Терпимость в Буддизме.

Слепая вера не нужна для того, чтобы понять эти четыре Благородные Истины. Первые две Истины, являющиеся мирскими (lokiya), могут быть пережиты обычными людьми. Вторые две Истины, будучи сверхмирскими (lokuttara), могут быть пережиты только при достижении Святости.

Именно на базе этих фактов, которые могут быть подтверждены личным опытом и проверены каждым, строится вся Дхамма Будды, а на страхе перед неизвестным. Буддизм, таким образом, рационален и крайне практичен.

В Дхамме нет ничего, что было бы иррациональным или непрактичным. Будда практиковал то, чему учил. Он учил тому, что практиковал Сам. В своем учении Он ставил больший акцент на практике, поскольку убеждения не смогут сделать человека чистым.

В Дхаммападе говорится:

«Пускай много он цитирует Священных Текстов, но если не поступает в соответствии с ними, то такой небрежный человек подобен скотоводу, считающему чужое стадо. Не разделяет он благословения отшельников». [[287]]

Рациональная и практичная система не может содержать таинственную или эзотерическую доктрину. В Махапариниббана-Сутте Будда категорически заявляет:

«Я учил истине, не делая различий между эзотерическим и экзотерическим учением. Уважительно относясь к истине, Татхагата не держит ничего в закрытом кулаке, подобно учителю, который прячет что-то за спиной». [[288]]

Anantaraṃ и abāhiraṃ – вот два слова, использовавшиеся Буддой. Если бы у Будды была мысль – «Этой части доктрины я не стану учить других» или «Только этой части доктрины я буду учить других», Он бы попал в категорию учителей, что держат что-то в «сжатом кулаке». Если бы у Будды была мысль – «Этих я буду учить», или «Этих я не буду учить» – Будда бы создал внутренний круг учеников и внешний. Будда не делал таких различий.

В отношении секретных учений Будда говорит в [[289]]:

«Монахи, есть трое, кому принадлежит скрытость, а не открытость. Кто это? Скрытность принадлежит женщинам, но не открытость. Скрытость принадлежит священной мудрости, но не открытость. Скрытость принадлежит ложным учениям, но не открытость. Доктрина и правила, провозглашенные совершенным Буддой, сияют пред всем миром, а не держатся в секрете».

Это правда, что Будда не излагал Свою точку зрения на некоторые проблемы, мучавшие умы человечества. Он характерно молчал, когда Ему задавали такие вопросы, поскольку они не относились к Его благородной миссии и не представляли важности для Освобождения.

Однажды один монах по имени Малункьяпутта (Māluṃkyaputta или Mālukyaputta) пришел к Будде и настойчиво потребовал немедленного разрешения неких спекулятивных вопросов, угрожая, что он, в противном случае, покинет монашество.

«Господин, – сказал он. Эти теории не были объяснены и были отставлены Благословенным – вечен ли мир или не вечен. Если Благословенный прояснит мне эти вопросы, я обязуюсь вести святую жизнь, а если не объяснит – я сниму обеты и вернусь к мирской жизни».

«Если Благословенный знает, что мир вечен, пусть Он объяснит мне, что мир вечен; если Благословенный знает, что мир не вечен, пусть Он объяснит мне, что мир не вечен. В этом случае, разумеется, для тех, кто не имеет прозрения и не знает, единственно возможный вариант – это сказать «Я не знаю, у меня нет прозрения».

Будда спокойно спросил запутанного монаха, влияет ли разъяснение этих вопросов на принятие решения вести святую жизнь.

«Нет, Господин» – отвечал монах.

Будда сделал ему замечание не тратить время и энергию на решение пустых спекуляций, наносящих лишь только ущерб духовному развитию, и сказал:

«Любой, Малункьяпутта, кто скажет «Я не буду вести святую жизнь, до тех пор, пока Благословенный не объяснит мне этих вопросов» – умрет до того, как эти вопросы будут разъяснены ему Благословенным.

Это как если бы человек, раненый ядовитой стрелой, которую собрались бы вытаскивать его родственники и друзья, стал бы заявлять: «Я не позволю вам вытащить эту стрелу, пока я не узнаю всех деталей того, кем я был ранен, из чего сделана стрела, каков состав яда и так далее». Этот человек умер бы быстрее, чем успел бы получить все ответы на свои вопросы.

Точно таким же образом, тот, кто скажет «Я не буду вести святую жизнь, до тех пор, пока Благословенный не объяснит мне вечен ли мир или не вечен…» – умрет до того, как эти вопросы будут разъяснены ему Благословенным. [[290]]

Решение этих метафизических вопросов не ведет к отвращению (к страстям), бесстрастию, просветлению, Ниббане.

В другом случае, когда Его ученики рассуждали на подобные темы, Он заставил их замолчать притчей о слоне и слепом человеке [[291]].

Слепым людям привели слона и попросили описать внешность животного. Те трогали его в разных местах и спорили относительно того, каким слон был на самом деле. В конечном итоге всё даже закончилось ссорой.

Бесполезные спекуляции не ведут к Освобождению, а только лишь обостряют любопытство. Будда просто молчал в таких случаях.

Буддизм не стремится объяснить все этические и философские проблемы, что будоражат умы человечества. Также он не имеет ничего общего с пустыми теориями, что не ведут к нравоучению. В Буддизме есть практическая и специфическая цель – прекращение страданий – и с этой целью все внешние предметы спора вообще не берутся во внимание. Тем не менее, поощряется изучение реальной природы вещей.

Принуждение, преследования и фанатизм не играют никакой роли в Буддизме. Уникальная черта Буддизма в том, что за 2500 лет не было пролито ни единой капли крови во имя Будды, не было ни одного властного монарха, который бы навязывал Дхамму своим могучим мечом, никто не обращался в Буддизм насильственными методами. Также Будда был самым первым и самым великим миссионером на Земле. Буддизм распространился и продолжает стремительно распространяться в мире и ассимилируется во всех странах мирно, главным образом, благодаря присущему ему благородству и непревзойденной красоте учений, и совсем без помощи империализма, милитаризма или других прямых пропагандирующих институтов.

Олдос Хаксли (Aldous Huxley) пишет:

«Буддизм – единственная из мировых религий, проделавшая весь путь без преследований, цензуры и инквизиции. В этом отношении его заслуга куда более огромна, нежели у христианства, что проделывало путь среди людей, опутанных материализмом и которое было способно на поощрение кровавых преступлений его последователей благодаря предоставлению жестокому миру бронзового века Ветхого Завета».

Лорд Рассел (кто такой?) замечает:

«Из всех исторических религий я предпочитаю Буддизм, особенно в его ранней форме, поскольку в нём содержится наименьший элемент убеждения».

Во имя Будды святые места не орошались кровью невинных дев, искренние мыслители не сжигались заживо, не жарились на огне еретики.

Буддизм, который не учит ничему мистическому, не говорит о чудесах. Вне сомнений, Будда имел сверхъестественные силы, как плод своего чистого ума, но Он не выставлял их напоказ. Yamaka Pāṭihāriya, к примеру, иронично названный «Двойным Чудом», был психическим феноменом, который только Будда мог исполнить. В этом конкретном случае Он, используя психические силы, заставлял одновременно изливаться пламя и воду через поры кожи.

Буддизм призывает больше к интеллекту, а не к эмоциям. Он больше работает с характером ученика, а не с их силами.

Однажды богатый домохозяин Упали (Upāli или Upāli-Gahapati), сторонник Ниганхи Натапутты (Nigaṇṭha Nāṭaputta (или Nāthaputta)), подошел к Будде и был так порадован разъясненной Буддой Дхаммой, что немедля пожелал стать Его учеником. Однако Будда сказал ему – «Правду, О домохозяин, следует познавать только через постижение. Для такого выдающегося человека как Вы, следует сначала совершить исследование».

Упали, переполненный радостью и не ожидавший от Будды такого ответа, сказал: «Господин, если бы я стал сторонником другого учителя, его ученики взяли бы меня с собой, ходя по улицам города, и провозглашая, что такой-то богач оставил прежние убеждения и подхватил новые. Но, Господин, Вы советуете мне продолжать размышления. Еще больше я порадован этим похвальным Вашим советом». И он еще раз повторил – «Во второй раз я ищу прибежища в Будде, Дхамме, Сангхе».

Хотя тот стал Буддистом по своим убеждениям, Будда, хотя и проявляя безграничное сострадание и идеальное самообладание, посоветовал ему поддерживать своего прежнего учителя в соответствии с его практикой.

Уговаривая всех искателей истины не быть подверженными влиянию внешнего авторитета или просто предубеждений, Будда даже доходил до того, что убеждал учеников не преклоняться даже перед высочайшим авторитетом.

Буддизм пропитан этим духом свободных вопросов и полной терпимости. Это учение открытого ума и доброго сердца, которые освещают и согревают всю вселенную двойными лучами мудрости и сострадания, которое проливает доброе сияние на каждое существо, сражающееся в океане рождений и смертей.

Настолько сострадательным и терпеливым был Будда, что Он не применял силы, давая предписания Его мирским последователям. Вместо приказов – «ты делай это, а ты то» – Он говорил – «тебе надлежит делать так, а так делать не следует».

Обычные правила поведения, что должны соблюдать Буддисты, являются не приказаниями, а методами дисциплины (sikkhāpada), которые они сами выполняют по своему усмотрению. Такая терпимость и сочувствие Будды распространялось на мужчин, женщин и всех существ.

Дата добавления: 2015-11-26