Студопедия
Случайная страница | ТОМ-1 | ТОМ-2 | ТОМ-3
АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатика
ИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханика
ОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторика
СоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансы
ХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника

Шварев Александр Ефимович

Читайте также:
  1. А вот выдержка из статьи автора электронной мифологической энциклопедии Александровой Анастасии myfhology.narod.ru
  2. Александр
  3. Александр Александрович Алябьев
  4. Александр Гаджет
  5. Александр Егорович Варламов
  6. Александр Иванович, а что можешь о Каберове сказать?
  7. Александр Константинович Глазунов

Опубликовано 21 июля 2006 года

Я родился в 1914 году, а в 1936-м по призыву ЦК ВЛКСМ был призван в армию и направлен в Ворошиловградскую школу летчиков, которую закончил в 1939 году. Выпустился на современном и довольно неплохом по тогдашним меркам самолете И-16. У нас в школе всего одна эскадрилья на нем летала, остальные - на И-15. После летной школы я был направлен в Белорусский военный округ на аэродром Балбасово. Шел 39 год. Началась заваруха с Польшей. И мы в составе 21-го истребительного полка перебазировались на аэродром города Лида, который в ту пору относился к Западной Украине. Воздушных боев с поляками нам тогда вести не пришлось, и вскоре из Польши нас перебазировали в Каунас.

Надо сказать, что перед войной я прошел хорошую школу на И-16. Командиром эскадрильи у нас был Кутарев, воевавший в Испании. Он не боялся нас выпускать, регулярно устраивал воздушные бои. Один раз послал меня в зону. И вот, я смотрю - в зону заходит еще один "Ишачок" и начинает колбасить. Черт его знает, наш это или не наш. Начинается карусель, воздушный бой. Оказалось, что это Кутарев подослал моего лучшего друга, ленинградца Лешу Викторова. Правда, в этом воздушном бою я ему, как говорится, надрал хвоста: в хвост зашел, и он уже никак не мог вывернуться. Прилетели, сели. Кутарев нам: "Молодцы, так и надо воевать!"

Соответственно, когда в Каунасе наш 21-й полк одним из первых вооружили Миг-1 и Миг-3 (при перевооружении сменился номер с 21-го на 31-й), мы уже имели в себе какую-то уверенность. Освоил я "Миг" хорошо. Вообще, говорят: кто учился на И-16, на любом самолете сможет полететь. И это правда. И-16 - очень строгий самолет, очень сложный на посадке. Во-первых, нужно точно рассчитать, куда будешь садиться, а, во-вторых, когда сел уже, нужно очень внимательно следить, чтобы самолет не развернуло. Я на нем скапотировал как-то раз в училище. У нас тогда Агеевецкий был командиром отряда. Летал он на И-16 просто дерзко. Мы к тому времени уже стали вылетать самостоятельно и, хотя не выдерживали направление, крутились, но все обходилось благополучно. Перед моим вылетом Агеевецкий собирает нас и говорит: "Вы имейте в виду, на этом самолете можно скапотировать. Чуть зазеваешься - стукнешься головой о землю!" И вот, вылетаю я на И-16, отлетал, сколько должен был, рассчитал, сел. Все, как положено. Качусь по взлетной полосе. Вдруг смотрю влево: левая плоскость мнется. Раз - и я вверх ногами лежу. Самолет перевернулся на спину через крыло. Я первым делом проверил, не горит ли. Вроде нет. Тогда я открыл щиток кабины, отстегнул парашют и вылез. Стою, а ко мне целая лавина народа бежит из квадрата. Подбегает командир отряда: "Жив?!" Начал меня щупать. Говорит потом: "Ты родился в рубашке!".

Почему я скапотировал? Дело в том, что нам эти И-1" прислали с Дальнего Востока с уже отработанным ресурсом, после многочисленных ремонтов. При посадке я вильнул градусов на 10-15, подкос левого шасси лопнул от нагрузки, и нога сложилась. Когда потом мы осматривали этот подкос, обнаружили, что он был давно уже наполовину треснутый поперек да еще и ржавый. Вот и сломался от небольшой нагрузки.

Так вот, Миг-1, он на посадке тоже не так прост. Однажды у нас даже заместитель командира полка его поломал. У него была такая особенность: только ручку чуть-чуть перебрал, он заваливается на крыло. Но у меня с "Мигами" проблем не было.

Мы тренировались в Каунасе: на высоту летали, вели воздушные бои, проводили стрельбы по наземным и воздушным целям. Правда, силуэты самолетов потенциального противника мы не изучали.

Надо сказать, разговоры о том, что будет война, шли. К нам приезжали лекторы, говорили, что война не исключена, путались с советско-германским договором. Командиром нашего 31-го полка был Путивко Павел Ильич, участник войны в Испании. Он в узком кругу летного состава, после всех этих лекций, когда у кого-то появлялось шапкозакидательское настроение, всегда говорил: "Имейте в виду, что немец будет нападать, будучи уверенным в своей победе. Вы должны быть очень хорошо подготовлены, чтобы ему противостоять". Это нас вдохновляло, и морально мы были готовы к войне.

Перед войной количество авиаполков значительно возросло. В Алитусе с нуля создавался 236-й полк, в который в 1941 году меня назначили командиром звена. Командиром полка был Павел Антонец, тоже участник боев в Испании. Хороший командир, с боевым опытом.

В конце июня нам нужно было перегнать из Каунаса У-2. Мы с техником на полуторке поехали в Каунас, до которого от нашего аэродрома было километров 60. Прибыли туда в пятницу 20-го. В субботу командира дивизии, который дает разрешение на вылет, не было. Сказали, что будет в воскресенье. Я в ночь с субботы на воскресенье 22 июня ночевал у друзей из 31-го ИАП. Слышим около 4 утра - стрельба зениток. До этого проходил слух, что будут учения. Мы так и решили сразу, что начались учения. Но с нашего дома был виден Каунасский аэродром. Рядом с аэродромом располагался мясной комбинат. И я вдруг увидел зарево и говорю: "Братцы, это не учения, смотрите, ангар горит".

Мы быстро оделись и побежали на аэродром. Никого из начальства нет. Ангар горит. Мы, кто прибежали, успели выкатить оттуда самолеты. Сели в самолеты и командир звена Волчок приказал: вылетай за мной! Мы стали вылетать парами. Навстречу нам шла группа самолетов Хе-111 - грозные самолеты, с сильным бортовым вооружением. Мы подлетели к ним, стреляем, но вся беда была в том, что у "МиГ-3" стояли пулеметы БС калибром 12,7-мм, которые частенько заедали - пых, и дальше не стреляет. А по нам стреляли из пулеметов. После первого вылета в моем самолете насчитали около сорока пробоин, и 8 пуль застряло у меня в парашюте. Представляешь себе? А в "Миге" же бензосистема, водяная система и маслосистема. Как же мне повезло, что ни один шланг не был пробит!

В середине дня пришло начальство и дало разрешение на вылет нашего самолета У-2. Но у него было повреждено осколком крыло. Я говорю технику: "Давай, ремонтируй быстрей, нам нужно вылетать в полк". Пока он ремонтировал, мы вылетали на отражение атак противника. Короче говоря, мы на зрячую сделали еще 3 вылета.

Тогда же я и сбил свой первый самолет. Если в первый вылет я только пробоины привез, то во второй вылет мы уже стали умнее. Встретили одиночного "Хенкеля", обошли его слева и справа. Пулеметы работали нормально. Немец пошел вниз, мы за ним. Он уже горел, но шел на бреющем вдоль Немана. Потом мост увидел и как хватанул вверх, перевалил через него, но выровнять самолет уже не смог. Так и упал в реку. Прилетели. Выяснилось, что у меня работал пулемет, а у моего ведомого нет. Соответственно, сбитие записали мне.

Я все спрашивал техника: "Как там самолет, готов?" - "Нет". - "Готов?" - "Нет". Наконец, говорит, что готов. Я сажусь в самолет. Он крутит винт, но тут подъезжает "Эмка", из нее выходит командир нашего 236-го полка Антонец. Реглан весь в крови: "Ты, куда?" - спрашивает, немного гнусавя. Я растерялся: "Как куда?" А он на меня: "Куда тебя черт несет, там уже немцы!". Если бы чуть раньше я взлетел, то попал бы прямо в лапы к немцам. Оказалось, что когда он ехал в Каунас, их обстреляли, шофера убили, но сам он сумел вырваться. Из полка под Каунас прилетели только 6 самолетов, остальные 25 были повреждены и их пришлось сжечь.

В этот же день оставшиеся летчики и техники, в том числе и я, на полуторке были отправлены в Ригу. Ехали ночью. Переехав через какую-то речку, попали под оружейный огонь. Увидели, что кто-то сидит на дереве и стреляет. Кричим ему: "Ты что стреляешь, свои!". Он говорит: "Я же не вижу, свои или не свои. Мне дали команду стрелять, я и стреляю". Двоих техников из нашего полка ранило.

Вот так мы отступали с первого дня. Тут мы поняли, какова цена разговоров о том, что мы будем бить фашистов на их территории "малой кровью, могучим ударом". Представляешь, в первый же день потерять полк новейших "Мигов"?! Мы очень хотели летать, бить врага, но ситуация складывалась не в нашу пользу. Поэтому необходимость отступления воспринимали без радости, но с пониманием.

Приехали в Ригу, самолетов нет. Потом нам все-таки дали И-5 - такое старье! Мы на нем никогда не летали, но есть такое слово "надо". Несколько раз летали на разведку, но, слава богу, "мессеров" мы не встретили. Прилетели, доложили. Потом нас, четырех человек, отправили в Идрицу, куда пришел эшелон с "Мигами". Самолеты собрали, мы их опробовали и сделали примерно по 12 вылетов. Здесь я сбил "109-й". Должна была вылетать группа на задание, и командир мне говорит: "Взлети, прикрой нас". Несколько звеньев благополучно взлетели, когда взлетало последнее, я увидел четверку "сто девятых". Тут уже раздумывать некогда было. Я направил свой самолет в их сторону. Шарахнул. Сбил или нет, не знаю, но они ушли. Сел. Мне говорят: "Ну, ты ему здорово вмазал!" Оказалось, один из них упал прямо на аэродром. На следующий день, возвращаясь с задания, мы увидели, что аэродром штурмуют Ме-110. Тут бы пошла свалка. Но они как увидели, что это "Миги", - сразу вниз, потому что на малой высоте этот самолет не самолет. Все-таки подловил я одного, видно, летчик был лопух, отстал от группы. Его я сшиб. Вскоре пришла команда отправлять всех летчиков, летавших на "Мигах", в Москву.

Когда мы приехали в Москву, полковник Нога, тоже "испанец", собрал группу летчиков и мы на только что опробованных "Мигах" полетели под Брянск. Подлетая к Сухиничам, я заметил, что падает давление масла. Я подумал, что дотяну, но вскоре мотор встал, и пришлось мне садиться на живот. Вернулся в Москву, доложил в главный штаб ВВС, а оттуда меня направили в академию им. Жуковского, где командир полка Антонец собирал наш 236-й полк. Когда формирование было закончено, нас на самолете отправили в Саратов, где мы получили "Яки". Хорошие самолеты. Из Саратова мы перелетели под Вязьму на аэродроме Двоевка. На земле было затишье, но мы все время летали, немецких бомбардировщиков отгоняли, на разведку. Прикрывали штаб фронта. Как-то раз, пока патрулировали, я "109-й" сбил.

Получилось так. Мы четверкой барражировали. Договорились, что идем парами, а подходя к пункту встречи, расходимся в разные стороны и делаем как бы круг на встречных курсах. И вот, пока мы так летали, я посмотрел назад, а моего ведомого атакует "109-й". Я до сих пор не могу понять, как я сумел развернуться на 180 градусов и оказаться в хвосте "мессера". Всей душой, всем телом развернулся. Глянул в прицел, а крылья истребителя выходят за прицельный круг. Нажал на пулеметные гашетки… сбил я его или нет, вывожу. Моего ведомого и другой пары уже нет, ушли на аэродром. Смотрю, рядом второй "109-й" кружит. Я под него, подбираюсь, подбираюсь и, наконец, зашел ему в хвост. Он на пикировании давай удирать. Я за ним. Самолет я освоил и на пикировании дал большой шаг винта и догнал его ("Як" на пикировании может догнать "Мессер"). Я стрелять, пушка не стреляет, а у пулеметов боекомплект кончился. А я еще на земле технику говорил, что очень большой ход гашеток, и просил укоротить троса. А он вместо укорачивания, мать его, удлинил. Немца я все же догнал, даже рассмотрел: такая рыжая морда. Хотел таранить, но он в облаке скрылся. Потом все смеялись: "Вон, твой рыжий летает!"

А тот "109-й", которого я сбил, упал прямо на аэродроме у совхоза Дугино, где сидели летчики-испытатели. Как узнал об этом? А так. Не успел сесть, подруливаю, злой такой. Думаю, техника убью. Тут ко мне подходят, спрашивают: "Стрелял?" - "Стрелял". - "А нам уже позвонили, твой сбитый самолет на соседнем аэродроме лежит".

Еще один "109-й" я сбил около Ярцево при сопровождали "Пешек" (так мы называли Пе-2). Там мы вели воздушный бой, я стрелял по одному "109-му", но сам не видел, чтобы он падал. Представь, что я практически никогда не видел, чтобы сбитый мной самолет упал. Почему? Потому что очередь дал - и сразу смотришь вокруг: как бы тебя самого не сбили. Иначе нельзя. Но в этом случае ребята мне потом показали, где немец упал. Да и летчики "Пешек" подтвердили, что я сбил.

Вообще, самое трудное - это сопровождать. Ведущий группы отвечает за свои истребители и за прикрываемую группу. А еще надо смотреть, чтобы самому на тот свет не отправиться. У меня 450 с лишним боевых вылетов. 120 воздушных боев. Меня спрашивают: а что ты сбил так мало? У меня ж за всю войну только 12 лично сбитых самолетов и 2 в группе. А как иначе? Мало того, что в основном вел оборонительные бои, не подпуская истребителей противника к сопровождаемым, так еще смотрел, организовывал, командовал. Тут уже не до личного счета, а когда в группе сбивали, я себе не брал.

Короче говоря, довоевались мы до того, что ели ноги унесли из этой Двоевки, когда немцы прорвали фронт в октябре 1941-го. Мы сидели в самолетах и ждали команду на вылет. А связи нет. Командир полка ходит, нервничает. Потом принял ответственность на себя и дал команду "взлет". Я взлетаю, вправо посмотрел - бог ты мой! Идет колонна немецких танков! Еще бы полчаса и мы бы там и остались. Сели в Кубинке, дозаправились и сразу дежурить. Тогда я и сбил единственного в своей боевой практике разведчика. Взлетели, помню, была кучевая облачность. И ушли в зону, где должны были прикрывать. Смотрю: вываливается самолет. Был у немцев изумительный самолет-разведчик "Доронье-217". Я по нему весь боекомплект выпустил. Две отменные очереди дал. Сбил я его или нет, не знаю. Сажусь. Меня все поздравляют. Оказывается, сбил его. После этого замполит и командир дивизии ПВО, которая оставалась в Кубинке, уговаривали меня, чтобы я перешел к ним. Но я отказался, остался в своем полку.

Потери были большие и вскоре нас вновь отправили в Саратов за самолетами, а оттуда в Тушино. Дело было к зиме. Вот из Тушино мы вылетали на отражение атак противника. Тут у нас такой был случай. Возвращаемся после вылета на аэродром. Облачность низкая, и вдруг видим: стреляет зенитка, а следом из облаков вываливается Ю-88 и падает возле взлетной полосы. Оказалось, что Яшка-артиллерист, услышав звук самолета, открыл стрельбу и попал.

Когда началось наступление под Москвой, нас посадили на Тростенское озеро, севернее Кубинки. Летали на лыжах на разведку, сопровождение, отражение налетов. Нагрузка на нас была очень большой. Самолетов не хватало. Я лично делал по 6-8 вылетов в день. Это очень тяжело и физически, и морально. Ведь почти каждый вылет сопровождался боями. Правда, мы молодые были. По молодости это проще воспринимается.


Дата добавления: 2015-09-06; просмотров: 149 | Нарушение авторских прав


Читайте в этой же книге: Начало пути | Полк на огненном рубеже | Над огненной дугой | Битва за Донбасс | От Днепра до Днестра | Под нами Балканы | Дежурства | В боях за Венгрию | Назавтра бой | Решающий удар |
<== предыдущая страница | следующая страница ==>
День великой победы| Потери в первые годы войны были большими. Не было ли страха перед истребителями противника?

mybiblioteka.su - 2015-2024 год. (0.009 сек.)