Студопедия
Случайная страница | ТОМ-1 | ТОМ-2 | ТОМ-3
АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатика
ИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханика
ОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторика
СоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансы
ХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника

Неюбилейный доклад к юбилею

Читайте также:
  1. Докладная записка руководителя группы
  2. Доклады
  3. Доклады
  4. Доклады
  5. Доклады
  6. ДОКЛАДЫ, ВЫСТУПЛЕНИЯ, ИНТЕРВЬЮ 1 страница
  7. ДОКЛАДЫ, ВЫСТУПЛЕНИЯ, ИНТЕРВЬЮ 2 страница

Еще в январе 1987 года мы завели разговор о подготовке к 70-летию Октября — какой критерий взять за основу при оценке пути, пройденного после революции, сделанного за перестроечные годы? По традиции от Генерального секретаря ждали оценок по принципиальным вопросам.

В то время в партии, научных кругах и среди широкой общественности были в разгаре дискуссии о содержании начатых реформ. Никто из наших ведущих историков, философов, экономистов против социалистического выбора открыто не выступал, но уже достаточно остро ставился вопрос о природе нашего общества, о критериях социалистичности. Привлекла внимание выпущенная перед XIX партконференцией книга «Иного не дано», большинство авторов которой — радикальные демократы.

Не раз я уже отмечал, что, пока не пойму внутреннюю логику темы, не могу рассуждать, выступать, писать. По складу мышления привержен системному подходу и, приступая к работе над докладом, ощутил потребность начать с начала — вернуться к первым годам Советской власти, чтобы углубить свое понимание зародившихся тогда тенденций. Еще раз перечитал ленинские работы того времени.

Как известно, «Очередные задачи Советской власти» написаны в короткий промежуток мирного времени сразу после революции. По этой брошюре можно судить, как представлял себе Ленин движение к новому обществу, в чем состояла логика преобразований, на какие методы он ориентировался. В последующих работах Ленина ощущается атмосфера Гражданской войны, раскола страны на противоборствующие лагери. А затем — статьи 1922—1923 годов, в которых — нарастающая тревога за судьбу революции. Ленина беспокоило, что методы, применявшиеся в революционном перевороте или в условиях непримиримой борьбы против контрреволюции, укоренились. «Чрезвычайщина», приоритет насилия усвоены «пролетарской бюрократией», становятся неотъемлемым элементом нового строя.

С отказом от наследия Гражданской войны применительно к управлению страной связана потребность в «новом понимании социализма». В основе этого понимания — отказ от революционаризма, веры во всемогущество насильственных методов, ставка на демократию, реформы. Использование традиционных, понятных и привычных народу форм с постепенным их обновлением, наполнением социалистическим содержанием.

Болезнь помешала Ленину завершить эту колоссальную переоценку, в результате которой могла появиться на свет совершенно иная концепция развития, чем та, которую взял на вооружение Сталин. Вождь Октября последним волевым усилием успел только буквально навязать партии нэп, то есть, при всем различии исторических условий, все ту же радикальную экономическую реформу. Однако пришедшая к власти партбюрократия недолго ее терпела. Были искоренены зачатки рынка, свободного предпринимательства, идейного и политического плюрализма. Воцарился государственный, или казарменный, социализм.

Чем объясняется неудача нэпа, несмотря на очевидные его плюсы? Думаю, неспособностью большевиков перестроиться. Нужны были уже другие методы, другая политика, а они продолжали «комиссарить». Под воздействием форсированной индустриализации, требовавшей инвестиций, валюты, импортного оборудования, сформировалась жесткая линия по отношению к крестьянству — насильственное изъятие продукции, принудительная коллективизация. Был создан безотказный, крепостнический, по сути, механизм обеспечения средств для «кормления» бюрократии, создания военной мощи и удовлетворения на невысоком уровне социальных нужд. Командные методы, подавление инакомыслия, репрессии, которые оправдывались поначалу особыми условиями капиталистического окружения, стали неотъемлемой частью системы. В стране сложился тоталитарный режим, опирающийся на тотальную государственную собственность, монопольную идеологию, власть одной партии.

Непосредственно работа над докладом к 70-летию Октябрьской революции началась с совещания в узком кругу 29 апреля 1987 года. Почему-то больше всего его участникам запомнились слова, сказанные мной в шутку:

— Знаете, я думаю, судьба нынешнего руководства — умереть или развернуть перестройку.

Прежде, когда мы отмечали подобного рода даты, доклад сводился к инвентаризации побед с одним-двумя псевдокритическими тезисами. В этом случае акцент делался на другом: надо использовать юбилей, чтобы пройти еще несколько ступеней в развитии общественного сознания, понимании общества, в котором мы живем, ответе на вопрос: «Что делать?».

Разговор был вполне откровенный, высказывались самые смелые по тому времени мысли, и если не все из них были включены в ткань доклада, то только из соображения: не пришло еще время. Говорилось, что нужно дать более полную и четкую оценку трагических эпизодов нашей истории, объявленных «врагами народа» деятелей партии. В частности, шла речь о Бухарине.

Настроения в руководстве накануне октябрьской годовщины я смог уловить на заседании Политбюро 28 сентября сразу после возвращения из отпуска. Раздумья в связи с работой над книгой и будущим докладом, дискуссия в прессе, информация, поступавшая из регионов, побудили меня завести основательный и откровенный разговор. Масла в огонь подлили зарубежные пересуды о состоянии здоровья Горбачева, разногласиях между ним и Лигачевым, Лигачевым и Яковлевым, Рыжковым и еще кем-то. Мое длительное отсутствие, во время которого не было непосредственного контакта, одни телефонные разговоры, требовало, как говорят, быстро взять руль в руки.

Заседали целый день, до половины восьмого вечера. Лейтмотивом стал диагноз перестроечных процессов. Мой вывод состоял в том, что мы вступили в критический этап. В нашем распоряжении решения январского и июньского Пленумов ЦК, их реализация должна продвинуть далеко вперед демократические процессы. Нарастающее напряжение в обществе говорит о беспокойстве людей за перестройку.

И действительно, итоги 1987 года оказались значительно хуже предшествующего. Добавляли беспокойства неурядицы, связанные с неупорядоченным переходом промышленности на хозрасчет, самофинансирование и самоуправление. На трудностях начали спекулировать те, кто боялся перемен. Все громче становились голоса: «Вот ваша демократия!» (хозрасчет, подряд, кооперативы и т. д.). Нелегко было различать, где в них истинная народная тревога, а где злорадство и козни демагогов.

Пожалуй, в это время впервые начало проявляться отчуждение между центральными и низовыми органами партии. Последние в большинстве своем не были готовы работать в атмосфере, порожденной демократизацией и гласностью, переходом к новым формам в экономике. При встречах звучал один и тот же вопрос: «Скажите, что делать, дайте указания». Это были зловещие симптомы кризиса партии, которая формировалась совсем для другой роли. За три года перестройки, в рамках альтернативных выборов произошло существенное обновление кадров. Но и вновь пришедшие кадры были обременены грузом прошлого, за редкими исключениями действовали в том же духе, теми же методами.

Я все острее ощущал, что общество в своем нетерпеливом ожидании перемен намного обогнало партию, ей грозит серьезно отстать от «поезда». Как преодолеть эту опасность? — искали мы ответ.

На том же заседании Политбюро было решено создать комиссию по рассмотрению дел, связанных с репрессиями в 30-е и последующие годы (Соломенцев — председатель, Яковлев, Чебриков, Лукьянов, Разумовский, Болдин, Г.Л. Смирнов). Тем самым возобновлялся прерванный в брежневские времена процесс реабилитации невинно осужденных людей, восстановления справедливости и исторической правды.

К середине октября был подготовлен черновой вариант юбилейно,-го доклада — основательное сочинение объемом около 120 страниц, — и мы, по заведенному порядку, обсудили его. Замечания были полезные, но больше носили характер уточнения формулировок.

Более пространными оказались замечания Ельцина. Он считал, что в докладе смещены акценты — в пользу Февральской революции, в ущерб Октябрьской; недостаточно выпукло показана роль Ленина и его ближайших соратников; выпал период Гражданской войны; несоразмерны по подаче материала индустриализация и коллективизация; преждевременны (до выводов комиссии Политбюро) оценки видных деятелей революции; лучше обойти вопросы периодизации перестроечных процессов, подготовки новой Конституции, а в заключение со всей силой подчеркнуть роль партии в развитии советского общества. Как видите, это были замечания, проникнутые духом большой осторожности и консерватизма. Таков был Ельцин тогда.

2 ноября 1987 года с докладом «Октябрь и перестройка: революция продолжается» я выступил на торжественном заседании в Кремле. Он был воспринят как крупный шаг на пути очищения нашей истории от мифов, восстановления правды. Конечно, и на нем лежала печать ограниченности. Мы сознательно решили умолчать о чем-то. Нам самим предстояло еще многое осмыслить, преодолеть психологические барьеры. Оставалось немало «белых пятен», требовавших исследования. В таких делах, как говорится, выше себя не прыгнешь.

Доклад, достаточно взвешенный, а местами, я бы сказал, и очень осторожный, не удовлетворил «крайних» с обеих сторон. Одни восприняли критический анализ прошлого как «очернительство», «неуважение к своему народу», как потрясение основ и предвестие тотального пересмотра истории советского народа. Другие, кому лихих публицистических статеек было достаточно, чтобы «прозреть», твердили, что ждали большего, Горбачев топчется на месте, необходим полный разрыв с прошлым.

В какой-то мере я предвидел подобную реакцию. Именно поэтому по ряду вопросов доклад не ставил точек над «i». В свое время, когда начался отход от линии XX съезда, обычно добавляли при упоминании «культа личности», что это «вопрос, давно решенный нашей партией, и нет необходимости к нему возвращаться». Моей же целью было не закрыть, а открыть для исследования целые пласты прошлого, стимулировать дальнейшую работу над спорными вопросами. И до этого наша пресса печатала многочисленные материалы на исторические темы, теперь же они пошли буквально валом. Не обошлось без пустышек, фальсификации фактов, тенденциозной предвзятости. Но, насколько я могу судить, преобладает стремление серьезно разобраться в сложном и извилистом течении послеоктябрьских событий, дать оценки «sine irae et studio».

В дискуссиях о прошлом нередко прояснялось отношение к злободневным проблемам тактики реформ. Я обратил на это внимание еще на заседаниях Политбюро, когда обсуждался юбилейный доклад. В этом смысле небезынтересны, например, рассуждения Лигачева о том, что Бухарин, Рыков и Томский предлагали замедленные, растянутые сроки индустриализации, что могло сковать движение страны к социализму. Не о том ли говорят и позднейшие рассуждения Ельцина о «нерешительности» Горбачева? Для него, как и для Лигачева, «решительность» определялась не столько глубиной и эффективностью преобразований, сколько сроками...

Сроки — наша вечная и больная тема, с ними связаны, в сущности, и все последующие дискуссии о темпах перестройки. История рассудила этот спор. Нынешнее печальное состояние России прямо обусловлено тем, что на определенном этапе эволюционный подход был у нас отброшен. Вместо него стали действовать методом «бури и натиска», ломая общество, круша все и вся, в том числе человеческие судьбы, прокладывая по ним дорогу в новое «царство свободы».


Дата добавления: 2015-09-05; просмотров: 174 | Нарушение авторских прав


Читайте в этой же книге: Поляризация общественного мнения | Гласность и интеллигенция | Прелюдия реформы | Выбор направления | Антиалкогольная кампания: благородный замысел, плачевный итог | На подступах к реформе | Муки рождения | Противоречия нарастают | Дискуссия на Пленуме | Позиционная борьба вокруг реформы |
<== предыдущая страница | следующая страница ==>
Дискуссия о ценах| Дело Ельцина

mybiblioteka.su - 2015-2024 год. (0.008 сек.)