Студопедия
Случайная страница | ТОМ-1 | ТОМ-2 | ТОМ-3
АрхитектураБиологияГеографияДругоеИностранные языки
ИнформатикаИсторияКультураЛитератураМатематика
МедицинаМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогика
ПолитикаПравоПрограммированиеПсихологияРелигия
СоциологияСпортСтроительствоФизикаФилософия
ФинансыХимияЭкологияЭкономикаЭлектроника

Глава 15 УБЕЖИЩЕ

Глава 4 ЗАЧИСТКА | Глава 5 ТРЕВОЖНАЯ ПОЕЗДКА | Глава 6 СТРАННОСТИ ПРОДОЛЖАЮТСЯ | Глава 7 КОШМАР | Глава 8 ДОПРОС | Глава 9 СКВЕРНЫЕ НОВОСТИ | Глава 10 ДЛИННЫЙ ПЕРЕГОН | Глава 11 НОЧЕВКА | Глава 12 СНЫ СБЫВАЮТСЯ | Глава 13 ПОГОНЯ |


Читайте также:
  1. Временное убежище.
  2. Иностранцы, получившие в Р полит убежище
  3. Политическое убежище.

 

Остаток пути занял всего несколько минут.

Они подошли к глухой металлической двери, перегородившей проход. Никаких замочных скважин, глазков. Луч света упал на совершенно ровную матовую поверхность с каким-то особым покрытием поверх стали, не поддавшимся действию времени. Димка подумал, что сейчас последует какой-нибудь условный стук, но сталкер просто остановился и коротко обронил:

– Ждем.

Не прошло и десяти секунд, как дверь дрогнула, открываясь почти бесшумно, – за ее состоянием хорошо следили. Димка обратил внимание, насколько массивна она в сечении и какие мощные зубья у замкового механизма, проступавшие из ребра. Натуралист явно привел его в какой-то тайный бункер, построенный еще до Катаклизма.

– Быстро ты обернулся. – Худощавый, темноволосый парень, ровесник Димки, отпустил колесо штурвала, запиравшего дверь изнутри, и улыбнулся сталкеру. Зажмурился, прикрывая глаза ладонью, когда луч света упал на его лицо. А затем так же приветливо поздоровался с бауманцем: – Привет! Я Игорь.

Димка не ответил на приветствие, холодно проигнорировав протянутую руку.

– Не обращай внимания, Дмитрий на взводе, – пояснил Натуралист. – Отойдет, познакомитесь поближе.

– Хорошо, Олег, – миролюбиво кивнул парень.

Парень остался возиться в темноте с замком, а Димка шагнул за сталкером в следующую дверь, попроще, из тонкого листового металла.

И остановился.

Контраст после тьмы и смертельной борьбы в туннеле буквально ударил по сознанию – настолько безмятежной показалась царившая обстановка здесь, за дверью.

– Выключи свет, не слепи людей, – негромко приказал Натуралист. Димка молча повиновался.

Вместо электрического освещения, как в Бауманке или в Ганзе, – лампадки на стенах. Их тусклого света едва хватало, чтобы разглядеть короткий широкий коридор, который метров через шесть заканчивался еще более массивной дверью, ведущей, видимо, в сам бункер. Но пространство было жилым именно здесь, на этом участке. С каждой стороны коридора – по три боковых проема, все двери нараспашку, чтобы поступал теплый воздух от работавшей в коридоре небольшой «буржуйки», труба дымохода которой вела в вентиляционное отверстие под потолком. Видимо, раньше эти помещения предназначались для размещения обслуживающего персонала бункера или охранников, а теперь здесь жили люди. Напротив печурки, поближе к живому теплу, – деревянный стол, за ним на разномастных стульях, собранных где придется, – грузная пожилая женщина и двое мужчин среднего возраста, похожих друг на друга как две капли воды. Близнецы? На столе чашки, от которых тянет знакомым грибным запахом, какая-то снедь. В тот момент, когда они вошли, худощавый седой старик закидывал в «буржуйку» парочку небольших поленьев. Весело пыхнуло пламя, дверца захлопнулась, по-домашнему уютно потянуло дымом.

– Вовремя. Мы тут свежий кипяточек замутили, – старик улыбнулся беззубым ртом. – Присоединитесь?

– Не сейчас, Остапыч, – покачал головой сталкер. – Давай-ка разойдитесь пока, нам тут с Дмитрием надо потолковать. И собирайте вещички, у вас час, не больше. Будем переходить на запасную базу. Берите только самое ценное, что можно легко унести.

– Жалость какая… ну, надо так надо.

– Вот зараза, нас все-таки спалили! – сокрушенно бросил один из близнецов. – Как чувствовал!

– Не ты один, – ответил второй.

И на этом разговор закончился. Люди послушно разошлись по комнатам, прихватив лишь чашки – допить чай. Ни уговоров, ни дополнительных приказов и распоряжений, ни бестолковой суеты, уточняющих вопросов, ругани, агрессии, непонимания. Все это казалось как-то неестественно. Словно отрепетировано заранее. И это – санитары? Какая-то злая, жестокая насмешка. Эти люди не выглядели опасными заговорщиками, как отрекомендовал их Шрам. Они выглядели совершенно… обычно. «Нельзя верить, нельзя забывать, зачем я здесь», – угрюмо напомнил себе Димка.

– Присаживайся пока… А я позову Анюту, перевяжем тебя, – кивнул на ближайший стул Натуралист.

– Я хочу увидеть Наташу, – сухо сказал Димка, останавливаясь возле стола. – Все остальное – потом.

– Я и не сомневался, – губы сталкера тронула едва заметная улыбка. – Игорь, ты тоже собирайся.

– Да я понял уже, – парень, закрывавший за ними дверь, скрылся в одной из комнат. Натуралист поманил бауманца к средней двери, предлагая заглянуть.

Небольшое помещение. Пара коек. Шкафчики для одежды. Столик у изголовья с толстой свечой, чей колеблющийся огонек и освещал всю картину. Какие-то стеллажи на задней стене с непонятным барахлом, сумрак скрадывает очертания предметов.

Девушка лежала на койке слева, укрытая стареньким одеялом, свернувшись калачиком и закрыв глаза. Спала? Рядом сидела миловидная женщина лет тридцати, держа Наташу за руку.

– Анют, как наша подопечная?

– Пульс ровный. Возможно, прививка подействовала, но я пока не ощущаю изменений, – мягким, приветливым голосом ответила женщина.

– Прививка? – вырвалось у Димки. – Так у вас все-таки есть лекарство?

Он шагнул в комнату, сгорая от нетерпения, хотел приблизиться к сестре, чтобы самому убедиться – с ней действительно все в порядке, это не иллюзия, не обман.

– Чуть позже, – спокойно, но твердо остановил его сталкер, загородив дорогу. – У девушки ослаблен организм после приступа, ей нужно беречь силы для перехода. Когда тронемся, разбудим ее, и поговоришь. Сейчас давай за стол. Анют, и ты к нам, перевяжешь парня.

Димка нехотя вернулся и сел на первый стул, оказавшийся поближе, только сейчас почувствовав, как он устал от всей этой беготни. Нервное напряжение последних двух дней не успевало рассеиваться, копилось внутри, словно яд, медленно отравляющий организм. Только упрямство характера и сила воли не позволяли ему плюнуть на все и оставить как есть. Хотя вечно на одной силе воли не продержишься. Нужен отдых. «Но надо потерпеть. Вот как только выберусь с Наташкой из этих катакомб обратно в цивилизацию, так сразу и отдохну, не раньше. Черт, пить-то как хочется!»

Поход по туннелю, а затем и пожар высушили его основательно, заставив испытывать дикую жажду. Наплевав на правила приличия, Димка по-хозяйски взял первую попавшуюся чашку со стола, пододвинул к себе. Налил из чайника пахучую грибную жидкость и, обжигаясь, выпил залпом. Поморщился – пересохшие, потрескавшиеся губы неприятно защипало, налил снова, но теперь уже пил не торопясь.

– И куда же… мы пойдем?

Натуралист тоже присел за стол, не спуская с бауманца спокойного и внимательного взгляда.

– Учти сразу, ты – не один из нас, и всего я тебе не смогу рассказать. Прежде всего, ради нашей и твоей безопасности. Но на многие вопросы отвечу.

Димка решил говорить без обиняков, как есть. На хитрости и психологические маневры у него просто не было сил.

– Зачем вам это?! Зачем вам больные «быстрянкой»? Опыты на них ставите? Оружие биологическое разрабатываете?!

– О, вижу, ганзейцы тебе многое рассказали. Что ж, тем проще. Как тебе нас отрекомендовал Панкратов?

– Не Панкратов, а Леденцов. Он рассказал о санитарах.

– А, Шрам, – на губах сталкера мелькнула грустная улыбка. – Этот еще не так безнадежен, как начальничек.

– В Ганзе вас считают опасными заговорщиками.

– Не в Ганзе, – поправил Олег. – Большинство людей о нас ничего никогда не слышали. Нами занимается особый отдел под чутким руководством Панкратова. В нем-то и проблема. Поверь, капитан знает о нас гораздо больше, чем его подчиненные. Например, он прекрасно осведомлен, что мы не готовим никаких заговоров.

– Так кто же вы?

– Мы? Люди. Ты разве тут видишь монстров?

– Это не ответ.

– Да, не ответ, – согласился Натуралист. – Скажем так: чаще всего без нашей помощи заболевшие «быстрянкой», у которых температура тела зашкаливает, а кровь сворачивается в венах, просто умирают. Если мы успеваем обнаружить такого человека и применить меры, он остается жить.

– Обнаружить? – Димка криво усмехнулся. – Как вы обнаружили Наташу? И много у вас шпионов на станциях?

– Нет, Дмитрий, – сталкер задумчиво потер лоб ладонью, с силой, массируя, провел по лицу. Он тоже выглядел уставшим, видимо, и ему без дела сидеть не приходилось, пока Димка метался по туннелям в поисках Наташи. – Нас мало. Дело в том, что мы видим больных «быстрянкой». Есть признаки, симптомы… Узнаем среди любой толпы. Именно так, совершенно случайно, Испанец и заметил Наташу на Курской, где находился по делам. Нам пришлось забрать ее… Похитить. Если бы ее отправили в лабораторию на Таганской – мы бы твою сестру оттуда уже не выцарапали. И она бы погибла.

– Значит, на Бауманке у вас нет своих шпионов?

– Нет.

– И я должен тебе поверить на слово?

– Мне все равно, поверишь ты мне или нет, – пожал плечами Олег.

Из комнаты вышла Анюта, присела на свободный стул рядом с Димкой. Волосы у нее были необычайные для метро – длинные каштановые косы с проблесками преждевременной седины, собранные в толстый «хвост» за спиной. В метро не так много свободной воды на мытье, поэтому в основном люди старались стричься покороче, что мужчины, что женщины, особенно на небогатых станциях, где даже с питьевой водой возникали проблемы. А у этой женщины волосы – чистые, аккуратные.

Анюта потянулась к его ноге, и что-то сразу изменилось от ее присутствия. Парень не сразу понял, что тревога ушла, натянутая внутри струнка переживаний слегка отпустила, сердце забилось ровнее, спокойней. А подозрения, переполнявшее его сознание насчет санитаров, стали рассеиваться, уходить вместе со злостью, бурлившей в душе.

«Не время сейчас расслабляться. Нельзя забывать, где я нахожусь и зачем», – снова напомнил он себе.

В руке Анюты откуда-то возникли ножницы, она ловко взрезала окровавленный бинт и отогнула заскорузлую ткань, осматривая рану. Мягкие прикосновения прохладных пальцев были приятны. Даже боль волшебным образом отступила без всяких лекарств, рану перестало изматывающе дергать и жечь.

– Посмотрим, что там у тебя… Не так уж и плохо, как выглядит. Надо, конечно, промыть и перевязать. Вот что, Дмитрий, пойдем-ка в мою комнату, там на койке будет удобнее. Да и штаны нужно сменить, эти нуждаются в стирке и штопке, а запасные у Олега конфискуем.

– Нет, не сейчас. – Димка упрямо мотнул головой. – Сперва я должен все узнать.

Анюта понимающе улыбнулась. Димка не мог понять, чем его так привлекает ее лицо. Никакой особой красоты, но притягивает взгляд, словно магнитом. Разве что глаза – большие и словно сияющие изнутри невидимым светом. Она смотрела на бауманца с такой теплотой, словно он был ее самым близким человеком на этом свете. Никто так на него не смотрел, разве что Наташа. И это было странно – ведь он здесь чужой и впервые видит эту женщину…

Димка спохватился – так откровенно пялиться на незнакомого человека, как это делал он, все-таки неприлично, и нехотя отвел взгляд.

– Дима, – мягко и ласково сказала Анюта, – я должна принести извинения за всех нас, что заставили тебя и твоих родных поволноваться, но другого способа помочь девушке у нас не существует. Только так – тайно. Мы очень рисковали своей безопасностью, когда забрали дочь самого Сотникова прямо у людей Панкратова из-под носа, но не смогли остаться в стороне. Из-за этого погиб Испанец, а тайна местонахождения нашего Убежища теперь под угрозой раскрытия. За все приходится платить, понимаешь? Ладно, вы пока поговорите, перевяжу тебя позже.

Анюта поднялась и ушла в соседнюю комнату с той, где находилась Наташа. Димка прерывисто вздохнул. Чем больше он здесь находился, тем больше эти люди вызывали у него доверие, а значит, нужно как можно быстрее выяснить все, что он хотел, прежде чем его бдительность притупится окончательно. «Не опасны, говоришь, Натуралист? Да у вас тут любой за час ручным станет… Как же вы это делаете?!»

– Так что вы сделали с ней? С Наташей? Вы ее вылечили? Что за прививка?

Олег ответил не сразу. Помедлил, видимо подбирая подходящие слова.

– У нас есть свои природные способы лечения, о которых я пока не стану распространяться. По тем же причинам, по которым не могу сейчас отпустить тебя из Убежища. Главное, что мы уже приняли меры. Проблема в том, что иногда они срабатывают не сразу – у каждого человека индивидуальная реакция – или не срабатывают совсем. Тогда приходится повторять. У девушки, кстати, не выпытывай – она не видела, что мы делали, была без сознания.

– С чего вдруг такая забота? – Димка недоверчиво усмехнулся. – Наташа для вас никто! Зачем вам именно эти люди, те, кто заболел «быстрянкой»? Что в этой болезни вас так привлекает?

– Она больна той же болезнью, что и мы. Можно сказать, у нее нет никого ближе нас… Никого, кто сейчас понимал бы ее лучше, – невесело улыбнулся в ответ Олег.

– Есть! Есть! – немедленно взъярился Димка. – У нее брат есть! Я! Отец… – И только тут до него дошло, что именно сказал ему Олег. – Той же болезнью, что и вы?.. То есть у тебя тоже… «Быстрянка»? У всех вас?

Олег улыбнулся. По-прежнему спокойно, доброжелательно и уверенно. Как человек, владеющий ситуацией, напоминая бауманцу, что он тут – всего лишь гость. А гостю положено вести себя скромнее. Но Димка лишь упрямо нахмурился и сжал кулаки.

– «Быстрянка»… – Натуралист покачал головой. – Странное название, но придумали его не мы, а ганзейцы. Это не совсем болезнь, парень. Скорее, явление, новое состояние организма. Теорий на этот счет много, но среди нас нет ни одного человека с академическим образованием, ни одного ученого или грамотного медика, так что остается только придумывать гипотезы. Но одно мы давно поняли – с каждым это случается по-разному. В один знаменательный день некий случайный фактор… назовем его мутагенным, запускает особый механизм изменений в нашем организме. Мутаген забирает нашу прежнюю жизнь, но взамен дает кое-что другое, пробуждает некий скрытый потенциал. Усиливает в нас то, что уже и так было, но раньше проявлялось мало, находилось только в зачатках. И мы становимся, как вы нас назвали, санитарами. Панацеи от «быстрянки» нет, есть прививка. Не навсегда, у кого-то период стабилизации дольше, у кого-то меньше. Мы постоянно живем в состоянии риска, что все начнется заново. Но это наша жизнь, и нас она устраивает.

– Я что-то плохо понимаю, что ты тут несешь, – у Димки против воли участилось сердцебиение, его бросило в жар, но озарение уже вертелось на языке, и он не смог сдержать рвущиеся слова:

– Твою мать, Натуралист! Так вы что… мутанты, что ли?!

– Мы просто… другие, – Олег хмыкнул. – И мы, вопреки предположениям Шрама, не несем угрозы для остальных людей в метро. Более того, мы боремся за их безопасность не меньше, чем «нормальные». Психологически мы отличается от вас немногим, но это важное отличие. Крайне важное. «Быстрянка» дала всем нам необычайно сильное чувство общности, и друг другу мы не способны причинять вред, так как чувствуем себя одной семьей, более тесной, чем обычные человеческие семьи.

Последних слов Димка не расслышал. Неожиданно зашумело в ушах. Открытие шокировало. Шокировало настолько, что душу захлестнула мучительная боль. Димка сжал кулаки, чувствуя, как внутри все сжимается от страха и ненависти, естественных спутников всей его жизни, возникающих у любого нормального человека при слове «мутант».

– Это какой-то бред. Такого не может быть… Скажи, что ты просто решил надо мной поиздеваться… И теперь Наташа… теперь она тоже… Му… Мута…

Димка умолк, не в силах выговорить ненавистное слово по отношению к родному ему человеку.

– Эй, парень, дыши глубже! Спокойнее, слышишь? Успокойся. Не все так страшно, как тебе могло показаться. Дыши, говорю, не вырубайся! Анюта, иди сюда!

– Не надо… Анюту, – через силу выговорил Димка. Глубоко вздохнул, стараясь взять себя в руки, внутренним усилием приглушить захлестнувшие его жгучие эмоции. – Я в порядке…

– В порядке он, – беззлобно проворчал Натуралист. – Выглядишь, словно покойник, позеленел прямо. Я, конечно, не ожидал, что ты сразу поверишь мне. Твои сомнения вполне обоснованны. Ладно, попытаюсь объяснить иначе. Никогда не годился на роль философа… но я постараюсь. С чего бы начать?..

Сталкер откинулся на спинку стула и задумался, подбирая слова.

– Понимаешь, Дмитрий, в любом человеке с рождения есть масса чужеродных генов, которые мы, хомо сапиенс, накопили в себе в ходе эволюции, – потому что мы постоянно употребляли в пищу других существ. Мы всегда изменялись, сами того не замечая, и отличия сказывались только через множество поколений, с расстояния в сотни и тысячи лет. Но для тех, кто эти отличия рассматривал, их состояние уже было нормой. Так что, по сути, мы все с рождения мутанты. А после Катаклизма в дело вступил еще какой-то эволюционный фактор. Я подозреваю, что этот мутаген, ответственный за изменения, всегда был у нас в крови. У всех нас, всего человечества. Просто раньше он не проявлялся или проявлялся не так, как сейчас. Я хорошо помню, что и до Катаклизма у людей было много различных способностей, которые «нормальными» не назовешь, из разряда экстрасенсорных.

– Это все какой-то бред, – устало повторил Димка, слушая сталкера вполуха и мучительно раздумывая, как ему теперь быть. «Наташка… Наташка теперь другая? Не такая, как все? И как себя с ней вести? Делать вид, что ничего не изменилось? Но кто я сам для нее сейчас? Чужой? Наверное, чужой. И еще… Черт, как неприятно об этом думать! Предательская, гаденькая мыслишка, но… Но нужна ли она мне – такой? Черт!..»

– Видишь ли, Дмитрий, тебе будет сложно меня понять, но постарайся, – продолжал сталкер, внимательно наблюдая за реакцией бауманца. – Ты родился в метро и о том, что происходило раньше, знаешь только понаслышке или из книг, не всегда отражающих истинную картину. Но одно дело пытаться понять умом и совсем другое – пройти через все это самому, чтобы контраст жизни прежней и нынешней пронял до мозга костей. Со мной совсем иначе. Двадцать лет жизни до Катаклизма, двадцать с лишним лет после. Есть что сравнивать.

– Слышал уже подобные байки, – буркнул Димка, отсутствующим взглядом глядя в стену перед собой. – Мой напарник недавно рассказывал, как он прожигал жизнь до Катаклизма, не ценил то, что имел.

– Я не об этом, Дмитрий, – терпеливо уточнил Натуралист. – Я толкую о том, что те, кто живет сейчас в метро, уже прошли естественный отбор. Причем не первый и не последний. В первые годы было много самоубийств. Привычного завтрашнего дня больше не существовало, только непрерывная борьба за выживание, к которой большинство, выросшее в тепличных условиях, оказалось не готово. Нет. Не так. Выражусь иначе. Многие готовы бороться, когда есть за что. Но тот мир, в котором мы живем сейчас, для многих, даже хороших и сильных духом людей не имел значимой ценности. Не за что им было цепляться. Я могу их понять, потому что сам долго был на грани. После Катаклизма не осталось ничего привычного. Изменилось все – окружающий мир, среда обитания, даже животные. Никто больше не строит планов на пять, десять лет вперед, ведь даже не знаешь, что будет завтра. А раньше человек мог спланировать всю свою жизнь до самой старости. Самое забавное, это действительно получалось. Так что, Дмитрий, поверь мне на слово: мы все – совсем другие люди, не те, что жили до Катаклизма. И те, кто выжил, и тем более те, кто родился позже. Только не все готовы смириться с этой мыслью. Особенно такие, как капитан Панкратов.

– Шрам говорил, что экспериментальное лекарство от «быстрянки» существует. И я не понимаю, почему вы не можете договориться о совместных усилиях по лечению этой заразы? Почему вы не объясните все им так же, как мне сейчас?

– Ты, видимо, прослушал. Панкратов и так все прекрасно знает. Не знает он только одного – где находится наше Убежище. Но и это скоро перестанет быть секретом – завал надолго не удержит ганзейцев. Есть обходные пути, и они сейчас бросят все силы на их поиски. Так что мы собираем вещи и переберемся на запасную базу. Предстоит долгий и опасный переход по поверхности, и мне придется проверить путь заранее, чтобы избежать ненужных сложностей. Я и так потерял много времени, пока разыскивал тебя.

– Значит, лекарства в Ганзе нет?

– По моим сведениям – нет. А вот в Полисе, возможно, наметились сдвиги. Но, видишь ли, нам не нужно лекарство из Полиса. Оно у нас уже есть. Симбиоз с природой нас вполне устраивает. Более того, это разумное решение. Тот самый шанс, который позволяет смотреть в будущее хоть с какой-то надеждой. Надеждой вернуться на поверхность. А предлагаемое Полисом лекарство лишит нас того, что мы имеем, и снова загонит в клетку, в которой человечество гниет заживо уже больше двадцати лет.

– Господи, да что вы имеете?! – горько бросил Димка, раздраженно глянув на Натуралиста. – О каком симбиозе ты говоришь? Вещаешь о поверхности, а сами сидите в бункере, изолированные от остального общества, живете здесь, как крысы, в темноте, надеясь лишь прожить еще один день, и еще!

– Я уже говорил, Дмитрий, – сталкер вздохнул. – У нас есть общность, которой нет у других людей. Ты этого пока не поймешь. Это надо ощущать. Мы воспринимаем друг друга, как одну семью. Каждый из нас – часть целого, поэтому нам и не нужны лекарства, которые убьют эту связь. Мы строим свое общество и готовы сосуществовать с остальными в добрых отношениях. Но не готовы вы. Пока единственный выход – и дальше скрывать свое существование от метро.

– Общность… Да, я действительно не понимаю. А если ваша так называемая общность – лишь иллюзия?

– Как думаешь, порвала бы тебя харибда, не окажись я вовремя рядом? Риторический вопрос, правда? Хочешь знать, как я там оказался?

– Возвращался шпионить на Таганскую? А кстати, что ты официально делал для Панкратова?

– Снабжал информацией о миграциях животных на поверхности. Составлял карту для сталкеров. Указывал наиболее безопасные пути для походов. Не уводи разговор в сторону.

– Хорошо устроился! Работал на Панкратова, а заодно на своих… и всегда в курсе всех событий.

– Твоя ирония неуместна, а внутреннее сопротивление и неприятие нас огорчают. Я знал, что Испанец мертв, еще до того, как ты мне об этом сказал. Мы все почувствовали его смерть. Я пошел, чтобы выяснить, жив ли еще ты.

– И как же ты узнал обо мне? Ведь я не «один из вас»?

– Тебе покажется это странным… но нам сказал Испанец.

– Что-то я не пойму… Он же мертв? Я сам видел его труп.

– Пожалуй, я рано заговорил об этом, – вздохнул Натуралист. – Это сложно объяснить. Да и не нужно…

– Ну да… потому что я не один из вас, так?

– Опять эта ирония.

– А что мне остается?.. Кстати, ответь мне, Олег, вот на такой вопрос. Если я, как ты говоришь, не один из вас, то почему я видел Испанца? Никто не видел, даже Шрам. И кстати, как он это вообще делал? Вырубал людей, вгонял в состояние комы? Очень безобидное деяние, не так ли?

– Гораздо лучше, чем убивать, – спокойно парировал Натуралист. – Он просто усыплял. Это его способность – внушать. Иногда достаточно отвести внимание, а иногда единственный выход – внушить сон.

– Просто внушал? – возмущенно воскликнул Димка. – Ничего себе просто! А Каданцев?! Он же до сих пор в сознание не пришел!

– Думаю, твой Каданцев давно очнулся. За этим Испанец и ходил на Таганскую. Он немного перестарался, когда забирал Наташу у ганзейцев, – усыпил людей сильнее, чем планировал, вот и хотел исправить ошибку.

Димка досадливо прикусил губу. Черт! По всему выходит, что он убил человека, который ни ему, ни кому другому не хотел ничего плохого. Как же паршиво на душе! Но ведь это всего лишь слова, а где доказательства?

– Ты сказал им… своим… что это сделал я?

– Незачем. Они и так знают.

Вот так все просто. Знают. Так же, как каким-то непостижимым образом почувствовали смерть Испанца. Наверное, он им и «сказал» о своем убийце. Да еще послал Натуралиста Димке на помощь. Черт знает что, ум за разум заходит от такого бреда! Как там говорил Шрам? «Альтруизм в наше время – удовольствие недешевое». По его мнению, все было гораздо проще – санитары тоже охотятся за материалом для собственных исследований.

Точно, прививка. Чтобы сделать сыворотку, нужно специальное оборудование, или Димка чего-то не понимал. Но что-то сомнительно, что в этой норе находится лаборатория. Может быть, оборудование на той базе, куда они сейчас собрались?

– Я могу лишь предполагать, почему ты видел Испанца, несмотря на его маскировку, – сталкер пожал плечами.

– Тоже природная способность? – Димка мрачно усмехнулся, уже догадавшись, что может сказать Натуралист.

– Именно. И раньше встречались люди, не поддающиеся внушению. Видимо, у тебя к нему что-то вроде иммунитета.

– А как же тогда там, возле скелета, – что-то тянуло меня так, что я не мог сопротивляться! Что это было? Как вы это сделали? Там что, кто-то из ваших находился?

– В метро полно всяких необъяснимых аномалий, Дмитрий, и ты это прекрасно знаешь. Одна из них подействовала на тебя. Поэтому там ловушка и устроена. Избирательное воздействие на каждого, кто там оказывается. На меня не действовало никак, другие просто ощущали беспокойство, а кого-то очень сильный страх заставлял поворачивать обратно. А тебя, говоришь, наоборот, тянуло…

– Ладно, к черту аномалию. Лучше вот что скажи: в тот выход на поверхность, когда ты вел меня и Ворчуна на Боровицкую, ты уже был… таким?

– Еще нет, хотя и был близок к этому. А вот после встречи с охотником мутаген как раз и сработал.

– Охотник? Та здоровенная тварь, что схватила тебя перед входом в метро? Погоди-ка… Он ранил тебя. Так? Именно это тебя изменило? Это он тебя заразил?!

Олег задумчиво потеребил пальцами короткую щетину на подбородке и покачал головой:

– Ты не слушаешь. На переход в другое состояние может повлиять все что угодно, любое стечение факторов, любой стресс, а мутаген находится во всех нас без исключения. В том числе и в тебе.

– Это ты так считаешь, ведь доказательств нет.

– Честное слово, с тобой трудно сохранять спокойствие. Ты непробиваем.

– Ну да, конечно, очень удобная отмазка. На перегоне между Бауманской и Электрозаводской меня укусил пересмешник. И потом я долгое время странно себя чувствовал. Такой укус мог повлиять?

– Мог. Но ты…

– Натуралист, – резко перебил Димка, повышая голос. – Мне уже осточертело это слышать. «Один из нас, не один из нас». Хватит уже! Волею случая Наташа все еще жива. Но вполне может быть, что к альтруизму это не имеет никакого отношения и у вас совсем другие планы на ее жизнь, о которых вы мне не сочли нужным поведать. Панкратов чувствовал в вас опасность, и я пока не получил доказательств обратного. Кроме того, вы скрываетесь от людей, а это само по себе крайне подозрительно.

– Ты меня удивляешь, – сталкер неодобрительно покачал головой. – Вспомни свою реакцию. Что ты почувствовал, как только понял, что мы имеем отношение к мутантам?

– Но это уже… прошло. – Димка неловко хмыкнул, немного остывая. – Может, и вам не стоит бегать от особого отдела, а? Может, проще договориться с ними о сотрудничестве? Не будете же вы прятаться вечно! Кроме того, ты сам сказал, что в Полисе, возможно, есть лекарство! Ты, наверное, удивишься, но ему я доверяю куда больше, чем тем сомнительным средствам, которые используете вы. Сомнительным – потому что я о них ничего не знаю, а ты говорить не хочешь. Лично я бы предпочел отвезти сестру в Полис. Отпустишь нас, если я попрошу? Обещаю, что никому не скажу о том, что здесь услышал.

– Уверен? – Сталкер грустно усмехнулся. – В «исповедальне» Панкратова говорят все. Без исключения. У каждого человека разный предел прочности, но предел есть. И даже если мы тебя отпустим, ты уже не сможешь вернуться домой и жить так, как будто ничего не было. Особисты и ученые Ганзы наложат на тебя лапы и выжмут досуха все, что ты знаешь о нас и нашем Убежище.

– Да с чего у них к вам такой интерес?!

– Тебе Шрам рассказывал о фазах, быстрой и медленной?

Димка медленно кивнул, припоминая:

– Да, он говорил, что «быстрянка» протекает по циклам из активной и пассивной стадии. В активной стадии у зараженного убыстряется метаболизм настолько, что он начинает жить в ином, ускоренном темпе, в пассивной – наоборот. Еще говорил, что с каждым циклом процесс ускоряется и носитель погибает от истощения. И что с того?

– Представь, что будет, если найти способ неопределенно долго поддерживать силы человека в быстрой стадии? А человек этот – опытный воин.

– Это возможно?! – у Димки от изумления расширились глаза.

– Они полагают, что да. Я не ученый, но мне чутье подсказывает, что их эксперименты бесплодны и губительны. Они не понимают сути процесса, потому что сами не имеют к нему отношения. Но не в моих силах заставить их прекратить охоту за нами, остановить бесчеловечные эксперименты. Вот потому и нельзя передавать сведения о наших методах лечения в руки нечистоплотных исследователей.

– А я по-прежнему уверен, что вам нужно договориться с Ганзой, – упрямо повторил Димка, – а не прятаться, как крысы. Подумай сам – если вы могли бы действовать открыто, то спасли бы больше людей, подхвативших эту чертову «быстрянку». Вы же спасаете исподтишка, лишь тех, кого успеете заметить и почувствовать. Сомнительный результат.

Олег сокрушенно вздохнул:

– Если бы все было так просто… Проблема не только в медиках. Те всего лишь используют нас как подопытный материал. Но есть еще Панкратов, а он ведет личную войну против мутантов, внешне ничем не отличающихся от остальных людей. Именно такие его пугают больше всего. Он параноик и видит в нас более серьезную угрозу для метро, чем твари на поверхности. Боится, что как только нас станет много, мы внедримся во все властные структуры существующих группировок и начнем истребление «нормальных» людей. Абсурд! Мы не воюем против людей. Не в состоянии, даже если бы и хотели. Не потому, что нам не хватает средств, численности или решимости, – нам это не нужно по духу. Я думаю, что, когда все люди в метро станут подобны нам, мы наконец перестанем расточать силы и средства на враждебную возню друг с другом, класть невосполнимые человеческие жизни на алтарь бессмысленных междоусобных распрей. В кои-то веки среди людей наступит полный и безоговорочный мир, и жизненная энергия каждого человека пойдет на созидание, а не разрушение. Только тогда мы сможем по-настоящему выйти на поверхность и сообща вернуться к освоению мира, который потеряли. А пока мы ходим туда, как воры, забирающиеся в чужой двор, чтобы что-нибудь стащить и протянуть так еще денечек. Снова и снова, как ты говоришь… – Натуралист решительно поднялся. – Этот разговор слишком затянулся. Продолжим позже, Дмитрий, а сейчас мне пора. Мы с Анютой проверим путь, а затем отведем наших людей в безопасное место.

– Не боишься, что я сбегу с Наташей?

Сталкер едва заметно усмехнулся:

– Хочешь рискнуть ее жизнью ради своих сомнений? Я предлагаю тебе остаться с нами. Хотя бы пока не убедишься, что девушке действительно стало лучше и угрозы для ее жизни больше нет. А там решим, что делать.

Натуралист ушел в комнату к Анюте, а Димка остался сидеть, чувствуя полный разброд в мыслях. Нетерпения, гнавшего его к Наташе, теперь поубавилось. Он пока не знал, как относиться ко всему, что узнал от сталкера. Эти знания никак не могли устаканиться в его голове, и клубок противоречивых чувств запутывался все больше. Душу драло. Но нужно было что-то решать. Что-то делать. Нельзя просто сидеть и ждать, пока все утрясется само собой. Столько усилий, чтобы ее найти, – и все напрасно?

Несколько минут спустя сталкер и женщина вышли из комнаты. Оба в полном снаряжении для поверхности – с легкими бронежилетами поверх потрепанных временем, латаных противорадиационных костюмов, с оружием в руках. Игорь, хотя никто его не окликал, сразу возник рядом, пошел провожать. Видимо, в его обязанность входило следить за дверью в Убежище.

Как только за парой затворилась дверь, Димка вдруг ощутил, как тревога охватывает его с новой силой. «Нельзя здесь оставаться. Что бы там ни говорил Натуралист, а нужно уходить. Прямо сейчас!»

 


Дата добавления: 2015-11-14; просмотров: 39 | Нарушение авторских прав


<== предыдущая страница | следующая страница ==>
Глава 14 ПУТЬ В ТЕМНОТЕ| Глава 16 ЗАХВАТ

mybiblioteka.su - 2015-2024 год. (0.028 сек.)