Читайте также:
|
Сванидзе: Пожалуйста, сторона защиты, Сергей Ервандович, Ваш тезис, Ваш свидетель.
Кургинян: История – это сложнейшая наука. Очень тонкая, поскольку имеет дело с людьми, /с/ не до конца доказуемыми данными. Она формируется в историческом потоке жизни народа. В ней есть масса исторических школ. Она представляет собой единое целое.
Когда вдруг, произвольным образом мы подменяем её фантазиями или мифами, мы просто разрушаем изнутри историческую науку. И тогда мне вспоминается, как в одной из отделявшихся республик, лет двадцать назад, я встретился с одним человеком, который шутил сначала, и говорил: «Знаешь, как у нас пьют, да? Или до дна, или до конца. Вот ты можешь выбирать – у нас демократия». Потом подумал и сказал: «Народ, который разрушает свою историю, обречен на то, чтобы разрушать территорию». Посмотрел на меня и сказал: «Так до дна и до конца мы будем пить с тобой?». И мне вдруг вспомнился Пастернак:
«Если только можно, Авва Отче,
Чашу эту мимо пронеси…».
История – это не шутки. Мы не можем позволить себе после всего случившегося, действовать в истории так, как будто мы здесь пошутили, и ничего не произойдет в реальном материальном мире! Это уже обернулось десятками миллионов жизней. И это уже обернулось распадом страны. Это – слишком серьёзный, слишком трагический, слишком тонкий вопрос для нашего народа.
Прошу данные. Доказательство #27.
Материалы по делу. При вступлении на престол Иван IV унаследовал 2 800 000 кв. км, а в результате его правления территория государства увеличилась почти вдвое, до 5 400 000 кв. км. Чуть больше, чем вся остальная Европа. За то же время население выросло на 30-50 процентов и составило 10-12 миллионов человек.
Кургинян: У нас много говорили о том, росло или нет население – вот это деяния. Даже если злодеяния, то кто-то, Иван верил, что Бог, это исходя из его эсхатологии, будет взвешивать это на чаше весов. Но есть, что взвешивать! Есть деяния!
Нельзя выкинуть деяния из деятельности. А иногда ведь бывает еще и иначе, что злодеяния-то есть, а деяний нет. А иногда их настолько нет, что народ платит за это еще более страшную цену, чем при Иване.
Прошу доказательство # 28.
Вот это – фотографии первых напечатанных книг.
Fig.1
Храмов построенных.
Fig.2
Вот это всё – Иван IV!
Это – «сумасшедший псих», который занимался только тем, что всех истязал? Вот это всё – Иван IV.
Прошу доказательство # 29.
Материалы по делу. Из книги Роберта Виппера «Иван Грозный»: «Германский император и рейхстаг … волновались по поводу успехов московского царя и принимали … меры запрета торговли с Москвой через Нарву… Однако сторонником Москвы … выступил Любек. … Любек говорил, что московский царь при необыкновенной способности и восприимчивости русских … скоро достигнет своей цели, сегодня у него 4 корабля, через год их станет 10, потом 20, 40, 60 и т.д. То же самое повторяет … враг Москвы, Август Саксонский: он предупреждает императора, какая грозная сила растет на Востоке… когда московиты усовершенствуются в морском деле, с ними уже не будет возможности справиться».
Виппер Р.Ю. «Иван Грозный», М., Л., 1944 г.
Роберт Виппер – историк, академик АН СССР.
Кургинян: И тогда враги московитов создают историческое оружие – «специсторию»! Клевету на исторических деятелей, которую заглатывают московиты. И вот когда они её заглотили по-настоящему, через несколько веков, произошло то, что произошло. Мы находимся на обломках.
А теперь я бы хотел спросить Маргариту Евгеньевну Бычкову, доктора исторических наук, старшего научного сотрудника Института российской истории, автора ряда работ «Состав класса феодалов в России в XVIвеке» и так далее. Маргарита Евгеньевна, у нас все свободны. Подтвердите или опровергните эту точку зрения об историческом вкладе.
Маргарита Бычкова – доктор исторических наук, старший научный сотрудник Института российской истории.
Бычкова: Мы говорим Иван Грозный, да? Ещё в начале, в конце XIX– в самом начале XXвека, прекрасным русским историком феодализма Николаем Петровичем Лихачевым было установлено, у него, он просто занимался прозвищами, которые получали русские князья. Что Грозный никогда в источниках не назывался! Понимаете, для историка очень важно не то, что вы читаете в научной литературе, а то, что вы читаете в историческом источнике.
Кургинян: Конечно! Разумеется!
Бычкова: Так вот, ни в одном историческом источнике Иван IV «Грозным» не назывался. «Грозным» при жизни, при жизни, я имею в виду, при жизни «Грозным» назывался его дедушка Иван IIIВасильевич, который вот объединил русские земли.
А второе, ведь тогда в XVIвеке, что тоже очень важно, слово «грозный» имело совершенно другое значение, чем сейчас. Это означало – могучий, сильный, но ни в коем случае не жестокий. То вот представление, которое у нас сейчас, это просто неправильность представления двойного перевода на английский, и с английского на русский.
Кургинян: Я хотел бы знать Ваше мнение – это выдающаяся личность, выдающийся политик, который, конечно, имел свои недостатки, да или как?
Бычкова: Я считаю, что Иван Грозный был для своего времени совершенно нормальным политиком. Просто мы по-другому воспринимаем. Ах, у него было семь жён!?! А сколько было жен у его современника Генриха VIII? Так он им еще головы рубил, а Иван Грозный, между прочим, не рубил своим женам головы, он их в монастыри посылал. И вот таких вот аналогий, идущих, я не знаю, от нашего менталитета, от менталитета прошлого века, но они не в научной среде, а в среде читателей научной литературы, в среде любителей истории, они вызывают такие вот перекосы.
Кургинян: Давайте их исправлять!?!
Бычкова: Давайте!
Сванидзе: Спасибо, Маргарита Евгеньевна.
Прошу Вас, Леонид Михайлович.
Млечин: Маргарита Евгеньевна, скажите, пожалуйста, Вы оцениваете деятельность царя Ивана положительно или нет? Вот, если говорить о результатах его правления, вот как бы Вы сказали – там больше поражений или больше побед?
Бычкова: Вы знаете …
Млечин: Сидите, ради бога!
Бычкова: Нет-нет. Я рассматриваю деятельность Ивана Грозного вот не как отдельную деятельность отдельного человека. Это был государь, миропомазанный государь. Впервые в русской истории. Сакральная личность в глазах общества. И он действовал и для своей страны, и он действовал в рамках определенных событий. Конечно, на старости он был не такой здоровый человек. У него была жестокая болезнь – у него был практически окостеневший позвоночник, вот это отложение солей. И жуткие боли. И конечно, может быть в приступах своей болезни мог он не всегда действовать адекватно. Ну, убил же сына – царевича Ивана. Вот, но, в принципе, он оставался таким же государем, которого уважали послы, которого уважали иностранцы. С нами ведь очень хотели торговать, общаться европейские страны именно во времена Ивана. Хотя мы для них были азиатской страной, что прописано в трудах их. Потому что еще от Геродота, между прочим, разделение между Европой и Азией шло по реке Днепр. Вот всё, что восточнее Днепра – это Азия. И мы были азиатами. И еще с нашей непонятной религией!?! К нам же приезжали католики, приезжали протестанты, то есть с едиными корнями. А мы были православными. И очень трудно им было объяснить нашу религию, и действия исходя из религии. Хотя очень во многом, вот политическую концепцию и всё, создавала русская православная церковь, которая официально, в отличие от католической, не принимала участие в управлении страной. У нас не было кардинала Ришелье, который водил войска.
Млечин: Маргарита…/Евгеньевна/, я Вас не прерываю. Я просто хотел спросить. С Вашей точки зрения, как можно оценить царя, при котором иноземное войско берет его столицу? Запросто берет. И вот выясняется, что созданное им войско опричнины, не в состоянии защитить даже столицу. Таких в истории …
Бычкова: Простите, что Вы имеете в виду?!?
Млечин: Я прошу прощения, можно я договорю!
Бычкова: Что Вы имеете в виду?
Млечин: Взятие Москвы в 1571 году.
Бычкова: А его не было!
Млечин: Как?!? Разве …?
Бычкова: Не было. Поражение было, а Москву не заняли! Вы что!?!
Млечин: Ну, хорошо. Ну, поражение под столицей, фактически.
Сванидзе: Москва была, Москва была сожжена! Она была не взята, но сожжена Давлет-Гиреем.
Бычкова: То есть, сожжены посады были, всё окружение…
Сванидзе: Да весь город был сожжен!
Кургинян: Не город. Вы сами видели?
Бычкова: Но взять Москву – это взять Кремль! Это было только в начале XVII века. А тут сожгли.
Млечин: Ну, хорошо. Кремль не взяли, но сожгли столицу. Пришли и сожгли Москву. Ну, как это? Ну, взяли Москву. Ну, назовите, как хотите это.
Бычкова: Сожгли!
Млечин: Вот, скажите, пожалуйста, как можно оценить царя, который это допустил? Когда выяснилось, что войско, созданное им, опричное войско не в состоянии воевать. И чтобы потом каким-то образом восстановить справедливость, он ставит во главе армии человека, которого не любил, и которого потом казнит. Как мы оценим такого царя? Не так много было в истории нашей России случаев, когда бы сжигали столицу.
Бычкова: Ну, знаете …
Млечин: Не много. Я даже не знаю второго такого!
Кургинян: А после Дмитрия Донского её не сжигали?
Бычкова: Ну, во-первых, Ольгерд был у нас, Великий князь Литовский, который брал Москву.
Кургинян: При Наполеоне она горела? «Москва, спаленная пожаром, французу отдана…»
Бычкова: Понимаете, поражения бывают при любом войске и при любой военной операции. И вы никуда от этого не уйдете. Нет армии, которая побеждает, побеждает, побеждает. Где-то бывают у неё и поражения. Говоря об этом поражении у Москвы, я могу сказать, что очень скоро была победа русского войска, которое разбило этих самых татар. И всё!
Млечин: Что сделал царь Иван? Он поручил это не опричнине, и не тому войску, которое он создал, а совсем другим людям, которых он ненавидел. А потом, в благодарность, своего главного полководца ещё и казнил. Это великое достижение царя Ивана?
Бычкова: Ну, казнил не сразу. Ну, понимаете, Вы же сами сказали, что он его не любил, вот он его и казнил.
Млечин: В благодарность за одержанную победу!?!
Сванидзе: Спасибо. Спасибо. Спасибо. Время.
Млечин: Как это характеризует царя Ивана!?!
Из зала: Это несправедливо!
Сванидзе: Время истекло. Сейчас короткий перерыв, после которого мы продолжим слушания.
В эфире Суд Времени. Мы продолжаем слушания. Повторяю вопрос: «Деяния Ивана Грозного: победа или провал?»
Леонид Михайлович, прошу Вас. Ваш тезис, Ваш свидетель.
Млечин: Мы ни слова, по-моему, не сказали на самом деле об опричнине. А царь Иван вошел в историю, вот как человек, создавший опричнину. Во всяком случае, для всех не историков он именно таков.
Что такое опричнина? Это создание собственной армии, такой собственной гвардии, которой говорится: «Вы – мои люди, вся остальная страна в вашем распоряжении. Делайте с ними что хотите – вы можете убивать, вы можете грабить». И они грабили и убивали. Причем записаны-то в летописи убитые бояре, а сколько при этом было погублено смердов, простых людей, вообще не фиксировалось, такой был подход. Причем это замечательно, если на простой современный язык переложить, это звучит ещё чудовищнее. Квартиры в Москве, в центре города выдал я, – не шучу, – выдал я несколько улиц и сказал: «Вы здесь будете жить». А жителей, которые там были – выселил. Землю, вот эту землю: «Это будет ваша земля». И выселил оттуда других, прежних владельцев. Вот это была опричнина по царю Ивану.
Я хотел бы спросить свидетеля нашей стороны, Александр Николаевич Закатов, историк и директор канцелярии Дома Романовых. Надо сказать /неясно: или Александр Николаевич /, что Вы монархист, у Вас должен быть особый пиетет. Он распространяется на царя Ивана?
Александр Закатов – кандидат исторических наук, директор канцелярии Дома Романовых.
Закатов: Безусловно. Я должен сразу оговориться, что как человек с монархическими убеждениями, я отношусь к Иоанну Васильевичу Грозному как к сакральной фигуре. И лично к нему, за многие его благие деяния, за его достижения я отношусь с уважением как к историческому деятелю. И я сразу вот, по поводу методологии хотел бы оговориться, что я против того подхода к личности Иоанна Грозного, который возник у нас в эпоху тоталитаризма. Когда его как раз в основном прославляют за грехи, за то, что в христианской цивилизации, в христианской культуре и в православной церкви в целом считается греховным. И это нельзя тоже стереть со скрижалей истории.
Млечин: Его преступления были возведены ему в заслугу, в ранг заслуги!?!
Закатов: Да, да, да. Вот именно это, конечно, то, с чем невозможно согласиться. И говоря об опричнине. Ведь следует различать, в нашем бытовом понимании опричнина – это опричное войско, террористическое войско. Вообще опричнина есть, одно определение её – как система государственного управления, когда на части государства Иоанн Грозный ввел президентское правление, так скажем, или царское правление, прямое, а другая часть продолжала жить по прежним традициям и установлениям. Но опричное-то войско, которое было создано изначально, может быть, из даже каких-то благих и правильных побуждений, очень быстро выродилось. Потому что им даны были огромные полномочия, бесконтрольные, и в результате этой деятельности, фактически, уничтожая одну крамолу, Иоанн Грозный, к сожалению, породил крамолу гораздо более страшную.
Млечин: И превратилось это просто в банду убийц и грабителей, как это /здесь, часто?/происходит, да?
Закатов: В конечном итоге, так и можно сказать. И именно поэтому он распустил её. И мы видим, что конец его царствования был действительно кризисным.
Сванидзе: Спасибо. Прошу Вас, Сергей Ервандович, Ваши вопросы свидетелям обвинения.
Кургинян: У нас стоит вопрос: «Деяния Ивана Грозного: победа или провал?». Вот если это сакральная фигура, совершившая великие деяния, то как мы всё-таки относимся к этому?
Закатов: Я его почитаю за установление системы Земских соборов, за присоединение значительных территорий к русскому государству. Это всё было, и это тоже было бы нелепо замалчивать. Но у нас стоит вопрос, конечно, мы вот вправе так ставить: «Кто вот он: кровавый тиран или выдающаяся политическая личность, выдающийся государственный деятель?». Но в принципе можно быть одновременно выдающимся государственным деятелем и тираном. Но для того, чтобы быть выдающейся государственной личностью, не обязательно быть тираном. А вот это у нас часто забывается.
Кургинян: Я согласен. Я согласен, но если мы поставим вопрос, я просто провожу Ваши параллели, которые мне близки, и в принципе, я должен сказать, что в данном случае, я готов подписаться под каждым Вашим словом.
Закатов: Спасибо.
Кургинян: Значит, это позиция очень, как бы, с моей точки зрения, адекватная. И я полностью поддерживаю, что нельзя восславлять человека за его грехи. Но если бы мы поставили, упаси Бог, может нам никто и не даст, и не нужно, там апостол Петр: «Основатель Церкви и величайшая христианская фигура или предатель Христа?». Мы бы сказали, что это основатель Церкви, который совершил эти грехи. Но мы его чтим! Как только мы называем слово, чтим, это значит, что великие деяния для нас перевешивают зло-деяния. А мы понимаем, что злодеяния есть. Разве это не так?
Закатов: Но мы должны помнить слова Достоевского о единой «слезинке ребенка». То есть можно сделать очень много, можно достичь огромных результатов, но если это замешано на крови, то возникает большой вопрос.
Кургинян: Скажите, пожалуйста, а что в истории на ней не замешано?
Закатов: Ну, если мы возьмём даже царствование последнего царя династии Рюриковичей Федора IИоанновича, сына Иоанна Грозного, мы видим, что государство может развиваться без террора и без репрессий.
Сванидзе: У меня вопрос к стороне защиты. Вот мы обсуждаем тему «Победы или провалы Ивана Грозного». Обсуждаем его жестокость, еще обсудим! У нас следующий вот вопрос связан с его личностью, с его неуравновешенностью психической. И жестокость, несомненно, имела место. Не то слово, какая!!! Можно его сравнивать, конечно… Можно говорить о том, что… И следует проводить исторические параллели… Всегда имеет смысл, это интересно и важно… И с Францией… С избиением протестантов… Да, страшная кровавая резня.. Варфоломеевская ночь. И с Генрихом VIII, и с Филиппом II, испанским. Кстати, очень любил его Иван Грозный, говорил: «Нам бы испанского, испанского огонька бы не хватало!». Но, в Англии были законы против бродяжничества, страшные убийства. Здесь протестантов убивали. В предыдущей части наших слушаниях, это было вчера, были приведены, Сергей Ервандович, Вами, данные по погрому Новгорода, правда, только по погрому Новгорода. Репрессии Ивана Грозного не ограничивались погромом Новгорода.
Когда Иван Грозный шел на Новгород, передовой отряд был во главе с таким опричным воеводой Зюзиным, он широким фронтом убивал всё, что лежало на его пути. Был погром в Торжке, Вышнем Волочке, в Твери, в Клину. По дороге. Знаете, почему? Потому что он не хотел, Иван Грозный так распорядился, чтобы весть о походе дошла до Новгорода. Это была такая акция по обеспечению скрытности похода. И потом уже был погром в самом Новгороде. Страшный!!! Когда Волхов подплыл кровью. Всё громили. Генрих Штаден, он был опричником, немцем, на службе… На опричной службе у Ивана Грозного…Иоанн Грозный не брезговал и иностранцами-опричниками… Он писал о том, что он ехал в Новгород на одной лошади верхом… Рядовой опричник! А возвращался на 49 лошадях и из них 22 – за ними шли подводы с добром награбленным. Рядовой опричник! В войске Грозного было 15 тысяч всадников. Представляете, как Новгород пограбили! Свой город!!! Свой город! Русский город! А Вышний Волочек – не русский? А Клин – не русский? Это одно.
Второе. Зять его Михайло Темрюкович Черкесский, брат его второй жены, один из видных опричников, он его убил в какой-то момент. Когда он добрался до верхушки опричников, он их тоже перебил... И вот когда он убил Михаила Темрюковича, его союзник близкий, Черкесский князь Темрюк Айдарович, верный союзник, он перекинулся на сторону Девлет-Гирею. Вот цена жестокости. Непосредственная цена. И когда Давлет Гирей пришел… Пришел в Москву, он был сильнее, чем мог бы оказаться в другом случае. Он действительно сжег посады, он сжег Москву, в которой не было каменных стен. Иван Грозный не озаботился этого сделать. Против него в следующем году выступила рать, потому что опричники ничего не могли сделать с ним… В следующем году выступила рать во главе с земским воеводой Михайло Воротынским, который через год после этого был зверски замучен, с личным участием Ивана Грозного. Он лично угли подгребал, когда Воротынского жгли на огне.
Вот речь идет не о жестокости. Можно говорить, что она была адекватна времени, неадекватна времени. А речь идет о результатах этой жестокости. Что дала опричнина? Что дали все эти жестокости? Они имели какой-нибудь позитивный результат? И можно ли называть человека, который просто получает удовольствие от жестокости, об этом мы говорим позже, но не извлекает из этого никаких государственных дивидендов, можно ли его называть, действительно, крупной выдающейся политической фигурой? Об этом я хочу спросить Вас, Маргарита Евгеньевна.
Бычкова: Ну, я должна Вам сказать, что всё-таки я как историк не могу отдельно рассматривать человека и отдельно рассматривать события, которые или способствуют его деятельности, или являются результатами его деятельности. И то, что говорите Вы, опричнина – это между прочим 7 лет вклинившихся в двадцать с лишним лет Ливонской войны…
Сванидзе: Но каких ярких!
Бычкова: А я не знаю…
Сванидзе: А результат Ливонской войны!?! А результат Ливонской войны!?!
Бычкова: А результаты Ливонской войны, между прочим, он подписал перемирие с поляками. И между прочим …
Сванидзе: Подписал перемирие!?! На каких условиях?
Бычкова: На нормальных условиях. Между прочим, между прочим, это был единственный случай, когда Россия обратилась к папе Римскому, ни мало, ни много, чтобы послали переговорщика разговаривать с /Стефаном/ Баторием насчет Пскова. И прислали лучшего переговорщика, Пассевино, в Россию. Молодой красавец, кардинал, и мы …
Сванидзе: Ну, еще будет возможность поговорить о Ливонской войне. Но результаты Ливонской войны, согласитесь, не считаются положительными!?! Но сейчас речь идет о терроре.
Бычкова: Но это не катастрофа. Катастрофа была потом, после этого. То есть, Ливонская война оставила, действительно, обесславленную Россию…
Сванидзе: Вы как-то… Неохотно про террор!!! А я Вас прошу про террор!
Бычкова: Я говорю неохотно про террор, потому что опричнина ….
Сванидзе: Про положительные результаты террора!?! Скажите, пожалуйста?
Бычкова: Потому что опричнина – это самое слабое место в изучении истории Ивана Грозного.
Сванидзе: Слабое в чем?!?
Бычкова: Именно в том, что вот её заставляли, заставляли показывать как террор, как …
Сванидзе: Кто заставлял!?! Сталин заставлял?!? Советскую историографию?
Бычкова: Советскую историографию.
Сванидзе: Прогрессивное войско опричников! Чьи слова!?! Сталина!
Бычкова: Ну вот.
Сванидзе: Так как же их заставляли показывать?!?
Бычкова: Ну, так, а как вы можете писать, будучи историком, про войско опричников, если вождь сказал что оно …
Сванидзе: Правильно! Вот его и описывали только положительно! А меня интересует Ваше мнение!?!
Бычкова: Я лично считаю, что идея была совершенно другая, хотя я …
Сванидзе: Нет! Не идея, результат!
Бычкова: Нет, я заранее говорю, что это …
Сванидзе: Благими намерениями мы знаем с Вами, что заканчивается!
Бычкова: Это не до конца изученная проблема. Иван Грозный создавал не опричное войско. Иван Грозный …
Сванидзе: Но создал опричное войско!
Кургинян: Николай Карлович, я рекомендую ещё чаще перебивать свидетеля.
Сванидзе: Сергей Ервандович, спасибо за рекомендацию.
Кургинян: Благодарю Вас.
Бычкова: Иван Грозный создал не опричное войско, он создал опричнину. Он пытался, по следам своего любимого прадеда, Великого Литовского князя Витовта создать орден, военный рыцарский орден. Вот что, по-моему …
Сванидзе: А что создал?!?
Бычкова: А создал он… Между прочим, что он создал, никто не знает.
Сванидзе: Ну, конечно! Ха-ха!
Бычкова: Конечно!
Сванидзе: Ну, позвольте, Маргарита Евгеньевна! Ну как же никто не знает?
Бычкова: Вы мне говорите об опричных выселениях так, как будто вот он выселил из Москвы и послал в чистое поле. Ничего подобного! Он когда отнимал владения, между прочим, он не отнимал владения и не подряд у всех…
Сванидзе: Спасибо! Спасибо, Маргарита Евгеньевна.
После небольшого перерыва мы продолжим наши слушания.
В эфире «Суд Времени». Мы продолжаем слушания по политике и личности Ивана Грозного. Вопрос сторонам: «Иван Грозный: психически неуравновешенный человек или мудрый правитель?».
Пожалуйста, сторона обвинения. Леонид Михайлович, Ваш свидетель, Ваш тезис.
Млечин: Так это, конечно же, очень сложный вопрос. Я не думаю, что у нас здесь будет сеанс психоанализа. Я думаю, что мы попытаемся разобраться в личности этого человека, конечно, в совокупности с его делами. Ввиду нетрадиционности постановки вопроса, я хочу попросить ответить на него не историка, а кинорежиссера. Замечательного кинорежиссера, автора фильма «Царь» – Павел Семенович Лунгин, народный артист России. Потому что, я думаю, что кинорежиссер наделен, а выдающийся кинорежиссер тем в большей степени, способностью проникнуть в характер и личность человека. Павел Семенович, пожалуйста.
Павел Лунгин – народный артист России, кинорежиссер.
Лунгин: Конечно, личность Ивана Грозного это необыкновенно интересная проблема, потому что ещё интересней она в преломлении как личность одного человека, в условиях неограниченной власти может разложить всё государство, в котором он живет. Как эта инфекция, заболевание одной личности постепенно расходится кругами по всему государству. Понимаете, личность удивительная. Иван Грозный, он человек был образованный, блестящий, он писал музыку и стихи. Но в тоже время это был, конечно, человек, у которого я насчитал как минимум три личности. У него было даже не раздвоение, а растроение личности. Значит, вот он человек глубоко религиозный. Он кается, он кается глубоко. На коленях огромные от молитвы мозоли, как у верблюда. В тоже время, это постоянное покаяние и есть та особая сладость его жизни, почти вот эротическая, потому что грешил и каялся, грешил и каялся. Зло было необходимо ему для того, чтобы постоянно испытывать это острое чувство покаяния. Я постараюсь быть доказательным. Потому, что такое зло? Что я имею в виду – зло? Мы можем говорить о тиранах. Мы можем говорить об Иосифе Виссарионовиче Сталине. Но никто не скажет, что Иосиф Виссарионович ушел куда-то туда в подвалы и лично принимал участия в пытках. Он пытал лично. После пытки выходил облегченный, и шел в церковь, молился легко и со слезами молился. Описан случай, когда он при молитве давал точные вот указания, как кого пытать. Дьяка Висковатого, его многолетнего, он с ним, по-моему, 20 лет был, я вот не знаю, историки знают лучше, он был министром иностранных дел, преданнейший ему человек, вдруг, после какого-то очередного поражения в польской войне, пытали следующим образом. От него кусочки тела от живого отрезали.
Сванидзе: У меня маленькое замечание, извините. Это была не пытка, это была казнь Ивана Висковатого.
Лунгин: Казнь, не пытка. Казнь. Но эта казнь должна была по его определению длиться так, что того, кто отхватил слишком большой кусок так, что тот живой, полуживой, умер слишком рано, того, опричника, чуть не казнили. Вы знаете, вот Николай Карлович сказал, что казнили победителя Давлет Гирея, который сжег Москву, и который, так сказать, старый князь – воевода Воротынский. Действительно, разбил блестяще. Значит, пережить этого, естественно, Грозный не мог. Он его казнил. Он стал популярным человеком в Москве. Но как он казнил? Я хочу просто сказать вам о личности. Как можно казнить победоносного воеводу? Можно отрубить ему голову. Можно /неясно/ … Но, поджарил на медленном огне между двумя бревнами! Между двумя огнями, так написано, медленно жарил живого генерала, старика. Как это объяснить? А потом опять каялся, да. Плакал и каялся. Значит, и вот эта постоянная ужасающая вибрация между злом, необузданной жестокостью, покаянием… Да, кстати, вот о религиозности.
Сванидзе: Время.
Лунгин: Два слова, очень важно сказать. То что он убил преподобного Корнилия /Псковского/, который стал святым, игумена Печерского монастыря. Он убил нашего великого, величайшего русского святого /митрополита/ Филиппа II. А почему убил? Потому что хотел быть живым богом на земле.
Сванидзе: Завершайте.
Лунгин: Ему не нужен был… Да, и я хотел сказать про третью личность, которая в нем была.
Сванидзе: Очень коротко.
Лунгин: Третья. Об этом никто не говорит. Он параллельно со всем этим, он писал письма английской королеве Елизавете I. Сначала предлагал ей жениться, выйти за него замуж. Хотя был женат, но это пустяки! Потом просил руки, там её племянницы, фрейлины, а потом просто просил политического убежища! Я вам скажу больше. Наши неприятные, тяжелые отношения с Англией мифологически создались в тот момент. Она ему мягко и вежливо отказала. Вот человек, который одновременно пытает, молится и просит политического убежища в Англии…
Сванидзе: Завершайте, Павел Семенович.
Лунгин: Для меня этот человек, конечно, душевнобольной. Спасибо.
Млечин: Замечательно, спасибо.
Кургинян: Если сейчас начать выдирать из жизни каждого исторического героя, некие чудовищные эпизоды, то я боюсь, что история будет убита.
Филипп IIМакедонский – не пытал?
Герцог Альба на пути, так сказать, в цветущие города Фландрии, которые, между прочим, входили в Империю, то есть в государство, не сжигал всё, что шевелится?
Значит, вопрос заключается здесь только в том, что, так сказать, некая фигура оказалась в значительной степени препарирована. Тогда у меня возникает вопрос. Почему я всё время ссылаюсь на другие примеры. Будем ли мы так препарировать все фигуры мировой истории? А если мы так будем препарировать только фигуры нашей истории, то понимаем ли мы, к чему это приведет, при огромном внутреннем запрете народа на описание жестокостей?
Я Вашу позицию понимаю! /обращается к Бычковой/ Потому что сначала было запрещено обсуждать всё плохое, а потом было запрещено обсуждать всё хорошее. Сталин создал одну схему, а дальше, когда эту схему убрали, мы кинулись из крайности в крайность. Ну давайте не будем в эти крайности вкидываться!?!
Скажите, пожалуйста, Вы считаете Филиппа IIпсихически больным человеком? Или великим королем Испании?
Лунгин: Вы знаете, я, честно говоря, меня не очень волнует Филипп.
Кургинян: Это блестяще!
Лунгин: И я не понимаю, почему он так волнует Вас!?!
Кургинян: Вас?!? Да. Меня, знаете…
Лунгин: Меня волнует мой русский царь! Мне говорят, что это путь к спасению, а я говорю – нет! Вот посмотрите, действительно был довольно отвратительный человек в Англии Генрих VIII. Он баронов раскулачивал, пытал. Женам рубил головы. Сменил религию, задушил, повесил, так сказать, первосвященника. Много делал плохого, разводился, и так далее. Всё делал. Но никто в Англии сейчас не говорит, что это лучший из королей Англии, что это образец королей Англии, никто в Англии не скрывает его злодеяний.
Кургинян: А разве кто-нибудь сказал, что Иван Грозный лучший из царей?!?
Лунгин: А Вы! Вы делаете его выдающимся. Пытатель! Садист! И негодяй! Убивший своего сына, прервавший свою династию.
Сванидзе: Время.
Кургинян: Хорошо.
Лунгин: Разоривший государство. Внесший… Автор Смутного времени! Когда Россия пала так низко, что потом два века не могла подняться. Просто духовно. Который сделал жестокость нормой жизни, для Вас выдающийся деятель!?!
Кургинян: У Шекспира сказано, я сейчас наизусть /не помню/, о Ричарде III. «Каждый зверь имеет жалость, я не имею» – говорит Ричард III– «И это значит, что я не зверь».
Вот когда я читаю шекспировское описание Ричарда III, великую драму Шекспира, и когда смотрю великие постановки Питера Брука, и когда я смотрю на великое английское кино, я вижу, как показывают всё вместе, одно и другое.
Когда я смотрю некоторое другое кино, я вижу, и хорошо понимаю, зачем из русской истории изымают одно дерьмо, и показывают народу!
Лунгин: Я могу ответить?
Сванидзе: Несомненно!
Лунгин: Вы знаете, самое легкое, это теория заговора. Я, конечно, представитель заговорщиков. Именно поэтому сделал фильм «Остров» и «Такси-блюз».
Кургинян: Вы интерпретируете это. Я сказал, что Вы не Шекспир, но я не... Я же Вас не называл!
Сванидзе: Сергей Ервандович, я сегодня Шекспиров не знаю! Шекспир умер давно.
Кургинян: «Я другой такой страны не знаю…»
Лунгин: Уважаемый …! Я хочу сказать, что Вы пытаетесь оправдать человека, который изобрел войну с собственным народом. Это тенденция…
Кургинян: Я пытаюсь оправдать историю моей страны!
Лунгин: Это тенденция, Вы говорите, что мой Иван Грозный это заговор. Так вот, и Ваша позиция это тоже заговор!
Кургинян: О’кей!
Лунгин: Есть у нас люди, которые считают, война с собственным народом и опричнина, которая у нас иногда возрождается. Грозного, к счастью, нет, но опричнина-то есть! Она есть норма жизни России! Это наша модернизация. Неправда!!! Россия не такая страна!!! И не надо мне ссылаться ни на Испанию, ни на Англию! Не надо.
Кургинян: В России не была и не будет нормой опричнина! Если же два заговора – может, два заговора! Может быть два заговора, хотя я это отрицаю.
Лунгин: Война с народом – не будет.
Кургинян: Ну, что же, заговоры так заговоры!!!
Сванидзе: Спасибо. Сейчас короткий перерыв, после которого мы продолжим слушания.
В эфире «Суд Времени». Мы продолжаем слушания. Повторяю вопрос: «Иван Грозный: психически неуравновешенный человек или мудрый правитель?».
Сергей Ервандович, прошу Вас, Ваш тезис, Ваш свидетель.
Кургинян: Первым, кто начал беспокоиться по поводу всего этого, вот этой вот версии психически неуравновешенного человека, был великий русский поэт Александр Сергеевич Пушкин. Который сказал, что то, что написал Курбский, это есть нечто совсем отвратительное. Затем начались разборы историков. Затем начались показы того, насколько всё это опирается на Курбского, который был изменником, предателем и клеветником.
Некоторые вещи здесь я бы хотел привести в виде доказательств, потому что мне бы хотелось чего-нибудь сложного. Чего-то сложного и, по возможности, достоверного. Возьмем всё-таки кусок из первого послания Ивана Грозного Курбскому. Пожалуйста, доказательство #30.
Материалы по делу. Из первого послания Ивана Грозного Курбскому: «Когда же суждено было по божьему предначертанию родительницы нашей, благочестивой царице Елене, переселиться из земного царства в небесное, остались мы с … братом Георгием круглыми сиротами... Было мне в это время восемь лет, и так подданные наши достигли осуществления своих желаний – получили царство без правителя, об нас же, государях своих, никакой заботы сердечной не проявили… Нас же с единородным братом моим начали воспитывать как чужеземцев или последних бедняков. Тогда натерпелись мы лишений и в одежде, и в пище. Ни в чём нам воли не было, но всё делали не по своей воле и не так, как обычно поступают дети… Как исчислить подобные бесчестные страдания, перенесённые мною в юности? Сколько раз мне и поесть не давали вовремя. Что же сказать о доставшейся мне родительской казне? Всё расхитили коварным образом…».
Иван IV Грозный. Сочинения. С-Пб., «Азбука классики», 2000 г.
Кургинян: Грозный здесь прав или Курбский? Идет полемика – в ней все перебирают. Я хочу сказать, какой текст! И какая музыка текста! И какой уровень владения словом и всем остальным. Понимаете, есть люди со сложной психикой. Цари чаще всего такие люди. Так что же мы будем человека с этим уровнем слова, с этим уровнем музыки великой, которую он пишет, да? У нас много сейчас людей, великих политических деятелей, которые такую музыку могут написать? С этим взятым неизвестно откуда почти энциклопедическим образованием, и всем, чем угодно. Психиатрически ригидный, тупой человек не может написать 5 нот!!! Он не может написать такой текст! Он не может ничего делать! Но это и есть шизофреник.
Что же касается шизофрении, то вот что о ней писал Пушкин.
Пушкин писал: «Озлобленная летопись князя Курбского отличается от прочих летописей, как бурная жизнь Иоаннова изгнанника отличается от смиренной жизни безмятежных иноков». Вот первый, кто заметил и предупредил нацию – нация, осторожнее! Осторожнее с великим Н. Карамзиным.
Дальше, Н.С. Арцибашев. Это что, советская историография? Николай Сергеевич Арцибашев: «Крайняя недостаточность одного из основных источников – истории князя Курбского».
Дальше Николай Надеждин, который пишет: «В истории Иоанна Грозного два тома Карамзина кажутся мне жизнеописаниями двух разных лиц». То есть, фактически, Надеждин говорит: «Карамзин, а сам-то ты? Там, нет ли этого раздвоения в тебе?». Все почитают Н.Карамзина, и все на это указывают.
Итак, у меня возникает только один вопрос. Имеем ли мы право на упрощенно психиатрический подход? Признавая всю сложность этой личности.
Быков Михаил Юрьевич, публицист, обозреватель журнала «Русский мир» – как Вы считаете?
Михаил Быков – публицист, обозреватель журнала «Русский мир».
Быков: Я бы с чего хотел начать – cмитрополита Филиппа II. Вот что он писал Ивану Грозному: «Государь, почти Господа, давшего тебе царское достоинство. Ты образ Божий. Ты поставлен Богом, чтобы судить в правоте людей».
Это писал митрополит Филипп ему. Это к вопросу о том, откуда мотивация Грозного на то, чтобы принимать очень жесткие иногда решения.
И вообще, я бы заземлил разговор и расчленил бы его. Из первого послания это следует. Это был адекватный ответ взрослеющего царя, и ставшего взрослым царя, той действительности, которая его окружала.
Сначала об ответе. Чем он был вызван – это понятно. Его детством и юностью, той боярской вольницей, которая его окружала. Теми трудностями управления, с которыми он сталкивался.
Насчёт адекватности. Давайте всё-таки из контекста истории не выдёргивать этот самый контекст. Что такое XVIвек, что такое уровень жестокости, что такое болевой порог? И вообще, обсуждать историю боли, пыток, войны нам, людям XXI века, применительно к XVI, очень сложно.
Кургинян: Нормы этих пыток, эсхатология...
Быков: Потому что мальчик, который сегодня, вот из присутствующих здесь, увидит, как курице отрубили голову, будет страдать. Но, мальчик в XVIвеке воспринимал это совершено нормально. Да, больно, когда режут живот. Отношение к этому другое. Это была норма жизни, к сожалению. Жуткая норма. Других способов общений люди друг к другу еще не могли предложить.
Сванидзе: Прошу Вас, Леонид Михайлович, Ваши вопросы.
Млечин: Ну, насчёт нормы жизни Вы меня потрясли. А я-то считал, с момента Нагорной проповеди другие нормы жизни заведены в христианском мире!?! Еще меня потрясло, если я правильно Вас понял, то есть убийство митрополита Филиппа это был такой ответ. То есть, убить человека – это ответ. У меня было неважное детство, меня плохо кормили, поэтому теперь митрополит Филипп должен быть задушен!?! Я Вас правильно понял?!?
Что такое психическая норма? Это очень деликатный вопрос. Сложнее всего приходилось психиатрам, судебным экспертам, когда возникал вопрос о серийных убийцах. Ну, своего рода мы сейчас рассматриваем историю серийного убийцы. Только он убил много больше обычного убийцы. Вы знаете, мне, честно говоря, было бы спокойнее, если бы мне сейчас доказали, что он не был психически больным. Потому что представить себе, что на троне Российском был психически больной человек, ну, как–то совсем не хочется.
Сванидзе: Вопрос будете задавать, Леонид Михайлович?
Млечин: 25 июля 1579 года на Красной площади массовые казни – больше ста человек. Казнями распоряжался сам царь и его сын, царевич. Одного облили крытым кипятком, другого поджаривали, а третьего вот так вот нарезали. И Вы считаете этого великого государя и нормальным человеком, скажите, пожалуйста? Это норма?!?
Быков: Я еще раз говорю, что для своего времени жестокость была нормой. Так люди общались друг с другом. Ударить человека – это было нормально.
Млечин: Филипп не ударял и не казнил никого!
Быков: Это следует из всей литературы средневековой. Это очевидно!
Млечин: Филипп никого не казнил и не ударял.
Быков: Я же не говорю, что это делал каждый человек.
Млечин: Значит, это уже не норма.
Быков: Тем более, священнослужитель.
Млечин: Значит, это не норма! Это аномалия!
Быков: Норма – это не 100%, норма – это большинство.
Млечин: Вы хотите сказать, русское население, население нашей страны в XVIвеке были преступниками!?! Это было нормой, большинство людей убивало друг друга? Вы хотите /это/ сказать?!?
Быков: Простите, а какая связь?
Млечин: Вы сказали, норма это поведение большинства людей!
Быков: Норма, я сказал, жестокость, а не убийство! Давайте не передергивать слова!
Млечин: Большинство людей были жестокими, Вы хотите сказать!?!
Быков: Да! Время было жестокое! Именно это я и хотел сказать.
Млечин: Я хочу сказать, что это невозможно! Люди всегда были разные, ещё раз повторю, это были жестокие и не жестокие. И норма – не быть жестоким!
Сванидзе: Спасибо. Вы знаете, вот несколько есть вещей, которые заставляют меня некоторое замечание сделать. Таланты Ивана Грозного несомненные. Действительно, был очень талантливый – блистательный стилист. Но, вы знаете, как получается, Гитлер был неплохой художник. Сталин стихи писал. Мао Цзэдун писал стихи. Пол Пот учился во французском университете. Все - очень яркие творческие личности. Просто какое-то собрание творческой интеллигенции получается!?! Вот.
Помните, как король сказал в «Обыкновенном чуде»: «Не то цветов и музыки хочется, не то зарезать кого-нибудь?».
Вот, я бы не подменял таланты публицистические, художественные, и не сравнивал бы это с этической адекватностью. Это совсем не одно и то же.
И, кстати, не оправдывал бы веком. Когда Курбский пишет Ивану Грозному о том, что он начал сначала кошек и собак с колоколен сбрасывати, а потом на людей перешел, Иван Грозный ему не возражает. Я, например, уверен, что не всякий человек, который любит животных, хорошо относится к людям. Но, абсолютно уверен, и давно известно, что всякий человек, который любит мучить животных – плохой человек. И очень часто, психически больной. И он будет мучить и людей!
Двух дней слушаний для такой фигуры, как Иван IV Грозный, явно не достаточно. Завтра у нас будет третий день слушаний по личности и результатам деятельности этого русского царя.
Сейчас мы прекращаем телевизионное голосование. Я напоминаю наш главный вопрос: «Иван IV: кровавый тиран или выдающийся политический деятель?». Завтра мы продолжим слушания на эту тему в 21 час.
Часть 3
Сванидзе: Сегодня третий день слушаний по теме: «Иван IV: кровавый тиран или выдающийся политический деятель?».
Иван Грозный, я бы сказал, самый популярный русский властитель. Пожалуй, популярнее Петра I. Титул «Грозный» этому способствует в первую очередь. В России, где на огромной территории бюрократия сильна, а население бесправно и беззащитно, образ грозного первого лица в государстве единственная и последняя надежда на справедливость.
Итак, повторяю вопрос слушаний: «Иван IV: кровавый тиран или выдающийся политический деятель?».
Мы запускаем голосование для нашей телевизионной аудитории, номера телефонов вы видите на экране.
Обвинитель на процессе – писатель Леонид Млечин.
Защитник на процессе – политолог, президент Международного общественного фонда «Экспериментальный творческий центр» Сергей Кургинян.
Прошу вывести на экран материалы по делу.
Материалы по делу. Главным результатом почти 50-летнего пребывания на престоле Иоанна Грозного стало образование единого Российского государства. Царства, равного великим империям прошлого. Однако внутри страна была буквально опустошена опричниной. Ничем не мотивированный поворот Ивана Грозного от реформ к террору в народном фольклоре породил двойственный образ царя – справедливого правителя, с одной стороны, и жестокого деспота, с другой. Считается, что прозвище Грозный Иван IV получил за казни и расправы, учиненные в годы своего правления. Царские опричники безжалостно рубили голову любому, кто подозревался в измене государю. Одним из самых кровавых считается поход на Новгород, во время которого был убит митрополит Филипп, отказавшийся благословить бессмысленную резню. Город, якобы готовый сдаться на милость Польше, государь спалил вместе с женщинами и детьми. В народе говорили – царь чудит. Некоторые исследователи так же утверждают, действительно, почти 50 лет во главе государства стоял психически больной человек, страдающий паранойей.
Дата добавления: 2015-11-30; просмотров: 28 | Нарушение авторских прав