Студопедия
Случайная страница | ТОМ-1 | ТОМ-2 | ТОМ-3
АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатика
ИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханика
ОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторика
СоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансы
ХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника

Глава I. Бытует представление, что Ренессанс — это торжество разума над предрассудком.

 

Бытует представление, что Ренессанс — это торжество разума над предрассудком.

Но правда состоит в том, что Ренессанс достиг рассвета в мире, терзаемом религиозным страхом

и пылавшем религиозным рвением.

Э. Грэм-Диксон «Ренессанс»

Шел третий день, а Джон все не приходил. Мэри не могла встать сама после долгих родов, завершившихся в воскресную ночь появлением на свет двух крепких громкоголосых малышей. Мальчика и девочки. Ее мать, ее сестры и Анна, жена управляю- щего фермы, все время были рядом. Только муж даже не заглянул к ней. Мэри ждала, что Джон, как было после рождения их пер- вых, но, к большому их горю, умерших вскоре дочерей, поспешит порадоваться долгожданным детям. Но сестры и мать вернулись без него. Мэри заметила, как изменились их лица. Да и вели себя они как-то странно, будто боялись лишний раз дотронуться до нее и детей и встретиться с ней взглядом. Они будто онемели от страха. На все ее расспросы, что произошло и почему Джон не идет, они только качали головами или отвечали невпопад. Утром плач детей разбудил ее. Она распеленала их и покормила, забыв обо всем, с умилением глядя в их сморщенные мордашки, радуясь и благодаря Господа за это счастье. Насытившись и даже не ото- рвавшись от материнской груди, сын и дочь крепко заснули. Мэри укладывала их поудобнее около себя, когда внизу послышался шум. Там Джон долго кричал на кого-то из домашних.

Она прислушивалась, но не могла разобрать, что происходит. Руки ее холодели, сердце колотилось у самых ключиц. Предчувствие беды, подгоняемое неизвестностью, расползалось в душе. Затем все содрогнулось. Это он, уходя, с силой хлопнул дверью. В доме воца- рилась тягостная тишина. Наконец, вечером Мэри потребовала:

— Приведите его хоть силой! Детей крестить пора, или он забыл? Мать перекрестилась и спустилась вниз. Только через час Джон вошел в комнату. Хмуро, с презрением он смотрел на нее и детей.


 

 

Это был другой Джон, не тот, что клялся быть с ней в горе и радо- сти — добродушный балагур и дружелюбный шутник. В любви и радости они начинали свою жизнь. Только с детьми их настигла беда. Их первая дочь — Джоан — родилась шесть лет назад и про- жила всего несколько месяцев. Через четыре года родилась Мар- гарет — нежная малышка и очень слабенькая. Ненадолго она пришла в их жизнь утешением. И ее не стало. С этого времени Джон заметно изменился. Он замкнулся. Замолчал. Смотрел на жену с подозрением. Стал раздражительным и придирчивым ко всему. Теперь их радость и горе оказались порознь.

За год до их свадьбы Джон был назначен одним из городских

«дегустаторов», призванных удостоверять качество хлеба и эля, поставляемых в город. Со временем, однако, это доходное и по- четное занятие уже не так, как прежде, радовало Мэри. С годами удостоверение качества эля привело к заметному увеличению по- требляемого количества. Джон не смог остановиться вовремя и постепенно утратил уважение соседей и доверие властей. Правда, в его жизни бывали периоды просвета, когда желание преуспеть и удача давали ему неплохой шанс. Его назначили одним из город- ских констеблей и вменили в обязанность по ночам обходить до- зором город, наводить на улицах порядок и разгонять драчунов — не даром же ему была дана такая внушительная внешность, зыч- ный голос и богатырская сила. Многие считали его человеком дельным и толковым, поэтому часто приходили за советом. Сосе- дей, родственников, даже людей малознакомых Джон был готов рассудить по справедливости и за каждого честного малого умел заступиться. Осуждения людей он боялся больше болезней, не пропуская и не забывая ни одного упрека в свой адрес, обоснован- ного или беспричинного. И, если таковые случались, повод к ним и вину он находил в своем окружении. Естественно, что самой близкой была Мэри, она и становилась виновницей всех его не- удач и огорчений. Он то бывал с нею нежен и тих, а то без при- чины разражался гневом.

Когда Джон уже был членом городского совета, его избрали каз- начеем, ответственным за собственность и доходы города. Под его наблюдением к верхнему этажу ратуши было пристроено по- мещение для школы. Тогда же он получил разрешение бесплатно обучать своих будущих сыновей в Новой королевской школе.


 

 

С тех пор он страстно мечтал о сыне, которого отправит туда учиться. Но сына не было, а дочери умирали. После страшных потерь он стал опасаться, что за благонравием жены может скры- ваться что-то неправедное, и чем больше боялся, тем страх овла- девал им сильнее. Он уверовал, что на его дом навели порчу и что сам он страдает от колдовских чар.

Теперь он стоял перед женой, сжимая и кусая губы. Он будто раз- минал их, чтобы выговорить, наконец, то, что никак не мог про- изнести.

— Господь вдвойне вознаградил теперь твои усилия, Джон, — тихо сказала Мэри, приподнимая младенцев, лежащих рядом.

Джон вздрогнул и посмотрел на них, как смотрят на своих мучи- телей или на тех, кого намерены бичевать.

— Кто из них кто?

— Это — мальчик, а вот — девочка. Благослови их, Джон.

— Их? Ты говоришь «их»? Скажи лучше, кого я должен крестить?

— О чем ты говоришь? Опомнись! Их двое!

— Я вижу, что двое. — он втянул воздух, и его голос почти пропал.

— А кто из них мой?

— Силы небесные! Что ты говоришь? Это наши с тобой дети!

— Мать у них одна, — он выжимал из себя слова, — но отцы-то ведь разные.

Мэри замерла. Она с нетерпением ждала, когда вместе с мужем возблагодарит Бога за то, что их дети родились в день Святого Ге- оргия, который защитит и оградит их от всех невзгод и напастей.

— Ты в своем уме? — закричала она. — Что тебе наплели и кто? Эта старая ведьма Хизер? Или ты забыл, что все ночи с первой я провела с тобой?

— Очень знающий человек сказал, что у меня может родиться только один ребенок. Отвечай, сын родился первым?

— Да. И что из того?

— Значит, это он и есть – чистая душа. А кто она — я не знаю.

— С каких это пор ты видишь души насквозь?

— С тех пор, как ты не можешь принести здоровое потомство.

— Да ты посмотри на них! Они оба твои! Они здоровы! И оба по- хожи на тебя.

— Молчи! Я не забыл, до чего ты у нас приветлива со всяким, кто входит в дом!


 

 

— Да побойся Бога!

— Не поминай! — испугался Джон. — И знай, домой я заберу только сына. Она останется здесь, на ферме.

— Да как же это может быть?

— А ты, может, хочешь, чтобы нас подозревали в нечистом? Ее заберет Эванс, управляющий. Он крестит ее и запишет своей до- черью. В здешней церкви. Я не хочу, чтобы мне плевали в спину.

— Джон, не бери греха на душу!

— Будешь перечить, я ее в монастырь отвезу.

Он ушел. Мэри, оставшись одна, прижала к себе спавших детей и, беззвучно разрыдавшись, шептала: «Пресвятая Богородица! За- ступница наша! Спаси, защити и помилуй!»

Все, что не укладывалось в рамки, установленные и одобренные религиозными правилами, укладом жизни и принятыми обще- ством нравами, что выходило за границы его понимания, насто- раживало и пугало Джона. Он был мнительным и суеверным, доверчивым и упрямым. Считалось, что в семьях, где рождались близнецы, не обошлось без греха — они были плодами блуда. Грешное чрево давало жизнь одновременно двум душам — одной светлой и чистой и другой — темному ее подобию. Долгое время люди боялись близнецов так же, как своих отражений, вменяя им колдовство, как зеркалам. Считалось, что каждый человек, жи- вотное или предмет имеет свою тень — нечестивого двойника, ложное подобие, вводящее в заблуждение, а то и приводящее к гибели. Всякая двойственность осуждалась. Если растение при- носило два плода там, где должен был появиться один, лишний следовало уничтожить, чтобы через него в пищу не проник злой дух. С двойников взималась дань, их старались избегать, не заме- чать, дабы они не проявили своей злонамеренности. О семьях, в которых рождались близнецы, шла недобрая слава, за грехи им пророчили страдания и испытания. Джон все принимал на веру. Хизер, помогавшая Мэри разрешиться от бремени, в подробно- стях рассказала ему о бедах, какие, как она слышала, принесли своим семьям близнецы, а особенно тройни. Вдобавок ко всему она уверила его в том, что двойни и тройни рождаются от разных отцов. «Уж если самки всяких тварей чем блудливее, тем плодо- витее, то человек и подавно». Нельзя было найти для Джона слов более веских и убедительных.


 

 

Откуда ему было знать, что этим детям уготована удивительная судьба. Что они будут неразлучны. Что они будут понимать друг друга без слов, будут разительно опережать сверстников в своем развитии, при этом в чем-то долго оставаясь детьми.

Джон поступил так, как сказал Мэри, ни секунды не сомневаясь в своей правоте и уступив лишь в одном — разрешив Адаму Эвансу при крещении дать новорожденной девочке имя того же святого, каким вознамерился наречь сына.

На земле шел 1564 год от Рождества Христова. В то время в графстве то тут, то там вспыхивала чума. Весной в городе, где они жили, карантина не было, а предугадать, когда он случится, было невозможно. Было решено, для Мэри будет безопасней рожать на родительской ферме в Уилмкоте в трех милях от города подальше от городских нечистот и оставаться там до очищения*.

Роберт Арден, отец Мэри, происходил из старинного рода фер- меров, гордившихся своим благородным происхождением. Он был самым состоятельным фермером и крупнейшим землевла- дельцем в Уилмкоте. Мэри была седьмой дочерью и его любими- цей. Ей одной Роберт завещал «всю землю в Уилмкоте, зовущуюся Эсбис, и весь урожай с нее после сева и пахоты». Кроме того, он владел домами в городе и в расположенных недалеко от него се- лениях. Его фермерский дом в Сниттерфилде арендовал его бу- дущий родственник — отец Джона. Нельзя сказать, что Роберт баловал своих дочерей. Однако он, как многие состоятельные люди его времени, всеми силами пытался убедить общество в якобы существующих родственных связях своей семьи с первыми семействами графства. В умении читать и писать крылся ключ к безусловному первенству среди равных и избранности в местном обществе. К этому следовало прибавить хозяйственную сметли- вость, усердие в работе и умение общаться с людьми, наделен- ными властью. Мэри и еще две самые толковые из ее сестер научились писать. Ее почерк отличался четкостью и изяществом. Каждой из них отец подарил на совершеннолетие личную печать. Мэри досталась с изображением скачущей лошади — символом быстроты и усердия.

 

* Женщине разрешалось войти в церковь после совершения обряда очищения через шесть недель после родов (прим. автора).


За восемь лет до того, как для Мэри и Джона прозвучали вен- чальные колокола, зажиточный землепашец Ричард, арендовав- ший дом Роберта, отправил в город своего двадцатилетнего сына на обучение к кожевеннику Томасу Диксону. В 1556 году Джон уже значился в городских реестрах как «перчаточных дел мастер». Ро- берт Арден не дожил одного года, чтобы самому отвести Мэри к алтарю. Ее мать и родные не сомневались, что он был бы счаст- лив благословить младшую любимую дочь на этот брак.

Ранним утром в среду 26 апреля 1564 года Джон постучал в дверь соседа, галантерейщика Уильяма Смита. Уильям был не только со- седом, но и его хорошим другом — верный, честный, добрый тру- женик. Они уговорились, что Уильям станет крестным отцом сына Джона, и теперь ему предстояло не только крестить наслед- ника соседа в церкви Святой Троицы, но и подарить ему свое имя. Джон думал было назвать сына Джорджем по имени Святого, в день прославления которого он родился, но потом решил дать ему имя другого славного воина — земного завоевателя, и крестил его Гильельмом — Уильямом.

В тот же день в приходской церкви Уилмкота Адам Эванс, управ- ляющий фермой Арденов, в присутствии своего верного друга — Генри Сидни, крестил дочь Мэри и Джона, назвав ее Гильельминой. Так, в один и тот же день у двух купелей обоим крестным отцам дали наставление проследить, чтобы Гильельм и Гильельмина по- сещали богослужения, выучили «Символ веры» и «Отче наш» на

«родном английском языке».

При закрытых дверях и плотно закрытых окнах в двух домах — в городе на Хенли-стрит и в Уилмкоте на ферме, где Мэри оставалась до очищения, две семьи, приверженные прежней католической вере, тайно крестили детей по старому обряду на латыни. Англи- канская вера, ставшая в стране официальной, для многих британ- цев могла и не быть действительно их истинной верой. Джона несколько раз в течение жизни включали в список инакомыслящих

«за то, что не посещал ежемесячно церкви, как предписано законом Ее Величества». Спустя много лет в доме на Хенли-стрит нашли ду- ховное завещание, в котором говорилось о принадлежности Джона

«Католической, Римской и Апостольской Церкви», содержались молитвы к Деве Марии и «ангелу-хранителю» и обращение о по- мощи к «святой жертве за всех». Подпись Джона сопровождало упо-


 

 

минание о его небесной покровительнице — Святой Уинифред, гробница которой во Флинтшире издавна была местом паломниче- ства богатых католиков Уорвикшира. Текст датирован 1581 годом. А в городской часовне католические образы были забелены лишь спустя четыре года после Королевского указа*.

С этой весны дела Джона заметно пошли в гору, а в семье стали рождаться здоровые и сильные дети — Мэри родила еще пятерых. Усомнился ли он действительно в жене или это был страх сродни животному, когда здравый смысл изменяет человеку на время или навсегда отравляет ему жизнь. Предубеждение Джона против близнецов оставалось, а с годами усилилось, просачиваясь в его сердце, как вода в трещину лодочного дна, размывая пробоину все шире. Впрочем, прежде чем лодка станет тонуть, пройдет не меньше десяти лет. У восемнадцатой арки каменного моста, веду- щего через реку Эйвон, можно наблюдать необъяснимое зрелище — водяной вихрь, закручиваясь, проносится по течению вниз и воз- вращается, влекомый неведомой силой, обратно, против течения. Сомнения, подобно этому вихрю, не покидали его мнительную душу. Даже во сне он думал, как поступить, чтобы о втором ребенке ничего не узнали. На улице Хенли-стрит, как и на других улицах города, соседи, многочисленные родственники и свой- ственники, называвшие друг друга кузенами, знали друг о друге все. Джон боялся даже представить себе лица тех, кому, не ровен час, пришлось бы объяснять случившееся. Единственно правиль- ным было его решение — одного ребенка привезти домой, другого навсегда оставить на ферме. Так и будет.

Прошло три месяца. 11 июня 1564 года в приходской книге церкви Святой Троицы в Стратфорде-на-Эйвоне появилась запись

«Hic incipit pestis» **.

Джон, Мэри и Гильельм, по-домашнему Уилл, к этому времени уже были дома. Они счастливо прошли испытание, в который раз обрушившееся на город. Эпидемия миновала и Уилмкот, где в семье Адама Эванса набиралась сил Гильельмина — Эльма.

 

* Реформация церквисмена «старой» католической веры англиканским про- тестантизмом в ХVI—XVII вв. связана с масштабной компанией иконоборче- ства, когда уничтожались церковные скульптуры, фрески и иные изображения (прим. автора).

** И начинается чума (лат.).


Это было время Позднего Возрождения, когда мир трудно, но с энтузиазмом преодолевал архаичные страхи и осмысливал по- явление нового типа людей — великих мореплавателей, первопро- ходцев, ученых, философов, архитекторов, поэтов и художников. Их идеалом были искусство и наука античных Греции и Рима, но они — люди Ренессанса, были устремлены не только в прошлое, но и вперед. Они хотели все увидеть и все понять. Они создавали новую вселенную, они заложили фундамент для жизни после них. Их основной заслугой стало то, что они подняли на пьедестал че- ловека, признав его главным объектом существующего мира. Его значение и место на земле, его уникальный внутренний мир, его индивидуальные качества и свойства характера, его внешний облик — все было одинаково важно. Человек Возрождения откры- вал себя. Идеи, волновавшие его ум и душу, и плоды его титаниче- ского труда говорят, что личность в современном смысле слова выпестована именно им. Неважно, каким его видят — творцом, за- брызганным краской под сводами ватиканской капеллы, астроно- мом, доказавшим, что Земля вращается вокруг Солнца, или бродячим актером, основавшим театр в елизаветинской столице. Гения определяет степень созидательной дерзновенности — бес- предельные возможности непокорной творческой личности.

Ренессансный человек всегда ассоциируется с образом муж- чины-творца — живописца, ваятеля, зодчего или поэта. И никогда — с образом женщины-творца. Ренессансная женщина… Какой она могла бы быть? Если оказаться в «Своей комнате»*, можно пред- положить, что у Уильяма Шекспира была не просто сестра, а се- стра-близнец, родившаяся с ним в один день и час, и одаренная ровно в той мере, что и он.

 

 

* Эссе В. Вулф.


Дата добавления: 2015-08-05; просмотров: 88 | Нарушение авторских прав


Читайте в этой же книге: Глава VII | ВЕНЕРА И АДОНИС | ВЕНЕРА И АДОНИС | Имогена | Глава VIII | Глава IX | Глава X | Глава XI | Шорох старой бумаги, красного крепдешина, воздух пропитан лавандой и цикламеном. | Глава XII |
<== предыдущая страница | следующая страница ==>
Августин пришел. Увидев Друга вновь в рабочей блузе, Удивился… Гойя с хитрой, Но веселою ухмылкой| Глава II

mybiblioteka.su - 2015-2024 год. (0.014 сек.)