Название: Искусство синхронного плавания

Название: Искусство синхронного плавания

Заявка и автор: http://archive-st.diary.ru/p198165258.htm, Now-or-Never

Автор: Мэтти

Канон: ребут

Рейтинг: NC-17

Пейринг/Персонажи:</b> Кирк/Спок

Жанр: AU (использованы идеи и реалии фильма «Тихоокеанский рубеж» (Pacific Rim)

Количество слов: 12000

Примечание: Фанфик написан для Star Trek Reverse 2014

Дисклеймер: правообладателям – правообладателево

Описание: для завершения монтажа нового Егеря в Шаттердом Сан-Франциско прибывает молодой ведущий инженер компании «Кобаяши». Он предвкушает, как вручит своё детище лучшему пилоту программы защиты Земли, пока не знакомится с этим пилотом лично. Знакомство начинается с драки, да и в дальнейшем оказывается нескучным.

Благодарности:

Спасибо, Now-or-Never! За чудесную идею заявки, дарящий вдохновение, полный энергии арт и прекрасное, прекрасное оформление текста!))

Спасибо, Виктимно-няшный Маста! За плодотворную дискуссию и отличные идеи сращивания миров!))

Спасибо, Nosema! Прежде всего – за ценнейшие советы, в моих глазах вы однозначно непревзойдённый знаток Pacific Rim!))

Жаль, что в объёме небольшого фика и в условиях ограниченного времени невозможно было реализовать все присоветованные идеи, миа кульпа))

Искусство синхронного плавания

Лейтенант-техник Джеймс Т. Кирк прибыл в Сан-Франциско одновременно с очередным рассветом. Он остановил летоцикл над пустынным шоссе и минуту полюбовался тем, как рассветные лучи скользили по куполу Шаттердома Сан-Франциско. Тот был крупнейшим на американском континенте, и не удивительно: именно здесь двадцать пять лет назад вышел на сушу первый кайдзю.

Ну, здравствуй, Фриско. Хоть одна моя мечта сбылась.

Джим до рези в глазах всматривался в рассветную дымку неба, там, где оно исчезало за Стеной. Раньше залив, должно быть, представлял собой прекрасное зрелище. Джим видел на старых записях изящный золотой мост на тонких опорах, переброшенный через бирюзовую гладь. Но теперь грубая Стена стометровой высоты отгородила ставшую такой опасной воду.

Джим с завистью проводил взглядом какую-то морскую птицу, которой Стена была нипочём, а потом встряхнулся и полной грудью вдохнул морской воздух.

Давненько я не вылезал из мастерской. Девять месяцев разработок. Я будто, блин, родил.

В некотором смысле так оно и было. Вот только «детка» Джима весила тысячу восемьсот пятьдесят тонн, а ростом достигала семидесяти шести метров. Егерь пятого поколения, единственный в своем роде, самый современный и быстрый на вооружении Корпуса.

Мой первый проект как ведущего инженера. Ну разве я не чёртов гений?

Монтаж основных систем здесь, в Шаттердоме, был уже почти закончен, Джиму предстояло лишь лично проследить за настройкой и обкаткой машины.

Остальная группа техников и оборудование из компании «Кобаяши» прибывали позже, но Джим не захотел ждать, когда они разгрузятся в порту. Он взял летоцикл и через час был уже у купола.

Офицер СБ на проходной пристально изучил его личную карточку, а потом приветственно козырнул.

– Добро пожаловать, лейтенант. Вас ждали. Мы уже все не по разу сходили подивиться на вашу красотку.

Джим гордо расправил плечи, а потом полюбопытствовал:

– А где у вас можно поприглядываться к людям, в неформальной обстановке, познакомиться со всеми до начала работ?

– В баре, конечно.

– Бар? В Шаттердоме?

Офицер хохотнул:

– Ну, вообще-то это столовая, но нам нравится считать её нашим баром.

Так что для начала Джим отправился в «Бар».

Меню и правда оказалось поинтереснее, чем в обычной столовой. А уж после пяти лет в Японии Джиму и вовсе в радость было видеть в этом меню традиционные американские блюда. Так что он заказал себе гамбургер и присел за столик в центре зала, впитывая шум Шаттердома, прислушиваясь к разговорам.

Тут было много профи самых разных специальностей – в программе «Егерь» работали только лучшие из лучших. За соседний столик присели два техника. Фото одного из них Джим, вроде, видел в каком-то научном журнале. Техник этот так шумно выдохнул, что товарищ поинтересовался у него, в чём дело.

– Мистер Скотт сегодня весь день гонял нас. Корпорация «Кобаяши» присылает своего инженера, стоять у него над душой.

– Надеюсь, это миловидная и гениальная японочка дивной красоты?

Второй техник фыркнул.

– И не надейся – парень. Американец, вроде, хоть корпорация и японская. Мировая интеграция, все дела.

– Угу. Кто бы подумал, что вместо дальних космических полётов нас объединят какие-то инопланетные монстры из чёрных дыр.

Джим хмыкнул. Впрочем, техники были недалеки от истины. Куда бы не вёл открывшийся в Тихом океане разлом, чем бы он не являлся, одно было несомненно – он стал величайшей угрозой, величайшей опасностью для человечества. Разлом был подобен червоточинам или чёрным дырам, но, к счастью, не до конца, иначе Землю просто засосало бы туда изнутри. Тем не менее, этот феномен позволял агрессивным инопланетным гигантам – кайдзю, беспрепятственно попадать с неведомой родной планеты в воды земного океана, принося чудовищные разрушения.

Постепенно Земля утратила лидирующие позиции в Объединённой Федерации планет – слишком больших ресурсов стоило сохранение собственной безопасности. Лучшие учёные умы, военные силы, производственные возможности, биллионы кредитов… Разумеется, это потребовало объединения усилий всех сообществ Земли в Международный Тихоокеанский Корпус обороны. США, Россия, Австралия, Китай, Япония… Все мировые гиганты окончательно забыли свои разногласия, чтобы вместе выстроить линию обороны против вторжения кайдзю.

Другие галактические расы – партнёры по Федерации – выразили Земле свою поддержку и поделились технологиями для программы «Егерь», но ни одна из них не могла помочь уничтожить разлом или проникнуть в него для разведки или контратаки. Вломиться в портал силой было невозможно, лишь кайдзю проникали туда и обратно беспрепятственно.

Джим оглядел «Бар» ещё раз, и вдруг обратил внимание на островок тишины на другой стороне зала. Там было почти пусто. Практически все обитатели Шаттердома предпочитали завтрак в компании сослуживцев, но этот человек был один.

Или не человек. Это же он, да? Он…

Сейчас в Шаттердоме, помимо дублирующего экипажа, был лишь один действующий пилот. И он был так хорош, что из Фриско перебазировали всех остальных Егерей – мистер Спок просто не давал им шанса вступить в бой. Именно его устаревшую машину призван был заменить Егерь Джима.

Вулканец мерно подносил ко рту вилку с чем-то зелёным. Джим хотел, было, подойти к нему, и даже начал вставать, но тут к соседнему с вулканцем столику подрулила компания молодых техников. Пилот поднял голову и бросил на них лишь один взгляд. Техники мгновенно передумали и выбрали себе столик подальше от вулканца.

Джим сел на место.

Ладно, не буду вот так сразу на него набрасываться. Они типы щепетильные. Пусть адмирал нас представит, всё такое.

Вскоре Джим решил, что достаточно проникся духом Шаттердома, и отправился наносить первый и главный визит – адмиралу Кристоферу Пайку, человеку, заменившему ему отца.

Кристофер Пайк взял шефство над Джимом и его братом Сэмом после гибели Джорджа Кирка.

Ох старик и гонял меня. Ну, мне было нужно.

Именно адмирал Пайк возглавил подготовку кадетов для новой военной программы по созданию пилотируемых роботов – «Егерей». Управлялись Егеря по вулканской технологии – посредством нейронного интерфейса. Разум пилота напрямую подключался к боевым системам робота, и огромная машина повторяла все движения, совершаемые пилотом.

Но, увы, то, что доступно было вулканцам, с их независимо функционирующими полушариями мозга, оказалось не под силу землянам. Один человек не мог пилотировать Егеря – нейронная нагрузка вызывала у смельчаков припадки с летальным исходом. К счастью, эту нагрузку оказалось возможно разделить между двумя разумами.

Пары пилотов-рейнджеров синхронизировались друг с другом и с Егерем с помощью особого процесса, дрифтинга. В дрифте сознания пилотов сливались воедино, что позволяло делить управление Егерем на двоих, по одному полушарию на каждого рейнджера. Пилоты действовали, как один человек, разделяли друг с другом всё: мысли, чувства, воспоминания. Грань между двумя личностями временно стиралась.

Проблемой было лишь то, что дрифт-совместимость оказалась крайне редкой способностью. Чаще всего дрифт-совместимы были кровные родственники или близкие друг другу люди. В первом случае дрифту помогало большое количество общих воспоминаний, во втором – любовь и принятие. Впрочем, были и пары, которые после первого совместного дрифта распадались.

Ещё бы: разом узнать всё, что другой совершил, что думает, что чувствует. Да Кэрол вышибла бы меня из кабины с первой космической.

Самому Джиму тоже довелось побывать в дрифте, и отнюдь не с Кэрол Маркус. Когда адмирал Пайк принял под свою ответственность Академию рейнджеров, призванную обучать для программы молодых пилотов, Джим с восторгом согласился на его предложение стать частью этой программы, и даже оказался готов мёрзнуть ради этого на острове Кадьяк близь Аляски. Сэм, хоть и с меньшем энтузиазмом, но всё же последовал за ним.

Подготовка рейнджеров включала в себя изучение стратегии и тактики, инженерного дела, технических аспектов пилотирования Егерей, основных общеобразовательных наук, биологии и повадок кайдзю, а также, разумеется, будущих пилотов обучали боевым искусствам, рукопашному бою, взаимодействию с любым оружием. Самыми экзотическими были, пожалуй, уроки самопознания и контроля сознания, для преподавания этих курсов в Академию даже были приглашены вулканские специалисты.

В постоянных испытаниях проверялись стрессоустойчивость, физические и умственные пределы стажёров, чтобы подготовить их к беспощадности кайдзю.

Джим великолепно справлялся со всеми учебными курсами и был первым на любой тренировке, Сэм почти не отставал от него. Но лишь только начался отбор пилотских команд, как выяснилось, что Джим с Сэмом не удерживались вместе в дрифте и пяти минут. Очень скоро Сэм перестал пытаться.

– Не любые родственники совместимы, Джим. Нам просто не дано. Успокойся уже и найди себе другое занятие!

Сам Сэм так и поступил, покинув программу. Джим напоследок разругался с ним, в запале обвинил в трусости, в предательстве памяти отца. Но Сэм только покачал головой.

– Может, вот поэтому мы и не совместимы. Ты пытаешься всё контролировать, ты берёшься меня судить. А уж твои воспоминания о… ну, ты понял: обо всех, с кем ты… Я так не могу, Джим.

С тех пор они едва разговаривали, и то под давлением матери.

Джим отказался сдаться и покинуть программу, вот только всё было бесполезно. Он не смог удержаться в дрифте вообще ни с кем из кадетов. Месяц за месяцем лучших показателей по всем дисциплинам, но полная профнепригодность как пилота.

Джиму нечего было стыдиться – подавляющее большинство кандидатов в пилоты отсеивались именно на этом этапе. Но окончательно Кирка добило то, что в это самое время Егеря получил самый молодой пилот за всю историю программы, вулканец по имени Спок. И он не просто стал пилотом в семнадцать, он управлял Егерем один, без ущерба для здоровья и эффективности. Кажется, ему совсем не нужен был напарник.

Закончил подготовку экстерном и сразу получил Егеря. Это должно было стать моей судьбой! Моей, не его!

Джим сам не понимал, что чувствовал к этому счастливцу. Горечь от собственного бессилия – да, зависть – да, но ещё и восхищение. С первых дней в программе Спок начал нарабатывать звание самого результативного пилота за всю её историю.

Один пилот уделал одиннадцать кайдзю. Одиннадцать!

И четвёртого из этих кайдзю Джим видел своими глазами, а после этого многократно – в ночных кошмарах. Как кайдзю пробил броню Егеря своей остроконечной головой, как рвал его сильными челюстями…

Впоследствии этого кайдзю назвали «Остроголовом», девяносто шесть метров ужасающей мощи. Он готов был обрушиться на Анкоридж, где как раз весело проводили увольнительную студенты Академии. Но на пути монстра встал патрулирующий прибрежную линию Егерь молодого пилота. Кайдзю успел тяжело повредить машину, но пилот, как оказалось, сознательно подпустил его так близко к себе, чтобы пробить вулканским оружием – гигантской лирпой – его панциреподобную защиту на спине. Против этой защиты оказался бессилен даже излучатель, но секирообразное лезвие с первого удара нашло слабину. Егерь поднял чудовищного противника в воздух, лапы под брюхом твари безвольно обвисли, рисунок ярко-жёлтых линий по всему телу кайдзю погас.

Немногие смельчаки, не бежавшие прочь, а оставшиеся посмотреть на бой, только тогда сумели выдохнуть. Джим помнил, как заорал от восторга.

Именно тогда Джим поклялся себе, что непременно завоюет своё место в Шаттердоме, так или иначе. И сделал это.

Тестирование дрифт-синхронизации и обучение взаимодействию с системами Егеря проводились в голографических боевых симуляторах. Первоначально Джим взялся совершенствовать систему подключения к Егерю ради себя, и его чуть было не вышвырнули из учебки за неразрешённое перепрограммирование симулятора и порчу оборудования. А потом примчались спецы из корпорации «Кобаяши», и оказалось, что курсант Кирк – невоспетый инженерный гений.

Джим самодовольно ухмыльнулся.

Променял бы я сейчас это на возможность входить в дрифт самому? Я не знаю.

В корпорации «Кобаяши», которая занималась самыми передовыми разработками для проекта «Егерь», Джим почувствовал себя ребёнком на конфетной фабрике. Или, скорее, на фабрике петард, рогаток и гоночных летоциклов. Он мог влиять на боевые качества его любимых Егерей. Чем дальше, тем чаще его нововведения принимались и воплощались. И вот, пять лет спустя, Джиму доверили кураторство всего проекта Егеря нового поколения и даже честь выбора имени для него.

Кстати, я всё ещё его не придумал. Ну, до дня пуска у меня ещё есть время.

Джим хотел, было, назвать свою малютку «Кэрол», в честь своей девушки, но та успела бросить его за два месяца до этой командировки.

Ей же хуже.

…

Адмирал Пайк уже ожидал Джима в своём кабинете.

– Служба безопасности известила меня, что ты прибыл. Сорок минут назад.

– Простите, сэр. Вдыхал здешний воздух.

– Ясно. Ты прав, нет ничего лучше.

Кристофер Пайк был в программе «Егерь» с самого начала, практически дал ей первый толчок на международной ассамблее, позже – руководил Академией, а теперь – этим Шаттердомом. А кроме того, двадцать лет назад адмирал, а тогда ещё капитан Пайк, и сам был легендарным пилотом Егеря, «Танцующего Койота». Как-то раз Пайк даже в одиночку добил кайдзю, Онибабу, когда его сопилот потерял сознание. Но, увы, Егеря первого поколения отличались слабой радиационной защитой. Разумеется, в новых поколениях Егерей экранирование реактора было усилено, чтобы предотвратить воздействие радиоактивного излучения на пилотов, но для Кристофера Пайка было уже слишком поздно. Лучевая болезнь искорёжила адмирала так, что он не мог больше не то, что пилотировать, но даже ходить. Джим самолично усовершенствовал кресло своего опекуна ещё пять лет назад, приспособив к нему гравитационные компенсаторы, так что адмирал был вполне мобилен.

Пайк махнул воспитаннику рукой, приглашая приблизиться, поднял кресло в воздух, и вдруг крепко обнял Джима.

– В Академии не хватало тебя, парень.

– Кхм. И, э, мне не хватало вас, сэр. Как ваш визит в Комитет?

– Политики. Снова распыляют наши силы, вкладываясь в Стену.

Джим презрительно фыркнул.

– Стена кайдзю не остановит.

– Я это знаю. Ты это знаешь. Осталось вытащить к береговой линии шишек из правительства, вот только они ближе ста километров к воде не приближаются. Но давай-ка поговорим о тебе. Ты веришь в свой проект?

– Больше, чем в себя, сэр.

Адмирал едва заметно улыбнулся.

– Хорошо. Я сейчас представлю тебя нашему главному инженеру. Он, конечно, будет к тебе ревновать, но, думаю, вы сработаетесь.

– Я ещё не познакомился с пилотом, с которым буду работать. – Джим постарался, чтобы его голос прозвучал небрежно. – С мистером Споком.

Пайк качнул головой.

– Спок, он… лучший пилот программы, несомненно. Вот только…

– «Вот только» что, сэр?

– Я хочу, чтобы ты составил о нём своё мнение, Джим. Только не смотри поверхностно. У Спока есть основания для его поведения. Он вулканец в конце-то концов. И он наш лучший пилот.

Джим с подозрением хмыкнул.

– Да, вы это уже говорили.

Да что он за тип, что сам адмирал за него так старательно заранее извиняется?

Егерь Джима конструировался прицельно под пилотские возможности вулканца, так что у Джима было много, много информации о С’Чн Т’Чай Споке. В распоряжении Джима были не только записи технических параметров всех его боёв, но и обычная видеосъёмка из кабины пилота. Спок выглядел на этой записи всегда одинаково невозмутимым, вне зависимости от того, находился ли в обычном патрулировании или в смертельном бою.

Хоть бы мускулом на лице шевельнул. Человек… э-э-э, вулканец из стали. Он хороший боец, но, если бы я очень, очень постарался, я мог бы сделать его. Я слишком хорошо знаю все его приёмы.

Это, кстати, обычно было первым шагом к установлению дрифт-совместимости.

Может ли быть, что мы с ним… Чёрт, лучше не травить себе душу такими мыслями.

Джим сосредоточился на собственной задаче.

– Спасибо, адмирал, но прежде, чем встречаться с главным инженером, я хотел бы увидеть её сам.

– Её?

– Мою детку, сэр.

Адмирал улыбнулся и пробормотал:

– Скотти тоже так её называет. Инженеры.

Джим покинул кабинет Пайка и отправился в главный ангар. Он наконец почувствовал себя готовым к самому важному визиту. Конечно, Джим имел возможность наблюдать за сборкой по голосвязи, но увидеть свою ожившую грёзу самому – о, это было совершенно особенное чувство.

В главном ангаре, очевидно, смена ещё не началась – какие-то подготовительные работы велись, но к самим Егерям можно было подойти спокойно.

Первым Джим увидел старого Егеря Спока, тот был ниже красотки Джима на две головы.

Во всех смыслах, ха.

Старичок носил вулканское имя, «Ши’Кар», и принадлежал к давно устаревшему третьему поколению. Но, несомненно, уважения он заслуживал – на его счету было одиннадцать уничтоженных кайдзю.

Ничего. Вот запустим мою малышку и загоним проклятых тварей обратно в их щель, раз и навсегда!

Джим, наконец, обратил взгляд к своему Егерю и на минуту благоговейно замер. Плавные обводы корпуса, серебристое сияние вольфрамового напыления… С первого эскизного чертежа она была его любовью, и вот их первое свидание состоялось.

Джим воровато огляделся и воспользовался тем, что вокруг пока никого не было – на подъёмнике вознёсся на плечо Егеря, чтобы ощутить под ногами его броню, почувствовать мощь.

Вот чёрт!

Чувствовать мощь мешала плохо пригнанная заклёпка. В чём-то Джим, возможно, и был разгильдяем, но только если это не касалось его детища.

К счастью, к страховочной скобе плечевой пластины оказался пристёгнут сварочный аппарат – кто-то закончил смену, забыв убрать оборудование на место.

Джим отстегнул его и включил. Заравнивая заклёпку, он заговорил со своей любовью.

– Как ты хочешь, чтобы я тебя называл, красотка?

Машина безмолвствовала.

– Мне угадать, да?

– Вы закончили свою работу?

Джим чуть не свергся с брони от неожиданности, а низкий мрачный голос продолжил:

– Тогда я бы предпочёл, чтобы вы покинули броню моей машины.

Джим на мгновение опешил.

– Твоей?

Джим тоже привык считать Егеря своим, и слышать такое небрежное повеление проваливать было, мягко говоря, обидно. Даже от «величайшего пилота поколения».

Он принял меня за сварщика? А он с техперсоналом не слишком любезен. Мой герой не героически суров, как кажется по головидению, а просто… заносчивый сноб? И это ему я должен вручить свою красотку?

Вулканец, не обращая больше внимания на Джима, уселся прямо рядом со следующей облюбованной Джимом заклёпкой и уставился на суету ангара под ними.

Джим вытерпел ровно тридцать секунд такого пренебрежения.

– Да тоже мне, пило-о-оты!

Спок медленно перевёл на него взгляд.

– Вы подразумеваете, что работа пилотов Егерей является менее важной, чем работа сварочной бригады?

– Я подразумеваю, что любой школьник, играющий в виртуалки, может заставить машину повторять его движения. И подразумеваю, что ты сидишь на заклёпке, которую мне надо укрепить. Пилотирование это просто… просто способность. Ради этого бессмысленно вкалывать в учебке. Тебе вот почти и не пришлось. Это или есть, или нет.

Джим прекрасно понимал, что несправедлив, но этот… везучий сукин сын здорово разозлил его. Похоже, чувство было взаимным. Величайший из действующих пилотов, С’Чн Т’Чай Спок сузил глаза и процедил:

– Я предлагаю перенести наше противостояние в зал для тренировок. Раз вы полагаете, что любой способен пилотировать Егеря, я позволю вам доказать вашу точку зрения.

«Он позволит», что б его!

…

Именно контактный бой был одной из стандартных проверок на совместимость – учитывались схожесть манеры ведения поединка, умение чувствовать соперника.

Для своей «дуэли» Джим с вулканцем выбрали бодзюцу – бой на палках. И с первых же движений Джим осознал, что Спок был значительно сильнее его и несравнимо быстрее.

Физически я не смогу его превзойти.

Это понимание было отрезвляющим.

Он имеет право на свою заносчивость. С чего я взял, что могу потягаться с вулканцем?

К счастью, в такой ранний час в зале ещё не было зрителей.

Спок снова и снова укладывал Джима на пол, с каждым разом всё сильнее ударяя об него, всё размашистее хлеща шестом. Но когда Джим поднялся в пятый раз, уже с ощутимым трудом, он увидел во взгляде Спока нечто новое: как раздражение сменяется на уважение.

Наконец, вулканец сам опустил оружие.

– Я считаю, этого достаточно.

Джим немного восстановил дыхание и прохрипел:

– Ну что, нам, наверное, после такого надо хоть познакомиться. Я, в общем, инженер вашего нового Егеря. Лейтенант Джим Кирк.

Вулканец не повёл и бровью.

Джим полюбопытствовал:

– А вам что, вообще не интересно было, кто родитель вашей малышки, да?

– Личность инженера не имеет никакого значения. Лишь его компетентность.

Да для тебя, похоже, ничья личность не имеет значения!

Но тут мистер Спок в очередной раз здорово удивил Джима.

– Я ознакомился с техническими спецификациями новой машины и нахожу некоторые технические решения весьма изящными.

«Изящными»? Вот это комплимент!

– Ну, спасибо.

Джим подумал было, что дальнейшим разговором пилот его не удостоит, но тот вдруг продолжил:

– Зачем вы спровоцировали данное силовое столкновение?

– Ну, для начала, подраться предложил именно ты. А согласился я потому, что надеялся почувствовать это.

– «Это»? Боль от ушибов?

– Синхрон. Говорят, что вы можете синхрониться с кем угодно. А это ведь обычно выясняют в бою. Так я прав? Между нами возможна дрифт-совместимость?

Спок чуть склонил голову набок, рассматривая Джима как неизвестное науке существо.

– Разумеется, вне зависимости от прохождения нашего спарринга. Любой вулканец способен установить контакт разумов с кем угодно. Но для осуществления пилотирования у нас нет в этом необходимости, способности нашего мозга намного превосходят способности землян.

Любой вулканец способен внушить кому угодно чувство неполноценности, да?

Но, разумеется, Джим старательно сделал вид, что ничего особенного не произошло, и как ни в чём ни бывало потащился за вулканцем в душевую при зале. Спок зыркнул на него неодобрительно, но этим Джима было не пронять.

Вскоре Джим понял, что именно вызвало неудовольствие вулканца. Душевая оказалась общей, без перегородок вообще.

О, да я сейчас таки увижу, какой у него. Всё же с двойной головкой или…

Член у Спока оказался не только с явно выраженным вторым утолщением, но и явственно зеленоватый. Джим всё косился на него краем глаза.

Клёво.

Джим ожидал, что для помешанного на самоконтроле вулканца ни чужая нагота, ни собственная, ничего не будут значить, но он ошибся. Джим то и дело ловил на себе ощущение пристального взгляда.

Обратил он на меня внимание. Ещё как обратил. Я бы рискнул, вот только сегодня меня уже достаточно били.

Спок поморщился, и по выражению его лица Джим легко прочитал, что вулканец только что пообещал себе больше не оказываться в душевой одновременно с ним.

***

Главного инженера Шаттердома, мистера Скотта, Джим уже знал заочно – они много общались по электронной почте, перебрасываясь чертежами и делясь идеями. В личном общении Скотти оказался своим парнем, хоть и был постарше Джима.

Но, в конце концов, мы влюблены в одну красотку.

Именно при даме своего сердца инженеры и провели всю следующую неделю. Прибыли коллеги Джима из корпорации «Кобаяши», доставив в Шаттердом все самые деликатные узлы, которые были собраны ещё в лабораториях корпорации, и которые теперь предстояло вмонтировать в основную конструкцию Егеря.

Разумеется, сотрудничать Джиму приходилось не только с инженерами и техниками Шаттердома, но и с его единственным пилотом.

В первую неделю Джим попытался, было, протянуть Споку руку в знак примирения.

– Мистер Спок? Мы плохо начали. Как насчёт познакомиться заново?

Вот только вулканцы не пожимали рук, что в прямом смысле, что метафорически.

– Ваша личность не явится помехой нашим рабочим отношениям.

Присутствовавший при разговоре мистер Скотт позже шепнул Джиму:

– Он в своём деле лучше всех, но в личном общении у парня серьёзные проблемы. Вы помягче с ним, Джим. Он в некоторых планах совершенно… ну, неопытный.

Это «неопытный» просто кружило Джиму голову.

Я бы научил его… Всему научил. Если бы он подпустил меня хоть на вытянутую руку, иначе, как в драке.

…

Основная работа инженерам предстояла с понс-системой – «мостом», соединяющим сознания пилотов друг с другом и с системами Егеря. Первоначальный проект «моста» представлял собой всего лишь шлем с зажимами, которые крепились к голове пилота. Теперь же модуль управления Егерем стал гораздо сложнее. Пилоты закреплялись в настоящем коконе – конн-поде. Отсюда пилоты контролировали каждое движение своей боевой машины. Система управления в новом Егере на всякий случай всё же была двойной, хоть и предназначалась для уникального пилота – одиночки.

Конн-поды были самой уязвимой частью Егеря. Машина могла сражаться без руки или пушек, но не без своего «мозга» – пилота. Чтобы сохранить рейнджерам жизнь, модули управления обычно оснащали аварийным люком, но Джим пошёл дальше, встроив в модуль эвакуационную капсулу.

Вот протестируем эту и установим вторую.

Физические пульты были прикреплены к верхней части кокона управления, предоставляя пилоту доступ к основным системам: оружейной, охладительной, антигравитационной.

Визор своего детища Джим оборудовал мощными фотохромными дисплеями, позволявшими пилоту обзор со всех сторон, в том числе, благодаря дополнительным датчикам, осуществлялся визуальный контроль происходящего и под, и над Егерем.

Спок нововведения сдержанно одобрил.

– Это значительное улучшение.

Джим проконтролировал поступление нейропроводящего геля в пилотский шлем вулканца и гордо улыбнулся.

Пилотская капсула с мягким толчком пристыковалась к корпусу Егеря, став его «головой».

Так и есть, без пилота даже моя великолепная машина – всего лишь машина.

Финальным элементом активизации процесса дрифтинга была нейронная калибровка. Обычно она контролировалась из командного центра Шаттердома, откуда техники и высокопоставленные лица наблюдали за ходом боёв и координировали действие Егерей. Но в процессе настройки Джим предпочитал контролировать калибровку сам.

Джим самолично подключил пилотский костюм Спока к конн-поду, проверил стабильность соединения и инициировал процесс, в результате которого вулканец «становился машиной».

Веки пилота дрогнули и закрылись. Джим обеспокоенно тронул его за плечо.

– Что?..

Не открывая глаза, Спок прошептал:

– Проверка основных систем… Выполнено. Отзыв… заметно быстрее стандартных показателей.

Джим и сам ощущал это. Машина не просто запускала системы на полную, она словно… оживала.

Джим решительно снял с креплений второй шлем.

– Мне нужно самому это прочувствовать.

Спок открыл глаза и взглянул на него исподлобья, не скрывая свой скепсис.

– Хорошо. Вы можете активировать второе подключение. Но не пытайтесь воздействовать на системы, я буду полностью контролировать управление.

Вот так, «на закорках» у вулканца Джим и попал в дрифт.

А его «хедспейс» – чудовищно скучное место.

«Хедспейсом» называли пространство подсознания, где разумы пилотов могли общаться. Но сознание Спока воспринималось зеркальной стеной, отражающей все мысли, все порывы Джима. Казалось, ничто не могло поколебать его спокойствие.

Он – «зеркало», ходит в дрифт пустым – без воспоминаний, без эмоций. Вулканец, чтоб его.

Спок начал прогонять смоделированный компьютером бой с кайдзю. Джиму непривычно было быть ведомым в чём-то, но выбора у него не оказалось. Может они со Споком и были дрифт-совместимы, но Джим полностью прочувствовал, почему вулканец не видел смысла в партнёре-землянине. Сила его разума была несоизмерима с человеческой, скорость реакций недосягаемо высока. Джим ещё только осмысливал угрозу, а Спок уже действовал, на опережение, просчитывая действия противника не на шаг, а на пять, шесть, десять, как в шахматной партии.

Одно дело – видеть эти параметры в виде цифр. Другое – наблюдать за ним вот так. Партнёрство ему и в самом деле не нужно. Люди для него – источник слабости. Неужели… у меня нет шансов? Вот же чёрт. Вот чёрт!

До окончания симуляции лейтенант-техник, несостоявшийся рейнджер Кирк прощался со своей мечтой. Единственному, с кем он оказался совместим, он был совершенно не нужен.

***

Минула неделя и, к счастью, Джиму выпало не слишком много времени для того, чтобы роптать на судьбу. Они с мистером Скоттом дневали и ночевали в Егере. В прямом смысле слова. Джим трижды засыпал прямо в машине: в кабине, в грудной пушке, в баке стабилизатора. Комфортнее всего было дремать в эвакуационной капсуле.

Дома такую поставлю.

К третьей неделе в Шаттердоме Джим успел уже перезнакомиться со всем персоналом, а кое с кем и завести дружбу.

Его новый приятель, доктор Леонард Маккой, был штатным медиком, ответственным за оценку физического состояния пилотов до и после дрифта. В настоящий момент на попечении Маккоя остался лишь один действующий пилот. И пациентом мистер Спок явно был непростым, судя по тому, как Боунс о нём отзывался.

– Самоуверенный ублюдок считает, что контролирует всё. Словно не понимает, что, если угробится, заберёт с собой миллион-другой человек.

– А что, есть опасения?

Боунс поморщился.

– О медицинских аспектах, сам понимаешь, я говорить не могу. Но после его психологического освидетельствования у меня всегда дёргается левый глаз.

Кстати, именно Боунс открыл Джиму тайну «Бара»-столовой. Она и в самом деле по ночам становилась полуподпольным клубом и питейным заведением.

– Ты вообще представляешь себе, как тут все на взводе, особенно после каждой атаки? Без подкрепления не хватит никаких нервов.

– А как начальство базы смотрит на это… «подкрепление»?

– Закрытыми глазами. Ну, кого засекут на смене нетрезвым – вышибут, конечно, но дураков тут нет.

В Шаттердоме и в самом деле собрались лучшие специалисты со всей Земли и не только. Молодой русский учёный, Чехов, то и дело проносился по базе, буквально обмотанный чудовищными потрохами кайдзю.

В первый раз увернувшись от него, Джим поинтересовался у встречного техника:

– Чего это он?

– А, это Паша. Из всех здешних яйцеголовых самый увлечённый. Уверен, что в действиях кайдзю есть какой-то план.

Джим скептически хмыкнул. Но, познакомившись поближе с Пашей Чеховым и его работой, внезапно очень ей заинтересовался. Компанию Чехову составлял Хикару Сулу, тоже «яйцеголовый», но совершенно иного темперамента.

Интересные девушки в Шаттердоме тоже были: например, гордая красотка-переводчица, незаменимая в многоязыкой команде военных, инженеров и техников. Кроме своей основной работы мисс Ухура пыталась совместно с Чеховым расшифровать язык кайдзю.

Как будто нам есть, о чём поболтать с этими безмозглыми тварями.

Приглянулись Джиму и добросердечная симпатяга-медсестричка, и роскошная орионская программистка… С последней Джиму даже повезло как-то. Три раза. Но оба они понимали, что просто хорошо проводят вместе время, без всяких обязательств.

***

Джим сидел на полу в своей комнате, поджав босые ноги и обложившись чертежами, когда прозвучал дверной сигнал.

Джим, не поднимая голову от чертежей, крикнул:

– Входи, входи, я сейчас закончу.

Дверь прошелестела, открываясь, и высокая фигура загородила Джиму свет.

Джим возмущённо вскинулся:

– А ну-ка убрал свою тень с моего шедев… оу.

– Полагаю, вы приняли меня за кого-то другого.

Вместо ожидаемого Боунса над Джимом стоял самолично мистер Лучший в мире пилот.

Тут Спок рассмотрел футболку Джима, и тот впервые увидел, как чьё-то лицо заливает зелёный румянец.

– Что означает эта… надпись?

– «Очаровательно» у вас между ушей? Ну, это самая выразительная фраза из всех, которые журналистам когда-либо удавалось из вас выжать во время, так скажем, «интервью». Помню на пресс-конференции после австралийского кайдзю вы стояли между всяких генералов, и вас спросили, что вы думаете о той торжественной встрече, которую вам устроили благодарные за спасения жители. И вы ответили…

– «Очаровательно»? Я не помню этого.

– Да я так и понял, что это была не заготовленная речь.

Спок перевёл взгляд на разбросанные вокруг Джима бумаги.

– Что это?

– А на что похоже? Чертежи.

– Древние?

Джим фыркнул:

– Ну, недели им ещё нет.

Вулканец моргнул.

– Но они на бумаге.

Джим хохотнул, развлекаясь его недоумением.

– Ну да. Мне нравится чертить вручную. Прочищает мысли, помогает найти верное решение. Вроде как… помогает творить. Понимаете?

Вулканец ещё мгновение рассматривал чертёж нового типа суставных сочленений, а потом картинно приподнял бровь и ответил, с совершенно серьёзным выражением лица:

– Очаровательно.

Джим покатился со смеху.

– Да вы садитесь.

Спок чопорно поддёрнул штанины и опустился на пол в странной позе, на коленях. Чёрная хламида драпировалась тяжёлыми складками, делая вулканца похожим на скульптуру молельщика.

Спок прочистил горло.

– Над чем же вы сейчас работаете?

– Я тут на днях говорил с этим русским учёным, Пашей. Он считает: нам есть, чему поучиться у кайдзю. Например, невероятная способность к регенерации. Так вот я согласен с ним. Конечно, всё оружие и защита кайдзю – биологические, генетически запрограммированные. Их ДНК – самая сложная из всех, виденных мистером Чеховым и доктором Маккоем. Но мы смогли бы имитировать некоторые их качества. Например, нанотехнологии могут помочь Егерю с ускоренным саморемонтом. А ещё, можно оснастить отдельные части Егеря собственными двигателями и запрограммировать на самостоятельные действия. Тогда, в случае повреждения какой-либо части, Егерь сможет просто разделиться. Да что там: один единственный Егерь мог бы, разделившись, окружить кайдзю! Я потихоньку подвожу руководство «Кобаяши» к мысли, что раз за разом повторять одно-единственное удачно найденное инженерное решение – не выход. Все новые серии Егерей в основных моментах повторяют предыдущие – это проигрышный путь. Природа куда как интереснее экспериментирует над развитием кайдзю. …Я уже начинаю думать – природа ли?

Спок смотрел на Джима задумчиво.

– Это интересная теория. Нельзя отрицать, что в развитии кайдзю прослеживается некая… система усовершенствований, которые кажутся планомерными.

Джим кивнул.

– Как бы то ни было, уже в этом Егере «Кобаяши» позволила мне реализовать несколько новых идей. А если я продолжу сотрудничество с мистером Чеховым – уверен – внедрю и ещё преинтересных штук.

Спок качнул головой.

– Да, мистер Чехов отличается выдвижением смелых гипотез.

Джим усмехнулся.

– Вы об этой его идее, что с кайдзю можно «договориться», если удастся расшифровать их язык? А вы что думаете?

Спок удивлённо моргнул.

– Моим мнением по этому вопросу никто никогда не интересовался. У меня есть своя функция.

– А своя голова у вас есть?

Вулканец оскорблено выпрямился.

– Я получил квалификацию компьютерного специалиста A7.

– И когда она вам в последний раз пригождалась? …Угу.

Спок помолчал, а потом вдруг продолжил:

– Если для вас существенно знать моё мнение, то оно таково: у кайдзю нет своего разума, только… устремление. Инстинкт это или нечто большее – я сказать не могу.

– Но откуда вы знаете, что они неразумны?

Спок помялся перед ответом:

– Я некоторым образом… ощущаю кайдзю в дрифте.

Джим присвистнул.

– Ого. Потому что вы вулканец или… дрифтинг каким-то образом связывает наши и их сознания, как единое поле?

– Это мне не известно. Но, как вы знаете, подобные опыты проводились в лабораторных условиях, и заключение: человеческий разум может войти в дрифт с разумом кайдзю, однако это приводит лишь к припадку от нейронной перегрузки.

– А вам никогда не было интересно попробовать обратиться к ним напрямую? Может, вулканцу удалось бы?

Спок поморщился.

– Моё сознание, мои способности слишком ценны для программы. Мне не позволили пойти на такой риск.

Ого. Так он всё же хотел этого.

Джим знал, что Спок стал всего лишь вторым вулканцем в программе «Егерь». Первым был его отец.

Который, кстати, вроде бы, не хотел видеть сына пилотом. Какие-то журналисты раскопали старое интервью. Может, вот от этого он и хотел сына уберечь – от… кхм… эксплуатации его силы и рефлексов в ущерб применению остальных способностей. Вулканцы ведь прекрасные учёные, особенно во всяких академических дисциплинах.

Так что Джим, уважая способности своего вулканского сослуживца, щедро развернул перед ним все боевые спецификации новой машины, все ещё не реализованные проекты.

– Вот, здесь и здесь литые детали вместо сборных конструкций. Лучшая телларитская сталь. Здесь два меча, будут скользить по этим желобам.

– А это?

– О, это «ангельские крылья»! Работают как антигравитационные стабилизаторы – позволяют сохранять баланс во время битвы. А тут – «медные кастеты», вот, наложены на сочленения каждого пальца – это усиливает удары. Сплав стали и меди – к любой температуре устойчивы!

Спок оценивающе хмыкнул и задумчиво провёл пальцем по одному из кастетов на чертеже.

– Не следует ли добавить к ним втягивающиеся лезвия с карбоновыми нанотрубками? По ним можно будет пускать жар свыше трёхсот градусов по Фаренгейту.

Джим поднял вверх большой палец и подтянул к себе чистый лист бумаги.

– Тогда сделаем вот так…

…

За следующие полчаса они успели пройтись по чертежам грудной пушки, визора, и только добрались до оборудования отсека управления, как дверной сигнал прозвучал ещё раз, на этот раз это оказался доктор Маккой. Джим попытался было предложить вулканцу присоединиться к ним в баре, но Спок сбежал, сославшись на неотложные дела.

Лишь когда дверь за пилотом закрылась, Джим вдруг понял, что не спросил, зачем тот вообще заходил.

***

На четвёртой неделе своего пребывания в Шаттердоме Джим начал замечать то, что раньше было скрыто от него. Например, как неловко Спок чувствует себя среди людей. Он зажимался, закрывался в себе, будто всё ещё был в дрифте, совершенно один.

Может, это всё выходит ему боком? Его завидная природа, его способности, его одиночное пилотирование. Он тут круче всех, но чужой. Он не знает, как быть с другими и поэтому не позволяет никому сблизиться с собой.

И вместо «так ему и надо» Джим вдруг почувствовал сожаление.

Он погружается в себя с семнадцати лет, а то и раньше. Миссия. Тренировки. Миссия. Тренировки.

На тренировках, кстати, Спок выкладывался, как в настоящем бою. Джим воспользовался этим, чтобы улучшить нейронную калибровку – заявился в тренировочный зал с ворохом датчиков.

Спок, привыкший, что его приватность уважают, опустил бокен и неодобрительно уставился на Джима.

– Что вы здесь делаете?

– Хочу оцифровать ваши движения, для программы. Вы как насчёт этого?

– Если это необходимо – я согласен.

– Тогда нужно наклеить на вас датчики. Кхм, нет. Лучше на голую кожу. Рубашку снимите.

Вулканец секунду непроницаемо смотрел на Джима, и тому уже показалось, что сейчас он откажется. Но затем Спок начал расстёгивать крючки на воротнике свободной вулканской рубахи.

Джим дождался, когда Спок снимет её, и с деланной невозмутимостью добавил:

– И штаны.

…

Получасом позже Джим упаковывал свои датчики и наблюдал, как Спок чопорно застёгивает рубашку. Щёки его чуть зеленели.

От активных движений или от того, что я полчаса таращился на него почти раздетого? Он, кажется, к личному вниманию совсем не привык. А ведь он спасает миллионы жизней, он герой, звезда. Вот только он совершенно не хочет этой славы. И я понимаю, почему – никому нет дела до него самого, никто его толком и не знает. От него требуются эти его вулканские молниеносные рефлексы да тактические ходы. Он сам как незаменимая деталь Егеря. Если кто его и хочет узнать получше, то как диковинку.

И Джим вдруг, неожиданно для себя, спросил:

– Ты торопишься?

Спок взглянул не Джима с подозрением, видимо, уловив личностные нотки в его голосе, и осторожно ответил:

– Нет. Утренняя смена ещё через восемь часов и сорок минут, а тревога не объявлена.

– Ну мало ли. Какие-нибудь свои дела.

– У меня нет «своих дел».

– Ну да, конечно. Тогда как насчёт того, чтобы на один вечер разделить мои?

– По какой причине я должен жертвовать ночным отдыхом ради ваших сомнительных мероприятий?

У Джима почти иссякло терпение. Но он взглянул, как закаменело Спок держит спину, как отводит глаза, и продолжил:

– Мне… нужна твоя помощь. Завтра я обсуждаю монтаж визора с мистером Скоттом, а у меня пара свежих идей, нужно знать твоё мнение.

– И для этого мы сейчас сворачиваем к питейному заведению?

– А почему бы и не совместить?

***

В подпольном «Баре» Спока, похоже, раньше ни разу не видели и не рассчитывали увидеть. Больший переполох, пожалуй, вызвало бы только явление в бар адмирала Пайка.

Джим поспешил затащить Спока за столик.

– Ты сядь, пока тут все не повыпрыгивали из окон. Я сейчас обеспечу нас напитками, и поговорим.

Пару минут спустя Джим звякнул своим бокалом о бокал Спока и отсалютовал вулканцу.

– Давно хотел сказать: я видел твой бой за Анкоридж. В смысле – вживую видел. Да весь наш курс видел – мы тогда подались на большую землю из Академии. Удачно день выбрали – ничего не скажешь. И я после того боя не мог больше завидовать тебе, только хотел помочь. Если не напарником, так хоть вот, как могу.

Спок чуть смочил губы коктейлем.

– Насколько я успел оценить, вы вносите в программу весьма значительный вклад.

Джим усмехнулся.

– Надеюсь когда-нибудь сравняться в этом с тобой. …Когда ты выходишь против них, это… ну, поджилки трясутся?

– Если вы спрашиваете, испытываю ли я чувство страха, то да – вулканцы не избавлены от данного эволюционного пережитка. Но, разумеется, я не позволяю этому чувству управлять моими действиями. Оно непродуктивно.

– Тогда: за продуктивные чувства! За программу «Егерь»!

Спок сделал из своего бокала ещё один маленький глоток и тихо проговорил:

– За победу.

…

Спок напился допьяна всего одним коктейлем, который Джим заставил его попробовать. Так что теперь Кирк тащил тяжеленного вулканца в его комнату и вовсю костерил себя за то, что не уследил за ним.

– Я думал… – Джим поудобнее перебросил руку Спока через своё плечо и крякнул, заставляя его хоть как-то удерживаться на ногах. – Думал, ты, блин, весь из себя такой предусмотрительный. Такой правиль… да куда ты, эй! Если не знаешь свою норму, зачем соглашался? Ладно, ладно, давай, легче будет. Чёрт, только не мне на ботинки!

К счастью, коридор был абсолютно пуст и безупречная репутация вулканца не пострадала. Джим поддержал Спока за трясущиеся плечи, чтобы тот не уткнулся лицом в собственную рвоту. Спок бессильно прислонился к нему лбом и прошептал:

– Данный эффект вызван не алкоголем, а каким-то другим ингредиентом того… напитка.

– Значит, в следующий раз ты у нас пьёшь только виски с содовой.

Вулканец нашёл в себе силы приподнять бровь и прошептал:

– Что заставляет вас думать, что я соглашусь на «следующий раз»?

– То, как ты мне руку сжимаешь. Да нечего так дёргаться, нормально всё. Давай, вставай. На раз, два…

…

Джим в первый раз оказался в комнате Спока, предсказуемо аккуратной и почти пустой. Правда, рассматривать интерьер ему было особенно некогда.

Джим свалил вулканца на постель и, глядя на него, разметавшегося, расслабленного, остро пожалел, что Спок был так пьян, а сам он пьян недостаточно.

Нельзя сейчас к нему вязаться, он не в себе.

Спок смотрел на Джима устало, моргая и щурясь.

– Инж-женер Кирк, вы…

– Давай «Джим», а?

– Джим. Я хотел прояснить вам… тебе… хотел объяснить тебе, почему… дрифт с партнёром неприемлем для меня.

Джим кисло отмахнулся.

– Да я уж понял. Ты слишком крут для землян, всё такое.

Спок мотнул головой.

– Нет. Мои родители погибли, будучи связаны в дрифте. Сначала мать, во время атаки кайдзю. Множественные… повреждения, несовместимые с жизнью. Мой отец не пострадал физически, но погиб вслед за ней. Связь дрифта была в их случае усилена супружеской связью разумов, практикуемой у моего народа.

И теперь ты… боишься этой связи? Любой связи? Может быть, как и я?..

Джим слышал о том, что родители Спока были сопилотами – уникальный совместный вулканско-человеческий экипаж Сарэка и Аманды. Но вот обстоятельств их гибели Джим не знал.

Даже сопилоты-земляне ощущают фантомные боли в местах, соответствующих местам повреждения Егеря, чувствуют боль друг друга. Смерть сопилота – чудовищный шок для находящегося с ним в связке. А уж для телепата-вулканца…

Джим кашлянул и хрипло проговорил:

– Спок? Я ведь понимаю. Мой отец был старпомом на авианосце. Принял командование в безнадёжной миссии, когда первый кайдзю прорвался в бухту. Отец выиграл гражданскому каравану время и погиб. Знаешь, я здорово злился на него когда-то. Что он оставил нас. Мать… так и не оправилась полностью после этого. Выпивка и… Ну, дело прошлое. Я хотел сказать, что мне всегда казалось: привязываться к кому-то – лишний риск. Проще не сближаться слишком сильно, чем испытывать потом такую боль. Когда… теряешь всё.

Спок мотнул головой по подушке и закрыл глаза.

– Но зачем он разделял с матерью управление? Я могу пилотировать в одиночку, значит, и он был способен на это. Если бы он пилотировал один тогда, они оба остались бы живы.

– Возможно. А возможно он не победил бы один. Сколько монстров на их счету? Четырнадцать? А ты не думал, что твой отец знал что-то, чего не знаешь ты? Что поддержка другого разума – сила, а не слабость? …Спок? Отрубился ты что ли? Всё же нашлось то, в чём я сильнее тебя, ага?

Джим вздохнул и поборол желание завалиться вулканцу под бок.

Он, наверное, не обрадуется, когда проснётся.

Джим милосердно оставил для Спока на тумбочке стакан воды и пару капсул из аптечки, а потом вернулся в свою комнату и набрал коммуникационный номер Сэма. Первым делом он извинился перед братом за то, что был ослом.

Сэм флегматично ответил:

– Угу, я всегда тебе это говорил.

И дальше они протрепались полтора часа, пока не обсудили всё, что накопилось за последние несколько лет.

Напоследок Сэм выдал Джиму, что планирует женитьбу.

– Ты только не разболтай заранее, Джимми. Мама ещё не знает. А у тебя-то есть кто особенный?

– Особенный?

Это слово отчего-то потянуло за собой совершенно определённый образ.

– Особенный. А знаешь, да, пожалуй, есть.

***

На следующее утро был назначен пробный запуск Егеря для проверки основных систем.

Адмирал Пайк, доктор Маккой, мистер Скотт и многочисленные техники остались в командном центре для осуществления коммуникации Егеря с Шаттердомом и отслеживания хода нейронной калибровки.

Джим же выбил себе место в первом ряду – остался наблюдать за системой непосредственно в модуле управления Егеря.

Спок особенно довольным не выглядел.

Не любит, когда заглядывают через плечо? Или это он после вчерашнего? Кхм.

– Э, Спок? Мы в порядке?

– Если ты спрашиваешь, готов ли я к сегодняшнему тесту, то ответ положительный: мой организм выводит метаболические яды весьма эффективно.

Джим уловил в тоне вулканца оттенок чего-то личного, словно после вчерашнего они не были уже просто пилотом и инженером одной машины.

– Ну, отлично.

Отлично.

Мимо них к выходу из модуля прошмыгнула коротко стриженная девчонка-техник. В вороте её рубашки мелькнул яркий принт футболки с «очаровательно» между кое-чьих заострённых ушей. Спок поморщился.

Вулканец прошёл к кокону и активировал процедуру подключения.

Джим провёл ладонью по спинному зажиму его костюма.

– Сегодня просто подключим тебя к системам и прогуляем нашу малышку. Мне нужно отследить скорость отзыва на нейроимпульсы.

Джим бесцеремонно ощупал место подключения кабелей к разъёмам костюма, просунул руку под плотную подкладку и вдруг коснулся горячей кожи вулканца.

Из командного центра по связи донеслось:

– Вы там в порядке, парни? У пилота пульс частит, будто вы уже в бою.

– Порядок, Боунс, просто разъёмы поправляю.

Спок дёрнул бровью и процедил:

– Пристегнись, как положено по инструкции.

– Угу, сейчас.

Джим занял место второго пилота, не подключаясь к системам, естественно, лишь закрыв крепления.

– Ну, поехали! Покатай меня, большая…

– Что?..

– Да нет, ничего такого.

Сегмент купола над главным ангаром раскрылся. Спок активировал генератор антигравитационного поля, и Егерь медленно воспарил над Шаттердомом.

Джим почувствовал себя в этот момент на вершине мира, он словно стал одной из свободных морских птиц.

– Давай-ка перемахнём через Стену!

…

Долго такую махину на антиграве было не удержать, так что Егерь опустился в океан и теперь, повторяя движения Спока, шёл по шельфу, по колено в воде, вздымая волны и облака брызг.

Результаты испытаний очень скоро ввергли Джима в абсолютную эйфорию.

Быстродействие выше стандартного на порядок! Отзыв систем на команды просто молниеносный! Не терпится изучить записи с датчиков. Но и без того понятно, что мы сделали это. Мы снабдили нашего лучшего пилота лучшей машиной!

Лучший пилот тем временем помрачнел сильнее обычного.

– Я получил предупреждение о движении в разломе, предположительно пятый уровень.

– Пятый уровень?! Но мы не готовы к бою, я ещё не установил…

Спок повернул голову и взглянул Джиму в глаза.

– У нас нет выбора, инженер Кирк. Мы не успеем вернуться в Шаттердом, чтобы я принял бой на «Ши’Каре». Проверьте крепления вашего конн-пода и предоставьте ведение боя мне.

То есть: не лезь под руку.

Но очень скоро Джим забыл свою обиду.

Я в Егере во время боя! Не в симуляции, в настоящем бою!

Тут пришла тревожная новость из командного центра: дублирующий экипаж не смог синхронизироваться в дрифте, чтобы поддержать Спока на «Ши’Каре».

Спок что-то буркнул себе под нос. Джим разобрал только: «земляне», «слабоволие», «межличностные отношения» и «нелогично».

Спок заверил центр в том, что контролирует ситуацию, и теперь методично продвигался наперерез кайдзю. Егерь погружался всё глубже – по пояс, по грудь… Монстр пока ещё обозначался на радаре лишь точкой, но точка эта быстро приближалась.

Джим смотрел на сосредоточенное лицо вулканца, на его уверенные шаги в креплениях пода. Егерь послушно повторял все движения пилота, и Джим постепенно успокоился.

Он лучший. И в моём Егере. Мы справимся.

Через несколько минут Спок предупредил:

– Визуальный контакт.

Мгновенно на экранах появилось изображение с внешних датчиков. Джим охнул, закрыв рот рукой, а Спок шепнул:

– Бехимос.

Джим сглотнул.

– Ага, размахи реально библейские.

Кайдзю вдвое превышал ростом Остроголова, которого Джиму довелось видеть вживую.

– Метров сто восемьдесят, да?

– Судя по показаниям приборов – сто восемьдесят один и шесть десятых метра.

Джим благоговейно прошептал:

– Пятая категория. Не верил, что когда-нибудь увижу подобное, да ещё из Егеря. Что будем делать?

– Я буду оценивать ситуацию.

Спок получил рекомендации командования из контрольного центра и начал свою оценку – сделал несколько обманных движений. Егерь закружил вокруг кайдзю, а тот словно вовсе его не замечал – всё также продвигался в сторону берега, почти полностью погрузившись в воду. Тогда Спок прицельно разрядил в него установку фотонных торпед.

Едва осела водяная пыль и рассеялся пар, Джим присвистнул.

– Он сейчас что… уничтожил твои торпеды?

Спок, не отрываясь от управления, пробормотал:

– Он обладает совершенно необычной оборонительной системой – отстреливает свои шипы, чтобы перехватить направленные на него торпеды. Возможно, это некий признак…

– Интеллекта?

– Пока рано судить об этом. Но есть и ещё одно неприятное обстоятельство. – Спок впервые оторвался от управления, посмотрев на Джима. – Я потерял связь с командным центром.

Джим вскинулся, защищая своё творение.

– Это не поломка системы связи! Эта тварь ещё и прохождение сигналов глушит! Похоже, она нас таки заметила, да?

Кайдзю остановился, и это позволило Джиму получше его рассмотреть. У чудовища был низкий центр тяжести, грузное туловище, покрытое пластинами и остроконечными выступами, два из которых напоминали маленькие плоские крылышки. Но забавным это не казалось.

Подвижная голова кайдзю была снабжена массивной, сильной челюстью и двумя золотистыми глазами. Три гибких хвоста или конечности крепились к телу в средней части. Тело Бехимоса биолюминесцировало, исчерченное золотыми светящимися прожилками.

Шипы кайдзю топорщились, конечности свивались в хищные спирали, мощная пасть разевалась, демонстрируя чудовищные клыки.

Спок понимающе кивнул.

– Он применяет тактику запугивания.

– У него почти получается. Зрелище ничего себе.

А потом Бехимос вдруг выстрелил из пасти мощным энергетическим сгустком. Только вулканская реакция Спока и скорость отзыва управления машины Джима спасли им жизнь.

Джим восхитился.

– Этот орган у него на спине – какой-то био-импульсный генератор! Причём заряжается он, похоже, от воды! Гениальная идея, я обязательно использую…

Спок перебил его, почти прорычав:

– Если у вас есть какая-нибудь продуктивная идея прямо сейчас, я с удовольствием воспользуюсь ей, инженер Кирк! В противном случае мы, возможно, окажемся не в состоянии воплотить в будущем никакие проекты, потому что будем мертвы, как и миллионы жителей побережья!

– Ладно, ладно! Э-э-э… просто закороти его!

– Что?

– Отстрели один из мечей в эту штуку у него на спине – должно сработать!

И, о чудо, лучший пилот программы «Егерь» послушался его. К счастью, план Джима увенчался успехом.

– Да, так! Теперь зарядиться он уже не сможет!

Вот только это оказалось далеко не последним трюком в арсенале Бехимоса.

– Эта хрень генерирует какой-то туман!

Чудовище и в самом деле выделяло из пор какое-то вещество, формировавшее вокруг него в воде рассеянное облако. Это усложняло прицеливание, рассеивало любой луч, взрывало торпеды слишком далеко от цели.

Джим сжал кулаки.

– Пойдём врукопашную?

– У меня нет другого выхода.

Мощные челюсти и три цепкие клешни конечностей кайдзю представляли в ближнем бою серьёзную опасность. Но выбора и вправду не было.

Спок двинул Егеря на противника. Увы, монстр честный бой не принял.

Джим пригляделся к показаниям приборов.

– Что оно делает?!

– Создаёт цепную реакцию в облаке своей материи!

Взрывная волна распространилась, снеся Егеря, почти смяв. Джима мотнуло так, что он мысленно возблагодарил Спока за то, что тот заставил его как следует пристегнуться.

Кабину начала заливать вода. Она не хлестала потоком, всего лишь сочилась, но и это уже было очень плохим знаком.

Так модуль может просто разорвать!

Спока тоже немилосердно болтало в креплениях, глаза его закрылись, дыхание стало захлёбывающимся, судорожным.

Он же задыхается!

Движения Егеря стали хаотичными, он потерял ход и лишь гравитационные компенсаторы помогали ему сейчас сохранять равновесие.

Джим бросил взгляд на свободное подключение конн-пода. Когда один пилот внезапно терял контроль, нагрузка на второго увеличивалась в четыре раза. Это приводило либо к бездействию Егеря, либо к нервной перегрузке для пилота. Всего пятнадцать минут сольного контроля могли закончиться для него смертью.

Я бы принял этот риск, с радостью, но что толку? За пятнадцать минут с такой тварью не разделаться! Да и Спок за это время просто загнётся! Но, может быть…

Джим рванул второй шлем, одним движением нахлобучив его на себя. Он уже потерял счёт попыткам разделить с кем-то дрифт своими силами, но этот раз был особенным.

Это же Спок! И он… умирает? «Очнись, ты меня слышишь?! Очнись!»

На этот раз сознание Спока не было зеркалом. Разве – разбитым. И его острые осколки не пускали Джима, ранили и отталкивали прочь.

У нас нет общих воспоминаний для дрифта. А принятие… «Я принимаю тебя, Спок! Всё от тебя принимаю!»

И всё поглотила вода. Её толща выдавливала воздух из лёгких, мутила сознание. Пусть в реальности вода едва замочила им щиколотки, в своём сознании Спок тонул.

Что это? Откуда тут вода? И он не борется! Он… в ловушке воспоминаний! Но я знаю всю его биографию, он ни разу не тонул! …Он сам – нет.

В идеале дрифт был не возможностью диалога, а не требующей этого общностью, тишиной. Пилот не должен был сосредотачиваться на своих или чужих воспоминаниях, иначе он рисковал потерять связь с реальностью, утратить контроль. В этом случае синхронизация пилотов друг с другом и с машиной разрывалась. И главной опасностью были сильные эмоции.

…Он был связан этой их вулканской семейной связью со своим отцом, когда тот умер. Да он же был совсем пацаном! И словно сам оказался с родителями в дрифте – чувствовал через отца смерть матери, а потом – то, как сам отец тонет, отказываясь бороться за жизнь. Вот откуда этот ужас перед водой. Он пытается блокировать эти воспоминания, но безрезультатно.

Чёрные волны раз за разом смыкались над их головами, но Джим снова и снова выталкивал вулканца на поверхность этого чудовищного воображаемого Океана.

«Спок! Спок, я вытащу тебя. Я прекрасно плаваю, слышишь? Я тебя не брошу! И я… я буду дышать за тебя, если понадобиться, вот так».

Дата добавления: 2015-11-04