Студопедия
Случайная страница | ТОМ-1 | ТОМ-2 | ТОМ-3
АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатика
ИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханика
ОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторика
СоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансы
ХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника

Воскресенье, 15 июня, 2.15. Уленхорст, Гамбург

Читайте также:
  1. Вербное воскресенье, или Вход господень в Иерусалим
  2. Воскресенье, 1 мая — понедельник, 2 мая
  3. Воскресенье, 1 октября
  4. Воскресенье, 10 апреля
  5. Воскресенье, 15 июля 1990 года Бомбей и Кэмден-Таун
  6. Воскресенье, 15 июля 2001 года Бельвилль, Париж
  7. Воскресенье, 15 июля 2007 года Эдинбург

 

Дом отвечал всем критериям гамбургского шика. Здание было построено в двадцатые годы прошлого века и недавно отреставрировано. Фабель немного разбирался в модернистской архитектуре и угадывал работу Карла Шнейдера или кого-то из его учеников. Ни одного острого угла: все стыки стен элегантно закруглены. Окна высокие, широкие и тоже закругленные. Среди гамбургских районов Уленхорст, конечно, никогда не имел того престижа, что Ротербаум, но неизменно был в моде у верхушки среднего класса.

Возле дома уже стояли две полицейские машины из ближайшего участка – прямо перед вычурными дверями из бронзы и стекла, за которыми было ярко освещенное просторное парадное. Полицейский на тротуаре терпеливо слушал высокого старика, который что-то говорил ему, возбужденно размахивая руками. Выйдя из машины в сопровождении Марии, Вернера Мейера, Пауля и Анны, Фабель определил по погонам, что перед ним полицейский комиссар. Фабель показал ему бляху уголовного розыска. Полицейский кивнул. Высокий старик с помятым лицом и красными глазами хотел было переключить поток своих слов на Фабеля, но тот решительно обратился к комиссару:

– Никто не пытался зайти внутрь?

– Нет. Я счел разумным ничего не предпринимать до вашего приезда. Двое моих парней дежурят перед квартирой фрау Блюм. Свет в квартире горит, внутри тишина.

Фабель посмотрел на высокого старика.

– Это домоуправ, – ответил комиссар на его немой вопрос.

Фабель повернулся к старику и протянул руку:

– Дайте мне, пожалуйста, ключи от квартиры фрау Блюм.

С надменным видом английского дворецкого старик произнес:

– Исключено. В нашем доме живут только достойные люди, и мы свято оберегаем неприкосновенность их жилища…

Фабель не имел желания вступать в долгие прения.

– Что ж, вы правы, блюдите и дальше их покой, – сказал он и повернулся к Вернеру: – Доставайте таран из багажника! Будем высаживать дверь.

– Вы не имеете права! – запричитал домоуправ. – Нельзя без ордера на обыск…

– Ордер в нашем случае не нужен, – сухо бросил Фабель, не глядя на старика. – Мы расследуем убийство, и у нас есть основания думать, что жизнь одного из ваших жильцов в опасности. Вернер Мейер, ты чего топчешься? Неси таран!

Домоуправ суетливо выступил вперед:

– Не надо ничего ломать! Я дам ключи.

Из лифта они вышли в просторный, хорошо освещенный старинными бра коридор третьего этажа. Здесь тоже был ковер и мраморные стены. У одной из дверей стояли двое полицейских. Фабель махнул рукой Вернеру и Марии, чтобы они следовали за ним, а Анне и Паулю – чтобы стали по другую сторону от двери. Теперь все смотрели на Фабеля и ждали команды. Он приложил палец к губам и шепотом спросил у домоуправа:

– Который из ключей?

Старик нашел в связке нужный ключ и протянул ее Фабелю. Тот взял связку и жестом приказал домоуправу отойти подальше. Пантомима продолжалась: он показал на себя и Вернера, поднял один палец, а затем два – что значило: мы с Вернером Мейером идем первыми. Все вынули пистолеты, и Фабель нажал звонок. Раздался мелодичный звон. В квартире было по-прежнему тихо. Позвонив еще раз и подождав секунд пять, Фабель кивнул Вернеру и сунул ключ в замок. Как только дверь открылась, Фабель и Вернер быстро заскочили в прихожую. Свет горел во всех комнатах.

– Фрау Блюм? – крикнул Фабель.

Тишина.

Фабелю была видна часть гостиной. На стуле брошено дорогое женское пальто, на столике рядом лежит итальянская кожаная дамская сумка. Фабель опустил свой «вальтер». Похоже, в квартире никого. Или никого живого.

Стены в прихожей были нежно-голубого цвета и украшены картинами абстракционистов: контрастные всплески фиолетового и красного.

Фабель стал медленно продвигаться в сторону гостиной. Она оказалась пуста. И здесь чувствовался хороший вкус хозяйки: цветовая гамма комнаты была решена так, чтобы выделить дорогую мебель и предметы искусства. Одна из скульптур с подчеркнуто удлиненными пропорциями напоминала работу Альберто Джакометти; вполне возможно, что это оригинал. Направо от гостиной была ванная комната. В ней никого. Дальше спальня. И там никого. Фабель открыл последнюю из дверей. В этой комнате было темно. Он быстро нащупал выключатель и щелкнул им.

То, что он увидел, заставило его содрогнуться.

Странно, ведь именно к этому он готовился. Он знал, что найдет журналистку мертвой, и чутье сразу подсказало ему, что труп – именно за этой закрытой дверью в неосвещенную комнату. И все равно было ощущение, что он оступился в пропасть и летит, летит куда-то…

– О Господи… – выдохнул Фабель, борясь с накатом тошноты. – Боже, Боже, Боже…

Очевидно, комната задумывалась как спальня, а затем ее переделали в рабочий кабинет. Три стены занимали высоченные шкафы для книг и толстых архивных папок. Широкий буковый письменный стол с открытым ноутбуком стоял у окна, занавески на котором были тщательно задернуты.

Изуродованное окровавленное тело находилось на ковре в центре комнаты. Голая женщина лежала лицом вниз. Спина была вскрыта двумя ударами справа и слева от позвоночника, ребра вывернуты, и легкие выброшены наружу.

На женщине были шлепанцы. Махровый халат валялся у стола. Другой одежды в комнате не было.

Фабель не сразу обратил внимание, что разворочена не только спина убитой. У Ангелики была глубокая рана на затылке – каштановые волосы лежали в крови.

– Ах ты, черт… черт… – шептал Вернер Мейер, стоящий рядом с ним. У него тоже не было слов, и он тоже боролся с тошнотой.

Мария Клее и Анна Вольф заглянули в комнату из-за спин мужчин. Анна вскрикнула и побежала прочь. Фабель слышал, как ее рвало в ванной. Судмедэксперты теперь будут ворчать: загрязнение места преступления! Но Анну, обычно держащую себя в руках, трудно в чем-либо упрекнуть – Фабеля и самого чуть не вывернуло в первый момент. Теперь он собрал волю в кулак, взял себя в руки и приступил к тщательному осмотру квартиры. Правда, сначала пришлось выгнать посторонних из квартиры – даже домоуправ успел войти вместе с двумя полицейскими в форме, которые из-за любопытства забыли о своих обязанностях.

Через час в квартире было уже не протолкнуться. По запросу Фабеля полицейское управление Уленхорста прислало дюжину своих сотрудников – опрашивать свидетелей в доме и окрестностях. Прибыла бригада судмедэкспертов во главе с Хольгером Браунером, в том числе и патологоанатом доктор Мёллер. Фабель был рад, что приехал именно Хольгер Браунер, которого он уважал и ценил как специалиста. Надменный придурок Мёллер, конечно, бесился из-за конкуренции. Но это даже к лучшему, подумал Фабель, пусть повыпендриваются друг перед другом, пусть посоревнуются в смекалке и наблюдательности. Впрочем, у Мёллера только характер поганый, а профессионал он отличный.

По протоколу первым место преступления исследовал Браунер со своей бригадой – ничего не касаясь, не перемещая труп. Только после этого в дело вступал патологоанатом Мёллер. Поэтому Фабель и Мёллер оказались вместе за порогом квартиры, в коридоре. Наблюдать за тем, как кипятится отодвинутый на вторую роль Мёллер, для Фабеля было единственным отрадным моментом за всю ночь.

Из квартиры вдруг вынырнул Браунер и, нарочито игнорируя Мёллера, поманил Фабеля внутрь.

– Тут вам кое-что надо увидеть, прежде чем мы пошлем это на экспертизу в лабораторию.

Фотограф уже упаковывал аппаратуру. Браунер подвел Фабеля к столу и указал на ноутбук на столе. Именно с него было послано то самое письмо в управление полиции, которое в итоге привело их сюда.

– Этот ублюдок издевается над нами! – воскликнул Фабель, ощущая, как черная волна ярости захлестывает его сознание. Он всегда гордился своим самообладанием, но этот преступник знал, как его достать. – Он все спланировал. Он уже пережил эту сцену в своем воображении: я, возле трупа, во второй раз читаю на экране его долбаное послание! – Фабель повернулся к Браунеру: – Значит, он был здесь вчера около двадцати трех часов?

– Не обязательно. Письмо было отправлено автоматически – в заранее назначенное время. Хотя есть неожиданная деталь.

Браунер застучал по клавиатуре пальцами в резиновой перчатке. Он открывал папки – одну за другой. И все они были пусты.

– Странно как-то, – сказал Браунер. – Где вы видели серийного убийцу, который тщательно уничтожает все файлы в ноутбуке своей жертвы?

– Можно мне забрать компьютер и передать его в наш техотдел? Пусть хорошенько покопаются в жестком диске. Что-то могло сохраниться.

– Нет, с этим погодите. Мы уже проверили клавиатуру на отпечатки пальцев, но я хочу ее вскрыть. Между клавишами крохотные щели, и туда иногда попадают очень интересные для нас вещи. Если повезет, можем обнаружить волос или частички эпителия нашего убийцы.

Фабель мрачно вздохнул.

– Хорошо бы, конечно, – сказал он. – Да только сомневаюсь, что вы что-либо найдете. Этот поганец своего рода перфекционист. Хотя метод убийства чудовищный и, так сказать, в высшей степени неопрятный, он умудряется при этом не оставлять ни малейших следов. Работает с научной тщательностью…

– И все равно стоит попытаться, – сказал Браунер, пытаясь ободрить Фабеля своим энтузиазмом. – Все порой ошибаются. Вдруг на этот раз нам повезет?

– Ваши слова да Богу в уши… Ну, сказать Мёллеру, что наступил его черед?

Браунер улыбнулся:

– Ладно, зовите его сюда.

В коридоре Фабель увидел Анну Вольф. Она уже пришла в себя и подкрасилась, и только неспокойные глаза и бледность выдавали всю силу пережитого ею потрясения.

– Вы как? – спросил Фабель, озабоченно сдвигая брови.

– Со мной все в порядке, шеф. Извините. Я почему-то очень бурно отреагировала…

Фабель ласково улыбнулся.

– Нечего тут извиняться, Анна, – сказал он. – С любым может случиться. И со всеми случалось… Но будьте готовы: в ближайшие десять лет Браунер и его ребята будут нещадно клевать вас за это. Народ ядовитый и злопамятный.

Подбежал Вернер Мейер:

– Йен, вы не поверите, у нас есть свидетель, видевший преступника в момент прихода!

– Значит, имеем словесное описание?

– Да, но удовлетворительным его назвать нельзя.

Фабель сделал нетерпеливую мину.

– Этажом ниже живет женщина лет тридцати, – скороговоркой продолжил Вернер Мейер. – Она работает в каком-то рекламном агентстве. У нее новый ухажер. Вчера вечером были вместе в фитнес-клубе, и он подвез ее домой – примерно в половине девятого. Похоже, он планировал заночевать у нее, но она считала, что для этого они еще мало знакомы, и пригласить его наверх отказывалась. Насколько я понимаю, целовались и препирались они долго – сидели в машине с выключенным двигателем почти полчаса. И случайно видели нашего парня. К дому он подошел пешком. Если он приехал на машине, то припарковал ее где-то далеко, иначе эта парочка заметила бы ее. Тип врезался им в память лишь потому, что он долго топтался перед дверью – осмотрел улицу во всех направлениях и только затем нажал кнопку переговорного устройства. По словам женщины, он даже в темный вестибюль заглядывал через стеклянную дверь.

– Значит, она хорошо его рассмотрела?

– Настолько хорошо, насколько это возможно с такого расстояния. – Вернер Мейер раскрыл записную книжку и стал читать: – Высокий, атлетическая фигура. Она особо подчеркнула широкие плечи. Одет был под стать этому богатому району – в добротный темно-серый костюм.

«Следовательно, не мой приземистый славянин с зелеными глазами», – подумал Фабель.

– Волосы светлые, довольно короткие, – продолжал Вернер Мейер. – И еще одно: он вроде бы держал в руке большую спортивную сумку, на которую был наброшен серый плащ.

– В сумке – инструменты, нужные для его ремесла, – мрачно откомментировал Фабель.

– Женщина утверждает, что видела его в первый раз. Домоуправ предположил, что это был один из жильцов. Но женщина стоит на том, что всех обитателей дома знает в лицо. Этот тип нажал кнопку переговорного устройства – еще один аргумент в пользу того, что у него не было своего ключа. Мы прошлись по тем квартирам, жильцы которых на месте, – и никто, похоже, вчера вечером не принимал гостя в сером костюме.

– А кто-нибудь видел, как он уехал?

– Нет. Звуков борьбы или криков о помощи никто не слышал. Стены тут довольно солидные, но, мне кажется, не настолько, чтобы гасить любой крик.

– Изуродованный труп не должен вводить вас в заблуждение, Вернер. Этот парень действует чудовищно хладнокровно. У него каждая деталька просчитана. Подождем, конечно, что скажет патологоанатом, но уже сейчас я могу предположить, что преступник не дал ей даже вскрикнуть. Ублюдок, очевидно, представился полицейским – может, назвался моей фамилией. Она повела его в комнату. Он ударил ее сзади чем-то по голове. Она потеряла сознание. А он неторопливо вынул из сумки свой инструмент и приступил к работе.

Вернер Мейер провел ладонью по коротким волосам на макушке.

– Страшный парень, Йен! – сказал он. – Впечатление, что этот гад никогда не ошибается. И все-таки вчера вечером он прокололся. Хоть и осмотрел улицу, но парочку в машине не заметил. Впрочем, еще неизвестно, поможет ли нам это самое общее описание преступника…

– Будем надеяться, что Браунер и Мёллер подкинут что-нибудь интересненькое. – Фабель ободряющее хлопнул Вернера по мясистому плечу. – Возможно, у этого типа наконец-то началась полоса невезения!

Вернувшись в квартиру, Фабель застал Мёллера у трупа. Он что-то записывал к себе в блокнот. У обычно надменного во всех обстоятельствах Мёллера был пришибленный вид. «Похоже, наш изувер, – подумал Фабель, – начинает действовать даже на самых непрошибаемых…»

– Если фотограф закончил работу, – махнул Мёллер двум парням из бригады судмедэкспертизы, – забирайте тело в морг. – Заметив Фабеля, он кивнул ему: – Думаю, вы и без моей компетентной оценки понимаете, что это убийство – копия двух предыдущих.

– Да, – сказал Фабель. – На этот раз он послал мне электронное письмо прямо с места преступления – вот с этого компьютера!

Мёллер покачал головой:

– Ладно, добавлю для ясности, что у меня нет ни малейших сомнений: тут работал тот же преступник или преступники. Подробности в письменном отчете – после полного вскрытия. А пока посмотрите… – Патологоанатом наклонился и концом шариковой ручки показал место в разрубленной плоти на спине, из которой торчали вывернутые ребра.

Фабель нагнулся вслед за Мёллером, словно инспектируя гигиенические условия в магазине мясника. Надо абстрагироваться от того, что он рассматривает мертвого человека. Он просто изучает возможные улики, вглядывается в детали. «Долой эмоции – сосредоточься на работе!..» Но получалось плохо. Его мутило, хотелось побыстрее выскочить вон из комнаты…

– Вот, смотрите, наш «дружок» единственный раз дал маху, – сказал Мёллер. – Здесь у него рука случайно дрогнула, и мы можем по форме краев раны оценить ширину лезвия. Это был какой-то массивный инструмент типа короткого меча, или очень тяжелого охотничьего ножа, или что-то еще в этом же роде. Во время вскрытия я особенно тщательно осмотрю соответствующее место.

Фабель выпрямился и сделал долгий вдох перед тем, как сказать:

– Это его единственная небрежность?

Мёллер почесал седую бородку.

– Да. Можно с уверенностью сказать, что схватки не было. Он оглушил ее сильнейшим ударом в затылок. И затем, без суеты, занялся своей извращенной хирургией. – Мёллер указал на затылок Ангелики Блюм. – Травма в задней части черепа несовместима с жизнью – жертва умерла сразу или почти сразу. Удар был нанесен шарообразным тяжелым предметом. Затем преступник хладнокровно вскрыл грудную клетку и вырвал легкие – это его, так сказать, фирменный знак. И снова меня поражает физическая сила этого мужчины. Хирургу для подобной операции нужна грудинная пила. А этот тип обходится без техники. Несколько точных ударов кинжалом или ножом, затем разворот ребер руками… Он зверски силен.

В комнату заглянула Мария:

– Шеф, можно вас на минутку?

В гостиной работал Хольгер Браунер со своей командой.

– Взгляните-ка на журнальный столик, – сказал он Фабелю. – Что вы видите?

Фабель уставился на большой прямоугольный стол из светлого дерева. Добротный дорогой стол.

– Ничего особенного. Голый журнальный столик.

– Вот именно, – с торжеством в голосе произнес Браунер. – Голый! Ни пепельницы, ни вазочки, ни книг. – Он осветил стол одной из мощных ручных ламп. – А теперь смотрите… – Браунер наклонился к столику и стал показывать рукой в резиновой перчатке определенные места на столешнице. – Здесь что-то лежало или стояло. И здесь. И здесь. – Он выключил лампу и повернулся к закрытому занавесками окну. – Окно выходит точнехонько на юг, и комната получает чертовски много солнечного света – хотел бы сам жить в такой! Короче, прямые солнечные лучи выбеливают мебель, и этот журнальный столик не исключение. На нем заметны более темные места – там, где постоянно или почти постоянно лежали книги или другие предметы: скажем, пепельница, цветочная ваза и тому подобное.

– Но мы застали столик пустым.

– Вот именно. Однако я сомневаюсь, что очистил его наш преступник. – Браунер подошел к камину и снял с каминной доски стопу из трех книг. Нижняя книга точно соответствовала одному из темных прямоугольников на журнальном столике. Другому пятну соответствовала своим дном ваза с большого стола за спиной Фабеля. Поставив ее на журнальный столик, Браунер удовлетворенно крякнул. – Преступник аккуратист и старается оставить в помещении все, как было. Поэтому я рискну предположить, что вещи с журнального столика Ангелика Блюм убрала сама. Чтобы нечто на нем разложить. К примеру, листы каких-то документов или вырезки из газет. Что бы она ни разложила на этом столе, преступник все это забрал. Но, очистив стол, он не вернул те предметы, которые там находились, – ведь он не знал, что за предметы на нем лежали обычно.

– Вы хотите сказать, что он прихватил какие-то вещи в качестве трофея?

– Нет, Йен, – ответил Браунер, заметно волнуясь. – Я осмелюсь предположить, что это не серийный убийца-психопат. Многие серийные убийцы склонны брать «сувениры» с места преступления – это может быть какая-то личная вещь жертвы или один из ее внутренних органов. А наш преступник забирает документы. Помните, вы очень удивлялись, что в квартире Моник не нашлось ежедневника или блокнота с расписанием деловых встреч? Здесь преступник уничтожил все файлы в компьютере. Могу побиться об заклад, что при более тщательном осмотре квартиры мы обнаружим пропажу почти всех документов. Она ведь была журналисткой, да?

Фабель кивнул.

– И работала, если я не ошибаюсь, внештатно? Значит, ее рабочий кабинет не в редакции, а здесь.

– Думаю, вы правы, – сказал Фабель.

– Поэтому я советую вам просмотреть ее бумажный архив. В нем должны быть впечатляющие лакуны.

Фабель вопросительно посмотрел на Марию и Вернера Мейера, которые тоже внимательно слушали Браунера. Те молчали, также озадаченные неожиданной версией, которую предлагал судмедэксперт.

– Это что же получается? – сказал Фабель. – Скрытый объективный мотив убийства? Нет, этот парень – просто психопат!

Браунер пожал плечами:

– Может, он и психопат. Не знаю. Пусть решает ваш психолог-криминалист. Однако далеко не каждый психопат – серийный убийца с устойчивым шаблоном поведения. Вы слышали об Иване Грозном?

– Разумеется.

– Иван Грозный – царь, который сумел спаять в единое государство разрозненные и враждующие между собой русские княжества. Так сказать, отец нации. На протяжении всего своего правления он целенаправленно укреплял самодержавие. Умный монарх, толковый военачальник – и обладатель всех характеристик банального убийцы-психопата. Детство именно такое, какое формирует классического серийного убийцу: застенчивый, молчаливый, чувствительный мальчик, который никогда не видел ласки, которым с раннего возраста грубо помыкали. В детстве мучил и убивал мелких животных. Первого человека убил еще подростком. И пошло-поехало: бесчисленные акты насилия, убийства, изощренные пытки – любил бросать людей в кипяток, заживо поджаривать, затравливать собаками или скармливать волкам. Тысячи изнасилований и сотни убийств были совершены Иваном Грозным лично. – Браунер кивнул в сторону комнаты, где лежал труп, и добавил: – Тоже, кстати, любил всяческие ритуалы. Организовал что-то вроде отрядов спецназа для борьбы с боярами – войско опричников. Это спецвойско имело вид религиозного ордена, с особой символикой, а Иван был его первосвященником. Они часто насиловали, пытали и калечили, нарочито пародируя российскую православную церковную службу.

– К каким выводам вы нас подводите, Хольгер?

– Я хочу сказать, что некоторые психопаты совмещают для себя приятное с полезным. Иван Грозный, абсолютный, чудовищный социопат, лишенный чувства сострадания к людям, был умным и целеустремленным человеком, и его преступления служили определенной цели. Необузданное зверство помогало запугивать и уничтожать врагов. Таким образом Иван Грозный и преступное «я» тешил, и выполнял политические задачи!

– Вы считаете, что наш преступник – такой же любитель совмещать приятное с полезным, хоть и в меньшем масштабе? – спросил Фабель. Все сказанное Браунером замечательно совпадало с теми смутными мыслями, которые бродили в голове Фабеля после второго убийства.

– Больше того, я подозреваю, что убийца нарочно щеголяет своей психопатией. Чтобы мы принимали его за серийного убийцу, действия которого абсурдны, а жертвы случайны. На самом деле у него свои скрытые цели и намерения.

– Какие именно? – спросила Мария, мрачно всматриваясь в голую поверхность журнального столика, словно пытаясь угадать, что же на нем лежало перед убийством. – Зачем он убил журналистку и похитил документы или записи?

– Она могла вести какое-нибудь опасное для него журналистское расследование, – сказал Вернер Мейер.

– Убийство как самый надежный способ заставить замолчать? – подхватила Мария.

– Не исключено, – кивнул Фабель. – Но как это стыкуется с предыдущими убийствами? Адвокат по гражданским делам и проститутка…

– Возможно, связь существует, – сказал Вернер Мейер, – но мы ее не улавливаем. В конце концов, мы совершенно ничего не знаем о погибшей проститутке. Она могла иметь контакт с Ангеликой Блюм. Скажем, та собиралась писать о каком-то сексуальном скандале…

– Ангелика Блюм для бульварной прессы не работала. – Фабель задумчиво потер подбородок. – Сексуальный скандал мог заинтересовать ее лишь в связи с политикой или какими-нибудь другими серьезными вещами. Поэтому нам позарез нужно узнать, что за птица была эта Моник – чем она дышала, что могла знать… И надо вернуться к делу об убийстве Кастнер. Посмотреть на него новыми глазами и тщательно проанализировать ее профессиональную деятельность. До настоящего момента этот аспект нас практически не интересовал – ведь мы считали, что она случайная жертва и убийство никак не связано с ее работой. Мария, вы не могли бы еще раз поворошить это дело? Знаю, вы плотно заняты установлением личности второй жертвы, но хочу озадачить вас еще одним поручением.

– Хорошо, шеф, займусь, – сказала Мария без особого энтузиазма в голосе.

Вернер Мейер вопреки ожиданиям Фабеля не обрадовался тому, что эта работа не пала на него. Он насупился – его явно задело, что Мария опять получила важное задание. Ревнует! Впрочем, сейчас Фабелю было не до нюансов отношений в следственной бригаде.

– Вернер, вы проработайте профессиональные контакты Ангелики Блюм, – велел он. – Над чем она работала в последнее время, на чью мозоль могла наступить. А мы тем временем проверим, не видел ли нашего голубчика еще кто-нибудь.

Тут опять заговорил Браунер:

– Йен, мы, кстати, обнаружили отпечатки пальцев, не принадлежащие хозяйке квартиры.

Фабель вопросительно вскинул брови.

– Не спешите радоваться, – сказал Браунер. – Эти отпечатки повсюду в квартире – некоторые старые и нечеткие, но я полагаю, что они принадлежат одному и тому же человеку. Некто в прошлом какое-то время жил или часто бывал в квартире фрау Блюм. Вряд ли это наш преступник.

Фабель ощутил разочарование и усталость – похоже, свет в конце туннеля ему только померещился. Выброс в кровь адреналина закончился, и настроение вернулось к будничному. Фабель побрел обратно в комнату, где лежал труп хозяйки квартиры.

Тело уже упаковали в мешок. У Фабеля было тяжело на душе: эта женщина так упрямо старалась поговорить с ним, а он, дурак, считал свое расследование важнее трепа с прессой. И вот, пожалуйста, теперь он должен расследовать и ее смерть. Строго говоря, он, конечно, не виноват… Хотя, по большому счету, виноват – ужасно.

Обращаясь к женщине, которая уже не могла его слышать, он пробормотал:

– Ладно, фрау Блюм, придется мне так или иначе узнать, что вы мне, черт возьми, хотели рассказать.

 


Дата добавления: 2015-08-18; просмотров: 87 | Нарушение авторских прав


Читайте в этой же книге: Четверг, 5 июня, 12.00. Управление полиции, Гамбург | Четверг, 5 июня, 14.45. Тюрьма Фирланде в окрестностях Гамбурга | Пятница, 13 июня, 2.00. Санкт-Паули, Гамбург | Пятница, 13 июня, 11.50. Альстер-Аркаден, Гамбург | Пятница, 13 июня, 15.45. Ротербаум, Гамбург | Пятница, 13 июня, 19.30. Харвестехуде, Гамбург | Суббота, 14 июня, 11.00. Куксхавен | Суббота, 14 июня, 15.50. Овельгонне, Гамбург | Суббота, 14 июня, 20.00. Пёзельдорф, Гамбург | Суббота, 14 июня, 20.50. Уленхорст, Гамбург |
<== предыдущая страница | следующая страница ==>
Воскресенье, 15 июня, 1.30. Управление полиции, Гамбург| Воскресенье, 15 июня, 9.45. Харбург, Гамбург

mybiblioteka.su - 2015-2024 год. (0.02 сек.)