- Да, да, я знаю.
В лифте Билл сполз по зеркальной стенке и уткнулся носом в колени.
- Ну и где все? Серьезно?
- Ужинают.
- А мы почему здесь?
- Я не голоден, а ты спишь.
- Я не сплю…
Оранжевые цифры вспыхивали одна за другой, как на табло игровых автоматов. И глядя на них, почему-то дико хотелось закурить.
- Эй… вставай, наш этаж. Билл, мать твою.
Пришлось поднимать его подмышки. Пришлось прижимать к себе, чтобы оставался на ногах. И тащить в номер. Тяжелого, словно мешок замороженной рыбы. Теплого, сонного, пахнущего лаком для волос, усталостью, смешанной с едким парфюмом… Свалить на кровать, прикрыть углом покрывала.
И поскорее уйти.
- Том…
Не успел…
- Бл*… ну хоть ботинки бы помог снять…
У Билли такой сонный голос, хрипловатый, абсолютно несчастный, что чувствуешь себя последней скотиной, если не сделаешь так, чтобы ему стало легче.
Том вернулся.
- Ты мне за это заплатишь завтра… Я тебе не служанка…
- Угу… чек выпишу.
- Нах*й мне твой чек…
- Как хочешь…
Билл не притворялся, ему действительно было плохо. Тело не слушалось, и было такое тяжелое, как в состоянии опьянения, и ничего на свете так не хотелось, как забыться сном. Кроме, разве… того, что происходило.
Вообще, безумно приятно, когда о тебе кто-то заботится. Когда чьи-то сильные руки перехватывают пуговицу, с которой ты пытаешься справиться уже целую вечность. Когда тебя толкают на диван, позволяя погрузиться в желанный полусон, и расстегивают твои ботинки, осторожно касаясь щиколоток. Встряхивают тебя как тряпичную куклу, чтобы стянуть через голову футболку, и все погружается в сладкую темноту, когда чужие руки скользят над голым животом, дергают замок ширинки. Джинсы. Без них так хорошо. Наконец-то тело дышит.
- Билл… - это голос Тома, - у тебя стояк.
- Ну, бывает. – Не открывая глаз.
- А ты тут из себя умирающего строишь.
- Мм… - Билл широко, по-кошачьи, зевнул. Что тут скажешь? Полтора года… В голове уже смешивались и перемалывались образы сна. Краем сознания он уловил, как хлопнула дверь. Значит, он остался один и можно погрузиться в долгожданный сон, на самую темную глубину…
Позвонив продюсеру и заверив его, что все в порядке, Том вошел в свой номер. В темноте прямо напротив двери четко выделялось окно. Лунный свет вычерчивал контуры мебели, поэтому не было необходимости включать лампы. Мягко щелкнул замок, и тишина окутала Тома, как кокон. Он медленно обошел чемодан, который утром второпях был заброшен на середину комнаты. Вот здесь, на кровати сидел Билл, подогнув ногу. Как это было… давно. Так странно осознавать, что прошел всего лишь один день. Долгий, долгий тяжелый день. Однако, не такой бессмысленный, как многие из предыдущих.
Том приоткрыл окно и закурил, глядя сквозь стекло на паутинку огней внизу, расплывающихся в тонкую линию на горизонте.
Он тоже очень устал, как и Билл, и тоже мог бы сейчас лечь в постель и забыться сном. Он очень хотел. Но какая-то незавершенность мешала ему это сделать. Нужно было осмыслить что-то очень важное для себя, понять. Нужно было принять решение. Весь день он пытался найти эту границу внутренних рамок, за которые необходимо перешагнуть, чтобы вырваться из замкнутого круга. Обыденность, серость, постоянство, море обязательств, - вот во что превратилась жизнь. Как это называется? Может быть, пресыщение. Когда не заставляет сердце биться чаще ни скорость, ни страх смерти, ни ссора, ни драйв от создания музыки. Когда чувствуешь себя центром внимания и обожания тысяч людей и внезапно понимаешь, что тебе скучно. И думаешь: «Это все?». Может быть, от этой же болезни сходят с ума звезды, снимая штаны перед камерой, нюхая кокаин, бреясь наголо?
Том выбросил сигарету, проследив взглядом, как тонет во мраке оранжевый огонек.
Вздохнул.
То, что грызет и не дает покоя, нужно чем-то заглушить. Он понял эту истину давно. Чем? Можно алкоголем, можно сексом, хорошей компанией или компьютерной игрой. Ну, а если ничего этого нет, всегда остается интернет.
Том включил компьютер, и пока он загружался, сходил до минибара. У него не было желания напиться, но почему-то вдруг захотелось, чтобы какое-нибудь дрянное крепкое пойло обожгло горло и внутренности. Том плеснул себе рюмку коньяка и вернулся к столу. Подхватил ноутбук, положил себе на колени.
Что сейчас нужно сделать? Отвлечься. Почитать что-нибудь захватывающее… Может быть, зайти на фанатский форум, наверняка там появилось что-нибудь новенькое. Уже, наверное, и фотки с концерта… Том сполз пониже, устраиваясь поудобнее в разлапистом кресле. Сидеть с ноутом на коленях было не очень, и он сдвинул его ближе на пах. Выпил. Сейчас бы травки какой-нибудь легкой. А еще классно, если бы кто-нибудь сделал массаж. Или отсосал. Вот это было бы в самый раз. Скачать, может, какую-нибудь порнуху? Не хочется… и дрочить лень… Он начал было читать фанфики, но… вдруг понял, что и это перестало его интересовать. Совсем. Не хотелось читать даже те, которые ему нравились раньше, и продолжения которых он ждал с интересом.
Что-то стало не так.
Не то.
Что-то изменилось.
В нём?
Ну, хорошо, фики читать не будем… ладно. Можно посмотреть фотографии с флешки, которые купил у фотографа. Похлопал по карманам. Черт, они как назло остались в машине, в других джинсах, а из-за Билла он совсем забыл их тоже взять с собой.
Билл…
В конце концов опять все вернулось к брату-близнецу.
Том отложил ноутбук в сторону и просидел несколько минут в задумчивости. Допил остатки коньяка из рюмки, повертел в пальцах сигарету. Наконец, прикурил ее в темноте не тем концом и, выматерившись, бросил в окно.
Так, что же… Билл.
Да.
Вдруг появилось нелогичное сильное желание заглянуть в номер брата. Том решительно выключил компьютер. Посмотрел на циферблат – два часа ночи. «Слушай, иди-ка лучше спать, Том, не майся дурью. Твоя голова все равно сегодня ничего хорошего больше не придумает. Ты не знаешь, чего хочешь и сходишь с ума, но не впутывай в это Билла, пожалуйста. Он не такой как ты». Эти мысли, как стая прозрачных мотыльков, метались в его голове, пока он совершал свой короткий путь по коридору гостиницы, а потом стоял над кроватью брата, оперевшись коленом о матрас.
Билл спал на спине, подогнув одну руку под подушку… дыхание с тихим свистом вырывалось из приоткрытого рта.
Билл.
Если подергать его за плечо, он проснется? Нет… спит. Крепко спит.
Может, это и не очень хорошо, приходить к нему вот так. Никто не любит, когда без спроса нарушают его личное пространство, особенно Билл. Но зато ничто не мешало Тому сейчас разглядывать его лицо, пока оно не стало казаться каким-то чужим, незнакомым, даже немного пугающим своими четкими очертаниями. Том присел на кровать. Тишина глухо стучала в его ушах, но он был абсолютно спокоен. Он был хладнокровен, как хирург перед операцией, и даже сердце, казалось, не билось совсем. «Ну, и зачем ты сюда пришел? Что-то же заставило тебя сюда прийти?» Том положил пальцы на подбородок брата и погладил нежную кожу щеки, на которой темнели вмятины от подушки. Билл тихо вздохнул, но не проснулся.
Постоянно находиться с ним рядом и вот так запросто прикасаться к нему – это совсем разные вещи. А еще, если напрячь воображение, можно легко представить, какая в них течет одинаковая кровь. Родная кровь. И это делает его не просто человеком, с которым они росли вместе девятнадцать лет, а кем-то особенным.
Продолжая держать Билла за подбородок, Том медленно наклонился и поцеловал его. Языком раздвинул губы, проник в рот. Дыхание Билла было приятным, теплым, сонным. Таким родным. Том чуть-чуть отстранился, вдыхая знакомый запах брата, и уже окончательно понимая, что делает, поцеловал его снова.
- Мм… - Билл дернулся, неосознанно подставляя для поцелуя лицо.
Странно целоваться со спящим человеком, который двигается хаотично, не попадая, не понимая, что все происходит в реальности, ведомый каким-то своими образами сна. Но это даже интересно. «Очень даже интересно», - подумал Том. Он ощутил, как сильные руки ложатся на его спину, притягивая ближе. И позволил себе еще немного усилить напор.
У поцелуя был привкус неправильности. Какого-то глубокого, закоренелого внутреннего отвращения. Но в этом и была вся соль.
Да. Это было именно то, что нужно.
Но хватит пока.
Отравленная кровь итак уже быстрее бежит по венам.
Том аккуратно расцепил руки брата, встал с кровати. Ладонь сама потянулась вытереть рот.
Стереть все следы.
А потом не сложно было уйти, не оглядываясь на то, как Билл бормочет что-то, переворачивается на живот и обнимает подушку. Снова идти в свой номер, расстилать прохладные, свежие простыни, ложиться в постель, как-то лениво и отстраненно, как об очевидном, думая о том, что хочется вернуться и поцеловать его еще раз. Нет, хочется, чтобы он сделал это сам.
Да.
Это именно то, что нужно.
ЧАСТЬ II.
1. Смятение
Что теперь между нами? Я не сдам, я не сгину. Мой моторчик рывками,
Мой моторчик рывками звенит.
(с) «Цунами» Ночные Снайперы
Ах, какое это было чудесное утро…
Билл купался в солнечном свете, как в теплой ванне, высунувшись наполовину из мягких простыней. Он отлично выспался, отдохнул, ночью ему снился приятный сон, который он не запомнил, но ощущение какой-то легкой любви, нежности, оставшееся после него, все еще стягивало тело – сгибы локтей, шею, колени… От этого хотелось сладко выгибаться на кровати, пробуя, как просыпаются мышцы, потягиваться и подольше не открывать глаз. Не возвращаться в реальность. Пока есть время, можно и помечтать немного о чем-нибудь… мм… возбуждающем. Он уже давно этого не делал, а молодое здоровое тело соскучилось по прикосновениям. Рука, рассеянно ласкающая живот, целеустремленно двинулась вниз… и замерла. В дверь вежливо постучали, нарушив сказочную атмосферу Биллова блаженства.
Мать вашу, как вовремя.
- Войдите! – крикнул парень, для приличия немного прикрываясь простыней.
- Уже не спишь? – в проеме двери появилось жизнерадостное лицо Тома, такое сияющее и самодовольное, что Билл невольно задумался, в чем же подвох.
- Как видишь… - ответил он.
Том ногой открыл дверь (да не с размаху как обычно, а очень аккуратно) и ловким движением заправского официанта вкатил в номер сервированный столик.
- Я тебе завтрак принес, Билли.
Определенно это было не обычное утро.
Билл даже немного растерялся.
- Э… спасибо?
- Пожалуйста.
- Я правда думал, что в пятизвездочных отелях этим занимаются горничные.
- Наивный.
Билл заложил руки за голову, с интересом наблюдая, как Том подкатывает столик к кровати, открывает крышку над горячим и машет рукой, принюхиваясь, потом раскладывает два прибора по обе стороны, наливает сок из ребристого графинчика…
- Том… Что-то случилось?
- Нет, ничего. Просто подумал, что хочу сегодня позавтракать наедине со своим любимым братом.
- О.
Ну да, заливай. Билл окинул его подозрительным взглядом. Домашние шорты, майка, дреды высоко завязаны черной резинкой. Все вроде на месте… только что-то как-будто не так.
- Да, кстати, пока вчера тащил тебя сюда, потерял кое-что.
Том оставил столовые приборы в покое и посмотрел на свободное пространство кровати.
Билл недоуменно посмотрел туда же.
- Да ничего тут вроде не мешалось…
- Мм.
Том оставил в покое столик и, застав Билла врасплох, прополз по кровати до самой спинки.
- Где-то тут, может… - пробормотал он, засовывая руку под подушку, - ничего нету, странно.
Билл был в легком шоке… Когда Том так стремительно приблизился, ему на миг показалось, что он сейчас накроет его своим телом. И, стыдно признаться, его всего обдало жаром, и так сильно потянуло внизу живота, что от возбуждения захотелось застонать.
- Нашел? – Билл перевел дух, только когда брат убрался с его постели.
- Нет, не нашел. Значит, где-то в другом месте.
Том скорчил расстроенную мину, потом сделал большой глоток апельсинового сока и, прищурившись, посмотрел ему в глаза.
- Кстати, Билл. Помнишь, вчера ты обещал мне заплатить?
- Смутно…
- Нет, ну помнишь, ты сказал «как хочешь»?
Билл попытался восстановить события вчерашнего вечера и нахмурился:
- Не помню…
Появилось такое неприятное чувство, будто с ним играют в шарады. Билл ненавидел эту игру, он ненавидел всякие намеки и недомолвки, всякие пошлые двусмысленности, которые ставили его в неловкое положение… неужели нельзя сказать все четко и ясно? Это всегда сбивало его с толку, и особенно сейчас почему-то ему стало не по себе, как-будто Том с ним флиртует… Чушь собачья… Билл скатился с кровати и быстро одел штаны. По всей видимости, Том просто от него чего-то добивается, поэтому и ведет себя так странно, а значит, избавиться от него в ближайшее время не получится, и поваляться в постели не удастся.
Билл обогнул брата и направился в ванную.
- Все остынет, – услышал он, когда закрывал дверь на замок.
- Подождет.
В зеркало смотреться не хотелось… Боковым зрением он без труда уловил свое сходство с мертвой японской девочкой из «Звонка». Лохматые волосы по плечам, тушь под глазами… Быстро раздевшись, Билл залез в душевую кабинку.
Завершение вчерашнего дня вспоминалось какими-то кусками. После того, как они попрощались со всеми и сели в машину, где Билл долго мужественно боролся со сном, следовал большой туманный разрыв, и потом лифт, Билл еще успел подумать, как удобно, оказывается, спать на корточках, а потом он уже на кровати, и Том недовольно снимает с него одежду и ворчит, что он не служанка. Ага, вот оно что… Понятно тогда. Том никогда не делает ничего просто так. Расчетливая сволочь. И что он интересно хочет предъявить? Какое-нибудь унижающее или презабавное для всех, кроме выполняющего, задание? А, что бы то ни было… Ладно. Забьем на Тома. Не будем думать о Томе, и не будем думать о Томе, стоя в душе. Это как-то не нормально.
Билл понюхал баночки, которые в ряд красовались на полке, выбрал самый вкусный гель и щедро выдавил его на ладонь. Вот не любил никогда пользоваться гостиничными мочалками, а свою домашнюю таскать с собой было лениво. Поэтому мылся руками. В процессе вспоминал вчерашний концерт.
Все плохое выветрилось, дикая смесь эйфории и усталости уже не сносила крышу, поэтому теперь одна за другой вспоминались всякие мелкие интересные детали, впечатления. Нет, было круто. Это каждый раз так безумно круто. Билл улыбнулся и, зажмурившись, задрал голову к верху, под струи воды. Да-а, было здорово… и пох*й, что потом чуть сознание не потерял, как нежная барышня, зато на автэпати не пришлось тащиться. Ох, как он любил в такие светлые моменты (когда все заканчивалось) всех всех своих фанатов. Даже, наверное, больше, чем они его когда-либо. Ему не раз приходило в голову сравнение, что фанатская любовь - это уже как часть его тела, как важный внутренний орган, без которого он уже никогда не будет цельным. Как без печени или почки, или среднего пальца, человек чувствует себя навсегда ущербным, так же и тут. Необходимость. Естественность, данность. Трудно представить, что этого могло бы не быть. Да просто невозможно представить.
Как если бы не было Тома…
Кстати говоря, о Томе… Билл замечал, что брату что-то не дает покоя в последнее время, и сам начинал беспокоиться. Принес ему завтрак?… странно это… Том всегда, конечно, заботился о нем, как старший, но не настолько демонстративно, будто скрывая. Может быть, не желая заострять на этом внимания остальных. И он никогда не смотрел на него так, прищурившись, изучающе, как-будто даже слегка удивленно. Билл впервые за всю жизнь чувствовал себя неуютно наедине с братом. Раньше такого не было.
Билл выключил воду.
Вышел, остановился перед зеркалом. Вода стекала прямо на кафель. Никогда не любил вытираться... Ему нравилось, когда тело высыхает само, или нравилось обернуться в пушистое полотенце и подождать, пока оно впитает всю влагу. В зеркале отражалась уже не девочка из фильма ужасов, а нормальный здоровый парень. Это хорошо. Билл подмигнул сам себе. Осталось почистить зубы одноразовой зубной щеткой, и все. Никаких больше косметических процедур, сегодня выход в свет не планируется. И кожа от тоналки все больше сохнет и шелушится. Фу, блин. Кошмар с этой прекрасной ровной кожей…
Нет, никакой тоналки сегодня.
Билл приблизил к отражению лицо и ладонью убрал челку наверх, лукаво прищурился. Вот так они с Томом немного похожи. Немного. Билл попробовал скопировать улыбку брата. Одну из характерных - солнечную, многообещающую и чуть-чуть порочную. Но, конечно, не получилось. У Билла была совсем другая манера улыбаться. Он высунул язык и лизнул свое отражение. В дверь ванной постучали.
- Эй, ты скоро там? Я уже почти все съел.
- Да.
Следующие двадцать минут Билл по-турецки сидел на кровати и завтракал, изредка поднимая глаза на Тома, который развалился в кресле напротив (на другом конце номера, под большим, залитым солнцем окном) и гипнотизировал его взглядом. Просто дежа-вю, в самом деле. Только солнечных очков не хватает, чтобы скрыть наглые назойливые глаза.
- Слушай, ты не мог бы смотреть куда-нибудь в другое место? Мне кусок в горло не лезет.
- Могу. – Том шевельнул коленом. - Не хочу.
Билл положил недоеденную сладкую булочку на тарелку.
- Ну, тогда я наелся.
Он отодвинул столик и решительно встал.
- Давай ты мне просто скажешь, что я должен сделать? – он подошел к креслу Тома и остановился перед ним, сложив руки на груди.
- Ты вспомнил?
- Ну, вспомнил. Ты поймал меня на слове, так чего ты хочешь?
Том улыбнулся и сокрушенно покачал головой:
- Ну вот… Нет, чтобы просто сказать спасибо за заботу… Эх, Билл, шоу-бизнес совсем испортил тебя, и ты теперь подозреваешь, что даже собственному брату от тебя что-то нужно?
- Я же тебя знаю, - Билл усмехнулся. Настроение все утро отчего-то подскакивало, как мячик – попрыгун. Вверх-вниз, и с каждым разом скачок был все выше, и выше. – Спасибо за заботу, Том. И за завтрак в постель тоже. Что же я могу сделать для моего дорогого брата, услуга за услугу?
Том сложил руки на груди, повторяя позу Билла с самым серьезным видом.
- Ничего.
- Ничего? – теперь Билл был действительно удивлен.
- Нет.
- Что, совсем?
- Абсолютно.
- Тогда зачем ты мне об этом напомнил?
Том пожал плечами, встал с кресла, развернулся к окну и широко распахнул ставни. Весна, до этого мягким солнечным светом таранящая стекла, ворвалась, наконец, в комнату в полную силу. Выветрила растерянность, недосказанность и духоту. Ветер освежил голову, сдвинул мелкие предметы, потеребил листочки записной книжки, и Билла тоже вдруг закружило этим сладко-прохладным запахом, и вихрем каких-то акварельно-красочных эмоций. Заразным таким воздушным локальным вихрем. И захотелось, наконец, сделать что-нибудь такое, что давно хотел. Он подошел к Тому и обнял его сзади за плечи, прижался лбом к его шее, пахнущей не весной, а гелем для бритья, чистой кожей и воском для волос.
- Спасибо… - искренне сказал он.
- За что? - Том даже не шевельнулся, только поднял голову, глядя, может быть, на небо, а может, на город внизу.
- Просто. - Билл потерся щекой о шейные позвонки, и сгреб брата крепче в охапку. – Просто так. – он помолчал, впитывая ощущения от тесной близости, он чувствовал даже, как на вдохе двигаются мышцы на спине Тома. - ты даже не отпустишь никаких пошлых комментариев?
- Никаких.
По голосу, Билл понял, что брат улыбается.
Действительно, странно. Раньше, он сказал бы что-нибудь…
- Нет, ну признайся все-таки, ты хотел заставить меня что-то сделать.
- Ну… на самом деле, да.
- И что?
- Я подумывал о массаже.
- Оу.
- Но я вовремя вспомнил, что ты не умеешь его делать.
- Это правда. Зато ты у нас все умеешь…
- Так что тебе сначала нужно взять пару уроков, а потом уже..
- Да.
Том развернулся, и Билл вздрогнул от неожиданности, так близко вдруг оказалось его лицо. Схлынул приступ братской благодарности, и после этого стало страшно своих реакций. Своих мыслей. Слов, которые стремились сорваться с языка. «За что? За то, что я действительно люблю тебя, и рад, что ты рядом», «потому, что я давно хочу чаще прикасаться к тебе», «потому, что мне снилось, что ты целуешь меня», «потому что, я хочу поцеловать тебя?».
Слава всем богам, Биллу всегда успешно удавалось удержать эти слова при себе. Неизвестно, как Том бы на них отреагировал. Да и гордость не позволила бы Биллу сказать такое.
И вот они молча стояли, пристально глядя друг другу в глаза, и с каждой секундой Билл чувствовал себя все большим идиотом.
- Знаешь, меня чем-то отравили. – Сказал он, наконец. – У тебя бывает такое чувство, что все катится в ж*пу?
- Постоянно. – Том улыбнулся.
Билл с ужасом почувствовал, как откликаются на эту улыбку все его бедные внутренности. Радостью, нежностью, и желаниями.
- Но ничего не происходит просто так, верно?
- Конечно.
Билл вздохнул, перевел взгляд на окно, где в чистом голубом небе висели зыбкие облачка.
- О, Боже. Я понял, – он отпихнул Тома и с грохотом закрыл окно. – Это все весенний воздух, он отравлен.
Том засмеялся.
- Ничего не понимаю, о чем ты?
- Куда тебе понять, ты же толстокожий как носорог. Теперь отойди от меня подальше, а лучше вообще иди в свой номер.
Билл с разбегу бухнулся вниз лицом на кровать.
- У нас ведь в четыре самолет?
- Ага.
- Ну вот, я смогу нормально еще поспать даже.
- Ты в самолете можешь поспать.
- И в самолете, и здесь, где угодно, и сколько угодно. Сон – это все, что мне нужно.
- Ну-ну.
Билл лежал, дыша в подушку, наискосок через всю кровать, пятки свисали с края. Адреналин постепенно приходил в норму, и он почти успокоился. Минуты шли одна за другой, глаза начали слипаться, он уже подумал, что Том все-таки ушел… когда на его плечи внезапно легли теплые ладони. Руки отодвинули вниз ворот махрового халата, пальцы, изучающе погладив чувствительную кожу, принялись неторопливо разминать мышцы шеи и спины. Билл выдохнул… Черт, он действительно хорошо это делает. Ничего не остается, как плавиться, расслабляться и повторять про себя «это не Том, это не Том, это не Том», это так... Это какая-нибудь милая девушка. Вот хотя бы Наташа. Да. Но все существо почему-то резко воспротивилось замене. Спутать нежные женские пальчики с руками брата он не смог бы даже в бессознательном состоянии.
Мысли вдруг вылетели из головы. Он выпрямил руки и позволил себе получать удовольствие, погружаясь в какую-то зыбкую полусонную эйфорию. И когда он услышал шепот в ухо, по всему телу прокатилась дрожь до самых фаланг пальцев ног.
- Ну как? Понимаешь теперь, Билл?…
- Что?
- Как нужно. Сможешь сделать так же?
Холодок металла по шее и за ухом… это скользит колечко пирсинга? Оо, черт, вот тут, кажется, пора остановиться.
- Том. – Голос тверже. – Дай поспать, а? Я понял, потом обязательно на тебе потренируюсь. Но не сейчас.
- Ну-у… - последнее движение рук по спине, специально так, чтобы дурак понял, от чего отказывается, - ну хорошо, Билл, как хочешь. Спи.
Том ласково взъерошил ему волосы на затылке, поднялся с кровати, и вышел, аккуратно захлопнув дверь.
Минуту, две, три Билл просто лежал ничком и приходил в себя… Кожу на спине приятно пощипывало, внизу живота сладко ныло, и было ясно, что придется, как бы это ни было стыдно теперь, после прикосновений Тома, закончить начатое… Билл усмехнулся, просунул руку под живот и сжал свой напряженный до предела член.
Гладить, гладить, обхватывать, тереть. От каждого движения пальцев по нежной чувствительной коже, тело сводило спазмами удовольствия, и слегка кружилась голова. Билл сунул нос в подушку – зажмурился, открыл рот, вдохнул, воздух с трудом проталкивался в легкие. Он ласкал себя, изредка останавливаясь, крепче перехватывая член, размазывая пальцем капельки смазки, и снова привычным движением вверх вниз. Потерся щекой об уже ставшую влажной от слюны и горячего дыхания наволочку, сцепив зубы, сладко застонал. Физическое удовольствие остро сплеталось с тем, что происходило в душе. А там все было ох как запущено. Так, с закрытыми глазами, заглядывая внутрь себя, он чувствовал, что все, что с ним происходило, далеко не спроста, что сумасшествие глубоко сидело в нем, как разбухшее от влаги зернышко, ожидая, когда прогреется земля, чтобы прорасти.
А еще Билл изнутри казался себе смятым клочком бумаги. Словно взяли его, прямого и чистого в руки и скомкали, или сложили, или попытались придать ему форму. Когда-то Билл хотел научиться делать оригами, но у него никак не получалось запомнить последовательность комбинаций. А вот Тому это давалось легко. Удивительно, как простой бумажный лист, или квадратик афишки, или страховая квитанция в самолете, становились после нескольких аккуратных сгибаний журавликом, цветком или корабликом. Билл думал о том, каково было бы оказаться в таких безжалостных руках, которые действуют уверенно, вот так, раз - берут и сгибают: пополам, пополам... сначала в одну из базовых форм… потом… Когда он смотрел, как это происходит с бумагой… такие простые приёмы… «выгнуть наружу», «вогнуть внутрь», «вывернуть и потянуть», он думал, как это выглядит сексуально. «Разгладить» мозолистыми подушечками пальцев… провести по сгибу ногтем… эти ассоциации будоражили воображение. Другое дело, что он доверил бы сделать это с собой только одному человеку. Ну, то есть, прямо так… сгибать. Воздействовать. Да, только одному. Весь остальной мир был для этого недостаточно хорош и вообще по сути не так уж авторитетен. Думать об этом было горько и приятно.
Билл перевернулся на бок, взял с тумбочки упаковку бумажных салфеток. Рука задвигалась быстрей. Ничего конкретного не надо было себе представлять, итак его всего вело, и чувства переливались через край. Ах… вот. Вот. Он почувствовал, что уже близок, и растягивать удовольствие не было уже никаких сил. Сердце зашлось в бешенном ритме. Язык быстро скользнул по губам, еще и еще. Ох. Резко опрокидываясь на спину, Билл последний раз конвульсивно толкнулся в кулак и кончил. Он и сам не заметил, как на самом пике экстаза коротко всхлипнул и выдохнул что-то подозрительно похожее на имя «Том», что придало оргазму какую-то совсем уж нереальную остроту. Он этого не заметил.
А потом лежал, дышал, и наслаждение медленно отступало, как теплая волна, оставляя после себя приятную истому и легкость во всем теле.
И на душе тоже, надо сказать, было теперь удивительно пусто и легко.
2. Провокация
Целовать тебя в шею, оставаться следами
безупречного цвета переспелой рябины.
Что теперь между нами?
(с) «Цунами» Ночные Снайперы
Том нашел парней в столовой.
Георг, Густав, поедали свой ланч и без особого интереса смотрели футбол на встроенном в стену домашнем кинотеатре. Выглядели басист и барабанщик слегка помятыми, но такими… будничными.
- Привет.
Том кивнул. Ему только сейчас пришло в голову, что, несмотря на то, что его самого так плющит и колбасит, то этим-то двоим всё по-прежнему трын-трава, и жизнь у них - да, что там у них, у всех! - идет своим чередом. И даже если внутри Тома произойдет настоящая революция, даже если у него от злости вырастут красные рога и хвост, они нифига этого не заметят.
- Когда Дэйв приедет? Я с ним поговорить хочу. – Спросил он, просто, чтобы что-нибудь спросить и избавиться от кислого привкуса внезапной мысли.
- Приедет за пару часов до вылета, вроде. Позвони ему.
- Сотовый наверху оставил.
Том отодвинул стул подальше от стола и сел.
- Как все прошло вчера?
- Клёво. – Георг проглотил бутерброд, заправил волосы за ухо и посмотрел на него с ехидной усмешкой, означающей: «Ну что, Томми, жалеешь, что пропустил такое забойное пати?»
Том с независимым видом сложил руки на груди.
- И чё там? Много выпили?
- Да нет, не очень. Но отжигов было… – Георг кивнул на своего соседа справа, которому пришлось сильно накрениться, чтобы увидеть как Диего Милито забивает англичанам гол, потому что Каулитц загородил собой половину экрана. - Кое-кого вон после текилы на барабанное соло развели, потом остановиться не мог, пока палочки не отобрали.
Густав немножко улыбнулся.
- Ну, подумаешь.
- Они достали. Каждый встречный хер спрашивал, почему вас двоих нет.
Том хмыкнул.
- Еще одна девушка весь вечер у меня выпытывала номер телефона Билла. – Георг расплылся в еще более ехиднейшей улыбке (означающей: «вы представляете себе вобще, пацаны, что нашей Билльхен заинтересовалась ДЕВУШКА?) - Как раз, по-моему, в его вкусе. Я бы ей номер, конечно, дал, но сам не знаю. У вас ведь каждый день новая симка.
Густав хрюкнул, не переставая жевать. Том поморщился:
- Дал бы аську.
- Как-то не подумал…
- С ним все нормально? - это Густав.
- С Биллом? – Том потер шею, - Ну да, само собой, а чё с ним сделается.
- Это хорошо. Вчера на сцене такие дикие танцы были, что я начал беспокоиться.
- Нда, эти танцы… - Георг покачал головой над тарелкой, примериваясь к огромному сэндвичу.
Дата добавления: 2015-11-04; просмотров: 30 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |