Эчки– осет. сык’ū / эск’e

Ečki в кбал. «коза», «козий»; qašxa ( или kijik) ečki «серна», «косуля», «джейран» (см. Кбал.-рус. словарь, 779) – осет. syk’ī / æsk ۥ e, sik ۥ e «серна», «Capella rupicapra» (Pallas. Zoographia Rosso-Asiatica. 1801: zeku «Antilope rupicapra») – парнокопытное из семейства антилоп, до 1 метра в длину, с небольшими рогами, концы которых за­гнуты назад; наряду с горным туром (dzæbīdyr) была из­любленным объектом охоты у горцев Кавказа» (см. Абаев IV, 192). «Ираноязычные предки осетин – сарматские пле­мена – были степняками, – пишет В. И. Абаев. – Поэтому специфические термины горного ландшафта, горной флоры и фауны в осетинском преимущественно кавказ­ского происхождения (ОЯФ I 48 – 51). Cюда относится и название серны; оно примыкает к мегр. skweri, skeri “серна” (чему закономерно отвечает груз. šveli id.). Суще­ствует, возможно, исконная связь между картвельскими словами и адыг., каб. šk ۥ ä “теленок”. Характерно, что в осе­тинском отражен чистый корень ske без суффикса- детерминанта -r-. Заимствование из тюрк. ečki, eški “коза” менее веро­ятно. Случайно также созвучие с сак. āska-, согд. āsūke “олень”» (Абаев IV, 193).

По М. А. Хабичеву, кбал. «эчки, сбалк. эцки “коза”. Ср. в других тюркских языках: кечи, геччи, эчкю,ёски… (ИРЛТЯ, 117). Отсюда ад. чэцIы (ТСАЯ, 635) “козленок”, хотя заимствование из тюркских языков и оспаривается А. К. Шагировым» (Хабичев III, 47).

316. юлле – осет. лулэ / лолэ

Ülle в кбал. «трубка (курительная), чубук» (см. Кбал.- рус. словарь, 784) – осет. lulæ / lolæ «трубка курительная» (Абаев III, 47). «Через тюркское посредство из перс. lula “трубка”, “труба”, ср. тюрк. lülä “курительная трубка”, – пишет В. И. Абаев. – Вошло во многие кавказские языки: груз. lula “ствол огнестрельного оружия”, лезг. lüle “ствол ружья, пистолета”, табас. lül “труба”, каб. lulä “куритель­ная трубка”, укр. люлька, болг. лула, серб. lula, чеш., пол. lulka, рум. lulea “трубка” (Абаев III, 47).

*

* *

Итак, в данной главе мы рассмотрели свыше трехсот карачаево-балкаризмов, проникших в осетинский язык не в результате торговли или экономических связей, а в про­цессе непосредственного общения. А это результат того, что части гунно-савирских племен, т. е. дигорцы, части алан ~ асов (древних карачаево-балкарцев), оставившие в Северной Осетии множество рассмотренных выше топо­нимов, переходя к осетинскому языку, сохранили и слова своего языка.

Заключение

Исследуя тему «Аланский язык предков карачаево- балкарцев (Лексикология)», мы подробно остановились на истории вопроса и следах древних гуннов-савиров, древних карачаевцев в бассейне верховьев Терека (см. Предисловие), показали, что Alan, Jazyr, Döger, согласно «Родословному Древу» тюрков произошли от первопредка тюрков (глава I), анализировали малоизвестные этнонимы tarc и tarcasi (< tarc asi) «таркские асы» (глава II), дали обзор сообщений исторических источников об аланах ~ асах (глава III), проанализировали доосетинскую гунно– савирскую (= алано-асскую) этно-топонимику верховьев бассейна Терека (глава IV), происследовали огромную сис­тему тюркской (гунно-савирской = алано-асской = кара­чаево-балкарской, дигорской) субстратной лексики в осе­тинском языке (глава V). Ниже приводится синтез всего изложенного и делаются соответствующие выводы.

Проблемы древней истории осетин и карачаево-бал­карцев особо переплелись, поэтому невозможно расследо­вать карачаево-балкарского не касаясь осетинского. Так, Tegej I в карач. 1. «осетинский»; tegej tiširyw «осетинка»; tegej til «осетинский язык»; II. Tegej «Осетия»; Š imal Tegej «Северная Осетия» (см. Кбал.-рус. словарь, 617) и часто задают вопрос: «Почему осетинский народ только карача­евцы именуют tegej / тегей?» Дляответа приходится при­бегнуть к словарной статье В.И. Абаева «Tægiatæ» в его «Историко-этимологическом словаре осетинского языка»:

«Tægiatæ название высшего сословия в Кобанском и в прилегающих к нему ущельях Осетии, “тагаурцы”» (см. Абаев IV, 252). «В число тагаурцев входили,– пишет В. И. Абаев, – фамилии Тлатовых, Кануковых, Мамсуровых, Есеновых, Шанаевых, Дударовых и нек. др. (Скитский. Очерки по истории осетинского народа. Изв. Сев.-Осет. научно-исслед. инст. 1947 XI 96 – 99)» (Абаев IV, 252 – 253). «Образовано, – пишет далее В. И. Абаев, – по типу фамильных названий на –a-tæ (ср. Dudar-a-tæ, Mam­syr -a-tæ и т. п.) от имени легендарного родоначальника Tæga: Tægiatæ – cтяжение из Tægajatæ, как faliaw из falæjaw и т. п. Балкарцы называют всех осетин-иронцев tegej, tegejli “тагаурцами” в отличие от düger “дигорцев”. Балк. tegej означает также “турбина горской мельницы” (вероятно, потому, что ее конструкция заимствована у осе­тин). Сюда же груз. tagauri “тагаурский”, “тагаурец” (с формантом --

-ur-, как osuri “осетинский”, somxuri “ар­мянский” и т. п.). Из грузинского – русск. тагаурцы; неод­нократно упоминаются в русских исторических докумен­тах первой половины XIX в. (см.: Скитский. Хрестоматия по истории Осетии. Дзауджикау, 1949, с. 109, 128, 187, 190 – 192, 194 – 206 и др.)» (Абаев IV, 253).

Заявление автора о том, что «балкарцы называют всех осетин-иронцев tegej, tegejli “тагаурцами” в отличие от düger “дигорцев” (см. выше), нуждается в следующей по­правке: балкарцы всех осетин называют düger, карачаевцы именуют всех осетин tegej (см. Тс. кбал. яз. I, 708; III, 426; Кбал.-рус. словарь, с. 213, 617). Ошибочно и заявление, что “ балк. tegej означает также “турбина горской мель­ницы” (см. выше). Балк. tegej и карач. kegej – “спица ко­леса” (см. Тс. кбал. яз. III, 426; II, 176; Кбал.-рус. словарь, 318, 617).

Выходит, карачаевцы знали легендарного Tæga / Тэга и всех осетин звали его именем Tegej / Тегей. Но Кобанское ущелье карачаевцев весьма далеко от Кобанского ущелья Северной Осетии, между Карачаем и Осетией – Кабадино– Балкария! А ведь для того, чтобы его именем наре­кать весь осетинский народ, нужно было древним карача­евцам иметь с ним какие-то непосредственные отноше­ния! Так см. что такое Кобанское ущелье Северной Осе­тии и какие топонимы сопутствуют этому названию в том регионе:

«Хъобан (Кобан). Селение в одноименном Кобанском ущелье. Очевидно, название Кобан восходит к этнониму племени куманов, – пишет А. Дз. Цагаева. – В своем док­ладе на всесоюзной конференции по топонимии СССР к этому же этнониму возводил и название реки Кубань А. А. Абдурахманов. Из истории же известно, что некогда на Кубани, в районе Зеленчука, жили предки современных осетин, очевидно, в соседстве с тюркоязычными племе­нами и, может, позаимствовали у них это слово. А могло быть и так, что с монгольскими покорителями были и ос­татки племен (или части племен) куманов, которые потом осели здесь. Даже некоторые фамилии из с. Кобан носят явно тюркский характер. Такие, как: Апатæ “ Апаевы”, Бечмырзатæ “Бекмурзаевы”, Татратæ “Татраевы”, Хъантемиратæ “Кантемировы” и др. Допустимо и другое объяснение: предки осетин перенесли сюда название р. Ку­бань, так как и здесь они оказались на берегу реки» (Ца­гаева, 58 – 59).

Однако рассмотренные автором топонимы этого же района Северной Осетии сами отвечают на вопрос о том, кто дал ущелью при Тереке наименование Кобан. Вот не­которые из них.

«Хъæрæсейы обау “Карасе курган”; “Карачаевский курган”. ~: Хъæрæсейы – род. п. ед. ч. <: а) личного имени Хъæрæсе “Карасе”, б) собират. Хъæрæсе “ карача­евцы ”. Покосные земли с большим курганом в окрестно­стях с. Карджин» (Цагаева, 544).

«Хъæрæсейы хуымтæ “ Карасе пахотные земли”; “Ка­рачаевцев пахотные земли”. (~: хуымтæ – им. п. мн. ч. < хуым “пахотное поле”, “пашня”). Пахотные поля в окрест­ностях с. Старый Батакоюрт» (там же).

«Карсадон (Карсадон). Пашня в окрстностях с. В. Кани.

Заметим, что в Куртатинском ущелье есть с. Карца (?) Если в топониме Карсадон тотжеэлемент, что и в Карца, то -дон следует рассматривать как суффикс вместилища, т. е. “Место Карса (Карца)”» (там же, с. 32).

«Карцагом “( Карца) ущелье”, “Карцинское ущелье”. (Карцагом < Карца (?) + ком “ущелье”). Одно из боковых ответвлений Куртатинского ущелья. Ущелье Карцагом тянется к западу от с. Гусыра до самого Алагирского уще­лья. Оно богато строительным лесом и прекрасными аль­пийскими лугами. Здесь же расположено и с. Карца» (там же, с. 61).

«Карцадон, Карцагомдон “ Река Карца”, “Река ущелья Карца”, “Река Карцинского ущелья”. (Карцадон < назва­ние с. Карца + дон “река”; Карцагомдон < Карца + ком “ущелье” + дон с закономерным переходом к в г). Река, протекающая в ущелье Карца, – одном из боковых от­ветвлений Куртатинского ущелья» (там же, с.70).

«Карцайы рагъ “Хребет Карца”. (~: Карцайы – род. п. ед. ч. от названия с. Карца). 1. Пастбищная поляна на склоне между сс. Гусыра и Карца. 2. Пастбищный склон в окрестностях развалин с. Кора» (там же, с. 87).

«Карцайы фæсрагъ “Позади хребта Карца”. ~: фæсрагъ < фæс “за”, “позади” + рагъ “хребет”, “возвыше­ние”. Пастбище в окрестностях с. Карца» (там же).

«Хъарцатæ (Карцата). Развалины поселения между сс. Нар и Фараскат. Здесь старинное кладбище и развалины строений, а также сторожевая башня Хъарцати мæсуг. Эту башню считают башней рода Габараевых» (там же, с. 382).

«Хъарцати над “(Карцати) дорога”. Дорога между сс. Махческ и Фараскат, проходящая по крутому склону мимо развалин Хъарцатæ» (там же, с. 392).

«Ботастæ (I – C. Б.) “Род Ботаса”; “Ботасовы”. (Ботастæ – им. п. мн. ч. личного имени Ботас и, возможно, фамильного имени Ботастæ “ Ботасовы”). Покосные уча­стки в местности Сурх. Различают Н. и В. участки Бота­ста» (там же, с. 446).

«Ботастæ (II – C. Б.) “Ботасовы”, “Род Ботаса”. (Ботастæ – им. п. мн. ч. личного имени Ботас). Пастбище в окрестностях с. Вакац» (там же, с. 328).

Карачаевский нартовед Байрамуков У. З., рассмотрев эти материалы, пишет: «Откуда появились эти топонимы в Северной Осетии? Когда появились эти топонимы? Нам думается, что они появились там до заселения этих земель осетинами-иронцами. А жили там, судя по топонимам, предки карачаевцев со своим легендарным вождем Къарча и (его сподвижником – С. Б.) Боташ (Байрамуков, 49).

Но речь не только о предводителях, их селениях, паш­нях, дорогах и т. д. В топонимике отразилось и наименова­ние их народа qaracaj / къарацай « карачай» (см. выше).

«Сапыры ком “Сапира (сабиров) ущелье”. Пашня в окрестностях с. Тменикау, – пишет А. Дз. Цагаева. – Заме­тим, что Дигорское ущелье (самое западное ущелье в Се­верной Осетии) раньше называли Сафири ком “Сафира ущелье”. Здесь же, в Санибанском ущелье (самое восточ­ное ущелье в Северной Осетии), находим топоним Са­пыры ком, что фонетически безупречно соответствует диг. Сафири ком. Это не единичное совпадение топонимов названных ущелий (см. топонимы Га­гыута и Гагуца, Даппагъ, Къамты зæнг и Къари хæрд, Сунти къарæ и др.). Очевидно, в топонимах Сапыры ком (Сафири ком) имеем этноним гуннского племенного объ­единения сабиров, походы которых засвидетельствованы историей в этих местах в начале IV в. н. э.» (Цагаева, 37 – 38).

Из изложенного вытекают следующие выводы:

1. Корнями «Родословного Древа» тюрков являются Alan, Jazyr, Döger, которые в результате древней (III – II вв. до н. э.) миграции гуннов в Юго-Восточную Европу заняли Кубанско-Терское междуречье и прилегающие к нему регионы.

2. Шумероязычные племена кобанской культуры (са­вир + булгар + булкар + блкар + болкар) = гаргар (гегар + гугар + лугар + гарша) были отюречены гуннами (= аланами, дигорцами и др.);

3. Часть этого отюреченного народа, остававшаяся в верховьях бассейна Терека, ассимилировалась в среде ира­ноязычного народа, осетин.

Мы рассмотрели тему «Этнонимы Tarc и Tarcasi». В труде 1404 г. Иоанна де Галонифонтибуса горцы Северо- Западного Кавказа именуются черными таркаси, а их со­седи, живущие “в долинах и на побережье моря” – белыми тарками. Переводчик труда Иоанна де Галонифонтибуса академик З. М. Буниятов читает наименование горцев tar­casi «черкесы», находит факты, подтверждающие, что это карачаевцы. Солидарна с ним, в этом вопросе, и Е. П. Алексеева. Карачеркесами «черными черкесами» назы­вали карачаевцев и авторы XVII в. итальянец Арканджело Ламберти и француз Жан Шарден. Однако первый в одном и том же предложении назвал карачаевцев caracholi ( иска– женное кбал. qaračajly “ карачаевец”) и Каракиркез (Caraquirquez), что переводчик по созвучию прочитал ка­рачеркес, т. е. “черные черкесы”. Подобный подход заме­тен и в чтении З. М. Буниятова: Tarcasi, по его мнению, – “черкесы” в значении “карачаевцы”, а этноним Tarc, яв­ляющийся и составной частью Tarcasi, остается без пере­вода. Сопоставление этих двух терминов расчленяет по­следний на tarc asi, чтозначит “таркские асы”, т. е. “тарк­ские карачаево-балкарцы»: осетины называют Балкарию и балкарцев Asi / Asy, а Карачай – Ustur– Asi (см. выше).

Дан обзор сообщений исторических источников XIX, XVIII, XVII, XV, XIV, XIII, VI, IV вв. н. э. и III – II вв. до н. э. об аланах ~ асах, и все эти сообщения говорят о тюркоя­зычии (карачаево-балкароязычии) алан ~ асов.

Проведен историко-этимологический анализ четырех основных этнонимов алан ~ асов, проанализирована ог­ромная группа топонимов на - ški / skæ / lki, показано наличие их формантов в тюркских языках, раскрыты эти­мологические значения ряда из них. Форма этнонима alan восходит к пратюркскому периоду, что подтверждается многочисленными примерами из языков урало-алтайской общности и наличием этих этнонимов в корнях «Родослов­ного Древа» тюрков. Этнонимы эти, а также и Döger явля­ются наименованиями племен, получивших начала от вну­ков первопредка тюрков Огуз-Хана. Последний отождест­вляется учеными с гуннским царем Мете, или Модэ, поко­рившим, согласно древнекитайским источникам, в 209 – 179 гг. до н. э. народы Юго-Восточной Европы. Гуннские народы с того времени стали упоминаться как обитатели Северного Кавказа в трудах авторов античного периода. Гунны-савиры локализовались в пространстве от Абхазии до верховьев Дарьяльского ущелья и от вершин Главного Кавказского хребта до берегов Каспийского моря. Древне­грузинские источники их называли овсами, судя по грузин­скому автору XI в., по имени хазарского царя Северо-За­падного Кавказа Uobos, а их страну – Owseti (см. Мровели, 22). В VI в., по свидельству Прокопия Кесарийского, власть в Дарьяльском ущелье перешла к персам. С того времени стало иранизироваться племя düger «дигорцы». Однако о его гунно-савирской (аварской) крови и родстве с карачаево-балкарским народом сохранились предания, вошедшие в научный оборот в середине XIX в.

Дигорское ущелье до сих пор параллельно называется Safiri– kom «Савиров ущелье» по народу, в состав кото­рого входило племя düger. Дигория и прилегающие к ней места хранят множество топонимов с общим формантом

- skæ, относимых учеными, в виде гипотезы, к доисториче­скому языку Центрального Кавказа. Однако формант -skæ топонимики Дигории соответствует аффиксу -ški множе­ства топонимов соседней Балкарии, протобулгарскому эпи­графическому -sxi, чувашскому -skä, и, как показал ана­лиз, в перемежку с топонимами на -ški / -skæ – много гео­графических названий с ламдаизированным формантом

-lki. Таким образом, топонимика Дигории и прилегающих к ней районов – это памятники диалектов гунно-савироя­зычных döger, alan, aš, as / az: в аланском диалекте, харак­теризующемся наличием ламбдаизма и ротацизма, обще­тюркскому š соответствуют то s', то l. Звук š тюркизмов в осетинском языке перешел в s / z, кроме того, в этом языке имеются заимствования с ротацизмом и ламбдаизмом. Диалект с этими особенностями оставил свои четкие следы и в топонимике Балкарии, и в топонимике бассейна Те­берды в Карачае. Долина Теберды, где сохранились значи­тельные следы этого r-l- диалекта, продолжала назы­ваться Аланией еще в XVIII в., когда племенное название qaračaj, уже принявшее официальный характер, вытеснило это название из остальной части территории. Из этого сле­дует, что термин alan носит ту же диалектную особен­ность: там, где общетюркский š не переходил ни в s', ни в l, и не имел места обратный процесс, произносили aš ~ as / az, но там, где š / s переходил в l (ламбдаизм), произносили alan, в котором -an – древний аффикс собирательно-коллектив- ной множественности.

Sawir / sabir / suwar / subar – наименование гуннского народа, также носителя r-l- диалекта, этноним этот явля­ется ротацирующим вариантом зетацирующего suwaz, па­раллели древнего Тчуаш в стране булгар на Северном Кавказе, упоминаемого автором V в. Мовсесом Хоренаци как материал из труда древнего сирийского историка Маара-Абаса Катины. Носители r-l- диалекта чуваши пришли на современную их территорию с юга (см. Кахов­ский, 224 – 225), а конкретнее, конечно же, – из тех мест, где в обилии топонимика с особенностями r-l- диалекта, а именно из Северо-Западного Кавказа.

Этимологический анализ синонимических этнонимов alan ~ aš ~ as /az показал, что они означают одно и то же – “ горы; горные перевалы”, что соответствует сообщению автора IYв.: “Имя их (алан – С. Б.) происходит от назва­ния гор».

Элемент -sxi протобулгарских эпиграфических xomsxi «серебряный» и tolsxi «полный, полностью» соответствует аффиксу -ški топонимики Балкарии и его фонетическому варианту -skæ топонимики соседней Северной Осетии.

Изложенное дает основание утверждать, что перечис­ленные в этой главе топонимы на -ški – следы языка той части этноса, которая называла себя aš; топонимы на -skä – следы диалекта as; топонимы на -lki – следы диалекта alan (< al + -an, см. выше).

В специальном разделе данного исследования рас­смотрены свыше трехсот карачаево-балкаризмов, про­никших в осетинский язык не в результате торговли или экономических связей, а в процессе непосредственного общения. А это результат того, что части гунно-савирских племен, т. е. дигорцев, части алан ~ асов (древних кара­чаево-балкарцев), оставивших в Северной Осетии множе­ство рассмотренных выше топонимов, переходя к осетин­скому языку, сохранили и слова своего языка.

Из всего изложенного вытекают следующие выводы:

1) аланы ~ асы – гунно-савироязычные предки кара­чаево-балкарского народа и их наименование alan – лам­бдаизированный вариант племенных наименований aš ~ as / az с общим значением «горы; горные перевалы»;

2) все исторические соседи называют карачаево-бал­карцев аланами, асами, что соответствует обращению ка­рачаево-балкарцев друг к другу этнонимом “ Alan!”, своим самоназванием;

3) Исследование раскрыло четкие следы диалектов гунно-савироязычных (древнекарачаево-балкароязыч­ных) alan ~ aš ~ as / az.

4) В осетинском языке значительна гунно-савирская (= алано-асская = карачаево-балкарская) субстратная лек­сика.

Дата добавления: 2015-11-30