человека качествами, ему совершенно не свойственными, потому что нечто неуловимое промелькнуло в лице или в движении, в манере разговора или в складках одежды. Не поддавайся иллюзии, Один. Будь мудрым и помни, что ты живёшь в мире отражений.
Как странно всё устроено в жизни! Жак прекрасно сознавал умом да и всеми своими развитыми чувствами, что на этом свете нет ему пары, но, однако, он всё время ждал её и действительно всматривался в лица незнакомок, надеясь уловить нечто близкое и родное. Вечная тоска по любви, по духовному родству, по недостающей половинке! Отсюда и бессмысленные метания, и поиск, и ошибки, которые всего лишь ввергают в пучину кармы. Зная это, Жак стремился к насильственному одиночеству, потому что уже мог видеть некоторые кармические узоры и не желал приобрести в этой жизни дополнительных пут. В большинстве своём рыцари обречены на сдержанное общение и постоянное памятование о бесконечных кармических переплетениях, вздумай они податься соблазну. И не в том беда, что дух вступает в жизнь, для него не предназначенную, а в том, что путь его удлиняется, отрывая от более насущных задач мироздания. Много воплощений уйдёт на распутывание никому не нужных узлов, и лишь очень мощный дух может разрубить их одним взмахом меча.
— Не печальтесь, — послышался чей-то голос.
Жака догонял престарелый монах, которого он уже встречал утром в лаборатории. Всмотревшись в его лицо, Жак узнал человека, который несколько лет назад передавал ему поручение.
— Вы читаете мои мысли? — спросил Жак.
— Увы, это так. Мне это причиняет большие не
удобства, потому что я постоянно попадаю впросак, отвечая на то, о чём меня никто не спрашивал. Мне стоило больших трудов научиться правильно ориентироваться в жизни и не выдавать своих способностей. Теперь я почти всё время молчу, потому и зовут меня Молчуном.
— Но, с другой стороны, вам это должно и помогать, — сказал Жак.
— Конечно. Потому граф и посылает меня с поручениями, что я заведомо вижу опасность, встающую в виде мыслей над тем или иным человеком, и не попадаю в неприятности. Я не шёл за вами, я просто вышел побродить, как вдруг увидел шлейф от мыслей такой силы, что не мог не пойти по его следам. И вот я вижу вас окружённого сферой, вибрирующей с колоссальной мощью. Это ваша недостающая часть сильно приблизилась ко всем оболочкам, находящимся на Земле, и воздействует на вас своим присутствием. Если хотите, назовите это зовом пространства или Светом вашей звезды, но, в любом случае, она рядом и поэтому привела в движение все ваши энергетические центры. Вы лучше не тоскуйте по половинке, а радуйтесь её близости, ну и, конечно, не смотрите сейчас на женщин, так как они — иллюзия. Вы ведь знаете, как выглядит ваша любовь, у вас есть её образ, поэтому если у какой-либо незнакомки окажется подобный цвет глаз или схожая линия руки, вас притянет к ней мгновенно. Хорошо, что здесь одни мужчины. Это вас оберегает. Через несколько дней эта тоска пройдёт. Но что с вами будет в следующем воплощении, я не знаю.
— А что может быть? Я постараюсь память об этой опасности, грозящей делу, унести с собой, — отвечал Жак.
— О! Не в этом дело! — Молчун, будто бы зная все хитросплетения кармической тоски, поднял кверху палец. — Я даже могу поверить в то, что вы сможете сохранить память, во всяком случае, в вас будет звучать предостерегающий сигнал. Но энергию этой тоски вы никуда деть не сможете. На Земле, да и не только здесь действует закон сохранения энергии. Она неуничтожима и может быть лишь преобразована в сложнейшем алхимическом процессе. Зов прозвучал, вы — духовно зрелая единица, но вам ещё воплощаться и воплощаться. И знаете для чего? Не только для завершения начатого вами дела, но и, в том числе, для трансмутации этой энергии. Видимо, поэтому граф и приобщает вас к алхимии, что только это знание поможет вам понять правильное взаимодействие энергий и обуздать их.
— Спасибо, Молчун, вы мне многое подсказали. Во всяком случае, я получше изучу все тонкие процессы в вашей лаборатории, — ответил Жак.
— Да, не теряйте времени. Его у вас немного.
«Уже несколько раз я слышал вскользь высказываемые предупреждения. Может быть, я зря согласился остаться здесь после своего ранения?» — подумал Жак.
— Ничего не бывает зря, но Учитель учёл и ваше решение, а вы захотели повременить, — сказал
Молчун.
— Боже мой, как вы живёте с таким даром?! — вскричал Жак. — Только посвященный знает, какой
это тяжёлый труд и груз — видеть, слышать, знать. Многие люди мечтают о ясновидении и яснослышании прочих ясностях, но если бы они могли предвидеть или хотя бы частично знать, какова ответственность за это! Я вам сочувствую и преклоняюсь перед вашими талантами.
— Это сейчас уже не доставляет мне сильных хлопот. Я старый человек и научился владеть собой, но
в молодости, ещё до того, как я оказался в аббатстве, попадал в такие истории — не дай Бог никому, —
говорил монах. — Однажды, когда я был юнцом лет шестнадцати-семнадцати, я брёл по нашим обширным землям в поисках не знаю чего, когда недалеко от меня промчалась карета. Но, проехав чуть вперёд, она остановилась, и мне прокричали приглашение сесть внутрь. Я поспешил воспользоваться нежданно улыбнувшейся удаче. В карете ехали две дамы. Они были веселы и беззаботны. Чем-то я им понравился, и они, без устали болтая всю дорогу, не стесняясь меня, делились своими секретами. Пока они говорили, все рассказываемые сюжеты ясно проносились перед моим мысленным взором, а когда речь зашла о брошке, которая пропала у одной престарелой особы, я вдруг заметил, что ценность её гораздо больше, чем кто-либо мог предположить.
— Откуда вам это известно? — спросила дама.
Вместо того чтобы отшутиться, я вдруг начал подробно описывать брошь и даже дошёл до количества бриллиантов, окружающих сапфир. Ну кто ещё мог знать такие подробности, как не тот, кто держал её в руках?
Они привезли меня в замок и учинили допрос с пристрастием. Нет чтобы остановиться, но я продолжал говорить, приводя всё больше подробностей. Я договорился до того, что неожиданно назвал имя любовника графини, а вот это уже было совсем страшной тайной. Меня продержали там неделю, пока я не доказал каким-то образом, что обладаю даром ясновидения. Хотя они и поверили в то, что я не шпион и не держу злых умыслов, но мои способности вызвали ещё большее любопытство. Ещё неделю я развлекал дам тем, что они, рисуя образ знакомого им человека, просили меня рассказать подробности о нём, что я и делал, радуясь тому, что уже не считаюсь вором и негодяем. Однажды они, смеясь, представили графа, вхожего в королевскую семью, и тут я впервые натолкнулся на невидимую стену. Я мог описать его внешность, но больше — ничего. Дамы только посмеялись надо мной, сказав, что граф — таинственная личность и никто не знает о нём подробностей. Тут у меня хватило ума промолчать, не влезая в дальнейшие разговоры. Но моим дамам мало было двухнедельных разговоров со мной, и они решили везти меня в Париж, демонстрируя как некую диковинку. Слава обо мне разлетелась очень быстро. Меня каждый вечер приглашали во многие знатнейшие дома, пока однажды в одном пригородном замке я не был представлен тому самому графу, о таинственности которого ходили легенды. Граф не обратил на меня никакого внимания, но потом, улучив момент, когда нас никто не видел, подошёл и спросил:
— Так это вы пробовали рассмотреть меня поближе? У вас талант, но с ним вам необходимо бежать отсюда, если вы хотите спасти свою душу. Вы хотите?
— Да! — вскричал я, поскольку мне изрядно надоели эти развлечения и бесконечная езда из одного дома в другой.
Граф прошептал мне на ухо несколько слов, которые я не понял, но запомнил, и сказал, чтобы я завтра же уезжал в дальнее аббатство, в которое меня пустят, если я произнесу эти слова. У меня хватило ума сделать всё так, как советовал граф, ну и с того дня моя жизнь круто изменилась.
— А что же было дальше? — заинтересованно спросил Жак.
— Дальше? Я расскажу вам завтра. Уже темно, а мы с вами бродим здесь целых три часа. Утром, после службы, будет продолжен опыт, а потом, если хотите, мы поговорим ещё.
На следующий день в лаборатории царила такая же деловая атмосфера, только в зале собралось ещё больше людей. В двенадцать часов в полной тишине четверо монахов в белых одеяниях вынесли ларец. Они поставили его в центре комнаты и отошли. Все служители образовали круг, расположившись вдоль стен, а Жак и Туриньи оказались в центре, около ларца. По знаку Туриньи они подняли крышку, но внутри был ещё один ларец. Открывая их один за другим, они добрались до последнего, в котором хранилось вещество, столь необходимое для опыта. Дальше Жак всё должен был делать сам. Туриньи руководил работой, а Жак чётко следовал его указаниям. Все молились и одновременно с большим интересом наблюдали за происходящим. Жак чувствовал, как напрягалась атмосфера, образуя кристальной чистоты пространство, столь несвойственное Земле. Это ощущалось всеми, и лица монахов освещались благожелательной улыбкой, когда они смотрели на Жака. Ровно в три часа наступил кульминационный момент и на столе, возле которого стоял Жак, а за ним Туриньи, в груде пепла заблестело и заискрилось то, ради чего и собралось в зале всё братство.
— Хвала Создателю! — произнёс Туриньи, приложив обе руки к сердцу. — Жак, вы оправдали надежды всех собравшихся здесь братьев. Это бывает крайне редко, когда удаётся провести опыт в полной мере. Необходим человек духовный, с чистыми помыслами, открытым сердцем и желанием служить Господу всеми силами своей души. Вы сочетаете в себе все эти качества, поэтому радости нашей нет предела. Посмотрите!
Туриньи обвёл зал рукой, и Жак, до сих пор не отрывавший взгляда от стола, поднял глаза. Лица всех монахов преобразились, они излучали свет и тепло, и казалось, что вся любящая сила их сердец направлена в сердце Жака. Жаку даже на секунду сделалось стыдно за вчерашнюю тоску, но он мгновенно отогнал эти мысли, радуясь дню сегодняшнему. В аббатстве был праздник. Торжество Света было видимым и осязаемым, но оно усилилось, когда взору многих посвященных открылась совершенно иная картина.
В центре стола, в искрящемся Свете, переливающемся всеми цветами радуги, высилась фигура. Она изливала потоки невыразимой радости, от неё веяло Любовью и абсолютным покоем. Сердца рыцарей становились огромными от пролитой в них благодати, они обнимали людей, Землю и множество других сфер мироздания.
— Только малая часть ваша на Земле, но и то вы делаете очень много для Вечности. Вы жертвуете собой, и жертва ваша оценена в обителях Отца. Крест, несомый вами, это крест рыцарства всех миров, по
этому продолжайте служить здесь, и когда ваше сердце станет Вселенной, вы покинете место за этим столом и уйдёте в мир Высший.
Рыцари впитывали каждой клеткой своего существа слова Господа, старались настроить сердце в единый ритм со звучащими токами. И скоро не стало стола, исчезли рыцари и всё слилось в единый поток Света, уходящий в беспредельные глубины миров.
Все постепенно расходились, неся в сердцах радость приобщения к самому высочайшему из всего того, что можно было представить на Земле. Жак ещё не совсем вернулся в этот мир, он пребывал где-то в дальних пределах Ойкумены, ощущая только блаженство и счастье.
— Монсеньор, вам нужно отдохнуть, — услышал он спокойный голос возле себя.
— Я совершенно не устал, — ответил Жак.
— Дело не в том, как вы себя чувствуете. Ваши тела ещё не воссоединились в полной мере, поэтому вам лучше или побыть у себя, или посидеть в дальнем углу парка, — объяснил Туриньи. — Идите туда, а позже к вам подойдёт Молчун.
Жак чувствовал себя совершенно нормально, он даже ощущал прилив сил, но одновременно и трепетание каждой клеточки организма. Он решил идти к ПРУДУ, и пока сидел там, то полностью обрёл свои тела и осознал присутствие себя здесь и теперь. Уже ближе к закату солнца возле Жака появился Молчун. Они вообще не обсуждали сегодняшний день, как бы оберегая его особую атмосферу, а сразу приступили к многочисленным вопросам, так волнующим обоих.
— Так как вам удалось покинуть замок? — спросил Жак.
— О, это было приключение, но я всегда подозревал, что не обошлось без руки графа, — отвечал Молчун. — Я почти не спал, а рано утром, ещё затемно стал пробираться к выходу. Сначала я хотел бежать через окно, но у меня не было верёвок. Потом я решил пробраться по многочисленным коридорам, но это было очень опасно, потому что разгулявшееся общество ещё не совсем разошлось, да и слуги ходили из залы в залу. И всё же когда я благополучно преодолел весь путь и оказался у дверей, то они конечно же были заперты. «Сеньор решил сбежать?» — вдруг раздался насмешливый голос за моей спиной. Я обернулся. Со свечой в руке у лестницы стояла служанка, которую я не раз встречал в этом доме. Я начал говорить что-то невразумительное, но она перебила меня и, достав ключ, повернула его в замке. «Счастливого вам пути, — проговорила она. — Когда пересечёте парк, идите вправо. Возможно, вам повезёт, и вы найдёте лошадь». Что я мог ей ответить? Я помчался, как молодой олень, и в самом конце парка обернулся: она всё ещё стояла в дверях.
Дата добавления: 2015-12-01; просмотров: 31 | Нарушение авторских прав