Читайте также:
|
В предрассветной тьме Чани вышла из долины Хаббания, слыша,
как жужжит топтер, доставивший ее с юга. Она направлялась к
тайной пещере. Позади нее, держась на расстоянии, прячась за
уступами скал, продвигался эскорт, оберегавший ее от
опасностей. Он подчинялся требованию женщины Муаддиба, матери
его первенца, которая пожелала идти одна.
"Почему он меня вызвал? -- спрашивала она себя. -- Ведь он
сам велел мне оставаться на юге с маленьким Лето и Алией".
Подобрав плащ, она быстро скользнула вдоль скалистого
барьера и пошла вверх по крутой тропе, распознать которую в
темноте мог лишь глаз, привыкший к условиям пустыни.
Обломки камней скользили у нее под ногами, но она
пробиралась вперед с врожденной ловкостью.
Подъем развлек ее, несколько разогнав тревогу, вызванную
молчаливым исчезновением эскорта и тем, что за ней был послан
топтер. Втайне она радовалась близкому свиданию с Полом
Муаддибом, ее Узулом. Его имя стало боевым кличем всей планеты:
"Муаддиб! Муаддиб!" Но она знала другого человека, с другим
именем, отца ее сына, нежного любовника.
Высокая человеческая фигура возникла из-за скалы сверху и
сделала знак поспешить. Она ускорила шаги. На восточном
горизонте показалась узкая полоска света. Птицы звонко
приветствовали зарю, взмывая в небо.
Человек наверху не принадлежал к ее эскорту. "Отейм?" --
подумала она, подмечая в движениях и манере держаться знакомые
черты. Она подошла к нему и узнала в свете разгорающейся зари
широкое, плоское лицо лейтенанта-федайкина. Голова его была
непокрыта, а фильтр укреплен у рта небрежно, как делают тогда,
когда выходят в пустыню на короткое время.
-- Торопись, -- прошептал он и через открытую трещину провел
ее в пещеру-тайник. -- Скоро станет светло. -- Он закрыл за
собой отверстие. -- Патруль Харконненов летает то тут, то там.
Они не должны обнаружить наше местонахождение.
Они вошли в узкий боковой проход, ведущий к Птичьей пещере.
По пути их следования загорались глоуглобы. Наконец Отейм
обогнал ее и сказал:
-- Иди за мной, теперь уже скоро.
Они прошли коридор, еще одну дверь-клапан, еще коридор и
вошли в помещение, которое предназначалось для отдыха сайадины
в дневное время. Каменный пол покрывали ковры и подушки, стены
прятались под узорчатыми тканями с изображенным на них красным
ястребом. Низкий складной столик у одной из стен был завален
бумагами, от которых исходил аромат спайса.
Преподобная мать сидела одна, прямо против входа. Она
посмотрела на вошедших отсутствующим, устремленным в себя
взглядом, вызывавшим невольную дрожь.
Отейм сложил ладони у груди:
-- Я привел Чани, -- с этими словами он поклонился и исчез
за занавесами.
И Джессика подумала: "Как я скажу об этом Чани?"
-- Как чувствует себя мой внук? -- спросила Джессика.
"Значит, приветствие будет ритуальным, -- подумала Чани, и
страхи ее вернулись вновь. -- Где Муаддиб? Почему его здесь
нет? Почему он меня не встречает?"
-- Он здоров и счастлив, матушка, -- ответила Чани. -- Я
оставила его и Алию на попечение Хары.
"Матушка", -- подумала Джессика. -- Да, она имеет право
называть меня так в ритуальном приветствии. Она подарила мне
внука".
-- Я слышала, что из сьетча Коануа была прислана в подарок
материя, -- ровным, невыразительным голосом произнесла
Джессика.
-- Это прекрасная материя.
-- Прислала ли мне Алия записку?
-- Нет. Но сейчас люди сьетча стали привыкать к ее
странностям, и стало легче.
"Почему она тянет? -- подумала Чани. -- Случилось нечто
важное, иначе за мной не прислали бы топтер. А мы никак не
можем покончить с ритуалом".
-- Часть новой материи мы должны употребить на одежду для
маленького Лето, -- тон оставался сухим и безжизненным.
-- Как пожелаете, матушка, -- в тон ей сказала Чани. -- Есть
ли новости с поля боя? -- она изо всех сил старалась сохранять
бесстрастное выражение лица, опасаясь, что Джессика может
понять истинный смысл вопроса -- он был о Муаддибе.
-- Новые победы. Раббан осторожно намекает на перемирие. Его
посланные лишились воды. В некоторых деревнях синков Раббан
даже пошел на снижение налогов. Люди понимают, что он делает
это из страха перед нами.
-- Все идет так, как предсказал Муаддиб, -- сказала Чани.
Она прямо посмотрела на Джессику, стараясь подавить свои
страхи. "Я произнесла его имя, но она не отозвалась на это. На
этом застывшем каменном лице ничего нельзя прочесть... такой я
ее еще никогда не видела. Что с моим Узулом?"
-- Хотелось бы мне оказаться сейчас на юге, -- сказала
Джессика. -- Оазисы были так прекрасны, когда мы их покидали.
Не так уж далек тот день, когда вся земля станет цветущей.
-- Земля прекрасна, это правда, но на ней много скорби.
-- Скорбь -- гордость победы, -- ответила Джессика.
"Не подготавливает ли она меня к скорби?" -- спросила себя
Чани.
-- Так много женщин, оставшихся без мужчин. Мне завидовали,
когда узнали, что меня вызывают на север.
-- Это я тебя вызвала, -- ответила Джессика на ее непрямой
вопрос.
Чани чувствовала, как сильно забилось в ее груди сердце.
Страшась того, что она могла услышать, она едва не зажала уши
руками. И все же голос ее прозвучал ровно, когда она заметила:
-- Послание подписано Муаддибом.
-- Я сама подписала его так в присутствии лейтенанта. Это
было необходимой уверткой, -- призналась Джессика. А про себя
подумала: "Она стойкая женщина. Она умеет держаться даже тогда,
когда страх наполняет ее до краев. Да, она может быть той, кто
нам нужен".
Лишь слабый намек на покорность мелькнул в словах Чани,
когда она проговорила:
-- Теперь вы можете сказать то, что должны сказать.
-- Ты мне была нужна здесь для того, чтобы помочь оживить
Пола, -- с усилием проговорила Джессика и подумала: "Я сказала
именно то, что нужно. Теперь она знает, что Пол жив и что ему
грозит опасность -- и все это выражено в одном слове".
Чани помедлила лишь одно мгновение, приходя в себя.
-- Что именно я должна сделать? -- Ей хотелось броситься к
Джессике, трясти ее за плечи и кричать: "Отведи меня к нему!"
Но она молча ждала ответа.
-- Я подозреваю, что Харконненам удалось спрятать среди нас
агента, чтобы отравить Пола. Это единственное правдоподобное
объяснение. В высшей степени необычный яд: я самым тщательным
образом исследовала его кровь, но не обнаружила его.
-- Яд?! Пол страдает! Я пойду... -- Чани шагнула вперед.
-- Он без сознания, -- сказала Джессика. -- Его жизненные
процессы настолько вялы, что могут быть обнаружены лишь самым
чутким прибором. Мне страшно даже подумать о том, что могло бы
произойти, если бы я не нашла его лежащим в углу пещеры.
-- Вы вызвали меня сюда не только из вежливости, -- сказала
Чани. -- У вас были другие соображения. Я слишком хорошо вас
знаю, Преподобная мать. Скажите же, что я могу сделать такого,
чего не можете вы?
"Она храбрая, милая и такая... восприимчивая, -- подумала
Джессика. -- Из нее получилась бы прекрасная Бене Гессерит",
-- Может быть, тебе будет трудно в это поверить, но я сама
толком не знаю, зачем посылала за тобой. Просто был такой
импульс, неожиданная мысль: "Пошли за Чани!"
И тут Чани впервые заметила печаль на лице Джессики,
неприкрытую боль в ее глазах. Руки безвольно лежали вдоль
застывшего в неподвижности тела, укрытого плащом. Кожа на лице
казалась восковой и безжизненной.
-- Я сделала все, что было в моих силах, -- добавила
Джессика. -- Это "все"... оно настолько шире всего, что
подразумевается обычно под этим словом, что тебе трудно это
представить. И все же... я потерпела неудачу.
-- Этот старый друг... Хэллек, он не может быть предателем?
-- Только не Гурни! -- ответила Джессика.
Эти два слова заключали в себе очень многое, и Чани увидела
за ними поиски, сомнения, воспоминания о старых ошибках...
Чани выпрямилась и поправила платье цвета пустыни.
-- Отведите меня к нему!
Джессика встала и сквозь занавеси на левой стене вышла из
комнаты.
Чани последовала за ней и оказалась в помещении, которое
служило кладовой. Пол лежал у дальней стены на походных
подушках. Единственный глоуглоб над его головой освещал его
лицо.
Чани подавила желание броситься вперед, рухнуть на колени
возле него. Вместо этого она обратилась мыслями к сыну,
маленькому Лето. В это мгновение она поняла, что и Джессика
однажды пережила подобное: когда смерть угрожала ее мужу, она
переключилась на мысли о своем юном сыне. Осознав это, Чани
ощутила тесную связь между собой и старшей женщиной. Она
протянула руку и вложила ее в руку Джессики. Ответное пожатие
было до боли крепким.
-- Он жив, -- поспешила успокоить ее Джессика. -- Уверяю
тебя, он жив. Но нить его жизни так глубоко спрятана, что ее
можно не распознать. Кое-кто из вождей уже шепчется по углам,
что во мне говорит только мать, а не Преподобная мать, что мой
сын давно мертв, а я не хочу отдавать племени его воду.
-- Сколько времени он находится в таком состоянии? --
спросила Чани.
-- Три недели. Всю первую неделю я прилагала отчаянные
усилия, чтобы оживить его. Были собрания... споры...
расследования... Потом я послала за тобой. Федайкины повинуются
мне, и все же не следует закрывать глаза на то, что... -- Она
провела языком по губам, наблюдая, как Чани приближается к
Полу.
Чани стояла теперь над ним, глядя на мягкую юношескую
бородку, обрамлявшую его лицо. Она проследила глазами высокую
линию бровей, крупно очерченный нос, закрытые глаза -- черты,
кажущиеся такими мирными в своей неподвижности.
-- Как его кормят? -- спросила Чани.
-- Требования его плоти настолько ничтожны, что он еще не
нуждается в еде.
-- Многие ли знают о том, что с ним случилось?
-- Лишь ближайшие его советники, некоторые вожди, федайкины
и, естественно, тот, кто дал ему яд.
-- Кого вы подозреваете?
-- Расследование нежелательно.
-- Что говорят федайкины?
-- Они верят в то, что Пол находится в священном трансе,
собирая свои святые силы перед решающей битвой. Я сама
предложила такое объяснение.
Чани опустилась на колени возле подушек и наклонилась к
самому лицу Пола. Она мгновенно почувствовала разницу в составе
воздуха возле его лица... Это был всего лишь спайс, чей запах
сопровождал каждый шаг Свободных. И все же...
-- Вы не были рождены для спайса, подобно нам, -- сказала
Чани. -- Вы исследовали возможность того, что его тело
воспротивилось повышенной дозе спайса?
-- Все реакции на аллергию отрицательные, -- сказала
Джессика. Она закрыла глаза, внезапно ощутив неимоверную
усталость.
"Сколько ночей я провела без сна? -- спросила она себя. --
Не помню, когда я спала последний раз".
-- Когда вы изменяли Воду Жизни внутри себя, -- напомнила ей
Чани, -- вы опирались на знание своего внутреннего мира.
Использовали ли вы это знание, когда проверяли его кровь?
-- Нормальная кровь Свободного, полностью приспособленная к
местному рациону и условиям жизни.
Чани села на корточки и, преодолевая страх, начала изучать
лицо Пола. Она научилась этому, наблюдая за Преподобной
матерью. Время можно было направить на служение разуму. Ее лицо
выражало предельную сосредоточенность.
-- Здесь есть Создатель? -- спросила Чани.
-- Есть, -- ответила Джессика. -- В такие дни мы не можем
обходиться без них: каждая победа требует благословения; каждая
церемония перед рейдом...
-- Но ведь Пол Муаддиб не любит церемоний.
Джессика устало кивнула, вспомнив, как чувства сына
восставали против спайсового одурманивания и того состояния,
которое оно за собой влекло.
-- Как ты об этом узнала? -- спросила Джессика.
-- Из разговоров.
-- Слишком много болтовни, -- недовольно проворчала
Преподобная мать.
-- Достаньте мне сырой воды Создателя!!
Джессика оцепенела, уловив в голосе Чани повелительные
интонации; потом она заметила предельную собранность молодой
женщины и распорядилась послать за водой.
Чани сидела, не сводя глаз с Пола.
"А что, если он попытался сделать это, -- подумала она. --
Он мог попытаться..."
Джессика опустилась на колени подле Чани и протянула ей
кувшин. В ноздри Чани ударил сильный запах спайса. Она окунула
в жидкость палец и поднесла его к носу Пола. Потом она провела
смоченным в спайсе пальцем по его верхней губе. Ноздри юноши
затрепетали.
Джессика затаила дыхание.
-- Что ты делаешь? -- шепотом спросила она.
-- Тише!.. -- сказала Чани. -- Вы должны преобразовать
небольшое количество Воды. Быстрее!
В тоне голоса Чани слышалось знание, не спрашивая больше ни
о чем, Джессика поднесла кувшин ко рту и сделала небольшой
глоток.
Глаза Пола открылись. Он смотрел прямо на Чани.
-- Ей совсем необязательно изменять Воду Жизни, -- голос его
был слабым, но твердым.
Джессика, держа жидкость во рту, почувствовала, как ее тело
напрягается, почти автоматически преобразуя наркотик. В том
состоянии озарения, что всегда влекла за собой эта процедура,
она ощутила, что от Пола исходит свечение Жизни. Все ее чувства
отметили это.
И в это мгновение она поняла:
-- Ты пил Священную воду!
-- Совсем немного, -- сказал Пол. -- Одну каплю...
-- Как ты мог сделать такую глупость? -- сурово спросила
мать.
-- Он -- ваш сын, -- ответила за него Чани.
Джессика метнула на нее уничтожающий взгляд.
Теплая, всепонимающая улыбка тронула его губы.
-- Слушай, что говорит моя любимая, -- сказал он. -- Слушай
ее, мама. Она знает...
-- То, что могут другие, может и он, -- сказала Чани.
-- Когда капля была у меня во рту, когда я ощутил ее вкус и
запах, я понял, что она со мной делает, и я понял, что могу
сделать то, что сделала ты, -- сказал он. -- Ваши проекты Бене
Гессерит говорят о Квизатце Хедерахе, но они никогда не
отгадают, во скольких местах я побывал. За несколько минут я...
-- он резко оборвал себя и озадаченно посмотрел на Чани. -- Как
ты здесь очутилась? Ты должна быть... Почему ты здесь?
Он попытался приподняться на локтях. Чани мягким движением
остановила его:
-- Прошу тебя, Узул!
-- Я чувствую ужасную слабость, -- сказал он и обвел
взглядом комнату. -- Сколько времени я здесь?
-- Три недели ты находился в состоянии глубокого
беспамятства, жизнь едва теплилась в тебе.
-- Но ведь... я выпил ее одно мгновение назад и...
-- Одно мгновение для тебя -- три недели страха для меня, --
с укором произнесла Джессика.
-- Это была одна лишь капля, но я преобразовал ее, -- сказал
Пол. -- Я изменил Воду Жизни.
И прежде чем его успели остановить, он окунул палец в
стоящий на полу кувшин, поднес руку ко рту и слизнул жидкость.
-- Пол! -- вскричала в испуге Джессика.
Глядя на нее с застывшей улыбкой, он схватил ее за руку, и
она почувствовала, как его знание вливается в нее.
Воссоединение не было таким мягким, полным и последовательным,
как с Алией или со старой Преподобной матерью, тогда, в
пещере... но это было воссоединение, чувство слияния с другим
существом. Оно потрясло ее, ослабило, и она, полная страха
перед ним, внутренне съежилась.
А он сказал:
-- Ты говорила о месте, куда не можешь войти, которое не
смогла увидеть Преподобная мать, -- укажи мне его.
Она покачала головой, придя в ужас при одной только мысли об
этом.
Он повторил приказание, и она не смогла ему противостоять.
Подстегиваемая его сверхъестественной силой, она закрыла глаза
и сосредоточилась на своем внутреннем "Я" -- там, где была
темнота.
Сознание Пола хлынуло в нее, через нее и устремилось в
темный участок ее сознания. Место это смутно мелькнуло перед
ней, прежде чем она с ужасом отпрянула прочь. Не сознавая
почему, все ее существо испугалось того, что она увидела:
место, где дует ветер и мерцают искорки, где замыкаются и
размыкаются круги света, где белые силуэты плавают вокруг
световых пятен, направляемые темнотой и ветром, дующим
ниоткуда.
Потом она открыла глаза и увидела, что Пол пристально
смотрит ей в лицо. Он все еще держал ее за руку, но
таинственная связь исчезла. Пол отпустил ее руку, и ей
показалось, что у нее вышибли опору из-под ног. Она покачнулась
и непременно бы упала, не подоспей Чани ей на помощь.
-- Преподобная мать! -- встревожилась Чани. -- Что с вами!
-- Так... -- прошептала она. -- Просто я устала.
-- Садитесь сюда. -- Чани помогла Джессике опуститься на
подушки у стены.
Прикосновение сильных молодых рук подействовало на Джессику
успокаивающе. Она прильнула к Чани,
-- Он действительно видел Воду Жизни? -- спросила Чани,
высвобождаясь из ее объятий.
-- Он видел... -- прошептала Джессика. Разум ее все еще
находился в смятении после испытанного его слияния.
Она чувствовала себя как человек, очутившийся на берегу
после долгого плавания по бурному морю. Она ощущала внутри себя
старую Преподобную мать, все в ней проснулось и вопрошало: "Что
это было? Где находится это место?"
И над всем этим ширилось понимание того, что ее сын --
Квизатц Хедерах, тот, что может быть во многих местах
одновременно. И мысль эта не давала ей покоя.
-- Что случилось? -- с тревогой допытывалась Чани.
Но Джессика лишь покачала головой.
Пол сказал:
-- В каждом из нас есть древняя сила, которая дает, и
древняя сила, которая берет. Человеку нетрудно заглянуть туда,
где в нем сосредоточена берущая сила, но для него почти
невозможно заглянуть в силу дающую, не изменив себя на что-либо
другое, нежели мужчину. У женщин есть ограничения.
Джессика подняла голову и увидела, что Чани, слушая Пола, не
спускает с нее глаз.
-- Ты поняла меня, мама? -- спросил Пол.
Она лишь слабо кивнула в ответ.
-- Эти заключенные в нас свойства настолько древние, что
внедрены в каждую клетку нашего тела. Мы сформированы этими
силами. Вы можете сказать себе: "Да, я понимаю, что может
означать подобное". Но заглянув в себя и оказавшись перед лицом
ничем не прикрытой жизненной силы, вы увидите опасность. Вы
увидите, что она может возобладать над вами. Величайшая
опасность для Дающего -- сила, которая берет. Величайшая
опасность для Берущего -- сила, которая дает. И дающее и
берущее легко может перевесить противоположное начало.
-- А ты, мой сын, -- спросила Джессика, -- тот ли ты, кто
дает, или тот, кто берет?
-- Я -- точка опоры, -- ответил он. -- Я не могу дать без
того, чтобы не взять, и я не могу взять без того... -- Он
осекся, глядя на стену справа, --...здесь был Отейм. Он
слушал.
Чани щекой ощутила сквозняк и повернулась, чтобы взглянуть
на занавеси.
Внимая его словам, Чани ощутила в себе озаренность, которая
так часто посещала Пола, и она увидела то, что будет, как будто
оно уже было когда-то. Отейм сейчас пойдет и расскажет о том,
что видел и слышал. Остальные станут разносить его слова по
всей планете, пока они не запылают над ней огнем. Пол Муаддиб
не похож на других людей, скажут они. В этом нет больше никаких
сомнений. Он -- мужчина, и все же он видит сквозь Воду Жизни
так, как это делает Преподобная мать. Он -- истинный Лизан
ал-Гаиб.
-- Ты видел будущее. Пол, -- сказала Джессика. -- Ты не
расскажешь нам о том, что видел?
-- Не будущее, -- ответил он. -- Я видел настоящее. -- Он
заставил себя сесть и жестом остановил Чани, пытавшуюся ему
помочь. -- Пространство над Арраки заполнено кораблями Союза.
Уверенность в его голосе заставила Джессику вздрогнуть.
-- Здесь сам падишах-император, -- продолжал Пол, глядя на
каменный потолок комнаты, -- со своей любимой
Предсказательницей правды и пятью легионами сардукаров. Здесь
старый барон Владимир Харконнен с Зуфиром Хаватом и семью
кораблями, набитыми всеми рекрутами, каких только он мог
набрать. Над нами представители всех Великих домов, и все они
ждут.
Чани покачала головой, не будучи в состоянии отвести взор от
Пола. Его непривычно монотонный голос, его взгляд, направленный
как бы сквозь нее, -- все наполняло ее благоговением.
Джессика судорожно глотнула воздух:
-- Чего же они ждут?
Пол посмотрел на нее.
-- Разрешения Союза на приземление. Союз выбросит с Арраки
любую силу, которая приземлится без его разрешения.
-- Значит, Союз нас защищает? -- не поняла Джессика.
-- Защищает?! Союз сам и затеял все это. Именно он
растрезвонил везде о том, что мы здесь делаем. И это он снизил
цену за перевозку настолько, что даже бедные Дома примчались
сюда, чтобы нас ограбить.
Джессика отметила отсутствие горечи в его тоне и удивилась
этому. Его слова не вызвали в ней сомнений -- они несли в себе
силу, которую она увидела в нем в ту ночь, когда он открыл
тропу в будущее, что привела их к Свободным.
Пол глубоко вздохнул:
-- Ты должна изменить для нас некоторое количество Воды --
она нужна как катализатор. А ты, Чани, вели выслать разведчиков
на поиски приспайсовых масс. Вы знаете, что произойдет, если мы
расположим над приспайсовыми массами некоторое количество Воды
Жизни?
Джессика взвесила его слова и внезапно проникла в их смысл.
-- Пол?! -- Она задохнулась.
-- Получится Вода смерти. Произойдет цепная реакция. Будет
уничтожен весь спайсовый жизненный цикл, включая детенышей
Создателей. -- Пол указал вниз, под ноги. -- Арраки станет
пустынной планетой, без спайса и без червей.
Чани, сраженная этим богохульством, зажала себе рот рукой.
-- Тот, кто может уничтожить нечто, обладает истинным
контролем над этим нечто, -- твердо проговорил Пол. -- Мы можем
уничтожить спайс.
-- Что останавливает руку Союза? -- шепотом спросила
Джессика.
-- Они ищут меня, -- сказал Пол. -- Задумайся над этим.
Великолепные навигаторы Союза, люди, которые могут видеть --
сквозь Время -- самые безопасные пути для своих скоростных
хайлайнеров, -- все они ищут меня... и не могут найти. Они
боятся: они знают, что их тайна у меня вот здесь! -- Пол
вытянул сжатый кулак. -- Без спайса они слепые!
-- Ты сказал, что видишь настоящее! -- подала голос Чани.
Пол снова лег, исследуя растянувшееся во времени настоящее,
его границы, уходящие в прошлое и будущее. Ему с трудом
удавалось удерживать ясность видения, ибо спайсовое озарение
покидало его.
-- Иди и делай, как я велел, -- сказал он Чани. -- Будущее
становится запутанным, как для Союза, так и для меня. Границы
видения сужаются. Все сосредоточивается здесь, где есть спайс и
куда они раньше не осмеливались вторгаться -- это означало бы
потерю того, без чего они не могут обойтись. Теперь они в
отчаянии: все дороги ведут в темноту.
X x x
И настал день, когда Арраки оказалась в центре внимания
Вселенной и все было готово к действию.
Принцесса Ирулэн.
Дата добавления: 2015-12-01; просмотров: 24 | Нарушение авторских прав