– Бронтозавр – самый большой из динозавров, Лекси, – пояснил Эд Реджис.
Тим не стал с ним связываться и доказывать другое. Вообще-то брахиозавр был в три раза больше бронтозавра. А некоторые люди считали, что ультразавр и сейсмозавр еще больше брахиозавра. Вполне вероятно, что сейсмозавр весил аж сто тонн!
Более мелкие гадрозавры, пасшиеся рядом с апатозаврами, вставали на задние лапы, чтобы дотянуться до веток. Они двигались весьма грациозно для подобных созданий. Среди взрослых гадрозавров шныряли несколько детенышей: они подъедали листья, которые выпадали из пасти взрослых животных.
– Динозавры в Парке юрского периода не размножаются, – сообщил голос экскурсовода. – Детеныши, которых вы видите, выведены искусственно несколько месяцев назад и помещены в стадо. Однако взрослые особи их все равно кормят.
Послышался раскат грома. Небо помрачнело, появились грозные, низкие тучи.
– Да, похоже, дождь собирается, – кивнул Эд Реджис.
Машина двинулась вперед, Тим оглянулся, чтобы посмотреть на гадрозавров. Внезапно сбоку мелькнуло какое-то животное бледно-желтого цвета. На спине у него были коричневатые полосы. Тим сразу узнал его.
– Эй! – закричал Тим. – Остановите машину!
– Что такое? – спросил Эд Реджис.
– Быстро! Остановите машину!
– А сейчас мы поедем посмотреть на наших последних доисторических животных, – провозгласил записанный на магнитофон голос. – Это стегозавры.
– В чем дело, Тим?
– Я его видел! Я его видел вон там, на лугу!
– Что ты видел?
– Велоцираптора! Вон там на лугу!
– Стегозавры – животные среднего юрского периода, обитающие сто семьдесят миллионов лет тому назад, – сообщил магнитофон. – Несколько таких удивительных травоядных живут здесь, в Париже.
– О нет, Тим, вряд ли, – покачал головой Эд Реджис. – Это не велоцираптор.
– Нет, я его видел! Остановите машину! В радиопередатчике послышалось бормотание: новость была передана Гранту и Малкольму.
– Тим говорит, что видел велоцираптора.
– Где?
– На лугу.
– Давайте вернемся и посмотрим.
– Мы не можем вернуться, – сказал Эд Реджис. – Мы можем ехать только вперед. Так запрограммированы машины.
– Мы не можем вернуться? – переспросил Грант.
– Да, – подтвердил Реджис. – Мне очень жаль, но вы понимаете, это экскурсионный маршрут…
– Тим, говорит профессор Малкольм, – перебил Эда другой голос. – Я хочу задать тебе всего один вопрос по поводу этого велоцираптора. Какого он был возраста, по-твоему?
– Старше того малыша, что мы сегодня видели, – ответил Тим. – И моложе взрослых велоцирапторов. Взрослые были почти двухметровые, а этот вполовину меньше.
– Очень интересно, – сказал Малкольм.
– Я его видел только одну секунду, – добавил Тим.
– А я уверен, что это был не велоцираптор, – заявил Эд Реджис. – Это просто не мог быть велоцираптор. Наверно, ты видел отнелию. Они постоянно перепрыгивают через ограду. С ними черт знает сколько хлопот.
– Я твердо знаю, что видел велоцираптора, – сказал Тим.
– Я есть хочу, – пожаловалась Лекси. Она начала хныкать.
* * *
На контрольном пункте Арнольд повернулся к Ву.
– Как вы думаете, что видел мальчик?
– Я думаю, это была отнелия. Арнольд кивнул.
– За отнелиями очень трудно следить, потому что они проводят очень много времени на деревьях.
Отнелии были единственными животными, за которыми им не удавалось следить ежеминутно. Компьютеры постоянно теряли их из виду, поскольку отнелии то залезали на деревья, то спрыгивали на землю.
– До чего же обидно, – сказал Хэммонд, – мы создали этот чудесный, фантастический парк, а наши первые посетители являются сюда с видом ревизоров и выискивают лишь, какие у нас проблемы. Они совсем не изумлены.
– Это их дело, – сказал Арнольд. – Мы не можем заставить их изумляться.
В радиопередатчике щелкнуло, и Арнольд услышал, как кто-то говорит, медленно произнося слова:
– Эй, Джон! Это судно «Анна Б», мы тут на пристани. Разгрузка не закончена, но я смотрю, с юга идут тучи. Если погода еще ухудшится, мне, пожалуй, придется отчаливать.
Арнольд повернулся к монитору, на котором было видно грузовое судно, причалившее к пристани на восточном берегу острова. Он нажал кнопку радиосвязи:
– А много вам еще осталось разгрузить, Джим?
– Только три последних контейнера с оборудованием. Я не смотрел в декларацию, но полагаю, вы вполне можете подождать их пару недель. Здесь не очень-то подходящее место для стоянки, а до берега – сотни километров.
– Вы просите разрешения отчалить?
– Да, Джон.
– Мне нужно это оборудование, – заявил Хэммонд. – Это оборудование для лабораторий. Нам оно необходимо.
– Да, – сказал Арнольд. – Но вы же не захотели вложить деньги в строительство защитного мола. Вот у нас и нет хорошей пристани. Если разыграется шторм, корабль может разбиться. Я видел, как таким образом погибали корабли. А вам тогда придется взять на себя все издержки: возмещение убытков за корабль плюс расходы по расчистке дока… И пока вы этого не сделаете, пользоваться доком будет нельзя…
Хэммонд махнул рукой.
– Ладно, пусть убираются!
– Можете отчаливать, «Анна Б», – сказал в микрофон Арнольд.
– Увидимся через две недели, – откликнулся голос. На видеомониторе показалась команда корабля: стоя на палубе, матросы сбрасывали причальный конец. Арнольд повернулся к главному монитору и увидел, что электромобиль движется в клубах дыма.
– Где они сейчас? – поинтересовался Хэммонд.
– Похоже, что в южной части, – откликнулся Арнольд.
На южной оконечности острова вулканы были активнее, чем на северной.
– А значит, они уже почти добрались до стегозавров, – добавил он. – Наверняка теперь они остановятся: им захочется посмотреть, чем занимается Хардинг.
Стегозавр
Когда электромобиль остановился, Элли Сэттлер принялась рассматривать сквозь клубы дыма стегозавра. Он стоял спокойно, не шевелясь. Рядом с ним стоял «джип» с красной полосой.
– Надо признать, вид у этой зверюги препотешный, – сказал Малкольм.
Стегозавр достигал в длину шести метров, он был огромным, тяжеловесным, вдоль спины его торчал ряд защитных пластин. На хвосте грозно топорщились почти метровые шипы. Однако шея увенчивалась до нелепости маленькой головкой, да и взгляд был глупым-преглупым, словно у самой тупой лошади.
Пока они глядели на стегозавра, из-за его спины показался какой-то человек.
– А это наш ветеринар, доктор Хардинг, – сообщил по рации Реджис. – Животное сейчас под наркозом, поэтому и не шевелится. Стегозавр болен.
Грант уже выскочил из машины и подбежал к неподвижно лежавшему динозавру. Элли тоже вышла и, оглянувшись, увидела, как подъехал второй электромобиль, из которого выпрыгнули дети.
– А чем он болеет? – спросил Тим.
– Неизвестно, – сказала Элли.
Большие роговые пластины, тянувшиеся вдоль хребта животного слегка поникли. Стегозавр дышал медленно, с трудом, всякий раз, когда он набирал в легкие воздух, слышался какой-то влажный всхлип.
– А он не заразный? – поинтересовалась Лекси.
Они подошли к Гранту и ветеринару, которые, стоя на коленях возле непомерно маленькой стегозавровой головы, заглядывали ему в пасть.
Лекси наморщила нос.
– А эта тварь здоровенная, – сказала она. – И такая воню-ючая!
– Да уж. – Элли тоже заметила, что от стегозавра пахло, прямо скажем, своеобразно – как от тухлой рыбы. Это напоминало ей что-то очень знакомое, но она никак не могла вспомнить, что именно. Тем не менее Элли понятия не имела, как должен пахнуть стегозавр, Вполне вероятно, это его характерный запах… Впрочем, па сей счет у Элли были сомнения. Большинство травоядных не имеют сильного запаха. И их испражнения тоже. Зловоние вообще-то исходит от тех, кто ест мясо.
– Может, дело в том, что он болеет? – спросила Лекси.
– Может быть. Не забывай, ветеринар ввел ему транквилизатор.
– Элли, ты только взгляни на его язык? – воскликнул Грант.
Темно-бордовый язык безвольно свисал, вывалившись из пасти животного. Ветеринар посветил фонариком, чтобы Элли могла рассмотреть маленькие волдыри серебристого цвета.
– Пустулезное высыпание, – сказала Элли. – Интересно…
– С этими стегозаврами вечно нервотрепка, – пожаловался ветеринар. – Они постоянно болеют.
– А какие симптомы? – спросила Элли. Она поскребла ногтем язык животного. Из лопнувших пузырьков вытекла какая-то прозрачная жидкость.
– Фу! – поморщилась Лекси.
– Симптомы такие: потеря равновесия и нарушение ориентации в пространстве, затрудненное дыхание и обильный понос, – сказал Хардинг. – Это повторяется примерно каждые шесть недель.
– Они много едят?
– О да, – кивнул Хардинг. – Животному таких размеров в день необходимо минимум двадцать два – двадцать семь килограммов травы и исток… просто для того, чтобы держаться на ногах. Они постоянно находятся в поисках пищи.
– Непохоже, чтобы он отравился каким-нибудь растением, – заметила Элли. – Раз стегозавры едят практически беспрерывно, то они и болели бы беспрерывно, питаясь ядовитыми растениями. А они болеют каждые шесть недель.
– Вот именно, – поддакнул ветеринар.
– Позвольте-ка. – Элли взяла у ветеринара фонарь. – Транквилизатор воздействует на зрачки, да? – спросила она, посветив фонарем в глаза стегозавру.
– Да. Это мистический эффект. Зрачки сужены.
– Но его зрачки, наоборот, расширены! – возразила Элли.
Хардинг присмотрелся. Сомнений не было: зрачки стегозавра были расширены и не сужались даже, когда на них направлялся луч света.
– Будь я проклят! – воскликнул Хардинг. – Это фармакологический эффект.
– Да. – Элли поднялась на ноги и огляделась по сторонам. – Какая у него территория обитания?
– Около тринадцати квадратных километров.
– В этой зоне? – спросила Элли.
Они стояли на лугу, по которому кое-где были разбросаны большие валуны. С земли периодически поднимались клубы пара. День клонился к закату, и небо, понемногу затягивающееся серыми облаками, розовело.
– В основном они обитают к северу и востоку отсюда, – сказал Хардинг. – Но когда заболевают, обычно приходят сюда.
Интересная головоломка, – думала Элли. – Чем же объясняется периодичность этих отравлений?
Она указала рукой в конец поля, – Видите вон те низкие, изящные кустики?
– Это вест-индийская сирень, – откликнулся Хардинг. – Она ядовита.
Но животные ее не едят.
– Вы уверены?
– Да. Мы следим за ними по видео, и к тому же я на всякий случай исследовал их испражнения. Стегозавры никогда не едят сирень.
«Китайская ягода», или вест-индийская сирень, Melia azedarach – по-латыни, содержит токсичные алкалоиды. Китайцы использовали это растение, чтобы травить рыбу.
– Стегозавры не едят их, – повторил ветеринар.
– Интересно, – протянула Элли. – Если б вы не были так уверены, я бы сказала, что у животного все признаки отравления вест-индийской сиренью: ступор, волдыри на слизистой, расширение зрачков.
Элли подошла к кустам, чтобы рассмотреть их вблизи, и нагнулась.
– Вы правы, – кивнула она. – Растения не повреждены, их никто не объедает. Они целехоньки.
– И потом не забудьте, что вся эта история повторяется через каждые шесть недель, – напомнил ей ветеринар.
– А как часто приходят сюда стегозавры?
– Примерно раз в неделю, – ответил Хардинг. – Стегозавры не торопясь обходят свои владения, а по дороге пасутся. Весь обход занимает примерно неделю.
– Но заболевают-то они раз в шесть недель!
– Верно, – подтвердил Хардинг.
– Какая скучища… – протянула Лекси.
– Ш-ш-ш… – шикнул на нее Тим. – Доктор Сэттлер думает, не мешай!
– Пока что мне, увы, ничего в голову не приходит, – пробормотала Элли, шагая вперед по лугу.
Она услышала, как за ее спиной Лекси спрашивает:
– Кто-нибудь хочет поиграть в мяч?
Элли посмотрела на землю. На лугу валялось много камней. Слева слышался шум прибоя. Среди камней Элли заметила ягоды. Может быть, это их едят животные? Нет, это чепуха! Ягоды вест-индийской сирени ужасно горькие…
– Вы что-нибудь нашли? – спросил Грант, подходя к ней.
Элли вздохнула.
– Только груду камней, – сказала она. – Должно быть, тут рядом берег – все камни гладкие, отшлифованные. И почему-то они сложены в кучки.
– В кучки? – переспросил Грант.
– Да, тут полно таких кучек. Например, вон там, справа, одна. – Элли указала рукой.
И, как только она это сделала, ей вдруг все стало понятно. Камни были отшлифованы, но океан тут был ни при чем. И вдобавок они лежали маленькими кучками, словно их так нарочно побросали.
Это были желудочные камни!
Множество птиц, а также крокодилы глотают небольшие камешки, которые скапливаются у них во втором желудке. Сокращаясь, мышцы этого желудка давят на камни, а те, в свою очередь, перетирают грубую растительную пищу, прежде чем она попадает в основной желудок, и тем самым облегчают пищеварение. Некоторые ученые высказывали предположение, что у динозавров тоже были такие желудочные камни. Во-первых, зубы у стегозавров слишком мелкие и не заостренные, ими плохо пережевывать пищу. Поэтому ученые считали, что динозавры заглатывали пищу целиком, а затем желудочные камни размельчали растительные волокна. И во-вторых, в брюшной полости некоторых ископаемых динозавров были обнаружены кучки небольших камней. Однако данная гипотеза еще не подтверждалась и…
– Желудочные камни, – тихо произнес Грант.
– Да, я тоже так думаю. Они их заглатывают, а когда через неделю камни станут гладкими, динозавры их отрыгивают, оставляя на земле маленькую кучку, и заглатывают новую порцию. А глотая камни, они заодно глотают и ягоды. И заболевают.
– Будь я проклят, если вы не правы! – воскликнул Грант.
Повинуясь инстинкту палеонтолога, он принялся рассматривать кучку камней, вороша их рукой.
И вдруг замер.
– Элли! – ахнул он. – Взгляните сюда!
– Кидай сюда! Целься в перчатку! – крикнула Лекси, и Дженнаро бросил ей мяч.
Она швырнула его обратно, причем с такой силищей, что ему стало больно.
– Полегче! Я же без перчаток!
– Не хнычь, нытик! – презрительно сказала Лекси. Раздосадованный Дженнаро запустил в нее мячом, и раздался звонкий шлепок: мяч ударился о кожаную перчатку.
– Вот теперь другое дело! – похвалила Лекси. Стоя возле динозавра, Дженнаро продолжал играть в мяч и одновременно разговаривал с Малкольмом.
– А каким образом вписывается в вашу теорию этот больной динозавр?
– Это все предсказывалось, – ответил Малкольм. Дженнаро с сомнением покачал головой.
– А есть что-нибудь такое, что бы не предсказывалось вашей теорией?
– Послушайте, – начал Малкольм. – Я тут ни при чем. Это теория хаоса. Но, как я уже успел заметить, выводы математических теорий никого не интересуют. Но они могут иметь огромные последствия для судеб человечества. Куда большие, чем принцип Гейзенберга или теорема Геделя, о которых сейчас столько разговоров. Вот они-то скорее представляют академический интерес, решают проблемы философского характера. А теория хаоса имеет отношение к повседневной жизни. Вы знаете, почему были созданы первые компьютеры?
– Нет, – сказал Дженнаро.
– А ну, кидай сюда! – завопила Лекси.
– Компьютеры создали в конце сороковых годов, потому что математики, в частности Джон фон Ньюман, считали, что компьютер – машина, способная оперировать сразу множеством переменных величин, – позволит человеку предсказывать погоду, И эта проблема наконец будет решена. Следующие сорок лет человек продолжал верить в эту сказку. Человечество верило, что достаточно уловить последовательность событий – и можно выступать в роли предсказателей. Если у тебя достаточно информации, ты можешь предсказать все, что угодно. Это кредо всех ученых, начиная с Ньютона.
– Ну и что?
– Теория хаоса вдребезги разбила эти иллюзии. Она утверждает, что есть феномены, которые в принципе не поддаются прогнозированию. Погоду можно предсказать только на несколько дней вперед, не больше. Все деньги, которые потратили на долгосрочные прогнозы – а за последние несколько десятилетий было потрачено полмиллиарда, – это деньги, выброшенные на ветер. Это были напрасные поиски. Бессмысленно пытаться превратить свинец в золото. Мы оглядываемся на алхимиков и смеемся над их попытками, но будущие поколения точно так же поднимут на смех нас самих. Мы пытались сделать невозможное и ухнули на это кучу денег. Существуют феномены – их довольно много, – которые в принципе нельзя предсказать.
– Так утверждает теория хаоса?
– Да, и меня поражает, что так мало людей к этому прислушиваются, – сказал Малкольм. – Я говорил об этом Хэммонду до того, как он затеял строительство Парка. Вы хотите создать доисторических животных и поселить их тут, на острове? Чудесно! Прелестная фантазия. Очаровательная!.. Но все пойдет не так, как запланировано. Эта программа совершенно непредсказуема, точно так же, как погода.
– Вы ему это говорили? – потрясенно переспросил Дженнаро.
– Да. И я говорил, что отклонения неизбежны. Во-первых, совершенно очевидно, что животные привыкли жить в других условиях. Этому стегозавру сто миллионов лет. Он не приспособлен к нашему миру. Воздух другой, уровень солнечной радиации другой, почва другая, насекомые другие, звуки другие, растительность другая. Все другое! Содержание кислорода в воздухе понизилось. Бедное животное чувствует себя, как человек на высоте десять тысяч метров. Послушайте, как он хрипит.
– А во-вторых что?
– Парк не способен удержать под контролем изменения различных жизненных форм. История эволюции показывает, что жизнь преодолевает любые барьеры. Жизнь вырывается на свободу. И осваивает новые территории. Это происходит мучительно, порой бывает сопряжено с массой опасностей, но жизнь пробивает себе дорогу. – Малкольм покачал головой. – Я вовсе не философствую, это все так и есть.
Дженнаро поднял глаза. Элли и Грант, стоявшие вдали на лугу, размахивали руками и что-то кричали.
– Вы мне принесли кока-колу? – спросил Деннис Недри, когда Малдун вернулся на контрольный пост.
Малдун не потрудился ответить. Он кинулся прямо к монитору и стал смотреть, что происходит. По рации до него донесся голос Хардинга:
– Стегозавр… наконец-то… держите… вот так…
– О чем это он? – спросил Малдун.
– Они спустились к южному берегу, – объяснил Арнольд. – Поэтому связь порой прерывается. Я сейчас переключу их на другой канал. Но вообще-то они выяснили, почему болеют стегозавры. Они жрут какие-то ягоды.
Хэммонд кивнул.
– Я знал, что рано или поздно мы решим эту проблему, – сказал он.
– Не очень-то убедительно, – протянул Дженнаро. На кончике его пальца лежал какой-то осколочек, белевший в лучах заходящего солнца; он был не больше почтовой марки. – Вы уверены, Алан?
– Абсолютно уверен, – подтвердил Грант. – Доказательство на обратной, внутренней стороне. Поверните скорлупку другой стороной, и вы увидите еле заметные перекрещивающиеся линии, этакое грубое изображение треугольника.
– Да, я вижу.
– Мы откопали два яйца с подобным рисунком неподалеку от моего дома в Монтане.
– Вы утверждаете, что это яйцо динозавра?
– Без сомнения, – кивнул Грант. Хардинг пожал плечами:
– Эти динозавры не выводят потомства.
– Как вы видите, выводят, – возразил Дженнаро.
– Но, должно быть, это птичье яйцо! – упорствовал Хардинг. – У нас тут на острове десятки различных птиц!
Грант покачал головой.
– Обратите внимание на кривизну осколка. Он почти прямой.
Значит, это осколок скорлупы от очень большого яйца. А какой он толстый! Может, у вас тут, конечно, есть страусы? А раз нет, то, значит, это яйцо динозавра.
– Но они не способны оставлять потомство, – повторил Хардинг. – У нас тут только самки!
– Я знаю только одно, – заявил Грант, – это яйцо динозавра.
Малкольм спросил:
– А вы можете сказать, какого именно динозавра?
– Да, – кивнул Грант. – Это яйцо велоцираптора.
КОНТРОЛЬНЫЙ ПОСТ
– Полная нелепость, – пробормотал Хэммонд, прислушиваясь на контрольном посту к голосам, доносившимся из радиопередатчика. – Это наверняка птичье яйцо! Другого просто быть не может!
В радиопередатчике послышался треск. Потом раздался голос Малкольма:
– Давайте кое-что проверим, хорошо? Я прошу мистера Арнольда воспроизвести на экране таблицу, в которой подсчитаны все животные.
– Прямо сейчас?
– Да, прямо сейчас. Насколько я понимаю, вы можете перенести ее и на экран в машине доктора Хардинга, не так ли? Пожалуйста, сделайте это.
– Хорошо, о чем разговор? – откликнулся Арнольд. Через мгновение на экране компьютера, стоявшего на контрольном посту, появилась таблица:
ВСЕГО ЖИВОТНЫХ –238
– Я надеюсь, вы удовлетворены? – сказал Хэммонд. – Вы видите таблицу на своем экране?
– Да, видим, – откликнулся Малкольм.
– Все, как всегда, сходится. – Хэммонд не мог скрыть злорадства.
– Погодите, – сказал вдруг Малкольм. – А компьютер не может поискать другое количество животных?
– Например? – уточнил Арнольд.
– Например, двести тридцать девять.
– Минуточку, – нахмурился Арнольд.
Через секунду на экране появилась другая таблица:
ВСЕГО ЖИВОТНЫХ – 239
Хэммонд подался вперед:
– Черт побери, что это такое?
– Мы обнаружили еще одного компи.
– Но откуда он взялся?
– Не знаю.
В радиопередатчике раздался треск.
– Так, а теперь попросите компьютер поискать… ну, скажем, триста животных.
– О чем он говорит? – воскликнул, повысив голос, Хэммонд. – Триста животных?! О чем он говорит?
– Минуточку, – сказал Арнольд. – Это займет пару минут.
Он ткнул пальцем, нажав несколько кнопок. Появилась первая надпись:
ВСЕГО ЖИВОТНЫХ – 239
– Не понимаю, к чему он клонит, – сказал Хэммонд.
– А я, увы, боюсь, что понимаю, – отозвался Арнольд.
Он смотрел на экран. В первой строчке, пощелкивая, менялись цифры.
ВСЕГО ЖИВОТНЫХ – 244
– Двести сорок четыре? – переспросил Хэммонд. – Что происходит?
– Компьютер подсчитывает количество животных в Парке, – ответил Ву. – Он подсчитывает всех животных.
– Но я думал, он всегда это делал! – Хэммонд обернулся. – Недри!
Вы опять что-то изменили в программе?
– Нет, – поднял глаза сидевший за компьютером Недри. – Компьютер позволяет оператору задавать искомое число животных – в целях ускорения подсчетов. Но это исключительно ради удобства, это вовсе не дефект программы.
– Он прав, – подтвердил Арнольд. – Мы всегда исходили из числа двести тридцать восемь, поскольку не предполагали, что животных может быть больше.
ВСЕГО ЖИВОТНЫХ – 262
– Погодите! – воскликнул Хэммонд. – Но эти животные не могут размножаться. Компьютер, должно быть, считает полевых мышей или каких-нибудь других зверьков.
– Я тоже так думаю, – сказал Арнольд. – Почти наверняка это огрехи визуального отслеживания. Но скоро все выяснится.
Хэммонд повернулся к Ву:
– Они ведь не способны к размножению, не так ли?
– Не способны, – ответил Ву.
ВСЕГО ЖИВОТНЫХ – 270
– Откуда же они берутся? – пробормотал Арнольд.
– Будь я проклят, если знаю, – ответил Ву. Они молча смотрели, как число животных увеличивается.
ВСЕГО ЖИВОТНЫХ – 283
Послышался голос Дженнаро;
– О дьявол.
– Я есть хочу! Когда мы поедем домой? – раздался голос девочки.
– Сейчас-сейчас, Лекси. На экране вспыхнул сигнал ошибки.
ОШИБКА: Заданные параметры: 300 животных не обнаружено.
– Ошибка, – закивал Хэммонд. – Я так и думал! Я знал, что тут непременно должна быть ошибка!
Однако через мгновение на мониторе появилась таблица:
ВСЕГО ЖИВОТНЫХ – 292
Снова раздался треск в радиопередатчике.
– Теперь вы понимаете, в чем была ваша ошибка? – спросил Малкольм. – Вы отслеживали перемещения только ожидаемого числа динозавров. Вы боялись потерять какое-нибудь животное и направляли все усилия на выяснение, не уменьшилось ли количество особей. Но загвоздка была не в этом. Загвоздка в том, что у вас больше животных, чем вы думали.
– О, Боже! – прошептал Арнольд.
– Но их не может быть больше! – возмутился Ву. – Мы же знаем, сколько получено особей. И больше их просто не может быть.
– Боюсь, что может. Генри, – сказал Малкольм. – Они размножаются.
– Нет!
– Даже если вас не убеждает осколок скорлупы, найденный Грантом, вы можете убедиться, что я прав, посмотрев свои собственные данные. Взгляните на график распределения животных по величине. Арнольд сейчас его воспроизведет на компьютере.
– Ну, как? Вы что-нибудь заметили? – спросил Малкольм.
– Это распределение Пуассона, – ответил Ву. – Нормальная кривая.
– Но вы же сами говорили, что выводили компи в три приема? С шестимесячным интервалом…
– Да…
– Тогда у вас на графике должно быть три отдельных пика – по одному на каждую группу, – сказал Малкольм, стуча по клавишам. – Примерно так.
– Но такого у вас нет, – продолжал Малкольм. – То что мы видим на дисплее – это график размножающейся популяции. Ваши прокомпсогнатусы размножаются!
Ву покачал головой.
– Я не понимаю, каким образом.
– Они размножаются точно так же, как отнелии, майязавры, гипси и… и велоцирапторы!
– О, Господи! – ахнул Малдун. – По Парку свободно разгуливают велоцирапторы.
– Ну, все не так уж и плохо, – заявил Хэммонд, взглянув на экран. – Мы имеем увеличение поголовья всего у трех видов… ладно, у пяти… В двух категориях это увеличение совсем незначительное.
Дата добавления: 2015-11-04; просмотров: 22 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |