Обломов и Агафья Матвеевна Пшеницына

Разрыв с возлюбленной герой тяжело переживает, он похож на мертвеца: «Сердце было убито: там на время затихла жизнь <...> Прилив был очень жесток, и Обломов не чувствовал тела на себе, не чувствовал ни усталости, никакой потребности. Он мог лежать, как камень, целые сутки или целые сутки идти, ехать, двигаться, как машина».

Захар вновь накидывает на своего барина – халат! – и герой уже не сопротивляется этому. А на улице валит хлопьями снег и густо устилает землю и прошлую поэму любви героев: «Снег, снег, снег! – шепчет Обломов. – Все засыпал!» Герой впадает в горячку. Символы умирания, близкой смерти теперь сопутствуют ему: камень, снег, холод…

Однако здесь, на Выборгской стороне, в этом царстве мёртвых героя ждёт новая любовь…

В чём проявляется любовь Обломова к Агафье Матвеевне? Чувство это Гончаров не хочет называть любовью, говорит о нём с неизменным юмором. Оно ни в чем не похоже на то, что герой испытывал по отношению к Ольге. Романтическое, духовное чувство к ней будило сознание, самолюбивые желания и тревоги, стремление на подвиги, мучительные терзания о том, что «уходит время, что гибнут его силы, что ничего не сделал он, ни зла, ни добра, что празден он и не живет, а прозябает». Но та любовь была подобна «оспе», «кори», «горячке», едва не погубившей героя. Обломов «содрогался, когда вспоминал о ней». После пережитой горячки «Илья Ильич долго был мрачен, по целым часам повергался в болезненную задумчивость <…> хозяйка … заставала его в слезах. Потом, мало-помалу, место живого горя заступило немое равнодушие». Обломов постепенно приобретает неподвижность, каменеет. Даже во время любовного объяснения с Агафьей Матвеевной «глаза его не блистали».

Чувство к вдове Пшеницыной несет герою желанный, сладостный покой. Это доказывают слова, передающие его переживания и действия: «охотно оставался»; «останавливал глаза»; «потихоньку ногой отворял дверь»; «шутил с хозяйкой»; «все это делалось покойно»; «не волновался тревогой»; ему «хотелось сесть на диван и не спускать глаз с ее локтей»; «его как будто невидимая рука посадила, как драгоценное растение, в тень от жара, под кров от дождя и ухаживает за ним, лелеет». Гончаров характеризует лишь внешние проявления чувств: душа, сердце Обломова с утратой любви к Ольге замолчали.

Любит ли Агафья Матвеевна Обломова? В ее жизни до встречи с ним не происходило ничего подобного. Она видела, что он во всем противоположен ее покойному мужу – коллежскому секретарю Пшеницыну; глядит на всех «смело и свободно, как будто требует покорности себе»; лицо у него белое и нежное; руки белые и небольшие; манеры его покойны и красивы; разговор умен и прекрасен; белье он носит тонкое, меняет его каждый день; моется душистым мылом, ногти чистит. В представлении героини: «Он барин, он сияет, блещет! Притом он так добр: как мягко он ходит, делает движения, дотронется до руки – как бархат <...> И глядит он и говорит так же мягко, с такой добротой...».

Гончаров иронически сравнивает зарождение любви в душе героини с «осадкой дна морского», «с осыпанием гор», с простудой или неизлечимой лихорадкой. Чувства Агафьи Матвеевны автор передает с мягким юмором, как бы не веря самому себе, позволяет себе лишь догадываться о них. О чувстве своем героиня «никогда не спрашивала себя». Оно не имеет для нее имени. На нее как будто «нашло»; «она стала сама не своя»; она «перешла под это сладостное иго безусловно, без сопротивлений и увлечений, без трепета, без страсти, без смутных предчувствий, томлений, без игры и музыки нерв».

Внешний облик Агафьи Матвеевны, ее поведение зависят теперь от отношения к ней Обломова. После разрыва с Ольгой он болен, мрачен, едва говорит с ней, – она худеет, становится «точно каменная», в хозяйстве заметны изъяны; Обломов оживает, у него появляется «добрая улыбка», он стал «смотреть на нее по-прежнему ласково, заглядывать к ней в дверь и шутить – она опять пополнела, опять хозяйство ее пошло живо, бодро, весело…». При этом она «не в силах была не только пококетничать с Обломовым, показать ему каким-нибудь признаком, что в ней происходит, но она... никогда не сознавала и не понимала этого...».

Любовь Агафьи Матвеевны проявлялась, подобно любви русской крестьянки, в преданности до гроба. Она добровольно надела на себя «хомут» забот об Илье Ильиче и везла этот тяжелый воз с радостью. Смыслом ее жизни, всего ее хозяйства стали его покой и удобство. Любовь героини проявляется в действии: «сделает замечание», если подгорит жаркое или переварится уха; не спит, «ворочается с боку на бок, крестится, вздыхает», если Ильи Ильича долго нет вечером; «вскочит с постели, отворит форточку», «накинет юбку», «бежит в кухню, расталкивает Захара, Анисью и посылает отворить ворота», если он приедет поздно; «в три прыжка является в кухню», чтобы проследить, хорошо ли сварен для Ильи Ильича кофе.

Бескорыстная преданность Агафьи Матвеевны выражается в том, что во время болезни героя она, забывая о себе и своих детях, ухаживала за ним, просиживая ночи у его постели, а утром бежала в церковь, чтобы помолиться за его здоровье. Она «бросалась на колени и долго лежала, припав головой к полу…». Тайно от всего дома Агафья Матвеевна заложила и продала последнее, что имела, – жемчуг, меха, одежду, – только бы накормить Илью Ильича, когда братец обобрал их обоих. После удара, который случился с Обломовым, стараниями Агафьи Матвеевны герой был выхожен и возвращен к жизни.

Сцену объяснения Обломова и Агафьи Матвеевны в конце 1 главы 4 части романа Гончаров во всем противопоставляет сцене объяснения Обломова с Ольгой. Любовные признания Ольги и Обломова случились весной, в цветущем парке, объяснение Ильи Ильича и Агафьи Матвеевны происходит на кухне, время года здесь уже не имеет значения: жизнь на Выборгской стороне, как и в Обломовке, течет одинаково ровно и зимой, и летом – это жизнь в циклическом времени. Календарное время теперь заменено бытовым. В руках у героини не ветка сирени, а ступка с пестиком. Герои с одинаковым чувством говорят о корице, халате, любви и поцелуе, о перспективах будущей жизни.

Первое объяснение заканчивалось энергичным призывом Ольги, второе – призывом Обломова: «Добрая Агафья Матвеевна! <…> Знаете, что: поедемте-ка в деревню жить: там-то хозяйство! Чего, чего нет: грибов, ягод, варенья, птичий, скотный двор…». Обломов зовет героиню в Обломовку, в свой идеальный мир. В ответ Агафья Матвеевна говорит: «Здесь родились, век жили, здесь и умереть надо». В этих словах выразилась ее жизненная философия. Она не знает иной жизни, кроме жизни в круге, в циклическом времени, во вращении вокруг собственного очага, потому и призыв ее во всем противоположен призыву Ольги. И герой согласен с героиней: «Ему только хотелось сесть на диван и не спускать глаз с ее локтей». Агафья Матвеевна, как и Обломов, героиня идиллии, в которой обязательна, органична «прикрепленность, приращенность» жизни и ее событий к месту.

Если в отношениях с Ольгой «мужскую» роль руководительницы взяла на себя героиня, то в отношениях с Агафьей Матвеевной как активная, действующая сторона выступает Обломов. Он чувствует свое превосходство над героиней, поведение Агафьи Матвеевны для него предсказуемо и понятно. В сцене объяснения он уверен в себе, его реплики кратки и энергичны: «А если я вам помешаю?»; «А если я поцелую вас?»; «Ну, поцелуйте же меня!». В речи героя отсутствуют те частые многоточия, которые автор использовал в сцене объяснения с Ольгой, и за которыми было скрыто невысказанное, противоречивое чувство.

В отличие от Ольги, которая вся – чувство и порыв, Агафья Матвеевна отвечает герою молчаливым приятием всех его слов и поступков. Она всегда ровна и одинаково спокойна. Единственная форма выражения чувства у нее – усмешка: даже когда его дыхание обжигает ей щеку, она лишь усмехается. Казалось бы, герою никогда не оживить «каменную Галатею» – Агафью Матвеевну. Но это не так. Хоть Обломов и не видел себя в роли Пигмалиона, но любовь к нему станет причиной внутреннего преображения героини. Чувства Ольги и Обломова чисты, духовны, Ольга для Обломова высока и неприкосновенна, образ ее соотнесен в его мечте (см. 4 главу 2 части романа) с образом идеальной женщины, жены. Агафья же Матвеевна – тоже из мечты героя. Это та самая «краснощекая прислужница» «с загорелой шеей, с голыми локтями, с робко опущенными, но лукавыми глазами». Обломов сам приходит на кухню, затевает ласковый и шутливый разговор, берет Агафью Матвеевну за локти, не давая ей толочь корицу, наклоняется и целует ее в щеку. Героиня лишь позволяет оказывать ей эти знаки внимания, при этом «чуть-чуть, для виду только, обороняется от барской ласки («Смотрите, просыплю корицу; вам же нечего будет в пирожное положить», – заметила она»), а сама счастлива...». Вся эта сцена представляет собой классическую картину ухаживания барина, «барской любви». Не случайна поэтому ирония автора в адрес героев: «он подвигался к ней, как к теплому огню, и однажды подвинулся очень близко, почти до пожара, по крайней мере, до вспышки»; она отвечает на его заигрывание, «глядя в ступку как в пропасть и немилосердно стуча пестиком», а поцелуй принимает, «не удивляясь, не смущаясь, не робея, а стоя прямо и неподвижно, как лошадь, на которую надевают хомут».

Во второй сцене объяснения, как и в первой, присутствует образ огня: Обломов «сближался с Агафьей Матвеевной – как будто подвигался к огню, от которого становится все теплее и теплее…». Однако в данном случае речь идет не об огне страсти, огне любви, а об огне домашнего очага, средоточии дома, семьи. По народным представлениям, бог-громовержец «послал с неба молнию, возжег ею на земле огонь и устроил первый очаг». «В пламени очага чтили небесный огонь Перуна», – замечает Афанасьев. В своей работе «Религиозно-языческое значение избы славянина» он пишет: «Очаг домашний был самое священное место, от него религиозный характер перешел на все жилище». Очаг – это начало, объединяющее людей в семью, в сообщество, связанное родственными узами. Воспитанный у родного очага в Обломовке, «среди кротких и теплых нравов и обычаев родины, переходя в течение двадцати лет из объятий в объятия родных, друзей и знакомых», Обломов был глубоко «проникнут семейным началом» и всегда тосковал по нему. В его мечтах живет образ очага, вокруг которого строилась бы вся его жизнь, жизнь его друзей, родных. Поклонение огню домашнего очага в доме Обломовых Гончаров сравнивает с поклонением огню Весты. Другого огня обломовцы не знали и не хотели знать.

Жизнь Обломова на Гороховой улице как бы не предполагала очага. Обед здесь не варился на огне, а подавался готовым. На Выборгской стороне мечта и жизнь совпали. В доме Агафьи Матвеевны его как будто ждали, в этой семье не хватало только мужчины, мужа и отца для детей хозяйки. В этой роли и выступит Обломов. Теперь в романе актуализируется ещё одно значение его фамилии: В. И. Даль пишет о том, что словом «облом» крестьяне называли домового. Обломов действительно будет напоминать доброго домового, который приносит в дом счастье и радость: он занимается уроками с детьми Агафьи Матвеевны, играет с ними, покупает гостинцы всем обитателям дома. С Обломовым в доме на Выборгской стороне поселяется солнце. В первый его приезд в дом вдовы Пшеницыной встретивший его сонный мужик в тулупе, загораживает «рукой глаза от солнца». Теперь здесь «в окна с утра до вечера бил радостный луч солнца, полдня на одну сторону, полдня на другую». Появление Обломова вносит в жизнь на Выборгской стороне смысл и поэзию. Заметим, что после смерти Обломова домик на Выборгской стороне погружается во тьму: «Пустая улица, ведущая к дому Пшеницыной, обстроилась дачами, между которыми возвышалось длинное, каменное казенное здание, мешавшее солнечным лучам весело бить в стекла мирного приюта лени и спокойствия».

Хозяйка явится для героя «добрым» «Божьим даром» (так прочитывается ее имя). В ее доме горит огонь очага, огонь Весты, а сама она исполняет при нем роль весталки, хранительницы очага, его хозяйки. Служение огню и служение Обломову для нее сливаются в одно.

Как известно, «римляне чтили неиссякающий огонь богини Весты, охраняемый девами-весталками». «Веста изображалась или подле пылающего очага, или с горящим светильником в руке». В образе богини Весты римляне особенно подчеркивали ее светоносную чистоту. Именно за опрятность любит и ценит Обломов Агафью Матвеевну, называет ее: «Сама опрятность!» Героиня даже по-своему целомудренна (хотя и имеет детей): она не испытывает порывов страсти, подобно Ольге, даже когда Обломов целует ее.

Сходство Агафьи Матвеевны с Вестой подтверждает и еще одно обстоятельство: в Риме и Тибуре (Тиволи) в честь этой богини были построены круглые храмы. В доме Агафьи Матвеевны жизнь движется изо дня в день по кругу, и героиня счастлива такой жизнью. Живущие в солнечном круге герои сами тяготеют к округлости: полн и кругл Обломов, пополнела Агафья Матвеевна, даже предметы в этом доме круглые: в кухне – пузатые и миниатюрные чайники, чашки, банки, судки, в столовой – круглый стол, в кладовой – головы сахару, кадки, корчаги, корзины…

Как истинная весталка Агафья Матвеевна верна дому, очагу, до конца исполняя свой долг на земле. И после смерти Обломова она остается в доме, при очаге. Теперь как хранительница очага она особенно остро ощущает свою связь с умершим мужем. Именно поэтому ею почитается его могила. «Почитание предков связано с огнем», – пишет Афанасьев. Непосредственное отношение к огню имеют и другие действия героини и образы, ее окружающие: она, например, разводит и продает кур, а петух является символом огня.

Бог-громовержец Илья-пророк осмыслен славянами и как божество, творящее урожаи, воспет как «покровитель урожая и плодородия, сеятель, жнец и податель благ… С Ильина дня начинали жатву или заканчивали уборку… «Петр с колоском, Илья с пирогом», – говорит народ. А потому важным в контексте произведения оказывается тот факт, что героиня печет пироги, ватрушки, хлеб. Она носит «хлебную» фамилию Пшеницына. Этим автор прямо указывает на зависимость Агафьи Матвеевны от Ильи, как зависима от Ильи и Ольга Ильинская. Служение огню и служение Обломову для нее сливаются в одно. Илья Ильич – ее бог, это то солнце, которое засветилось в ее жизни. Для Агафьи Матвеевны Обломов «сияет, блещет». Сама она «сияет» в лучах солнца-Обломова, она почитает героя, как крестьяне почитали бога: задолго до его появления в её доме каждый год праздновали Ильинскую пятницу.

Во второй сцене любовного объяснения есть еще один символический образ – это образ халата. Для героя халат становится судьбой: Обломов надел его двенадцать лет назад, когда бросил службу, закрылся в собственной квартире и лег на диван. Он восторгается собственным халатом, видит в нем «тьму неоцененных достоинств: он мягок, гибок; тело не чувствует его на себе; он как послушный раб покоряется самомалейшему движению тела». Кутаясь в халат, Обломов надеется укрыться от всех жизненных проблем. Халат исчезает из жизни Обломова, когда он влюбляется в Ольгу (Тарантьев увез халат с остальными вещами на Выборгскую сторону). И у читателя появляется надежда, что халат больше не понадобится герою. Но как только герой начинает «прирастать» к Выборгской стороне, Агафья Матвеевна напомнит ему о халате, она вымоет и вычинит его. Халат станет обязательным и неизменным атрибутом семейных отношений Обломова и Агафьи Матвеевны: «Что это у вас на халате опять пятно?» – заботливо восклицает она в сцене любовного объяснения. – «Скиньте да дайте скорее, я выведу и замою…». Героиня, может быть, потому говорит о халате с такой любовью и заботой, что он является для нее своеобразной гарантией того, что Обломов принадлежит ей и только ей: Ольга оставила свои претензии на него: облаченный в халат, он ей не нужен.

Образ халата в финале романа приобретает зловещий оттенок. Его набрасывает на плечи Обломова Захар в тот момент, когда герой возвращается домой после разрыва с Ольгой, в 12 главе 3 части романа. В этой главе халат оказывается в ряду образов, символизирующих смерть: это холод, снег. В последней части романа он ассоциируется с саваном. Устрашает уже поместительность халата. Он как бы предлагает хозяину: «Расти в ширину, полней, я прикрою, приму тебя любого. На моей родине, на востоке, полнота – признак достатка, благополучия, покоя. Ведь именно к этому стремишься ты с детства. Я никогда и ни в чем не создам тебе неудобства». Ширина халата, возможность завернуться в него дважды делают его похожим на погребальные, смертные пелены, в которые заворачивали покойника. Халат теперь прямо угрожает герою: «Чем больше ты будешь вживаться в меня, поддаваться лени и апатии, тем ближе ты к смерти».

Дата добавления: 2015-08-21