Читайте также:
|
|
очей!
И поистине, о душа моя! Кто бы мог смотреть на твою улыбку
и не обливаться слезами? Сами ангелы обливаются слезами от
Чрезмерной доброты твоей улыбки.
Твоя доброта, и чрезмерная доброта, не хочет жаловаться и
плакать: и все-таки, о душа моя, твоя улыбка жаждет слез и твои
Дрожащие уста рыданий.
"Разве всякий плач не есть жалоба? И всякая жалоба не есть
обвинение?" Так говоришь ты сама себе, и потому хочешь ты, о
Душа моя, лучше улыбаться, чем изливать в слезах свое
Страдание, --
-- в потоках слез изливать все свое страдание от избытка
своего и от тоски виноградника по виноградарю и ножу его!
Но если не хочешь ты плакать и выплакать свою пурпурную
тоску, то ты должна петь, о душа моя! -- Смотри, я сам
улыбаюсь, предложивший тебе петь:
-- петь бурным голосом, пока не стихнут все моря, чтобы
Прислушаться к твоему томлению, --
-- пока по тихим, тоскующим морям не поплывет челнок,
Золотое чудо, вокруг золота которого кружатся все хорошие,
Дурные, удивительные вещи, --
-- и много животных, больших и малых, и все, что имеет
Легкие удивительные ноги, чтобы бежать по голубым тропам --
-- туда, к золотому чуду, к вольному челноку и хозяину
Его; но это -- виноградарь, ожидающий с алмазным ножом, --
-- твой великий избавитель, о душа моя, безымянный --
только будущие песни найдут ему имя! И поистине, уже благоухает
Твое дыхание будущими песнями, --
-- уже пылаешь ты и грезишь, уже пьешь ты жадно из всех
Глубоких, звонких колодцев-утешителей, уже отдыхает твоя тоска
в блаженстве будущих песен! --
О душа моя, теперь я дал тебе все и даже последнее свое, и
руки мои опустели для тебя: в том, что я велел тебе
петь, был последний мой дар!
За то, что я велел тебе петь, скажи же, скажи: кто
из нас должен теперь -- благодарить? -- Но лучше: пой мне, пой,
о душа моя! И предоставь мне благодарить! --
Так говорил Заратустра.
Другая танцевальная песнь
"В твои глаза заглянул я недавно, о жизнь: золото мерцало
в ночи глаз твоих -- сердце мое замерло от этой неги:
-- челн золотой, как в зерцале, мерцал там на водах
Ночных, точно качалка, ныряющий, и всплывающий, и все снова и
снова кивающий челн золотой!
На стопу мою, падкую к танцу, ты метнула свой взор, свой
качально улыбчивый, дымчатый, вспыльчивый взор:
Только дважды коснулась ручонками ты погремушки своей -- и
Уже закачалась нога моя в приступе танца. --
Пятки мои покидали уже землю, замер я на носках, тебе
внемля: ведь уши танцора -- в цыпочках его!
К тебе прыгнул я -- ты отпрянула вмиг; и лизнули меня на
лету зашипевшие змейки волос вдруг взлетевших твоих!
От тебя я отпрыгнул назад и от змей твоих прикасаний; ты
Стояла уже, обернувшись слегка, и глаза были полны желаний.
Глазами розня, учишь меня ты стезям криведным; на стезях
криведных учится стопа моя -- козням!
Я люблю тебя дальней, ты вблизи мне пуще неволи; твое
Бегство манит меня, поиск твой полонит меня -- я страдаю, но
ради тебя разве я не готов и к юдоли!
Ты, чей холод, как зуд, чье презренье -- искус, чей уход,
точно жгут, чья насмешка -- укус:
-- ты ль не была ненавистна всегда, ты, вязальщица,
повивальщица, зазывальщица, домогальщица и находчица! Ты ль не
Дата добавления: 2015-11-26; просмотров: 71 | Нарушение авторских прав