|
Всё здесь оставь
Себя не забудь
На серой могиле
Заколочена дверь
Кем ты был раньше
Кем стал теперь
Ты в кучке элиты
И в стаде овец
Мишень интриганов
Фанерный боец
Прицелился снайпер
Вот луч у виска
Тебе он, похоже
Жильё подыскал
Огнём перекрёстным
Освечен твой путь
Страх отгони
И выдохни ртуть
И в облаке пуль
И в небе свинца
Всё оборвётся
И начнётся с конца
И всё что осталось -
Маршрут через мост
Трамвай что довозит
На сельский погост
Чем же измерить
Дорогу потерь
Кем ты был раньше
И кем стал теперь
Не меряйте жизнь
Прожитым днём
Вновь красную ртуть
В жилы вольём
ПРОЩАЙ ОРУЖИЕ
Или ебу я ваши Палестины
Июня 1985г.
Наше руководство твёрдо убеждено, что советский солдат, даже если демобилизованный – есть пример дисциплины и трезвости!!!
Это был толи инструктаж, толи призыв к совести, но после напутственной речи полковника Спиридонова мы вышли из штаба части в состоянии лёгкого агитационно-го потрясения – слышалось, как у ворот КПП безнадёжно тарабанит отвергаемое на советскую территорию расши-ряющееся НАТО.
И вот мы счастливыми дембелями стоим на плацу с пря-мыми спинами и круглыми задницами. Стоим ровненько, натянуто, как в Камасутре. Парадка отглажена/отутюжена: на ногах и руках пон о жи и н а ручи.
На мундире бутырлык и налядвенник – дембель в сбруе. Как Джозеф из когда-то написанного в учебке сценария.
Солнце свернулось калачиком на мятой подушке, как радость летним солнышком на дембельском альбоме.
Я подсел на солнечную иглу. Жарево под 400.
Раскалённое солнце разбрасывает огненные копья - небо молчит, ему просто фиолетово. Но вскоре милосердная погода пощадила, ставя холодные компрессы потеющему от палящего зноя плаца. Она выжимала чёрные тряпки туч в прохладном небе, и саблями молний разрубала их на спасительные лоскутки. И эти лоскутки, ложась, обле-гали макушку, щёки и лоб вспотевшего асфальта.
Июня 1985г.
72 часа лета. День был такой же солнечный, как и 2 года назад, когда я призывался… Нет, не такой.
Конечно же, ярче. И веселей.
Перед воротами КПП мы, бряцая доспехами, прощались с оставшейся братвой: дедами и фазаньём. Помню, когда я отправлялся в армию, Настя плакала на перроне, а друг, крепко сжав мою ладонь, сказал: «Уезжать всегда легче, чем оставаться»… Тогда я был с ним несогласен.
Сейчас я уезжал на дембель – казалось, мне должно быть легче вдвойне, но к горлу подкатил ком расставания, и я глазами проглотил внутрь накатившиеся слёзы.
Вдруг я увидел салагу, с которым был в Чемодановке.
Он стоял и смотрел на меня глазами, которыми я 2 года назад провожал двух подмосквичей, сидя в бытовке, и понимал, что он готов пожертвовать всем, чтобы оказать-ся на моём месте.
Я потряс трясущемуся салаге руку и пошёл своей доро-гой, а он пошёл своей. Завтра я буду дома, а ему ещё предстоит пройти свои 730 шагов.
Дай Бог, чтоб у него всё было хорошо.
Дай Бог ему остаться человеком.
А я делаю свой 730-ый шаг через порог, отделяющий прошлое и будущее, и в этом настоящем закрываю за
собой дверь, на обратной стороне которой пишу «Домой».
Июня 1985г.
Вверх по верёвочной лестнице вертолета, спускающегося вниз, прошёл двухгодичный марафон, где на «губе» гнои-ли мясо пацанов, и лычки вешали прогнутым подлецам.
Июня 1985г.
Дембельский вокзал.
Вагоны-теплушки, тучи, годы, часы, муравьи – всё мимо. А тут жизнь, как на вокзале – качается поездом, стучит перроном, и пассажиры – как дубовые шпалы, глубоко корнями ушедшие в землю...Уходящими настолько глу-боко, что не думают о тех, кто остался наверху.
Кто в них верит, любит и ждёт.
А они в глубине. Там спокойно, легко и уютно и думать о том, кто остался на морозе и холоде, совсем не хочется.
А когда придётся вылезать самим из этого убежища, то они ощутят на себе шквал ветра и секущего снега.
И тогда им тоже захочется тепла.
И просят они, оставленных когда-то ими людей, быть рядом и согреть их. А осталось ли тепло????????....
Осталось. Даже ещё какое!!!
Жарища невыносимая.
Недаром побратим города Ромны польский город Жары.
Июня 1985г.
По эшелонам.
Рекламная тётя Ася тогда ещё не приехала, а я уже сидел в дембельском поезде Киев – Воронеж.
У проводницы ни холодной водки, ни горячего чая, лишь второй день менструации.
У проводницы менструация, а на столе таракан.
Я отщипнул мякиш хлеба и, скомкал его в шарик.
Люди!!! И вновь всем фиолетово – один разгадывает кроссворд, другой, ковыряя в зубе, считает мелькающие фонари, третьему принесли холодный чай.
А сколько живут клопы?
Надо не забыть, как приду домой узнаю о жизни клопов.
И вновь я соскучился по берёзкам среди сосен и елей, будто служил на чужбине. И когда из вагона, везущего меня домой я увидел русские берёзоньки, мне опять захотелось поклониться им в пояс.
Зов предков не отпускал.
Под стук колёс я прикимарил на нижней полке, и пока-чиваясь в такт движения поезда, мне снился сон:
Очарование праздника: салют на Красной площади, гирлянды сияют, транспаранты приветствуют меня по пути следования, и даже военный парад, специально задержавшийся со Дня Победы вышел чествовать меня.
Военный парад – это маршированный флешмоб.
«Привет» - кричу я приветственным криком Дню Победы, но он не слышит меня из-за стука марширующих сапог.
«Салют» - кричу я приветственным криком Дню Победы, он в ответ стреляет в меня залпами салюта и закидывает шапками фейерверка.
Полёты ракет измеряют глубину неба, а салют щекочет небо разукрашками.
Во избежании пожара сотни писающих мальчиков замерли брюссельскими памятниками с ожившей струёй.
Дата добавления: 2015-12-08; просмотров: 66 | Нарушение авторских прав