Читайте также: |
|
РОЗАЛИ.
Это - грустная история. Розали для секс бизнеса - старуха. Она
профессиональная доминиктриса, стоявшая у истоков садо-мазы, но за столько лет богатства и славы не нажила, и на пенсию не вышла. Внешне, она даже в свои, не слишком хорошие пятьдесят - была одной из самых прелестных женщин, которых мне доводилось видеть, но дела ее шли из рук вон плохо. Помню, как она шепчет Наташе:
- Умоляю, сделай мне сегодня хоть одну сессию, иначе меня выгонят с квартиры. Хоть одну!
Добрая Наташа начинала уговаривать клиента, объяснять, что Розали хоть и в возрасте, но зато опытнейшая, можно сказать ветеран и т.д., но чаще всего, клиент все это выслушивал, а потом твердым пальчиком тыкал в молодую гарлемскую испанку. Иногда ее все же брали пожилые люди.
Однажды Розали вызвала меня делать «золотой душ» одному своему постоянному клиенту - красивому старику, похожему на Жана Маре. При этом он был не пидар - «Пандора» - заведение для натуралов, а у пидаров - свои места.
Если клиент заказывает «золотой» или «коричневый душ», а сама садистка не может добыть из своих недр ничего «коричневого» или «золотого», то вызывают другую девушку, которая в данный момент на это способна. С «коричневым душем» - вообще большие проблемы - иногда никто не может! В общем, - тут уж нужны были специальные мастера, и мне - стажерке этого никогда не поручали. А на «золотой душ» - вызвали.
И вот я прихожу - в рабочей одежде - в сапогах на огромной платформе, чулках в сетку, мини-платье из черного пластика и пластиковой красной куртке, вижу на полу лежит старик - одетый в балетную пачку, в белокурый парик - этакая воздушная барышня в морщинах!
Розали говорит необходимый примитивный текст, (она не обладала особыми
разговорными талантами
Мери, ты плохая девочка, сколько раз я тебе говорила, что нельзя трогать свою пусси - когда лежишь вечером в кроватке. Признайся, ты опять делала ЭТО? Все, терпение мое лопнуло, и ты будешь наказана. Вот моя дочка Бетси - она хорошая девочка и никогда не трогает свою пусси, я велела ей тебя наказать. Сейчас она пописает тебе на голову.
Я становлюсь над бедным Жаном Маре, трусов на мне естественно нету, и прямо ему на голову льется «золотой душ».
А я впервые за все время в «Пандоре» думаю:
Еб твою мать, за каким хером я здесь нахожусь и всей этой хуйней занимаюсь? Нельзя ли мне отсюда как-нибудь исчезнуть?
К этому времени я уже около трех месяцев была там, но такая печальная мысль посетила меня впервые - до этого все было любопытно и интересно.
Вероятно, это был вопль в небеса - конешно неподходящая для небес форма, но там иногда и такую принимают - ровно через неделю меня оттуда и уволили. Но к этой истории мы еще вернемся. А пока - продолжаю описание работниц.
ДАЙАН.
Она была настоящая садистка. Кажется, ее изнасиловал в детстве собственный папаша - обычная история для американской «белой швали». В садистки Дайан подалась из ненависти к мужчинам и кастрировала собственного мужа. Правд, с полного его согласия - он был тоже настоящая жертва-раб.
Дайан - очень застенчивая, хорошенькая блондиночка, не похожая на Эдну - Эдна - жестковатая «пэтэушница», а Дайан, несмотря на простое происхождение - нежная голубка с виду. При этом натуральная садистка внутри - на этом несоответствии, она и выстраивала свой успех. При этом она не была ни артистичной, ни особо сексуальной - просто, замученное тяжелым детством, ебанько.
ДЖОВАННА.
Это было чудо, с бархатными глазами и сладким подбородочком. Итальянка
лет тридцати пяти. Детская писательница, подавшаяся в садо-мазу от комплексов и бедности. Ее сексуальный опыт до «Пандоры» был, вероятно, невелик. Однажды она мне доверительно сказала:
Ты знаешь, Джулия, я тут многое узнала о мужчинах, например, что у них жопа - тоже чувствительная.
Джованна была инфантильная романтическая особа, и все время сочиняла сказки про какую-то обезьянку, которая научилась завязывать ботинки. Она искала художника и я попыталась свести ее с одной питерской барышней - воспитанницей Толи Белкина, которая тоже мечтала создать детскую книжку и ей как раз писателя не хватало, но ничего из их встречи не вышло.
Быть может бедная Джованна была в писательстве не более талантлива и успешна, чем в садо-мазе, а в садо-мазе она была полная двоешница, ну может чуть лучше меня, (я то наверное была коловичка), ее все время увольняли, но потом из жалости брали назад. Как она работала садисткой, я себе даже представить не могу - над ней все время все издевались - и клиенты, и товарки, особенно - сестры-испанки.
СЕСТРЫ - ИСПАНКИ.
Тоже не помню имен - одну звали, кажется, Роза.
Это были наглые девки из Ист-Гарлема, стало быть - пуэрториканки.
Пуэрториканцы самые агрессивные из всех латиноамериканцев, населяющих Нью-Йорк. Все «латинос» называются в Нью-Йорке испанцами, потому что говорят по испански.
Этих двух сестричек тоже в детстве трахали их отцы, но у «латинос» это принято - это часть их земляной деревенской культуры и особого впечатления на девочек не производит. Есть даже такая шутка:
Что такое латиноамериканская девственница?
Это девятилетняя девочка, которая умеет бегать быстрее, чем ее отец и
старшие братья.
С братьями они тоже все спят.
Так что эти девицы были совершенно нормальны, они безостановочно курили
траву и жутко шмыгали носами - вечно у них был насморк. Внешне обе были совершенно очаровательные, и клиентов у них было, хоть отбавляй, но все потому, что под прикрытием благородной садо-мазы, они занимались банальной проституцией.
Это мне доподлинно известно, так как однажды одна из них запаздывала, и меня послали развлечь ее постоянного клиента - молодого еврейского япппи - богатого и красивого.
Он сразу же достал из широких штанин своего незачехленного «мальчика» и предложил мне заняться оральным сексом.
- Сэр, это невозможно. Тут у нас - не хуже чем в «Вольте» - с ЖИДКОСТЯМИ ОРГАНИЗМА - строго. Уволят на хуй без выходного пособия.
Ты новенькая, Госпожа Саша, и просто не знаешь, что некоторым людям ТУТ У ВАС можно ВСЕ! Потому что некоторые люди - тут у вас - СВОИ.
СВОИ - НАШИ, это мы завсегда понимаем, но по всей вероятности, СВОИМ людям положены тут СВОИ женщины, а я - явно не в доле, так что ничего не выйдет, сэр, ложьте хуй свой обратно в карман жилету, доставайте жопу, и приступим к СЕЧКЕ, как положено...
Сечке нужно долго учится. Нельзя попадать ни по яйцам, ни по почкам, а только аккурат в середину ягодицы. Меня заставляли учиться на Джейкобе - он был бесплатник. Лирическое отступление:
Бесплатник.
Бесплатниками назывались робкие юноши, которые приходили в «Пандору» побыть рабами - забесплатно. Они там делали всякую работу по хозяйству и, кроме того, служили тренажерами для ежедневных разминок.
Разминки были необходимы - садо-маза требует некоторой физической подготовки.
Этот бедный Джейкоб - по нашему - Яшенька, он и был «Яшенька» - эдакая душенька лет двадцати. Росту под два метра. Ресницы - лесом. Щеки - персиками. Губы - розаны. Глаза - как яхонты горят. Это почти точное описание моей дочери Поли - только мальчик, а не девочка.
Яшенька ходил к Эдне. Эдна была девушка серьезная, и каждый божий день оттачивала на нем искусство сечки.
В Эдну он был тайно влюблен. Но с момента моего появления в «Пандоре» счастье Яшеньки кончилось. Теперь его каждый день отдавали мне.
Мы шли иногда в подземелье, а чаще, просто в «Версальскую комнату» возле Наташиного офиса.
Я надевала резиновые перчатки. Раздевала остопиздевшего Яшеньку.
Мне такие не нравятся. Ну, не нравятся.
Он на мою дочку похож!
Я блондинов люблю!
Вепсов!
Карело-финов!
Питерцев ленинградской области - которые Коренное Население!
Канадцев провинции Монреаль!
На худой конец, мужественного усатого брюнета Захар Михалыча...
Но не этого большого коричневого щенка. С его розанами щек и опахалами
ресниц.
Разденешь - начинается сложный процесс связыванья - там, в садо-мазе узлов не меньше чем в моряцком деле. Потом в резиновых перчатках одеваешь на клиента презерватив. Много узлов и резины. Потом привязываешь бедного Яшеньку к столбам. К чреслам его - морскими узлами вяжешь какие-нибудь грузила.
Потом сама сечка начинается. Сначала простое похлопыванье - до покраснения. Потом легкий стек, потом начинаются плети - однохвостка, трехвостка, семихвостка... и так день за днем.
ЯШЕНЬКА СТРАДАЛ. Нет, не так. По честному страдал. Он ненавидел меня лютой ненавистью. Фискалил на меня Наташе. Жаловался, что больно. Что неправильно вяжу.
- Наташья! Она придавила мне вену!
В общем, до бича я так и не дошла - до роскошного «русского» - так он и
назывался, у нас, оказывается, было сильно развито это палаческое искусство.
Это как в спорте - по ЭТОМУ виду бича, Россия, оказывается, на первом месте в истории мировой садо-мазы. Вот так, могла бы век прожить - не узнать.
В тот день, как обычно, приготовила Яшеньку, стою себе, мрачно, в рабочей одежде - КРАСНАЯ ПЛАСТИКОВАЯ КУРТКА, ПЛАСТИКОВАЯ МИНИ-ЮБКА И САПОГИ НА ШНУРОВКЕ, ДО БЕДЕР, поигрываю бичом, приступать к сечке - неохота. И его жалко, и себя жалко - а что поделаешь? Учиться то надо? А он все:
- Когда придет Эдна?
Эдна из милосердия иногда все же приходила его постегать - уж очень я
жалостно рассказывала ей о том, как тоскует парень.
- Не придет она сегодня. У ней работы горы - до самой ночи. Давай что ль, парень, сам раздевайся... ох, надоел ты мне...
Я лениво взялась за это хуев бич имени Иван Васильича, (а все ж
приятно,
СВОЕ-НАШЕ)...
Свой-Наш засвистел в воздухе... и тут Яшенька не выдержал и
по-настоящему зарыдал.
- Пусти меня, нет, не хочу! Позови Наташью!
Я побежала к Наташе.
- Слушай, пойдем- ка со мной. Джейкоб - чего-то совсем плох. Рыдает.
Тут конешно садизм - но не до такой же степени...
Мы вместе принялись его развязывать.
- Ну, что за проблема?
Я ненавижу эту женщину. Я не могу видеть ее лицо! Я НЕНАВИЖУ ЕЕ ЛИЦО!
Лицо мое - обыкновенная жидовская морда - в профиль, смешное из-за носа, а в фас - нормальное лицо. Если не краситься - так и вовсе выходит «Святая женщина».
Это выражение, я однажды услышала от Полины - по телефону кто-то ей на меня жаловался, а она отвечала по русски:
- Да ладно тебе. Ну, наорала. Она на всех орет, если не выспится. Чего на нее сердиться то? Всему Нью-Йорку известно - МАМАША - СВЯТАЯ ЖЕНЩИНА...
Я тогда задумалась - где она такого языка нахваталась?
Забыла, как сама подсаживала бедную малютку на русский язык - когда у
нее наступил возраст, в котором все американские дети читают только про вампиров, с невинным видом принесла ей сборник «Русские классики о вампирах». Там сложный язык - но метод старый проверенный, у нас всегда было заведено чтение вслух перед сном - почитаешь полчаса, а потом - на самом интересном месте:
- Все - одиннадцать. Завтра.
- Десять минут!!!
- Завтра. И чтоб никакого света я не видела!
Потом можно еще минут сорок делать вид, что никакого света не видишь. А
завтра - уже можно начинать следующую историю. А через несколько дней можно услышать что Стивен Кинг, оказывается, пишет НЕНАСТОЯЩУЮ ЛИТЕРАТУРУ. А НАСТОЯЩУЮ - Гоголь. (Но и - Воннегут).
Еще однажды услышала про лицо.
В «Русском Самоваре» выпивали художники-палешане. Они привезли в
Америку - свою дорогущую сувенирную Библию - на продажу. Вроде нормально расторговались и теперь отдыхали.
Занимались ими какие-то совсем уж американские люди, ни к Библии, ни к изобразительному искусству отношения не имевшие, но решившие, сложный для Нью-Йорка вопрос:
- Как продать предмет роскоши, не на Аппер Ист-сайд?
Потому как было ясно, что Ветхий Завет тамошним ребятам еще можно
втюхать, но с Новым уже... трудно в общем,.
Ясное дело, в Нью-Йорке есть всякие миллионеры - англо-немецко-голландского происхождения, но это все - мрачные люди с нездоровым цветом лица - и они не любят вот такое - ЗОЛОТУЮ, ПЕРЕЛИВАЮЩУЮСЯ, ЗАМОРСКУЮ ДИКОВИНУ, такое любят там - где все блестит и переливается, на Аппер Ист-сайде.
Но кого- то все же эти дилеры нашли. И я даже догадываюсь кого! Кто еще у нас в Нью-Йорке - и прекрасному не чужд, и деньгу имеет, а уж без Библии - дня прожить не может?
Вот именно. Старые наши знакомые, с родными лицами Дениро и Аль Пачино - итальянские мафиози.
Папу Готти как раз в это время посадили, и я живо себе представляю, как великий этот грешник с удовольствием рассматривает в лупу палешанскую версию Варравы. (Вряд ли его самоидентификация простирается куда-нибудь еще).
Одним словом - художники выпивали - довольные, а я тоже сидела с ними, и за них радовалась. Самый главный палешанин - такой красивый дядька с квадратной бородой и синими глазами, долго на меня смотрел, а потом говорит:
- Жалко уезжаем. Портрет бы, Жульета, с вас написать. Уж больно лицо у вас... Такое...
- Какое?
- Ну какое... СВЯТОЕ оно у вас. Сами же знаете.
И не пьяный был. И не кадрился. Меня еще спрашивают, почему я все хочу
жить в России.
И особенно меня тронула его уверенность, в том, что я в курсе этой небольшой особенности своего лица. Я - то сама художник и понимаю, что он имел ввиду. Но я бы «святым» назвала вытянутое смуглое со светлыми глазами «модильяниевское» лицо, есть такие лица - со старых икон.
А он - в моем признал - девятнадцатый век, когда русские художники бредили Италией и стали, для правды жизни, рисовать в библейских сюжетах итальянцев - средиземноморский народ. В ту пору и народились эти картины, которые я никогда не полюблю - да, там я похожа на всех ангелов, девочек, мальчиков и стариков одновременно. И все - сладкие! И в каштановых локонах.
И еще однажды я слышала небольшое философское размышление на тему моего лица - от одного еврейского, питерского мафиози:
- У телки должно быть такое ебало, ну чтоб, типа, на него нормально спускать хотелось, а у тебя, понимаешь, ебало, ну типа, если б мне надо было на телку молиться - тогда такое подходит. Но телка - не для того чтоб молиться на нее. Я молиться типа, в церковь пойду. Или там, типа, в синагогу...
- В синагогу мог бы меня как раз прихватить - там же ничего не повешено, там типа, не на что молиться...
Это ты, типа шутишь? Ты остроумная, типа?
- Все! прости! Прости, виновата, прости голубчик!!!
Так мы беседовали с одним из героев моей - не этой, следующей книжки, о них - Отцах Основателях нынешней братвы. Почти все они - отвалили.
О них мало кто писал. Вот - Наташа Медведева - чудесно написала - она их успела повидать и описала с удивительной точностью. Извиняться надо было быстро- все эти Иосифы и их братья, уже сильно смахивали на тех, настоящих из Ветхого Завета. Дети выживших двадцатый век - они научились сначала бить, а потом уж думать, и начисто утратили некоторые черты, приобретенные в Диаспоре - например знаменитую еврейскую самоиронию.
Эти Кудрявые Бизоны - они были предтечей нынешних Гладкостриженых
Бычков - и если и признавали юмор, то исключительно сверху вниз, а «телки»
всех видов, независимо от классификации «ебалов» - всегда являлись для них безусловным и непререкаемым НИЗОМ.
Из всего вышесказанного ясно, что лицо у меня, как лицо и чего было его ненавидеть, непонятно.
Наташа не стала особо церемониться с бедным Яшенькой.
- Джейкоб, я понимаю, что Госпожа Саша не твой сексуальный тип. Я
понимаю, что тебе нравятся блондинки. Но ты, кажется, забыл, что ты тут раб.
И притом бесплатный...
Она похожа на мою мать! Я НЕНАВИЖУ ЛИЦО МОЕЙ МАТЕРИ! Я ненавижу мою мамочку! Как же я ее ненавижу...
Тут Наташа прониклась. Дело в том, что она приехала в Штаты с хорошим английским. Довольно быстро получила документы, и некоторое время работала по специальности - психиатром в госпитале. У нее там была группа пациентов, и через некоторое время творческая русско-еврейская Наташа, на каком-то семинаре зачитала доклад, об успешно проделанной работе.
Ну, то есть она там вылечила несколько человек от депрессии и хотела поделиться опытом с коллегами. После чего Бедную Девушку со скандалом уволили, на прощанье, объяснив, что излечение пациента ни коим образом, не входит в задачу психиатра - а входит в его задачу подсадить человека на эти сеансы два-три раза в неделю в течение всей жизни. Потому что излеченный - он перестанет ходить и ПЛАТИТЬ. Все просто и понятно. В результате, бедная Наташа стала известной доминиктрисой и администратором в «Пандоре». Но при этом, она продолжала вести частную группу психоанализа.
- Да, все ясно с ним.
Она дала Джейкобу водички и перешла на русский.
- Ты себе не представляешь, что у них тут твориться с мамами. Под
Рождество - у всех моих - обострение депрессии - надо ехать в Отчий дом - видаться с мамой. Они все ненавидят своих матерей.
- У него - еврейская мама, да? Ну такая, которая висит у Вуди Аллена в небе в «Нью-йоркских историях» и рассказывает всему городу про его больной желудок? Ну, которая полностью заебала своей любовью?
- Нет, конешно! ЛЮБОВЬЮ, ни одна мама полностью никого не заебала. Эта Еврейская мама - персонаж из анекдотов. Вуди Аллен смеется, а не ненавидит. Эти мамы - заябывают окружающих - бесконечными рассказами о своих гениальных деточках - а деточки то их любят. Ну, стесняются немножечко иногда. Еврейская мама - как нарицательное. Нет, это не худший случай. У него - Английская мама - как нарицательное.
- Из фильма «Стена»?
- И оперы «Томми»!
- В России таких тоже было достаточно. По крайней мере, люди часто
рассказывали.
- В России - такие жесткие нелюбовные матери - все равно другие. Это не равнодушие, а желание не перебаловать. Не сглазить.
- В литературе - они вообще все как-то мгновенно аннулируются - помирают от чахотки. Дальше любят уже портрет умершей мамы. Вообще не могу вспомнить никакой живой и любящей. Разве что Наташа Ростова с ее пеленкой... С другой стороны, если вспоминать знаменитых сумасшедших мам моего поколения - ну, от которых все уже шарахались, чтоб не слушать больше об этих уникальных малютках - то, две из них были еврейские девушки, еще одна - из под Тосно, а еще у одной - этнический бэкраунд - четыре четверти Рязанской губернии.
- В нашем поколении - русские матери изменились. Вся эта перемешанная
жизнь в коммуналках - перепутанные традиции - ведь на этих жутких
кухнях, собиралась голь - деревня и местечко.
- Да и еще дворянская старушка...
- Еврейская кухня вошла и вот идея Еврейской мамы.
- Вместе с криком и подзатыльниками? У был у меня один муж - его дочка
была ровесница моей. Он все смотрел, как я с ними обращаюсь - ну с дочкой и сестрой, и однажды решил со своей поговорить в такой непринужденной манере. Маня его залезла под стол и не выходила оттуда два часа! Не привыкла. А мои, обычно, вообще на этот крик никак не реагировали. Они были девушки повышенной жизнерадостности.
- Вот именно. А тут - наоборот - Манхэттенские евреи - приняли идею Английской мамы.
- Ну, да они же так переживали, что их не принимают в закрытые английские клубы. Боролись. А мне кажется, что если в английский клуб будут ходить евреи - НАСТОЯЩИЕ, ну вот - такие как я, например, то это больше не будет АНГЛИЙСКИЙ КЛУБ!
- Или это больше не будут евреи!
- Но если Бог создал на земле и еврея и английский клуб, создал и
гнедого жеребца и пегую кобылу - то он ЧТО-ТО имел ввиду. Зачем то он раскрасил все разными красками! И этот По Ло из буддийской легенды, который видел только истинные достоинства лошади, и поэтому перепутал гнедого жеребца с пегой кобылой - по-моему, он мудила. По моему, он оскорбил Божий замысел! А в английском клубе я однажды была. Когда я только приехала, за мной заухаживал Яппи-бой Андрий - внук главы украинского комьюнити города Нью-Йорка. И он меня пригласил поужинать в Кантри Клуб Йельского университета. Я тогда понятия не имела, о том, что это такое. Кантри... деревенский что ли?
Наташа хохочет. Ей в английских клубах приходится ужинать довольно часто - положение обязывает. Наташа - одна из популярнейших в городе доминиктрис.
- Слушай дальше! Приходим - красота, фонтаны, вид на ночной Манхэттен.
Сели за столик, я огляделась вокруг и говорю на своем ломаном английском:
- Андрий! Ты куда это меня привел? Мы тут с тобой единственные люди - младше пятидесяти лет. И я тут - единственная женщина. И - единственный еврей!
На этом слове - все подняли головы от тарелок - все эти воспитанные и, ни в чем передо мной не виноватые, английские пожилые мужчины, а Андрий наоборот голову опустил. И больше он со мной - дурой, не встречался! На свете должны быть места - без кинокомедии.
- То есть без евреев? Юденфрай? Это уже делали...
- Не надо! Закрытый этнический клуб - почему не может быть?
- Но в них всегда хотят посторонние этносы! Вот наш «Самовар»...
- «Самовар» никогда не был чисто русским. А в Бруклине - они почти
закрытые. В них только иногда заходят какие-нибудь американские обожатели русской культуры.
- Юля - английские клубы должны быть местом, где традиция времяпровождения и поведения такова - что туда пойдет еврей или араб, который хочет быть англичанином. И старается им быть. Не ты, и, на самом деле, не я - я там тоже от скуки подыхаю, хоть я лицом и похожа на Ванессу Рейдгрев, это не важно - туда впишется и негр, если он решил БЫТЬ англичанином. И клуб останется английским. Нельзя не пустить туда человека - за его лицо. Или имя. А что делать тому, у кого мама - индус, а папа - английский лорд?
- Играть Ганди! Это как раз их знаменитый актер! С оттопыренными ушами, помнишь? Ну, конешно ты права. Все эти закрытия должны быть естественными.
- В Нью-Йорке всех всюду пускают. И все спокойно растусовываются - часть мест становится закрытыми.
- А синагога на Аппер Ист-сайд - совсем уж закрытое место. Если не считать английских девушек, принявших иудаизм...
- У Джейкоба не английская мамаша - я ее видела - нормальная богатая сука.
- Еврейка?
- Да. И - Английская мать, как нарицательное - из английской книжки,
про то как «мама меня не любит». Абсолютно равнодушная, и твердо регламентирующая каждый его шаг. Без учета его капризов и пожеланий. Без малейшей идиотской НАШЕЙ идеи, что РЕБЕНОК ДОЛЖЕН БЫТЬ СЧАСТЛИВ. ИХ идея - вырастить человека, подготовленного несчастливым детством - к этому тяжелому миру.
У Наташи четверо детей - две девочки и два мальчика. С ними сидит папа - Вася Арбатов, а мама - зарабатывает. В короткие выходные она их всячески балует и развлекает. Вася Арбатов - пьющий папаша, и в основном дети растят друг друга - старшие младших. Вид у них довольно счастливый... и мать свою они обожают. Все это случай - богемы - само выращиванье детей - их свобода, но от этого и ранняя самоответственость. Все мы нечистый эксперимент. Чистая борьба идей - мидлкласс. Буржуа. Евреи и англичане.
- Да я всегда думала, что с ними интересно схлестнуться в идеях - с англичанами. И русских - англичане тоже как-то волнуют. В англичанах есть сила...
- Была. Теперь всех волнуют американцы.
- Но тут все перепутано. Эти равнодушные американские матери - все
равно балуют. Слуги! Бэби-ситеры! Постель застелит не могут! В чем идея?
Несчастный ребенок-эгоист?
- Да, все это мои пациенты. Вот этот Джейкоб...
Давай я с ним больше не буду. Я тоже не железная... давай его Эдне
обратно отдадим...
Я вспоминаю рассказ Поли:
-Ты нам с Лизкой оставила квартиру. И Надьке с братом тоже родители оставили. Вот основная разница русских родителей с американскими. Все равно все расселяются с детьми - после восемнадцати лет. Дети должны идти жить с руммейтами, иначе родители от них с ума сойдут. Но американцы - ну ты, знаешь, они НЕ ЛЮБЯТ СВОИХ ДЕТЕЙ, и поэтому просто велят им выметаться с квартиры. А русские - ну, наши эмигрантские родители, они ЛЮБЯТ СВОИХ ДЕТЕЙ - и сами уходят с квартиры. Понятно же, что это очень трудно - найти новую квартиру и снять ее, если ты молодой человек и у тебя еще нет работы и кредитной истории. И новая - всегда будет дороже. В русском комьюнити принято - детей оставлять в квартире. А американцам - по фигу.
Она, не задумываясь, произнесла две известные идиомы про детей, только евреи превратились в русских, а англичане в американцев.
- А китайцы? Родители вашей Карины?
С ними жила девочка из семьи китайского императора - родители были
миллионеры, а девочка с 18-и лет жила в Квинсе с Лизой и Полей, в проходной комнате.
Обожают! Ты что! Они нам каждое воскресенье завозили полный холодильник китайской еды! Все сырое - свежее из Чайна-тауна. Чтоб мы учились готовить! Она нас учила - китайскую готовить, а мы ее печь русские пирожки.
Я никаких пирожков печь не умею. Это дети прибежали, насмотревшись на китайскую принцессу к моей маме с криком:
Немедленно учи нас печь пирожки! А то Юля говорит, что мы вырастем Яппи-женщинами, которые не знают, что макароны надо класть в кипящую воду!
Там у них - мир эмигрантских детей - с испуганным культом готовки, идеи
Вечной Женственности и прочих дряхлых ценностей Старого света, видимо все
страхи эмигрантских родителей - одинаковы. Ну тех - которые согласны - не
ходить в английский клуб. И даже не боятся, что их дети туда не будут
ходить. А
боятся только за язык. За песни, всякие там глупые пирожки. Брайтон бич и Чайна-таун, там всегда пахнет рыбой и много неправильно одетых людей, которые плохо говорят по-английски... и ЛЮБЯТ СВОИХ ДЕТЕЙ.
Теперь Лиза живет с филлипинкой, а Поля с питерской полудагестанкой.
Сплошной традиционализм. Эдакие клумбы, на которые слетаются юноши,
обделенные материнской любовью... Пирожки, действительно - чудные.
Двенадцати видов. Больше чем тут - на Конюшенной, в булошной напротив.
Благословенные эмигрантские страхи...
Я не уверена, что ребенок должен быть счастлив. Иногда я встречаю, не особенно счастливых, и при этом очень хороших детей. От одиночества у детей здорово развивается фантазия.
Но детство - такая тяжелая пора - сама по себе, что и без войны, и без родительской установки, насчет того, что не хуй тебе быть счастливым - ты все равно очень часто бываешь несчастным. Мир прыгает на тебя с первой минуты. Как пес на плечи. То лизнет, то укусит. И лает, зараза!
МИР - С САМОГО НАЧАЛА - ВОЙНА. А за спиной - хорошо, когда ТЫЛ. У меня осталось от детства чувство - непрерывных военных действий, (то атака - то оборона, то засада, то осада), с надежным, никогда не предающим, тылом за спиной. Наверное, меня баловали, но это было «все снаряды - фронту!». Спички я не умела зажигать лет до 13-и, намазывать на хлеб замерзшее масло из холодильника - лет до 15-и. Ну и что? Зато к тридцати пяти годам, я в совершенстве освоила водопроводное дело, чем не всякая девушка может похвастаться.
А ПЕЧЬ - так и не научилась!
И СЕЧЬ - так и не научилась!
Из-за этого несчастного Джейкоба, которого не любит мама.
Опишу еще двух подлых тварей, благодаря которым, мне пришлось
расстаться с «Пандорой»
АННА
Немка из Дрездена. Тощая верста, тоже блондинка - ужасно некрасивая. Профессиональная садистка. Образ, конешно «ЭСЭСОВКА». Сексу в ней было ноль, артистизма - тоже, но она была такая НАСТОЯЩАЯ Эльза Кох, что вызывала у жертв полный восторг. То есть полный УЖАС, я хотела сказать.
И в жизни она была редкостно неприятная, хотя вовсе не садистка, а просто немецкая бюргерская девица - ПОРЯДОШНАЯ, но ясно было, глядя на нее, откуда такие взялись, когда стало можно ВСЕ, нет. Не только из уголовниц, иногда вот из таких - порядошных.
Ее конек был всегда «Концлагерь», и никакой «гилти трип», свойственный многим молодым немцам, в ней не ночевал и не мешал ей обыгрывать свою «немкость» именно таким способом.
Она всегда была в эсэсовской фуражке и с элегантным хлыстиком.
Одевалась иногда в мундир вермахта, но чаще - в черную кожаную жилетку.
Сапоги и короткие шорты.
Однажды мне довелось увидеть ее в роли жертвы. Иногда приходил веселый парень, который сочинял забавные собственные сценарии в духе советского телевизора.
В тот раз он был партизан, который не выдает Родину. Его пытают, потом хватают его любимую девушку. Анну вызвали играть эту девушку, а меня, злодейку-фашистку.
Если не скажешь, где партизанский штаб - мы отдадим ее солдатам!
Нет, нет, режьте меня, жгите, вырывайте ноздри, но только пощадите мою
голубку Мэри!
При этом он по-настоящему плакал, а как только кончился его оплаченный час - начал дико хохотать, и мы вместе с ним. Но такие затейники, к сожалению, попадались не часто.
Вообще в «Пандоре» существовало несколько разновидностей клиентов.
Бывали настоящие психи - но таких процентов десять не больше, потом
просто очень застенчивые закомплексованные мужчины, есть еще «большие боссы» - сильные люди, которые приходят отдыхать от своего бытового непрерывного доминаторства. Самые приятные клиенты - это молодые яппи, которые приходят в «Пандору» развлекаться - просто играть в этих женщин, как в живых БАРБИ.
Дата добавления: 2015-12-07; просмотров: 78 | Нарушение авторских прав