- Это странно, но меня к тебе иногда тянет, - Таканори сказал это так тихо, что я вынужден был еще раз переспросить, чтобы удостовериться, что не ослышался, но он не стал повторять. - Ты такой мудак, но ты единственный, с кем я сейчас общаюсь.
Эти слова заставили меня усмехнуться. Такая ирония, спасаться от одиночества в обществе своего мучителя, но что скрывать, меня тоже тянуло к этому парню. Я не думал о нем постоянно, я не мечтал о встрече, но несколько раз за день все же возвращался своими мыслями к нему.
- А почему ты ищешь встречи со мной? Неужто тоже хочешь видеть? - он спросил это с какой-то ядовитой улыбкой, словно провоцируя меня на грубость.
- Хочу. И не только видеть.
Это гадкая улыбка, этот яд в словах, интонация голоса, такая нахальная и требовательная. Таканори не был похож на себя прежнего и это новый образ сводил меня с ума. Его поведение заводило, но я все же дождался, пока он поест. Но как только Мацумото отложил салфетку и встал со стула, я резко дернул его на себя. Поморщившись от моего грубого прикосновения, Мацумото смерил меня холодным взглядом.
- Мне отработать свой обед? - спросил он ехидно, пытаясь выдернуть руку из моей ладони.
- Надо будет, отработаешь.
Он не сопротивлялся слишком явно, лишь делал вид, что не хочет, морщась и отталкивая мои руки от себя. Потом он ушел в ванную, где пропадал около получаса, а я сходил с ума от напряжения, ходя из угла в угол по комнате и прислушиваясь к шуму воды.
Когда Таканори пришел обратно, то сам подошел ко мне и провел ладонью по моей шее. Его кожа была влажной и теплой.
- Акира, пообещай мне сказать одну вещь, - облизав губы, Таканори посмотрел на меня.
- Нет. Я не даю обещаний.
И снова я знал, что Таканори хочет спросить у меня, но ответ я давать не собирался. Это тайна, которая уйдет вместе со мной.
- Почему? - Мацумото недовольно поморщился, но видя, что я даже не собираюсь отвечать, опустился передо мной на колени.
Это было слишком неожиданно, чтобы я успел что-то сообразить. Определенно, в этом парне скрывается что-то странное, уж слишком часто менялось его настроение и поведение.
- Так почему? - он снова повторил свой вопрос, начиная расстегивать мой ремень.
- Да хотя бы потому, что я не могу думать, когда твои руки возле моего члена, - я попытался отшутиться, но Таканори гаденько хихикнул, резко застегивая всё обратно, тут же ловя на себе мой возмущенный взгляд.
- Минет отменяется? - резко схватив парня за подбородок, я поднял его лицо вверх. - Тебе же хуже.
Голова Мацумото была прижата к моему колену, а я обманчиво ласково гладил его волосы, зная, что все равно добьюсь своего. Таканори не вырывался, не пытался отпихнуть меня, он просто молча ждал, сидя возле моих ног, видимо надеясь, что своими уловками добьется того, что я дам ответ на его вопрос.
- Акира, скажи мне, черт возьми, кто устроил смерть моего отчима, и я отвяжусь от тебя. Ты знаешь! Я уверен, что ты знаешь это!
Я лишь усмехнулся. До чего же настырный, не отвяжется ведь. Но зачем ему это надо знать? Что это даст ему?
- Что тебе даст эта информация? - я решил озвучить свои мысли.
- Буду знать, кого благодарить, - Таканори скинул мою руку со своего затылка и встал с пола. - Ты уже достал спрашивать об этом.
- Аналогично. Ты уже достал меня спрашивать о том, кто пришил твоего отчима. Мне-то почём знать?
Я отвернулся. Врать я, конечно, умел, но не любил. Но в этой ситуации думать о морали не приходилось. Все же роль спасителя была не по мне, и я уже неоднократно повторял себе, что не буду для Таканори сказочным принцем, который спас бедную принцессу.
- Так боишься быть хорошим?
Этот вопрос сразу не понравился. Вот наглый мальчишка! Разговорился.
- Акира, быть добрым и помогать другим, это нормально. Если ты думаешь, что это позорно, то ты еще более странный, чем я думал.
- Ты бы язык попредержал бы. А то я смотрю больно умный стал, - я смотрел на Таканори, а он даже не отворачивался, словно провоцируя.
- Акира, пожалуйста... - его тон вдруг стал жалобным, а голос тихим. - Мне это правда важно, и если ты знаешь, кто помог мне, то скажи. Я не выдам этого человека, но мне станет легче. Почему ты отказываешься говорить? - Таканори переменил тактику и вдруг стал упрашивать меня.
- Можешь не стараться, я все равно ничего не скажу.
С этими словами я покинул кухню и ушел в комнату. Через некоторое время туда же пришел Таканори.
- Наши встречи так предсказуемы, - сев на подлокотник кресла, Мацумото сложил руки на груди, смотря прямо на меня. В комнате было темно, но я все равно видел, куда направлен его взгляд.
- Сначала мы обмениваемся взаимными колкостями, потом я упрашиваю тебя открыть имя моего спасителя, потом ты игнорируешь меня, а потом...
Он не успел закончить. Я набросился на него, словно ворон на добычу.
- А потом мы трахаемся, - мне пришлось договорить за него, но Таканори лишь усмехнулся на это, крепко сжимая мои плечи.
- Откуда во мне тяга к такому мудаку, как ты, Акира? Стокгольмский синдром, что ли? - он нервно засмеялся, но так же резко замолчал.
- Может, я не такой уж и плохой, - сказав это, я сам себе не поверил.
Мацумото пожал плечами, а потом снова заговорил.
- А может, ты просто...
И снова я не дал ему закончить, уже представляя, что за фразы сейчас прозвучат.
- Меньше слов, Таканори.
Увлекая его за собой на пол, я гладил его плечи, спину, скользил ладонями по бедрам, еще скрытыми одеждой. Мне хотелось трогать Таканори и сжимать так сильно, чтобы он сдавленно стонал от этого. Я хотел слышать его, хотел видеть его, хотел обладать им. Он словно запретный плод, всё манил к себе, не отпуская. Можно было бы обманывать себя бесконечно, убеждая, что Мацумото не сильно-то интересен мне, и что на деле мне просто скучно, но тело этого мальчишки было для меня, словно наркотик.
Припав к шее Мацумото, я медленно ласкал её губами, поднимаясь все выше. Я снял с него почти всю одежду и теперь с наслаждением гладил горячую кожу, иногда сдавливая её пальцами, словно подсознательно желая оставить свои отпечатки, заклеймить, сделав до конца своим. Таканори не сопротивлялся и крепко обнимал меня вспотевшими ладонями, всё повторяя, какая я сволочь, но когда я почти коснулся его губ, не выдержав и желая наконец дотронуться до них, он не отстранился, позволяя поцеловать себя.
Ночью была сильная гроза. Проснувшись от гулкого раската грома, я встал с кровати, чтобы закрыть окно. На полу валялись наши с Таканори вещи, которые я раскидал, пока раздевал его и снимал с себя свою одежду. Переступая через них, я восстанавливал в памяти события, произошедшие несколько часов назад. Я помнил, что сначала мучил Таканори на полу, затем перетащил его на кровать. Мы, не прекращая, целовались, и я, словно голодный, терзал губы Мацумото, кусая их, не отпуская, заставляя его сдавленно стонать. Когда он пытался отворачиваться, чтобы перевести дыхание, я снова и снова разворачивал его лицо к себе, подчиняя своим желаниям. Я не спрашивал, нравится ли Таканори то, что происходило, но я чувствовал его возбуждение и старался довести его до исступления своими грубыми ласками.
Я брал его снова и снова, ставя на колени и обнимая сзади, схватив за шею и прижав к себе так крепко, чтобы уж точно не вырвался. Мне нравилось быть требовательным, а Таканори нравилось отдаваться. Он показывал, что ему хорошо, что ему нравится то, что я делаю с ним. Мне нравилось слушать его стоны, нравилось сдавливать пальцами соблазнительно-округлые бедра, наконец-то лишенные болезненной худобы, нравилось гладить его вспотевшую шею, убирая с нее прилипшие волосы, нравилось выйти на миг из его разгоряченного тела, а потом снова утонуть в нем. Этой ночью я был ненасытен.
Часы, проведенные вместе в душной темноте, были слишком жаркими, чтобы не возбудиться от воспоминаний о них. Стоя у окна, я снова и снова прокручивал в памяти все то, что произошло, и не знал, как Таканори поведет себя утром, да я и сам еще не до конца понимал, что теперь изменится в наших странных отношениях и изменится ли вообще.
Конечно, этот поцелуй не мог не поменять моего отношения к Таканори. Сам того не желая, я словно почувствовал ответственность за свой поступок, и это чувство было не самым приятным. Теперь мне казалось, что я должен что-то объяснять, говорить, как-то оправдываться перед Мацумото, хотя он ни разу не отвернулся от меня за прошедшую ночь, сам подставляя мне свои губы, разрешая и будто бы даже требуя целовать себя. У нас уже столько раз был секс, а вот целовались мы впервые. Что скрывать, я даже почувствовал некий трепет, когда ощутив теплоту рта Таканори, осознал, что я первый коснулся этих красивых губ. Удивительно, что все те грязные уроды, что насиловали парня не додумались до такой банальности, как поцелуй, видимо это их интересовало в меньшей степени, и они считали, что губы Таканори больше подходят для их членов.
- Не спишь?
До меня донесся голос Таканори, заставив обернуться. Я промолчал, не считая нужным что-то отвечать. Он и сам прекрасно видел, что я не спал, так к чему тогда были лишние слова и фразы? Мне не хотелось говорить, я был слишком погружен в свои мысли.
Мацумото подошел ко мне тихо, почти не слышно, и я ощутил его руку на своем плече. Почему-то захотелось скинуть ее. Я боялся того, что скажет Таканори. Возможно, впервые в жизни я настороженно ждал чего-то.
- Расслабься, Акира, все нормально, - тихо произнес он, словно чувствуя мои мысли.
- Я и не напрягался, - как всегда попытался отшутиться, тут же почувствовав прохладные пальцы Таканори возле своего члена.
- Ну да. Ты-то не напрягался, а вот что-то вполне напряжено, - он усмехнулся.
Опять все сводится к сексу, даже надоело это. Но Таканори был прав. Я и правда немного возбудился от тех мыслей, что терзали меня несколько минут назад.
- Знаешь, я чувствую себя героем паршивого сериала. Только в глупой мелодраме, которая состоит из двухсот серий, можно влюбиться в своего мучителя и палача. Бред такой.
Услышав эти слова, я чуть не выругался. Влюбиться? Что он, черт возьми, сказал только что? Вот и всё... Сказки о спасенной принцессе мне было не миновать. Обернувшись к Таканори, я встретился с его взглядом. В темноте я почти не видел лица Мацумото, лишь его глаза блестели в свете тусклого фонаря, что стоял у меня в саду.
- Испугался? – он вдруг истерично засмеялся. – Акира, ты что, правда подумал, что я в тебя влюбился? Ты идиот? - его смех был злым, и я не верил ни единому слову.
- Ты позволил поцеловать себя, разве это не говорит о чем-то? – я взял его за плечи, заставляя стоять на месте и не уходить.
- И что? Ну, поцеловал, а что дальше-то? Как приличный человек женишься на мне? – поджав губы и дернув плечом, Таканори попытался скинуть мои ладони, но у него это не вышло. Отвернувшись от меня, Мацумото смотрел куда-то в сторону. Я ожидал, что он сейчас заплачет, но этого не произошло.
- Отвали, - он все-таки вырвался и снова вернулся в кровать.
После такого, я уже и не сомневался, что слова про «влюбиться» были скорее правдой, чем ложью, а последующая за ними агрессия, лишь подтверждала это.
- Таканори, давай утром поговорим. Сейчас лучше поспать, - сказав это, я мысленно усмехнулся. Это было так не типично для меня, вести такие разговоры, словно и не я произнес только что эту фразу.
Мацумото ничего не ответил, но я и не ждал, что он кинется что-то объяснять. Все слишком запуталось. Мы зашли слишком далеко, точнее я завел всё так далеко. В этот раз игра не удалась, и я даже растерялся от того, что не знал, какими должны быть мои последующие действия. Если бы Таканори был моим ровесником или хотя бы не на столько младше, мне было бы проще решить, что делать дальше, но чувство гребаной ответственности за то, что связался с этим парнем не давало спокойно вздохнуть. Если бы я прекратил все наши встречи после той поездки в Ниццу, все было бы проще, но я не прекратил, каждый раз все больше и больше желая увидеться с Мацумото.
Когда я подошел к кровати и лег рядом, Таканори демонстративно отодвинулся, чем вызвал у меня приступ раздражения. Как же он утомил своими подростковыми выходками. Его меняющееся настроение начинало выводить из себя. Не долго думая, я схватил Таканори за плечи и притянул к себе.
- Отвали! – злобное шипение Таканори вызвало лишь смех. Другого я от него и не ожидал. Опять дуется на меня. Такой привлекательный в своей злости.
- Хватит беситься, Таканори. Чего ты хочешь от меня?
- Хочу, чтобы ты оставил меня в покое, чтобы перестал звать к себе, и чтобы... – он замолчал, но потом, резко повернув ко мне лицо, добавил, - и чтобы я, наконец, прекратил приходить к тебе тогда, когда ты зовешь. Мне надоела эта зависимость.
- Ну, последнее зависит лишь от тебя.
Мацумото лишь усмехнулся. Я понимал, что мы оба виноваты в том, что все так получилось. Мы запутались и не понимали толком, чего хотим. Нас просто тянуло друг к другу, и не было сил отказаться от встреч. Глупая ситуация.
- Каждый раз, когда я прихожу к тебе, то обещаю сам себе, что эта встреча уж точно последняя, но потом все повторяется, - Таканори вновь отвернулся. – Мне уже самому в тягость все это, но я снова и снова хочу увидеть тебя. Это просто замкнутый круг какой-то. Меня не должно тянуть к тебе, не должно.
Тут я не выдержал и засмеялся.
- Не должно? Ты уже все распланировал? Разве ты можешь заставить себя не чувствовать?
- Должен. Мне все это надоело. У наших встреч нет основания и нет будущего.
И снова я усмехнулся. Будущего... Рассуждает, как девочка.
- Утром я уйду. Надоело все это. Зависимость от тебя слишком нездорова.
Я понимал, что эти слова дались Таканори с трудом, ведь он фактически признался, что хочет быть со мной.
- Никуда ты не уйдешь, перестань. Мы еще не все выяснили, - что я собрался выяснять, я и сам не знал, но мне не хотелось, чтобы Таканори опять убегал. Возможно, нам пошло бы на пользу побыть вместе какое-то время вне постели и хоть что-то понять.
Но моим надеждам не суждено было сбыться. Проснувшись утром, я не нашел рядом с собой Таканори. Как ему удалось так тихо уйти, я не понимал. Лежа на смятой постели, я курил, тупо глядя в потолок, попутно набирая номер Таканори, но его телефон был выключен.
Чуть позже, я нашел на кухне дневник Тааканори, тот самый, в котором он писал свои злые рассказы. Мне казалось, что я не видел этот дневник с тех пор, как Таканори забрали из моего дома. Я был уверен, что Мацумото его уже не вел и не ошибся: записи были совсем давнишние. Пролистав дневник внимательнее, я нашел записку.
«Это зашло слишком далеко, Акира. Я так больше не могу. Просто встречаться для секса – это не по мне. Точнее, я уже устал от этого. Пусть я глупый и наивный подросток, но меня слишком часто ненавидели, поэтому я хочу, чтобы меня любили, а не просто имели, когда вздумается. Требовать от тебя чего-то подобного глупо и причин на это великое множество. Ненавижу тебя за то, что ты меня мучил и делал больно, но благодарен за то, что избавил меня от отчима. Не знаю почему, но мне кажется, что это сделал ты. Надеюсь, наши дороги больше не пересекутся. Мой дневник оставляю тебе. Больше он мне точно не пригодится.
P.S. Спасибо тебе за мой первый поцелуй».
Отложив записку, я сел на стул. Сбежал. Оказался смелее, чем я думал, но где гарантия, что через неделю он снова не прибежит ко мне, плюясь ядом и говоря гадости? Он решил все сам, не ожидая моего ответа. Наверное, знал, что я не смогу сказать что-то внятное, потому что мне никогда не нравились выяснения отношений и я не любил всю эту розовую ерунду.
Снова перечитав записку, я вспомнил наш поцелуй. Это было приятно. Так же приятно, как и секс, но будто бы гораздо чувственнее и откровеннее. Хотелось повторить. Ками-сама, что со мной сделал этот парень? Я сам себя не узнаю.
Снова и снова я звонил Таканори, но в ответ была лишь тишина. Видимо, он сменил номер. Слоняясь весь день по дому, я то и дело подходил к окну, словно надеясь, что Таканори придет ко мне сам. Ненавидя, когда за меня что-то решают, я был раздражен и очень зол.
Прошла неделя, другая, а я все ждал, что Таканори выйдет на связь, но он словно испарился. Не помогали даже мои связи. Мацумото нигде не было. И только через пару месяцев, когда я уже мог без раздражения думать об этой истории, я узнал, что Таканори уехал учиться в другую страну.
Шли годы, а я периодически возвращался к этой истории, перечитывая записку, думая о Мацумото, желая встречи с ним.
Видимо, это и было моим наказаньем за все содеянное. Я надеялся оставить свою работу, надеялся забыть и не ворошить прошлое, но моя последняя сделка, последняя игра закончилась неудачно. Таканори не спешил оставлять мои мысли, словно мстил за всё то, что я с ним сделал. Теперь пришел мой черед терзаться и думать о тех ошибках, что когда-то совершил. Я словно впал в зависимость, постоянно думая о Мацумото.
Путешествуя по миру, я все же надеялся, что наши пути пересекутся, но чуда не случилось. Лишь однажды, когда я вновь поехал в Ниццу, я увидел на тот самом пляже знакомую фигуру. Осторожно подойдя к человеку, что стоял у самой кромки воды, я протянул руку, трогая его за плечо, но ко мне обернулся совершенно незнакомый парень, сказав, что я обознался.
В тот вечер я долго просидел на пляже, смотря на воду и заходящее солнце. Я обещал себе, что больше не буду искать встречи с Таканори и не буду думать о нем, но где-то в глубине души я понимал, что обманываю сам себя. Он словно стал моим проклятьем, поселившись в моих мыслях. Мне хотелось отдать Мацумото его дневник и наконец найти в себе силы попросить прощения за свои поступки. Понимая, что больше никогда его не увижу, я все же надеялся, что однажды мы пойдем с ним по одной дороге и встретившись, все же узнаем друг друга.
Дата добавления: 2015-11-05; просмотров: 20 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |