Глава X: Призрак будущего

«Будущее уже наступило, просто многие слишком слабы, чтобы понять это»

Удивительная вещь время. Загадочная и самая ценная в мире. Да, придуманы песочные часы, но разве это не условность? Разве так нам не проще? Древние считали секундой удар твоего сердца, а он у всех разный. И время разно для каждого протекает. Песчинка часов может упасть, а может и нет. Часы могут разбить, но разве остановится время? Разве не глупо доверять холодному изобретению право отмерять нам наши мгновения? Сколько длится твоя радость? Часы дадут ответ. Когда утро? Часы дадут ответ. Сколько минут нужно для вдохновения поэта? И это тоже можно измерить. Но все это выглядит весьма аморально и страшно. Стандартизировать свою жизнь, перелить в цифры свою радость и чувства. Пожалуй, часы не могут ответить только на один вопрос: где кончается прошлое и начинается будущее. Да, теперь измерять все гораздо легче. Даже единороги придумали магией поднимать луну и солнце. Но даже они смотрят в эти песочные часы. Когда начнется новый день они узнают по ним. Разве это будущее? Это только смена дат. Сухих цифр. Это иллюзия времени.

Порядок грядущих событий всегда менялся. Как избирательная память перестраивает прошлое, так и события будущего сродни подвижным мишеням. Остается полагаться на инстинкты, интуитивно подгадывать момент и действовать. Опоздаешь на миг – вселенная перестроится до неузнаваемости, и никакие решительные шаги ее больше не поколеблют. А значит, можно лишь наблюдать и реагировать. Элемент внезапности не сыскать ни в одной периодической таблице. Краеугольный камень, недостающий ингредиент. Пример того, как любит забавляться время. Урок всем разумным существам, что некоторые секреты раскрыть нельзя, сколько ни пытайся.

Забавно… Время позволяет пони судить о себе, но при этом как бы украдкой улыбается, зная истинную свою природу. Ей или ему, или вообше среднему роду? Неважно! Вобщем, времени нравится находиться в заточении этой стеклянной колбы, чтобы в свой час обрушить всю безграничную мощь на мир. Мы стоим над пропастью грядущего. Мир ждёт своего часа, чтобы рухнуть в бездну.

Но где начинается то самое неизбежное? Кто запускает моховик необратимых процессов? Когда это решено? Может, когда Яорил открывал книгу про идеальный мир? Или когда Хельгу увел от брата его зазнобу? Может этого события еще не произошло? Но ответ гораздо проще: его просто нет. Потому только, что этот миг нельзя описать даже пространными словами «давно» или «недавно». Потому только, что этому событию нет числа и знака. И даже главные действующие лица предстоящей драмы не предполагают сейчас о том, что будут делать. Даже будущий властитель пегасов не знает о том, что время на его стороне, что оно неумолимо приближается, и что оно будет требовать от него соответствия своим планам. Властители народов самые несвободные люди потому, что понимают природу времени. И только немногие из них заставили время работать на себя.

…А пока все в тиши. Застыла ночь над столицей грифонов и только редкие пересвисты ночных птиц тревожат иссиня-черную темень. В этом безмятежном покое так интригующе приятно. Редкое наслаждение видеть мир таким спокойным перед бурей, зная, что его ждет. Яорил видел сон. Он находился во дворце в палатах чиновников. Стоял он в своих черных доспехах с плащом перед стройным рядом кроватей по обе стороны от него. Спала вся плеяда политиканов, заправлявшая страной эти. 10 лет. Все погрузились в сон как жеребята. Кто-то подергивал крылом во сне, подтягивая одеяло на себя, кто-то ерзал, пытаясь поудобней лечь. Яорил шел по ровному коридору между рядами этих кроватей и за ним шли агенты в черных доспехах. В ушах Яорила зазвучала музыка, сначала тихая, но потом все более громкая. Будто она готовила к чему-то. Агенты в черных доспехах обнажили мечи. Музыка заиграла все более успокаивающе, когда Яорил попытался остановить их. Блеск мечей рассек темень зала. Яорил испугался и побежал вперед. Он бежал до тех пор, пока стало ясно, что коридор бесконечен. Он уходил далеко за черную пелену впереди. Агенты все ближе подступали к нему. Музыка заигрывала свой напев на пределе сил. Похоже, тот скрипач, что ее играл (а это была точно скрипка), работал на пределе своих сил и надрывался как мог. Со временем Яорил уже стал привыкать к бесконечному коридору, по которому он шел, держась на расстоянии от тех убийц в доспехах. Не было счета убитым ими. Но Яорилу начало казаться, что это и к лучшему: пусть предатели ответят за разруху в государстве. А они – все предатели. ВСЕ! Музыка, которая уже казалось, не могла играть еще надрывнее, разрывала своим звучанием весь зал. Она повторяла и повторяла свой мотив по много раз.

Прошло много времени, прежде чем Яорилу надоел этот призрак надвигавшейся опасности за его спиной. Он развернулся к черным пегасам в доспехах. Они продолжали убивать придворных в постелях. Музыка была готова вывернуть уши наизнанку. Тысячи смертей обесценивают трагедию одной. Он слишком много их видел здесь. Он вспомнил выражение из книги: «смерть тысяч оправдывает жизнь десятков тысяч». Мотив мелодии этой проклятой скрипки звенел и не давал покоя. Он надоедал и истирал до смерти все чувства. Снова и снова идти по этому коридору без конца, и слышать эту музыку было невозможно. Яорил опустился на пол от бессилия и смотрел надвигавшимся темным пегасам в глаза. Они приближались. Но казалось они движутся целую вечность. Музыка играла не только снаружи но и изнутри него. Он закрыл глаза, а затем медленно открыв их, поднялся на копыта. Он достал свой меч из ножен и под безумство дьявольской музыки вонзил его в спящего придворного. Он ничего не почувствовал. Будто это было простое дело, как и колка орехов. Только кровь на клинке. Только она напоминала о свершенном событии. Это же просто – убить. Так лучше быть жрецом смерти, чем жертвой на заклание! Потолок зала расступился и помещение озарилось белой луной. Под белой луной, в звуках музыки самого Бога смерти с бездыханным телом, которое он лишил жизни, Яорил почувствовал что вот-вот взлетит, даже не раскрывая крыльев… Это приятно – быть палачом. Черные пегасы в доспехах подошли к Яорилу и вместе с ним продолжили идти по коридору. Серовато-белый пегас в черных доспехах вел отряд темных существ сквозь мрак при свете белой луны. Музыка, раньше бившая по ушам, теперь заглушала чувство совести и вины. Раскаяние не приходило лишь потому, что не было сожаления. Яорил не видел больше в них пегасов. Они для него были лишь врагами, а врагов должна истреблять нация воинов. Это слабость. Слабость надо выжечь, чтобы очистить здоровое общество. Это вирус. «Не пегаса я убил, а лишь болезнь.» Гибель одного больного не даст заразе погубить здоровых. Продолжая буйство ночного шествия, он чувствовал себя чуть ли не героем. Музыка уже затихала, выполнив свою роль. И вот конец зала…

Последняя кровать на которой, свернувшись калачиком, мордой уткнувшись в подушку, спит пегас. Светло-серая масть его была заметна не с первого взгляда. Черные воины встали вкруг постели и дали право Яорилу на удар. Привычно отработанным движением, Яорил уже занес клинок над жертвой. Пегас мирно спал. Он слегка вертел ушами и с улыбкой ежился под одеялом. Один из темных пегасов скинул одеяло. Серенький пегас помялся в постели и на его шечке проявился застенчивый румянец. Как умилительно. А ведь он даже не подозревает о будущем, которое уже наступило. Почему-то именно над ним палачи стояли гораздо больше остальных. Потому ли, что он последний? Ответ проще: его нет. Яорил погрузился в мысли. Его разум бил штормами от вида последней жертвы. Быть может, стоит потянуть момент? Пегасы в латах стояли неподвижно. Яорил метался в мыслях, недоумевая, почему его ум так взбудоражен. Ведь древние правители не стали бы колебаться над такой жертвой. Да, они понимали, что враг бывает и забавен и мил, но не позволили бы себе так ослабеть, проявить непочтительную вялость. Мысль рубит вместе с мечом. В такт с ритмом сердца опускается клинок. Что еще проще? Вот ведь как просто. Нужно рассечь шею и все. Это даже незаметно. Гуманно и даже справедливо так убить. Пегас поерзал в кроватке. На мордочке застыла будто жеребяческая улыбка. Он причмокнул. Яорил поднес меч к его шее. Багряная сталь словно передала ощущения жертвы Яорилу. Совсем как в детских сказках: злой враг повержен и победитель пожинает лавры. Герой убивает чудище. Но что значит зло? Это та же условность, как и время. Это не добро или зло. Это – сила. Другие просто слабы, чтобы понять это. Но почему до сих пор все замерло в этой сцене. Никто не решался прервать мучительное ожидание. Оно пилило нервы и точило волю. Яорил надеялся, что какой-нибудь знак избавит его от выбора. Он и хотел его убить и боялся. После стольких отнятых жизней. Вновь картина бренной действительности проявилась как из тумана. Постель, жертва, палачи и он – главный палач. Ну когда же все сдвинется с места… Он просто молил о том, чтобы все это растаяло как сон. А может, это и есть сон? В такие моменты он надеялся поскорее проснуться и забыть этот кошмар. Воины в черных латах, стоящие подле него, не заметили никаких изменений в его лице. Битва решений происходила в голове. Разум полнился и готов был разорваться от обилия сомнений. Будто червь извивался внутри Яорила. Он был уже не в силах помешать судьбе. Он отодвинул меч от жертвы и развернул к себе. Всесильная судьба управляла его копытами. Но затем разум прояснился и заиграл вновь тот мотив. Но он играл уже по его собственному желанию. Желанию, которое поставила судьбу на колени. Сомнения растворились в новом чувстве и меч, который с трудом управлялся им самим раньше, покорно рассек спящего как нож масло. Теперь Яорил был вершителем судьбы. Не для него играла эта музыка, а ради него. Он посмотрел на сероватого пегаса в кровати. Лицо источало ужас. Но самое удивительное, что это было его лицо! Яорил понял, что этим пегасом был он сам. Те же глаза, та же грива, все тоже самое…

***

Яорил проснулся на пушистом облаке, где был с Релвихр всю ночь. Красноватый диск ленивого солнца едва приподнялся над горами. Релвихр лежала рядом с ним. В предрассветном небе он увидел новое созвездие, которое для глаз обывателя ничего не значило. Кому-то покажется, что звезды и планеты выстроились, как и прежде, по местам, просчитанным судьбой задолго до их рождения в пламени взрыва. Но в реальности небесное спокойствие было нарушено и приобретало новые очертания. Три звезды, как три народа украшали небо, предвкушая скоро раствориться в первых лучах рассвета. Сейчас как никогда раньше судьба явила образ грядущего, притягивая к себе и завлекая. Сон был вовсе не кошмаром. Нет. Что угодно не страшно в сравнении с будущим. И если бы можно было хоть чуть-чуть приоткрыть завесу времени и вглядеться в этот механизм за сценой жизни, то не было бы преувеличением сказать, что этот миг запустил будущее в свой полет. Одна жизнь ничто в сравнении со многими, но эта одна жизнь может изменить все. Кто знает, может это и не ему придется крутить колесо истории. Может, другой пони в этом мире также смотрит на эти звезды и на его голову упадет вся мощь будущего…

– Интересно, кому в голову придет таращиться на небо в такую рань? Дай подумаю – тебе! – задорная пегаска хлопнула его по плечу, а затем залилась смехом.

Пожалуй, я знаю этого другого пони.

– Интересно, кому в голову придет таращиться вместе со мной на небо? Дай подумаю…

– Неоригинально, Яр! – прервала она его – И потом, я просто ээээ, загляделась на облака…

– Нууу. А небо то чистое…

– Ну хватит портить наше первое свидание. Хм… Или как это по культурному называется?

– Это называется сделать воздушный трюк 69.

– Ооо – хитро улыбнулась Релвихр – А знаешь, ты горячий.

– Да ты тоже ничего.

***

Грифоны отходили от вчерашнего пиршества. Мало можно еще чего-либо добавить к этому. Все у грифонов говорит как бы само за себя. Все разумеется само собой. Все воспринимается как должное. Это породило много мифов о тупости грифонов. Мол, их простота и все такое. Мало кто знает, что именно простота позволила им считаться нынешними хозяевами неба. Когда пегасы думают о решениях, они выбирают один путь из многих. В то время грифоны не испытывают сомнений и говорят «все пути проходят по матери-земле под отцом-небом». Казалось, очень банально. Но эта банальность и надломила пегасов 10 лет назад. Великая радость — это не испытывать сомнений. Сомнения грызут и убивают. Сомнение – яд.

Кое-как устроившись на грубо сколоченной кровати, Хельгу спал всю ночь. Непривычность находиться длительное время на земле и твердость материалов вполне компенсировались количеством съеденного им. Едва проснувшись, он понял, что пора забирать у короля венец Неба и вести его в Велиополис. Подобная ясность мыслей го поразила. Он вышел из своей комнаты в замке и увидел как стекаются пегасы и грифоны в тронный зал. Видно, скоро будет отправка делегации обратно. Он поспешил занять свое место в этой бесформенной толпе, шастающей по коридорам. В парадном зале, где вчера проходило торжество все было уже убрано. Это совсем не походило на все то, что проходило в Велиополисе: уборкой занимались только в последнюю очередь. В пестрой толпе он заметил брата, который о чем то болтал с синей пегаской. Хельгу подошел ближе, но в этот момент пегаска улетела прочь, и Яорил встретился с ним взглядом. Это был взгляд совсем как прежний, но что-то призрачно-неуловимое разбавляло его. Хельгу смотрел на него словно как на другого пегаса, не узнавая брата. Он окликнул его сквозь толпу:

– Яр! Иди сюда.

Он подлетел к брату и с интересом спросил.

– Да, что-то стряслось?

– Знаешь, я ведь тебя не видел почти весь банкет. Где ты был?

– Это малоинтересная и долгая история.

– Хех. Вот ты всегда так! Тогда скажи, с кем это ты общался только что?

– Это допрос? – его губы просветила улыбка – Знаешь ли, работа моя требует общения с сотрудниками.

– Тут такое дело… Во время банкета, один пожилой ветеран рассказал мне, что в Велиополисе все на ушах. Нашли дескать, полотно или как там его… мозаику, где изображена победа при Белой Скале.

– И что такого? Грифоны будут рады.

– Нет. Там изображена наша победа.

– Такой фрески не было нигде. Но как она появилась?

– Рассказывают, что Вельс ее нашел. Никакой магией не удается ее снять или перенести.

– Сомневаюсь, что на это обратят внимание…

– Не сомневайся! Думаю, что и для Асмара это не секрет. А это повод к большой политической буче.

– Но что мы можем сделать?

– Я бы не был так уверен, что сможем, но… Там есть подпись «Евебер Векарбев из Нерхима». А ты, кажись, мне что-то такое говорил про этот Нерхим.

– Не векарбев, а Веребек! Евебер Веребек. Она самая опасная воровка на свете. Ты бы почаще смотрел на плакаты «Разыскивается».

– Ну вот! Ты знаешь. Что будем делать?

– Сначала прилетим домой а потом уж подумаем, братец. – он дружески похлопал Хельгу крылом по плечу — Не переживай! У меня есть план.

– Мне всегда не по себе, когда ты так говоришь.

– Потому что результат – умопомрачительный – расхохотался Яорил.

Слово взял король грифонов. Он оделся в свои павлиньи доспехи, пестрящие медалями. Это немного оттеняло его лета, но не до конца придавало важности. Он взлетел над своим троном. На его главе светился венец из чистого золота. Почти призрак прошлого. Он был таким анахронизмом на фоне новой эпохи, что стал чуть ли не смешон для подданных.

– Сегодня мы полетим в Велиополис, дабы почтить светлейшим присутствием своих вассалов и принять церемонию посвящения в командиры пегаса, чья решимость служить вашему господину будет наиболее полной. Пегасу, наследнику моего врага Воиста. Да будет ветер нам в крылья и славны времена наши! Да, только времена изменились…

Дата добавления: 2015-07-10