Рука провидения

После того, как ворота заставы Хэмпстед исчезли из виду, растаяв в предрассветной дымке, Дарси откинулся на темно-зеленые подушки своего дорожного экипажа. Расстегнув несколько верхних пуговиц пальто, выудил часы из внутреннего кармана и поднес их к тусклому свету. Четверть восьмого, значит, они плутали по улочкам до заставы около часа. Теперь под копытами коней расстилалась свободное и широкое полотно дороги. Резкий щелчок хлыста расколол утреннюю тишину, убедив Дарси в том, что его возница Джеймс действует в унисон с пожеланиями хозяина скорее попасть домой и свободным пространством перед копытами коней. И экипаж покатил быстрее.

Домой! Дарси закрыл глаза, расслабившись и подчинившись качке кареты. Он не осмеливался думать не только о Пемберли, но и о самой этой поездке, пока отъезд не стал реальностью. Вдруг вчера все проблемы разрешились – как по мановению волшебной палочки.

Последняя бумажка была унесена Хинчклифом в одиннадцать, так что у него еще было время перекусить, а потом прогуляться по скверу перед встречей с Лоренсом. Даже сами переговоры с ним прошли удивительно гладко, и Дарси отправился в клуб, заручившись словом знаменитости в том, что не позже чем через неделю после их приезда в Лондон будут сделаны первые наброски портрета Джорджианы. Запруженная экипажами улица перед Буддлом обеспечила толкучку внутри клуба, и он было повернул обратно, но, пробираясь мимо карточных столов, услышал разговор об одном новоиспеченном пэре, чья вступительная речь в Парламенте довела Тори до белого каления.

– Этот парень сбрендил, – утверждали одни.

– Если не хуже, – подхватывали другие, хором осуждавшие его горячую, но необдуманную речь в защиту ломавших ткацкие станки воинов «Генерала Луда» и против закона о казни этих сокрушителей.

– Похоже, его притягивает опасность, – предположил лорд Девере, демонстративно опуская руки, после того, как Дарси выложил своего бубнового короля, – ведь он уже без пяти минут как любимчик леди Кэролайн… и очередная головная боль для Лэма. Вы видели их в пятницу в Мельбурн Хаусе?

Дарси напрягся при упоминании скандального, или, вернее, триумфального для его слуги, вечера.

– Боже мой, да! – отвечал сэр Хью Гофорт, – Хотя Лэму следовало бы вызвать его на дуэль за такую провокационную выходку, да еще с его супругой. Если бы это была моя жена, она уже вышивала бы платочки под запором в самом удаленном моем имении, а этот самый лорд Байрон очнулся бы уже далеко в открытом море на пути в Индию, запертым во чреве корабля.

Хор одобрения последовал за этим заявлением, и вскоре игра завершилась. Дарси потребовал пальто и шляпу и покинул клуб, не принужденный выслушать ни единого вопроса о проклятом галстуке. Так что, когда двери клуба закрывались за ним, он мог только поблагодарить Небеса за то, что безумство лорда Байрона так быстро вытеснило его сомнительную славу из памяти публики.

А последнее деяние этого дня было и наиболее мучительным. Собственно, весь день именно этим ужином была занята его голова. Одевавший его к ужину на Олдфорд Стрит Флетчер то и дело был вынужден привлекать его внимание к своим манипуляциям. Настолько были поглощены его мысли этими проблемами, что он не осознавал траурности своего одеяния вплоть до того момента, пока не вошел в гостиную Бингли и не замер под парой пораженных взглядов.

– Что это, Дарси? Надеюсь, никакого несчастья не случилось! – вскочил Бингли и устремился к нему, а его сестра одной рукой ухватилась за сердце, другой же поднесла платочек к губам.

– Несчастья? – Дарси в замешательстве замер на месте. – Полагаю, что нет. Почему вы так решили?

– Твой костюм, Дарси. – И беспокойство на лице его друга сменилось улыбкой. – Я на минуту было подумал, не король ли наш преставился! О чем же думал твой слуга, обрядив тебя в костюм, что чернее вороны? – И он рассмеялся, оглядывая друга со всех сторон.

Дарси опустил взгляд на безнадежную черноту своего одеяния и от недовольства Флетчером закусил губу, но это было все, что он мог поделать. Приходится смириться с тем, чего не в силах изменить, напомнил он себе, однако намек слуги был более чем прозрачен.

– Мистер Дарси никак не может напоминать ворону, Чарльз, – мисс Бингли опомнилась и подошла к ним, – теперь вполне в моде для джентльмена одеваться со сдержанной элегантностью, а ля Браммелл. И мистер Дарси просто законодатель стиля, который не мешает перенять и тебе, братец.

Дарси, склонившись к ее руке, ощутил вдруг многозначительное ответное пожатие, но вот что это могло означать, понять не смог.

– Ну, коли не ворона, значит, ворон… пусть Браммелловский, если это тебе больше нравится, Кэролайн! – и Бингли засмеялся, но только вот его глаза почти не улыбались. – Ну, пойдем, Дарси. Ужин готов, а мы сегодня будем только втроем.

Он вздохнул и молча провел их через комнату и холл.

– Вы должно быть удивлены видеть меня в столице, мистер Дарси, – мисс Бингли не сводила беспокойного взгляда со своего брата, голос ее колебался. – Чарльз, к примеру, был очень удивлен, пребывая в уверенности, что оставил меня мирно скучать в Хардфордшире. Увы, но я вовсе не в таком восторге от провинции, как мой брат, во всяком случае, не от Хардфордшира. Скажите, сэр, чем там заняться, к тому же за компанию только с Луизой и Херстом! К тому же в Сезон! – И она рассмеялась, но так фальшиво, что Бингли просто передернуло.

– Но вся эта провинция была у твоих ног, Кэролайн, – спокойно проговорил Бингли, – не было бы недостатка в обществе, я уверен.

– Может, ты и прав, но я очень скучала бы по своим друзьям из города. А покупки, знаешь ли! Что такое Меритон в сравнении с Лондоном! – И мисс Бингли обернулась к Дарси за поддержкой.

– Я был бы рад свозить тебя за покупками, – поспешил заверить ее Бингли, прежде чем Дарси успел прийти к его сестре на помощь, – не было никакой необходимости закрывать Незерфилд.

Она запротестовала было, но он решительно оборвал ее.

– Дело сделано, и прекратим этот разговор, ни к чему докучать Дарси семейными склоками.

Мисс Бингли покраснела при этих словах и бросила краткий извиняющийся взгляд на Дарси.

Дарси колебался. Атмосфера за столом была накалена, и, пожалуй, впервые он затруднялся угадать, что же у его друга на уме. Исполнила ли мисс Бингли его указания, или все же они сцепились из-за мисс Беннет? Сам Бингли оставался непроницаемым, не сводя глаз с тарелки, пока слуги исполняли беззвучный танец вокруг стола, который можно определить как «ужин истинного джентльмена».

Мисс Бингли дипломатично откашлялась.

– Как прошли ваши сегодняшние переговоры с Лоренсом?

Бингли поднял взгляд, явно в предвкушении удовольствия.

– Вполне успешно, надо сказать, – отозвался Дарси, благодарный за то, что не ему пришлось искать тему для разговора, – я ожидал чего-то вроде артистического высокомерия и капризов, но Лоренс был весьма любезен, а его мастерская пристойна во всех отношениях.

– Значит, никакого швыряния красками, или шляющихся по мастерской натурщиц в непозволительных нарядах?

Дарси рассмеялся.

– Нет, ничего подобного. Жаль разочаровывать, но все было очень по-деловому. Меня отвели в его рабочий кабинет, предложили чаю и спросили, как я представляю себе будущий портрет. Потом прошли в студию, посмотрели несколько его работ, как законченных, так и нет. Договорились о дате первого позирования Джорджианы, меня поблагодарили за покровительство и проводили к дверям. И это все не более чем за три четверти часа!

– Невероятно! Все мои представления о художниках к черту! – К Бингли вернулась его привычная шутливость. – Похоже, для изучения артистического темперамента мне придется удовлетвориться описанием истерики Каталани, так живописно изложенной лордом Брумом в наш последний четверг.

В таком легкомысленном настрое и прошел остаток ужина. Мисс Бингли успокоилась и вполне была способна поддерживать беседу, но вопреки обыкновению не пыталась лидировать за столом. Напротив, внимательно слушала рассказы брата, бросая многозначительные взоры на Дарси, понять смысл которых он и не пытался. Однако, к тому моменту, когда Бингли поднялся, испросив позволения для себя и Дарси удалиться в его кабинет, она уже кусала губы, впрочем, от гнева или от возбуждения, сказать было невозможно.

Едва они поднялись в кабинет, Чарльз опять впал в задумчивость, и Дарси, не найдя подходящей темы для болтовни, последовал его примеру. Не успела за ними закрыться дверь, как Чарльз протянул ему тяжелый стакан янтарной жидкости. Отсалютовав ему своим собственным, залпом опорожнил его под удрученным взглядом Дарси.

– Чарльз…, – начал было он, но оборвал себя при виде закрытых глаз и совсем несвойственным для друга образом изогнутых губ. Бингли открыл глаза и повел головой в его сторону.

– Помнишь наш разговор в придорожной гостинице? Ты указал мне на мою склонность преувеличивать. – Бингли вперил в него свой взор, и Дарси стоило немалого усилия выдержать его.

– Да, я помню, – спокойно ответил он.

– И ты советовал мне не гоняться столь бездумно за призраками, иначе из-за них я могу потерять и семью, и друзей, да и положение в обществе. – Бингли отвел взгляд и обернулся за графином.

– И ты отнесся к моему совету более чем терпимо, Чарльз, – отозвался Дарси, все еще не понимая, что у того на уме.

Бингли протянул ему графин, но он уклонился.

– Я много размышлял о том, что ты сказал, Дарси. Я спорил и с собой, и, в моих мыслях, с тобой тоже. – Он наклонился и смахнул кипу бумаг с кресел, что должно было обозначить то место, куда им следовало сесть. – Я провел пару дней после внезапного появления Кэролайн в поисках возражений в ответ на суждения сестрицы.

Теперь вот Дарси припомнилось, что в этот момент он скорчился в кресле, но понадеялся, что ему это только так кажется. Бингли замолчал и уставился на огоньки камина, и это продолжалось так долго, что Дарси стало крайне трудно изображать равнодушие. Затем, еле слышно вздохнув, его друг продолжил.

– Не менее долго я раздумывал над предостережением лорда Брума, и, понимая, что значит любовь семьи и друзей для меня, я пришел к такому решению. – Он поднял глаза и с униженной улыбкой признался. – Ты был прав, Дарси. Я глубоко заблуждался в том, что в отношении ко мне мисс Беннет было нечто большее, чем дружба. Во всем этом виноват только я сам. Никто и никогда не должен упрекать ее. – Он выпил еще один глоток. – Она навсегда останется моим идеалом женственности… ее красота, ее благородство. Ее образ будет со мной всегда, но мечтать о большем для меня означает причинить ей только страдания, а этого я не перенесу, – шепотом закончил он.

Сидя в карете, несущейся к северу в рассветных сумерках, Дарси вспоминал, что он тупо не сводил взгляда со своего стакана, не в силах найти какие-то слова для ответа. Как оказалось, на пути к своей цели ему пришлось преодолеть гораздо меньше препятствий, а в итоге он даже сохранил дружбу Бингли. И все же он был не в состоянии радоваться успеху. Он мог только испытывать облегчение. Вряд ли стоило опасаться возможности новой встречи с мисс Беннет. И сердечная боль, а Чарльзу и в голову не придет считать Дарси тому виной, со временем пройдет. Но ему больно было видеть Чарльза, чей оптимизм так часто поднимал его дух, настолько подавленным.

– Это только к лучшему, – проговорил он, наконец, а теперь вот обнаружил, что повторил эту фразу вслух.

– Мистер Дарси? – В противоположном углу Флетчер попытался очнуться от дремы, в которую впал прямо за углом Гровенор-Сквер. – Простите, сэр. Вы что-то сказали?

– Все только к лучшему, Флетчер. Ведь обычно это именно так?

Слуга бросил на него короткий, любопытный взгляд, прежде чем опять откинуться на подушки.

– Это полностью в руках Провидения, сэр, впрочем, как и всегда.

– Эй-ап! Н-о-о!

Дарси наклонился к окну, когда Джеймс, сдерживая бег коней, развернул коренника в плавный поворот на Лэмтон. Это были кони с его конюшен, ожидавшие его на последней перед Лэмтоном почтовой станции, и теперь они рвались домой, в родные стойла, о чем ни на минуту не приходилось забывать вознице Джеймсу. Снежный покров серебром и бриллиантами взрывался под холодными лучами зимнего солнца при каждом повороте дороги. Было уже далеко за полдень, когда они въезжали в городок в тот самый разгар суматохи, когда провинция, покончив с утренними хлопотами, высыпала на улочки, не менее довольная возможностью покрасоваться, чем сама столица.

Кони перешли на шаг, выехав мимо заледеневшего городского пруда на Сент-Джон Стрит. Несколько дюжих парней, с метлами наготове выстроились рядами друг напротив друга в ожидании, когда один из них покатит массивный камень по расчищенной от снега дорожке. И, прежде чем они пропали из виду, Дарси успел увидеть плавное скольжение камня, перед которым несколько парней бросились разметать метлами снег.

– Какой сильный бросок, – отметил Флетчер, тоже выглянувший в окно и теперь откинувшийся назад.

Дарси охотно согласился, а глаза его придирчиво высматривали малейшие перемены в городских декорациях, случившиеся со времени его отъезда ранней осенью. И, хотя новая черепица – там, или побеленные стены – сям – составляли, по сути, все новшества, однако дороже освеженных белым зимним убранством знакомых до мелочей улиц городка был ему только его несравненный Пемберли.

Громкий крик привлек внимание Дарси и Флетчера. С трудом Дарси подавил усмешку, уже догадываясь, какое зрелище их ждет. Владельцы двух гостиниц с обоих концов этой улицы – «Грин Мэн» и «Блэкс Хэд» – одновременно выскочили на улицу. Как-то сама собой сложилась традиция соревнования между ними – кто же первым приветствует экипаж семейства Дарси на этот раз? При его отъезде в Лондон этой осенью это был Мэтлинг из «Блэкс Хэд» и поспешившая с реверансом его супруга, так что Гарстону из «Грин Мэн» оставалось только метать убийственные взгляды в сторону соперника, стоило экипажу Дарси лишь немного отъехать. И сегодня Мэтлинг с женой были первыми, так что он любезно ответил на их приветствия. Однако как только Мэтлинг с триумфом повернулся в сторону соперника, его физиономия тотчас перекосилась от гнева.

– Взгляните, мистер Дарси, сэр! – голос Флетчера прерывался от смеха, и он только махнул рукой в окно с другой стороны кареты.

Там, на ступеньках «Грин Мэн», выстроилось по ранжиру все семейство старика Гарстона: от него самого до последнего из внуков.

Детвора кричала от восторга в ответ на приветствия Дарси, а ему оставалось разве только покачать головой старикам, попеняв на такое непримиримое соперничество. Когда экипаж завернул за угол, слуга и хозяин уселись по местам с совершенно одинаковыми ухмылками на лицах. К концу улицы кони уже набрали ход и лихо завернули на Кинг Стрит. Пронеслись мимо местного источника, чья кристально чистая вода отвела от местных жителей угрозу чумы сто пятьдесят лет назад. Теперь они катили по окаймленной деревьями аллее, что поднималась по склону холма к церкви Св.Лоренса, чьи боевые стены и шпили стояли на страже мира более пятисот лет, а вот последние триста охраняли упокоившиеся души членов клана Дарси. Пересекли древний каменный мост через реку Ере, которая бежала далее вплоть до границы его Пемберли, и потом еще более пяти миль по парку, поблескивая за каждым поворотом дороги.

– Хорошо оказаться наконец дома, сэр, – вырвалось у Флетчера, когда Дарси опять наклонился к окошку, в нетерпеливом желании увидеть родные земли и родной дом.

– М-м-м, – только и отвечал он, а экипаж уже въезжал в массивные въездные ворота, предусмотрительно распахнутые настежь. Привратник пропустил экипаж хозяина, сделав почтительный поклон, выпрямился, расплывшись в улыбке путешественникам, и тотчас же запер въезд за ними.

– Это ветка остролиста у Самюэля на шапке, Флетчер? – спросил Дарси, любезно кивнув в ответ на приветствие привратника.

– Полагаю, что так, сэр. Да, определенно, остролист. Вполне понятно, принимая во внимание наступление праздников, сэр.

– Ах, да, праздники. – Дарси опять замолчал, не сводя глаз с долгого неторопливого спуска через его лес, окаймлявший дальние подступы к парку. Дорога была проложена по плану прадеда Дарси сотню лет назад и принуждала коней спускаться сдержанной рысью, однако вознаграждала терпение открывшимися наконец перед их взорами уютными лужайками и тенистыми рощами, огибаемыми каскадами прудов и рек, что и составляли знаменитую естественную красоту угодий Пемберли.

Теперь огромные деревья по обе стороны аллеи были покрыты шапками тяжелого снега, они отбрасывали длинные сиреневатые тени в лучах заходящего солнца поперек аллеи, и, казалось, отгородили экипаж и коней от шумного мира морозным безмолвием, где мнимым казался даже сам процесс приближения к дому. Дарси открыл окно и глубоко вдохнул обжигающий воздух, наслаждаясь знакомым терпким вкусом, словно добрым вином. Они почти у цели. Упряжка ускорила ход, передавая возбуждение находящимся в карете, и вот уже они на пике нетерпения вылетают из леса на гребень холма. Неожиданно Пемберли во всей красе расстилается перед ними.

Старинные стены восточного фасада розовели в лучах заходящего солнца, отливая фиолетовым в тех углах, куда не добиралось сияние заходящего солнца. Но, вопреки удаляющемуся светилу, сами окна Пемберли теперь сияли накопленным напоследок огнем. Отбрасывая последние червонно-золотые лучи на белоснежный покров, само здание отражалось в ледяном зеркале пруда, удваивая волшебный эффект. У Дарси сладко защемило сердце от зрелища родного дома, а все треволнения последних недель теперь ничего не значили.

Отсюда начинался спуск с холма. Лошади в нетерпении пошли вскачь, и никто им уже не противоречил. Уханье тяжелых копыт, поскрипывание кожи и древесины, позвякивание стекол слились в какофонию звуков, когда экипаж вылетел в последний поворот аллеи у основания холма и, разбрасывая камни и комья грязи, понесся по финишной прямой к Пемберли Холлу. Послышались крики грумов, сдерживающих коней, жалеющих рвать удилами их нежные губы. Кони перешли на рысь, потом на быстрый шаг, и, наконец, встали перед арочным входом, ведущим во внутренний закрытый двор.

Подскочившие грумы схватили коренного под уздцы, грубоватыми ласками приветствуя коней. Лакеи схватились за сундуки из экипажа, а сам дворецкий тем временем уже распахивал двери.

– С возвращением домой, мистер Дарси! С прибытием вас, сэр! – Голос Рейнольдса немного дрожал, когда Дарси спускался из кареты.

– Рейнольдс! Хорошо, что я наконец-то дома. Более чем хорошо… – Дарси радостно улыбался тому второму лицу из его прислуги, кто знал его с детства, потом заметил зелень, украшавшую арочный вход.

– Вижу, ты получил мои указания.

– Да, сэр! Мы было начали украшать, но мисс Дарси пожелала все же посоветоваться с вами, прежде чем продолжать. – Тут он заговорщицки наклонился и прошептал. – Уж она крутилась, как егоза, возилась со всеми этими безделушками, проверяя сама все Рождественские наряды и блюда. И слава те, Господи!

Он выпрямился и занялся багажом, а Дарси отправился под арку.

Дарси ускорил шаг, спеша к сдвоенным крыльям лестницы, ведущей к входу в холл и высматривая желанное яркое пятно за окном второго этажа, из которого открывался лучший вид на подъезд к дому. Он остановился и прищурился, стараясь высмотреть фигуру за окном. Но там никого не было; и он, усмехнувшись самому себе, поднялся по одной из лестниц, на ходу расстегивая пальто, избавляясь от помех на пути к цели. Захлопнулись за спиной двери, пальто сброшено на руки лакею, но, увы. Джорджианы не было и в холле. Он вопросительно оглянулся, но тотчас опомнился и ответил на приветствия миссис Рейнольдс и ее команды слуг.

– Мистер Дарси, с возвращением домой, сэр! – Домохозяйка от души повторила те же слова, что и ее супруг.

– Миссис Рейнольдс! Спасибо. Хорошо, что я наконец дома, мэм. – Дарси тепло улыбался той, что была предана дому с тех пор, как ему стукнуло четыре. – А мисс Дарси разве не встречает меня?

– Мисс Дарси ожидает вас в музыкальном салоне, сэр, как это и подобает взрослой девушке, она уже не малышка, чтобы мчаться к вам вниз по лестницам, – с душой отчитала его миссис Рейнольдс, – теперь ваша очередь! Вот и бегите-ка наверх в салон, сэр, и пусть ваши глаза порадуются! – Ее голос слегка дрогнул, а на глазах выступили слезы. – Как она порадовала и нас, стариков. – Она утерла глаза платочком и указала в сторону лестницы. – Ступайте же!

– Да, мэм, – послушно ответил Дарси, но потом лукаво улыбнулся. – Не изволите приготовить ужин сегодня пораньше, верите ли, кухня нового повара в «Лестер Арм» что-то не внушала доверия, так что с полудня я не ел ничего, кроме хлеба с сыром, да местного пива.

– Так мы и предполагали, сэр. – Миссис Рейнольдс усмехнулась. – Мисс Дарси велела приготовить чудный праздничный ужин, будет готов к шести, если вы не возражаете, сэр.

– Мисс Дарси велела? – Дарси изумленно глянул наверх. – Прошу меня извинить, мэм.

Он кивнул в ответ на ее реверанс и поднялся на второй этаж. От искры надежды его дремлющая настороженность ко всему, что только могло касаться сестры, тотчас вспыхнула, и он поспешил к дверям музыкального салона. Еще поднимаясь наверх, он предвкушал услышать музыку, или ее мелодичное пение, но все было тихо. Только тиканье массивных часов приветствовало его приближение.

Что такое с Джорджианой? Он озадаченно приподнял брови. Она не встретила его в холле, и, похоже, не встречает и пением. Может, миссис Рейнольдс ошибается, и ее там нет? Он остановился перед развилкой коридоров, один из которых вел в личные комнаты семьи и убедился, покусывая губы, что и оттуда не доносится ни звука. Может, это был просто самообман? И перемены, которые он обнаружил в ее письмах, не более чем самовнушение?

С нарастающим беспокойством он пересек темный холл и тут-то обнаружил островок света, лившегося из музыкального салона. Он остановился за пределами пятна света и попытался сосредоточиться, как будто это могло наделить его возможностью предвидеть то, что ожидало его за дверью. Но никакого озарения не последовало. Нет смысла гадать, так что он набрал воздуху и переступил порог.

Она сидела на одном из двух диванов, стоявших напротив друг друга по обе стороны низкого столика, спиной к окну, с осанкой и прямой, и гибкой одновременно. На ней была очень ладная длинная синяя юбка, отороченная кружевом, исполненная в скромном, но таком женственном стиле, что не оставалось уже сомнений в том, что с детством она распрощалась. Ее глаза были потуплены, будто она изучала свои изящные руки, лежавшие на коленях, так что он мог видеть лишь массу темных блестящих локонов, обрамлявших ее лицо. Я не вижу никаких перемен. Дарси опустил плечи, разочарование угрожало похоронить надежды, которые он лелеял последние недели. Но он не позволил себе поддаваться отчаянию. Джорджиане нужна его поддержка, и он не имеет права разочаровывать ее.

– Джорджиана? – мягко произнес он.

Она тотчас подняла голову, и, к его изумлению, искры радости вспыхнули в ее глазах, когда их взгляды встретились. Она грациозно поднялась с дивана, смущенная улыбка засветилась на ее лице, и она молча протянула руки. Он тотчас оказался рядом, не осознавая, как.

– Джорджиана! – Только и выдавил он, и в следующий миг уже

прижимал бесценную сестричку к своей груди.

– Дорогой брат. – Выдохнула она ему в жилет. Дарси поспешно поморгал глазами, прежде чем позволить ей взглянуть ему в лицо. – Я не могу и выразить, как я счастлива видеть тебя дома!

Сияние ее лица настолько далеко было от того подавленного выражения, что не сходило с него прошедшим летом, что он лишился речи. И только пристально всматривался в ее безмятежное лицо. А Джорджиана порозовела под его взглядом и вновь спрятала лицо на его груди, позволив ему, наконец, как-то выразить свои чувства.

– Я собиралась встретить тебя как подобает, – проговорила она все так же уткнувшись в него, – и совершенно формально, сказать, например, «Итак, ты уже дома, брат» и «Как прошла поездка?» – Она отодвинулась от него. – Но все вылетело у меня из головы, стоило тебе войти. О, дорогой брат!

Его одарили такой улыбкой, что сердце перевернулось в его груди, и он снова лишился речи.

– Не желаешь ли чаю, прежде чем пойдешь переодеться к ужину? Чай здесь, на этом столике.

– Д-да, – отозвался он, – чай, это превосходно.

Он разжал руки и позволил ей усадить себя рядом на диване. Унаследованные от отца ими обоими ямочки на щеках появились на ее округлой щечке, когда она принялась разливать чай. Они стали лучше видны, когда она повернулась к нему и протянула чашечку.

– Вот, прошу, но не настолько долго тебя не было, чтобы я успела забыть, как именно ты предпочитаешь. Поправь, если не что не так.

Он взял чашку и отпил осторожно, не собираясь критиковать ее старания ни в коем случае. Однако не было нужды в притворстве. Чай был точно таким, как надо, и по какой-то таинственной причине этот факт освободил его от чувства тяжкой вины, преследовавшей его с самой весны. И он не смог удержаться от вздоха облегчения. Джорджиана мягко рассмеялась, но вопрос в его глазах вынудил ее смущенно потупиться.

– Ты не забыла, дорогая, – поспешил Дарси заверить ее, надеясь на появление милых ямочек, но Джорджиана занялась своей чашкой.

И, хотя у него на языке вертелась целая сотня вопросов о ее чудесном превращении, он не решался затронуть эту тему, резонно опасаясь, что это может поколебать хрупкий мир этих мгновений. Пока лучше не переступать границы тактичного разговора, решил он, до тех пор, пока он не выяснит ее душевное состояние.

– Хочешь услышать, как прошла поездка домой? – спросил он, – Может, хочешь, чтобы я рассказал тебе о Лондоне?

Она приподняла изящный подбородок, но все еще не решалась встретиться с ним взглядом, изучая узоры на своей салфетке.

– Откровенно говоря, брат, я бы больше хотела услышать от тебя о Хардфордшире. – Она скользнула по нему взглядом и вновь отвела глаза. Дарси не мог понять его выражения; совершенно озадаченный ее пожеланием, он не смог сосредоточиться на ее лице.

– Хардфордшир! – Повторил он сдавленно. Что-то екнуло в его душе, и запах лаванды, и позолоченные солнцем локоны разбудили в нем мучительные и сладкие чувства, угрожавшие его спокойствию.

– Да, – подтвердила она, и вновь мелькнули ямочки, когда она, подняв голову, взглянула ему прямо в глаза. – Ты ничего не написал о бале из Лондона. Все прошло благополучно?

Оживленный интерес на ее лице поставил его перед дилеммой. Он мучительно хотел забыть Хардфоршир, или, по крайней мере, оставить воспоминания о нем до тех мгновений, когда, в одиночестве, он будет способен держать их под контролем. Но единое упоминание этого слова выбило его из колеи и направило туда, где он терял почву под ногами. Однако представьте себе, именно эта опасная тема интересует его сестру более всего прочего!

– Да, – ответил он, – все прошло прекрасно. Вскоре мне уже стало казаться, что вся округа приехала на бал. – Он надеялся, что его краткость не поощрит ее к дальнейшим расспросам.

– А мистер Бингли? Он должен быть рад такому множеству гостей. – Джорджиана улыбалась заранее, ожидая подтверждения догадке.

– Бингли был весьма рад. – Дарси помолчал, уткнувшись в чашку, но на самом деле пытаясь собраться с мыслями. – И, должен сказать, мисс Бингли тоже. В начале, по крайней мере, – поправился он.

Джорджиана была удивлена, но ничего не спросила. Как позже выяснилось, ее интересовало совсем иное.

– Он танцевал с молодой леди, о которой ты писал? Мисс Беннет?

– Да, – кратко ответил Дарси.

– И он оказывал ей особое внимание?

Дарси внимательно посмотрел на сестру, но ничего особенного не заметил в ее интересе к сердечным делам Бингли. Нет, она спрашивает вовсе не потому, что ее это задевает лично, решил он. Для нее он не более чем мой друг.

– Мне жаль это признавать, но из-за нее он едва не выставил себя круглым дураком, – пожалуй, это прозвучало резче, чем следовало, – но он взял себя в руки и расстался с ней. Я не думаю, что он когда-нибудь вернется в Хардфордшир, – закончил он твердо, однако, озадаченный ее бледностью, добавил мягче, – и в этом не было ничего ужасного, Джорджиана, просто неблагоразумие с его стороны, я уверяю тебя. Он выбрался из этой истории поумневшим, я надеюсь.

– Как скажешь… но – бедный мистер Бингли!

Лицо ее потемнело, и она упустила взгляд на чашку в руках. После нескольких минут молчания, когда Дарси уже было уверился, что тема исчерпана, он поставил свою чашку, потом ее чашку и взял ее руки в свои. Они доверчиво покоились в его сильных ладонях, и не противились, когда он мягко поднял одну за другой к своим губам.

– Не печалься так, дорогая. Он взрослый мужчина и должен уметь принимать удары судьбы. Ты знаешь его счастливую натуру. Он справится с этим, и все будет позади.

Джорджиана ответила ему самым серьезным взглядом.

– Но как же мисс Элизабет Беннет? Улучшил ли ты ее мнение о себе? Как же я встречусь с ней, если мистер Бингли не вернется в Хардфордшир, или же не возобновит знакомство?

Дарси почти выронил ее руки в полном изумлении.

– Так в этом причина твоего огорчения? Ты хотела бы встретиться с мисс Элизабет Беннет? Но… скажи, почему, Джорджиана?

Сестра мягко отняла свои руки и, поднявшись с дивана под его пристальным взглядом, прошла к старому фортепиано у окна. Она провела пальцами по его лакированной поверхности, прежде чем обернуться к нему.

– Я ведь писала тебе, что мне трудно представить, что кто-то, кто нравится тебе, не отвечает тебе тем же, более того, думает о тебе плохо. Я хотела бы услышать, что она признала свою ошибку. – Она взглянула на него в желании прочесть подтверждение, но, при виде выражения его лица поспешно добавила, – О, не на словах, быть может, а в обращении? Вы расстались в хороших отношениях?

– Как джентльмену, мне трудно судить, считает ли мисс Элизабет эти отношения приятными. Это только ей решать, да или нет, – отвечал Дарси, тщательно подбирая слова, его удивление интересом сестры к Элизабет пересилило стремление выбросить ее из головы.

– Значит, они были достаточно приятными с твоей стороны? – Невинный, исполненный надежды взгляд Джорджианы заставил его пожалеть, что не слишком истово последовал он ее совету.

– Я постарался, насколько это было в моих силах, последовать твоему совету, – невесело улыбнулся он, подходя к инструменту, – и я старался быть любезен настолько, насколько это возможно на балу.

– Значит, все же ты танцевал с ней?

Дарси почти простонал от бессилия. Чем больше он старался скрыть, тем больше его сестра, казалось, угадывала. При таком прогрессе она скоро узнает от него все. Он с удивлением смотрел на нее, стоящую перед ним, с таким живейшим интересом в девичьих глазах. Ее превращение было удивительным – волшебным! И Дарси намеревался узнать в точности, как это случилось. Начнет он завтра же. Отметил про себя – завтра же утром побеседовать с женщиной, под началом которой Джорджиана так успешно залечила свои раны.

И он покачал головой, не желая отвечать на ее вопрос, потом улыбнулся озадаченному выражению ее лица.

– Моя дорогая девочка, если ты желаешь получить поминутный отчет, нам потребуется гораздо больше времени, чем у нас есть при чаепитии. Итак, что за удивительный ужин, как доложила миссис Рейнольдс, ожидает меня? Ибо, имей в виду, я очень голоден!

В ответ на его ямочки, точно такие же появились и на щечках его сестры, ответившей ему любящим взглядом. Она опять мягко прижалась к нему.

– О, Фицуильям, как я рада, что ты дома!

Он крепко обвил ее руками, кратко воздал хвалу небесам, и, уткнувшись лицом в ее локоны, только прошептал в ответ:

– Но не больше, чем я, дорогая. Не больше, чем я сам.

Дата добавления: 2015-07-18