Социальное происхождение региональных лидеров 4 страница

Специфика политической социализации в СССР очевидна. Она заклю­чается в следующем. В советском обществе, во-первых, существует институционализированная система учреждений, организаций, средств массовой информации, контролирующих этот процесс; во-вторых, созда­ны и отработаны унифицированные механизмы, средства и методы работы, позволяющие включать личность в существующую систему поли­тических отношений; в-третьих, четко выражена модель социализирован-

Глава 4. Динамика социального происхождения и становления... элиты 195

ной личности, достижение которой становилось целью любого политичес­кого, общественного института, оказывающего влияние на процесс соци­ализации. Наконец, разработан главный метод социализации — включе­ние индивида в деятельность в сфере политики в такой мере, которая позволяла бы индивиду содействовать укреплению политической систе­мы под контролем ее институтов. Важным элементом данной системы является многоконтурность контроля за процессом социализации.

Процесс политической социализации в целом известен. Однако значительно меньше изучено то, каким образом происходило становле­ние политической элиты, через какие важнейшие этапы она проходила в своем приближении к высшим властным позициям в регионах. Ту стадию политической социализации, в рамках которой происходило вхождение во власть, освоение властных позиций в обществе, переход на позиции элиты и реализация своего элитарно-властного статуса, условно можно назвать властной или, что в данном случае будет более конкретным, элитарной социализацией. Прекрасно понимая условность данного термина и его «неканоничность», считаем, что им можно воспользоваться в целях исследования, для того чтобы в процессах рекрутирования элиты выделить ряд специфических стадий и состоя­ний, в рамках которых происходило становление элиты. Инструменталь­ный характер данного понятия позволяет ввести ряд условий, с помо­щью которых можно ограничить предмет исследования.

В рамках властной социализации региональной элиты возможно выде­лить три основных элемента, оказывавших наибольшее влияние на структу­рирование будущей должностной карьеры и ее элитарный характер. Это — вступление в КПСС, начало профессиональной работы в органах пар­тийной или государственной власти, начало работы в роли одного из политических руководителей территории (первая элитная должность).

Значение данных элементов определяется следующими обстоятель­ствами. Во-первых, все три элемента объединены одним общим отно­шением — отношением к власти. Начиная со вступления в КПСС и кончая ответственными постами в партийных и советских органах — всюду основным вопросом, который явно или скрыто присутствовал при изучении кандидатур на выдвижение или продвижение, был вопрос о лояльности к власти, о способности данную власть поддержать и укрепить с помощью того объема прав и полномочий, которые получал кандидат на продвижение. Во-вторых, эти три элемента представляли в своей совокупности макроступени политического возвышения, продви­жения во власть. Они составляли на региональном уровне основной объем позиций, последовательное занятие которых обеспечивало вхож­дение в круги политической элиты. В-третьих, все остальные возможные позиции, которые мог занять или занимал человек в системе политичес­ких властных органов, были производными от данных трех элементов. Даже в тех случаях, когда приход в политическую власть был связан с передвижением с позиций экономической, административной элиты,

В. П. Мохов Региональная политическая элита России (1945-1991 гг.)

прямо или опосредованно присутствовали как минимум два из трех указанных элементов.

Начальной позицией политической социализации будущей элиты власти можно считать факт вступления в КПСС. В определенном смысле, это был уже акт выделения из массы потенциальной элиты, создания подножия властной пирамиды. Впрочем, именно так это и понималось в советское время. В Уставе КПСС было записано сакра­ментальное положение о КПСС как партии, объединяющей «передовую, наиболее сознательную часть» советского народа.

Вступление в КПСС, по Д. Оруэллу— во «внешнюю партию», было функционально важным рубежом в карьере любого человека, поскольку только при этом условии могли рассматриваться дальнейшие варианты должностного продвижения. Сами обстоятельства вступления в КПСС были достаточно серьезным фактором, формирующим политический об­лик личности и состав самого слоя. Вся процедура вступления в кандидаты в члены КПСС, а затем и в члены КПСС была сопряжена с выполнением целого ряда поручений, обязательств, с помощью которых проводилась проверка на лояльность режиму, на пригодность к выполнению определен­ных политических функций, на управляемость и исполнительность.

Средний возраст вступления в КПСС варьировался во всех поколени­ях политической элиты вокруг величины 25-26 лет и мало изменялся с течением времени. Анализ среднего квадратического отклонения за период 1960-1990 гг. показывает, что во всех поколениях структура средних примерно однотипна: максимальный показатель у должностей председателей исполкомов и первых секретарей, минимальный — у секретарей. Достаточно четко прослеживается закономерность: чем более высоким статусом в политической иерархии обладает должность, тем более высокое, как правило, среднее квадратичное отклонение. Исключение составляет лишь период 1960 г., что объясняется конкрет­ными историческими обстоятельствами. Все это свидетельствует о том, что, скорее всего, на протяжении рассматриваемого периода действо­вали однотипные закономерности отбора, которые подчинялись стан­дартным условиям поиска кандидатур на ответственные должности: чем выше уровень должностного положения, тем более широкий круг людей должен быть изучен и тем более неравномерным должно быть то социальное поле, из которого рекрутировалась элита.

Однако внутреннее содержание начальных этапов элитарной социа­лизации было сильно различающимся, что связано как с содержанием конкретных исторических периодов, так и с соотношением различных возрастных групп в составе каждого поколения.

Для поколения элиты 1950 г. базовой временной категорией вступления в КПСС были периоды 1936-1940 гг. (29,8 %) и 1941-1945 гг.— (22,2 %); для поколения 1960 г.— 1941-1945 гг. (47% всей возрастной когорты). Это в буквальном смысле фронтовое поколение, которое прошло закалку в боль­шинстве своем в рядах Красной Армии, в том числе и на фронтах Великой Отечественной войны. Немало было и тех, кто работал на предприятиях,

Глава 4. Динамика социального происхождения и становления, элиты____ 197

работавших на нужды фронта. Характерно, что удельный вес фронтового поколения был примерно одинаковым во всех должностных группах.

Роль других временных групп в политической социализации элиты 1960 г. сильно различалась. Можно выделить еще две ключевые группы: 1936-1940 гг. и 1946-1950 гг. Первая из них - своего рода «репрессив­ный призыв», время вступления в партию для представителей которой в большинстве своем —1939 и 1940 гг. Их удельный вес в составе элиты в целом невелик —11 %, однако именно им принадлежали ведущие пози­ции в руководстве — 30,6 % в составе первых секретарей. В целом же выдвиженцы «репрессивного призыва» вместе с предшественниками составляли 34,7% первых секретарей, 20,4% председателей исполко­мов. Любопытным может быть тот факт, что максимальное число выдвиженцев «репрессивного» призыва сконцентрировалась именно в должностной категории первых секретарей городских и сельских партий­ных комитетов, за исключением областного центра. Так, среди лидеров парторганизаций городов области они составляли 66,7 %, сельских районных центров — 36,0 %.

Распределение по возрастным группам внутри других поколений региональной политической элиты начинает отличаться от того, что было в 1960 г. Происходит постепенное исчезновение самой базовой возрастной группы, распределение по группам партийного стажа стано­вится более равномерным. К 1990 г. уже четыре возрастные группы включают в себя по 20 % и более членов РПЭ.

Поколение 1980 г. примечательно тем, что оно характеризует состав региональной элиты в ее «классическом», «застойном» варианте. Основ­ные пропорции в ее составе достигают определенного «совершенства», олицетворяя собой облик регионального руководства 1970-1980-х гг. Поколение 1985 г. фактически является «слепком» с ситуации 1980 г. Единственное принципиальное новшество — продолжение тенденции на выравнивание роли возрастных групп (по времени вступления в КПСС).

К 1990 г. происходят существенные изменения в составе региональ­ной элиты с точки зрения начального этапа политической социализации ее представителей: практически полностью исчезают лидеры, вступав­шие в партию при Сталине (их остается лишь 2 %); чуть более 20 % составили те, кто вступал в КПСС в годы критики культа личности Сталина; около четверти состава— вступившие в годы экономической реформы А. Косыгина. Удельный вес «застойного» поколения (1971-1985 гг.) составлял в целом по политической элите 53,1 %, в том числе среди первых секретарей — 36,6%; среди председателей исполкомов — 46,3%.

Рассматривая в целом динамику начального этапа политической социализации, можно отметить несколько важнейших тенденций.

Во-первых, основной массив элиты составляли коммунисты с партий­ным стажем более десяти лет, причем с течением времени происходило все более равномерное распределение по возрастным когортам внутри каждого поколения элиты. На протяжении 1960-1990 гг. произошла примечательная инверсия групп по партийному стажу: в 1960-1975 гг.

198 В П Мохов Региональная политическая элита России (1945-1991 гг)

половина и более состава РПЭ, и в т. ч. первых секретарей, была с партийным стажем от 10 до 20 лет; в 1980-1990 гг от 40 до 50 % состава РПЭ были с партийным стажем более двадцати лет, в т.ч. первые секретари — 60% и более. Единственной «аномалией» выглядит период 1965 г., когда политико-управленческие задачи решались за счет прито­ка относительно молодых членов партии со стажем до десяти лет.

Во-вторых, лидеры территорий — первые секретари горкомов и рай­комов КПСС — были, как правило, старше (по партийному стажу), чем другие члены РПЭ. Это обстоятельство, впрочем, вполне естественно. Однако можно выделить несколько особых периодов, в рамках которых доля лиц с партийным стажем в двадцать лет и более среди первых секретарей была значительно (на 10-15%) выше, чем во всей РПЭ: это 1960, 1980-1990 гг. Но если в 1960 г. таких в составе первых секретарей была всего треть, то в 1980-е гг.— уже две трети.

Руководство городами и районами было в руках лидеров, прошед­ших длительную политическую эволюцию и переживших на своем политическом веку несколько перемен генерального курса, массу реор­ганизаций и административных перестроек. Потенциал их приспособля­емости к сложившимся условиям был значителен. Вместе с тем это был опыт, накопленный в основном в период 1970-1980-х гг., когда не происходило сколько-нибудь значительных институциональных измене­ний. Для данных лидеров в большей степени были характерны инерт­ность, низкая мобильность, что диктовалось стабильностью политичес­ких условий существования.

В-третьих, отчетливо просматривается противоречие междутой ситуа­цией, в которой происходило вступление в партию, и теми условиями, в которых приходилось лидерам элиты руководить своими территориями.

Так, в 1960 году кампаниями по перестройке общественно-полити­ческой жизни страны, в том числе по разоблачению культа личности И. Сталина, руководили лидеры, которые более чем на треть вступали в партию в 1937-1940 гг., и почти на половину —в период Великой Отечественной войны. Экономические реформы второй половины 1960-х гг., предусматривавшие широкое внедрение хозрасчетных начал в народном хозяйстве, проводились лидерами, более чем на 80% вступившими в КПСС «при Сталине», для которого понятие «прибыль» было несовместимо с социализмом. В годы «застоя» во главе низшего слоя региональной элиты стояли выдвиженцы эпохи реформ Н. Хрущева и А. Косыгина. Период перестройки завершали лидеры, вступившие в партию тогда, когда страной безраздельно правил Л. Брежнев. Только поколение 1950 г. не имело такого противоречия, поскольку лишь три человека из изученных нами вступили в партию в годы Гражданской войны, а 53,8% состава —в период 1931-1940 гг., т.е. в период наиболее жесткой борьбы с «кулачеством», «врагами народа», «шпиона­ми и диверсантами» и т. д.

Противоречие между политическими установками в момент вступле­ния в партию и тем, что предстояло делать в качестве политических

Глава 4 Динамика социального происхождения и становления элиты 199

руководителей, не было системным, поскольку не затрагивало основ существующего строя. Значимость противоречия снималась требовани­ями соблюдения партийной дисциплины, политической преданностью конкретному партийному курсу. Парадокс истории заключался в том, что политический потенциал кадров, который начинал формироваться в годы относительной политической и экономической демократизации, не только оказывался невостребованным, но и реализовывался в самые тяжелые годы, когда развитие принимало самые спокойные, эволюци­онные формы.

4.2.2. Первая работа во властных органах

Следующей ступенькой на элитной лестнице была первая работа в органах власти или, если исходить из советских реалий, в партийных и советских органах. Должность в данном случае особого значения не имеет, поскольку важен сам факт — переход человека на властные позиции. И хотя полномочия, ресурсы власти в зависимости от должности значительно различались, тем не менее это были представители Власти.

Пребывание на первой властной работе было своего рода экзаме­ном, в ходе которого испытуемый проходил проверку на лояльность режиму, на соответствие определенным требованиям, на понимание «правил игры» аппарата и т. д. Лишь после этого для основной массы соискателей элитных должностей открывался путь на верхние этажи власти. Первая властная работа была определенным жизненным рубе­жом и с другой точки зрения: как правило, на нее приходили, уже имея определенный трудовой опыт, какие-то более-менее сформировавшие­ся представления о правилах поведения и нормах политического обще­ния, о порядке и правилах взаимоотношений с властью. Перевод человека на властную работу происходил осознанно как со стороны органов власти, которые подбирали себе работников, так и со стороны самого работника. Это не было случайным стечением обстоятельств, это был взаимодополняющий процесс.

Переход на властную работу всегда был событием в жизни советско­го человека. Речь шла именно о новой профессии, об оплачиваемой работе во властных структурах страны. В данном исследовании под первой властной работой понимается переход на любую работу в советских или партийных органах с получением заработной платы за исполняемую работу. Спектр таких должностей достаточно широк: от работника аппарата парткома крупного промышленного предприятия или секретаря сельсовета до первого секретаря райкома, горкома, инструктора обкома КПСС, председателя исполкома райгорсовета.

Возраст, в котором будущие представители элиты приходили во властные органы, на протяжении всего изучаемого периода изменялся с постепенной тенденцией к повышению (для поколения 1950-1960 гг.— в 29,5 лет, 1970 г.— в 30,1 года, 1980 г.— в 32 года, 1990 г.— в 33 года). Как правило, первая властная работа начиналась в пределах своей облас-

В П Мохов Региональная политическая элита России (1945-1991 гг '

ти — 81,3 % в 1950 г., 94,5 % в 1960 г., 96,6 % — в 1970 г., около 99 % — _в 1980-е и 1990 гг.

В рамках каждого поколения существует довольно большой разброс времени перехода на первую властную работу, причем он не коррелиру­ет ни с партийным стажем, ни с возрастом, а зависит, скорее, от конкретной ситуации в стране и особенностей кадровой политики на данном этапе.

Поколение элиты 1950-х гг. начинало свою работу в органах власти при И.Сталине —около 95%, поколение 1960-х гг.—также при Сталине (60%), причем основная масса — в 1940-е годы. Основную роль внутри этого поколения играли выдвиженцы первого послевоенного поколения (35,5% от всей численности элиты; 40,8% от числа первых секретарей). Числен­ность тех, кто пришел на волне разоблачений культа личности была сравнительно невелика (18,5% от численности элиты и 12,2% от численнос­ти первых секретарей, что вполне соответствует доле новобранцев во власт­ных структурах и в последующие тридцать лет, за исключением 1965 г.).

Ситуация резко изменилась в 1965 г., когда среди всей РПЭ и первых секретарей примерно половину стали занимать новобранцы власти периода «оттепели». За весь тридцатилетний период это единственный случай, когда роль «новичков», особенно тех, кто совсем недавно (в последние пять лет) пришел во власть, была так велика. В данном случае речь может идти о том, что власть решала политические проблемы путем вливания «свежих сил» в ряды элиты. Экономические реформы 1965 г. начали в основном те, кто вошел во власть в период хрущевских реформ и прошел все этапы и варианты преобразований в органах власти.

Поколение 1970 г. в определенном смысле уникально — оно на 80-90% состоит из лидеров, вошедших во власть в период политических и экономических реформ Н. Хрущева и Л. Брежнева. Можно предполо­жить, что это поколение было максимально готово к продолжению реформ, по крайней мере, с психологической, организационной сторо­ны. Однако, потенциал реформизма оказался невостребованным; имен­но на долю данного поколения выпало быть «отцами-основателями» застоя на региональном уровне. Начиная с 1965 г. идет увеличение удельного веса представителей политической элиты, находящихся в органах власти более десяти лет. Если в 1965 г. таких была половина, то в 1970 г.— 64 %, в 1980 г.— 73,1 %, в 1990 г.— 76,8 %. Таким образом, каждое поколение элиты 1970-1990 гг. состояло из лиц, прошедших длительную школу властной работы. Независимо оттого, какая «полити­ческая погода» стояла в стране, у власти в регионах находились лидеры, проверенные, обработанные, воспитанные властью.

Для политического становления низшего уровня РПЭ было характерно примерно равное по времени пребывание на должностях в органах власти и на невластных, «гражданских» должностях. Естественным обсто­ятельством стало постепенное равнопропорциональное увеличение вре­мени работы на обоих видах должностей в 1970-1980-е гг. Для первых

Глава 4 Динамика социального происхождения и становления элиты____ 201

секретарей работа в органах власти по длительности равнялась или, что было чаще, превышала время, проведенное на невластной работе.

Длительное пребывание на властной работе двояко сказывалось на личностях лидеров власти. Во-первых, нередко происходила профессио­нальная дисквалификация, в результате которой утрачивались знания по специальности, полученной в вузе; во многом прерывалась связь с тем слоем населения, с той профессиональной группой, в которых начинал свою трудовую деятельность лидер власти. Во-вторых, формировалась особая властная субкультура, в которой существовали свои неписаные правила, традиции, привычки. Власть оказывала влияние на стиль жизни, она становилась определенной формой регулирования поведения чело­века. К сорока годам своей жизни представители элиты находились на властной работе уже по 8-10 лет и достаточно проникались корпоратив­ным духом элиты, для другого мироощущения оставалось мало места.

Особо следует обратить внимание на такое обстоятельство, как длительность пребывания в КПСС перед переходом на первую властную работу. Обычно этот переход происходил через 5-7 лет пребывания в партии. Нужно отметить, что на протяжении рассматриваемого тридца­тилетия увеличивается временная дистанция между вступлением в КПСС и переходом на властную работу. Это не случайное явление, оно отражает качественные изменения в политической структуре общества. Если в 1940-1950-е гг. вступление в партию почти автоматически означало включение в кадровый резерв местного партийного комитета, то в 1980-1990-е гг. численность партийных организаций и коммунистов достигла таких пределов, что требовались дополнительные стадии контроля за потенциальным кандидатом на властную должность.

Будет неправомерным полагать, что пребывание во властных полити­ческих структурах для будущих представителей элиты начиналось непре­менно с самых низших ступенек партийных или административных долж­ностных лестниц. Переход на властную работу мог произойти (и чаще всего происходил) «по горизонтали», из других структур (экономических, общественных и т. д.). Поэтому и сама структура должностей на первой властной работе была достаточно многообразной (см. табл. 42-44).

Данные показывают (см. табл. 45), что на протяжении 1960-1990 гг. профессионально-должностная структура первой властной работы прин­ципиально не изменилась: три четверти работников приходили на партийные должности (что соответствует доле партработников в соста­ве политической элиты), в том числе 15-20 %— освобожденные работ­ники в первичных партийных организациях (как правило, секретари первичных парторганизаций или их заместители); 32-46 % — работники аппарата горкомов и райкомов КПСС; 14-20 % — секретари райгорко-мов. Среди советских работников можно отметить, что 5-10 % ново­бранцев власти сразу становились председателями исполкомов, при­мерно столько же — заместителями председателей исполкомов или начальниками отделов, управлений. Роль низовых советских органов власти (сельсоветов и т. д.) постоянно уменьшалась.

В П Мохов Региональная политическая элита России (1945-1991 гг ]

Хотелось бы отметить два достаточно важных обстоятельства. Во-первых, стабильно высокий удельный вес (20-25 %) тех, для кого первая властная работа становилась сразу же работой в рядах политической элиты. Во-вторых, низкая роль «прямой» (политической) вертикальной мобильности как способа продвижения на властную работу. Значимость таких каналов, как штатная работа в первичных партийных организаци­ях, в сельсоветах, была невелика. Лишь для одной четвертой (одной пятой) части РПЭ путь во власть начинался с этих позиций.

Анализ показывает, что на рубеже середины 1960-х гг. произошло достаточно весомое возрастание роли партийных выдвиженцев на первой властной работе как среди всей РПЭ, так и в составе ее лидеров. Профессионально-должностная структура первой властной работы для первых секретарей гор(рай)комов и председателей исполкомов имела некоторые отличия. В частности, для председателей исполкомов была менее значима роль партийного пополнения (к тому же оно постепенно снижалось, достигнув половины состава занятых на первой властной работе от числа потенциальной элиты). Просматривается ряд других закономерностей: чем менее значима была элитная партийная долж­ность, тем чаще назначали на нее, тем большую роль играла в качестве начальной ступени власти работа в аппарате гор(рай)комов.

Первая властная работа была перевалочным пунктом в движении во власть. Она выполняла для элиты роль индикатора: правильно ли сделан отбор? соответствует ли заданным параметрам кандидат в элиту? Не случайно время нахождения на первой властной работе было невелико: для поколения 1950-1960 гг.— 1,5-2,0 года; для 1970-х гг.— 2-3 года; для 1980-1990 гг.— 3-4 года, при этом тенденция к увеличению сроков пребывания на первой властной работе налицо. Очевидно, что данное обстоятельство было связано не с качественными факторами, характе­ризующими строгость и жесткость отбора, а с общей тенденцией замедления ротации кадров.

Переход на первую властную работу осуществлялся по определен­ным должностным «маршрутам», число которых было достаточно огра­ниченным. Набор профессионально-должностных групп, с которых про­исходил переход на властные должности, предопределял во многом уровень будущего перехода. Из таблицы 45 видно, что удельный вес одиннадцати профессионально-должностных позиций оставался ста­бильно высоким. На протяжении тридцати лет соотношение между группами сколько-нибудь серьезно не менялось, что свидетельствует об устойчивости потоков вертикальной властной мобильности, об ее опре­деленной институционализации. Сложился традиционный подход к фор­мированию властных структур, который соответствовал кадровым воз­можностям того времени.

Нужно отметить два изменения в структуре источников кадров для властных структур. Во-первых, уменьшение роли демобилизованных воинов, что связано с конкретно-исторической ситуацией в стране. Поколение РПЭ 1960 г. в определенной мере формировалось за счет

Глава 4 Динамика социального происхождения и становления элиты____ 203

военнослужащих, в свое время демобилизованных из рядов Красной Армии в ходе и после Великой Отечественной войны. Многие из них занимали на службе достаточно высокие командные должности, что позволяло при возвращении домой сразу переходить на властные должности. На местах, особенно в отдаленных лесных районах, хрони­чески не хватало грамотных кадров, умеющих организовать дело. Кроме того, определенные надежды возлагались на авторитет службы в Красной Армии и фронтовой опыт. Однако в дальнейшем роль демоби­лизованных военнослужащих в формировании властных органов стала падать, что вполне естественно: с одной стороны, было налажено пополнение властных структур гражданскими специалистами; с другой стороны, демобилизовались, как правило, рядовые, а офицеры станови­лись редкостью, исключением из правил, которое не вписывалось в сложившийся порядок вещей.

Вторая особенность состоит в постепенном увеличении доли руко­водства промышленных и сельскохозяйственных предприятий (директо­ра предприятий, совхозов, колхозов, МТС и их заместители), руководи­телей их структурных подразделений и специалистов, ИТР и мастеров в пополнении властных органов. Их доля стала составлять 45-50 % во всем пополнении властных органов.

Среди потоков кадровых ресурсов особо хотелось бы выделить два устойчивых канала, по которым приходило во власть до трети предста­вителей политической элиты: кадры народного образования и руково­дители общественных организаций.

Кадры народного образования, представленные рядовыми учителя­ми, поставляли своих представителей в основном в партийный и советский аппарат, поскольку вплоть до недавнего времени существо­вала потребность в толковых исполнителях. Другая часть кадров народ­ного образования (директора школ, училищ и их заместители) пополня­ли в большей степени должности секретарей райкомов партии, заведу­ющих гороно и др. Роль учительства в истории политических карьер менялась, порой кардинально. Еще в составе поколения 1950-1960-х гг. было немало тех, кто обязан своим вхождением в региональную элиту именно учительской работе, поскольку в 1940-1950-е гг. образованных людей, особенно в сельской местности, было немного и общественный статус учителя был высок. Позже, когда среднее образование стало всеобщим (1970-е гг.), а высшее образование — массовым, конкурента­ми учителей в политическом продвижении стали инженерно-техничес­кие работники, достигшие определенных статусных позиций на произ­водстве. Продвижение во власть по учительской линии становилось тупиковым вариантом. Это было связано как с достаточно узкой функци­ональной ролью, которую, как правило, отводили работникам образова­ния, так и с тем, что должность секретаря РК, ГК КПСС, курировавшего вопросы идеологии, образования и в целом культуры, была неперспек­тивной с точки зрения дальнейшего роста. Это был сугубо «женский» пост, за счет которого партийные комитеты успешно выполняли статис-

В. П. Мохов Региональная политическая элита России (1945-1991 гг.)

тические нормативы по числу женщин, работающих в руководящих органах партии и государства.

Среди «общественных» организаций в качестве основных выступали две — комсомол и профсоюз, причем в большинстве случаев в лице своих руководящих работников районного (городского) уровня. Веду­щую роль, естественно, выполняли комсомольские организации, по­ставлявшие от двух третей до трех четвертей всего пополнения от общественных организаций. Воспитанников комсомола крайне редко сразу допускали до реальной власти, но охотно пополняли расторопны­ми ребятами партийный аппарат.

Нередко случалось так, что вышестоящие комсомольские лидеры ставились «перед фактом» перевода секретаря райкома ВЛКСМ в райком КПСС без ведома обкома ВЛКСМ (а порой и «первого» комсомольца района), что иногда создавало значительную напряжен­ность у ВЛКСМ в работе с кадрами. Огромная сменяемость комсо­мольских работников, вызванная «естественными» причинами (выезд в другой город, уход на другую работу, освобождение как несправивше­гося и т.д.), дополнялась «перекачкой» наиболее работоспособных лидеров комсомола в партийные структуры. Больше всего «комсомоль­ские» корни просматриваются на уровне вторых секретарей и секрета­рей горкомов и райкомов КПСС. Выдвиженцы профсоюзных организа­ций более-менее равномерно распределились по всем категориям элиты.

Следует, однако, отметить любопытную закономерность: оба этих канала эффективно действовали лишь в сельских районах и городах области. Выдвижение на элитные позиции непосредственно через школу или комсомол в областном центре было скорее исключением, чем правилом. Это свидетельствует о существовавшем в области дефиците кадров, удовлетворявших требованиям партийных комитетов, в силу чего приходилось прибегать к выдвижению на политические позиции тех, кто обладал минимально необходимым набором качеств. И наобо­рот, в областном центре, где кадровый вопрос решать было значительно проще, не было острой необходимости привлекать их к ответственной работе (тем более — затрагивающей судьбы сотен тысяч людей).

Дата добавления: 2015-07-11