— Как всегда — у нас новый лорд Лукан[Лорд Лукан — символ неуловимого преступника. Лорд Лукан по прозвищу Счастливчик, британский аристократ, подозреваемый в убийстве гувернантки своих детей и 18 страница

— Пожалуйста, приезжай домой.

— Я не могу.

— Эдвард!

— Мне правда очень жаль, мама.

— Пожалуйста!

— Я тебя люблю.

Я повесил трубку.

Потом я попробовал позвонить Кэтрин, но не смог вспомнить номер, снова положил трубку и побежал под дождем обратно в комнату 27.

Небо над головой было огромным и синим, без единого облачка.

Она была на улице, куталась в красную кофту и улыбалась.

Легкий ветер шевелил ее светлые волосы.

Она потянулась ко мне и обняла меня за шею и плечи.

— Я не ангел, — шепнула она, уткнувшись в мои волосы.

Мы стали целоваться, ее язык настойчиво касался моего.

Я провел руками по ее спине и прижался к ней еще крепче.

От ветра ее волосы хлестали меня по лицу.

Она прервала наш поцелуй в тот момент, когда я кончил.

Я проснулся на полу со спермой в штанах.

Я стоял у раковины в своей комнате в «Редбеке», раздевшись до трусов. Еле теплая серая вода стекала по моей груди на пол. Я хотел домой, но не хотел быть сыном. Из зеркала мне улыбались фотографии дочерей.

Я сидел, скрестив ноги, на полу своей комнаты в «Редбеке» и разматывал черные бинты на руке, пока не добрался до раны. Я разорвал еще одну простынь зубами и перевязал кисть. Со стены мне улыбались раны пострашнее.

Я стоял в дверях своей комнаты в «Редбеке», снова надев грязную одежду, глотая таблетки и прикуривая сигареты. Я хотел спать, но не хотел видеть снов. Я думал, вот мой последний день. Фотографии Полы махали мне на прощанье.

Глава двенадцатая

Час ночи.

Рок-н-Ролл жив.

Вторник, 24 декабря 1974 года.

Сочельник, мать его.

«Слышишь, как звенят колокольчики?»

Я въехал в Уэйкфилд по Барнсли-роуд, в частных домах гасили рождественские гирлянды. Старые добрые времена закончились.

У меня в багажнике лежал дробовик.

Я пересек Калдер, проехал мимо рынка до Бул-гинга. Собор намертво вмерз в черное небо.

Мертвая тишина.

Я припарковался у обувного магазина.

Я открыл багажник.

Я вытащил дробовик из черного мусорного мешка.

Я зарядил дробовик, не вынимая его из багажника.

Я положил несколько запасных патронов в карман.

Я достал дробовик из багажника.

Я закрыл багажник.

Я пошел к Булгингу.

На втором этаже «Стрэффорда» горел свет, на первом было темно.

Я открыл дверь и стал подниматься наверх, ступенька за ступенькой.

Они сидели у бара, повсюду — виски и сигары.

Дерек Бокс и Пол, сержант Крейвен и констебль Дуглас.

Музыкальный автомат играл Рок-н-ролл, часть 2.

В углу в полном одиночестве танцевал Барри Джеймс Андерсон, его лицо было сине-черным.

Я держал руку на стволе, палец — на курке.

Они посмотрели на меня.

— Е-мое, — сказал Пол.

— Брось дробовик, — сказал один из легавых.

Дерек Бокс улыбался.

— Добрый вечер, Эдди.

Я сказал ему то, что он уже знал.

— Вы убили Мэнди Уаймер?

Бокс повернулся и глубоко затянулся своей жирной сигарой.

— Правда?

— И Дональда Фостера?

— Ну и что?

— Я хочу знать почему.

— Журналист до мозга костей. А ты попробуй — угадай, а, Акула Пера?

— Неужели из-за какого-то сраного торгового центра?

— Да, из-за сраного торгового центра.

— А каким хером с этим торговым центром была связана Мэнди Уаймер?

— Хочешь, чтобы я тебе по слогам все расписал?

— Да, по слогам.

— Нет архитектора — нет центра.

— Значит, она знала?

Он смеялся.

— А хрен ее знает.

Я увидел маленьких мертвых девочек и новые торговые проекты, убитых женщин со снятыми скальпами и руку, моющую руку.

— Вы получили удовольствие, — сказал я.

— Я же тебе сразу сказал, что мы все получим в итоге то, что хотим.

— А именно?

— Месть и деньги — великолепное сочетание.

— Я не хотел мести.

— Ты хотел славы, — прошипел Бокс. — Это одно и то же.

Слезы текли у меня по лицу.

— А Пола? Как это понимать?

Бокс снова глубоко затянулся своей жирной сигарой.

— Я же сказал, я — не ангел…

Я выстрелил ему в грудь.

Он упал назад, на Пола. Из него шипя выходил воздух.

Рок-н-ролл.

Я перезарядил дробовик.

Я снова выстрелил и попал Полу в бок. Он упал. Рок-н-ролл.

Двое легавых стояли и пялились на меня.

Я перезарядил и выстрелил.

Попал низкорослому в плечо.

Я снова начал перезаряжать, но тут высокий сделал шаг в мою сторону.

Я развернул дробовик и ударил его прикладом по щеке.

Он стоял, наклонив голову набок, не сводя с меня глаз. Из его уха на куртку капала кровь.

Рок-н-ролл.

Комната была наполнена дымом и острым запахом пороха.

Женщина за стойкой кричала, на ее блузке была кровь.

Мужчина за столиком у окна сидел, открыв рот и подняв руки.

Высокий легавый так и стоял с бессмысленным взглядом. Низкорослый полз к туалетам.

Пол лежал на спине и глядел в потолок, закрывая и открывая глаза.

Дерек Бокс был мертв.

Би-Джей перестал танцевать.

Я навел на него дробовик и прицелился в грудь.

— Почему именно я? — спросил я.

— Тебя очень рекомендовали.

Я бросил дробовик и пошел вниз.

Я ехал обратно в Оссетт.

Поставив «макси» на стоянку у супермаркета, я пошел пешком до Уэсли-стрит.

«Вива» одиноко стояла у дома, рядом с ней — темный спящий дом моей матери.

Я сел в машину, включил двигатель и приемник.

Закурив последнюю сигарету, я произнес свои короткие молитвы:

Эта — за тебя, Клер.

Эта — за тебя, Сьюзан.

Эта — за тебя, Жанетт.

Все они — за тебя, Пола.

И за неродившегося ребенка.

Я сидел, подпевая «Маленького барабанщика», и те далекие дни, те добрые дни возвращались ко мне издалека.

В ожидании синих огней.

Девяносто миль в час.

Дата добавления: 2015-11-05