Пэйринг: Оливер Вуд/Гарри Поттер

Название: Incomplete

Фэндом: Гарри Поттер

Пэйринг: Оливер Вуд/Гарри Поттер

Рейтинг: NC-17

Направленность: слэш

Жанр: роман, ангст, драма

Размер: миди

Саммари: Жизнь наполовину. Десять недель Оливера Вуда.

Предупреждения: графическое описание секса, нецензурная лексика, недо-ченслэш, ООС обусловлен направленностью и рейтингом, AU по отношению к окончанию канона и эпилогу. Смерть персонажа, суицид (без крови и жестокости, конечно)

От автора: никогда не рассматривала данный пэйринг, пока не посмотрела ЭТОТ (http://vk.com/nika_god?z=video-67044758_168083272%2Fvideos-67044758) клип)) Текст по нему и написан. В фике использованы практически дословные цитаты из канона. Перевод — на усмотрение автора (т.е. как мне было удобно, так я и писала).

Отказ от прав: все принадлежит тете Ро, клип принадлежит его создателям. Моя — только больная фантазия

Посвящается Его Божественному Сиятельству Нику, которому пора бы уже, наконец, посвятить фанфик))) и, да, с днем рождения, Бог))

Статус: закончен

Боль расходится по телу волнами, вынуждая забывать о том, что значит дышать. Боль заползает в каждую клеточку, просачивается по венам, разрывает тоненькие капилляры. Невыносимая, запредельная, незаглушаемая… Боль лениво заполняет царящую в душе пустоту. Ненадолго. И только для того, чтобы напомнить о своем существовании. Чтобы разорвать сознание на неровные ошметки, а затем снова отступить в непроглядную тьму. Боль питается памятью, несбывшимися надеждами и бесплотными мечтами. Поэтому она всегда возвращается. Поэтому она вечна…

Глава 1.

— Оливер! Сколько можно спать!

Вуд с тихим стоном открывает слезящиеся глаза и тут же зажмуривается от яркого света, наполнившего комнату. Веки опухшие, покрасневшая кожа неприятно жжется, соприкасаясь со слипшимися ресницами. Очередное утро наступило, как и всегда, неотвратимо, поощряя ненавистное солнце заглядывать в каждое неаккуратно зашторенное окно. Черт бы побрал светлое время суток. Молодой человек поудобнее устраивается на измятой подушке и всерьез задумывается о том, чтобы переехать в страну, где есть полярная ночь, но его мечты вновь прерывает противно-жизнерадостный голос соседа.

— Поднимайся, соня! Тренировка через час начнется.

Тихо, сквозь зубы, проклиная тот день, когда он решил сэкономить на отдельной квартире и предложил Джастину разделить кварплату, Оливер поднимается с кровати и, не открывая глаза, плетется в смежную с комнатой ванну. Голова невыносимо болит, так, что хочется применить к самому себе Непростительное, но Вуд давно уже привык к подобной боли. За последний год он вообще привык испытывать боль и даже научился разделять ее на оттенки. Сегодняшняя была ярко-оранжевой, еще не красной, но уже достаточно близко. При красной даже надоедливый ловец не смог бы стащить его с кровати! Ловец… Слово перекатывается в разбитом от хронической бессонницы сознании, сладкой пленкой покрывая растрескавшиеся сухие губы. Когда он искал соседа, двое парней из Паддлмира предложили ему сожительство, но Оливер, не задумываясь, выбрал Фрайтли. Не потому, что со вторым «кандидатом», загонщиком Бэртли Слэйтоном, он общался хуже, наоборот — они дружили не первый год. Все дело было в темных лохматых волосах Джастина Фрайтли и его карьере ловца. И неважно, что у парня есть невеста, что глаза у него не зеленые, а карие, что, на непритязательный вкус Вуда, он слишком беззаботен и позитивен. Не важно. Главное, что в этой квартире живет ловец, которого в неясном свете ночника легко можно перепутать с тем, другим, задержать на секунду взгляд на длинных темных ресницах и разметавшихся по подушке прядях, а затем, судорожно вздохнув, поспешно уйти в свою комнату. Оливер уверен, что ради этих мимолетных видений сможет вытерпеть все.

— Ол! Опоздаем же!

— Да иду я, иду.

Так и не включив в ванной свет, Оливер наощупь умывается, приводит себя в порядок, достает из шкафчика за зеркалом очередной бутылек с обезболивающим и, одним глотком опустошив содержимое, возвращается в комнату. На то, чтобы надеть первую попавшуюся под руки одежду уходит не более трех минут. Вуд закидывает на плечо приготовленную с вечера сумку со спортивной формой и выходит в прихожую, где Джастин встречает его приветливой улыбкой, которая, при виде соседа, тут же сползает с красивого лица. Оливер знает, что под глазами у него темные круги, отросшие волосы торчат во все стороны, а на футболке нет свободного места от вмятин. Но ему уже давно наплевать на свой внешний вид. Те дни, когда он был одним из первых красавчиков Хогвартса, давным-давно канули в Лету. Фрайтли открывает рот, явно намереваясь высказать все, что он думает по поводу увиденного, но Оливер не дает ему начать очередную «обличительную» речь. Он молча обувает кроссовки и направляется к двери.

— Пойдем. Сам же говорил, что опаздываем.

Джастин укоризненно качает головой и захлопывает за ними входную дверь. Оливер не знает, как сможет пережить еще один бесконечный день.

***

— Вуд! Какого хрена, мать твою?! Игра через неделю! — Капитан квиддичной команды Паддлмир Юнайтед спрыгивает со своей метлы и со злостью смотрит на валяющегося на траве вратаря.

Оливер опускает глаза, делая вид, что ничего не слышит. Флинт нередко выходит из себя во время тренировок, без конца матерясь на всех игроков без исключения, но сегодня он ругается за дело. Вуд и сам понимает, что играл из рук вон плохо. Только вот заменить его сейчас некем, а, значит, терпеть все эти крики придется аж до конца сезона. Потом он сможет, наконец, уйти из команды, которой за последние полгода не принес ничего, кроме неприятностей. Но прямо сейчас оправдаться нечем. Поэтому Оливер, все так же не глядя на капитана, поднимается с земли, потирает ушибленное при падении плечо и поспешно направляется к раздевалке.

— Ты охренел?! Я тебя не отпускал. Оливер!

Но он делает вид, что не слышит бессильной ярости бывшего слизеринца. Флинт все равно ничего не сможет сделать: покричит и успокоится. И ему совсем не обязательно видеть покрасневшие глаза и нездоровую бледность вратаря с близкого расстояния. Еще успеет насмотреться.

Дом встречает Вуда ледяной пустотой, колким отголоском отзывающейся в сердце. Он неторопливо проходит в гостиную, садится на диван и долго рассматривает свои руки, сцепленные в замок на коленях. Думать ни о чем не хочется, но ненавистные мысли сами заползают в голову, кружат острыми снежинками в застуженной душе, не дают сделать глубокий вдох. Несколько месяцев назад Оливер был уверен, что это пройдет. Должно пройти. Не может не пройти. Но с каждым днем становится только хуже. В последние полгода — совсем тяжело. Мир вокруг закручивается в тугую спираль, соединяется, замыкается на самом себе, вынуждая снова и снова прокручивать в голове события двух-пяти-восьми летней давности. Ненавистные, невыносимые воспоминания, разъедающие сознание густой кислотой.

Постепенно в комнате темнеет, и Оливер почти искренне этому рад. В последнее время он полюбил темноту. Она приносит с собой призрачную иллюзию того, что он не одинок, что где-то неподалеку, может быть даже на расстоянии вытянутой руки, находится тот, другой. Стоит только провести по маслянистому воздуху пальцами — и дотронешься, коснешься шелковистой кожи, зароешься пальцами в мягкие легкомысленные пряди, почувствуешь, как на шее лихорадочно бьется жилка. Но он не протягивает руку. Он знает, что скрывающийся в сумраке гость не любит прикосновений — всегда уходит от тактильного контакта в самый последний момент. Оливер не хочет, чтобы он снова уходил один. Он хочет уйти вместе с ним. Туда, где не будет пустоты и боли. Где нет нездоровых воспоминаний и глухой тоски. Вот только гость никогда не зовет его с собой.

Flash back

— Извините, профессор Флитвик, могу я попросить вас кое о чем? Мне нужен Вуд.

Оливер, до этого старательно пытавшийся незаметно наложить на капитана сборной Слизерина очередное вредительское проклятье, тут же прекратил свое занятие и обернулся к двери. Сердце ухнуло вниз. Декан никогда не вызывала учеников с середины занятия без уважительной причины. В его конкретном случае причина могла быть только одна — кто-то рассказал, что они с близнецами тайком изменили расписание тренировок в пользу своей команды. А это было прямым нарушением сразу нескольких школьных правил. Такое не прощают. Профессор по чарам милостиво махнул рукой, подписывая своему студенту смертный приговор.

— Идите за мной, вы оба.

МакГонагалл быстро зашагала по коридору, а Оливер, отвлекшись от своих безрадостных мыслей, смог заметить, что вместе с ними идет еще один мальчик. Конечно, он знал о том, кто такой Гарри Поттер, но его не интересовал Мальчик-Который-Выжил. А все потому, что Вуд жил квиддичем. Игра билась в его сердце, вырывалась с каждым вздохом из легких. Он всегда отдавался своим увлечениям без остатка, со всей страстью, на которую только был способен.

Наконец, они дошли до пустого класса, и, выгнав Пивза, старательно выводящего на доске слово «FUCK», декан сразу перешла к сути дела. Услышав о новом ловце, Оливер испытал невероятное облегчение. Слава Мерлину, МакГонагалл ничего не известно о тренировках. Его не отчислят, не лишат капитанского места и даже не назначат взыскание. Вуд был почти счастлив.

Информация о том, что мальчик прекрасно летает, обрадовала его еще больше. Он уже представлял, как при следующем столкновении с Флинтом похвастается новым ловцом. И не просто каким-то учеником — а настоящей знаменитостью! Но, для начала, нужно было присмотреть к мальчику повнимательнее. Оливер медленно обошел вокруг Поттера, отмечая тощую фигурку, облаченную в новенькую мантию, бледные, еще по-детски округлые щеки, старую оправу очков, растрепанные волосы, заправленные в безуспешной попытке прикрыть шрам на лбу. Вполне обычный одиннадцатилетний мальчик. Ничего особенного. Если только не обращать внимания на глаза.

Вуд продолжал что-то увлеченно говорить декану, не в силах оторвать взгляда от сочно-зеленой радужки. На какую-то долю секунды все вокруг перестало существовать. Был только он и эти невозможные, безгранично красивые глаза Поттера.

«Вот мы и приплыли», отвлеченно подумал Оливер, выторговывая для своего нового ловца хорошую метлу.

***

Следующие сутки он провел в бесплотных попытках не думать о Поттере, не высматривать его в Большом Зале и ни в коем случае не вспоминать о чертовых глазах. Получалось откровенно плохо. К своим пятнадцати годам Оливер уже твердо знал, что ему, в отличие от большинства парней, девушки не нравятся. Поэтому он легко научился справляться с эмоциями, которые в нем вызывали симпатичные юноши. Но засматриваться на мальчика?! Вуд был уверен, что за нездоровые мысли, напрочь укоренившиеся в голове, ему приготовлено место в каком-нибудь маггловском аду. Иначе и быть не может. Тем не менее, он безотчетно считал часы до новой встречи, назначенной на следующий вечер.

Весь день прошел, как на иголках. За завтраком совы принесли Поттеру метлу. Глядя на то, с каким восхищением и неподдельной радостью мальчишка изучал продолговатый сверток, Оливер не мог заставить себя проглотить ни кусочка из наложенной в тарелку еды. Он жадно впитывал чужие эмоции, отмечая робкую улыбку, разрумянившиеся щеки и горящие глаза. На обед Вуд благоразумно решил не ходить. А перед ужином, измученный ненормальными, неправильными мыслями мозг и вовсе предпочел отключиться. Проснулся Оливер ровно в семь вечера.

Кубарем слетая по широким лестницам, он был безумно рад тому, что его не видел сейчас Флинт. Без мантии, в наспех натянутом на голое тело бадлоне и первых попавшихся под руку штанах он явно представлял собой то еще зрелище. Быстро забрав из подсобки футляр с мячами, Вуд практически бегом направился к трибунам. Не смотря на то, что осень в этом году выдалась теплая, с озера задувал прохладный ветер, нагло забиравшийся под одежду и заставлявший кожу покрываться неприятными мурашками. Парень хотел было положить мячи на траву и наложить на себя согревающие чары, но тут, услышав какой-то шум, он поднял голову вверх и тут же забыл о ветре.

Мальчишка летал бесподобно. Будто изначально рожденный птицей, но, по какой-то нелепой случайности утративший свои крылья, он плавно скользил по воздуху. Новая, еще не отрегулированная метла слушалась его беспрекословно. Оливер никогда еще не видел людей, для которых воздух был бы родной стихией. Поттер определенно был из таких.

Приказав мальчику спускаться, Вуд наблюдал за его виртуозным снижением и обреченно думал о том, что теперь у него появилось новое увлечение, грозившее отодвинуть горячо любимый квиддич на второй, а то и на третий план. И имя ему — Гарри Поттер.

Глава 2.

Очередной глупый день начался с очередного глупого лучика солнца, настырно обосновавшегося на кончике носа. Скрипнув зубами, Оливер переворачивается на бок и с головой укрывается одеялом. И плевать, что сейчас середина дня. Джастин пытался разбудить его несколько часов назад, но так и не добился никакого результата. Тренировки сегодня не было, поэтому Оливер позволил себе запустить в соседа тапком и с чистой совестью снова уснул.

Очередное пробуждение ознаменовывается головной болью огненного оттенка. Но даже возможность облегчить свои страдания порцией обезболивающего, не может вынудить Вуда оторвать голову от подушки. Он знает, что ему недолго осталось. Главное, дотянуть до конца сезона. Каких-то десять недель до того дня, когда он с чистой совестью сможет подписать заявление об уходе, оплатить квартиру за несколько месяцев вперед и выпить содержимое пузырька, который стоит в самом углу верхней полки шкафчика. Десять недель до конца.

В носу неприятно защекотало, а глаза привычно начало щипать, но Оливер не обращает на это никакого внимания. Слез давно уже нет. Они будто вытекли все, до последней капли, оставив после себя пустоту и периодические спазмы, перехватывающие горло, под час в самый неожиданный момент. Поначалу это настораживало, потом пугало. Теперь уже стало все равно. Пустота внутри забирала себе все большее пространство, никак не желая прекращать свою экспансию. Пожирала внутренности так же, как и маггловское чудовище, прочно обосновавшееся у Оливера в мозгу.

Боль немилосердно усиливается, перед закрытыми глазами расцветают оранжевые, алые, а затем уже и бордовые круги. Вуд упрямо терпит, только сильнее сжимаясь в комочек. Джастин не устает шутить на тему того, что сосед в мае закутывается в толстое пуховое одеяло по самые уши. Наивный Джастин. Он понятия не имеет о том, что из-за монстра, методично и неотвратимо разрушающего организм, Оливер мерзнет постоянно. Колдомедики в госпитале имени Святого Мунго понятия не имеют, как лечить маггловские болезни, тем более эту — опухоль выявляют у одного чистокровного волшебника из тысячи. Они говорят, что Оливеру просто не повезло. Однако сам он считает иначе.

Около года назад, когда болезнь только начала давать о себе знать, Вуд отчаянно искал способ вылечиться. В то время он вместе с Джорджем еще бился над попыткой воскрешения умерших. Так некстати начавшиеся систематические обмороки отвлекали от работы, срывали тренировки и вообще откровенно мешали жить. Выяснив, что маги ничем помочь не смогут, юноша решил искать помощи у магглов. Те, предварительно лишив Оливера практически всех сбережений, так же разводили руками. Тогда же на глаза ему попался один из маггловских журналов о здоровье. В одной из статей рассказывалось о том, что рак могут вызвать чрезмерные душевные переживания и излишние угрызения совести. Естественно, журнал со злополучной статьей, над которой они от души посмеялись вместе с Джорджем, тот час же полетел в мусорное ведро. Оливер вспомнил этот треклятый текст гораздо позже, стоя над свежей могилой второго близнеца Уизли. Средство для воскрешения мертвых они так и не нашли.

Сжав руки в кулаки, Оливер решительно выбирается из кровати и наощупь идет по привычному маршруту. Он знает, что если резко открыть глаза в освещенной комнате, боль расколет его пополам, в щепки раскрошив сознание. Натираться мазью от ушибов после очередного падения он откровенно не любит. Зелье, прописанное колдомедиками, горькой пленкой оседает на языке. Неприятно, конечно, но явно лучше маггловской химиотерапии. На такое издевательство, даже над больным организмом, он однозначно не готов. Врачи не обещали ощутимого результата, но зато в красках обрисовали всевозможные побочные эффекты, включая физическое истощение и потерю волос. Оливер и так уже лишился всего, позволить себе потерять еще и небо он не может.

***

В супермаркете ужасно шумно и светло. Десятки людей снуют туда-сюда с корзинами и тележками, то и дело задевая или даже толкая друг друга в сторону набитых всевозможными продуктами стеллажей. Маггловские магазины Оливер не любит. Они кажутся ему непрактичными и какими-то неуютными, мертвыми. Совсем не такими, как знакомые с детства лавочки Косого переулка. Но выбирать не приходится с тех самых пор, как пришлось продать родовое поместье, чтобы оплатить долги, которые оставил после себя Джордж. С оставшимися копейками продолжать жить в магическом мире, было как минимум неразумно.

Оливер с детства привык, если не к шикарной, то уж как минимум хорошей жизни и менять свои привычки не собирался. Несомненно, если бы не магглорожденный Джастин и полукровка Бэртли, он бы и дня не смог прожить среди чудоковатых магглов. Но друзья достаточно быстро помогли ему освоиться в чуждом и непонятном мире. Постепенно он смог практически ко всему привыкнуть. Кроме магазинов, конечно.

Вуд тяжело вздыхает, сверяясь со списком продуктов. Сосед прекрасно знает его нелюбовь к подобным прогулкам и оставил записку исключительно в качестве мести за то, что не смог добудиться его с утра. Это нечестно, и можно расценивать почти как обиду, если бы Оливер еще был способен на какие-либо сильные эмоции. Пустота, боль и чудовище начисто выели всю эмоциональность, оставив после себя скупое равнодушие. Это было бы почти хорошо, если бы не было так отвратительно неприятно. Оливер утешает себя только тем, что осталось совсем немного.

Он окидывает взглядом очередные полки и внезапно засматривается на планшет с чистыми листами бумаги. Оливер сам не замечает, в какой момент планшет, вместе с заточенным карандашом, лежащим неподалеку, оказывается у него в руках. Бумага быстро заполняется выверенными, отточенными линиями. Не прекращая своего занятия, Вуд прикрывает глаза. Он ничего не рисовал со времен школы, похоронив этот талант вместе с остальными, никак не влияющими на квиддичную карьеру. Ощущать в пальцах карандаш оказывается почти так же правильно, как и собственную волшебную палочку. Рука двигается легко и уверенно, оживляя на листе четко очерченные губы, упрямый подбородок, аккуратные линии бровей и живые, ненормально живые глаза. Оливеру даже не нужно открывать глаза, чтобы понять чье лицо сейчас появляется на бумаге. Данный образ выгравирован на обратной стороне его век. С самой первой встречи.

Задушено всхлипнув, Вуд кидает ненужный более планшет обратно на полку и выбегает из мертвого магазина. Спустя несколько минут, уже добежав до дома, он вспоминает о том, что так ничего и не купил. Плевать. Джастину придется обойтись сегодня без ужина.

Flash back

Оливер сидел на скамье в опустевшей раздевалке и рыдал, как девчонка. Получить первый за все семь лет обучения Кубок школы по квиддичу оказалось нереально сложно, но они справились. Он справился. Вуд понятия не имел, откуда взялись эти предательские слезы: вначале там, на поле, под оглушающий рев болельщиков, когда ловец гриффиндорской сборной поймал крошечный золотой мячик, а потом уже здесь, в тишине раздевалки. Просто скатывались по щекам тяжелыми солеными каплями, перехватывали горло, мешая нормально мыслить. Нужно было собраться, умыться и отправиться праздновать заслуженную бесконечными тренировками и бессонными ночами победу, но Оливер не мог себя заставить даже поднять голову. За последние три года он совершенно вымотался в своей бесконечной борьбе за Кубок, в попытках вырастить из ребят полноценную команду, со своей глупой, не проходящей влюбленностью в Поттера…

Гарри. Имя мальчишки днями и ночами билось у Оливера в голове, складывалось в ставшие родными черты на полях пергаментов, вплеталось неровной вязью в рифмованные строки, пряталось среди смятых простыней на кровати. С Поттером было очень много проблем: он постоянно попадал в нелепые, странные, а то и вовсе жуткие ситуации, вынуждая Вуда с ума сходить от беспокойства, а потом срываться на ловца, маскируя невозможность защитить мальчишку от неприятностей за тревогой о будущем команды. Он надеялся, что Гарри не замечает постоянных взглядов и подтекста в невинных фразах. А даже если и замечает, то не до конца понимает истинного значения. Поттер был еще совершенно неискушенным в подобного рода вопросах. О, как бы Оливеру хотелось его просветить! Совсем чуть-чуть, быть может, только легким, едва ощутимым поцелуем в губы, чтобы показать, что он чувствует, чтобы хоть как-то выразить свое отношение. Но Вуд не смел давать себе слабину. Однажды он чуть было не прокололся, чудом избежав разоблачения, и больше не собирался идти на поводу у своих желаний.

Памятное событие случилось в прошлом году. В ту ночь Оливер никак не мог заснуть, с жадностью разглядывая отобранную у мелкого Криви колдографию улыбающегося Поттера. В конце концов, фантазия у него разыгралась не на шутку и, убедив себя в том, что не совершает ничего предосудительного, Вуд пробрался в спальню второкурсников. Кровать Гарри он нашел взглядом сразу же. Помявшись несколько мучительных минут на пороге, Оливер все же преодолел небольшое расстояние, присел на корточки и осторожно отодвинул полог. Двенадцатилетний мальчик крепко спал, положив ладонь под голову. Вишневые губы были слегка приоткрыты, черные волосы разметались по подушке, а не скрытые за привычными стеклами ресницы казались непозволительно длинными.

Вуд сам тогда не заметил, как придвинулся ближе и прикоснулся кончиками прохладных пальцев к бархатной щеке. «Мерлин! Он же еще ребенок! Что я делаю?!» Мысленно обрушивая на свою голову все известные ему проклятия, Оливер нежно исследовал пальцами лицо Гарри. Никогда прежде он не испытывал таких сильных и болезненных эмоций. Ни кто не западал в душу преданного одному только квиддичу парня так глубоко. И ведь Поттер ничего не делал для того, чтобы всецело завладеть Оливером! Ему достаточно было просто быть.

Внезапно мальчик вздрогнул и открыл глаза. Оливер тут же отдернул руку. Во рту у него пересохло, а зрачки расширились от ужаса.

— Что…что такое? — сонно пробормотал Гарри.

— Тренировка! — Выпалил Вуд первое, что пришло на ум. — Вставай!

Ловец попытался было возразить, ссылаясь на то, что за окном только занимался рассвет, но Оливеру отступать было не куда. Безапелляционно заявив, что у Гарри есть всего пятнадцать минут на сборы, Вуд вылетел из спальни и тут же побежал в срочном порядке будить всех остальных членов команды. Больше таких ошибок он не повторял.

Всхлипнув в последний раз, Вуд заставил себя подняться с лавки. Близнецы наверняка уже обнаружили, что капитана нет на вечеринке — вот-вот отправятся его искать. А Оливер не собирался показывать кому-либо свою слабость. Даже самым близким друзьям.

Глава 3.

Следующая пара недель сливается в бесконечную какофонию из выматывающих тренировок, боли, редкого сна и невыносимой тоски. Оливер чувствует, что это непосильный темп для его постоянно ухудшающегося здоровья, но не может себя заставить попросить у Флинта несколько отгулов. Не смотря на то, что с окончания школы прошло несколько лет, и давняя вражда давно испарилась, Вуд не хочет показывать свои слабости бывшему противнику. Он понимает, что поступает непрофессионально, глупо и нечестно по отношению к команде. Понимает и ни слова не говорит о своей болезни. Оливер не хочет видеть в глазах ребят жалость и сочувствие. В какой-то книге писали, что жалость убивает быстрее, чем сама болезнь. И это почти правда. Почти, потому что быстрее болезни убивает только глухая ненависть к самому себе.

Молодой человек стоит в ванной, смотрит на свое отражение в зеркале и меланхолично дергает веревочку выключателя. Неяркий свет в размеренном ритме гаснет и зажигается снова. Нужно вспомнить, как он оказался посреди ночи перед зеркалом, пошагово восстановить последние несколько минут, опутанные непроницаемой дымкой, но Оливер не хочет. Провалы в памяти начались совсем недавно и пока еще охватывают небольшие промежутки от пары минут до получаса, да и проявляются только ночью. Немного неприятно, но жить не мешает. Остается надеяться на то, что он успеет сделать все, что запланировал до того, как чудовище полностью оплетет своей паутиной мозг.

На прошлой игре удалось, предварительно накачав себя всевозможными зельями и лекарствами, показать хороший результат. Последствия не заставили себя ждать, едва Вуд вечером переступил порог своей квартиры. Обезволивающие как-то в раз перестали действовать, заставив молодого человека захлебнуться громким вкриком. В ушах тут же зазвенело, учащенный пульс начал отдаваться неприятным биением где-то в горле, перед глазами расцвели пурпурные круги. Оливер попытался сделать еще хотя бы пару шагов по направлению к комнате, но запнулся и рухнул на пол. Нужно было доползти до шкафчика с лекарствами или хотя бы попытаться призвать бутылек при помощи магии, но раздирающая тело боль не давала шевельнуть даже онемевшими пальцами. Возможно, он так бы и скончался от болевого шока на холодном полу прихожей, если бы Джастин не решил вернуться тем вечером домой.

— Оливер!

На секунду застывший в дверях ловец тут же подбежал к соседу и перевернул его на спину.

— Что случилось? Кто?..

— Зелье, — едва слышно выдохнул Вуд, с трудом разлепив бескровные губы, — ванна.

— Я мигом, — кивнул Фрайтли и умчался в ближайшую комнату, чтобы спустя несколько минут, показавшихся Оливеру вечностью, вернуться с десятком всевозможных склянок. — Какое?

Собрав все оставшиеся силы, Вуд ткнул дрожащим пальцем в пузатый синий сосуд и невольно застонал. Джастин быстро вытащил неплотную пробку и, поднеся флакончик к приоткрытому рту соседа, осторожно влил зелье. Оливер не помнит, смог ли он заставить непослушные губы растянуться в благодарной улыбке прежде, чем потерял сознание.

На следующее утро, проснувшись в собственной кровати и обнаружив Джастина сидящим в кресле в паре метром от него, Оливер с соду начал врать. О том, что слишком переутомился, о необъективном отношении к нему Флинта, навязывающего дополнительные тренировки, о хронической бессоннице, начавшейся после войны и не позволяющей держать привычную форму. Словом, плел первое, что приходило на ум, лишь бы не открывать правду.

Не смотря на то, что с того дня прошло несколько дней, Вуд до сих пор не знает, поверил ему Фрайтли или нет. Сосед ничем не выказывает своего беспокойства, разве что смотрит пристально и больше не гоняет Оливера в магазин.

Молодой человек в очередной раз дергает шнурок выключателя, и маленькая лампочка с тихим хлопком перегорает. Доигрался. Очень хочется остаться в темной ванне как минимум до утра. Просто сидеть на полу в кромешной темноте и слушать, как водяные капли из неплотно закрытого крана разбиваются о фаянсовое дно. В последнее время, к своему собственному удивлению, он полюбил все размеренное и стабильное. Ему хочется стабильности и фундаментальности во всем. Это немножко странно, но не особо удивляет. Участившиеся провалы в памяти беспокоят гораздо сильнее.

***

— Ты меня вообще слушаешь?

Вуд потерянно моргает и в последний момент успевает закусить губу, пока с языка не сорвалось предательское: «Конечно, Гарри». Молодой человек кивает, старательно пытаясь не встречаться глазами с ненормально внимательным взглядом Джастина. Они сидят вдвоем в полутемной гостиной и пьют легкое красное вино. Оливер предпочитает более крепкие напитки, но сегодня, в День Памяти Павших, любой алкоголь кажется одинаково пресным.

— Я просто все никак не могу понять того, почему ты сегодня остался дома. В такие дни люди предпочитают находиться в компании близких.

Фрайтли делает очередной глоток из своего бокала и машинально облизывает губы, собирая языком сладкие капли.

— Мои друзья как раз и проводят этот вечер с семьями. Но ты же, знаешь, что мои родители магглы, а сам я учился в Шармбатоне. Я разделяю всеобщую скорбь, конечно, но до конца как-то проникнуться не получается. А вот почему ты сидишь сегодня со мной, это уже вопрос.

Оливеру не нравится то, что непринужденный разговор внезапно переходит в более откровенный. Он не хочет обсуждать с соседом свою боль, выплескивать на этого жизнерадостного мальчишку захлестывающую его самого волну отчаяния, однако сам не замечает, в какой момент начинает говорить. Вуд рассказывает долго, не скупясь на откровенные в своем кошмаре детали, в ярких красках расписывает Джастину наиболее значимые события войны и, в качестве апогея, финальную битву.

— …Когда меня выписали из больницы, я узнал, что родители тоже погибли во время осады замка. Они прибыли вместе с подкреплением, но не продержались против Пожирателей Смерти и нескольких минут. Мой лучший друг в ту ночь потерял брата, стал много пить и спустя несколько месяцев умер во время неудачной аппарации.

Подлив себе еще немного вина, Оливер кидает короткий взгляд на притихшего ловца и невольно чувствует угрызение совести. Фрайтли ведь задал тот вопрос из чистого любопытства, незачем было вываливать на него весь этот ужас.

— Извини, — бормочет Вуд, крепко сжимая побелевшими пальцами бокал.

— Все…все нормально. Поздно уже. Ты не обидишься, если я спать пойду?

Оливер кивком отпускает соседа, краем глаза отмечая, что тот чуть заметно дрожит. Он надеется, что у парня где-нибудь припрятано зелье Сна Без Сновидений, в противном случае веселая ночка ему обеспечена. Разговор не принес никакого облегчения, еще больше разбередив и без того незаживающие раны.

Чтобы как-то отвлечься от тяжелых мыслей, молодой человек щелкает пультом от телевизора и, мельком взглянув на экран, тут же судорожно стискивает свой бокал. Тонкое стекло с тихим хрустом ломается в сильных пальцах, впиваясь острыми осколками в ладонь. Смешанное с кровью вино тоненькой струйкой стекает на дорогой ковер, но Оливеру плевать на боль. Он все так же неотрывно смотрит на экран и пытается придумать ответы сразу на три вопроса: когда в магическом мире появилось телевидение? Как Джастин сумел к нему подключиться? И зачем, черт бы всех побрал, показывать в этот день архивные пленки?

Юный Гарри, выходящий из здания суда вместе с Альбусом Дамблдором выглядит до невозможности потерянным и несчастным. Новая стрижка не позволяет скрыть лицо за густой челкой, лишая парня последней иллюзии защищенности. Оливер жадно всматривается в любимые черты и чувствует, как новая волна отчаяния накрывает его с головой. Он не справится. Не сможет…

Неожиданно в голове всплывают слова, которые Поттер прошептал ему во время очередного прощания: «Я тоже всего боюсь, Ол. Но мне есть на кого равняться. Когда становится совсем плохо, я вспоминаю отчаянного капитана нашей квиддичной команды, который готов был душу продать за преданность своей мечте. Твоя сила не раз спасала мне жизнь». Вуд сильнее сжимает в ладони осколки, решительно выключает телевизор и откидывается на спинку дивана. Ложиться этой ночью в кровать определенно бессмысленно.

Flash back

В этом году размах Чемпионата Мира по квиддичу превосходил все возможные ожидания. Огромный стадион, невообразимое количество болельщиков и блистательные соревнования лучших команд всего магического мира! Не смотря на то, что Оливер был уже совершеннолетним волшебником и волен был в одиночку ходить куда ему вздумается, на финал он приехал вместе с родителями. Отец был заядлым квиддичным болельщиком, но сам никогда не играл, а вот мама когда-то была охотником в сборной Рейвенкло. Оливер очень гордился своими родителями и очень любил знакомить с ними друзей, которых у него самого было не так уж и много. Возможно, именно поэтому, завидев возле одной из палаток Поттера, он, не раздумывая, схватил парня за руку и потащил к шатру Вудов.

— Мама, папа! Это тот ловец, о котором я говорил! — Сияющий Оливер перевел взгляд с родителей на удивленного Поттера, — Гарри, познакомься с моей семьей!

— Эм, здравствуйте, — парень неуверенно протянул высокому широкоплечему мужчине руку.

— Здравствуй, Гарри. Это большая честь для нас, познакомиться с таким выдающимся игроком. Мы наслышаны о ваших успехах, хотя, с такой наследственностью они не удивительны.

Парень широко раскрыл глаза от удивления. Мало того, что этот человек ни слова не упомянул о том, что Гарри Избранный, так еще и, кажется, дал понять, что знает Джеймса Поттера.

— Вы были знакомы с моим отцом? — Он скороговоркой произнес вопрос, боясь из-за стеснения передумать его задавать.

Мужчина тепло улыбнулся.

— Я с ним не был достаточно близок, но не пропускал ни одной тренировки — смотреть на летающего Поттера было одним удовольствием. И, судя по тому, что рассказывал нам Оливер, ты унаследовал его талант. А теперь извините нас, мальчики. Мы должны ненадолго отлучиться. Было приятно познакомиться, Гарри.

— Взаимно, — пролепетал юноша. Он был слишком смущен и взволнован этим коротким разговором.

Подмигнув на прощание молчавшему все это время сыну, мистер Вуд взял жену под руку и чинно удалился, оставив парней стоять посреди огромного шатра. Оливер долен был отпустить, наконец, руку Гарри, которую почему-то все еще крепко сжимал, должен был предложить ему присесть или наоборот попрощаться — в конце концов, из-за значительной разницы в возрасте они никогда не были друзьями… Он должен был сделать хоть что-нибудь! Но получалось только стоять, жадно рассматривать расцветающий на смуглых щеках румянец и дрожащие ресницы и сильнее сжимать ставшую слегка влажной чужую ладонь. Они не виделись всего пару месяцев, но Оливер безумно соскучился. Он не представлял, как теперь, после окончания школы, сможет жить без этих невозможных глаз, без задорной улыбки и звонкого смеха.

— Ты до сих пор на меня так смотришь.

— Как так? — Быстро спросил Вуд, невольно вздрагивая от тихого голоса, нарушившего затянувшееся молчание.

— Ну, — Гарри замялся и еще больше покраснел, — как будто я тебе нравлюсь.

Оливер судорожно вздохнул и на секунду прикрыл глаза. «Приехали», — обреченно подумал он, — «все-таки заметил, понял. И даже оправдаться не чем. Хотя… Если понял, то почему руку не вырывает?» Вуд почувствовал, как его тело охватила нервная дрожь. Сердце бешено билось где-то в горле, норовя выскочить из бедного тела.

— Потому что до сих пор нравишься, — собственный голос показался хриплым и каким-то надтреснутым, но Оливер не обратил на это внимания, неотрывно глядя на стоящего совсем близко Поттера.

— А целоваться ты умеешь? — Все так же тихо спросил Гарри, и, кинув быстрый взгляд на Оливера, поспешно отвернулся. — Я просто так спросил. Из любопытства. Ничего такого не думал.

Резкий выплеск адреналина в кровь заставил Вуда слегка покачнуться и шагнуть вперед, сокращая расстояние между ним и Поттером до минимума. Блестящие от слюны губы парня притягивали не хуже самого сильного магнита. Но прикоснуться к ним без разрешения Оливер ни за что бы не посмел.

— Если я тебя поцелую, твои поклонницы порвут меня на кусочки, — на самом деле ему хотелось в тот момент не шутить, а шептать впервые оказавшемуся так близко мальчишке обо всем, что творилось на сердце все три года подряд, однако он не мог себе этого позволить, боясь разрушить очарование момента.

Гарри вдруг тихо засмеялся и нерешительно наклонился к Оливеру.

— А мы им не скажем…

Чужое горячее дыхание обожгло чувствительные губы, и, в следующую секунду, Вуд уже бережно целовал Гарри, прижимая его к себе в тесном объятии. Он старался быть нежным и осторожным, понимая, что это, скорее всего, первый поцелуй мальчишки, но собственный шаловливый язык отказывался подчиняться командам мозга и то и дело бесстыдно облизывая мягки губы. Гарри, покорно отвечающий на незатейливую ласку и явно получающий удовольствие от новых ощущений, тоже никак не способствовал отчаянным попыткам Оливера успокоиться. Мысли молодого человека путались, не давая отследить движения распоясавшихся рук, уже жадно поглаживающих чужие плечи, дыхание окончательно сбилось, а в голове бились всего несколько разрозненных слов: «Хочу…Нельзя….Еще…Сильнее…Нет…» Вуд буквально разрывался от желания углубить поцелуй и боязнью отпугнуть по великой случайности оказавшееся в его руках счастье. В таком деликатном деле нельзя было быть жадным. Да и потом, не смотря на разрастающийся где-то глубоко внутри голод, Оливер понимал, что ему и так досталось гораздо больше, чем только можно было вообразить.

Наконец, когда головы обоих юношей начали кружиться от недостатка кислорода, они смогли друг от друга отстраниться. Оливер на секунду испугался, что Гарри уже успел пожалеть о случившемся, и будет сейчас отводить глаза, но парень и не думал отворачиваться. Зеленые глаза были слегка расфокусированы, но смотрели по-гриффиндорски смело.

— Меня друзья ждут, идти нужно, — с явной неохотой отступая на пару шагов произнес Гарри.

Оливер поспешно кивнул:

— Конечно, иди. Рад был повидаться.

Он очень надеялся на то, что его голос звучит достаточно бодро, и в нем не слышно внезапно навалившегося на плечи отчаяния. У Гарри есть своя, никак не связанная с Оливером жизнь, а потому он не имеет ни малейшего права удерживать парня. И не важно, что, возможно, они никогда больше не встретятся. Оставалось только судорожно стискивать кулаки, глядя на то, как Поттер делает еще несколько шагов, и молиться, чтобы на глаза не навернулись предательские слезы.

Уже у самого выхода Гарри обернулся.

— Пока, Оливер. Еще увидимся?

— Если захочешь, — на языке вертелись сотни более правильных слов, но Вуд не мог себя заставить произнести ни одного из них.

— Значит, увидимся, — кивнул парень и, неожиданно радостно улыбнувшись на прощание, выскочил из шатра.

С тихим стоном Оливер опустился на пол и закрыл пылающее лицо руками. Будь он проклят, если последняя фраза и улыбка Поттера не являлись откровенным обещанием.

Глава 4.

Лифт медленно отсчитывает этажи, опуская одинокого пассажира все ниже и ниже по тесной шахте. Вуд не очень любит лифты, которые заставляют его вспоминать о периодически проявляющейся клаустрофобии, но в данном конкретном случае выбирать не приходится — Флинт отказался обсуждать с ним какие-либо вопросы на нейтральной территории, вынудив тащиться к нему в пентхаус через половину города.

Любовь бывшего слизеринца к маггловской роскоши всегда забавляла Оливера. После войны Флинт практически ушел из магического мира, оставив себе только квиддич, как, собственно, и сам Вуд, однако не стал отказывать себе в привычной шикарной жизни. Благо, зарплата капитана одной из наиболее успешных команд современности позволяла шиковать. За прошедшие с окончания школы годы они так и не стали друзьями, но, из-за необходимости играть в одной команде и безграничной любви к квиддичу, врагами тоже уже не были.

Гарри любил смеяться над тем, какой коварный сюрприз преподнесла двум когда-то непримиримым соперникам злодейка-судьба. Оливер его веселья не разделял, хотя и сам, где-то в глубине души, был доволен сложившимся положением дел. В конце концов, вражде молодой человек всегда предпочитал, если не мир, то хотя бы устойчивое безразличие. Сторонником конфликтов он не был никогда.

Наконец лифт останавливается на последнем этаже, и, вздохнув от облегчения, Оливер выходит из открывшихся дверей. Обстановка в квартире Флинта выглядит дорого, если не сказать — роскошно. Каждая, на первый взгляд небрежно брошенная вещь, подчеркивает чистоту крови хозяина, хотя, оценить определенные штуковины могут только изредка захаживающие в гости к Флинту коллеги по команде да надзиратель от Министерства Магии. И пусть Вуд, каждый раз оказываясь, здесь фыркает в лицо владельцу апартаментов, на самом деле ему нравится квартира капитана.

— Привет, Оливер, проходи.

— Маркус, — молодой человек кивком отвечает на приветствие и присаживается в удобное кресло.

Из всех комнат ему уютнее всего в библиотеке. Флинт это знает, поэтому всегда проводит их встречи именно в ней. Огромные четырехметровые стеллажи с книгами напоминают о библиотеке Хогвартса, в которой Вуд когда-то был частым гостем. Капитан огибает письменный стол и садится напротив своего гостя. Повинуясь небрежному взмаху волшебной палочки, на столешнице появляется чайный сервиз.

— Рассказывай, — милостиво разрешает Флинт, и Оливер невольно усмехается проскользнувшим покровительственным интонациям, так несвойственным суровому Маркусу.

— Да нечего особо рассказывать. — начинает он, беря в руки чашку с чаем и откидываясь на спинку кресла. — Ты же сам видел, как отвратительно и непрофессионально я провел сезон. Ребятам будет без меня гораздо лучше.

Флинт морщится. Он терпеть не может всей этой патетики.

— Мы стали чемпионами, если ты не заметил.

На этот раз морщится уже Вуд. Да, в этом году Паддлмир Юнайтед стала чемпионом Англии по квиддичу. В финальном матче Оливер пропустил всего шесть мечей и отчаянно удерживал защиту колец до тех пор, пока Джастин не поймал снитч. Но какой ценой! По сравнению с предыдущей игрой, после которой он не мог встать с кровати двое суток к ряду, в этот раз Вуд находился в полубредовом состоянии пять дней. Фрайтли не отходил от него ни на шаг. Он явно не верил в прошлую сказку о переутомлении, однако в ответ на все настойчивые расспросы Оливер только сильнее стискивал зубы и тянулся за очередным зельем. Джастин, конечно, обиделся и с тех пор не разговаривал с соседом. Вуд этому только рад. Лгать друзьям он не любит.

— Знаю. Вот только я не смогу больше играть.

— Совсем? У тебя есть причины? Только не пытайся мне опять вещать на уши свою сопливую лапшу.

— Совсем. И причины более чем весомые, но я тебе их озвучивать не собираюсь.

— Вот как? — Флинт со звоном ставит свою чашку обратно на блюдце и зло щурится. — В таком случае я не подпишу заявление.

С губ Вуда срывается тихий стон. Он знал, что разговор предстоит не из легких.

— Маркус, — тихо начинает он, — ты прекрасно знаешь, что квиддич — это моя жизнь. Я бы не стал беспокоить тебя из-за сезонного обострения депрессии или каких-то еще подобных глупостей. Просто поверь на слово — я больше никогда не смогу играть. Тем более профессионально.

Несколько секунд капитан сверлит вратаря напряженным взглядом, а потом внезапно бледнеет. Оливер прикрывает глаза. Флинт никогда не был дураком. Он понял.

— Как ты обманул диагностические чары?

— Мы с Джорждем придумали заклинение, которое…

— Джордж Уизли? — Перебивает его Флинт. — Он знал?

Оливер кивает. Отпираться дальше нет никакого смысла.

— Только он и знал.

Маркус кивает и порывисто вскакивает со своего места. Оливер тоже поднимается. Они оба осознают, что видятся в последний раз. Объятие выходит каким-то неуклюжим, да это уже и не важно. Каждому хочется сказать сотню ничего не значащих фраз, но они молчат.

— Я пришлю тебе заявление с совой, — задушено шепчет Маркус куда-то в плечо Оливера.

— Спасибо, — так же тихо отвечает Вуд.

Он не собирался с кем-либо прощаться, но Флинт, без сомнения, заслужил эти несколько минут. Он оказался отличным парнем, этот слизеринский тролль.

***

Очередная ночь застает Оливера сидящим на краю своей кровати и судорожно сжимающим в руках небольшие колдографии. Некоторые из них он еще в школе отобрал у Колина Криви, другие вырезал из попадающихся на глаза номеров «Пророка», одну сделал сам, во время предпоследней встречи с Гарри. Поттер тогда долго возился на кипельно белом диване, стараясь принять как можно более выгодную позу. А в итоге плюнул на попытки изобразить из себя модель, и просто вальяжно развалился на мягких подушках. Оливер больше всего любит именно этот снимок, потому что помнит, как после заветного щелчка колдокамеры, Гарри начал поспешно снимать с себя ненужную более одежду. Та встреча, как и многие до нее, была слишком короткой — в самый разгар военных действий герой не мог позволить себе нежиться в объятиях любовника по несколько часов. Но Оливеру тогда казалось, что эта поспешность только придает остроты их и без того сумасшедшим отношениям. Сейчас бы он все сделал иначе. И, в первую очередь, увез бы Гарри из Англии в самую отдаленную точку мира. Оливер знает, что в том, что случилось во время финальной битвы, виноват только он один. Гарри ему доверял, надеялся на помощь, а он не успел, не защитил. Думать о прошлом в подобном ключе совершенно бессмысленно, однако он не может перестать себя ненавидеть. Слишком много ошибок совершено той треклятой весной. Хотя, возможно, он смог бы изменить все гораздо раньше.

Оливер, несомненно, понимает, что не он был причиной всех несчастий, преследовавших Гарри с самого детства, но все равно считает, что мог заметить начало конца еще во время своей учебы в Хогвартсе, ведь он так пристально следил за Поттером! Мог разглядеть манипуляции директора, понять, что происходит с Гарри, успокоить, предостеречь… Конечно, он лжет сам себе. Ослепленный своей безответной любовью и квиддичем, он тогда вообще мало на что обращал внимание. В прочем, как и все остальные друзья Поттера. В последний раз с Роном и Гермионой он виделся через месяц после выписки, на кладбище. Внимательно вглядывался в слезы на их лицах и никак не мог понять: как эти лицемерные люди могли находиться рядом с Гарри столько лет? И пусть его мальчик всегда считал этих двоих своими лучшими друзьями, Вуд знает правду. Он видел ее собственными глазами там, на руинах школы. Эти двое были виноваты в том, что случилось не меньше, чем он сам. Им стоило только разжать свои чертовы руки.

Вуд в последний раз проводит дрожащими пальцами по колдографии, практически робко очерчивая лицо, а затем убирает карточки в тумбочку и выключает ночник. Сегодня он заплатил за квартиру, сделал необходимые распоряжения, касательно банковского счета и получил от Флинта подписанное заявление об уходе из команды. До дня, когда он сможет подарить Гарри обещанный подарок, остается всего три недели.

Flash back

Ночью в доме на площади Гриммо 12 становилось откровенно жутко. Оливеру совершенно не нравился этот старый, будто бы на глазах разваливающийся дом, но, как член Ордена Феникса, он был обязан периодически посещать это злополучное место. Юноша узнал об ордене от близнецов Уизли несколько месяцев назад и сразу же попросился принять его в члены организации. Джордж шутил, что ради близости к обожаемому Поттеру, Вуд согласился бы не то, что принять участие в борьбе против Того-Кого-Нельзя-Называть, но и даже собственноручно убить темного мага. Оливер активно возмущался, но в глубине души был полностью согласен с другом. Ради возможности проводить с Гарри хоть какое-то время, он был готов на все. Грело душу только то, что его желание оказалось взаимным.

Они смогли ненадолго остаться наедине в первый же вечер, когда близнецы привели Оливера в тайную штаб-квартиру. Гарри сильно вырос за те полтора года, что они не виделись, и при взгляде на возмужавшего юношу у Вуда невольно перехватило дыхание — парень становился до неприличия хорош собой.

— Привет, — голос у Поттера тоже изменился, стал ниже и как будто интимнее, — вот мы и встретились.

— Привет, — эхом отозвался тогда Оливер, бессознательно облизывая пересохшие губы.

Он собирался сказать какую-то еще подходящую к случаю чушь, но тут Гарри быстро шагнул к нему и решительно прижался губами к его губам. Гораздо позже, вспоминая тот жадный поцелуй, Гарри убеждал его, что ничего такого не замышлял, а просто поддался безотчетному порыву, но Оливер ему не верил. Слишком уж уверенно парень целовался, слишком сладко выгибался в сильных объятиях. Зная Поттера, Оливер однозначно мог сказать, что тот ни за что бы не поцеловал любого другого мужчину, который оказался бы в тот момент на его, Вуда, месте.

С того вечера, выпавшего на последний день рождественских каникул, они виделись не слишком часто, но достаточно регулярно. Гарри то и дело присылал возлюбленному письма, живописно описывающие его щедро сдобренную ненормальными приключениями жизнь, а Оливер старательно выбирался в Хогсмид на каждые свободные от тренировок бессердечного Флинта выходные.

Они с удовольствием проводили время в компании друг друга, прогуливаясь по извилистым улицам магической деревушки, периодически заглядывая в разномастные лавочки и кафе, а потом безумно целуясь в первой попавшейся подворотне. Дальше поцелуев дело пока не заходило, так как Гарри не проявлял заинтересованности в столь откровенном проявлении чувств, а Оливер даже заикаться о подобном не смел — он и так получил гораздо больше, чем мог себе вообразить. Хотя, временами поддаваясь непреодолимому искушению, он позволял себе помечтать о том, как однажды окажется с Гарри в одной постели, будет дарить своему мальчику удовольствие и сцеловывать с ярких губ жаркие стоны. Он не подозревал о том, что действительность окажется в сто крат безумнее самых сладких фантазий.

Их первый раз произошел летом после смерти крестного Гарри — Сириуса Блэка. Узнав о случившемся, Оливер взял у Флинта несколько отгулов и сразу же примчался на площадь Гриммо. Однако на протяжении всего вечера близкие друзья и другие член Ордена не отходили от Поттера ни на шаг, так и не позволив Вуду остаться с юношей наедине. Именно поэтому, одолеваемый тревожными мыслями, глубокой ночью он лежал в отведенной ему комнате и прислушивался к неясным шорохам, то блуждающим по коридору, то расползающимся по темным углам его спальни. Будучи дипломированным волшебником, Оливер не боялся всевозможных приведений или других сверхъестественных созданий, однако в этом странном доме в сознание то и дело пробирались давно забытые детские страхи.

Внезапно дверь в комнату осторожно приоткрылась, впуская гостя. Разглядев в неясных очертаниях фигуру Гарри, Вуд облегченно выдохнул, осознавая, что пока дверь со скрипом отворялась, он даже вздохнуть нормально не мог.

— Привет. Я тебя не разбудил?

Гарри осторожно прикрыл за собой дверь и быстро подошел к кровати Оливера, тут же забираясь на нее с ногами.

— Нет, в этом доме жутковато засыпать.

Юноша понимающе усмехнулся.

— Знаю, я тоже обычно заснуть не могу. Тебе еще повезло, что досталась пустая комната. У меня в спальне Рон храпит, как тестрал.

Оливер смотрел на Гарри и старательно уговаривал себя не пытаться до него дотронуться. Смерть крестного сильно повлияла на парня, он сейчас явно был сам не свой, и ночной визит в эту спальню — явное тому подтверждение.

Их отношения всегда казались Оливеру прекрасными, но совершенно ни к чему не обязывающими. Он знал, что Гарри был влюблен в Чжоу Чанг, что он засматривался на Джинни Уизли и вообще был стопроцентным натуралом. Их прогулки и торопливые поцелуи являлись для Гарри приятным, может даже немного волнительным, но всего лишь дополнением к дружбе. И не более того.

— Я сегодня не просто так к тебе пришел, — так и не дождавшись от Оливера ответа, Гарри снова начал говорить.

— Хорошо. Ты же знаешь, что я всегда тебе рад.

— Знаю.

Парень явно нервничал, комкая в руках край бархатного покрывала, никак не решаясь рассказать о цели своего прихода. Оливер не стал его торопить. В конце концов, Гарри уже исполнилось шестнадцать, он сам в праве решать что-то и отвечать за свои решения.

— Тыменяхочешь? — Неожиданно выпалил скороговоркой Поттер, заставляя Оливера вздрогнуть.

Молодой человек впился ногтями в собственную ладонь, стараясь не смотреть на покрасневшего парня. Ему безумно хотелось прижать Гарри к себе, жадно впиться поцелуем в сладкие губы и забыться. Черт возьми, впервые забыться в этих объятиях! Но нельзя. Он был старше, а потому должен нести ответственность за них обоих.

— Гарри, — Оливер надеялся, что его голос звучит мягко и успокаивающе. — Что бы ты для себя не решил, это будет ошибкой. Мы не должны заходить настолько далеко. Я понимаю, что тебе больно, но это не выход, понимаешь?

Парень обреченно кивнул и, не поднимая головы, поднялся с постели. Оливер пару секунд смотрел на сгорбленную фигуру Гарри. Он понимал, что должен просто отпустить его, потому что так будет лучше для них обоих. Понимал, но все равно сорвался с места и заключил Поттера в крепкое объятие. Первый поцелуй отдавал непередаваемой горечью. Второй подарил долгожданное обещание. Третий…

— Пожалуйста, Ол, пожалуйста, — жарко зашептал Гарри в зацелованные губы. — Мне нужно это. Нужен ты.

И Оливер сдался. В конце концов, ему было всего двадцать лет, он еще не научился держать свои чувства под контролем.

Об кровать они споткнулись во время очередного поцелуя и тут же повалились на мягкую перину. Одежда будто по мановению волшебной палочки исчезала с разгоряченных молодых тел, мысли безустанно путались, а с губ то и дело срывались тихие стоны. Оливеру хотелось подарить Гарри всего себя без остатка, позволить хотя бы наедине с ним быть слабым и ведомым. И, по затуманенным зеленым глазам, было видно, их желания совпадают.

— Хочу тебя почувствовать, — произнес Гарри, выгибаясь под чувственными прикосновениями языка, которым Оливер выводил замысловатые узоры на его шее. — Всего.

— Будет больно. Ты уверен?

— Уверен.

Гарри робко провел рукой по возбужденному члену Оливера, и это стало для того последней каплей. Будто с цепи сорвавшись, Вуд принялся жадно ласкать все, до чего только мог дотянуться. Парень плавился в его руках, бесстыдно подставляя под нетерпеливые губы свое тело. Он стремился отдать как можно больше, все глубже погружаясь в пучину страсти. Но даже таких чувственных поцелуев и откровенных прикосновений им обоим было явно недостаточно. Поэтому, задвинув как можно дальше свой страх сделать что-то не так, Оливер принялся растягивать Гарри. Молодой человек, как мог, постарался смягчить первое, робкое проникновение в столь желанное отверстие, старательно облизывая истекающий смазкой член парня. Им обоим не хватало опыта, но обоюдное желание подарить партнеру как можно больше удовольствия компенсировало все с головой. Осознание того, что уже совсем скоро они подарят себя друг другу сладкой патокой растекалось по сердцам.

Наконец, покончив с затянувшейся прелюдией, Оливер с беспокойством взглянул на Гарри и, получив в ответ решительный кивок, осторожно протолкнул головку своего члена в тесную девственную дырочку. Ему пришлось с силой сжать ладони в кулаки, чтобы не войти как можно глубже одним резким движением, а дать парню привыкнуть к вторжению. Он даже представить себе не мог, насколько умопомрачительными окажутся ощущения. Мысль о том, что он стал близок со своим возлюбленным настолько, насколько это вообще возможно, только усиливала разбушевавшиеся эмоции. Постепенно Гарри смог расслабить напрягшиеся от резкой боли мышцы, и Оливер с коротким стоном толкнулся немного глубже.

Ночь вокруг с каждой секундой становилась все более зыбкой и тягучей, как и желанные, такие необходимые обоим прикосновения. Сладость обладания и жажда подчинения сплелись в один греховный клубок, сковывая судьбы двух юношей в одно целое. Вместе. Наконец-то вместе. Очередное поступательное движение заставило Гарри резко вскрикнуть и шире развести ноги.

— Да! Прошу тебя, еще раз!

И, на секунду остановившийся Оливер тут же с наслаждением подчинился, глядя как парень снова всхлипывает и выгибается ему навстречу. Он хотел доставить Гарри как можно больше удовольствия и был безумно рад, когда тот притянул его к себе для благодарного поцелуя.

Движения любовников на встречу друг другу становились все более, рваными, а ритм то и дело сбивался, но все это было совершенно не важно по сравнению со сводящими с ума ощущениями. Близко, непозволительно близко, будто сросшиеся в одно существо, они захлебывались в обоюдном желании и бесконечной нежности. Оливер тонул в сладком плене прикосновений дрожащих пальцев, то и дело соскальзывающих с его плеч. Ему отчаянно не хватало воздуха, но хриплые стоны в такт сильным толчкам то и дело мешали ему дышать, а периодически он и вовсе забывал о том, как это делать.

Чувствуя, что продержится не более нескольких толчков, Оливер обхватил член Гарри и принялся двигать ладонью в такт своим резким движениям. Глаза то и дело норовили закатиться от разрывающего тело удовольствия, но он упрямо сдерживался, стараясь не пропустить ни одной эмоции, проскальзывающей на любимом лице. Не смотря на все опасения Оливера, его любовник не выдержал первым. С громким стоном Гарри излился в ласкающую руку, практически сразу увлекая за собой партнера. Хорошо. Немыслимо, непозволительно хорошо.

— Я люблю тебя, — задыхаясь, прошептал Оливер, крепко прижимая к себе парня.

— Я тебя тоже, — эхом отозвался тот, расслабляясь в надежных объятиях.

Молодой человек с силой зажмурился. Он отчаянно надеялся на то, что эти слова не просто ответная любезность, а правда, но безумно боялся в это поверить. Однако Оливер не собирался озвучивать засыпающему Гарри свои сомнения. Пусть все идет, как идет. Лишь бы этот несносный мальчишка был счастлив.

Глава 5.

Оливеру совершенно не хотелось снова ложиться в больницу, тем более на несколько дней. Все эти бесконечные уколы, сдача всевозможных анализов и бессмысленные вопросы врачей ухудшают и без того отвратительное самочувствие. И теперь, глядя на то, как очередная порция крови перетекает из исколотой вены в толстый шприц, он задается только одним вопросом: когда люди в белых халатах, наконец, его выпишут?

Плановая диагностика выпала на неудачное время — до назначенного самому себе срока оставалось не более десяти дней, а незаконченных дел еще хватало. Однако спорить с врачами было совершенно бесполезно. Вуда поставили на учет с самого первого посещения маггловской больницы. И теперь каждые два месяца он должен был от двух до пяти дней проводить в диагностическом центре. Взамен пациенту выдавался рецепт на все необходимые препараты, без которых Оливер не мог обойтись и дня.

Конечно, еще в начале, он пытался избавиться от назойливого внимания медицинских работников, но у него ничего не вышло. Молодой человек до сих пор жалел, что не указал в своей карточке ни одного из родственников. А так, как врачи прекрасно понимали, что без присмотра он может загнуться в любой момент, они считали своим долгом неустанно контролировать Вуда. Именно поэтому, не обнаружив пациента в положенный срок в больнице, магглы начинали доставать его письменными уведомлениями, а однажды и вовсе отправили санитара на разведку. Хорошо, что в тот день Джастина не было дома.

Выйдя из процедурной, Оливер направляется в столовую. Есть совершенно не хочется, да разве объяснишь это врачам? Они заставляют его принимать пищу хотя бы раз в сутки, «для полноценного функционирования организма». Скажут тоже. Как будто в его организме осталось еще хоть что-то, что может функционировать полноценно. Тем не менее, Вуд прилежно берет свой поднос с пресной кашей и мутным несладким чаем и идет к одному из незанятых столиков. Он медленно ест, совершенно не чувствуя вкуса. В последнее время рецепторы нередко над ним издеваются, путая то горькое с соленым, то кислое с острым, а сегодня, не иначе, как решив сжалиться, и вовсе отказываются передавать какие-либо вкусовые ощущения. Оливер благодарен живущему в голове чудовищу за короткую передышку.

***

Ночью Оливер сидит на больничкой койке и потерянным взглядом обводит выкрашенные белой краской стены и потолок, кажущиеся голубоватыми в неясном свете уличного фонаря. Маггловская больница мало чем напоминает магический госпиталь внешней обстановкой: в ней все забито непонятными приборами, а количество сотрудников превышает все мыслимые пределы. Но, находясь в безликой одиночной палате, Оливер не может не проводить параллели с той, другой палатой, в которой он проснулся спустя несколько дней после Битвы за Хогвартс. Кажется, так ее называют в газетах?

Он все еще до мельчайших подробностей помнит каждую свою эмоцию после пробуждения: удивление, непонимание, осознание, ужас, боль, боль, боль... Колдомедики вливали в него бесчисленное множество успокаивающих и снотворных зелий, но они не избавляли от боли, а только подергивали сознание мутной пеленой дурмана, вынуждая его оставаться в густом тумане один на один со своим отчаянием. Оливеру казалось, что он сойдет с ума прежде, чем быстро затягивающиеся раны на его теле заживут окончательно.

Спустя три дня после того, как он пришел в себя, в палату ввалился пьяный в стельку Джордж Уизли. Вуд хорошо помнит свое удивление не столько состоянием друга, сколько тем, что на голое тело рослого парня была надета больничная сорочка. Позже выяснилось, что Уизли лежит в соседней палате и сводит с ума персонал такими же, как у самого Оливера, безумными истериками. Вдвоем выздоравливать оказалось гораздо легче.

Джордж не задавал лишних вопросов, когда Оливер судорожно стискивал его руку и захлебывался горькими рыданиями. Он не пытался как-то успокоить или приободрить друга. Просто смотрел не него слезящимися голубыми глазами, и Оливеру становилось немного легче от того, что этот взгляд являлся зеркальным отражением его собственного. А, спустя каких-нибудь пару часов, Вуд точно так же сжимал руку друга, чувствуя, как сводит сердце от невозможности хоть как-то помочь.

Из реабилитационного отделения госпиталя имени Святого Мунго они с Джорджем выписывались одновременно. А уже спустя пару часов, сидели вдвоем в Дырявом Котле и обсуждали возможные способы воскрешения мертвых, жадно допивая вторую бутылку огневиски. С тех пор Оливер больше ни разу не притрагивался к спиртному, а Джордж перестал выпускать бутылку из рук. Словно одержимые, они сутками сидели в пыльных библиотеках, отдавали баснословные деньги за любую крупицу информации и старательно делали вид, что не слышат по ночам глухих всхлипов в соседних комнатах.

Возможно, заставь они друг друга выговориться, выплеснуть изнутри разрывающую боль, Оливер бы не заболел, а Джорджа не разорвало бы пополам во время аппарации. Но тогда, в самом начале пути, рассказать о своей утрате было равносильно поражению. Они оба отказывались верить в то, что любимые люди оставили их навсегда. Наверное, за это и поплатились.

Вуд глухо стонет, откидываясь на мягкую подушку. Больница каждый раз вытаскивает из глубин памяти самые горькие воспоминания, которые он предпочел бы стереть Обливиэйтом. Но он знает, что не заслужил такого легкого избавления от своих мучений. Это было бы предательством по отношению ко всем умершим друзьям и к тому единственному, кто смог подарить Оливеру счастье. Мысль о том, что со смерти Гарри прошло больше года сковывает сердце ледяными тисками.

Смерти… Вуд недобро усмехается. В учебниках по Новейшей Магической Истории написано, что Победитель Вольдеморта умер на поле боя от полученных травм, но Оливер прекрасно знает, что это не так. Он видел все собственными глазами. И пусть мстить уже некому, простить убийцу он не сможет никогда. В прочем, кому какое дело до чувств одного отдельно взятого квиддичного игрока?

— Мы уже очень скоро с тобой встретимся, — доверительно шепчет Оливер голубоватому потолку, а затем с силой зажмуривает глаза.

Flash back

Дата добавления: 2015-11-04