Тема 6. Основные черты средневековой культуры

Тема 6. ОСНОВНЫЕ ЧЕРТЫ СРЕДНЕВЕКОВОЙ КУЛЬТУРЫ

1. Средневековье как культурная целостность.

2. Укрепление христианской Церкви и христианизация варварских племен.

3. Специфика средневековой культуры Западной Европы.

4. Истоки и особенности культуры Византии.

5. Истоки и особенности средневековой мусульманской культуры.

6. Происхождение Руси как самостоятельного культурного образования

Со средневековьем историческая память человечества обо­шлась сурово и несправедливо. Долгое время отношение к "сред­ним векам" (medium aevum) было традиционно пренебрежитель­ным, и они считались всего лишь некоторым промежуточным состоянием, малозначительной переходной эпохой. Средневеко­вая культура толковалась как "провал", как "темные столетия". Такие оценки связаны в основном с деятельностью историков и философов эпохи Просвещения, но и в наше время представле­ния подобного рода не изжиты полностью. Существует даже со­ответствующий языковой стереотип: когда какое-нибудь явление хотят назвать реакционным, отсталым, к нему прилагают эпитет "средневековое". В прошлом у таких оценок были некоторые основания, поскольку культура новой Европы создавалась в про­цессе резкой и жестокой полемики с миром средневековья. Именно поэтому средним векам приписывались все мыслимые и немыс­лимые отрицательные признаки, от которых нарождающаяся но­вая культура считала себя свободной.

Современное состояние истории и культурологии не позво­ляет относиться к средневековью столь пренебрежительно. Оче­видно, что средневековая культура была в истории человечества самобытным и очень интересным этапом, который отнюдь не являлся совокупностью "темных столетий". Тем не менее определенная настороженность по отношению к этой эпохе все еще сохраняется как продолжение влияния просветительской тради­ции. Преодоление традиционных подходов оказывается делом непростым. Главная опасность заключается в возможности появ­ления противоположной крайности — идеализации средневеко­вой культуры. Истина, как всегда, лежит посередине. Ведь имен­но в средние века возникли предпосылки и даже некоторые эле­менты современной цивилизации.

Нельзя, например, игнорировать тот факт, что именно в средние века начали зарождаться европейские нации. Тогда же формируются и первые современные государства и языки, на которых (с некоторыми изменениями, разумеется) мы говорим и ныне. Многими другими культурными ценностями мы тоже обя­заны средневековью. Так что для уничижительных характерис­тик нет никаких оснований. Но нет оснований и для идеализа­ции средневековой культуры, у которой, действительно, было немало темных сторон. Попробуем, прежде всего, понять средне­вековье в качестве некоторой культурной целостности.

Сам термин "средние века" обязан своим появлением на свет деятельности итальянских гуманистов XV — XVI вв., кото­рые с его помощью хотели отграничить свою эпоху от мира пред­шествовавшей культуры. Однако нельзя не отметить, что относи­тельно периодизации средневековой истории существуют различ­ные точки зрения. Точнее, это касается завершения эпохи. Что касается ее начала, то здесь мнения достаточно единодушны: на­чалом средневековья считается падение Западной Римской импе­рии в V в. н. э- Но для Восточной Римской империи начало средневековья — IV в. н. э., когда Византия оформилась в каче­стве самостоятельного государства. Как видим, больших расхож­дений здесь нет.

Эти расхождения куда значительнее, когда возникает воп­рос о завершении эпохи. Чаще всего временем этого завершения считается первая буржуазная революция общеевропейского зна­чения — английская революция 1640 — 1660 гг., а также оконча­ние первой общеевропейской — Тридцатилетней — войны (1648 г.). Однако многие исследователи считают, что конец сред­невековья следует датировать либо серединой XV в., либо кон­цом XV — началом XVI в. Иными словами, в качестве рубежа рассматривается завоевание турками Константинополя и крушениє Византии. Датами, к которым "привязывается" окончание средневековья, оказываются окончание Столетней войны (1453 г.) и начало Великих географических открытий, особенно открытие Америки Колумбом (1492 г.). С другой стороны, ряд ученых счи­тает, что в "средние века" следует включать даже XVIII в. до Великой французской революции 1789 — 1794 гг., сокрушившей остатки "королевского строя" (ancien regime) во Франции. Таким образом, этот вопрос является дискуссионным. Он становится еще более дискуссионным оттого, что о средневековой культуре говорится применительно не только к Западной Европе, но и другим центрам цивилизации, например Индии и Китаю.

Как бы то ни было, европейское средневековье начиналось теми огромными и впечатляющими потрясениями, которые были связаны с падением Рима в V в. н. э. Для всего окружающего мира Рим был своеобразным воплощением порядка в его антич­ном, дохристианском, понимании. Сам факт возникновения хри­стианства в Римской империи не изменил центральной, регули­рующей роли Рима, и только его падение означало настоящий конец античной культуры. Мир с падением Рима превращался в хаос, бессмысленный и жестокий. Поэтому примечательно, что даже многие христиане оплакивали это событие: ведь произошло крушение "центра мира". Возникло очень характерное для сред­невековья представление о "дыре", "проломе", "трещинах", через которые в населенный людьми мир готовы проникнуть всячес­кие злые, демонические силы. Падение Рима стало настоящей психической травмой, изменившей сознание огромного количе­ства людей и послужившей толчком к созданию новой системы ценностей.

Стремление к экспансии заменяется стремлением защитить границы своего мира, заделать все "дыры", "проломы" и "трещи­ны". Этим же объясняется и подозрительность средневековья к любым новшествам: они воспринимались как нечто, пришедшее "извне". Отсюда стремление средневекового человека упорядо­чить свой мир и поддержать установленный порядок неусыпной заботой. Идея порядка, иерархичности становится поистине на­вязчивой, "пропитывая" собой все элементы средневековой куль­туры. Средневековые мыслители приложили немало сил для того, чтобы создать различного рода "классификации, словари и т.п., т.е. чтобы схватить" упорядоченность мира в мысли. Идея порядка переносилась и на устройство общества. Однако здесь это оказалось осуществить значительно труднее, чем в мысли.

Дело в том, что с падением Рима исчезло то "силовое поле", которое обеспечивало целостность всей Римской империи. То, что образовалось на ее месте, представляло собой совокупность "обломков" прежней системы, причем целостность этих "облом­ков" обеспечивалась архаическими механизмами, чаще всего ~ родовыми связями. Происходит возврат к социальным механиз­мам и культурным ценностям родовой общины, и множество та­ких архаических культурных ценностей оказывается в конфлик­те друг с другом.

Иными словами, если в этой социальной структуре и был хоть какой-то порядок (а он, безусловно, был), то сама упорядо­ченность вырастала не сверху, а снизу. Баланс сил становится главным регулятивным принципом. Если силы равны, а интере­сы совпадают, образуются различного рода корпорации — общи­ны, коммуны, цехи и т.д. Если силы неравны при совпадении интересов, то слабый входит в зависимость от сильного, напри­мер: крестьянин от феодала (личная зависимость), один рыцарь от другого (вассалитет). В вассальной зависимости равенство сил сохранялось и официально признавалось, но зависимый (вассал) и его покровитель (синьор) вступали между собой в отношения, подобные отношениям сына и отца. Если общинная и личная зависимость были известны до средневековья, то вассалитет яв­ляется специфическим элементом социальной структуры именно средневековой Европы.

В предшествующих лекциях, говоря о сущности насилия и его роли в межчеловеческих отношениях, мы видели, что челове­чество создало целый ряд механизмов для того, чтобы насилие не отменить, не уничтожить, а определенным образом организовать, упорядочить. При рассмотрении средневековой культуры мы про­слеживаем ту же самую тенденцию: не отменить различные воли, а согласовать их. Отсюда и сословный характер средневекового общества, о котором речь впереди.

Все сказанное касается именно европейского средневековья. Применим ли этот термин к другим очагам цивилизации? Такой вопрос также является дискуссионным. Многие ученые протесту­ют против использования категорий и терминов, выработанных при анализе европейской культуры, для исследования

В сущности, главной причиной споров о приложимости термина "средние века" к культурам, отличным от европейской, является то обстоятельство, что в Европе это была эпоха феода­лизма (от лат. feod — феод, т.е. наследственное земельное держа­ние, получаемое вассалом от сеньора при том условии, что вассал берет на себя обязанность выполнять какую-либо службу, обыч­но военную). Споры о том, был ли феодализм "европейского образца" где-либо еще, кроме Европы, не прекращаются до сих пор. Кроме того, в науке нет точного, однозначного и принимае­мого всеми учеными определения термина феодализм.

Чаще всего этот термин определяют по его политическим и юридическим признакам- Одни исследователи считают его глав­ной отличительной чертой политическую раздробленность, дру­гие видят сущность европейского феодализма в социальной иерар­хии, третьи делают акцент на пронизывающей все межчеловечес­кие отношения личностной зависимости, четвертые — на особых производственных отношениях и т.д. Нельзя не учитывать и того факта, что до средневековья не было никакой "Европы" в современном понимании. Иными словами, не было "Европы" в качестве особой культурной целостности с некоторой единой судь­бой в мировой истории. Она начинает формироваться только в раннем средневековье, и облик европейской культуры оказыва­ется результатом деятельности многих племен и народов — гре­ков, римлян, кельтов, франков, славян и др.

Прорастающая не "сверху", а "снизу" упорядоченность на­шла для себя объединяющую оболочку в христианстве, которое, как мы видели, сумело разрушить перегородки между различны­ми культурами и вместить в свои границы самые различные взгля­ды, представления, установки и настроения. Поэтому становле­ние культуры раннего европейского средневековья проходило в процессе сложного и противоречивого взаимодействия позднеан-тичной, христианской и варварской традиций.

Имелись ли такие же особенности в остальных культурных регионах? Означало ли и для них вступление в "средневековье" начало качественно нового этапа развития культуры? Или ины­ми словами, можно ли говорить, что "средневековье" характери­зует определенный этап истории всех очагов цивилизации? Пред­ставляется, что на этот вопрос нельзя дать утвердительного отве­та. В культуре Византии, арабо-мусульманской культуре, в культуре России (Руси) можно, вероятно, найти некоторые элементы, подобные европейскому средневековью. Но применительно, ска­жем, к Китаю, Индии или Японии о средневековом периоде можно говорить лишь в хронологическом смысле. Разумеется, и здесь не все ясно до конца, и возможны определенные корректи­вы. Но все дело в том, что и Византия, и арабо-мусульманская культура, и Русь были в той или иной степени вовлечены в орбиту европейского средневековья, тогда как сасанидский Иран, к примеру, хотя и имел военные конфликты непосредственно с Римом, со средневековой европейской культурой был связан очень слабо или, может быть, совсем никак не связан.

В соответствии с этими соображениями мы и будем пони­мать целостность средневековой культуры, рассматривая в каче­стве ее центра именно европейское средневековье. Это ни в коем случае не означает игнорирования ценности культур, которые находились за пределами этой зоны, просто происходившие там процессы были другими. Но конец европейского средневековья затронул и их.

В самом деле, конец европейского средневековья и начало Нового времени не были локальными процессами. Начинается экспансия, расширение сферы влияния христианской европейс­кой культуры, причем само это влияние могло выступать в секу-лярной (светской) форме. Если средневековье восстановило цен­тральную роль Рима, но уже в качестве центра святости, то Но­вое время открывает границы культуры навстречу неизведанному — и. открытию новых земель, и исследованию тайн природы. Начинается создание единого географического и исторического про­странства. Человечество не перестает бояться "дыр", "проломов" и "трещин", но начинает искать защиты от них уже не в гермети­ческой замкнутости культуры, а в силе человеческого разума.

Прорыв Европы на арену всемирной истории был связан прежде всего с тем, что европейское средневековье по многим пунктам радикально отличалось от того строя, который в это время существовал на Востоке. В Европе не было той жесткой, поистине деспотической централизации, которая представляла собой необходимый элемент восточных цивилизаций. На Западе, будучи подкреплено системой христианских ценностей, это обес­печивало ощутимый диапазон личной свободы, что подстегнуло такие качества человеческой личности, как активность, предприимчивость, изобретательность. На этой основе возникает и тех­ническое превосходство европейцев, позволившее им создать ли­берально-промышленную цивилизацию. А возникновение такой цивилизации означало конец средневековья как культурной це­лостности, группирующейся вокруг Рима, и включение в рамки новой культуры тех регионов, которые к прежней культурной целостности не принадлежали. Можно выразить это обстоятель­ство в парадоксальной форме, сказав, что в этих регионах сред­невековье закончилось, так и не начавшись.

С самого начала своего возникновения христианская Цер­ковь сталкивалась с резким противодействием властей и много­численными гонениями. Это видно, прежде всего, из тех биогра­фических фактов, которые связаны с деятельностью двух апосто­лов — Павла и Петра. Именно они внесли наибольший вклад в становление и развитие Церковной организации. Павел, до обра­щения в христианство носивший имя Савл, был иудеем, родился в г. Тарсе (отсюда его прозвище — Тарсянин). Его отец получил римское гражданство, а сам Савл был воспитан в традициях фа­рисейства, хотя и посещал греческую гимназию и знал греческий язык. Он углубленно изучал иудейский закон и должен был стать священником-книжником. Молодой Савл относился к своему будущему столь ревностно, что вскоре зарекомендовал себя как один из самых жестоких преследователей христиан. Но, согласно Новому завету, когда Савл был на пути в Дамаск, ему явился Христос (Деян. 9), и Савл внутренне прозрел, став через три дня христианином и приняв имя Павел. Апостола Павла называют апостолом язычников именно потому, что его проповедническая деятельность вышла за пределы древнееврейской культуры. Во время преследований христиан императором Нероном он был каз­нен (обезглавлен). Это произошло между 64 и 67 годами н. э.

Петр, прежде носивший имя Симон, считается апостолом, стоявшим к Иисусу Христу ближе остальных, хотя после Его ареста он по малодушию трижды отрекся от него. Именно Петр считается основателем Церкви, ее краеугольным камнем (греч. petros — скала, камень). Согласно преданию, апостол Петр, как и апостол Павел, был казнен при императоре Нероне между 64 и 67 годами н. э. Но Петр, в отличие от Павла, не был римским гражданином, поэтому и казнь его была другой, более мучитель­ной: он был распят вниз головой.

Преследования были очень редки, до тех пор пока христи­анство считалось лишь одной из разновидностей иудаизма (а к иудаизму в Римской империи относились более или менее терпи­мо). Приобретение христианством самостоятельности открыло властям глаза, и в нем начали видеть серьезную опасность, по­скольку римская культура не могла допустить религии, конкури­ровавшей с официальными государственными культами и ослаб­лявшей стабильность империи. А христианство ставило кесаря после Христа, что для "государственного" мышления ортодок­сальных римлян было равносильно попытке создать "государство в государстве". Были и иные причины преследований — религи­озные, экономические, общественные. Первые христиане явно выпадали из Pax Romana во всех его аспектах, но ведь это и было сутью христианства.

Первым христианским мучеником становится Стефан, один из семи дьяконов первой христианской общины в Иерусалиме. Ортодоксальные иудеи нашли лжесвидетелей и перед синедрио­ном обвинили Стефана в богохульстве. Стефан в ответ произнес большую защитительную речь (Деян. 7: 1 — 53). Тем не менее после этого он без приговора был вывезен за город и при непос­редственном участии, а скорее всего, под руководством Савла (в будущем апостола Павла) был побит камнями. Начавшиеся пре­следования христиан в Римской империи умножили число муче­ников. Но это не могло остановить распространения христиан­ства, хотя и несло с собой определенные опасности. Дело в том, что массы людей, обратившихся в христианство, не до конца расстались со своими прежними верованиями и навыками мыш­ления, а это угрожало чистоте христианского вероучения, кото­рое к тому же еще не приобрело законченных форм. Особенно серьезной была опасность со стороны греческой философии. Мно­гие образованные греки, ставшие христианами, стремились выра­зить истины христианства на привычном для себя языке фило­софских понятий. В результате молодая христианская Церковь оказалась перед необходимостью вести борьбу на два фронта. Внешний фронт — преследования — нес угрозу самому существо­ванию Церкви, а внутренний фронт — ереси (от греч. hairesis — выбор, избранный образ жизни или мыслей) — нес угрозу чистоте веры.

Сложившаяся ситуация поставила Церковь перед необходи­мостью четко оформить вероучение и дала толчок развитию тео­логии (богословия), т.е. систематического изложения и защиты учения о Боге, Его сущности и свойствах, а также о принципах религиозной морали, правилах жизни мирян и духовенства. Пер­воначально появляются так называемые апологеты (от греч. аро-logetikos — защищающий), т.е. буквально "защитники" христиан­ства. Они пытались в своих сочинениях разъяснить суть христи­анства, преодолеть враждебность по отношению к нему, защи­тить его от ложных учений и ложных истолкований. Эпоха апо­логетов приходит на смену эпохе апостолов и отмечена обилием разнообразных полемических литературных сочинений.

Одним из выдающихся апологетов был Квинт Септимий Флоренс Тертуллиан (ок. 160 — 220 гг. н. э.). Родившись в язы­ческой семье, он ок. 195 г. н. э. обратился в христианство и создал большое количество апологетических произведений. Для Тертуллиана характерно подчеркивание пропасти между верой, Откровением, с одной стороны, и абстрактным умозрением гре­ческого философствования — с другой. Иными словами, вера и разум для него несовместимы, что выражается в приписываемой ему формуле "credo, quia absurdum" (лат. "верно, потому что аб­сурдно"; впрочем, это неточная цитата, а точная фраза звучит как "credible est quia ineptum", т.е. "вероятно, ибо нелепо"). Среди других христианских апологетов можно назвать Климента Алек­сандрийского (ум. до 215 г. н. э.) и Оригена (ок. 185 — 253 гг. н. э.).

В 325 г. н. э. проходит Никейский сбор, на котором была предпринята первая попытка четкого оформления христианских догматов. Начинается деятельность так называемых Отцов Церк­ви (святителей) — авторов апологетических, полемических, ком­ментаторских, исторических сочинений. Сочинения Отцов Церк­ви получили название святоотеческойлитературы, или патрис­тики. Естественно, что главнейшей проблемой патристики стало осмысление отношения к языческой культурной традиции. Пер­воначально вопрос ставился жестко: "либо — либо". Однако по­степенно позиции смягчаются. Одним из способов "наведения мостов" было истолкование древнегреческой культуры в качестве культуры богоискательства. Тогда христианство, естественно, ста­новится закономерным завершением античности. А это означает, что античная культура не может быть отброшена полностью, по­скольку в ней допускается существование элементов, которые могут и должны войти в состав христианской культуры. Одним из таких элементов стал платоновский идеализм, а позже будут восприняты и философские концепции Аристотеля.

С самого начала патристика опиралась на навыки, принци­пы и понятия греческого философствования, но подчиняла мысль идее Откровения, тем самым продолжая то понимание соотноше­ния веры и разума, которое мы видели у Тертуллиана. Поэтому центральной проблемой патристики становится проблема Бога и, прежде всего, осмысление Троицы (так называемая тринитарная проблема) и боговоплощения. Важное место в рассуждениях От­цов Церкви занимали также проблемы человека, проблема бес­смертия души, осмысление сущности Церкви и обоснование ее роли; существенный вклад Отцы Церкви внесли в разработку христианской концепции истории.

Отцы Церкви традиционно разделяются на западных (Ита­лия, романизированная Европа, Северная Африка) и восточных (Греция, Ближний Восток и Египет). Если первые писали свои сочинения на латинском языке, то вторые — на греческом. Име­ются различия и в стиле мышления, в подходах к разрешению одних и тех же проблем. Западные Отцы Церкви, впитавшие дух римской юридической культуры, мыслят в юридических терми­нах и проявляют особый интерес к проблеме предопределения, т.е., в сущности, согласования божественной и человеческой воль. Восточные Отцы Церкви, напротив, почти равнодушны к про­блеме предопределения, зато сосредоточивают свои усилия на ана­лизе с помощью категорий бытия: их интересует, как божествен­ное бытие проявляется в бытии человеческом. Среди западных Отцов Церкви особенно важную роль в рассматриваемый период сыграли Иероним и Августин, а среди восточных — Афанасий Великий.

Иероним (ок. 340 — 420 гг. н. э.) происходил из г. Стридо-на в Далмации из зажиточной крестьянской семьи. В Риме он получил очень хорошее для его времени образование и в 360 г. н. э. был крещен. Затем он много путешествовал, жил в монасты­рях и за это время выучил древнегреческий язык. Его литературное наследие довольно обширно, но главный его труд — латинс­кий перевод Библии (так называемая Вульгата), А это создавало предпосылки для распространения Библии среди варварских пле­мен.

Августин (ок. 354 — 430 гг. н. э.) считается величайшим из западных Отцов Церкви. Он родился в африканском городке Тагаст (ныне Алжир) в семье римского гражданина, бывшего языч­ником, и матери-христианки. После многочисленных сомнений, колебаний, духовных кризисов Августин обращается в христиан­ство и создает большое количество блестящих по форме и глубо­ких по содержанию сочинений. Наиболее известны две его книги — "Исповедь" и "О граде Божием". В последней излагается хри­стианская концепция истории-Афанасии Великий (ок. 293 — 373 гг. н. э.) был епископом Александрийским. О его жизни известно очень немного. Извест­но лишь, что она была полна злоключений: так, пять раз он был в изгнании. В своих многочисленных полемических сочинениях Афанасий Великий сумел выразить дух эпохи, не желавшей по­клоняться чему-то тварному. Поэтому для этого Отца Церкви первостепенное значение имеет проблема боговоплощения. Именно Афанасий Великий ввел в Символ Веры термин "единосущный" (греч. homoousios) применительно к Иисусу Христу: Он единосу­щен с Богом-Отцом. С одной стороны, это не позволяло обоже­ствлять людей (в частности и в особенности, кесарей). А с другой— отождествляя невидимое (Бога-Отца) и видимое (Бога-Сына), термин "единосущий", принадлежащий к греческой философии и отсутствующий в Библии, позволял сохранить тайну боговоп­лощения.

Примерно в этот же период возникает и монашество. Мно­гие разрывали все свои прежние связи, покидали общество и удалялись в пустыню. Основателем монашества считается Анто­ний Великий (ок. 250 г. н. э.). Разумеется, Антоний Великий не был первым, кто удалился в пустыню. Основателем монашества он считается потому, что своим пустынножительством освятил сами принципы монашеского жития. Он, в частности, показал, что Богу принадлежат не только плодородные земли, но и бес­плодные пустыни: Божий мир един. А это был шаг к созданию ойкумены, единого пространства проживания людей. Но это, ра­зумеется, лишь малая доля вклада Антония Великого, после которого монашество становится неотъемлемой частью христианс­кой Церкви.

Параллельно с этими событиями происходило и организа­ционное оформление христианской Церкви. Как целостное обра­зование она возникает из разрозненных общин первых христиан. В демократическом устройстве этих общин весьма наглядно про­явилась тяга первых христиан к равенству. Неравенству в дей­ствительной жизни противопоставлялось равенство "перед лицом Бога". Это выражалось, в частности, в требовании общности иму­щества, в обязательном для всех членов общин правиле взаимо­помощи, в совместных трапезах "общей любви". Не менее важно подчеркнуть и то, что первые христианские общины не имели четкой структуры, в них не было клира (греч. kleros — избранные по жребию), т.е. постоянных, профессиональных служителей культа.

Но постепенно ситуация меняется. В общины начинают при­ходить все более богатые люди, которым было не так-то просто передать свою собственность в общее пользование. В результате в среде первых христиан возникает расслоение, и общины приоб­ретают явно выраженную структуру. Складывается клир, состоя­щий из пресвитеров (греч. presbyteros — старейшина), диаконов (греч. diakonos — служитель), епископов (греч. episkopos — над­зиратель). Начинает отмирать обычай совместных трапез, и на смену ему приходит благотворительность. Постепенно еписко­пальная Церковь попадает в ощутимую зависимость от состоя­тельных христиан и начинает искать более спокойных, чем преж­де, отношений с властями. На фоне умирающей и разлагающейся Римской империи Церковь выглядит четко организованным, гиб­ким и жизнеспособным организмом. Усиливается и ее централи­зация. Возникают объединения епископов отдельных городов — митрополии (от греч. metropolia — главный город), во главе кото­рых стоит митрополит. Затем путем объединения митрополий об­разуются еще более крупные структурные единицы — патриар­хии во главе с патриархом (греч. patriarches —родоначальник).

Собственно говоря, звание "патриарх" первоначально при­сваивалось всем епископам и лишь затем становится титулом толь­ко главенствующих среди них. Так появляются пять главенству­ющих епископов, или патриархов, — римский, константинополь­ский, александрийский, антиохийский и иерусалимский. Все пат­риархи считались обладающими равной властью и независимыми друг от друга. На самом же деле равенства м^жду пятью патриар­хами не было, поскольку римский епископ обладал исключи­тельным положением и особыми правами. За ним по влиятельно­сти шел константинопольский патриарх.

Главенствующая роль римского патриарха определялась, ра­зумеется, политическим и культурным значением императорско­го Рима, и сам он жил в центре самой "столицы" мира. Так римский епископ становится римским папой, поскольку именно он принимает "эстафету" от римских императоров, бывших од­новременно и верховными жрецами. Характерно, что сам титул "папа" начинает прилагаться к римскому епископу только в V в. н. э., т.е. после падения Западной Римской империи. Кроме того, первенство римского епископа имело основания и в самой хрис­тианской традиции, поскольку апостолами Петром и Павлом была основана именно Римская Церковь. Отсюда делался вывод о том, что христианское вероучение сохранилось в чистоте только в Риме. Так возникает папство, а римский епископ становится "первым среди равных". Первым средневековым папой считается Григо­рий I (540 — 604), часто называемый Великим. Благодаря хоро­шему юридическому образованию, никогда не изменявшему ему здравому смыслу, обходительности и смирению он стал одним из наиболее выдающихся руководителей Римской Церкви в средние века. Он называл себя "слугой слуг Божиих", а на его могиле была высечена эпитафия "Посланник Бога",

Уже в конце IV в. н. э. подавляющее большинство населе­ния Римской империи стало христианским (по крайней мере, формально). Примерно в это же время начинается обращение в христианство варварских племен, беспрестанно вторгавшихся на территорию империи. Не все племена принимали христианство в ортодоксальной форме. Так, вандалы, остготы и вестготы приня­ли христианство в арианском варианте [по Имени александрийс­кого священника Ария (ум. в 336 г. н. э.)], В арианстве иначе понималась троичность Божества: считалось, что Бог-Сын не еди­носущен, а только подобносущен Богу-Отцу, Следовательно, ста­вилась под сомнение божественность Иисуса Христа и, естественно, самой Церкви. Король франков Хлодвиг принял христианство в ортодоксальной форме — точно так же, как англы, саксы и ряд других варварских племен.

Что касается славян, то среди них христианство распространилось не одновременно, и процесс крещения начался, скорее всего, не раньше IX в. По всей видимости, христианизация сла­вян ничем принципиально не отличалась от соответствующего процесса у других европейских племен. Однако были причины, тормозившие распространение христианства в регионах прожива­ния славян. Во-первых, христианство проповедовалось не на род­ном для славян языке, а на латинском и на греческом (на Западе и на Востоке соответственно). Во-вторых, по ряду причин приня­тие христианства грозило утратой политической самостоятельно­сти независимо от того, в каком варианте оно бы ни принима­лось. Эти опасности были частично сняты деятельностью славян­ских первоучителей и апостолов Кирилла и Мефодия, за свою подвижническую деятельность причисленных к лику святых не только православной, но и католической Церкви. Считается, что братья были греками и происходили из г. Салоники. Благодаря деятельности братьев была создана славянская азбука, были пере­ведены на славянский язык важнейшие богослужебные книги, а сам этот язык введен в богослужение и культурные связи славян. Это освобождало славянские племена, по крайней мере, от духов­ной и религиозной зависимости.

Значение принятия христианства варварскими племенами было огромно. На Западе на рубеже VIII и IX вв. образовалась католическая империя (о чем речь впереди) и началось формиро­вание того культурного и политического единства, которое мы называем Европой- Точно так же принятие христианства славян­скими племенами способствовало объединению этих племен в государства. И на Западе, и на Востоке христианство радикально изменило весь строй мысли, создав новые идеалы, ценности, цели. Но, поскольку резкие различия между римской и греческой куль­турами сохранялись, различными были и культурные влияния, воспринятые племенами, принявшими христианство в его запад­ном или восточном варианте. Как уже говорилось, культура западноевропейского средне­вековья зарождается в условиях столкновения и взаимодействия поздней античности и раннего христианства с обычаями и тради­циями германских, кельтских, славянских и других племен. Впервые столетия нашей эры эти племена не имели своей государ­ственности и жили на уровне родовых отношений со всеми выте­кающими отсюда последствиями. Прежде всего, следует назвать кочевой или полукочевой образ жизни, войны как неотъемлемый элемент существования, господство кровной мести. После паде­ния Западной Римской империи ее провинциальные владения были очень скоро захвачены и освоены этими варварскими пле­менами. Дольше всего римляне сопротивлялись в Северной Гал­лии (на территории нынешней Франции). Но в 486 г. они потер­пели поражение от франков и возникло Франкское государство^ во главе которого стоял вождь франков Хлодвиг (486 — 511) из рода Меровея (отсюда название династии — Меровинги).

Однако уже при сыновьях Хлодвига происходит ослабление королевской власти и возникают центробежные, сепаратистские тенденции. В результате к концу VII в. реальная власть во всех областях государства оказывается в руках так называемых майор-домов. Первоначально так называли должностных лиц, руково­дивших королевским дворцовым хозяйством (слово majordom оз­начает "управляющий хозяйством двора"-). Но постепенно майор-домы превращаются в крупнейших землевладельцев и начинают активно представлять интересы местной земельной аристократии. Напротив, короли из дома Меровингов к этому времени теряют всякую реальную власть. Более того, они даже назначались и смещались так, как это было угодно майордомам, за что и полу­чили от современников презрительное, пренебрежительное про­звище "ленивых королей". Это развитие завершилось тем, что в 687 г. майордом Пипин Геристальский стал майордомом всего Франкского государства. Он начинает централизацию заново и основывает новую династию франкских королей, которая, впро­чем, получила свое название не по имени родоначальника. На­звание династии — Каролинги — было дано по имени ее самого крупного представителя — Карла Великого (768 — 814).

Действительно, именно при Карле Великом Франкское го­сударство пережило период своего наивысшего расцвета. Карл Великий постоянно вел завоевательные войны и расширил свое государство до огромных размеров. Но это породило и серьезные трудности. Дело в том, что завоеванная Карлом Великим терри­тория оказалась населенной самыми различными племенами и народностями, которые стояли на неодинаковых ступенях развития. Ситуация в целом напоминала столкновение разнородных культур в границах римского лимеса. Естественно, что и сам Карл Великий, и его приближенные видели это сходство и даже усмат­ривали во Франкском государстве возрождение Западной Римс­кой империи- Закономерным итогом этого хода мысли стало притязание Карла Великого на титул императора. Но добиться этой цели можно было, только выступив в роли охранителя цен­тра католической Церкви. Карл Великий добился своего: в 800 г. римский папа Лев III венчал его императорской короной, Запад смог впервые обрести высшую светскую власть, и возникла но­вая империя. В течение нескольких десятилетий она оставалась сильнейшим государством в Западной Европе, границы которого были защищены особыми укрепленными пограничными областя­ми — "марками".

Карл Великий отдавал себе отчет в том, что разноплеменная империя может быть консолидирована только на основе христи­анства. С этой целью был установлен единый канонический текст Библии, обязательный для использования на территории всей империи. Уже в 787 г., т.е. еще до коронования Карла Великого, был издан "Капитулярий о науках", в соответствии с которым во всех епархиях и при каждом монастыре должны были создавать­ся школы. Эти школы были доступны не только для клириков, но и для детей мирян. Была осуществлена и реформа письма, началась работа по составлению учебников по различным школь­ным дисциплинам. Все это привело к небывалому подъему и расцвету культуры, о котором принято говорить как о "Карелии -гском возрождении", неотделимым от системы христианских цен­ностей. Возникает принципиально новая культурная целостность.

Вообще говоря, уже король франков Хлодвиг принял хрис­тианство в ортодоксальной форме в V в. Естественно, на первых порах это еще не было подлинным обращением в христианство, а лишь созданием предпосылок для постепенного вхождения в но­вую систему религиозных и культурных ценностей. Действительно, в этом процессе были и культурные, и политические аспекты. Дело в том, что в период между 800 и 1000 годами короли уже считались апостольскими, или святыми, и каждый воспринимал себя в качестве главы всех христиан, хотя по своей сути они и были всего лишь несколько изменившимися племенными вож­дями. Но, как мы помним из предыдущих лекций, вождь рода (племени) не мог обеспечить единство территории, поскольку этой "территории" для рода просто нет. Для обеспечения такого един­ства необходимо другое качество — статус императора. Этот ста­тус и был получен Карлом Великим, который мог теперь по праву восприниматься в качестве главы всех христиан (по край­ней мере, на Западе). И поэтому отныне император мог даже назначать епископов, хотя Рим к 1000 г. находился в глубоком моральном упадке. Тем не менее Карл Великий не посягал на титул императора Рима, в частности потому, что на Востоке про­должала существовать Восточная Римская империя, понимавшая себя в качестве законной преемницы Римской империи в целом.

Но уже с самого начала было ясно, насколько трудно осуще­ствить претензию на роль "императора всех христиан". Власть такого императора была все же ограниченной. Наиболее явным проявлением этой ограниченности было отсутствие императорс­кого центра, из которого исходили бы лучи власти, не говоря уже о феодальных отношениях личной зависимости, буквально свя­зывавших императору руки.

Новое видение пришло из недр католической Церкви от почти никому доселе неизвестного монаха Гильдебранда (ок. 1021 — 1085), которому судьбой суждено было стать одним из наибо­лее выдающихся пап в истории католической Церкви. Гильдеб-ранд происходил из монастыря Клюни в Бургундии. С этим мо­настырем связана так называемая клюнийская реформа, суть кото­рой состояла в создании новых монастырей, подчиненных не епис­копу, а Клюни, во введении значительно более строгих правил для монахов и священников (в том числе целибата, т.е. обяза­тельства безбрачия для католического духовенства), установле­нии выборов папы коллегией кардиналов и в назначении духов­ных лиц церковными, а не светскими властями (это —- так назы­ваемый вопрос об инвеституре, породивший множество конф­ликтов между императорами и папами). В целом реформа не была доведена до конца из-за противодействия высшего духовенства и феодалов, но следует учитывать, что речь идет о первой попытке нового подхода к централизации католической Церкви. Эстафета реформы и была принята Гильдебрандом.

Он считал, что все христиане должны быть объединены под властью духовного главы •— папы, ответственного только перед Богом. Только папа, считал Гильдебранд, может назначать епископов, тогда как никакое вмешательство светских инстанций не может быть допущено. Став в 1073 г. папой, Гильдебранд издал в 1075 г. труд "Диктат папы", в котором излагались его взгляды на папу как на верховного сеньора всех государей, что, разумеется, породило затяжной конфликт со светскими властями, закончив­шийся в 1122 г. Вормским конкордатом между императором Ген­рихом V и папой Каликстом II. Спор об инвеституре привел в итоге к компромиссу между светскими и церковными властями.

Постепенно изменялся характер католической Церкви: она перестает быть Церковью святых и клириков. Аббат Одилон (ок. 994 — 1048) из Клюнийского монастыря, учредил новый празд­ник католической Церкви — День поминовения всех усопших (2 ноября, т. е. на следующий день уже существовавшего Праздника Всех святых). И это было не чисто внешнее нововведение. Благо­даря ему языческое прошлое варварских племен смогло войти в христианскую историю в качестве всемирной. Праздник Всех свя­тых не дает возможности распространить историческое видение на весь человеческий род. День поминовения всех усопших по­зволяет это сделать, включая во всемирно-историческое время все души, начиная с Адама. Ведь благодаря этому празднику дох­ристианское время вписывается в христианское историческое вре­мя, и оно становится непрерывным.

Как известно, в процессе эволюции в Каролингской импе­рии усилились сепаратистские тенденции, и она распалась, буду­чи поделенной между внуками Карла Великого. Так, в 843 г. возникли Франция, Германия и Италия. И в этих культурных регионах Церковь была уже не Церковью избранных, а Церко­вью грешников, каковыми считались, в сущности, все люди. Тем самым проявился новый принцип христианской Церкви, которая становится вселенской, превращается в единство, в которое дол­жны быть включены все. Главнейшим символом эпохи становит­ся Страшный Суд, перед которым все равны, причем Судьей выступает не какая-либо земная инстанция, а сам Бог. Но тогда папа становится духовной главой всех христиан, проживающих на некоторой единой территории. Тем самым раскрывается и смысл римской иера^сии, поскольку кроме монастырского духовенства должно быть также "светское" духовенство, которое обязано за­ботиться о жизни христиан от их рождения до их смерти. Это — своего рода армия Церкви, которая должна быть построена на основе жесткой субординации.

Поскольку новым образом Церкви становится единая тер­ритория, то дело, естественно, доходит до идеи крестовых похо­дов. Для носителей новой концепции Церкви невыносимой была сама мысль о том, что могила Христа расположена за пределами этой единой территории, что она находится в руках иноверцев. Так что отнюдь не чисто экономические факторы были причи­ной крестовых походов. И несмотря на все отрицательное, что было с этими походами связано — насилие, жестокость, грабежи, — без них христианский Запад не смог бы возникнуть. Именно крестовые походы породили и готические соборы, и специфичес­кую форму философствования — схоластику. В крестовых похо­дах участвовали не только рыцари, но все другие сословия фео­дального общества. Отрываясь от своего дома, они и разрывали связи личной зависимости. Возвращаясь, они уже были свобод­ными. Они переставали быть зависимыми от своих господ, осоз­навая себя подданными единой госпожи — Церкви. Многое мож­но понять и из формы готических соборов: они устремлены не только вверх, к Богу, но и напоминают корабли, плывущие на Восток.

Говоря об основных чертах культуры европейского средне­вековья, следует, прежде всего, принять во внимание сословный характер общества. Понятие сословия в средние века имеет осо­бый смысл, поскольку совокупность сословий понимается в ка­честве земной реализации того порядка, который был установлен Богом. Но ангельские существа, как считалось, образовывали у Небесного Престола иерархию, состоящую из девяти ангельских чинов, которые, в свою очередь, были объединены в триаду. По­этому в средневековой культуре считались главными три сосло­вия — духовенство, рыцарство, народ. Но именно развитие тре­тьего сословия — "народа" — придало средневековью специфи­ческий облик и в конечном счете привело к возникновению куль­туры, радикально отличающейся от средневековой. Рассмотрим основные моменты процесса дифференциации "народа" более подробно.

Одна из важнейших ролей в сословной структуре принадле­жала крестьянам. Их жизнь была тяжелой и суровой, а отноше­ния с феодалами сложными и по большей части конфликтными. Крестьяне разделялись на три группы — свободные, поземельно зависимые и лично зависимые. Свободные крестьяне считали себя подданными только самого короля и не признавали над собой никакой другой власти. Поземельно зависимые крестьяне фор­мально также считались свободными, но земля, которую они об­рабатывали, принадлежала феодалам. Лично зависимый крестья­нин почти всецело зависел от своего господина и даже не мог уйти от него по своему желанию. Жизнь и культура крестьян почти не зависела от социальных процессов. Гораздо большую роль для них играли природные процессы — прежде всего, го­дичные циклы, т.е. смена времен года. Мир крестьянина и круг его общения был невелик. Куда более широким был кругозор купца и бюргера.

В период раннего средневековья торговля велась в основном купцами из Азии и Северной Африки, Китая, Индии и Визан­тии. Европейские купцы в качестве некоторой ощутимой силы заявляют о себе достаточно поздно — около XI в., хотя, разумеет­ся, и в V в. европейские купцы существовали. Но тогда это было своеобразное сословие, поскольку торговля и грабеж оказыва­лись неразрывно связанными. Постепенно сословие купцов на­чинает расти, особенно из-за возможности быстро разбогатеть. Многие купцы начинают одалживать деньги под проценты, т. е. становятся ростовщиками, несмотря даже на то, что ростовщиче­ство порицалось церковными властями. Для отстаивания своих интересов купцы объединяются в союзы, называвшиеся гильдия­ми. Повышается и образовательный уровень купцов: ведь для успешного ведения дела нужно было уметь читать, писать и счи­тать, быть знатоком человеческой психологии, обычаев и тради­ций других культур. В период позднего средневековья возникает неразрывная связь между торговлей, финансовой деятельностью и промышленностью, и именно купцы открывают первые бан­ковские конторы. Купцы "оседают" в своих конторах, предос­тавляя право заниматься активной деятельностью своим много­численным агентам. Но именно купцы постепенно разрушили герметическую замкнутость средневековой культуры, расширили географический кругозор средневековья и создали новый тип лич­ности. Характерными чертами этой новой личности стали быст­рота и цепкость ума, настойчивость, смелость и решительность, доходящие иной раз до авантюризма, неудержимое стремление к обогащению.

Слово "бюргер" происходит от немецкого слова "бург" (кре­пость, город, замок) и использовалось в качестве имени жителя западноевропейского средневекового города. Как и купец, бюр­гер в полный голос заявил о себе в условиях достаточно зрелой средневековой культуры. Дело в том, что раннее средневековье было основано на сельскохозяйственном труде, тогда как подав­ляющее большинство старых античных городов было разрушено многочисленными набегами варваров. И только к Х в. появля­ются заметные признаки городской культуры. Крестьяне, в сво­бодное время изготавливающие различные вещи, постепенно пре­вращаются в ремесленников и окончательно перестают трудиться на земле. Они убегают от своих феодалов и основывают поселе­ния в различных удобных для жизни местах — у речных пере­прав, на перекрестках дорог и т. д.

Естественно, что новые поселения довольно быстро заинте­ресовали купцов, которые могли здесь купить оптом самые раз­личные товары. Многие купцы сочли за благо постоянно посе­литься в тех местах проживания ремесленников, которые медлен­но, но верно становились средоточиями ремесла и торговли — средневековыми городами. Но, поскольку земля городов принад­лежала феодалам, первые бюргеры были почти во всех отноше­ниях зависимыми. В результате начинается борьба против феода­лов, закончившаяся победой бюргерства.

Городской образ жизни требовал особых знаний, которые могла дать только школа. Поэтому школы становятся неотъемле­мым элементом бюргерской культуры. Но средневековые уни­верситеты возникали не только из городских, но и из кафедраль­ных (епископальных) школ.

Первоначально слово universitas не использовалось, и пер­вые высшие школы назывались studium, т. е- "учебное заведение с универсальной программой". Особенностью первых универси­тетов стало то, что они, в отличие от других школ, выдавали своим выпускникам диплом об образовании. Диплом свидетель­ствовал, что знания данного человека признаны группой людей, образованных в этой же области знаний. А это означало, что данный человек получил общественную санкцию на занятие оп­ределенной деятельностью. Такая санкция была нужна, посколь­ку уже первые университеты в значительной степени освобожда­ются от церковной опеки. Организацией, дающей санкцию на определенный род занятий, становится корпорация преподавате­лей (магистров и докторов), которая, в свою очередь, имеет право присваивать ученую степень магистра и доктора. Суще­ствование университета оказывалось равносильным наличию та­кого права.

Несмотря на ростки светских настроений, мировоззрение, присущее средневековой культуре, было в целом религиозным. И возникновение средневековых университетов невозможно по­нять вне связи с той духовной атмосферой, которая была порож­дена христианством- Университеты ни в коем случае нельзя счи­тать простой копией античных философских школ ("академий" и "лицеев"). Дело в том, что в античности всякое отклонение от мнения учителя означало изгнание из крута учеников. Иными словами, единодушие строилось на единомыслии. Схоластика как совокупность знаний, преподававшихся в университетах, указы­вает на наличие множества школ, которые признают друг друга, хотя и могут понимать предмет по-разному. Диалог, диспут, дис­куссия становятся основными формами обучения и мышления. Это мышление с самого начала обнаруживает тяготение к уни­версализму. В центре схоластических рассуждении оказываются проблемы взаимосвязи Бога, мира и человека, что предполагало определенное решение вопроса о соотношении разума и веры, разума и Откровения.

В развитии схоластики выделяют несколько этапов. IX век считается временем зарождения схоластики в качестве широкого интеллектуального движения. В XII веке деятельность Пьера Абе­ляра (1079 — 1142) знаменует собой появление сопротивления авторитету Церкви. В XIII веке схоластика достигает зрелости, и такой мыслитель, как Фома Аквинский (1225 — 1274), пытается создать целостную философскую систему, примиряющую веру и разум. С XIV века начинается закат схоластического мышления.

Однако схоластика выражала официальное сознание эпохи. Обыденное сознание отражало окружающий мир иначе, хотя так­же было религиозным и потому пронизанным идеей соподчине­ния, иерархии. Поэтому и обыденное сознание видело в мире, прежде всего, иерархически организованную целостность, внут­ренне расчлененное единство, причем высшей бытийной и смыс­ловой точкой оказывается Бог. Следовательно, ни одна вещь не может быть этически нейтральной, все они так или иначе связаны со всемирной историей спасения. Единство и целостность дол­жны быть присущи и человеческой мысли. Таким образом, уни­версализм средневекового мышления — черта не только офици­ального сознания. В то же время средневековое видение мира символично и магично. Все вещи считаются видимыми символа­ми невидимых сущностей. При этом предполагалось, что у каж­дой вещи имеется небесный прототип. Разгадать сущность вещи — значит получить над ней власть. Примат целого над частями проявляется во всей средневековой культуре — в Церкви, в раз­личных корпоративных объединениях (монашеских и рыцарских орденах, цехах, гильдиях), в мышлении, в понимании простран­ства и времени, труда и досуга (см. об этом подробнее: Гуревич, 1984). Парадокс, однако, состоит в том, что именно в рамках средневековой культуры происходит формирование личности. В самом деле, в предыдущих лекциях, говоря о начальных этапах человеческой истории, мы видели, что человек начинается не с "Я", а с "Ты", причем это "Ты" — коллективное, объединяющее всех членов рода. Формирование личности в качестве некоторой самостоятельной единицы оказывается результатом длительного исторического процесса. "Родовая личность" постепенно разру­шается и возникает личность не индивидуальная, а сословная. Человек средневековья ищет способы существования в той или иной человеческой группе. Благодаря акту крещения человек ста­новился христианином и входил в Церковь. Теперь жизненные ориентации человека должны были определяться той общностью, к которой он принадлежит. Это — отказ от индивидуальности, но отнюдь не от личностного бытия. Но такое личностное бытие сводится к набору (довольно небольшому) социальных ролей. В этом смысле средневековый человек не осознавал себя в качестве самодостаточного "Я", и все его черты легко определялись через его общественное положение, через параметры той социальной ячейки, которую он занимал. Индивидуальные качества при этом совершенно не важны. И тем не менее это уже была личность — ограниченная конкретно-историческими условиями, но все-таки личность.

Подводя итоги нашего более чем краткого рассмотрения осо­бенностей западноевропейской средневековой культуры, мы дол­жны признать, что многие интересные проблемы остались за его пределами. Тем не менее стало ясно, насколько велика была цивилизирующая и централизирующая роль католицизма. Образо­вание двух центров власти — Церкви и Государства — оставило неизгладимый отпечаток на облике западноевропейской культу­ры и в конечном итоге привело к появлению уникального фено­мена личной свободы. В недрах этой культуры вызревал и сам феномен личности. В средние века появляются неизвестные до­селе знания и навыки, создаются первые университеты, заклады­ваются основы дальнейшего развития западной (и не только за­падной) цивилизации. Так что эти столетия отнюдь не были бес­плодными. Они составляют неотъемлемое звено развития миро­вой культуры.

В предыдущих лекциях уже говорилось о распаде единой Римской империи на Восточную и Западную. Основные особен­ности развития культуры Западной Римской империи мы уже рассмотрели. Но восточная часть некогда единого государства стала развиваться по-своему, и результаты ее развития также оказались весьма своеобразными. Уже в 330 г. римский император Кон­стантин Великий, который был первым императором-христиани­ном, основал на месте древнегреческой колонии Византии новый город —. Константинополь. Отсюда возникло и название Восточ­ной Римской империи — Византия (впрочем, это название было дано ей историками уже после ее падения). Для самосознания византийцев характерно понимание себя в качестве "ромеев" (т. е. римлян), а своего императора — в качестве непосредственного преемника римских императоров.

В истории Византии обычно выделяют пять этапов.

Первый этап (IV в. — середина V в.). В этот период проис­ходит формирование многонационального государства и сослов­ной структуры общества. Одновременно формируется многочис­ленная военная бюрократия, группирующаяся вокруг императо­ра, которому принадлежит вся полнота власти. В отличие от За­падной Римской империи, в Византии уже в этот период суще­ствует множество городов, в стране активно ведется строитель­ство.

Второй этап (вторая половина VII в. — первая половина IX в.). В этот период Византия была вынуждена со всем напря­жением сил отражать нашествия арабов и славян. В результате территория державы сокращается вдвое, выравнивается нацио­нальный состав: преобладающими этническими группами стано­вятся греки и славяне. На этом этапе усиливается также конф­ликт между Церковью и Государством, первые признаки которо­го дали о себе знать уже в конце первого этапа. В итоге Церковь вышла победительницей, и культура в целом оказывается в ат­мосфере консерватизма и охранительства.

Третий этап (вторая половина IX в. — середина XI в.) счи­тается "золотым веком" в истории Византии. Он характеризуется бурным развитием экономики и беспрецедентным расцветом куль­туры. Города продолжают расти и множиться, возникают (или возрождаются) школы и университеты, создаются превосходные библиотеки, разворачивается миссионерская деятельность. В 1054 г. происходит так называемая "схизма" ~ т. е. разделение христианской Церкви на Восточную и Западную, что отделяло Византию от Запада и обеспечивало ей духовную независимость. Однако на этот же период приходится и поражение, которое Ви­зантия в 1071 г. потерпела от турок-мусульман. Однако это еще не было падением империи.

Четвертый этап (вторая половина XI в. — начало XIII в.) был временем нового подъема. Турки были частично оттеснены, и их власть ослаблена. Но империя подрывалась многочисленны­ми внутренними смутами. В результате в 1204 г. рыцари четвер­того Крестового похода без особых усилий завоевали Константи­нополь и основали на Босфоре Латинскую империю. Император­ская власть утрачивает свою объединяющую роль, и на первый план выходит Церковь.

Пятый этап (1261 ~ 1453 гг.) начинается с освобождения Константинополя от латинян. Тем не менее империя не смогла возродиться в своем былом великолепии: страна была разоренной и слишком ослабленной. Но и в таком состоянии Византия смог­ла сохранить свою культуру. Более того, к сокровищнице пре­жних достижений были добавлены результаты небывалого для таких ущербных эпох развития философии, богословия, искусст­ва. Но в 1453 г. турецкая армия осадила и взяла Константино­поль. Этот год был и концом Византии.Говоря об истоках и особенностях византийской культуры, следует, прежде всего, подчеркнуть, что она, в отличие от запад­ноевропейской культуры, не подвергалась сильному воздействию со стороны варваров. С момента своего возникновения империя оформилась как христианская держава, тогда как Западная Рим­ская империя сталкивалась с серьезными проблемами христиани­зации варваров. Преобладающая роль греческого населения в Ви­зантии позволила непосредственно усваивать достижения древне­греческой культуры. В отличие от Западной Римской империи, Церковь в Византии не имела самостоятельности и выступала, по сути дела, в качестве части государственной машины, не имею­щей тем не менее практически никаких политических функций. Естественным следствием такого подчиненного положения Церк­ви является культ императора в качестве настоящей сакральной фигуры. Такой сакрализации светской власти христианский За­пад никогда не знал, и византийский культ императора парадок­сальным образом сближается с "кесаревым безумием" языческой древнеримской культуры.

Истоки и особенности византийской культуры останутся непонятными и без учета более высокого (вплоть до XII в.) по сравнению с Западом уровня развития материального производ­ства. Если на Западе античные города были разрушены и разоре­ны в результате набегов варварских племен, то Византия сохра­нила и развила городскую структуру античности. Нельзя упус­тить из виду и еще один существенный момент: отсутствие со-словно-корпоративных отношений, характерных для западного средневековья и происходящих из родовых общественных свя­зей. Эти связи, как мы помним, возродились под воздействием волн варваризации, разрушивших более высокий уровень жизни оседлых культур.

Все это придало византийской культуре неповторимое свое­образие. Так, источником мифологических представлений ока­зываются уже не столько языческие, сколько христианские обра­зы и символы. Христианское мироощущение пронизывает и по­вседневную жизнь. Высшими ценностями считаются аскетизм, смирение и благочестие, а земная жизнь понимается в качестве подготовки к переходу к вечной жизни. Отсутствие "разрывов" в развитии культуры приводит в Византии к настоящему культу книжной мудрости, под которой понимается отнюдь не только Священное Писание и Священное Предание, но и античная ху­дожественная и философская классика. Но этим же обусловлена и почти безраздельная власть традиции, которая невозможна без превозношения методов классификации и систематизации, без унификации и научно-философского, и художественного творче­ства. Традиционализм всегда идет рука об руку с замкнутостью, с подозрительностью по отношению ко всему, что приходит извне, из других культур. Интерес к достижениям и ценностям других культур если и существовал в Византии, то всегда был слабым, сопряженным с опасениями и с оглядкой на возможные послед­ствия такого несанкционированного любопытства.

Традиционализм не может существовать без механизма под­держания и сохранения традиции. А одним из важнейших таких механизмов оказывается образование. В силу этого в византийс­кой культуре образование и образовательные учреждения окру­жаются почтением, считаются одной из важнейших культурных ценностей. В отличие от христианского Запада, византийская си­стема образования органично впитала принципы и достижения античной педагогики. В образовательных учреждениях детей не только учили, но и воспитывали, придавая особое внимание вы­работке определенных черт характера. Тем не менее получить хотя бы начальное образование в Византии было непросто, и имелось немало неграмотных. Церковные школы были нацелены на подготовку низшего духовенства, а государственных школ было сравнительно мало. И все же византийская система образования явно выигрывала в сравнении с христианским Западом.

Выше говорилось об особенностях положения византийской Церкви. Одной из главной причин зависимости Церкви была ее относительная бедность. Церковь в Византии не обладала теми' богатствами, которые были в распоряжении Церкви на Западе. Куда менее богатым был по сравнению с папой и константино­польский патриарх. Не было у византийской Церкви и вассалов. Для достижения своих целей византийская Церковь обращалась в основном к социальным низам и почти всегда добивалась успе­ха. Церковные деятели видели свою задачу в том, чтобы смягчать и ослаблять общественные противоречия, гасить волны полити­ческих страстей. Несмотря на постоянные конфликты между Цер­ковью и Государством, их объединяло одно — стремление сохра­нить традиционный порядок вещей, не допустить никаких суще­ственных изменений.

Взаимодействие античной традиции и христианского миро­воззрения наложило свой отпечаток на византийскую литерату ру. Так, в IV — VI вв. античные литературные жанры были еще широко распространены: встречались даже любовная лирика и эротическая повесть. Но уже с конца VI в. особое значение при­обретают новые жанры, прежде всего церковная поэзия, а также назидательное чтение для широких народных масс — Жития свя­тых. С 1204 г., после основания Латинской империи, усиливается интерес к культуре латинского Запада и появляются литератур­ные произведения, ранее невозможные, например греческий ры­царский роман.

Огромных успехов византийская культура добилась в изоб­разительных искусствах и архитектуре. И в этих областях про­явилось взаимодействие двух линий влияния — античной и цер­ковной. Византийским мастерам удалось сохранить и во многом усовершенствовать античную технику изобразительного искусст­ва. В то же время эта изощренная техника использовалась для передачи новых — христианских — образов и символов. Новато­рами были византийцы и в архитектуре. В частности, византийс­кие зодчие разработали новую планировку городов, которая стала образцом для всего последующего зодчества эпохи средневеко­вья. Для этого образца характерно центральное положение пло­щади с собором, от которой в разные стороны расходятся много­численные, причудливые по форме и переплетающиеся друг с другом улицы.

Выше уже подчеркивалась подозрительность византийской культуры по отношению ко всему чужеродному. И хотя сама Византия включала в свой состав различные этнические группы, на границах империи соприкосновение с иными культурами пе­реживалось очень болезненно, и контакты с иноплеменниками уже изначально считались подозрительными. Кроме того, госу­дарство содержало огромную армию тайных осведомителей, по­зволявшую властям эффективно контролировать как политичес­кую ситуацию в целом, так и все подозрительные встречи и бесе­ды. Жителям империи обычно уже в детстве объясняли, что осто­рожность — прежде всего. Рекомендовалось не упоминать в раз­говорах имен правителей, не участвовать в сборищах, что могло быть истолковано как участие в заговоре, не обсуждать распоря­жения начальников. Донос и клевета были в Византии весьма распространены, а пытки при допросе подозреваемых были обыч­ным явлением. Все это, естественно, формировало особый тип личности, в которой льстивость совмещалась с жестокостью, за­висть с хитростью. И это был другой тип личности, радикально отличавшийся от того личностного начала, развитие которого при­вело к индивидуальной свободе в ее западном понимании.

Византийская империя сыграла очень важную роль в исто­рии культуры. В эпоху непрекращающихся набегов варваров на Западе, в эпоху раннего средневековья она не позволила пре­рваться культурной традиции и, более того, осуществила синтез античной и христианской традиций. Этот синтез оказал воздей­ствие и на латинский Запад, и на формирующуюся культуру Киевской Руси. Именно благодаря Византии возникли дополня­ющие друг друга и противоречащие друг другу культурные влия­ния, которые и породили проблему взаимоотношения Востока и Запада. Эта проблема, как мы знаем, не потеряла актуальности и в наши дни.

Еще в Г/ в. н. э. христианский Запад считал Аравийский полуостров "краем света". Дело в том, что к этому времени раз­витие культуры в этой части земного шара не поднялось выше родо-племенных отношений. Там можно было встретить в основ­ном только кочевые племена арабов-бедуинов, которые, как и полагалось кочевникам, жили в круглых шатрах и пили верблю­жье молоко. Только в Йемене существовала культура, построен­ная по принципу "территориального царства" и создавшая боль­шое количество торговых городов. Особо значительными были города Йасриб (Ятриб, Медина) и Мекка — центр территории, по которой кочевало племя курейша (курейшитов).

Дата добавления: 2015-11-04