Http://ficbook. Net/readfic/2806934

Salvation

http://ficbook.net/readfic/2806934

Автор: Difficult_child (http://ficbook.net/authors/830163)

Фэндом: EXO - K/M

Персонажи: KaiHo, ChanBaek

Рейтинг: PG-13

Жанры: Слэш (яой), Романтика, Фантастика, Психология, Философия, AU

Размер: Мини, 23 страницы

Кол-во частей: 5

Статус: закончен

Описание:

Все просто: Джунмен спасает Джонина, чтобы затем найти свое спасение в нем.

Посвящение:

Всем, кто любит и ценит КайХо.

ЧанБэки - для шипперов этой парочки - вы героические люди, я вас бесконечно уважаю.

Публикация на других ресурсах:

Только с разрешения автора

Примечания автора:

За идею спасибо рассказу Джорджа Мартина «Завсегдатай мясной лавки».

Варнинг: множественное упоминание трупов. Если вас коробит от одной мысли об этом, особенно в связке со знакомыми вам именами - прошу мимо. Здесь никого не убивают, все трупы здесь являются ими изначально, с самого начала повествования; такова природа рассказа, который меня на это вдохновил, и такова природа моего рассказа.

Нео-Сеул - привет «Облачному Атласу».

P.S. страдаю синдромом авторской пунктуации - исправлять мне знаки препинания бесполезно, не тратьте время и силы

Часть 1

Когда из раскрытой пасти темного коридора на арену, усыпанную опилками, выскальзывает шестилапая тварь, Джунмен не двигается - только внимательно следит за гибким бесшумным существом с хищными узкими глазами. Черная с оранжевым шерсть блестит в свете прожекторов, напоминая змеиную чешую, и змеиные же повадки угадываются в движениях противника: раздвоенный кончик языка пробует воздух на вкус, сообщая своему владельцу информацию, недоступную человеческим органам обоняния. Лапы снабжены длинными когтями, тонкий хвост скользит из стороны в сторону, мускулы перекатываются под тонкой шкурой, готовые в любой момент к смертоносному для врага прыжку.

Джунмен назвал бы это адским гибридом змеи, леопарда и сколопендры. Выглядит отвратно, а встретиться с таким лицом к лицу еще отвратнее, но публика, которую защищают толстые железные прутья и электрический ток, ничего не боится; она встречает новое действующее лицо торжествующими криками: для них чем отвратительнее и опаснее, тем веселее.

Ким Джунмену не так весело, как им, но пятьдесят процентов выручки за нынешнее представление очень скоро окажутся на его электронном счету, и эта мысль греет его куда больше, чем недалекое будущее соперника.

Тварь изучает его немигающим пристальным взглядом, осматривает с головы до ног, пока они оба кружат по арене, а потом приходит к выводу, что особого страха он не внушает - человеческое тело, довольно хрупкое на вид и не защищенное броней железа или чешуйчатого кевлара, лишь прикрытое тряпками, в руках тонкий клинок, от которого пахнет еще свежей кровью - и припадает к полу, готовясь атаковать. Публика замирает.

Мощный прыжок не достигает результата - Джунмен опытный боец, этот зверь далеко не первый его противник, и уж точно не последний. Шесть лап тяжело приземляются на то место, где он только что стоял, но его там уже нет. Искоса он пробует задеть тварь острием клинка, но и она умнее его предыдущих врагов - сталь со свистом рассекает воздух, не причиняя ей ни малейшего вреда.

Они снова делают круг - шорох опилок тонет в шуме возбужденной толпы - звериные лапы и человеческие босые ноги. Медленно, оценивающе присматриваются друг к другу, обманчиво замедляя движения, а затем существо снова нападает. Джунмен отскакивает, в прыжке с переворотом оставляет росчерк клинка на шкуре твари - алая царапина появляется на лоснящейся спине - а потом приземляется напротив, припадая к земле, держа клинок на вытянутой руке впереди себя. Каждая мышца натренированного худощавого тела напряжена до предела.

Тварь взвизгивает скорее от удивления, чем от боли. Джунмен не сомневается, что подобная царапина заживет на ней не больше, чем через полчаса: регенерация мелких травм у этих существ очень сильна. Толпа за кругом арены ликует, предвкушая кровавое зрелище. Убить так, чтобы доставить удовольствие почтенным зрителям - в этом самой большой и дорогой арене Нео-Сеула равных нет. Скучно не будет.

Танец ускоряется: прыжки зверя и свистящие взмахи стали чередуются один за другим, Джунмен уворачивается, выскальзывает из лап, оставляет на теле противника легкие порезы, дразня существо, и неизменно срывает аплодисменты своим мастерством на грани смертельного риска.

В конце концов, рассвирепевшая тварь с воем кидается на него, забывая о всякой осторожности - самое время покончить с ней, воспользовавшись этим, но прямое столкновение с таким тяжеловесным врагом может убить и победителя, поэтому Мен все еще держит зверя на расстоянии. Один удар огромной лапы - пусть и последний для существа - может стать последним и для него самого. Толпа скандирует «Убить!». Им, собственно говоря, неважно кого и даже уже неважно как, но Джунмен все-таки выжидает нужный момент и вместо того, чтобы вонзить полосу стали прямо в сердце, отсекает одну из левых конечностей твари. Кровь превращает опилки в грязное месиво, раненая тварь отчаянно бросается на него, Джунмен продолжает танец смерти. Половина длинного хвоста отправляется следом за лапой еще через пару минут - разделывать на арене животных, выращенных специально для этого, Мен давно привык. Потеря конечности и хвоста озлобляет тварь, но менее опасной она от этого не становится - такие приучены драться до последнего.

Джунмен успевает лишить существо еще одной лапы - средней правой - прежде чем почувствовать, как когти изловчившегося, доведенного до бешенства монстра, впиваются в плечо, погружаясь в мягкую плоть. Он все так же быстр и посылает острую сталь в мякоть сердца, пробивая шкуру и сухожилия, но в тот же самый миг, когда тварь нанизывается на клинок, чудовищные острые челюсти ее уже смыкаются на хрупком человеческом горле. Кровь - звериная и человеческая - заливает все кругом, подыхающее не имеющее названия нечто издает предсмертный вопль, а тело человека падает в смесь опилок и песка лицом вниз, так и не издав ни звука.

Толпа восторженно воет, женщины визжат, по арене прокатывается гулкое эхо имени.

Су-хо! Су-хо!

Именно под этим именем Джунмен здесь известен. Джунмен, но не тот труп, что сейчас уволакивают с залитой кровью арены вместе с телом убитого чудовища. Оба трупа исчезают в том же коридоре, откуда появились, а Джунмен, а точнее Сухо, встает с кресла на специальном возвышении и срывает очередные бурные овации, завершая свое выступление подчеркнуто скромным поклоном.

Самая большая и дорогая арена Нео-Сеула известна своими кровавыми расправами, но ни один боец здесь еще и волоска на голове не лишился. В расход идут только выращенные звериные отродья и трупы - мертвые люди. Джунмен - самый известный труповод на этой арене, равных ему тут нет. Из-за особой коллекции трупов, которыми он управляет, его и прозвали Сухо: сохранить так долго труп очень непросто, потому что и управлять им непросто - нужны бесчисленные тренировки и навыки, особое мастерство, чтобы управлять чужим мертвым телом так же хорошо, как своим собственным, чтобы буквально почувствовать себя им и выйти из боя со зверем или другим трупом целым и невредимым. Ну или почти невредимым - регенерационные камеры для живых трупов помогают сохранить тело и поддержать его в нужном состоянии.

- Я думал, ты не позволишь убить его, - высокий блондин в кресле протягивает ему рокс, в котором плещется прозрачная, чуть зеленоватая жидкость, звеня кубиками льда.

- Публика осталась довольна, Крис. - Джунмен ставит подпись под суммой, полученной им за сегодня, и делает глоток, улыбаясь в ответ. - Этого давно надо было отправить в мусорку. Завтра мне привезут нового.

- Ты прав, - Крис лениво кивает. За его окном Нео-Сеул мигает миллионами огней, и самыми яркими мерцает космопорт, битком набитый новыми трупами - рабочей силой этого и абсолютно всех других городов нынешней Земли, свезенной сюда со всех концов Галактики.

______

Джунмен давно не чурается грязных денег - жизнь приучила. Лучше уж так, чем самому стать одним из тех бесчисленных трупов, что подчиняются вживленным в мозг контроллерам. Когда-то он питал отвращение к подобным занятиям, да и сейчас питает, но скрывать это приходится уже очень давно - это способ остаться на плаву, и не просто остаться, а быть одним из тех, кто никогда не утонет.

Сейчас благодаря его способности управлять трупами у него есть все: деньги, определенная доля известности и славы и стабильная уверенность в завтрашнем дне.

Иногда - нечасто, но все-таки - он вспоминает свое прошлое и то, чего у него нет сейчас, но было тогда - мечты. Единственное, что у него имелось. Мысли об этом терзают его по ночам, особенно если не заглушить их хорошей порцией алкоголя перед сном, но утром, после душа и чашечки дорогого синтезированного наркотического кофе, Ким Джунмен снова становится самим собой - безупречная улыбка стирает с его лица все следы ночных кошмаров.

Таким он входит в здание арены на следующий день - раньше обычного часа, потому что ему еще следует осмотреть привезенные трупы и выбрать себе подходящий взамен вчерашней потери.

В арсенале Сухо три тщательно отобранных им тела - для боев с такими же, как они сами живыми трупами и множество обычных - для схваток со зверьем не на жизнь, а на смерть. Откровенно говоря, слова «тело» и «труп» ему противны, поэтому он дал трем своим предметам коллекции имена - словно это персонажи зрелищных фильмов, а он лишь примеряет на себя их роли с помощью трупоконтроллеров.

Дольше всех с ним Хань. У Ханя обманчивая внешность белокурой куклы из дома наслаждения, но тело гибкое, выносливое и на редкость сильное. Контраст, создаваемый этим внешним обликом и мастерством Джунмена, привлекал многих. В общем-то, Хань был первым, с кого и началось восхождение Мена по этой скользкой, чуть ли не в прямом смысле усыпанной телами карьерной лестнице, так что это еще и своего рода дань своеобразной ностальгии.

Через какое-то время он нашел Тао - его, уже с заметными признаками разложения, привез в грязном цинковом ящике какой-то пухлый китаец с сальными глазками. Крис упирался и не хотел брать, китаец хихикал и бормотал что-то малопонятное на дикой смеси древнекитайского и неокорейского наречия, но Джунмен был непреклонен и убедителен, и оказался прав. Месяц в регенерационной камере сотворил чудеса, на которые уже мало кто надеялся - высокий, с хищным прищуром и загадочной улыбкой Тао стал любимцем женщин, приходивших пожирать его взглядами, и любимцем Сухо - в тех боях, когда приходилось полагаться больше на изворотливость и хитрость, чем на силу.

Последним в его нынешнем «комплекте» стал Сехун. С ним пришлось повозиться довольно долго - ввиду его молодости тело было недостаточно развито физически и регенерационная камера не могла исправить это в короткие сроки, поэтому Сухо пришлось провести в тренировках долгие часы, избавляясь от подростковой неуклюжести и ленивости, с которой организм Сехуна упорно не хотел слушаться отдаваемых с помощью контроллера мысленных команд. Наградой, однако, стала эта же самая загвоздка - так как тело еще продолжало развиваться, потенциал его был высок и по сей день. Отточивший каждое движение Сухо чувствовал себя легко и свободно с Сехуном: с ним он мог импровизировать. Худенький, пепельноволосый Сехун был похож на тонкое лезвие, обернутое молочным бархатом - завораживающее холодной красотой и опасное. Ключицы - на вид такие острые под фарфоровой кожей, что коснись пальцем и выступит кровь - скрывали смертельную для противника резкость движений, а небрежность походки - виртуозное владение отвлекающими маневрами. Тонкие пальцы могли жестом фокусника вынуть из небытия сюрикен или незаметно вонзить в шею иглу с ядом, чтобы затем с неожиданной жестокостью располосовать на части двуручным мечом.

Однако в последнее время Сухо становилось все сложнее отдавать всю свою энергию - пусть и мысленную - другим телам. Ни одно из них больше не могло увести его от мыслей о том, насколько противно все то, что он делает. Именно поэтому Крис обещал привезти сегодня лучших торговцев с лучшим товаром, какой только возможно достать в этом месяце.

- Этот ничего, - Крис задумчиво указывает пальцем на рослое тело в прозрачном плексигласовом ящике, заполненном серебристой жидкостью. Сухо критически морщится.

- Этот? У него мозгов и при жизни-то было немного, а ты хочешь, чтобы он улавливал психоцепи с контроллера теперь, когда содержимое черепной коробки превратилось в мозговой студень.

- Зато какие мышцы. И у него три руки! Почему бы тебе не взять тарзианца?

- Потому что, - отрезает Мен, решительно отодвигая лебезящего торговца, и идет дальше. - Сам знаешь почему. Я должен управлять им как самим собой, а как я могу управлять трехруким, если у меня только две руки? Мое сознание не имеет понятия, как управляться с такой аномалией. Хочешь диковинки - нанимай ширпотреб, пусть неуклюже шатаются по арене, натыкаясь на собственные мечи, путаясь в ногах, хвостах и прочих частях тела во множественном количестве, а мне нужно качество.

Крис пожимает плечами, но молча идет следом: это взаимовыгодное сотрудничество давно превратилось для него в жизненно необходимый симбиоз, потому что Мен приносит ему едва ли не 40 процентов всего дохода, а для такой огромной арены потеря такого прибыльного игрока - дело недопустимое. И если Джунмен так консервативен в своих предпочтениях - пусть. Чем бы дитя не тешилось, как говорится.

Еще троих Сухо отклоняет после некоторых раздумий - высокий скуластый парень, коренастый мужчина средних лет и почти юнец с испуганным застывшим взглядом и по-детски пухлыми щеками. Еще двое уже далеко не первой степени свежести, с таким очевидным воздействием времени регенерационная камера может и не справиться.

- Полагаю, это все? - Джунмен говорит очень вежливо, скрывая раздражение. - Лучший товар, говорите?

- Есть еще парочка, которая может вам подойти... - неуверенно произносит торговец и доверительно понижает тон, - но вы же понимаете...они без документов.

Джунмен прикусывает губу. Он знает, что это такое. Без документов на черном рынке можно купить кого угодно, труп любой расы и любого возраста, для любых целей. Частенько это трупы, убитые на заказ, специально ради того, чтобы потом продать мертвое тело, или туристы с якобы пропавшего неделю тому назад туристического лайнера, направлявшегося на какие-нибудь тропические острова. Интересоваться их происхождением не принято, а риск в случае обнаружения каких-нибудь неприятных последствий, связанных с такой покупкой, целиком ложится на покупателя. Крис такие покупки запрещает, но Джунмену в его царстве закон не писан - между ними условлено, что в особом случае он может этот запрет нарушить. Но только в особом.

Джунмен бросает взгляд на владельца арены, но тот преувеличенно внимательно разглядывает узор плитки на полу.

- Покажите, будьте любезны.

Телосложение что надо - сильные ноги и руки. Рост чуть выше среднего, смуглая ровная кожа. Глаза закрыты. Каштановые густые волосы и пухлые губы притягивают взгляд и Джунмен невольно ловит себя на том, что хотел бы знать, как этот человек улыбался, когда был жив.

Мен проводит ладонью по обнаженному бедру, внимательно осматривает кончики пальцев рук и ног.

- Поступил только вчера, - сладко поет в ухо торговец, почуявший близкую поживу. - Мне кажется, это именно то, что вам надо. Хотите поглядеть на него в действии?

- Можно? - Сухо тянется к виску парня, нажимает едва заметную кнопку вживленного контроллера. - Почему контроллер встроен не в основание шеи как обычно?

- Новая модификация, более совершенная. Версия программы 4.2., не хуже легальной, уверяю вас, - приторный тон торгаша становится еще слащавее, когда Джунмен - в выбранном теле - наконец открывает глаза и делает глубокий вдох, а потом поднимает руку и разглядывает на свет пальцы, проверяя мелкую моторику.

- Я проверю его полностью, - Джунмен удерживает часть сознания внутри себя самого, контролируя собственную неподвижность, но основные силы направляет внутрь другого тела, заставляя его легко приподняться и выпрыгнуть из металлического короба.

Тело послушно выполняет все команды. Двигаться легко, мышцы разработанные, сильные, привычные к большим нагрузкам. Вероятно, это был воин? Нет, тогда на теле остались бы шрамы, а на коже ни одного изъяна. Спортсмен? Ближе к истине.

Джунмен выполняет целый комплекс физических упражнений, а затем пару простых боевых приемов, чтобы понять, каково ему в этом теле. Странно, что двигаться уже не так легко, как в первые секунды, но особого сопротивления он не чувствует. И все же...все же оно есть. Со стороны этого, впрочем, совсем не видно - зеркало во всю стену отражает воображаемый бой Сухо с несуществующим противником, и выглядит это легко и быстро. Словно это просто еще одно его собственное тело.

Джунмен усложняет движения, но выглядит это по-прежнему без усилий - он словно танцует какой-то танец, жесты не только точны, но и красивы. Тело само знает, как дать то, чего от него хотят.

- Потрясающе! С этим на арене вы произведете фурор, не правда ли, господин Ву? - дифирамбы торговца льются рекой. Крис морщится, но взгляда не отводит, смотрит оценивающе, прикидывая стоит ли игра свеч.

Джунмен возвращает на место опробованный труп, а потом отключает контроллер.

- Ну, что скажете? Это исключительный экземпляр. Берите, другого такого может и не быть.

- Дайте минуту на размышления. - Мен задумчиво еще раз оглядывает тело. Крис делает отсутствующее выражение лица, а потом и вовсе достает из кармана пиджака пилочку для ногтей и делает вид, что полностью поглощен созерцанием этого крайне интересного предмета.

Джунмен косится на пилочку в тонких длинных пальцах, думает о том, что это можно назвать особым случаем и, наконец, произносит: «Да, мы берем его. Я могу поглядеть на второго?».

______

- У него уже есть имя?

Джунмен оборачивается на звонкий голос Бён Бэкхена, единственного друга из всего того сонма завистливых «коллег», с которыми он делит арену.

Ладонь Бэкхена ложится на его плечо, пока они оба разглядывают тело в регенерационной камере. Джунмен внимательно всматривается в спокойные черты лица под мерный писк аппарата.

Как будто всего лишь спит. Каким он был при жизни?

- Кай, - он удовлетворенно кивает, вполне довольный своим выбором. – Его зовут Кай.

- Кай, - нараспев повторяет Бэк, а потом улыбается. – Ему подходит. Все-таки у тебя особая интуиция на имена.

- Не только на имена, надеюсь, - Сухо кивает на камеру регенерации в другом углу помещения, а потом приобнимает друга. – С днем рождения.

- Только ты способен подарить мне на день рождения труп, - Бэкхен нервно смеется, разглядывая еще одно тело за стеклом. – Так и знал, что не стоило надеяться на пару теплых носков.

- Ну прости, - Джунмен смущенно потирает переносицу. – Просто я ведь знал, что ты…

- Все в порядке, - перебивает его друг. - Я не о том. Подарить такое и вправду способен только ты, потому что…это ведь дорого, Мен. Тебе не надо было.

Бэкхен отличный человек и управлять чужими телами умеет прекрасно, вот только здесь его дарования остаются незамеченными, не в последнюю очередь из-за того же самого Джунмена. Крис не тратится на него, как и на многих других работников, предпочитая не рисковать и вкладывать в Сухо, а это значит, что и качество «исходного материала», с которым работает Бэкхен, и от которого зависит не так уж мало, обычно значительно ниже и дешевле.

Парень в камере очень высок, в сравнении с Бэком так и вовсе каланча. Стройный, подтянутый, волны спутанных рыжих кудрей прикрывают чуть торчащие кончики ушей.

- Ноги кривоваты, - новоиспеченный владелец обозревает подаренное имущество. – Нет, серьезно.

- Тебе с ним не на подиуме дефилировать, - замечает Джунмен, пряча улыбку. Первый признак того, что Бэкхену что-то понравилось – критические замечания.

- И ушастый, - Бэк капризно кривит губы, ерошит ярко-вишневую челку.

- Ну, если тебе не нравится… - невинно вздыхает Джунмен. – Придется отдать его обратно.

- Нет, не надо, - Бэкхен смеется и пихает его в бок. – Дурак. Он мне нравится, правда.

- Я знал, – самодовольная ухмылка Джунмена плавно переходит в улыбку облегчения.

______

- Ну, посмотрим, на что ты способен. – Джунмен говорит это вполголоса, когда из уже открытой камеры с шипением вырывается отфильтрованная смесь специального газа и воздуха.

Он нажимает кнопку контроллера на виске Кая, синхронизируя его с устройством, прицепленным к собственному поясу.

Выбрать оружие для Кая нетрудно, Сухо почему-то интуитивно уверен, что тут подойдут только чуть изогнутые парные мечи – один чуть тяжелее, другой полегче и маневреннее.

С ним ему легко, почти невесомо. Словно сбросил с себя тяжелую, сковывающую движения одежду, а свист лезвий в воздухе легко принять за шум ветра в ушах – и вот ты уже не здесь, а где-то далеко. Танец с мечами позволяет забыть обо всем – о запахе крови на арене, о жутком смехе толпы, о деньгах и зависимости. Остаются только клинки – как продолжение тебя самого, и ты – как продолжение того неведомого, что избавляет тебя от лишних мыслей.

- Красиво, – бесшумно вошедший Бэк складывает руки на груди и опирается о дверной косяк. – Как ты это делаешь?

- Не знаю. – Джунмен – в теле Кая – поворачивается к зеркалу, рассматривает изорванное в клочья тренировочное чучело, сжимает рукояти мечей крепче. – Это…это как будто не я. Словно он сам. Я просто отпускаю его на волю.

- Звучит жутковато, - хмыкает Бён, опускаясь на скамью, и протягивает бутылку воды. – Но ты всегда был фантазером. Что ж, раз ты даешь им имена, логично предположить, что ты видишь в них нечто большее, чем куски мяса.

Кай-Джунмен только пожимает плечами и делает глоток, в то время как Джунмен-Джунмен краем сознания вынужден признать, что так и есть.

- Как мой подарок? – Мен уводит Кая обратно в камеру, выключает контроллер и щелкает тумблерами, настраивая режим аппарата.

- Очень даже неплохо…если учесть, что он мертв.

- Он тебе подошел?

- Даже слишком, - Бэкхен смеется, но как-то нервно, и Сухо бросает на него внимательный взгляд, отмечая заодно и нервозность движений ювелирно тонких пальцев.

- В каком смысле?

- С ним легко управляться. Он повинуется абсолютно всем моим приказам и мысленным движениям. Но… - Бэк откидывает челку, напряженно хмурится, подбирая слова, – но я постоянно чувствую какое-то сопротивление. Его не ощутить сразу…да и вообще не ощутить. Это как…призрак мыслей того человека, которым он был раньше. Его сознания уже нет, но я все равно что-то чувствую. Что-то слишком слабое, чтобы быть проблеском сознания, но что-то слишком отчетливое для того, чтобы не обращать внимания на это. Извини, звучит как полная ерунда…

- …или как будто тебя обволокло тончайшей эластичной пленкой – двигаться не мешает, но стряхнуть с себя невозможно.

- Ты тоже? – Бэкхен вскидывает на него глаза. – Именно так. Может, программное обеспечение неисправно? Они же нелегальны.

- Не думаю, - Сухо оборачивается, впивается взглядом в застывшее за стеклом тело. – Просто…просто не воспринимай его как предмет. Думай о нем, как о человеке и та крохотная, скорее рефлекторно-нейронная, чем настоящая частичка сознания, что могла сохраниться в нем каким-то чудом, перестанет тебе сопротивляться. Он ведь тоже был… человеком. Совсем недавно. Он тоже дышал, думал и смеялся, плакал и хмурился. Ходил на работу. Или учился? Любил? Ненавидел? Когда-то он был таким же, как ты, а теперь стал тобой. И вряд ли у него был выбор.

Бэкхен вздрагивает, зябко поводит плечами, глядя в пол.

- Меня учили не думать об этом.

- А ты подумай, - советует Джунмен, аккуратно складывая вещи в спортивную сумку. – Это не так страшно, как тебе кажется. Ты ведь не виноват в его смерти.

- Да я даже с чего начать не знаю, - друг разводит руками.

- Дай ему имя для начала, - Мен лохматит вишневую макушку и улыбается, направляясь к выходу.

- Может, ему еще и фамилию мою присвоить? – издевательское фырчание Бэкхена он уже не слышит, поглощенный собственными мыслями.

Часть 2

Он перехватывает меч поудобнее и вращает его, заставляя противника следить за угрожающим блеском лезвия. Если тот вздумает напасть, этот меч сможет защитить его. Второй меч в левой руке уже готов атаковать.

Труп рослого грузного северянина с крючковатым носом и маленькими бегающими глазками неожиданно ловок и быстр для такого неуклюжего медведя. Это заслуга еще одного охочего до Джунменовой славы труповода, которую Мен невольно оценивает, как весьма стоящую.

Однако до Джунмена – или если точнее, Кая – ему далеко. Сухо скручивается, вращая мечи вокруг тела, и мысленные приказы выполняются безупречно: так, что на минуту в его голову даже закрадываются сомнения – а не выполняются ли они раньше, чем отдаются? На крошечную миллисекунду, ничтожную тысячную часть, но все-таки раньше? Бред.

Но баланс тела и центра тяжести все же удивительно хорош. Джунмену даже не требуется остановка, мечи находятся в непрерывном движении, взлетают и опускаются так, словно это они заставляют Мена двигаться, а не наоборот. Он не чувствует ни привычной тошноты от необходимости повторно убивать уже мертвого, ни накатывающей в такие моменты оцепенелой тоски.

Широкий короткий меч противника отлетает, со звоном ударяясь о решетку ограждения, и Джунмен, похожий на волчок, обнажившийся клинками, завершает бой под ликующие визги толпы.

Смуглая кожа покрыта мельчайшими каплями крови. С возвышения, на котором находится кресло, Мен не может разглядеть собственной улыбки на лице Кая, а камеры не успевают ее уловить, и сейчас он этому рад.

В тот вечер, возвращая Кая в регенерационную камеру, Джунмен долго стоит рядом, глядя на него сквозь толстое стекло.

Кем он был? Что он делал? Почему так вышло? Такое с Ким Джунменом впервые - ему не все равно, как здесь оказался тот, кто стал частью его самого. И ему жаль, что так случилось.

В какой-то момент Сухо вздрагивает - кажется, будто в безжизненных глазах напротив него проскакивает искра, а потом пытается засмеяться - вот ведь дурак, вообразил, будто бы...а это просто блик на стекле, - но смех выходит испуганным хрипом.

Наверное, стоит немного отвлечься и, пожалуй, принять приглашение на вечеринку Криса. Так и самому ума лишиться недолго...И не забыть бы заехать за кофе.

Дверь в регенерационный отсек особо прочная и герметичная, а звукоизоляция во всех помещениях на высоте, поэтому Джунмен не слышит, как вслед за щелчком дверных замков в помещении за его спиной раздается шум.

______

- Его крисусовское высочество соизволило пригласить меня на сегодняшнее развлекательное мероприятие, - Бэкхен делает большие глаза и качает головой, но Мен только усмехается. Они оба прекрасно понимают, что это означает: Бэкхен приобрел определенную ценность в глазах работодателя, и теперь за его успехами будут следить внимательнее. Не последнюю роль в этом сыграл подарок Мена, многие нынче делают ставки на высокого парня с пронзительным взглядом и чуть жутковатой ослепительной улыбкой.

- Вот как, - улыбается Джунмен, набирая электронный код на двери. - Тогда я составлю тебе компанию вечером.

- Увидимся, - Бэк подмигивает ему, направляясь к своему отсеку.

Первое, что чувствует Джунмен, входя внутрь - слабый знакомый запах. Так пахнет воздух в камерах - тошнотворной сладковатой смесью озона и формалина. Световые панели автоматически вспыхивают над головой минутой позже, и Сухо бросает в дрожь. Камера Кая пуста.

Он не сразу понимает, что стеклянная крышка разбита, только когда под ногой со звоном разрывающихся бомб хрустят осколки.

Один и один никак не желают складываться в два. Джунмен с трудом трясет головой, пытаясь прийти в себя, обводит взглядом стену, но Сехун, Лухан и Тао на своих местах - безмятежные и спокойные, они не могут рассказать о том, свидетелями чего были.

Кто был настолько завистлив, что раздобыл код и украл Кая? Кто был настолько хитер и изворотлив? Кто был настолько глуп?

Сухо впервые хочется убить настоящего живого человека, и не руками мертвеца, а своими собственными.

Не отдам.

Воображение уже услужливо подсовывает страшные картины, в которых Кая уже не собрать ни одной регенерационной камере.

Найти Криса. Немедленно.

Он стискивает зубы, резко разворачиваясь, а потом вскрикивает и отшатывается, потому что бессмысленный взгляд карих глаз уже поджидает его.

- Кто...ты? - бессильный от страха шепот вырывается из груди Мена вместо крика о помощи, когда всегда такой послушный инструмент работы больно впивается ногтями в его плечи и шевелит губами. Мутные глаза подернуты пленкой.

Кнопка тревоги слева. Надо просто дотянуться и нажать. Дотянуться...

- Возвращайся на место, - Джунмен старается добавить уверенности в голос, но сам знает, что это бесполезно. Контроллер не включен. Трупом сейчас руководят остаточные подсознательные явления и рефлекторная мышечная память, а при таком раскладе ничего хорошего ему, Мену, не светит.

Тело цепляется за него сильнее, наваливается сверху. Джунмен задыхается, в панике пытаясь оторвать от себя чужие холодные пальцы, а потом шарит по стене ладонью и все-таки дотягивается до кнопки - рывком, последним усилием.

- Кай.

Джунмен видит это и в самом деле - губы непослушны, брови хмурятся, напряженный взгляд силится вынырнуть из глубин небытия и обрести ясность мысли, и Сухо прошивает электрическим разрядом, когда он встречается глазами с тем, кому таких усилий стоит произнести одно-единственное слово.

«Кай».

Джунмен опускает руку.

Он тяжелее Сухо, поэтому подхватить внезапно обмякшее тело и удержаться с ним на ногах стоит немалых усилий.

- Эй… - Джунмен теряется, с трудом оттаскивает неожиданную ношу к топчану в углу комнаты. Он даже не знает, как назвать то, что сейчас безвольно лежит перед ним, в одну минуту превратившись из кошмара в беспомощный комок плоти.

Если бы это был живой человек, он бы приложил ухо к грудной клетке, чтобы проверить жив ли еще тот. Но ведь это же труп. Ведь так?

Пальцы машинально тянутся к запястью и Сухо с шипением втягивает воздух сквозь плотно сжатые зубы, когда отчетливо чувствует под подушечками среднего и указательного слабое трепыхание пульса.

Глупости.

Руки дрожат, когда он задирает серую майку, прикладывает ладони к чужой холодной и влажной груди, надеясь, что это ему просто показалось. Но там, надежно защищенное клеткой ребер, бьется сердце. Живое настоящее сердце, которое явно не знает, что должно было остановиться навсегда по крайней мере пять дней тому назад. И это определенно повод для паники.

Нужно что-то сделать. Сухо явственно ощущает, как время уходит – драгоценные секунды, в которые он обязан сделать – а он даже не знает, что именно.

Он осторожно тормошит плечо, нагибается, чтобы расслышать дыхание, но оно слишком слабое. Состав воздуха в камерах регенерации не рассчитан на живых людей, а этот человек провел там достаточно много времени.

Джунмен отступает на шаг, оглядывает тело. Вероятно, не нужно ничего делать, он сам скоро вернется к тому состоянию, в котором должен был поступить сюда изначально. Нужно просто втащить его в другую камеру и запустить аппарат так, словно ничего не случилось. Сейчас Джунмен заберет Сехуна или Тао, а когда он вернется – а будет это через час с лишним, труп, скорее всего, уже снова будет трупом, и контроллер будет работать как надо. Вот и все.

Джунмен делает глубокий вдох, собираясь с духом, и вздрагивает повторно, потому что слышит еще один вдох – отчаянный, хрипящий. Смуглые пальцы впиваются в его локоть, тело парня выгибается, упираясь затылком в жесткий топчан, и Сухо кажется, что он просит, действительно просит. Возможно, это уже агония. Значит, долго он не протянет.

Как там его учили? Два вдоха и пятнадцать нажатий, кажется.

Джунмен зажимает нос пальцами и приникает к раскрытым губам, с силой выдыхая. Тело дрожит, и он не может понять, насколько его усилия достигают цели – грудная клетка, кажется, остается неподвижной.

Еще одним вдохом он старательно наполняет чужие легкие, а потом упирается ладонью в грудь, надавливая сверху, и принимается считать.

Три. Пять. Десять. Пятнадцать.

Вдох. Вдох. Три. Пять.

В момент, когда Джунмену кажется, что это глупо, что он, наверное, просто сошел с ума на почве излишнего потребления синтезированного кофе, и сейчас пытается реанимировать мертвеца – может, ничего и не было? – чужие руки хватаются за него и надсадный хрипящий кашель заставляет его застонать от облегчения.

Кай перегибается через край топчана и его тошнит остатками какой-то прозрачной слизи. Мен помогает ему удержать голову в нужном положении, а затем осторожно укладывает его обратно. Дыхание частое и тяжелое, свистящее – будто пузырь с воздухом прокалывают острым ножом, однако вполне самостоятельное, а глаза испуганные, почти черные от страха и боли, но живые. Джунмен убеждается в этом еще раз, пытается улыбнуться – выходит наверняка не очень, но многие ли умеют улыбнуться мертвому, который оказался живым, и пару минут назад чуть не умер снова? – и одними губами произносит самое что ни на есть будничное «привет».

______

Сегодня Джунмен собран и сосредоточен. Никаких игр, он расправляется со своими противниками ровно столько времени, сколько они занимают, не желая тратить на них ни минуты больше. Движения Сехуна скупы и точны. Лезвие сверкает в воздухе доли секунды, прежде чем войти в противника, перетекает в следующее движение и убивает наверняка, не оставляя никаких шансов. Когда он бесшумным призраком возникает за спиной не успевшего отреагировать соперника - последнего на сегодня, а затем уверенно вгоняет короткий кинжал в основание шеи, толпа неистовствует и визжит, камеры выводят тонкое лицо со сдержанно поджатыми губами на огромные мониторы над трибунами, ожидая победного блеска глаз и дрожи губ. Но Сехун никогда не улыбается. Он легко переступает через поверженного врага – тонкий, аккуратный, на одежде ни следа произошедшего, только острый нежно-фарфоровый кадык украшает струйка крови, стекающей за ворот.

Это его загадка и проклятие Джунмена, который так и не смог ее разгадать: он способен заставить Сехуна сделать что угодно, но только не улыбнуться. И сейчас это как нельзя кстати, потому что Сухо не чувствует в себе сил улыбнуться самому. Мысль о Кае – живом Кае – заставляет его сознание цепенеть и метаться внутри в поисках ответов на вопросы. И чтобы получить их, он должен вернуться к тому, кого оставил приходить в себя в запертом отсеке для трупов, пообещав возвратиться как можно скорее.

- Ты сегодня рассеян.

Кто еще мог заметить это кроме Бэкхена? Рассеянность, тщательно замаскированную самоконтролем и желанием поскорее покончить со всем этим – хотя бы на сегодня.

Темень коридора не спасает Сухо от зоркого внимательного взгляда, и он с трудом заставляет себя поднять глаза и посмотреть на друга. Бэкхен, возможно, не самый тактичный человек в мире: язвительный холерик, умеющий ударить по самому больному, но ложь он чувствует прекрасно, а еще шестым чувством всегда понимает, когда что-то не так. Сейчас эта его способность играет против Мена.

- Все в порядке, - Джунмен надеется, что его бледность сойдет за признак мигрени или еще чего-то в этом же духе. – Голова немного побаливает. Выпью таблетку.

- Понятно, - кивает Бэкхен, хотя по недоброму прищуру и изгибу губ под масляно-желтым светом тусклой лампы даже Джунмену видно, что этот ответ его не удовлетворил, совсем нет. – Значит, вечером тебя не будет?

- Не дождешься. Я обязательно буду, - Сухо уверенно улыбается, откидывая со лба прядь высветленных волос.

Уходя, он спиной чувствует на себе пристальный взгляд.

______

Джунмен прикладывает заживляющий пластырь к порезам на запястье и предплечье. Порезы небольшие, но глубокие, осколки разбитого стекла изрезали руку Каю, когда он выбирался из камеры.

- Джонин. На самом деле меня зовут Ким Джонин, - парень хрипит и пытается откашляться. Джунмен терпеливо ждет, пока он снова станет неподвижен и вытаскивает пинцетом очередной мелкий осколок.

- Как ты сюда попал?

- Это я у тебя должен спросить, - Джонин пытается улыбнуться, но выходит довольно жалко – все силы уходят на то, чтобы сдерживать боль в груди.

- Ты на арене Каннама, в Нео-Сеуле, - Сухо критически осматривает собственный результат оказания первой помощи, но все же остается доволен. – Тебя…привезли сюда дня два-три тому назад в перевозочном контейнере.

- И я, кажется, знаю для чего, - губы кривятся в усмешке. – Ты что, купил меня?

- Я не знал, что ты жив, - Джунмен еле слышно фыркает.

- Я сам не знал, - Джонин со вздохом протягивает вторую руку.

- А что-нибудь помнишь из… - Мен прикусывает губу, распечатывая очередной пластырь.

- Кажется, это был наркотик. Подсыпали в алкоголь, вероятно. Помню только, что меня ужасно рвало, потом очнулся под капельницей. Какой-то грязный подвал помню, густой трупный запах. Больше ничего.

- Я не понимаю, как это вышло, - Джунмен складывает аптечку. – Теоретически ты не мог оказаться здесь до тех пор, пока…

-…твои мозги находятся в черепной коробке, - подсказывает Джонин. – Это если ты легальный труп. Но документов на меня у них не было и быть не могло, да и заморачиваться такими мелочами им было незачем.

- Значит, ты знаешь, кто тебя убил? В смысле, пытался убить?

- Желающих хватит, - Джонин послушно отпивает глоток витаминизированной смеси из пластиковой бутылки. – Но я скажу тебе, почему так вышло. Последняя версия контроллеров нелегалов – 4.2. Такие контроллеры избавляют от необходимости чистить чьи-то мозги, они удобны и миниатюрны, вживляются в висок. Экономят время и силы. В сущности, все равно - убил ли ты действительно человека или просто оглушил – при транспортировке под воздействием инъекций или в камере он все равно умрет, а тебе не придется потом стирать чье-то серое вещество со своих туфель. Все просто и руки марать нет необходимости.

Джунмен морщится. Не то, чтобы он ничего не знал о том, откуда и каким образом попадают сюда трупы, но ведь знать и столкнуться с этим лицом к лицу – разное.

- Что теперь?

- Ничего, - Джонин еле заметно пожимает плечом. – Я не могу позволить себе воскреснуть самым счастливым образом. По крайней мере, сейчас. Придется пока остаться здесь.

Крис сюрпризу не обрадуется, конечно. Но раз так вышло – с этим ничего не поделать.

- Не вздумай никому рассказывать, - Кай ловит рукав Джунмена. – Никто не должен знать.

- Как? – Сухо насмешливо хмыкает. – Ты забыл? Ты труп, пусть и теоретически. Марионетка, которую я вывожу на арену, а потом дергаю за ниточки.

- Если обо мне кто-нибудь узнает, я стану настоящим трупом, в этом ты можешь не сомневаться. Не переживай, теперь я буду еще лучшей марионеткой – тебе даже дергать не придется.

- В каком…смысле? – не понимает Джунмен.

- В самом прямом, - Джонин жестко улыбается. – Я буду делать все сам. Твоя задача просто делать вид, что ты управляешь мной. Никто не докажет, что это не так.

- Ты рехнулся. Это невозможно.

Джунмен всматривается в темные глаза напротив и думает, что Кай, конечно, жив, но вот адекватность его еще никто не засвидетельствовал.

- Ты просто не пробовал. Есть что-нибудь перекусить?

Пластиковый лоток с обедом перекочевывает из машинально протянутых рук Сухо на колени к Джонину.

- Ну, что так уставился? Я сумею, не переживай. – Кай ловко орудует палочками для еды.

Джунмен медленно вздергивает бровь. Самоуверенный донельзя тон вкупе с довольно наглым выражением лица напоминает ему инфантильного старшего брата, оставшегося в Пусане. Не самая приятная ассоциация.

- Я тут семь лет работаю, - интонация холодна как лед. – Ни один труп, которым я управлял, не пострадал больше, чем я позволил. Ни одного повреждения без моей на то воли. Тебе это ни о чем не говорит?

- Ты управлял многими? – Кай поднимает на него глаза, буднично пережевывая пекинскую капусту.

- Многими.

- Спасибо, - пустой лоток отодвигается в сторону. – А я убивал тех многих, которыми ты управлял.

Джунмен отводит взгляд.

Часть 3

- Я думал, тебя устраивает последнее приобретение, - Крис протягивает бокал шампанского с радушной улыбкой гостеприимного хозяина. – Все остались довольны.

Джунмен улыбается в ответ, старательно источая вялые флюиды веселья.

- Да, конечно, но для адаптации все равно нужно время.

- Ты скромничаешь, это было блестяще, - Крис кивает еще кому-то, мягко прихватывает Джунменов локоть, уводя к барной стойке, - как по нотам разыграно. Как тебе Бэкхен? Мне кажется, в нем что-то изменилось и явно к лучшему.

- Научился сублимировать собственную стервозность в работу?

Крис смеется: «Скорее, перестал плеваться ядом».

Еще двадцать минут и три шота Джунмен добросовестно пиарит друга, прежде чем решить, что свой дружеский долг он выполнил.

К середине вечера подваливает Бэкхен, чрезвычайно довольный собой и жизнью.

- Крис интересовался тобой, - Джунмен чокается с ним очередным бокалом очередного чего-то, но думает вообще-то о том, как там Джонин. – И ты мой должник, я хвалил тебя до хрипоты.

- Меня или Чанеля? – Бэк придвигает к себе бутылку и подливает обоим еще.

- Кого?

- Ну…ты же сам советовал. Я решил, что его будут звать Чанель. Ну так, просто для того, чтобы…

- Я понял. – Джунмен тактично прерывает смущенного друга, потом делает глоток и добавляет. – Это хорошая новость.

Бэкхен пристально разглядывает кофейное пятно на барной стойке.

______

В конце недели Джунмен вынужден признать: такое долгое отсутствие Кая на арене может вызвать кучу вопросов у Криса, который уже пару раз мягко намекал на то, что потратил кучу денег по его, Джунмена, просьбе «не для того, чтобы любоваться им в камере», а также у других труповодов, не говоря уже об общественном мнении.

Если раньше Джунмену так льстило, что первый бой Кая запомнился абсолютно всем, то теперь от мысли об этом его прошибал холодный пот. Страшно подумать, что будет дальше.

- Что ты делаешь? – он вздрагивает, закрывая за собой дверь отсека. Джонин, уже одетый для арены, удивленно поднимает брови.

- Я думал, мы договорились насчет боев.

- Нет, мы не договорились. Верни оружие на место, я иду с Тао, - Сухо говорит это тоном, не терпящим возражений, и в подтверждение своих слов нажимает кнопку на камере, в которой находится тело китайца.

- Не верну. Если я останусь тут еще хоть на пару дней, это вызовет подозрения. Ты подвергаешь меня неоправданному риску.

- То есть ты меня риску не подвергаешь, - уточняет Мен, закрепляя на поясе свой контроллер. – Ничего, что если все раскроется, я окажусь садистом и маньяком, пытающим живых людей?

- А ничего, что я спасу твою репутацию ценой собственной жизни?

Джунмен замирает, упрямо глядя в пол.

- Тебе мало всех тех, кого ты уже убил? Хочешь еще?

- Я не хочу убивать. Я хочу выжить.

Джонин, наверное, впервые смотрит вот так – полностью открыто и искренне, не прячась за усмешкой. И хотя взгляд его серьезен и полон решимости, Сухо видит, что ему тоже страшно.

- Я в этом всем тоже не один год пачкался, Джунмен. По самое горло, так что захлебывался неоднократно. Я могу больше, чем ты думаешь. Ты привык контролировать других настолько, что теперь неспособен довериться кому-то, кто думает своими мозгами, вот в чем беда. А я как раз тот, с кем по-другому не получится. К тому же, у тебя нет выбора. Живой мозг контроллер подчинить себе неспособен.

- Но это все равно что убить тебя самому! – от возмущения голос у Сухо звенит, эхом отскакивая от стеклянных панелей камер.

- Тогда сделай это сейчас, - Джонин спокойно протягивает ему короткий кинжал. – Давай. Все твои проблемы на этом закончатся, правда? Не все ли равно – там или тут?

Джунмену ужасно хочется вмазать ему по лицу. Но нельзя – внешний вид у тех, кто выходит на арену, должен быть безупречным. Эстетика боя, мать ее.

______

Арена уже давно готова и забита до отказа. Сухо рассеянно скользит взглядом по разноцветным пятнам трибун, и выражение лица у него вдумчивое и спокойное, но пальцы сами впиваются в подлокотники кресла так, что больно становится.

Единственное, что еще может его хоть как-то порадовать – фигура невысокого бойца, направляющегося к середине арены. Будь у Криса желание стравливать своих лучших воинов со всякими чудовищами, он бы разорился на покупке новых дорогостоящих трупов. А против другого человека шансов у Кая намного больше.

По первому же приему, каким Кай, ожидающий соперника, привычно проверяет клинки, разрезая воздух двумя ловкими движениями, Джунмен понимает, что это, возможно, будет не так страшно. Возможно. Джонин демонстрирует еще пару трюков – для боя не годятся, но зато эффектно смотрятся, и трибуны восторженно ревут, а Джунмен мысленно закатывает глаза.

Выпендрежник.

Противник - мужчина средних лет, со взглядом исподлобья из-под нахмуренных бровей, коротким мечом в левой и трехзвенным цепом в правой руке - не торопится нападать. Выжидает, изучает Кая.

Этого труповода Джунмен знает, как и то, что от такого опытного игрока как он, ожидать можно многого.

Цеп может быть просто игрушкой, развлечением на час - мало кто способен быть серьезной угрозой с этим оружием, если только точность его бросков не стопроцентна. Но и один точный удар может стоить Каю жизни. Если Кай хочет выиграть, он должен это предугадать и действовать так, чтобы использовать слабые стороны именно этого оружия.

Пока что Джонин действует в единственно верном направлении - пытается сломать дистанцию, но и его соперник отлично это понимает. Мечи ускользают от цепа - более быстрые, не нуждающиеся в том, чтобы следовать инерции размаха, и Кай подбирается все ближе, без устали выискивая брешь в защите. Труповод не промах: звенья становятся короче, круг сужается. Даже с таким неповоротливым оружием его оборону не так просто пробить.

Джунмен замечает все это отстраненно, той крохотной частью сознания, которая не прилагает адские усилия к тому, чтобы достойно и натурально играть положенную ему роль. Он пытается расслабить пальцы, кончики которых мертвенно белы от напряжения, но при этом внутри него самого схлопывается тугая створка: ноющая боль в груди нарастает, мешая думать.

Ты же Ким Джунмен. Веди себя соответственно.

Неимоверно трудно сидеть неподвижно, когда хочется кусать губы, вздрагивать и стискивать ладонями виски, но этого нельзя. Для всех он сейчас там, на арене, а его настоящее тело просто сидит в кресле - с отстраненным взглядом, отрешенное от всего, что происходит.

Кай движется кругами, то увеличивая, то уменьшая расстояние.

Осторожнее, он же сейчас...

Цеп свистит у самого виска Джонина, внутри у Джунмена что-то гулко ухает.

Осторожнее, Джо-ниин...

Против цепа нелегко ставить блоки мечом. Кай уворачивается, выскальзывает из-под ударов в последнюю минуту, и делает это с видимой легкостью, но и достать клинком противника не может. Сухо знает нетленное «сражайся не против оружия, а против рук, которые его держат», знает эту аксиому и Джонин, но труповод хорош - каждый замах цепа, каждый оборот рассчитан с максимальной выгодой.

Сухо мысленно перебирает все нелицеприятные выражения, какие знает, материт Джонина на чем свет стоит, и обещает себе убить его лично, своими руками - только один на один, лишь бы в этот раз Кай остался цел и невредим.

Очень хочется просто закрыть глаза и ничего не видеть, но и этого нельзя.

Да осторожнее же, слева!

Колючий металлический шар едва не задевает ногу Кая, снаряд маленький, но тяжелый. Джонин отпрыгивает, парирует следующее движение более легким клинком - это прямой удар, и если не успеть изловчиться, можно потерять оружие.

Цеп с глухим ударом обматывается вокруг короткого клинка, рассекая кожу на плече Джонина, а потом отлетает в сторону за ненадобностью, потому что меч в левой руке трупа уже нацелен острием прямо в живот.

КААААЙ!

Только спустя минуту Джунмен понимает, что - слава богу! - крикнул это мысленно, зато совсем не понимает, каким нечеловеческим усилием ему удалось удержаться и не вскочить с кресла.

Но Кай быстрее. Одним движением он блокирует удар, выворачивается из захвата и с размаху отсекает руку с цепом. В следующую минуту клинок вонзается в грудь, пригвождая мертвеца к земле.

Джонин победно вскидывает вверх руку.

Джунмен благодарит всех святых духов за то, что блондин, потому что седых волос у него сегодня значительно прибавилось.

Бой окончен. Изувеченное тело оттаскивают в сторону. Кай подбирает оружие и уходит с арены, на прощание улыбаясь отнюдь не скромной улыбкой Джунменовского превосходства, а по-своему, по-Джониновски - одаряя камеры широкой обаятельной усмешкой.

Злая, жестокая и неблагодарная толпа, благосклонность которой Джунмен завоевывал семь лет потом и кровью (пусть и не совсем своими), в полнейшем эйфорическом восторге. Джунмен в полнейшем ступоре.

______

Этот месяц Сухо с полным правом может назвать адом. Чувство страха преследует его постоянно: он боится ненароком выдать Джонина, боится, что Джонин раскроет себя сам, боится, что его убьют на арене, что его убьют вне арены, что его, в конце концов, вообще убьют! Каждое свое действие, каждое слово он прокручивает в голове по нескольку раз, тщательно выверяя все, что делает и собирается делать. Он не может позволить себе ни единой ошибки.

По степени укомплектованности его отсек теперь напоминает собой убежище на случай войны/стихийного бедствия/ эпидемии. Сюда под видом заботы о собственном здоровье он привозит камеру медицинской помощи (те, что для регенерации трупов Джонину не годятся), маленькую кухню, доверху набитую едой и аптечками, спальные мешки (кровать ведь не притащищь) и плазменную панель (требование Джонина).

Сам Джонин, напротив, ведет себя крайне беззаботно. Из отсека, конечно, не пытается вылезти, но помещения с камерами и тренировочного зала, что надежно скрыты электронным кодом, известным только Джунмену, ему явно становится маловато. Свою скуку ему удается рассеять только на арене, и пока Сухо бледнеет и мысленно вопит истерические угрозы, он откровенно веселится, изобретательно разделываясь с трупами соперников.

Просыпаясь в холодном поту серыми тоскливыми утрами, Джунмен отчетливо понимает, что долго так продолжаться не может.

- Кай, - он пытается придать голосу как можно больше строгости, - надо что-то делать с этим.

Выражение лица у Джонина блаженно-ленивое, он дремлет в медицинской камере под тихое мурлыканье аппаратуры. В этот раз у него всего-то - по его выражению - два синяка и одно сломанное ребро. От одной мысли об этом Сухо хочется вгонять иголки себе под ногти, даже несмотря на то, что камера исправит все в течение тридцати-сорока минут.

- Ты все-таки решил меня убить? – Джонин сонно приоткрывает один глаз. – Я что, слишком много болтаю? Просто затыкай меня иногда и я ничем не буду отличаться от тех трех красавчиков, с которыми делю твою привязанность.

Джунмен фыркает, усаживаясь рядом.

- Я серьезно говорю, между прочим. А ты все отшучиваешься.

- Я тоже серьезно. Что тебя не устраивает-то? В твоей жизни ничего не изменилось, в принципе.

- В моей жизни изменилось абсолютно все, - с отчаянием замечает Джунмен. – Абсолютно!

- Нет, я знаю, я много ем, особенно курицу и консервированные персики, но…

- Джонин!

- Кай, - поправляет Джонин, щелкая тумблерами на панели управления камерой. - Я же просил не называть меня по имени.

Джунмен сутулится, разглядывая пол, а Джонин разглядывает его худую спину, облепленную влажной после душа футболкой. Позвонки выпирают так, что любое пособие по анатомии обзавидовалось бы.

- Хорошо, - Кай со вздохом приподнимается, опираясь локтями на подушку. – Давай поговорим. У тебя есть предложения?

- Ты должен уйти отсюда, - Джунмен кусает губы. – Это я устрою. Ты сможешь выбраться незамеченным.

- Ага. А ты выплатишь Крису компенсацию за испорченный труп и будешь жить долго и счастливо.

- Я не буду ничего платить. Неисправная камера регенерации – и твой труп даже мама родная не узнает. Несчастный случай на производстве.

- Не забудь учесть цвет кожи,- вставляет Кай, выбираясь из камеры. – Ты не видел тут полотенце?

- Не видел, - машинально отвечает Сухо, пристально разглядывая мокрые отпечатки босых ног Джонина.

- Послушай, я не понимаю, чего ты паникуешь. Я не хочу никуда уходить. Мне, собственно говоря, и идти-то некуда! А тут я в безопасности. И у меня в холодильнике салат недоеденный и наггетсы. Ты мне газировку принес? Эй, ты сел на мое полотенце!

Это просто несправедливо, что все вот так. Если бы Джонин мог хоть раз влезть в его шкуру! Сухо с удовольствием поменялся бы с ним местами, чтобы он понял, как тяжело сидеть с каменным, равнодушным лицом, когда на арене разворачивается битва. Битва, в которой зрители обязательно потребуют крови и смерти – неважно чьей.

Вот о чем думает Джунмен, пока Джонин, замотанный в полотенце, треплется о персиках и пользе фруктов.

- Я так больше не могу.

Джонин умолкает. Присаживается на корточки перед Джунменом, заглядывая в глаза, спрятанные под челкой. Тонкие исхудавшие пальцы сцеплены в замок и круги под его глазами, пожалуй, стали еще больше.

- Ну что такое-то? Тебе ведь даже делать ничего не приходится.

- Вот именно, - с расстановкой цедит Джунмен. – Ни-че-го. Я ничего не могу сделать, пока смотрю, как тебя пытаются убить. Думаешь, это так легко? Давай, - он машет рукой в сторону камер, - вытащи Лухана и попробуй убить им меня! А потом представь себе часть своего сознания, сидящую рядом, и наблюдающую за всем этим. Что, весело? Мне тоже.

Я каждый раз как на пытку прихожу – не зная, что будет дальше, выживешь ли ты в этот раз, вернешься ли сюда невредимым, сможешь ли выпить апельсиновый сок, который я принес сегодня. Я даже пошевелиться не могу, пока меня изнутри разрывает криками. Как будто нечто продирается сквозь меня, стремится вырваться и убежать оттуда, чтобы не видеть всего этого. А потом я встаю и улыбаюсь и, честное слово, понятия не имею, как мне удается не заплакать. И каждый раз благодарю за это…кого-то. Я даже не знаю кого, я не верю в бога. Просто говорю «спасибо».

Джонин сердито трет переносицу. Глаза у него сухие, но блестящие, когда он придвигается ближе и кладет голову на колени Джунмену.

- Извини. Я, наверное, не понимал, как тебе тяжело на самом деле. Я…я понимаю теперь. Я бы тоже…

Сухо осторожно гладит его по волосам.

На самом деле это крайне дурацкое ощущение – когда в твоей жизни появляется нечто, что ты не способен обуздать: эмоции, которым не нужно твое разрешение на то, чтобы взяться из ниоткуда, чувства, которые не так-то просто отодвинуть в сторону. Но если ты способен их контролировать, можно ли назвать их настоящими?

Когда Джунмен наклоняется и касается губами щеки спящего Джонина, а потом гасит свет, ему кажется, что ответ хотя бы на один вопрос он уже нашел.

- Это последний раз, слышишь? – Джунмен, сложив на груди руки, хмурится. – И если по возвращении на тебе обнаружится хотя бы одна царапина…

- Разденусь к твоему приходу, и ты сможешь проверить лично, - с ухмылкой откликается Джонин, разглядывая себя в зеркало перед выходом.

- Дурак, - фырчит Сухо.

- Слушай, мне вдруг пришло в голову, что все может кончиться не так хорошо, как в предыдущие разы. Что если мое везение себя исчерпало? Тогда мне полагается…

- И правда дурак, - задумчиво констатирует Джунмен.

- …последнее желание.

Джунмен поднимает глаза на этих словах, потому что звучат они неожиданно громко, а Кай оказывается неожиданно близко, и внутри у Сухо все дрожит от предвкушения. Взгляд у Джонина вызывающий, дерзкий, Джунмен прекрасно понимает, какой именно вызов ему брошен.

Ну, посмотрим, как ты поступишь. Сможешь или нет? Сможешь? Сможешь?

Сухо медленно убирает выбившуюся из его челки прядь, нежно проводит кончиками пальцев по щеке, и Джонин разом теряет всю свою наглость, смотрит совсем по-детски – беззащитно, недоверчиво, а Джунмен осторожно целует его в уголок губ и прижимается к его лбу своим, закрывая глаза.

- Будь осторожен. Пожалуйста.

______

На побег дней пять, не больше.

Джунмен думает, что все предусмотрел, но каждый раз оказывается, что еще какие-то мелочи остаются забытыми.

По правде говоря, ему страшно.

- Крис, конечно, попытается меня разыскать. Возможно, подумает, что меня убили, - размышляет он, положив голову на плечо Джонина. – Ему и в голову не придет, что я сбежал.

- Тебе никогда не хотелось?

- Мне некуда было идти. Отец Криса подобрал меня, когда я был ребенком. Отдал в школу, затем пристроил сюда. Я помогал рабочим – убирал арену и подсобные помещения, жил тут же.

Джонин представляет себе маленького хрупкого мальчика, затирающего смазанный след крови на скользком полу коридора, и его подташнивает.

- Часто играл с Крисом, он проводил тут много времени. Понемногу научился управляться с трупами, помогали все те же труповоды, что тут жили и работали. Затем Крис унаследовал арену от отца вместе со всеми его долгами и остатками состояния, а я стал труповодом. Как видишь, довольно успешным.

История Джонина оказывается полностью противоположной: он ни в чем не знал недостатка, пока не решил, что хочет жить своим умом. В итоге тоже остался на улице, получив на прощание родительское проклятие, зато стал свободным.

- Ничего. Мы справимся, - голос у Джунмена неуверенный, но кто как не он, должен это говорить? Он бы хотел быть опорой для Джонина, знать, что сумеет обеспечить им нормальную жизнь, а там он будет еще беспомощнее. Впрочем, вариантов у них все равно нет.

Кай молчит, рассеянно глядя в потолок, тускло освещенный световыми панелями.

- Я почти ничего не знаю о той жизни, что за пределами арены. Я даже никогда…и не хотел узнать. Я боюсь, потому что не умею ничего другого, а тут было все, в чем я нуждался, тут я стал наконец кем-то. Я не хочу опять быть никем.

- Обрести свободу не означает стать никем, - возражает Джонин.

- Крис заблокирует мои электронные счета. Фактически я – собственность этой арены. Такая же, как все трупы, которыми я управляю. После смерти – неважно, настоящей или мнимой – все мое имущество перейдет к арене.

- Жертвуем живыми, чтобы накормить мертвых, - задумчиво хмыкает Кай.

- Именно. – Джунмен находит его ладонь, крепко стискивает в холодных пальцах. – Люди думают, что я богат и счастлив, а у меня нет ничего.

Джонин крепко прижимает его к себе.

- У тебя есть я.

Часть 4

Джунмен вспоминает также и о Бэкхене. Единственный настоящий друг. Да, он обещал Джонину, что не расскажет никому, и Бэк не исключение, но про себя Сухо решает, что просто обязан как-то дать понять, что именно задумал, чтобы не заставлять его волноваться. Надо просто не упоминать Джонина, вот и все. Поговорить с ним с глазу на глаз.

Правда, в последнее время Бэкхена не поймать, он как песок, ускользающий из пальцев, и Джунмен, который все это время был занят исключительно мыслями о Кае, понимает, что упустил что-то в жизни друга. Что-то явно серьезное, потому что в темно-карих глазах Бэкхена, сияющих под густой вишневой челкой, клубится странный осадок, причину которого Мен не знает.

Поздно вечером, проходя по темному пустынному коридору, Джунмен видит тонкую полоску света - незаперта дверь отсека. Осторожный и подозрительный, он решает, что не лишним было бы узнать, кто еще шатается здесь в такое время, и только подойдя ближе запоздало понимает, что это отсек Бэкхена.

Ну что ж, тем лучше. Подходящий момент для разговора.

Он касается рукой двери, собираясь с мыслями, и замирает.

Бэкхен не один?

Так и есть. Он что-то говорит вполголоса, так тихо, что Джунмен не может расслышать, а потом поднимает голову и обвивает руками шею стоящего рядом парня. Тот прижимает его к себе в ответ - Сухо не видит склоненного лица, но он высок и рыжевато-бронзовые волосы чуть длиннее, чем надо бы. Мен знает этого парня. Он много раз видел, как тот выходит на арену.

Это прекрасно, думает Джунмен, возвращаясь незамеченным обратно к Джонину. Это означает, что можно забрать отсюда и Бэкхена с Чанелем. У них все тоже будет хорошо. Вчетвером они смогут выкарабкаться, жизнь наладится.

Но Джонин смотрит на него странно, пока слушает оживленный рассказ. Не перебивает, не шутит и не отпускает язвительные замечания. Просто молчит, поглаживая шею кончиками пальцев.

- Мы обязаны помочь им бежать с нами! Разве это не замечательно?

Джонин усаживается на полу, не говоря ни слова. Прислоняется к стене, а потом протягивает ему руку.

- Иди сюда.

Джунмен усаживается рядом, доверчиво прижимается к нему.

- Я расскажу ему прямо завтра.

- Джунмени, - голос у Джонина неожиданно мягкий, обволакивающий, - ведь уже больше месяца прошло с тех пор.

- И что? - не понимает Мен.

- Организм человека не способен сопротивляться настолько долго. Я был в наркотической коме дней пять, если не больше, и я чудом спасся. Ты помог мне.

- У Чанеля были такие же шансы, как и у тебя, - замечает Сухо, устраиваясь поудобнее.

- Но много ли таких шансов выпадает на один случай?

- С каких пор ты так пессимистичен? - Мен пожимает плечом. - Я видел их там, двоих, говорю же. Чанель обнимал его, а Бэкхен говорил ему что-то.

- Чанель говорил что-нибудь в ответ?

- Нет, но...

- Трупы не умеют говорить.

- Мне что, отвести тебя, чтобы ты сам увидел?

- Джунмен...ты когда-нибудь бывал в домах наслаждения?

- Что? - Сухо отстраняется и заглядывает ему в глаза, думая, что ослышался или это какая-то очередная шутка, но на лице у Джонина ни следа улыбки.

- Значит, не бывал.

Кончики ушей Сухо чуть розовеют.

- Почему ты спрашиваешь об этом?

- Понимаешь, - Кай запинается, - там нет проституток. Живых, по крайней мере. Там...только трупы.

- Как это?

- Цепь обратной связи. Ты никогда не слышал о ней? Если загрузить такую программу в контроллер, ты будешь управлять трупом сам и происходить это будет на подсознательном уровне. Тебе не нужно будет отвлекаться на управление, так как сознание труповода уже достаточно натренировано, чтобы воспринимать и посылать сигналы по контроллеру, не привлекая к этому процессу активную мозговую деятельность.

- То есть...труп делает то, чего ты хочешь?

- Да. Он угадывает твои желания прежде, чем ты сам их осознаешь. Таким образом, удовольствие, которое можно получить от такого, превышает то, что можно получить от живого человека. На это подсаживаются многие труповоды.

- Но... - Джунмена передергивает - это же труп...как можно...

Кай вздыхает.

Дата добавления: 2015-11-05