Послесловие: Этюд феминизма

Феминизация общества и выход женщин на всемирно-историческую арену поставили перед человечеством массу новых проблем и породили обширную литературу. Как после прорыва плотины на нас хлынуло целое море «опусов», «трактатов», «эссе», написанных всякого рода «сексоло­гами», «социогинекологами», «сексофутурсоциологами».

Публикуемая работа Бориса Родомана занимает в этом мутном пото­ке особое место. Её автору в значительной мере удалось преодолеть в себе и в читателях нездоровое возбуждение и рассмотреть проблему достаточ­но объективно, без обильного истечения слюны и прочих соков. Автором проделана большая работа, несомненно имеющая научное значение. Впер­вые в истории науки подмечен и корректно описан феномен научно-сексу­ального шефства, порождаемые им гаремы и квазигаремы в научных уч­реждениях и высших учебных заведениях, а также синдром научно-сексу­ального самоизнурения женщин. Большой интерес представляет выявлен­ный автором закон распада семьи при удвоении показателей социального статуса одного из супругов. Не ограничиваясь прославлением математики и количественных методов, автор умело применил их для вычисления коэффициента борделизации научных учреждений, для прогнозирования периодов распада и полураспада семей научных работников и трёподава-телей вузов. По всему видно, что автор хорошо овладел своими нежными материалами, проникнув в душу и тело молодых страдалиц от науки гораз­до глубже и тоньше, чем этого можно было ожидать, взирая на его аске­тическую внешность. Трактат отличается прекрасной композицией и напи­сан сочным, влажным языком. Отдельные разделы его с визгом просятся в хрестоматию. Всё это делает сочинение Родомана полезным пособием для научных работников и соискателей учёных степеней любого пола и возраста. На другой день после выхода в свет эта книга станет библиогра­фической редкостью и будет из-под полы продаваться в Книжном проезде наравне с творениями Б. Л. Пастернака и М. А. Булгакова [29].

К числу недостатков работы надо отнести излишнее пристрастие автора к наукообразным терминам, преимущественно иноязычным, зло-употр ебление иностранными пословицами и поговорками, которые Родо-ман даёт без перевода на русский язык, словно для того, чтобы лишний раз поглумиться над малограмотным народом [30]. И, наконец, это болезненное, прямо-таки извращённое влечение к предметным указателям, за которое автор однажды поплатился, но не учёл горького опыта [31]. В его алфавитном перечне соседями оказались совершенно не сопоставимые, более того, не совместимые понятия, как, например, беременность и борде-лизация. Ставить слова рядом только за то, что они начинаются на одну и ту же букву - это уже не формализация науки, а, извините за выражение, формализм. Непонятно, для чего понадобилось называть латинскими тер-минами простые вещи, выделять курсивом и объяснять такие слова, как гарем и квартира (или квартирка), портфелизация и бордель... Тьфу Ты, Господи! простите - борделизация и портфель! Ну, всё равно: ведь каждый из нас и так знает, что это такое. Автор совершенно напрасно выдумывает новые слова: бордеро, социальный статус, стагнация. Наша наука, существующая много веков почти без изменений, успешно без этих слов обходилась. Лично я встречаю их впервые и потому уверена, что и прочие читатели их не поймут.

Незнакомые термины действуют на членов Учёного совета, как тряпка на быка. Веками для боя быков подбирались самые красивые, самые яркие красные тряпки, как вдруг недавно выяснилось, что крупный рогатый скот цветов не различает. Выходит, красный цвет нужен, чтобы бесить не быка, а зрителей. Для приведения в ярость быка достаточно, если вы перед ним хоть чем-нибудь помашете. Учёные - народ обидчивый. Вы будете толковать им о деградации чернозёма и скорости течения в водогно-илищах, а они примут это на свой счёт. От такого ложного наукообразия работа не выигрывает. Стоит ли ограничивать научную работу тем объектом, который значится в его заглавии? Неплохо было бы, если бы автор, так ярко и образно описавший все перипетии сексуального руководства аспирантками, сказал бы хоть два слова о руководстве несексуальном, поскольку таковое ещё имеет место в научных организациях.

Отмеченные недостатки не умаляют достоинств работы, если иметь в виду приводимые в ней факты и ползучие эмпирические обобобщения. Но каковы же идейные позиции автора? Куда он нас зовёт, что предлагает в качестве идеала?

Со всей надлежащей серьёзностью мы должны предостеречь читателя: идейная сторона сочинения Бориса Родомана не может быть принята безоговорочно. Пресловутая «объективность» автора на самом деле есть не что иное, как тонко замаскированный тенденциозный мелкобуржуазный объективизм. Пока люди состоят (к сожалению) из мужчин и женщин, никакой объективности в вопросах пола нет и быть не может. Любая попытка «подняться над уровнем пола» (хотя бы выше плинтуса), взобраться на сверхполовой уровень, независимо от желания автора приводит к тому, что он скатывается на позиции мужчин.

Галантные реверансы «милым читательницам» не должны нас вводить в заблуждение. В поворотные моменты изложения автор трактата показывает своё настоящее лицо: он выступает как типичный представитель своего класса - класса мужчин-эксплуататоров, рассматривающих женщину только как средство вдохновения и наслаждения.

Открыто пропагандировать циничную идеологию донжуана в наши дни никто уже не смеет, поэтому сторонники вещного использования женщин прибегают к наукообразной демагогии. Сколько бы ни рядился автор в тогу защитника прекрасного пола, сколько бы ни проливал крокодиловых слёз по участи «милых сестёр» - со страниц его сочинения то и дело проступает мурло мещанина-домостроевца. (Я не имею в виду «Домострой» - наш университетский жилищно-строительный кооператив первой категории, в правлении которого сама состою).

Вершины неприкрытого цинизма достигают рассуждения автора о так называемых ключах и замочных скважинах. Уж не у этих ли скважин провёл автор все три года аспирантуры, так и не защитив диссертацию в срок (как, впрочем, и прочие аспиранты)? Настоящей замочной скважиной является в сущности весь этот трактат. Глядя через него, можно получить искажённое представление о научной работе, если не вооружиться критическими очками.

В последнем разделе трактата автор пытается убедить нас в том, что для женщины, готовящей диссертацию, самым нормальным исходом работы является беременность. Оставив это не проверенное утверждение на совести автора, зададимся вопросом: а кто виноват? Ну, конечно же, заведующий кафедрой [32]. Этого бы не случилось, если бы его пост заняла порядочная женщина из тех, кого я ежедневно вижу в зеркале.

Кстати, о порядочности. Хотелось бы знать, кого это Борис Родоман называет «климаксным сообществом». Из курса геоботаники, изучавшегося мною тридцать лет назад, я помню, что так раньше назывались гармоничные, устойчивые, богатые и разнообразные по своему составу растительные сообщества, достигшие высокой степени совершенства и никакому дальнейшему развитию не подверженные. Такое сообщество имел в виду поэт:

Шуми, шуми, зелёная дубрава.

Для климаксного сообщества считались невозможными дальнейшие сукцессии и проградации, а деградировать ему больше некуда.

Антиэволюционная теория климаксов передовой марксистской наукой давно опровергнута, но даже если бы этого не произошло, перенесение геоботанических терминов на сложные явления научно-половой жиз- ни вряд ли правомерно. Если речь идёт не о растениях, а о женщинах, до-стигших климакса, то скажите об этом прямо, господин Родоман; вас за это никто не осудит.

Наши студенты — люди взрослые и хорошо подкованные. Они сами изучают половую структуру населения и потому мы в виде исключения разрешили им произносить на научных семинарах вслух такие слова, за которые в средней школе удаляли из класса. Обо всём этом надо говорить просто и спокойно, без возбуждения.

В трактате о сексуальном шефстве настораживает также какой-то потребительский, я бы сказала, торгашеский подход автора к научно-сексуальным процессам. Чего стоит эта коммерческая терминология: аванс, амортизация, отдача, транспортные издержки. Уж не воображаете ли вы, что кто-то кому-то отдаётся за проходной балл или отзыв на диссертацию? Если бы вы чаще посещали защиты курсовых и дипломных работ, то давно бы поняли, что мы ставим пятёрки каждому и каждой, кто написал или пробормотал хоть что-нибудь, а четвёрки всем остальным, поэтому неуспевающих студентов у нас нет. Недоброжелатели называют это завышением оценок, но ведь тем самым повышается моральный уровень, так как исчезают всякие нездоровые стимулы. Как опытная трёподавательница я полагаю, что лучшая тактика - ставить всем «пять, только пять». А вопрос о приёме и распределении пусть решают без нас другие инстанции.

Любовь — не картошка, а университет — не овощная база; не знают этого разве что первокурсники [33]. К сложным взаимоотношениям людей хозрасчёт неприменим; тем более, недопустим жаргон чёрного рынка. Чистая любовь, так же, как и чистая наука, может процветать только на плодородной почве госбюджетных ассигнований. Изгнание женщин из научных и учебных заведений несомненно бы оказалось делом интеллиги-бельным, т.е. гибельным для интеллигенции. Без женщин наука лишится своей генитально-воспроизводственной базы. Но этого никогда не будет, потому что этого не может быть. Скорее произойдёт обратное: мужчину изгонят отовсюду, где он сегодня торчит, заменят всякого рода механическими устройствами.

Бориса Родомана, автора этого трактата, я знаю с колыбели. Я тоже была одной из тех, кто в своё время позволил ему вступить на скользкий путь научной деятельности, и пока я в этом не раскаиваюсь. К сожалению, Борис не учёл всех критических замечаний. Он всегда на меня чихал и продолжает чихать.

Когда мне предложили прокомментировать его очередной опус, я долго кол ебалась по причинам, вполне ясным из настоящего послесловия. И всё-таки я решила рекомендовать это сочинение читателям. Дело в том, что Большой Учёный, так же, как и Большой Писатель, на каких бы идеологических позициях он не стоял, объективно, независимо от намере-ний, отражает ведущие процессы своей исторической эпохи. Если изобра жаемые им явления умело отделить от всего наносного и навозного, пре-тенциозного и тенденциозного, то можно извлечь некоторую пользу, осо-бенно на первых порах, пока ещё не появились идейно чистые исследования на ту же тему. Вот почему я сочла возможным рекомендовать этот трактат для тихого чтения в интимных кругах и для храпения на верхних полках домашних научных библиотек, куда не могут дотянуться дети до 22 лет, - опубликовать при условии послесловия.

Подмеченные автором извращения в стиле научной работы - это болезни роста, связанные с недавним выходом женщин на арену обще-ственной жизни и с началом их пока ещё не вполне ясной, но несомненно великой всемирно-исторической миссии. Второе и окончательное прише-ствие матриархата неотвратимо. Ощущая приближение преждевременного конца, слабые и легко возбудимые накопители сперматозоидов трепыха-ются и начинают писать всякие трактаты, извергая на невинных девушек сопливые потоки мутной клеветы, но дни их уже сочтены.

В век пара мужчина называл себя локомотивом прогресса, а женщину - его тендером. На глазах моего поколения все паровозы заржавели, да и прочие локомотивы мало-помалу отмирают, уступая место электропоездам из одних вагонов. Незаменимых вещей не бывает, и мужчина — не исключение.

Оглянемся на прошлое, дорогие девочки, и спросим себя: как воз-никло это, с позволения сказать, «человеческое» общество? Какая-то стая обезьян, объевшись падалью в результате беспрецедентной эпизоотии у мамонтов, благодаря избытку пищи и хорошему климату случайно (ме-тодом проб и ошибок при участившихся случках) перешла от сезонной «любви» к круглогодичной. Тотчас же этим воспользовались пришельцы с Венеры - гонококки, спирохеты (трепонемы) и трихомоны. Большинство обезьянолюдей вымерло, но водившиеся среди них стихийные дарвинисты догадались: лучше всю жизнь жить с одной женой, чем с провалившимся носом. Так возникла современная многолетнемёрзлая моногамная семья, а с нею - частная собственность и государство.

Первые государства были застойными, они не развивались, потому что фараоны отбирали у тру-щихся все излишки пищи сверх прожиточного минимума, отнимали и свободное время, пуская его на строительство пирамид. Только в Европе, благодаря умеренному климату, разнообразию природных условий и чрезвычайной изломанности береговой линии, люди сообразили: нельзя всю прибавочную стоимость отдавать феодалу, надо кое-что утаить для себя и детишек. Так появился Институт наследования имущества и сословных привилегий (НИИНИиСП), а с ним и все неис-поведимые стимулы дальнейшего развития.

Хлебороб времён позднесредневекового Ренэ Санса, не желая дро бить свой надел, передавал его целиком старшему сыну (майорат). Второй сын становился сухопутным или морским капитаном эпохи Великих гео графических открытий, а третьему ничего не оставалось, как стать попом или поступить в аспирантуру, что на первых порах было одно и то же. Безбрачие католического священника позволило ему в срок защитить дис­сертацию до наступления очередной Реформации. Так возникла и бурым калоидом расплылась по всему земшару динамичная наука и европеоид­ная сифилизация.

Мы, женщины, ещё будучи обезьянами, совершили Первую сексуаль­ную революцию, заставив наших партнёров обращать на нас внимание не­зависимо от времён года. Благодаря нам они превратились из самцов в муж­чин. Но мы не совершили второй революции - не смогли вынудить их лас­кать нас равномерно в течение каждого месяца, всей недели, каждого дня и часа. Как бы не любил мужчина свою подругу, рано или поздно она ему, извините за выражение, осто...чертевает, и он выходит на двор покурить или покидать камешки в пролив Лаперуза. Он выходит на кремнистый путь один, но вскоре встречает другого, вышедшего погулять по той же причи­не. Их становится уже двое, а где двое - там и третий, присоединившийся. Теперь уже они соображают на троих! Вот тут-то всё и начинается...

Пьянки, драки, грабежи, насилия, убийства, войны - всё это принес­ли в мир мужчины. Вся так называемая история человечества была ничем иным как кровавой игрой самцов, не знавших, куда девать себя между пароксизььмами половой страсти. Покрыв планету толстенным слоем крови и дерьма, мужчины придумали филофасофию, науку, технику, политику, уверяя, что при помощи этих изобретений можно будет выб­раться из грязи. Чем заводить стиральную машину прогресса, не лучше ли с самого начала не пачкать белья?

В неравномерности проявления полового влечения у мужчин кроет­ся главная причина нынешнего экономического, энергетического и эколо­гического кризиса. Сделать это влечение равномерным во времени и в пространстве не удалось. Так не лучше ли вовсе покончить с ним и с его активными возбудителями?

Важнейшим двигателем развитого общества является закон равно­мерного размещения производительных сил. У женщины в производстве потомства участвует весь организм, вплоть до зубов, нередко выпадаю­щих при беременности. Следовательно, производительные силы женщины размещены по её телу равномерно. У мужчины же они сосредоточены в одном месте, что делает их владельца уязвимым при ядерном ударе.

В слабо поляризованной половой биосфере женщины имеется не­сколько эрогенных зон. При загрязнении, заболевании, блокаде одной из них её роль с успехом исполняют другие. Если прорван фронт, на смену ему приходит тыл. Мужчина же, потеряв или ослабив своё единственное орудие, не сможет предложить женщине взамен ничего такого, чего бы не имелось у неё самой. Поэтому женщина как пространственная система надёжнее, она обладает большей избыточностью. Рассредоточенность

важнейших стратегических объектов делает её не срав ненно более обо­роноспособной. При массажированном налёте из-за угла она может сопро­тивляться, тогда как мужчина сдаётся каждой партнёрше без боя и только потом, устыдившись плена, разворачивает непоследовательную партизан­скую борьбу.

Вульгарная, антинаучная, вредительская теория пространственной концентрации производительных сил преследовала цель подорвать оборо­носпособность нашей женщины, сделать её игрушкой в руках донжуанов. Сосредоточив всю её психику и интеллект у парадного подъезда, ковар­ный враг стремился превратить этот главный вход в единственный вахтёр­ский пульт управления студентками, аспирантками и диссертантками. Этому и служила пресловутая теория ключа и замочной скважины, сво­евременно разоблачённая.

Можно ли представить женщину, которая увлеклась бы работой настолько, что разлюбила ребёнка или забыла, что на кухне подогрева­ется молоко? Способна ли она, имея на руках дефицитные билеты в «Театр на Таганке» или «Современник», пойти вместо спектакля на засе­дание научного общества? У женщины её привязанность к детям, кухне, тряпкам, зрелищам и худ литературе постоянна, равномерна и не имеет достаточно широких половых щелей, куда могли бы проникнуть антиоб­щественные интересы. Поэтому жизнь без мужчин обещает быть исклю­чительно спокойной и гладкой, как моё тело в молодости. Женщина -высшее воплощение принципа равномерного размещения.

Филофасофия учит нас: всякие противоречия возникают из разли­чий. Уничтожьте поскорее последние остатки различий между людьми, и не будет тогда никаких противоречий. Укрепление семьи, ликвидация противоположности между мужчинами женщинами пойдёт путём исчезно­вения половых различий и отмирания мужчины как общественной катего­рии. Его социальные и физиологические функции возьмут на себя меди­каменты и бытовые приборы. Своевременный укол в яйцеклетку - и не нужно больше никакого содрогания и замирания. По истечении положен­ного срока рождается очаровательная дочь, как две капли воды похожая на мать, с той только разницей, что её уже некому будет совратить. Остальные ощущения вам с успехом доставит вибратор - это всё равно, что новая приставка к миксеру.

Хотите ребёнка? Пожалуйста! Но зачем вам этот сонный трутень, уткнувшийся в газету «Советский спорт»? Покончив с мужчинами, избавив­шись от унизительной необходимости кормить и обстирывать этих проку­ренных паразитов, этих пузатых рыгающих пивососов, мы получим новые возможности для самовыражения и совершенствования. По приходе на работу нам не нужно будет бежать в магазин за продуктами, тем более, что развесная торговля сырым мясом и морожеными курами давно уже ведёт­ся во всех буфетах и столовых нашего Храма Науки. Всё, что мы захотим

съесть, мы съедим тут же, не отходя от кафедры. Мы начнём свой рабочий день с того, что попьём в буфете чай с пирожными. Тем временем на элек­троплитах, стоящих теперь уже в каждой комнате, будут вариться сытные гороховые супы и сосиски ко второму завтраку. После этого завтрака мы почитаем журнал «Тина» (бывший «ИЛ»), заменяющий интеллигенткам замочную скважину, или тихо подремлем, поскольку в результате отмирания секса для сплетен в традиционном смысле слова больше не будет материала, а потом приступим к главному - приготовлению обеда.

Проклятые мужчины оклеветали нас, приписав нам свою (ихнюю) половую возбудимость. Участие женщин в половой жизни - явление ис­торически преходящее, так как из-за несовершенства техники не было иного способа производить потомство. Мужчины воспользовались этим для своих (ихних) плотских вожделений. Чтобы как-то скрасить своё (ихнее) примитивное дело и оправдать никчёмное существование ради вы­ращивания двух-трёх полезных сперматозоидов, они придумали романти­ческую любовь и надевали на нас, как на кукол, выдуманные ими наря­ды, которые сами же потом с остервенением рвали и топтали. Они вов­лекали нас в свои развратные действия, похищая у нас нежность и моло­ко, заготовленные для детей. А мы, дуры, были вынуждены им подыг­рывать и неумело стонали, имитируя оргазм. Мы таскались за ними в походы, на горнолыжные базы, на баррикады, потому что у нас не было другого выхода. Теперь новый способ размножения изобретён и скоро будет внедрён в массовое производство. И тогда мы сможем отправить мужчин на загородную свалку истории, в её беззащитный лесопарковый пояс[34].

Любая порядочная девушка, любая школьница на страницах своего сочинения, любая учительница литературы и зоологии скажет вам: жен­щина рождается не для секса, как птица не для полёта. Ибо есть птицы, которые не летают, например, куры. И есть девушки, которые каждый вечер проводят в театре. Но нет птиц, которых бы кто-нибудь не ел, и нет женщины, которая бы ничего не ела и никого не кормила.

Женщина — великая кормилица и поилица. Кормить детей, кормить гостей, наконец, кормить себя тем, что останется, - в этом её подлин­ное призвание.

Всю жизнь я училась и учила других, читала лекции и писала в учеб­ники, но никакая диссертация, никакая учёная степень не приносила мне такого морального удовлетворения, как удавшийся пирог с капустой. Кто из нас, оторвавшись от научно-учебных дел, не мечтал хоть раз в жизни приготовить что-нибудь вкусненькое? Но в редких случаях, когда это получалось, некому было оценить наши кулинарные способности. Муж­чины, вечно спешащие и занятые своими делами, торопливо глотают нашу пищу так, как будто это биток-какашка из студенческой столовой. А некоторые не женятся, предпочитая язву желудка.

Одеваться и украшать себя ради мужчины тоже не стоит. Он этого не замечает. То он как зверь кидается на вас, срывая и слизывая всё, что с таким трудом приобретено, надето, нацеплено, намазано; то как дитя сидит в углу, уткнувшись в газету, и ждёт, когда вы повесите платье на спинку стула и пригласите его, пока он не забыл, зачем пришёл. Факти­чески женщины всегда одевались только для себя, утирая одна другой носы своими тряпками, а законодатели мод пользовались этим для извле­чения сверхприбылей.

Избавившись от мужчин, мы впервые в истории сможем, наконец, как следует и спокойно покушать сами. Мы будем есть вволю, не боясь пополнеть, ибо никто больше не упрекнёт нас за новые складки на живо­тах и подбородках. А наевшись на работе, мы, сытенькие и кругленькие, как целлюлитные мячики, покатимся в театр, кресла в котором будут в полтора раза шире нынешних, и не будет этого противного скрипа в задних рядах под балконом [35].

Кто из вас, милые читательницы, не мечтал хотя бы раз в жизни по­сещать театр каждый вечер? В проклятую эпоху патриархата это острое на­слаждение было доступно только старым девам. Теперь оно станет всеоб­щим, а театральные буфеты будут работать не только до представления и в антрактах, но также после и вместо спектакля. Прекрасные балерины и актрисы, получившие свои роли только благодаря таланту, без всякого не­здорового посредничества мужчин [36], исполнят для нас изящный па-де-баб (танец полубезгрудых амазонок) или язвительными, но безопасными, как бритва, стрелами сатиры пригвоздят к полированной мизансцене пережитки двуполости в сознании людей [37]. А те, кому всего этого покажется мало, смогут ещё поужинать дома и включить перед сном бесшумного электро­мужа, извлечённого из прикроватной тумбочки.

Вся до сих порно известная история человечества была в сущности лишь пред-Ысторией. Подлинная Ыстория начинается в сейчасную эпоху [38]. Лишь обуздав на своём теле демона всепожирающей похоти, чело­век из Гомо сексуалис превратится в подлинного Гомо секиенс, т. е. Че­ловека истинно-разумного, и этим завершится процесс гомогенизации гоминидов, гоминизации антропоидов и антропизации приматоидов.

Девушки и юноши! Не разжимая рук и не смыкая ног, трудитесь и приближайте пришествие Эры Всеобщего Остепенения (ЭВО), когда каж­дая особь будет рождаться кандидатом наук. И не станет тогда ни трёпо-давателей, ни студенток, ни Шефов, ни Ассистенток, ни мужчин, ни женщин, а будет одно-одинёшенькое нерасчлененное и нерастлённое равномерно размещённое НАСЕЛЕНИЕ.

Кандидат общественных наук, доцент Г. Н. Коновалова

Дата добавления: 2015-11-16