|
Читайте также: |
Большинство обвиняемых по делу заговорщической группы «право-троцкистского блока» на протяжении значительного периода времени было тесно связано с иностранными разведками. Шпионская деятельность основного вдохновителя заговора Л. Троцкого и его связь с иностранными разведками до 1933 года, так же как и его ближайших сподручных — Крестинского, Розенгольца и Раковского, были уже изложены выше. [194]
После 1933 года шпионские связи троцкистов расширяются еще больше. Матерые троцкисты Юренев и Богомолов, пробравшись на посты полпредов в Японии и Китае, по заданию Троцкого вступают в преступную, изменническую связь с японской и английской разведками.
Раковский был завербован японской разведкой в 1934 году, во время его пребывания в Токио во главе советской делегации на международной конференции общества Красного Креста. Для связи с японской разведкой Раковский привлек секретаря делегации доктора Найда, который также принадлежал к подпольной троцкистской контрреволюционной организации. В установлении связи с японской разведкой Раковокому деятельно помогал Юренев. Обслуживая одновременно английскую и японскую разведки, Юренев находился в крайне неудобном положении, поскольку между Японией и Англией возник антагонизм по китайскому вопросу.
Раковский по этому поводу показал:
«О всех моих разговорах я ставил также в известность и Юренева... Юренева сильно смущало одно обстоятельство. «Мы, — говорит, — очутились в таком переплете, что иногда не знаешь, как себя вести. Боишься, как бы, удовлетворив одного из наших контрагентов, не обидеть другого. Вот теперь, например, возникает антагонизм между Англией и Японией в китайском вопросе, а нам приходится иметь связь и с английской, и с японской разведками...»
Возвратившись в Москву, Раковский продолжал через Найда поддерживать связь с японской разведкой. «В течение 1935 и первой половины 1936 года, — говорил в своих показаниях Раковский, — я передал через Найда японской разведке пять сообщений. Я передавал о влиянии отмены карточной системы на уровень заработной платы, о состоянии колхозов, о выполнении промфинплана. Изложение и выводы сознательно делались резко пессимистическими, в сгущенных черных красках. Я это делал для того, чтобы поощрять аппетиты агрессоров».
Когда Раковский в 1934 году возвратился в Москву из ссылки, с ним восстановила связь английская разведка. Произошло это следующим образом. В Москву приехала леди Пейджет, знакомая Раковского, известная английская филантропка и по совместительству агент «Интеллидженс сервис». Во время войны 1914–1918 годоав она содержала в Киеве госпиталь. Увидев в Москве Раковского, эта «филантропка» напомнила ему о необходимости возобновить прерванную связь с «Интеллидженс сервис». [195]
Вскоре Раковский передал английской разведке анализ проекта новой Конституции СССР с заведомо отрицательной оценкой.
Крестинский, занимавший в то время пост зам. наркома по иностранным делам, также продолжал выполнять задания своих зарубежных хозяев.
Особую активность в отношении выполнения заданий разведки проявил участник заговора Чернов. Он был завербован в 1928 году, когда проходил курс лечения в Германии. Вербовке Чернова усердно помогали его бывшие единомышленники по партии меньшевиков, проживавшие в Германии. Обстановка, в которой происходила вербовка Чернова, дает полную возможность утверждать, что меньшевики в целом и в частности их лидеры состоят на службе иностранных разведок. В своих показаниях обвиняемый Чернов говорил, что для него абсолютно ясно было, что вербовка его, которая происходила в Германии, организовывалась этой иностранной разведкой при полном содействии самого Дана и при участии Дана и что сам Дан безусловно является агентом разведки.
Когда Чернов получил назначение в Комитет заготовок, к нему явился его старый товарищ по меньшевистской организации в Иванове — Райвид, работавший в Наркоминделе. Райвид оказался резидентом одной иностранной разведки, и ему было поручено возобновить связь с Черновым.
Особенно широкий размах шпионско-вредительская работа Чернова приобретает после его назначения в Наркомзем. Программа подрывной деятельности, составленная Черновым совместно с Райвидом, заключала в себе вредительство по семенам, по севообороту, по машинно-тракторным станциям, по животноводству.
«В части, касающейся семян, мы включили в свою программу — запутать семенное дело, смешать сортовые семена и тем самым понизить урожайность в стране. В части, связанной с севооборотом, путем неправильного планирования посевных площадей поставить колхозное крестьянство в такое положение, при котором колхозники фактически не могли бы осуществлять правильный севооборот и были бы вынуждены занимать под посевы луга и пастбища. Это должно было привести к уменьшению урожая в стране и вместе с тем вызывало бы озлобление крестьян, которые никак не могут понять, почему их заставляют распахивать луга и пастбища, когда колхозы хотят развивать животноводство и нужна кормовая база. [196]
Что касается МТС, то здесь была поставлена задача — выводить из строя тракторы, комбайны, сельскохозяйственные машины, запутать финансовое хозяйство МТС, для чего сажать во главе МТС людей негодных, провинившихся и прежде всего членов нашей правой организации.
В части животноводства были поставлены задачи — вырезать племенных производителей, добиваться большего падежа скота, не давать развиваться кормовой базе, особенно использовать для падежа скота искусственное заражение скота различного рода бактериями». (Показания обвиняемого Чернова.)
Результаты преступной деятельности Чернова чудовищны. Вот что рассказал об этом сам обвиняемый Чернов на процессе «право-троцкистского блока»:
«Мною были проведены следующие диверсионные акты. Для того чтобы добиться падежа скота в Восточной Сибири, я предложил начальнику Ветеринарного управления Гинзбургу, участнику организации правых, а через него начальнику Ветеринарного снабжения, также участнику организации правых, не завозить противоязвенные биопрепараты в Восточную Сибирь, зная о том, что в Восточной Сибири очень опасно по части сибирской язвы. Препараты эти туда завезены не были. Подготовка эта велась в 1935 году, и когда весной 1936 года там вспыхнула сибирская язва, то оказалось, что действительно препараты туда завезены не были и тем самым было погублено — я точно не могу сказать, — во всяком случае, больше 25 000 лошадей.
Второе. Я поручил Гинзбургу и заведующему бактериологическим отделом Бояршинову произвести искусственное заражение в Ленинградской области свиней рожей, а в Воронежской и Азово-Черноморском крае — чумой. Выбрал я эти две бактерии потому, что прививки эти производятся свиньям не убитыми микробами, а живыми, только ослабленными. Поэтому технически организовать искусственное заражение было довольно просто. Во-вторых, потому, что по этим двум болезням существует правильный порядок, при котором в случае заболевания чумой в той или иной местности подлежит поголовной прививке все находящееся в этой местности поголовье свиней. Это давало возможность сразу придать массовый характер этому заболеванию...
Трудно оценить результаты, но во всяком случае нужно считать, что благодаря этому диверсионному акту было погублено несколько десятков тысяч свиней». [197]
За свое предательство Чернов получил от иностранной разведки около 150 тысяч советскими рублями и 30 тысяч немецкими марками.
Обвиняемый Шарангович, в порядке обмена политзаключенными, был переброшен польской разведкой в СССР в 1921 году, после заключения мира с Польшей. Завербован он был агентом польской дефензивы Вноровским, пробравшимся на работу в полпредство СССР в Варшаве. Приехав в Белоруссию, Шарангович получил назначение на должность старшего помощника прокурора БССР. Здесь он связался с резидентами польской разведки, сначала с Богуцким, а затем Славянским, и по их указаниям повел шпионскую работу. Временно прервавшаяся связь, вследствие отъезда Шаранговича в 1926 году в Сибирь, вновь возобновилась после его возвращения в Белоруссию в 1932 году.
На этот раз с Шаранговичем установил связь польский консул в Минске. Шарангович передал польской разведке ряд секретных сведений. К тому времени Шарангович вступил в белорусскую контрреволюционную националистическую подпольную организацию.
Эта организация была связана с московским центром правых, получала от него директивы, персонально от Рыкова и Бухарина.
По указаниям польской разведки, под руководством Шаранговича была развернута большая вредительско-диверсионная работа в области сельского хозяйства и промышленности Белоруссии.
«Мы организовали выходы из колхозов. Затем мы запутывали посевные площади. Суть этого дела заключалась в том, что мы давали одним районам такие посевные площади, которые они не могли освоить; другим районам, имевшим большие площади для посева, наоборот, давали уменьшенные задания. Кроме того, мы организовали срыв хлебозаготовок». (Из показаний обвиняемого Шаранговича.)
Стремясь подорвать коневодство, имеющее в условиях Белоруссии огромное оборонное значение, Шарангович и К° заразили в 1936 году лошадей анемией. В результате этой диверсии пало около 30 тысяч лошадей. Это преступление было совершено по прямой директиве московского центра правых — Бухарина, Рыкова.
С неменьшей активностью и размахом польские диверсанты занимались вредительством в промышленности Белоруссии и на ее культурном фронте. По этому поводу обвиняемый Шарангович показал: [198]
«В области промышленности вредительство охватило такие объекты, как торф. Торф как топливная база для энергетики Белоруссии имеет очень большое значение, а поэтому подрыв этой топливной базы вел к подрыву всех отраслей промышленности.
Энергетика. Здесь главным образом внимание концентрировалось в отношении Белгрэса, который снабжает промышленность Витебска, Орши, Могилева. Здесь топливо не подвозилось своевременно. Тормозилось строительство. Конкретно беру Кричевский цементный завод, Оршанский льнокомбинат, Могилевский труболитейный завод...»
Задача иностранных разведок по вербовке агентуры в среде подпольных антисоветских организаций троцкистов, правых и других облегчалась еще тем обстоятельством, что многие из участников заговора были в прошлом агентами-провокаторами царской охранки.
Об установлении связей с иностранными разведками лично давал указания враг народа Бухарин. Провокатор Иванов, работавший в Архангельске, в связи с этим показал:
«Он (то есть Бухарин — В. М.) сказал о том, что Лобов специально организует это дело и он должен меня информировать о том, как это дело будет осуществляться. Он сказал: «вы должны резиденту, который будет там посажен, своей партийной организацией оказывать всемерную помощь с тем, чтобы обслуживать потребности английской разведки».
В 1934 году Бухарин дал директиву: в счет будущей помощи «выдать аванс» английской буржуазии. Шпионы Розенгольц и Лобов не замедлили выполнить это указание, продавая английским импортерам наиболее высококачественный лес по сниженным ценам. Эта преступная операция нанесла ущерб Советскому государству в размере нескольких миллионов рублей в валюте.
Другой царский охранник Зубарев обслуживал иностранную разведку через Иванова, секретаря Сулимова. Зубарев освещал положение с продовольственными фондами страны.
Особое место в шпионско-изменнической деятельности заговорщиков занимает гнусный двурушник Ягода. Находясь на посту зам. председателя ОГПУ и впоследствии наркома внутренних дел, он дал возможность иностранным разведкам глубоко запустить свои щупальцы в нашу страну. Ягода прямой виновник того, что шпионаж, диверсии и вредительство проникли в самые разнообразные отрасли народного хозяйства Советского Союза. Он покровительствовал [199] всем разоблаченным подпольным контрреволюционным организациям и сам принимал участие в их подрывной работе.
В НКВД с его ведома орудовала шайка иностранных шпионов, при его пособничестве пробравшихся на руководящие посты. В своих показаниях на процессе «право-троцкистского блока» Ягода говорил:
«Во-первых, я должен заявить суду, что под моим покровительством в самом аппарате ОГПУ, а затем НКВД существовала группа моих сторонников, группа шпионов различных иностранных разведок. О шпионской деятельности Запорожца, Гая, Воловича, Паукера, Винецкого и других я знал, но в интересах заговора благоприятствовал их работе, считая их ценной силой при реализации заговорщических планов, в особенности по линии связи с иностранными разведками. Несомненно, что через этих шпионов иностранные разведки были осведомлены о моей принадлежности к организации правых и о моей роли в организации их. О существовании и деятельности всего «право-троцкистского блока» они также были хорошо осведомлены. Факты, подтверждающие это положение, я могу сообщить суду на закрытом заседании».
Изменнические переговоры «право-троцкистского блока» с иностранными правительствами и налаживание связи с заграничными центрами антисоветских контрреволюционных партий меньшевиков и эсеров происходили при содействии Ягоды.
«Кроме этой группы шпионов в НКВД, мне известны и другие связи «право-троцкистского блока» с иностранными государствами. Я имею в виду участника заговора Карахана, связь которого я установил в 1935 году. Карахан меня посвятил во внешнеполитическую ориентацию «право-троцкистского блока». (Из показаний обвиняемого Ягоды.)
Подлейший двурушник Ягода не остановился перед тем, чтобы непосредственно войти в преступную, изменническую связь с злейшим врагом народа Троцким. Он неоднократно передавал посланцу Троцкого некоему Мирову-Абрамову значительные суммы в иностранной валюте. Ягода не только расхищал доверенные ему Советским государством денежные средства, но и финансировал подпольную контрреволюционную деятельность заклятого врага трудящихся всего мира Троцкого, направленную к свержению Советской власти. [200]
Бывший при Ягоде инспектором связи НКВД шпион Вияецкий осуществлял связь между заграничным центром меньшевиков и Рыковым.
Другие обвиняемые по делу «право-троцкистского блока» также способствовали развитию преступной деятельности Троцкого путем передачи в его распоряжение значительных государственных средств.
«Преступно была использована внешняя торговля, — говорил в своих показаниях обвиняемый Розенгольц, — в отношении использования и расхищения средств для финансирования троцкистского движения... Первое — это операции, которые осуществлял Краевский в размере до 300 тысяч долларов, которые были переданы троцкистской организации или Троцкому непосредственно».
Помимо этого, Розенгольц передал в распоряжение Троцкого 27 тысяч фунтов стерлингов и 20 тысяч марок.
Другой обвиняемый, Гринько, в своих показаниях говорил:
«Я помогал Крестинокому, как бывшему заместителю наркоминдела, использовать те валютные средства, которые накапливались в курсовых разницах за границей и которые нужны были ему для целей финансирования троцкистов».
Ягода всячески тормозил нормальное следствие по делам отдельных участников антисоветских контрреволюционных организаций троцкистов, правых, зиновьевцев. По этому поводу Буланов показал:
«...я был не раз свидетелем его непосредственных заданий, по линии оперативной, которые он соответствующим лицам, ведающим определенной частью работы, давал в той или иной мере прямые или косвенные указания о неразвертывании дел троцкистов, наоборот, о свертывании ряда дел и троцкистов, и правых, и зиновьевцев.
Чтобы не быть голословным, я приведу несколько фактов. Например, Ягода дал указание, чтобы Угланов держался, не выходя из таких рамок, в своих показаниях.
Я помню, что, несмотря на то, что соответствующий начальник отдела располагал совершенно конкретными, точными данными о продолжительной троцкистской деятельности Дрейцера, Дрейцер не был арестован».
Изменник Ягода лично посещал в тюрьме Смирнова И. Н., ближайшего сподручного Троцкого, чтобы договориться с ним о его поведении на суде во время процесса «антисоветского троцкистского центра». Таким путем Ягода спасал свою собственную шкуру от разоблачения и давал возможность [201] остальным, еще не разоблаченным участникам антисоветского заговора продолжать свою подпольную контрреволюционную деятельность.
Вследствие измены Ягоды на протяжении значительного периода времени Советской власти не удавалось полностью разоблачить и в корне пресечь подрывную работу иностранных разведок и их троцкистско-бухаринской агентуры в СССР. Ягода является также виновником того, что отдельные агенты царской охранки, разоблаченные органами советской разведки, пробрались на руководящие посты в Советском государстве. Имея еще в 1924 году документальные данные о провокаторской деятельности Зеленского и его брата, Ягода скрыл их от Центрального Комитета ВКП(б).
Вредительством, диверсиями и антисоветскими выступлениями заговорщики всячески стремились ослабить мощь и обороноспособность СССР. Большое значение право-троцкистские бандиты придавали вредительству в области финансов. По этому поводу обвиняемый Гринько показал:
«Это задание право-троцкистского центра было мне передано Рыковым, причем он подчеркнул, что руководство центра, он и Бухарин, придает большое значение развороту подрывной работы в Наркомфине, ввиду той особенной важности и политического значения, которое имеют деньги. При этом была дана бухаринекая формула — ударить по Советскому правительству советским рублем. Это мне передал Рыков, и на эту тему мы говорили с Бухариным».
Далее обвиняемый Гринько в своих показаниях говорил:
«Большая подрывная работа была проведена в области государственного бюджета. Работа эта клонилась к подрыву бюджетной финансовой дисциплины, к ослаблению финансового контроля и тем самым к возможности использования государственных средств в центре и на местах для целей заговора. Вся эта работа осуществлялась мною через ряд людей в аппарате Наркомфина по директивам, которые были мне даны право-троцкистским центром».
Кроме того, «право-троцкистский центр» разработал программу подрыва капитального строительства: замедление, удорожание и сужение темпов капитального строительства.
Наряду с этим было развернуто вредительство в области товарооборота. В кооперативной системе орудовал Зеленский со своей шайкой, в Наркомвнуторге — Болотин.
В своей ненависти к советскому народу гнусные преступники не останавливались перед самыми чудовищными [202] зверствами. Они организовали подброску гвоздей и стекла в масло. С целью обострить продовольственное положение в основных промышленных центрах вредители создавали умышленную порчу продуктов. Например, в 1936 году в Москве была допущена вредительская порча 50 вагонов яиц.
Право-троцкистские вредители также усиленно содействовали растратам и хищениям. Была разработана вредительская инструкция по учету, целиком способствовавшая развитию хищений и растрат.
О вредительстве и диверсиях в лесной промышленности суду рассказал английский шпион и агент-провокатор царской полиции, правый бандит Иванов. На этом участке вредительство «шло по пути срыва технического перевооружения лесного хозяйства, засорения, разрушения механизированных пунктов, срыва сплава... Это обрекло ряд лесопильных заводов на остановку и увеличило голод в нашей стране на лесные материалы, что крепко ударило по капитальному строительству в нашей стране...
Главное внимание было направлено на срыв технического перевооружения лесозаготовок, на срыв капитального строительства, особенно целлюлозно-бумажной промышленности с тем, чтобы держать страну на голодном бумажном пайке и этим самым ударить по культурной революции».
В среднеазиатских республиках буржуазные националисты, по указанию «право-троцкистского центра», организовывали вредительство и диверсии главным образом в области хлопководства и связанных с ним отраслей промышленности. В 1935 году враги народа Икрамов, Ходжаев и Любимов совершили крупный вредительский акт. По их директиве на приемные пункты был принят хлопок повышенной влажности против установленного правительством стандарта. 14 тысяч тонн хлопка пропало, государству был принесен убыток в несколько миллионов рублей.
Широко было поставлено вредительство на строительстве хлопковых заводов и шелковых фабрик. Чтобы подорвать кормовую базу шелководства, вредители под флагом механизации сельского хозяйства (расширения земельных площадей под обработку) вырубили 10 процентов тутовых деревьев. Так же сильно пострадала от вредительства культура люцерны.
В области промышленности вредительоки задерживалось строительство Кувасайской ГРЭС, которая должна была обеспечить энергией промышленность Ферганы. Умышленно тормозились темпы строительства Чирчикской гидроэлектростанции. [203]
Учитывая все значение водоснабжения для сельского хозяйства среднеазиатских республик, буржуазно-националистическая банда стремилась нанести удар по ирригация. Подготавливались и частично были осуществлены диверсии по выводу из строя крупнейших плотин-вододелителей — Рават Хаджа и других, построенных при Советской власти. Под видом остановки на ремонт единственного в Средней Азии Хильковского цементного завода строительство новых ирригационных систем осталось без цемента. В результате его пришлось возить из Новороссийска.
Грандиозные успехи во всех областях народного хозяйства и культурного строительства СССР, рост материального благосостояния широчайших масс населения, укрепление обороноспособности и внешнеполитического положения СССР в результате неуклонного осуществления генеральной линии нашей партии, морально-политическое единство советского народа и сплочение его вокруг ВКП(б) и великого вождя трудящихся товарища Сталина окончательно разбили надежды правых и их союзников на создание массовой базы среди населения Советского Союза. Учитывая это, «право-троцкистский центр» становится на путь искусственного создания обстановки, могущей привести к недовольству Советской властью со стороны рабочих и крестьян. Руководители «право-троцкистского блока» разрабатывают план организации массового недовольства населения Советской властью.
Еще в 1928 году Рыков при встрече с Черновым, бывшим тогда наркомторгом Украины, говорил ему:
«Ваша задача заключается в том, чтобы вы свою работу вели таким образом, чтобы добиться озлобления середняка путем распространения на середняцкие массы деревни тех репрессивных мер, которые правительством установлены были по отношению к кулакам. Углубляйте перегибы, озлобляйте середняка, учтите особо национальное чувство украинского населения и везде объясняйте, что эти перегибы являются результатом московской политики, и таким путем мы будем и создавать наши кадры и поднимать крестьянство против Советского правительства и против ЦК». (Из показаний обвиняемого Чернова.)
В 1930 году, когда в стране на почве подрывной работы кулачества возникли продовольственные затруднения, тот же Рыков дает Чернову (работавшему уже в союзном масштабе) директиву «путем дезорганизации снабжения хлебом вызвать недовольство среди рабочего населения».
Об аналогичных установках Рыкова, относящихся [204] к 1930 году, показал на процессе и подсудимый Зубарев, получивший эти установки от Рыкова во время приезда последнего в Свердловск на партийную конференцию.
Задачи, которые выдвигал тогда Рыков перед Зубаревым, сводились, по показаниям самого Зубарева, к следующим моментам:
«Первый момент. Вредительская работа в деревне: срыв посевной кампании путем несвоевременной выдачи и подвоза семенного материала, понижения его качества; это будет, естественно, озлоблять население; с другой стороны, меры, противоречащие укреплению колхозов, направленные к тому, чтобы возбуждать недовольство крестьянского населения...
Второй момент. Это возбуждение населения путем различного рода провокационных мер — неправильная организация снабжения основными продуктами питания и особенно неправильная организация общественного питания. Это было в целом ряде мест в последующем, 1932 году, в частности в Перми, Лысьве и, насколько мне известно, в районе Кизела и в Березняках».
О проводимой правыми бандитами системе искусственного возбуждения населения против Советской власти говорил в своих показаниях суду и обвиняемый Зеленский:
«Антипов и все правые придавали особое значение дезорганизации хозяйства в тех отраслях, которые наиболее близко соприкасаются с населением — жилищное дело, кооперация, торговля, товарооборот и так далее».
Создание провокационными методами недовольства населения «право-троцкистский центр» осуществлял самыми разнообразными путями. По его директиве в торговой и кооперативной системах широкое распространение получили обсчет, обмеривание и обвешивание потребителя. Широко практиковался неправильный или несвоевременный завоз товаров: летние товары засылались зимой, а зимние — летом. Умышленно задерживались на базах или неправильно бронировались наиболее дефицитные товары.
Подобными методами право-троцкистские бандиты пытались озлобить народ, создать недовольство в среде рабочего класса и колхозного крестьянства и подготовить из недовольных «кадры» для своей «массовой базы».
В связи с этим стоит вопрос подготовки «право-троцкистским блоком» кулацко-бандитских восстаний. Правые, и в частности Бухарин, особое значение в этом отношении придавали Северному Кавказу. В 1928 году при отъезде одного из заговорщиков — Иванова, на работу на Северный [205] Кавказ Бухарин ему говорил, что правые «должны возглавить соответствующее крестьянское движение, особенно казачество, движение против Советской власти. Нашей задачей является — Северный Кавказ превратить в русскую Вандею».
Тот же Иванов во время своего пребывания на работе в Северном крае создавал повстанческие отряды «главным образом вокруг Архангельска, с тем чтобы в момент интервенции разорвать связь Архангельска с центральными магистралями нашей страны и тем самым облегчить англичанам захват этого лесного района и важнейшего порта». (Из показаний Иванова.)
В тех районах, где правые намечали организацию восстаний, они усиленно развивали систему вредительских мероприятий, вызывавших недовольство населения.
Несмотря на все старания врагов народа спровоцировать широкие массы населения на недовольство Советской властью, попытка эта получила со стороны самого же населения должный отпор и повсеместно потерпела полный крах.
Потерпев неудачу, право-троцвистские заговорщики стали на путь физического устранения руководящих деятелей Советского государства и партии большевиков. В основу преступной деятельности «право-троцкистского блока» был положен индивидуальный политический террор.
О мотивах перехода «право-троцкистского блока» к террору обвиняемый Рыков показал следующее:
«При нелегальном заговорщическом характере контрреволюционной организации правых, при отсутствии какой-либо массовой базы для ее контрреволюционной работы, при отсутствии надежды каким-либо другим путем притти к власти, — принятие террора и «дворцового переворота» давало, по мнению центра, какую-то перспективу».
Говоря о переходе к практическим действиям по подготовке террористических актов, обвиняемый Рыков показал:
«В 1934 году уже я дал задание следить за машинами руководителей партии и правительства созданной мною террористической группе Артеменко».
Организация боевых групп для совершения террористических актов началась еще раньше.
Для совершения покушения на товарищей Сталина и Кагановича Бухарин в 1932 году привлек эсеровских террористов, имевших большой опыт в подобного рода делах еще в 1918 году. [206]
В Белоруссии польский шпион Шарангович создал несколько террористических групп, подготавливая в первую очередь убийство товарища Ворошилова в 1936 году, когда он приезжал в Белоруссию на маневры.
Один из активнейших участников заговора, троцкистский выродок Розенгольц, лично готовился к покушению на жизнь товарища Сталина. С этой целью Розенгольц неоднократно пытался добиться приема у товарища Сталина.
О непосредственном участии «право-троцкистского блока» в злодейском убийстве товарища Кирова и участии «левых коммунистов» в заговоре против В. И. Ленина уже было сказано выше. Эти чудовищные преступления, однако, не исчерпывают террористической деятельности «право-троцкистского центра». По указанию центра было осуществлено умерщвление величайшего писателя нашей эпохи А. М. Горького и виднейших деятелей партии и Советского государства: члена Политбюро товарища Куйбышева и руководителя ОГПУ товарища Менжинского.
О причинах, побудивших право-троцкистских заговорщиков на неслыханное по своей чудовищности убийство А. М. Горького, обвиняемый Ягода показал:
«Объединенный центр право-троцкистской организации в течение долгого времени пытался обработать Горького и оторвать его от близости к Сталину. В этих целях к Горькому были приставлены Каменев, Томский и ряд других. Но реальных результатов это не дало. Горький попрежнему верен Сталину и является горячим сторонником и защитником его линии. При серьезной постановке вопроса о свержении сталинского руководства и захвате власти право-троцкистами центр не мог не учитывать исключительного влияния Горького в стране, его авторитета за границей. Если Горький будет жить, то он подымет свой голос протеста пропив нас. Мы не можем этого допустить. Поэтому объединенный центр, убедившись в невозможности отрыва Горького от Сталина, вынужден был вынести решение о ликвидации Горького».
На убийстве Горького особенно настаивала троцкистская часть блока, что являлось следствием категорической директивы Троцкого. По показаниям обвиняемого Бессонова, эту директиву ему дал Троцкий в июле 1934 года. Во время свидания Троцкий говорил Бессонову:
Дата добавления: 2015-11-30; просмотров: 32 | Нарушение авторских прав