Еврейский террор 3 страница

Я уповаю на милость Всевышнего, что благодаря этой книге вся земля наполнится познанием славы Господней: и малые и великие, и ученики и мудрецы, и знаменитые и скромные люди.

Итак, я простираю свои руки к Господу, дабы ради величия Имени своего Он соизволил помочь мне стать на одном ряду с теми, кто обращает многих к справедливости. Владыко Небесный, сделай меня достойным начать и завершить мой труд, чтобы он весь был добропорядочен, испытан и благонадёжен, полезен и целителен! Я приступаю к исполнению своей задачи. Будь моим помощником, Господи! Аминь!”

Так как, с течением времени, в некоторых второстепенных отношениях, между обычаями восточных и западных евреев образовались различия, то Моисей Иссерлес, раввин в Кракове (род. 1540 г., ум. 1573 г.), в свою очередь сочинивший занозистый комментарий к “Арба'а туриму” под заглавием “Даркхе Моше”, написал дополнения и исправления ко всем четырём частям Шулхана. Среди западных евреев, они пользуются одинаковой славой с текстом самого Каро.

В современных изданиях, дополнения эти означаются словом “Хага”, т. е. “Примечание” (или скобками), и для отличия печатаются мелким шрифтом.

Предисловие рабби Моисея Иссерлеса гласит:

“После того, как автор “Беф Иозефа” и “Шулхан‑Аруха”, мудрец, стоящий превыше пророков, освежевав весь свой избранный скот, приготовил роскошный стол для всякого, но и никому решительно не оставил места, где бы можно было сделать нечто сверх того, что уже совершено им самим, – разве за исключением таких исследований об изречениях позднейших учителей или же разысканий об оттенках обычаев, которые получили право гражданства в этой стране (Польше), – то, дерзнув явиться после него, я могу только разостлать свою скатерть на его заранее изготовленном столе, единственно для того, чтобы поднести людям лишь некоторые, наиболее ценные фрукты и особо любимые ими сладости. Необходимо заметить ещё, что стола, накрытого им перед Господом, Иосиф Каро не готовил для людей, живущих в этой стране, ибо здесь многие обычаи не таковы, как он их описывает. Давно поучали наши благословенной памяти раввины: “Не живи по общим правилам и не руководствуйся без понимания даже тем, где сверх правил указаны исключения”. Насколько же менее вразумительны многие общие предписания, которые вышеупомянутый гаон составил лично от себя или же слепо подчиняясь Алъфази и Рамбаму, не взирая на то, что многие из позднейших учителей восстают против них. В его произведениях мы находим много таких вещей, которые отнюдь не согласуются с источниками мудрецов, воду которых мы пьём. Утверждая это, мы имеем в виду важные правовые кодексы, распространённые среди жителей Германии; эти кодексы издревле всем нам служили спутниками, по ним же именно постановляли свои решения и наши предки. Таковы: Ор цару'а, Мордехаи, Ашери, Зефер мицвоф гадол, Зефер мицвоф катон и Хагахоф Маймон; все они обоснованы на тексте Тозе‑фофа и речениях великих раввинов Франции, прямыми потомками которых мы ныне являемся. Об этом я трактовал подробнее в предисловии к моей книге, где спорил с гаоном Каро о сомгштелъиых пунктах. Принимая же во внимание, что слова его в Шулхан‑Арухе изложены в таком смысле, будто они идут от самого Моисея, как сей последний услышал их из уст Иеговы, трудно не опасаться, чтобы ученики, которые явятся после него, не стали пить его речей, уже ничего не различая, и, благодаря этому, не уничтожились бы все обычаи целых‑стран. Между тем, наши раввины поучали неоднократно, что во многих отношениях есть разница между восточными и западными (евреями) и что если так было у отдалённых предков, то у поколений новейших это различие должно быть ещё осязательнее. Поэтому я счёл за благо повсюду, где не согласен со словами Каро, прибавить на полях мнения позднейших (учёных) с целью обратить внимание учеников на то, что его мнения спорны. Независимо от сего, всякий раз, когда мне было известно, что обычай не таков, как его описывает Каро, я наводил точную справку и, разузнав истину, излагал её сбоку его текста.

Хотя мои слова замкнуты и припечатаны (т. е. без прений и мотивов) и не могут идти в какое‑либо сравнение с изложением самого гаона, так как его мысли уже находятся в его великом труде “Беф Иозеф”, тем не менее я шёл по его же пути, записывая вещи просто (без указания оснований), потому что и мою собственную точку зрения в большинстве случаев не трудно найти в его же книге (Беф Иозеф). Засим пусть читатель выбирает. Если он не найдёт (моего мнения) в прославленной книге “Беф Иозеф”, то пусть ищет в таких, указываемых мной, изречениях позднейших учителей, которые достаточно распространены в наших странах – одно здесь, другое, там. Во всяком случае, он найдёт здесь всё, что ищет, ибо мной лично прибавлено лишь весьма немногое, да и то всегда сопровождается отметкой: “мне так думается”, дабы показать с ясностью, что это мои личные слова. Я уповаю на Бога в том, что и мои подробные указания разойдутся среди всего Израиля, ибо в них можно встретить разнообразные основания, доказательства, соображения и разъяснения на любой предмет, поскольку возможно было их привести. Каждый, кто из нас способен рассуждать независимо, разбирайся среди тех или иных доводов сам, а не полагайся на других. Тот же, кто этого достигнуть не в силах, не отступай от господствующего обычая, как нас поучает и помянутый гаон в предисловии к своему великому творению.

Итак я благодарю Господа за помощь, мне оказанную, и восхваляю Имя Его за то, что Он удостоил меня неизречённой милости. Прошу Его не оставить и не отвергнуть меня в будущем, отныне и во веки. Да будет Он с моими устами, когда польётся речь моя, и да избавит меня от невольных погрешностей. Согласно Писанию: “Господь хранит простых сердцем”. Да укажет Он мне путь, которым надо мне следовать, ибо к Нему Единому я возношу душу мою. Да снизойдёт на нас милосердие Господа нашего Бога и на труд наших рук, да благословит Он его! Кто царствует в невидимом, да убережёт Он и сподобит нас быть достойными того, о чём молится песнопевец: “Ты приготовил предо мною трапезу в виду врагов моих и умастил елеем голову мою, чаша моя преисполнена”.

Счастье и милость сопровождают меня во всей моей жизни, и я буду вечно жить в храме Божием! Аминь!”

В то время, как первоначальный Шулхан‑Арух рабби Иосифа Каро приобретал полное гражданство на Востоке, вновь дополненный Шулхан‑Арух Моисея Иссерлеса был принят на западе, как истинный кодекс иудейского права, и повсюду был признан за подлинный свод законов Израиля.

Б. Что Шулхап‑Арух уже с самого появления своего стал пользоваться необыкновенным почётом – это доказывается многочисленностью комментариев к нему. Первые по очереди принадлежат ученикам Иссерлеса: 1) “Зефер ме' ироф' энайим”, сокращённо “Сма”, – “Книга (предполагается – Торы) просвещающей очи”, автор Иошуа Фальк Коген, ученик Иссерлеса и выдающегося авторитета раввинской мудрости в (Польше) Соломона Лурье, – объяснения к Хошен га‑Мишпату, и 2) “Хелкаф Мехокек”, “Удел Полководца”, автор Моисей Лима, раввин Виленский (ум. в 1673 г.), объяснения к “Эбен га‑Эцер”. Вслед за ними появились: 3) Туре цахаб – ко всем четырём частям (подробнее к “Орах хайим” и к “Иоре де'а); 4) Зиффе Коган (сокращ. “Шах”) – к “Иоре де'а и Хошен га‑Мишпату”; 5) Манен Абрагам, – объяснение к “Орах хайим”; 6) Беф Самуэль – к “Эбен га'Эцер”. Засим, вплоть до нынешнего времени, появлялось ещё бесчисленное множество других толкований к Шулхан‑Аруху (авторы: Шаббетай Коген, раввин в Люблине; Самуил бен Ури; Авраам Гум‑биннер в Калите; Мордехай Яфе; Моисей Рывкес в Вильне; Иуда Ашкенази из Тиктина; Захария Мендель, сын Льва, в Кракове; Моисей Франкфурт, судья Амстердамский и иные многие).

В предисловии же к комментарию, написанному гаоном рабби Гиршем Эйзенштадтом в 5617 г. (1857 г.), к Эбен га‑Эцер говорится:

“По неизречённому милосердию призрел из святого жилища своем с небес на свой народ. Он увидел, что в позднейших поколениях Израиля лишь весьма немногие достойны с знанием и разумением почерпать из высочайшего источника воду живую. И Он удостоил своей милости, и “Господь был с Иосифом.”[62] и покрыл его преизобилием мудрости и благо разумия, и возлиял на него дух свыше, дабы он учил народ по кратчайшему пути, всё предусмотрел и обо всём позаботился; дабы он осветил им глаза и приготовил им трапезу, чтобы хорошо было и им же самим и сынам их во веки!… А затем приближается Моисей, гаоп, наш учитель Моисей Иссерлес; этим, как и тем другим (т. е. Каро), равно восхваляете! Господь. Он разостлал скатерть и осветил “накрытый стол”. Его источник – благословенный; это ручей, сверкающий из великой книги “Даркхе Моше”; и он написал верные замечания, ко всем “четырём частям”.

Его имя разнеслось по всем землям, и все, евреи идут под рукой рабби Моисея Иссерлеса. Лик Моисея равен лику солнца!”

В предисловии того же автора к отделу “Иоре Де'а”, изданному в 5596 г. (1836 г.), говорится:

…“Чистый стол, стоящий у Господа, укреплён и приу готова и перед нами на столпах решений тех светильников, которые освещают нам путь жизни и мудрости и без которых мы, как слепые, ходили бы ощупью во тьме[63], – нашими учителями, благословенной памяти, рабби Иосифом Каро и рабби Моиссеем Иссерлесом”.

В. Но Шулхан‑Арух не только пользуется чрезвычайным почётом, а является и действующим сводом еврейских законов.

1. Свод законов есть такая книга, по которой обязательно решаются юридические вопросы. Раньше вопросы этого рода, предлагаемые раввинами к разрешению для конкретных случаев, публиковались вместе с ябедническими ответами на пути многих столетий в так называемом “Шаалоф Утшубоф” (евреи произносят “Шаалэс Утшевес), т. е. “Вопросы и ответы”. Таких казуистических, крайне пронырливых решений состоят теперь налицо не сотни, а тысячи. С появлением же Шулхан‑Аруха, все подобные решения неизменно основываются на нём. Ясно, стало быть, что Шулхан‑Арух служит общепризнанным кодексом. В этом нельзя сомневаться.

2. Шулхан‑Арух есть единственный, непререкаемый сборник законов для наших евреев, так как они считают законными и совершают лишь те обряды, которые предписаны в Шулхан‑Арухе. Например, еврей‑жених надевает своей невесте венчальное кольцо на указательный палец со словами: “Гляди, этим кольцом ты будешь со мной обвенчана по закону Моисееву и Израилеву!” Между тем, этот важный обряд предписывается не Библией, а исключительно Шулхан‑Арухом (Эбен га‑Эцер, XXVII, 1, Хага).

3. Шулхан‑Арух действует повсеместно. Это само собой разумеется из всего изложенного. Кроме того, в доказательство, можно привести сколько угодно прямых указаний самого же Шулхана.

В Шаалоф Утшубоф Хафам Софер (автор – рабби Моисей Шрейбер – раввин в Пресбурге, отец недавно умершего парламентского депутата в Вене, рабби Симона Шрейбера, раввина в Кракове), в части Иоре де'а, мы читаем безусловно отрицательный ответ (59) по поводу намерения одного раввина провести такую мысль, будто слова Рма (рабби Моисея Иссерлеса) в Иоре дс'а, LV1I, 18 Хага, имеют силу только в Польше. К этому автор прибавляет даже: “Не могу поверить, чтобы подобные речи исходили из уст какого‑нибудь учителя, имеющего решающий голос в Израиле!” В конце же помянутого вопроса говорится: “Этот закон существует не у нас, а имеет силу лишь в странах Иссерлеса”; здесь автор ещё раз замечает: “Прочитав это, я содрогнулся и подумал: неужели такие слова могли выйти из уст старого учителя?”

Далее, в вопросе 61 говорится: “Кто после, мнения Иссерлеса дерзнёт разрешить что‑нибудь приятнее?”

Целую книгу можно было бы наполнить подобными изречениями.

4. Всеми признанный за настоящий и единственный свод законов, Шулхан‑Арух, как таковой, сохраняет силу поныне.

Это уже явствует из всего сказанного выше. Было бы нетрудно прибавить и многие другие доказательства. А так как дело вполне выяснено, то мы сошлёмся только ещё на одно, но зато совершенно вразумительное свидетельство.

В напечатанной в Лемберге в 1873 году книге Леб га'ибри (часть 2, песак Беф‑дин) помещено заключительное определение “святейшего” собрания раввинов, состоявшегося в Венгрии глубокой осенью 1866 г. В этом, подписанном 94 раввинами, документе говорится: “Всё это запрещено на основании Шулхан‑Аруха и комментариев”.

Впрочем, можно рассматривать вопрос не с раввинской точки зрения и, тем не менее, установить, что наши евреи отнюдь не пытаются отвергать силу законов Шулхан‑Аруха.

Д‑р Рамер, раввин в Магдебурге, пишет в энциклопедическом словаре Пирера, том XVI (1879 г.) статья “Шулхан‑Арух”, следующее: “Шулхан‑Арух принят израильтянскими общинами, как юридическое основание и мерило их религиозной практики”.

Если засим говорится: “Нельзя однако оспаривать, что тщательный пересмотр Шулхан‑Аруха, с точки зрения новейшей науки, является настоятельным требованием времени, так как многое уже не соответствует теперешним воззрениям”, то это показывает только, что рабби д‑р Рамер принадлежит к евреям‑реформаторам. Ортодоксальный же еврей не допустит нарушения Шулхан‑Аруха ни в единой букве.

Послушаем любого из таких ортодоксальных евреев.

Генрих Элленбергер в своём “Историческом руководстве” (Будапешт, 1883 г.) понятие о Шулхан‑Арухе определяет в особенности ясно и отчётливо:

“В этой книге, мы находим прибавление. Здесь с отчеканенной сжатостью разъясняется, как из обильного посева, Талмуда, образовался благородный плод – Шулхан‑Арух, т. е. правильно, в строгих параграфах изложенный, теологический свод законов” (так буквально здесь значится на стр. 43). В том же руководстве (стр. 47), мы читаем следующее: “Дабы создать уравновешенный кодекс законов, способный, по возможности, отвечая на все вопросы жизни, а при непримиримости противоречий давать решение по большинству авторитетов, Иосиф Каро издал свой труд “Шулхан‑Арух”. После своего появления, этот труд был признан всеми раввинами за единственный удобоприемлемый свод законов и, благодаря изобретению книгопечатания, через многократные издания, получил всеобщее распространение.

С тех пор, как Шулхан‑Арух пустил корни и во всех странах был оценен и утверждён евреями в качестве единственного законодательного руководства, Талмуд утратил своё первоначальное значение и во многих местах был сдан в архив. Подобно тому как и католические “Святые отцы” изучаются лишь духовными лицами, Талмуд служит предметом исследования только для раввинов и еврейских теологов, исключительно ради познания источников.

Светский же еврей нашего времени знает Талмуд разве по названию, так как он не в состоянии даже прочитать его. Шулхан‑Арух вот уже в течение трех столетий составляет единственную богословскую книгу законов для евреев и есть наш катехизис.

В виду всего изложенного, необходимо заключить, что название, “еврей‑талмудист”, строго говоря, не имеет теперь смысла, ибо таковых почти не существует, вот уже в течение трёхсот лет. Нынешние же евреи, по крайней мере в огромном большинстве, только “шулхан‑арухисты”.

V. Так как не все отделы Шулхан‑Аруха имеют одинаковую важность для публики, то уже издавна делались попытки выбрать отсюда наиболее необходимые для среднего еврея законы.

Сюда относятся: а) “Шулхан‑Tarop” (“Чистый Стол”), – впервые издан в 1686 г., в Амстердаме, и уже до 1814 г. выдержал восемь изданий, и б) более удачный, “Кицур‑Шулхан‑Арух”, – составлен в пятидесятых годах XIX столетия Соломоном Ганфридом в Унгваре (Венгрия). По свидетельству Переферковича, успеху этой книги значительно способствует оригинальное освещение многих законов, принадлежащее самому автору, и включение новых норм, установленных раввинскими авторитетами в самое последнее время.

Сверх того, имеется несколько обработок Шулхан‑Аруха для практического употребления. Наибольшею среди них популярностью пользуется труд Авраама Данцига. Здесь четыре отдела: “Хаие Адам” (“Жизнь Человека”) и отчасти “Бинат Адам” (“Разум Человека”) относятся к Шулхан‑Аруху Поре де'а.

VI. Переводы: Всех четырёх разделов Шулхан‑Аруха имеется перевод только на немецкий язык и рассчитан, главным образом, на любителей пикантного чтения. Заглавие: “Schulchan Aruch oder die vier judischen Gesetzbucher”, – ubersetzt von Heinrich Georg F. Lowe. Hamburg 1837–1841. Второе издание вышло в 1896 г. в Вене. Некто Иоганнес фон‑Пакли в девяностых годах XIX века сперва в Невшате‑ле начал переводить верно, а затем в Мюльгаузене стал фальсифицировать в угоду евреям свой перевод. Он дал по‑немецки вообще только небольшую часть Шулхан‑Аруха, причём в Орлеане немногое перевёл и на французский язык. Краткая же обработка по частям встречается, в изданиях других лиц как по‑немецки, так и по‑французски.

Независимо от этого, в немецкой же литературе есть научная монография профессора Карла Эккера “Der Judenspiegel un Lichte der Warhiet”, где приведены очерки Талмуда и Шулхан‑Аруха, а также литературно изложенный и буквальный текст сотни законов из этого последнего с переводом, комментариями и критическим анализом. Весьма ценное наследование. Автором настоящего труда эта монография переведена полностью и дважды издана по‑русски в двух его работах: “Еврейские речи” и “Свобода и Евреи”. Post tot naufragia, – poilus!…

Каббала

A. Её история, разветвление и задачи

I. Неведомое и непостижимое повсюду и во все времена являлось предметом жгучего, неутолимого любопытства как отдельных людей и племён, так и целых народов и рас. В этой области дух человеческий, неизменно наталкиваясь на неразрешимое, всегда, тем не менее, искал уразумения если не причины причин, то, по крайней мере, тайны жизни. Сообразно с этим, он то обращался к одухотворению светил небесных (астрология), то к единству материи (алхимия), то, наконец, к первоосновам природы и к собственной духовной сущности (богопознание, философия, психология), то, наоборот, по закону контрастов, к воображаемому вмешательству в земной обиход добрых и злых гениев (фетишизм, гадания, шаманство, волхвование, магия, чернокнижие, месмеризм, спиритизм и т. д.). Величественная же загадка жизни вовлекала массы на пути обманов, зверства, заблуждений и невежества то в культ полового акта, то в жажду крови, а засим и в человеческие жертвоприношения. Таким образом, история трансцендентального балансировала между божественным и демоническим. Но и среди глубочайшего падения нравственного, в безумии оргии и отчаянии разврата мы почти всегда замечаем стремление людей избранных к возвышенному, идеальному. Таковы в своей глубине были Элевзинские таинства, равно как таинства Самофракии, либо Египта. Посему естественно заключить, что существует здоровое зерно и во всём круге “знаний сокровенных” (Sciences occultes), ибо духа живого умертвить нельзя. Нет, стало быть, ничего мудрёного, что в своей кульминации – Каббале, эти знания по фантастическому учению наиболее рьяных из своих поклонников представляют собой верх премудрости, “религию религий и науку наук”.

Своеобразным, однако, является характер Каббалы иудейской. Приурочивая всё и вся исключительно к себе, а в частности, монополизируя саму Каббалу, евреи даже в её философской, если так можно сказать, части предназначают все её средства лишь на служение Израилю, а её существование относят единственно к истолкованию Пятикнижия по полному произволу талмид‑хохимов. Вообще же, Каббала есть не только догматика иудейской магии, по и sui generis рациональный синтез обоснований мировой тирании сынов Иуды, установленной Талмудом лишь конкретно и казуистически.

II. Согласно со сказанным, прочное ознакомление с Каббалой, источники которой теряются во мраке веков, требует предварительного исследования территории знаний потаённых. Но проблемы этого рода подлежат специальной обработке, а если могут быть затронуты здесь, то разве a vol d'oiseau и, главным образом, лишь в сфере иудаизации Каббалы. Со своей тёмной, демонической стороны она была не только известна евреям, но никогда не оставалась им чуждой и впоследствии. Мы в самом Евангелии от Иоанна (VIII, 44) читаем: “Ваш отец диавол, и вы хотите исполнять похоти отца вашего. Он был человекоубийца от начала и не устоял в истине, ибо нет в нём истины. Когда он говорит ложь, говорит своё, ибо он лжец и отец лжи”. В полном и неотступном с этим согласии поступали сыны Иуды. Как в древнем мире, так во мраке Средних веков и при ледяном свете нынешней, масонской культуры, евреи пребывали хранителями и профессорами Каббалы, у них, преимущественно, магической, равно как и другой, левой, фарисейской либо зловещей. Сами же они ведут её то из чародейских преданий сынов Сифа (Мессопотамия), то из дьявольских заклинаний потомства Каина (Индия). Во всяком случае, древность Каббалы не может подлежать сомнению. Она равно засвидетельствована Плинием Древним, отцами Церкви и современными исследователями. Впрочем, таково же было мнение и на заре времён. Бероз, историк вавилоно‑ассирииский, свидетельствует, что, по утверждению жрецов его эпохи, культ в стране Тигра и Евфрата пребывал неизменным уже в течение 473000 лет. А ведь не следует забывать, что главные устои Каббала заимствует именно из этой среды, в частности же, от халдеев‑сабеистов, поклонявшихся светилам небесным, как духам, а луне, – как ближайшему олицетворению их связи с землёй…

Засим, что касается наиболее нелепой – фарисейской Каббалы, туманности которой столь ужасны, что преподавать её без особых предосторожностей и крайних ограничений нельзя, ибо взоры даже обыкновенных учёных не в силах сюда проникнуть, то, по словам её адептов, она есть знание строгое, благородное и величественное, способное вести к постижению глубочайших истин. Она тем более необходима, в свою очередь утверждают раввины, что без неё мы не могли бы отличить Св. Писание от светских книг, где также встречаются чудодейственные повествования и правила такой же чистоты, как и в Законе. Лишь Каббала допускает проникновение в разум, сокрытый под скорлупой буквального смысла слова. Бог, если верить каббалистам, был первым наставником их знания в раю, потому что ввёл в оное ангелов после грехопадения Адама. Его именно просветил мудростью Каббалы по велению Божьему ангел Рациэль. Далее Господь же научил ей Сима через Софиэля, Исаака чрез Рафаила, Моисея чрез Метатрона и царя Давида чрез архангела Михаила…

III. Таким образом, Каббала столь же древняя, как мир, и нисходит с небес. Избранники обучались ей уже в пустыне, но тогда ещё никто не осмеливался записывать её поучения. Симеон Иохаид был, надо полагать, первым, доверившим некоторые из неё отрывки бумаге. Он сочинил знаменитую книгу “Зогарь”, которая со временем значительно увеличилась дополнениями. Время жизни Симеона раввины намечают весьма незадолго до разрушения второго Храма. Мир, продолжают учёные Каббалы, создан по мистическому плану божественной еврейской азбуки, а гармония созданий походит на гармонию букв, которыми пользовался Иегова, чтобы свыше начертать книгу жизни. Те или иные сочетания долей иудейского алфавита производя: красоту и превосходство явлений вселенной. А так как позже свет оформливался на манер диктовки этого алфавита, то естественно, что известные предметы распределены по ею же буквам, причем каждая из них служит символом и эмблемой. Этот отдел Каббалы преподаётся всем, без стеснений, даже с прибавкой учения об одинарных и двойственных или, лучше сказать, двуполых буквах.

Руководствуясь доктриной каббалистов далее, мы видим, что, путём комбинаций букв и анаграмматических сочетаний в транскрипции своего имени, Бог с успехом пользуется названными средствами для приказов ангелам, а они тем же сокровенным способом распоряжаются знаками Зодиака. Эти же последние изливают веяния ангельские на землю и руководят сменяющимися здесь поколениями. Следовательно, по самому происхождению своему буквы иудейские владеют изумительной силой. И это происходит не только в виду присущего им дара раскрывать сходство между аналогиями нашего мира и созвучия вселенной, т. е. между феноменами земными и небесными, которых не сведущие в Каббале даже не сумели бы усмотреть, но и потому, что представляют соответственный набор проводов, через которые действие Божества передаётся и сознания человеческие. С другой стороны, будучи в то же время и цифрами, буквы дают числа, также одарённые наитием свыше. Небезразличны, наконец, и самые ударения над буквами, равно как всякие иные частицы текста законов. Они, в свою очередь, от самого Бога наделены бесподобной энергией и могуществом.

IV. Наряду с изложенным, мы одновременно встречаем те же приёмы и в Каббале божественной, направленной к таинственному истолкованию Библии, но преданию каковое проистекает либо из поучений, как бы преподанных ангелами, либо низведено до утончённо‑произвольных комбинирований раввинами букв и слов.

Лживое знание, искусство химерическое, построенное на мнимой неразрывности его сношений с духами сверхъестественными вроде гномов, сильфов, саламандр и т. п., Каббала, с одной стороны, развивает свою демонологию до такой изысканности, когда из неё делают, наконец, заимствования Шекспир (в разных трагедиях) и Гёте (в Фаусте), а с другой стороны, по‑видимому, серьёзно руководствуется нижеследующим.

Стараясь примирить свои таинственные, а для крайне энервированной еврейской черни и страшные познания с Пятикнижием, каббалисты, как уже объяснено, заявляют, будто в Писании, независимо от его буквального содержания, имеется особый, внутренний смысл и, ещё притом, в нескольких модуляциях. Мы не располагаем временем, чтобы останавливаться на этой проблеме. Заметим только, что, для раскрытия изобретённого таким образом сокровенного смысла, придуманы нарочитые способы и приёмы, из которых в так называемой символической Каббале главнейшими признаются: а) гематрия (геометрия), которая распадается на арифметическую и фигуративную и объясняет слова по их числовому значению, либо по внешнему виду; б) нотарикон (от латинского notare); он состоит в том, что из начальных или конечных букв нескольких слов делается одно новое, которое раскрывает их потаённый смысл или, наоборот, из букв любого данного слова составляется несколько новых слов, и в) темура или анаграмматическая перестановка букв; она бывает разного рода: во‑первых, буквы, заключающиеся в одном каком‑нибудь слове, перестанавливаются по произволу для образования другого; например, из Малахии (Малхи, по‑еврейски) выходит Михаил; во‑вторых, буквы известного слова заменяются другими так, что вместо первой буквы азбуки ставится последняя и наоборот, вместо второй, предпоследняя и наоборот, и т. д.; посредством этого способа (он называется ат‑баш) слово Сесак у Иеремии, значение которого неизвестно, читается как Бабель, т. е. Вавилон; в‑третьих, все двадцать две буквы еврейской азбуки пишутся в две строки, но одиннадцати в каждой; вслед за тем двенадцатую букву ставят на место первой и наоборот, тринадцатую на место второй и т. д.; этот способ замены букв называется ал‑бам; в‑четвётрых, каждая буква слова заменяется другой, непосредственно следующей за ней по азбучному порядку, т. е. б заменяется а, в заменяется б и т. д. Вообще же говоря, каждая буква может быть переставлена или заменена другой 231‑м способом.

Понятно, что с помощью такой “интерпретации” не трудно найти в Писании все, что вздумается. Каббалисты к этому и стремятся.

Но этого мало. Независимо от символической, есть ещё реальная Каббала, в свою очередь распадающаяся на теоретическую и практическую. Увы, объяснение увлекло бы нас слишком далеко…

В общем же своём синтезе все поименованные виды иудейской Каббалы распадаются на две ветви.

Первая, которую назвали историей Бытия (Маассех берешит) представляет символическое истолкование мироздания или теорию природы. Вторая под титулом “История небесной колесницы” (Маассех меркабад), где идёт речь о видении Иезеркиля, образует систему теологии и метафизики, коими необходимое развитие божественных атрибутов (сефиротов) рассматривается как источник всего существующего. Сообразно с этим образовались на пути веков два древнейших монумента Каббалы: “Сефер Йесирах” и “Зогар”, причём Зогару, конечно, отдаётся первенство.

V. Если полуостров Флориду в С. Америке называют “общим собранием аллигаторов, гремучих змей и желтых лихорадок”, то и вредный для здоровья климат Мессопотамии с её болотными миазмами, ядовитыми насекомыми и чуть ли не целыми гнёздами змей наряду с располагающей к неге мягкостью солнечных лучей как бы нарочито представлял исполненное галлюцинаций место свиданий целому сонмищу духов, злых и добрых. Что же касается собственно демонологии, то в переводе на современный язык она является бредом первобытного невежества о бактериях и микробах, либо сводится к эротическому психозу как результату поклонения воспроизводящим силам природы. Ведь начала активное и пассивное – “фаллус” и “ктеис”, почитались на Востоке прежде всего в качестве отражений солнца и земли…

Сатана, которого древние халдеи называли Мелек‑эль‑Кут и признавали могущественным божеством, стремился, что ему и подобало, к торжеству зла, для чего повелевал целыми армиями низших демонов, чертей и чертовок, равно как особых ещё дьяволов – гермафродитов, каковы, например, Алан, Ниргаль, Улук, Лабарту, Лабассу и т. д. В параллели с этим мы наблюдаем, как фундаментальный принцип и глубочайшее таинство азиатских мистерий, обоготворение природы, единовременно объемлющей и силу творчества и всё сотворённое, верховное, оплодотворяющее ими среду, иначе говоря, двуполое. В разных частях Вавилонии и под различными именами – Ану, Бель, Сип, Мардук, Камос, Мелькольм, Мелькарт оно рассматривалось кушитскими, а затем и семитическими племенами, в свою очередь, как гермафродит. Раздваиваясь оно превращалось в пары: Ану и Анат, Бел и Белит (Белитис, Миллита), Адон‑Адоним и Баалет. То же самое замечается и в Ханаане, у евреев и финикиан: Баал либо Меродах или Молох и нераздельнная с ним Ашера либо Асторот; Таммуз и Истар, Беэль‑Фегор и Нану. Таковы же, логически, наряду с двуполыми богами и гермафродиты‑богини: Реа‑Киббела, Истар‑Астрата, Таанит‑Артемиза, Венера‑Урания, равно как Добрая Богиня Сирии (Bona Dca Syriae или просто – Bona Dca римских писателей). Коснувшись вопроса, нельзя не упомянуть далее о двуполых же божествах не только в Египте (Изис‑Озирис), а и у греков и римлян (бородатая, иной раз, чёрная и вооружённая Венера), с другой же стороны, трудно умолчать о фигуративных изображениях того же рода в древней Индии. Так, Кама‑Сутра (в переводе Лямересса) говорит прямо: “Лингам‑Йени – нечто в роде амулета, представляющего собой verenda utriusque sexus in actu copulationis”…

Дата добавления: 2015-11-30