Они опускались совершенно бесшумно, только ветер посвистывал. Они мягко садились, потом приподнимались на пару дюймов и повисали над поверхностью. Они не потревожили почти никого из тех миллионов людей, над которыми пролетели. Их видели только те, кто случайно оказался рядом, когда пришельцы попадали в аэропорты или на автострады.
На экранах локаторов командования стратегической авиации они выглядели, как снег: пушистые, мерцающие хлопья. Но наблюдатели у экранов были готовы увидеть такое, и единственная их забота состояла в том, чтобы не прозевать за этими хлопьями какие-нибудь другие объекты.
Когда они приземлялись в лесу, то тотчас же принимались вырабатывать целлюлозу. В Вирджинии, неподалеку от Вашингтона, один из них вместо деревьев начал поедать дома. Другой, в Орегоне, упал прямо на лесопромышленный склад и набросился на штабеля бревен. Но большинство приземлилось не в столь благодатных местах; те просто стояли и ждали.
Глава 22
Миннеаполис
Когда Гаррисон вошел в редакцию, Гоулд говорил по телефону. Кроме него в комнате были три корректора и два сонных, замученных младших редактора.
Гоулд повесил трубку и сказал:
— Звонил какой-то сумасшедший. Сказал, что группа «Любящих» — так они себя называют — собирается в аэропорт. Они усядутся перед пришельцем и будут его любить до посинения. Это не те психи, о которых писала Кэти?
— Они самые. Отчет Кэти уже перепечатан?
— Я его не видел. Знаю только, что она над ним работала.
— Наверное, он у нее в машинке. Она как раз печатала его, когда я послал ее в Лоун-Пайн. Но раз уж я здесь — почему ты не уходишь?
— Ни за что, — ответил Гоулд. — Такого я не пропущу даже за миллион долларов.
— Ладно. Раз уж ты так настроен, давай подумаем, что нам надо сделать. Быть может, в ближайшие часы придется вызвать кого-нибудь из наших. Кого, как ты думаешь?
— Джей сейчас в аэропорту, — начал перечислять Гоулд, — Я поймал Слоуна — он собирался уходить — и послал его на двенадцатую автостраду. Джонс только что вернулся из Южной Дакоты, ему надо написать отчет о Блэк-Хилсе, эту историю с индейцами, для воскресного номера.
— Давай отложим все индейские дела, — сказал Гаррисон. — Это может подождать — и без них хлопот предостаточно. Джонс отлично пишет, так что может понадобиться. Он уже отоспался, вызови его через пару часов.
— Еще Фримена можно задействовать, — сказал Гоулд. — Тем более что у него связи в администрации штата. Скорее всего, губернатор поднимет гвардию. Надо, чтобы кто-нибудь сидел здесь за столом и следил за действиями администрации штата. Я позвонил в дорожную полицию, они уже действуют. Наверное, выставят посты в три ряда вокруг пришельца на двенадцатой. И в аэропорту тоже, но там собственная служба безопасности, так что много помощи им не потребуется.
— У них возникнут серьезные проблемы в час пик, верно?
— У них уже сейчас проблемы. Не так-то просто управляться с воздушными перевозками, когда одна полоса вышла из строя.
— Как ты думаешь, почему эта штуковина села в аэропорту?
Гоулд покачал головой.
— А почему другая села на автостраду? И вообще, почему они садятся, где им вздумается? — Он протянул руку и взял лист бумаги, вырванный из телетайпа, — Вот смотри. Сводка по всей стране. В основном заявления очевидцев, но некоторые уже проверены и подтверждены. Отовсюду. Шоферы грузовых автомобилей, люди, ехавшие ночью домой, сторожа — короче, разные ночные совы.
— Вроде нас с тобой, — усмехнулся Гаррисон.
— Верно. Вроде нас.
— Надо, чтобы кто-то занимался официальными инстанциями, — сказал Гаррисон. — И местными, и федеральными. Хорошо бы охватить все, но уж во всяком случае те, которые могут быть вовлечены в это дело. Уильяме может связаться с местным ФБР. От них трудно чего-то добиться, но если кто и добьется — то только Уильяме. Он умеет с ними разговаривать, как никто другой.
— А Кэмпбелл мог бы поговорить с кем-нибудь в университете, — добавил Гоулд, — Физики, психологи, инженеры, народ, связанный с космонавтикой… Может быть, кто-нибудь из них объяснит, что происходит. Может быть, кто-то из социологов или психологов расскажет, как случившееся подействовало на людей — или подействует… И нельзя забывать о Церкви. Это событие как-нибудь влияет на религиозное мышление? По— моему, должно.
— Наверное. Но надо быть поосторожнее с источниками. Некоторые из церковников готовы трепаться на любую тему, не задумываясь, нести что попало.
— Этим мог бы заняться Роберте, — предложил Гоулд.
Зазвонил телефон, Гаррисон поднял трубку.
— Это ты, Джонни? — раздался голос Кэти, — Что ты там делаешь в такое время?
— У нас тут несколько твоих пришельцев появилось. А как ты? Мы собирались тебе звонить, но решили, что ты спишь.
— Я и спала. Но Стиффи стал колотить в дверь и разбудил.
— Какой Стиффи?
— Ну, тот старик, что дежурил у телефона в первый день. Помнишь?
— Теперь вспомнил. А зачем он колотил в дверь?
— Он, бедняга, проснулся и увидел их.
— Кого?
— Новых пришельцев. Штук двенадцать или больше, целая эскадрилья. Они сели за рекой, в заповеднике. Выстроились в шеренгу, валят деревья и делают целлюлозу.
— А почему Стиффи?
— Я дала ему пять долларов за услуги, а Чет подарил бутылку. Он теперь наш на всю жизнь.
— Вы с Четом нужны здесь, Кэти. Мне кажется, рано утром из Бемиджи полетит самолет. Вы сможете на него успеть?
— Он улетает в шесть или около того. Времени еще вагон. Мы успеем взглянуть на новых пришельцев. Стиффи сейчас поднимает Чета.
— О'кей. Если успеете. Но не опоздайте на самолет. Похоже, у нас тут такая каша заваривается.
— Я дам Стиффи еще пять.
— Дай ему десять, — сказал Гаррисон. — Нортон будет присматривать за пришельцами, чтобы в случае чего сообщить нам, и Стиффи может ему понадобиться.
Глава 23
Соединенные Штаты
Просыпаясь, люди включали приемники, чтобы узнать, какая сегодня будет погода. Но прогнозов погоды не было. По всем программам передавали репортажи: наполовину новости, наполовину изумленные комментарии.
Люди слушали и ощущали первые слабые уколы страха. Миннесотский пришелец — это была новость, принесшая с собой легко подавлявшееся волнение. Но он был один, побыл немножко и улетел, и, если не считать новорожденных, на том все дело и кончилось. А теперь вдруг на Землю спустилась целая орда. Вели они себя прилично, не причиняли никому особых хлопот — но теперь всех занимал вопрос: кто они такие и что им нужно на Земле?
Люди пошли на работу, но целый день проговорили с коллегами о загадке пришельцев. Слухи накапливались, и беспокойство все нарастало по мере того, как различные предположения добавляли все новые основания для этого беспокойства, а иной раз и для настоящего страха. Работалось плохо.
Один фермер в Айове, не потрудившийся включить с утра радио, вышел на заре из дома, чтобы заняться своими обычными делами, и едва не окаменел, увидев громадный черный ящик, лежавший у него на поле. Придя в себя, он бросился в дом, взял двенадцатизарядное ружье и насыпал полные карманы патронов. Потом завел небольшой трактор, подъехал к полю, оставил трактор за оградой, а сам перелез через нее и пошел к пришельцу. Тот никак не отреагировал на его появление. Фермер осторожно обошел вокруг пришельца. Тот ничего не делал, просто лежал и все. Фермер дважды прицеливался, но так и не решился стрелять. Неизвестно, что можно ожидать от этой штуки. В конце концов, обойдя вокруг пришельца еще раз, он забрался на трактор и укатил.
…Оглянувшись, пилот авиалайнера увидел в нескольких милях от себя пришельца. Он толкнул в плечо напарника.
— Глянь-ка!
— Параллельным курсом идет, — сказал тот.
— Я думал, они все внизу. На земле.
Черный ящик двигался с той же скоростью и в том же направлении: не приближался и не удалялся, не обгонял и не отставал. Будто приклеился.
…В одном из негритянских кварталов на перекрестке стоял человек и, подняв руки над головой, кричал:
— Наши братья из космоса пришли спасти нас! Они нисходят, чтобы восстать против тех, кто держит нас в оковах! Воспрянем, братья! Ибо помощь пришла наконец!..
Вокруг него собралась толпа; все слушали проповедь сумасшедшего. Одни ухмылялись, другие хмурились — но никто не верил, ибо люди с улицы вообще никому не верили. Однако они ощущали в нем первобытную ярость и заражались этим чувством, приходили в отчаяние от безысходности своей жизни — через час там начались грабежи и поджоги.
…В одной из деревень Новой Англии кто-то (потом его так и не нашли) забрался в церковь и зазвонил в колокол. Любопытные пришли узнать, в чем дело. И многим из них показалось, что это хорошо и правильно, что надо быть именно в церкви, когда на Землю спускаются пришельцы. И они вошли в церковь, и пастор, тоже поспешивший к храму, застал их уже там. Ему тоже показалось, что сейчас следует быть в церкви, и он собрал прихожан к молитве. И в других деревнях, в других церквах тоже звонили колокола, и собирался народ, чтобы быть вместе и молиться. По всей стране к церквам сходились люди, вдруг вспомнившие о Боге.
…В одном районе национальные гвардейцы окружили пришельцев. Собрались тысячи зевак, чтобы посмотреть на них, и дорожной полиции пришлось нелегко. А в некоторых местах, словно патрулируя, пришельцы летали над дорогами всего в нескольких сотнях футов. Чтобы взглянуть на них, водители останавливались где попало, в результате возникали пробки… Было много аварий.
Глава 24
Вашингтон, федеральный округ Колумбия
— Уайтсайд полагает, мы должны провести эксперимент, — сказал президенту Уинстон Мэллори, министр обороны, — Как эти твари реагируют на огонь. При сложившихся обстоятельствах я бы рекомендовал дать ему добро. Пока пришелец был один, особого смысла в такого рода эксперименте не было — но теперь, когда они вторглись…
— Я не согласен с термином «вторжение», — перебил госсекретарь, — Их приземлилось довольно много, но нет ни одного случая какого бы то ни было насилия. Они не убивают наших граждан и не жгут города.
— Они сожрали новостройку за Потомаком, — вмешался Уильям Салливен, министр внутренних дел, — Один из них проглотил лесоторговый склад на Западном побережье. Они поедают наши леса: в Мичигане, в Мэне, в Миннесоте, в Вашингтоне, в Орегоне…
— Но они же никого не убили, — возразил госсекретарь. — Единственное, что они сделали, украли немножко целлюлозы. Они же не…
— Минуточку, Маркус, — сказал президент. — Я хочу побольше узнать об эксперименте с оружием. Что предлагает Уайтсайд? Двинуть против них танки?
— Ничего подобного, — ответил Мэллори. — Просто эксперимент, только и всего. Нам надо знать, как они среагируют. Вы помните, в Миннесоте человек стрелял в тамошнего пришельца и был убит ответным выстрелом. У него было охотничье ружье тридцатого калибра. Дело в том, что мы не имеем ни малейшего представления, как это произошло. На пришельце нет никакого вооружения, вообще ничего снаружи нет. Но когда человек в него выстрелил..
— Так вы хотите еще раз выстрелить из тридцатого калибра с дистанционным управлением и попытаться определить, каким образом пришелец реагирует на выстрел?
— Так точно. Мы будем использовать высокоскоростные камеры. Некоторые из них делают до тысячи кадров в секунду. Таким образом мы сможем проследить пулю в полете, зарегистрировать момент попадания и увидеть, что при этом происходит. Исследование пленки…
— Ясно, понял, — сказал президент. — Если вы уверены, что генерал ограничится тридцатым калибром…
— Он ограничится тридцатым калибром. Единственное, чего хотим и мы, и он, — это получить хоть какое-то представление о том, как пришелец стреляет в ответ. Когда мы узнаем это, нам будет за что уцепиться.
— Это необходимо?
— Так точно. Это необходимо.
— Но ради бога, скажите Генри, чтобы не зарывался. Пусть предпримет все меры предосторожности, какие только возможны. И только один выстрел — чтобы получить необходимые данные.
— Зарываться он не станет. Я с ним уже говорил.
— Маркус сказал очень важную вещь, — продолжал президент, — Ведь на самом деле, кроме случая с целлюлозой, ничего не произошло. Конечно, происшествие с новостройкой в Вирджинии неприятно…
— Могли быть жертвы, — добавил Салливен, — Просто по счастливому совпадению получилось так, что в домах в тот момент никого не было, — люди вовремя выбрались. А они же спали, и многие могли погибнуть. А аэропорты! Уселись, понимаешь, на полосах, заблокировали их… Если произойдет какая-нибудь авария — сколько будет пострадавших? И еще, насколько я знаю, они летают около самолетов, словно изучают. До сих пор ничего не случилось, но в любую минуту может случиться.
— Так что ж мы должны делать, по-вашему? — спросил госсекретарь. — Артиллерию выкатывать?
— Нет, конечно. Но что-то делать надо. Не можем же мы сидеть сложа руки.
— Мы подняли Национальную гвардию, — сказал президент, — Каждый пришелец окружен пикетами, публику к ним не подпускают. Таким образом, вероятно, удастся предотвратить инциденты.
— А что, если наши пришельцы примутся за другие новостройки? — спросил Салливен. — Что, если они въедут в дачные поселки, в пригороды и начнут сносить дома, чтобы переработать их в целлюлозу? Что мы тогда будем делать? Что станем делать с бездомными?
— Но ничего такого пока не произошло, — возразил Маркус Уайт, — Вирджиния — единичный случай. И пришелец, проглотив несколько домов, прекратил свое занятие, словно понял, что совершил ошибку.
— Мы должны быть готовы ко всяким неожиданностям, — сказал президент, — Сейчас самое главное — сделать все возможное, чтобы побольше узнать о них.
— Меня удивляет, — сказал Уайт, — что они приземляются только в Соединенных Штатах. Лишь в Канаду залетели несколько. В Европе — ни одного. В Африке — ни одного. Только у нас. Почему? Почему именно у нас?
— Позволю себе высказать предположение, — вступил в разговор Стивен Аллен, советник по науке. — Давайте поставим себя на место пришельцев. Ну, скажем, мы послали экспедицию на какую-то планету. Полдюжины кораблей или сотню — неважно. Мы ищем что-то конкретное, как эти создания, по— видимому, ищут целлюлозу. Мы не слишком много знаем о планете, к которой летим. Что-то нам известно по инструментальным наблюдениям с некоторого расстояния, но это все. Тогда мы посылаем один корабль вниз, на планету, чтобы исследовать на месте, как там и что. На планете несколько материков — мы выбираем для начала один из них, наудачу. Корабль опускается и находит как раз то, что нам нужно. И при этом обнаруживает, что местное население настроено дружественно. На первый взгляд на исследуемом материке ничего опасного нет, а это нам и нужно. Мы выяснили, что данный материк безопасен, о других же мы просто ничего не знаем…
— Что ж, вполне правдоподобно, — сказал президент. — Вы не согласны, Маркус?
— Согласен. Такая мысль не приходила мне в голову. Я полагал, что пришельцы должны были бы захотеть обследовать всю планету.
— У вас есть еще что-нибудь? — спросил президент советника по науке.
— Потрясающая загадка, — ответил Аллен. — Как бы противно мне ни было даже думать об этом, но, по-видимому, не исключено, что пришельцы каким-то образом управляют гравитационным полем. Они парят в нескольких дюймах над земной поверхностью. Тот, что улетел вчера из Миннесоты, похоже, поднялся в воздух без помощи каких бы то ни было двигателей. Они подлетают к земле медленно, словно планируют перед приземлением — но, чтобы планировать, нужны крылья, а крыльев у них нет.
— У вас такой тон, будто вы сердитесь на них за это, — заметил министр обороны.
— Я на самом деле рассержен, — ответил Аллен, — Любой ученый был бы взбешен на моем месте. Мы говорим о гравитационных волнах, подразумевая, что они сродни электромагнитным. Мы ищем эти волны, но до сих пор никто не мог сказать, как же их искать. Мы и сейчас не уверены, что используем нужные методы для их обнаружения. И до сих пор так ничего и не обнаружили. Многие ученые утверждали — а некоторые и сейчас утверждают, — что гравитационных волн вообще не существует. При нынешнем положении вещей, даже если бы мы сумели их обнаружить, — это представляло бы исключительно теоретический интерес. Ни у кого нет ни малейшего представления, как их можно было бы использовать практически.
— Ваши люди сейчас работают с пришельцами, не так ли? — спросил министр обороны, — Еще есть надежда что-нибудь выяснить. Ведь они появились всего пару дней назад.
— Там не только мои люди, — сказал Аллен. — Я задействовал в исследованиях всех квалифицированных специалистов, каких только смог найти. Я в контакте с целым рядом университетов и институтов. Через несколько дней в нашем распоряжении будет колоссальный научный потенциал. Беда в том, что нам практически не с чем работать. Все, что мы можем, — только наблюдать. Стоим рядом и смотрим. Если бы можно было поработать хотя бы с одним как следует, быть может, нам и удалось бы обнаружить что-нибудь существенное. Но в настоящее время это совершенно немыслимо. К тому же может оказаться в высшей степени опасным предприятием. Было предложение попытаться работать с одним из новорожденных в Миннесоте. Но я решительно отказался. Слишком опасно. Если младенец запищит, что ему больно, взрослые могут прийти ему на помощь. Уверенности, правда, нет, но лучше не рисковать.
— Вы сказали, университеты и институты… — произнес Уайт. — Я полагаю, что вы имели в виду только нашу страну. А нельзя ли все-таки пригласить ученых из других стран?..
— Маркус, — резко перебил президент, — давайте не будем возвращаться к этой теме. В настоящее время это наше внутреннее дело. И пришельцы помогли нам оставить его таковым, поскольку прилетели только к нам.
— В Канаде тоже несколько приземлилось, — вставил Уайт.
— С Канадой мы договоримся. До сих пор у нас это получалось. Мне известно, что русские хотят присоединиться к исследованиям, но я против.
— Небольшое русское представительство, для видимости, могло бы быть полезно, — сказал министр обороны. — Если мы будем держать их на расстоянии, если мы оградим их от…
— Надеюсь, Уинстон, у вас на уме не то, чего я боюсь? — спросил президент.
— Мне пришло в голову, — начал Мэллори, — если нам покажется, что мы обнаруживаем нечто такое, что может нарушить баланс…
— А если мы на самом деле обнаружим нечто такое, что нарушит баланс, как вы говорите, и поделимся с ними, это будет означать лишь новый виток гонки вооружений. Кто-ни— будь думает иначе?
— Я не сказал «поделимся», — возразил Мэллори. — Я сказал «для видимости». Чтобы спасти их национальную гордость.
— Я согласен с Уинстоном, — сказал Уайт. — Мы можем помочь сохранить лицо нашим друзьям.
— То, о чем вы сейчас рассуждаете, — это покровительство, — заговорил Хэммонд, до сих пор сидевший молча, — Они это сразу же почувствуют и откажутся. Это хуже, чем совсем ничего. Они ничего не смогут понять, потому что, если бы ситуация была обратной, они вели бы себя с нами точно так же. Так что ваш план никуда не годится. Мы должны либо играть в открытую, либо не играть вовсе. Или приглашаем их как равных, или все оставляем себе. Но надо иметь в виду: может оказаться, что делиться будет нечем. Вообще нечем. При всем моем уважении к доктору Аллену я смею предположить, что мы не найдем в чертовой штуковине ничего полезного.
— В таком случае, — рассудил Уайт, — не будет никакого вреда, если мы допустим к исследованиям русских. Наши взаимоотношения значительно улучшатся, а если ничего не обнаружим — это нам ничего не будет стоить.
— Маркус, — сказал президент, — вы предлагаете сыграть на преимуществах — а вам не кажется это опасным?
— Давайте не будем об этом, — предложил Мэллори, — Я сожалею, что вообще заговорил на эту тему. Просто мысль мелькнула в голове.
— Меня смущает, — сказал Уайт, — что наши друзья и союзники предлагают помощь, обещают сделать все, что только смогут. По-видимому, они вполне искренни…
— Я в этом не сомневаюсь, — перебил Хэммонд.
— Единственное, что я могу им сказать, — продолжал Уайт, не отреагировав на замечание Хэммонда, — что, может быть, мы обратимся к ним позже, поскольку в данный момент просто не представляем себе, с чем имеем дело.
— Я полагаю, — сказал президент, — надо все так и оставить. Давайте не будем пока о других странах и поговорим о нашей. Были небольшие волнения. Грабежи и поджоги в Чикаго, Нью— Йорке, Сент-Луисе. Есть еще какие-нибудь новости, Дейв?
— Ничего серьезного, — ответил Портер, — Нам повезло. Надо было подготовить страну. Надо было созвать прессу, когда «рой» на орбите начал распадаться. Надо было предупредить население.
— Ты все еще переживаешь из-за этого?
— Да, господин президент, переживаю, очень. Мы оплошали. Позволить НАСА обнародовать то скудное сообщение было попросту трусливо.
— Дейв, мы это обсудили…
— Да, знаю. И вы были не правы.
— Но ты же согласился с нами.
— Нет. Я был против. И даже несколько человек присоединились ко мне.
— Их было немного.
— Сэр, нельзя руководить работой прессы, опираясь на большинство при голосовании. Все вы знаете свою работу, но и я знаю свою. Ничего страшного еще не произошло, нам повезло. Очень надеюсь, что и завтра в этот же час я смогу сказать то же самое. Я боюсь религиозных волнений. Каждый сумасшедший сейчас проповедует. Евангелисты созывают молитвенные собрания. Каждая деревенская церквушка полна поющих и пляшущих людей. В Миннеаполисе группа хиппи второго поколения пыталась прорваться через полицейские кордоны. Они собирались сесть на взлетной полосе и устроить для пришельца, который там приземлился, демонстрацию своей любви.
— Не думаю, что стоит слишком тревожиться из-за таких мелочей, — сказал Хэммонд.
— Вокруг кипят страсти, — возразил Портер. — Кипят вовсю, но пока не выплеснулись. Я надеюсь, что их удастся как-то сдержать. Страсти самые разные. Это и подспудные страхи, которые могут выйти наружу, и религиозный экстаз, который может стать совершенно неуправляемым. Мы на грани чего-то такого, что может привести к уличным беспорядкам. Достаточно того, чтобы какой-нибудь компании рабочих в пивной надоели пляски восторженных фанатиков, приветствующих пришествие золотого века…
— Вы преувеличиваете, — сказал Хэммонд.
— Хорошо бы, — вздохнул Портер.
— Мне не нравится это настороженное ожидание, — заговорил Салливен. — По-моему, мы должны действовать. Что-то предпринимать. Показать людям, что мы, по крайней мере, хоть что-то делаем.
— Мы подняли Национальную гвардию, — сказал президент, — Мы послали исследователей.
— Это пассивные действия, — возразил Салливен.
— Беда в том, — произнес президент, — что любое наше действие может оказаться неверным.
Глава 25
Миннесотский университет
— Мисс Фостер позвонила и сказала, что вы хотели встретиться со мной, но никаких подробностей не сообщила. Она только намекнула, что речь будет идти о пришельцах. — Доктор Альберт Барр отвернулся от Джерри Конклина и обратился к Кэти: — Вы меня уверяли, что это не интервью для вашей газеты.
— Да, — подтвердила Кэти. — Это не интервью. А в Подробности я не вдавалась, потому что Джерри сам все должен рассказать.
— Это меня беспокоит с тех самых пор, как случилось… — сказал Джерри.
— Расскажите, пожалуйста, что же случилось, — попросил Барр, — Начните с самого начала.
Он откинулся на спинку кресла и стал рассматривать своих посетителей с каким-то лукавым выражением. Он был совсем седой, но выглядел гораздо моложе, чем думала Кэти, и сложен был как футболист. В открытое окно кабинета доносился шум студенческого городка: звонкий девичий смех, громкая перепалка студентов, звук заведенного мотора и визг шин по асфальту. Заходящее солнце пробивалось сквозь ветки березы, украшенные ярким осенним убранством, и на окнах плясали светлые зайчики.
— Может быть, вы читали о машине, которую раздавило, когда у Лоун-Пайна приземлился первый пришелец, — сказал Джерри.
— Уж не ваша ли это была машина? — спросил Барр.
— Моя. Я остановился у моста и пошел ловить рыбу. Мне говорили, что в омуте под мостом водятся радужные форели…
Пока Джерри рассказывал, Барр ни разу его не перебил. Временами казалось, что он вот-вот о чем-то спросит, но он молчал.
Когда Джерри закончил, экзобиолог сказал:
— Вы знаете, я хотел бы уточнить несколько моментов. Но прежде всего скажите, пожалуйста, почему вы решили прийти ко мне? Чего вы от меня ждете?
— Меня мучают две вещи, — ответил Джерри. — Ощущение дома. Пришелец думал о доме или меня заставил думать о доме — почему? Зачем?.. Я и так и сяк кручу — нет в этом никакого смысла, не вижу я его. Я убежден, что он внушил мне мысль о доме. Такая мысль не могла возникнуть у меня сама по себе. А мысль была настоящая — не мимолетное впечатление — и долго не проходила. Как будто пришелец — или кто-то внутри пришельца — заставлял меня думать о доме.
— Вы хотите сказать, что он использовал телепатию?
— Я не знаю, что он использовал. Если вы думаете, что он говорил со мной или пытался заговорить, — этого не было. Наоборот, я пытался с ним заговорить. Глупо, наверное, но в тех обстоятельствах мне это глупым не казалось. Ведь я был неизвестно где, я ничего не понимал — и, естественно, хотел получить хоть какую-то информацию и выяснить, что происходит. И я постарался заговорить с ним, установить какой-то контакт. Я подозревал, что никакого контакта не получится, но…
— Вы не замечали у себя телепатических способностей?
— Никогда в жизни. За мной такого не водилось. Я вообще на такие темы не задумывался. По-моему, я не телепат.
— И все-таки он говорил с вами. Или вам показалось, что говорил.
— Доктор Барр, этого я не утверждал, — возразил Джерри. — Не было момента, чтобы мне показалось, будто пришелец со мной говорит. Не было никаких содержательных сообщений, ни слов, ни картин — ничего такого не было. Ничего похожего. Только ощущение дома, непреодолимое чувство дома.
— Вы уверены, что это чувство шло от пришельца?
— Откуда ж еще ему взяться? Даю голову на отсечение, что само по себе такое чувство возникнуть не могло. Для этого не было ни малейших оснований. Там было о чем подумать.
— Но вы сказали — две вещи. Что еще?
— Мне показалось, что пришелец — дерево. Или очень похож на дерево.
— Это когда вы узнали о целлюлозе?
— Нет, целлюлоза здесь ни при чем. Дело в другом. Просто было какое-то ощущение чего-то знакомого, когда я спрашивал себя: что это такое? И вот…
— Вы заканчиваете лесоустроительный факультет. И должны знать о деревьях очень много.
— Он влюблен в них! — вмешалась Кэти. — Иногда мне кажется, что он с ними разговаривает.
— Она преувеличивает, — сказал Джерри. — Но я на самом деле знаю о них достаточно много, и, пожалуй, можно сказать, что я их люблю, хоть это не совсем то слово. Есть люди, которые сходят с ума по зверюшкам, некоторые любят цветы, некоторые — птиц… А я люблю деревья.
— Вы недавно употребили слова «знакомое», «ощущение чего-то знакомого» — что побудило вас сказать именно так?
— Ну, наверное, так оно и было… Вероятно, я ощущал что-то знакомое, хоть в тот момент и не осознавал этого. Когда я попал туда, то страшно испугался — до смерти, до крика, хотя и не кричал. Но очень скоро — гораздо скорее, чем можно было ожидать, — страх прошел. Во всяком случае, прошел животный страх. Я был напряжен, словно заморожен, но страх исчез. Я даже стал осматриваться, но он меня выкинул.
— Вы, наверное, знаете, — сказал Барр, — что экзобиолог — довольно странный зверь. На самом-то деле их вообще не существует. Скорее, это специалисты разных областей знания — по большей части биологи, — которые ради собственного любопытства задались вопросом: что за жизнь могла бы возникнуть в условиях, отличных от земных? Так что экзобиологию нельзя считать настоящей, точной наукой. Понимаете?
— Да, конечно, — ответил Джерри. — Но любой экзобиолог, по крайней мере, задумывается о том, что можно обнаружить в космосе и на других планетах.
— Да, — согласился Барр, — с такой оговоркой, как мы только что приняли, я согласен, что ваше предположение о разумном древообразном организме вполне правдоподобно. В последние двадцать лет, или около того, появились утверждения ботаников, что в определенных случаях растительная жизнь проявляет способность к ощущению, к восприятию и даже к выражению своих ощущений и чувств. Давно известно, что некоторые люди обладают особым даром общения с растениями: у них все цветет буйным цветом, а у других те же растения хиреют и гибнут. Так вот, эти люди утверждают, что с растениями нужно ласково говорить, тогда они и растут хорошо. Если растения на самом деле обладают такой чувствительностью, то отсюда недалеко и до настоящего разума и настоящего сознания. А вы бы не могли подробнее рассказать, каким образом вы пришли к тому, что пришелец может быть растениеподобным, сродни дереву?
— Не знаю, не уверен, — сказал Джерри, — Когда я смотрю на дерево или работаю с деревьями, у меня возникает какое-то особое чувство. Ощущение некоего родства, хоть это и странно звучит…
— И вы думаете, что у вас могло появиться то же чувство родства с пришельцем?
Дата добавления: 2015-11-04; просмотров: 32 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |