Глава 4. Страхи детей и подростков

По самой своей природе любое живое существо способно испытывать чувство страха. Не составляет исключения и человек. Однако наше отношение к этому чувству двойственно. С одной стороны, сознательное отношение к страху проявляется в стремлении вести максимально безопасное существование и по возможности избегать неблагоприятных ситуаций, могущих стать источником этого чувства; с другой стороны, мы ощущаем некое исходящее от страха зловещее очарование. Чтение криминального романа или просмотр фильма ужасов сопровождается приятным щекотанием нервов. В случае отсутствия реальной опасности переживание страха доставляет нам удовольствие. Именно наслаждение, связанное с переживанием страха, толкает детей выбирать в качестве места для катания на роликах улицы, круто спускающиеся вниз и делающие это развлечение опасным, это же чувство заставляет детей залезать на деревья или осыпать друг друга угрозами. Опасность привлекает в первую очередь мальчиков. Она служит для них стимулом и обостряет их чувства. В качестве антропологической константы страх не меняется, меняются только формы его проявления и его возбудители. При появлении первых железных дорог паровозы, напоминающие неких доисторических чудовищ, вызывали у многих людей чувство панического страха. Врачи тогда всерьез полагали, что поездки по железной дороге вредят здоровью. В 1950-е годы многие люди боялись летать на самолете. Любой, даже самый короткий перелет внутри страны сопровождался обязательным приступом рвоты у одного или двух пассажиров. Сегодня люди боятся летать значительно в меньшей степени. Возникли новые источники страха, людей пугает повышенная радиация, опасность радиоактивного облучения, заражения пищи или загрязнения среды. Формы проявления страха модифицируются в соответствии с духом времени и событиями, происходящими в мире. Облик страха и его возбудители постоянно изменяются. Определение личин страха и причин, его вызывающих, можно сравнить с работой Сизифа. Подобно тому как ему постоянно приходилось вновь и вновь катить в гору все тот же камень, нам приходится вновь и вновь принимать вызов стихии страха, предстающей во все новых обличьях, сознавая при этом всю невозможность достижения окончательной победы.

В данной главе описываются современные формы проявления страха у детей и подростков и предпринимается попытка их типизации, а затем приводятся способы их преодоления силами самих детей и подростков.

Личный сценарий ужаса

Беат – подвижный, способный школьник 10 лет. Ему предстоит продолжить обучение в школе второй ступени, это следующий за начальной школой этап. Учительница убеждена, что у него не будет проблем с обучением. Никто не сомневается, что в школе второй ступени он будет хорошо учиться. Однако внезапно поведение Беата изменяется: в школе его успехи резко снижаются, он делает домашние задания с крайней неохотой и чаще всего небрежно, он перестает интересоваться школьными делами. Учительница и родители не понимают, в чем дело. Беат патетически заявляет, что не желает поступать в школу второй ступени, она не для него. Внезапная перемена в его поведении и отношении к учебе беспокоит близких. Какая муха его укусила?

В качестве консультанта по педагогике я попытался установить психологические причины этой перемены в настроении и поведении ребенка с помощью бесед, анализа рисунков и наблюдения за его поведением. Что случилось с этим мальчиком? В его окружении нет и следа заметных изменений, его опекают любящие родители. Происходящее в душе мальчика остается загадкой до третьей беседы, в ходе которой он при прощании вскользь упоминает о том, что оставил свой велосипед на Маульберштрассе, как раз напротив бассейна. Любит ли он плавать, спрашиваю я. Мальчик медлит с ответом и запинается. Я начинаю прозревать, в чем дело. Наконец мы говорим о плавании и уроках обучения плаванию. Стараясь не смотреть мне в глаза, он признается в ненависти к прыжкам с трамплина. Он не может побороть страх перед прыжками с трехметрового трамплина. Ему известно, что от ученика школы второй ступени требуется умение прыгать с трехметрового трамплина, так как он видел, как учитель плавания заставлял старшеклассников прыгать с него. Эта сцена не выходит у него из головы. Совершенно понятно, что причиной нежелания Беата переходить в школу второй ступени является страх перед подобными прыжками. Снижение успеваемости и нежелание продолжать учебу вызваны боязнью бездны, открывающейся перед глазами прыгуна с трамплина.

Поведение Беата типично для многих подростков и юношей. Естественно, далеко не все они испытывают страх перед прыжками, однако типичным для них является стремление скрыть свои страхи от окружающих. Поведать о своих страхах для них не менее мучительно, чем дать знать о других интимных чувствах, например о чувстве первой любви, боязни импотенции или неуверенности в завтрашнем дне (возможности получения работы). Мог ли Беат признаться, что у него трясутся поджилки при одной мысли о необходимости совершить прыжок с трехметрового трамплина? Он был бы жестоко высмеян, в итоге он молчит. Подобное поведение я наблюдал и у крайне контактных детей экстравертного типа, охотно вступающих в общение с учителями и родителями и не скрывающих от них своих эмоций. Зачастую подобные дети способны делиться и своими страхами: так, Беат выражал свою крайнюю озабоченность гибелью лесов и войной в Боснии. Внешне он производил впечатление человека, который выплескивает наружу все, что у него на душе, в действительности он делал исключение для отдельной категории своих страхов, утаивая их внутри.

При вербальном описании своих страхов подростки стремятся избегать всего того, что считается предосудительным в их окружении и что расходится с представлениями их родителей. Пример Беата типичен для многих его сверстников. Большую часть своих мучительных переживаний они скрывают и зачастую делятся лишь незначительной долей своих страхов. Их высказывания зеркально отражают отношение к страхам их окружения и меньше всего непосредственно выражают эмоции, владеющие ими в действительности. Им необычайно трудно делиться своими сокровенными страхами еще и потому, что они не знают их рациональных причин. Они отдают себе отчет в полной безосновательности своего страха: строительный рабочий на площади перед школой не затащит их в люк, врач, делающий им рентгенограмму, не обнаружит у них ничего, вызывающего опасения, – и все же они не в силах избавиться от давящего, неприятного ощущения. С рациональных позиций и Беат понимает, что бояться прыжков с трамплина смешно, и все же страх сильнее его. Подобные затаенные страхи затормаживают жизненную активность детей и подростков и приводят их к тому, что они не могут выполнять требования, соответствующие их возрасту. У них возникает внутренний блок.

То, с чем дети субъективно ассоциируют свои страхи, возможно, имеет более глубокие корни. Естественно, что прыжки – не истинная причина страха Беата, однако этот бессознательный выбор продиктован его соответствием извечному страху существования. Мы можем посмотреть на все это в обратной перспективе и постараться взглянуть на страх Беата под углом зрения не действительной, а конечной причины. Образ трамплина символизирует страхи, свойственные жизненной стадии мальчика. Боязнь прыжков – только косвенная причина его страхов и снижения успеваемости, на деле образ трамплина выбран его душой для отождествления с темой, наиболее важной в его возрасте. Этот образ был ему необходим для выражения обуревающих его чувств. Возможно, его выбор обусловлен неуверенностью ребенка в будущем. Переживание в школе совпало с тем, что творится у него на душе. Мальчик, которому скоро «стукнет» одиннадцать лет, вступает в переходный возраст, он испытывает страх перед новой полосой своей жизни. Он боится не справиться с требованиями, предъявляемыми к нему на этом новом этапе жизни, и не оправдать возлагаемые на него надежды. Это чувство дает о себе знать в форме неясных импульсов. Оно ищет объект для своей манифестации. Таким образом, у страха перед трамплином две грани: реальная и символическая. Настоящая причина страха – в боязни прыжка в неведомое, перехода на следующий этап жизни и обучения.

В чем корень этих страхов? Для ответа на этот вопрос обратимся к обычаям, характерным для культур, оставшихся вне сферы влияния европейской цивилизации. Согласно описаниям Ван Геннепа[22] и Джозефа Кэмпбелла[23], во многих культурах переход от детства к юности и от юности к взрослому возрасту обставляется специальными ритуалами. Для перехода в следующую жизненную фазу ребенку требуется выдержать испытания. Так, например, у индейцев племени Омаха дети, достигшие четырехлетнего возраста, проходят некую церемонию, цель которой зафиксировать, что отныне они перестают считаться маленькими детьми и получают право ношения сандалий. Во время этой церемонии им отрезают волосы, а затем заставляют пройти по прямой от одного пункта до другого. Каждый их шаг сопровождается пением песен, специально предназначенных для данного случая. Судя по тому, что пишут Алиса Флетчер и Фрэнсис ла Флеш[24], данный ритуал сопряжен для детей с сильным страхом. Их страх коренится в неуверенности в том, способны ли они выдержать это испытание. Отклонение от предписанной линии считается дурным предзнаменованием.

В ходе других подобных церемоний, так называемых обрядов инициации, право именоваться взрослыми обретается путем мучительных и болезненных процедур. У аборигенов Арнхэйм-лэнда на севере Австралии перед посвящением в тайны своего племени инициируемые должны часами лежать под палящим солнцем, доводя себя почти до состояния высохшей мумии.

Все эти церемонии посвящения связаны со страхом. Дети испытывают страх и учатся его преодолевать.

В страхе Беата перед прыжками с трамплина скрывается страх перед следующей жизненной ступенью. В силу отсутствия в арсенале современной культуры церемоний, отвечающих этому переживанию, Беат сам бессознательно выбрал арену для разыгрывания личного сценария своей инициации. Трамплин выбран в качестве вехи и барьера, который ему необходимо преодолеть на пути своего развития. Его страх перед прыжками – симптом его готовности к переходу на следующую ступень. Стремление к переходу в следующее состояние бессознательно побудило его остановиться на этом мотиве. Понимание этого вносит коррективы в трактовку снижения его успеваемости, вызванного не столько патологическими причинами, сколько необходимостью мобилизации внутренних душевных ресурсов накануне перехода на новый жизненный этап.

Проблема в том, что ему приходится скрывать происходящее у него в душе от близких людей. Он бы не стал этого делать, если бы его страхи воспринимались окружающими с пониманием и сочувствием. Задача педагогики – создать ритуалы, помогающие детям научиться справляться со своими страхами.

Данная проблема касается в первую очередь детей младшего возраста. Как правило, они почти не в состоянии разработать собственный сценарий контакта с их личными страхами, так как мы ориентируем их на наши собственные страхи, при этом главная роль отводится транспорту, гигиене и тем или иным конкретным угрозам. Они приспосабливаются к нашему образу страшного в ответ на наше требование избегать реальных опасностей. Церемонии, позволяющие детям встретиться со своими собственными страхами и воплотить их в форму, адекватную их возрасту, отсутствуют. У нас совсем мало церемоний, позволяющих сообща пережить чувство страха. Страх в качестве совместного переживания устранен из всех сфер нашей жизни за исключением, может быть, телевидения. Идея «беззаботного» детства побуждает нас таить свои страхи от детей, избегать делиться ими. У нас нет ни одного ритуала, помогающего пережить и преодолеть страхи, своим возникновением обязанные тому или иному возрасту. Вместо этого мы требуем от детей приспособиться к нашему видению мира. Следствием этого становится стремление детей найти собственные сценарии переживания страха, о которых они никому не говорят. То, что они таят свои страхи, может помешать им от них освободиться (чревато опасностью стагнации). Конфликт вытесняется, и проблема остается нерешенной (вызов стихии остается без ответа).

Дата добавления: 2015-11-30