The ballad of Byun Baekhyun.

The ballad of Byun Baekhyun.

http://ficbook.net/readfic/1956245

Автор: Heika Mitich (http://ficbook.net/authors/174410)

Беты (редакторы): ItsukiRingo

Фэндом: EXO - K/M

Персонажи: Пак Чанёль/Бён Бэкхён, остальные – в качестве второстепенных героев.

Рейтинг: NC-17

Жанры: Слэш (яой), Романтика, Юмор, Повседневность, PWP, Стёб

Предупреждения: OOC, Нецензурная лексика

Размер: Мини, 16 страниц

Кол-во частей: 1

Статус: закончен

Описание:

Бён перевёл взгляд на продолжающего исступленно двигать бровями Чанёля и с тоской подумал о том, что долбоебизм Пака покинул пределы Земли и достиг поистине вселенского масштаба, положив большой хер на все законы логики, физики, гравитации и здравого смысла.

Посвящение:

Ви-ви.:3

Happy Birthday 2 u!

Публикация на других ресурсах:

Где угодно, но пришлите, пожалуйста, ссылку.

Примечания автора:

Вика, я поздравляю тебя с Днем Рождения, и да, я честно хотела написать что-то возвышенное и интеллектуальное. Но меня понесло (ухуху-ихихи-вхвхвх).

Название – отсылка к песне коллектива The Bloodhoundgang – The Ballad of Chasey Lane.

Я не одобряю их поведение в России, но песня очень и очень в тему.

Автор упоролась в какулю.

Персонажи упоролись в какулю.

Все упоролись в какулю. С:

Dear Chasey Lane

ДорогаяЧейсиЛейн,

I wrote to explain

Я пишу, чтобы сказать,

I’m your biggest fan,

Что я твой самый большой фанат.

I just wanted to ask

Ятолькохочуспросить,

Could I eat your ass?

Могу ли я опробовать твой зад?

Write back as soon as you can.

Напиши ответ как можно скорее!

© The Bloodhoundgang – The Ballad of Chasey Lane

*****

Если бы Бёна Бэкхёна спросили, что же объединяет участников популярной китайско-корейской группы ЕХО, он сделал бы одухотворенное выражение лица и прочувственно заявил, что, безусловно, чистая любовь и крепкая мужская дружба, а также прочные, практически семейные узы. Про себя бы Бэкхён мрачно подумал, что объединяет их редкий, потрясающей чистоты долбоебизм.

Некоторое время после дебюта Бён наивно надеялся, что все это от нервов и волнения, пройдет немного времени, и его укуренные в говно одногруппники, подобно жирным уродливым гусеницам, что по весне превращаются в бабочек, вернутся в адекватное состояние и станут нормальными и благовоспитанными молодыми людьми.

Он продолжал верить в это даже после того, как на его День Рождения в их с Чанёлем комнату ввалился Крис в обнимку с Тао, и они на пару исполнили нетленный хит «Финская полька» с жутким китайским акцентом. При этом практически двухметровый ледяной принц Ифань постоянно ржал, а Тао повизгивал и издавал звуки, напоминающие предсмертный хрип тюленя под асфальтоукладчиком. Откуда Бён знал, какие звуки издают задавленные тюлени? У него всегда на беду была очень богатая фантазия.

Бэкхён не оставлял надежды даже тогда, когда Кенсу испек ему праздничный торт с мармеладными обезьянками. На вопрос обалдевшего Бёна, к чему торт украшен разноцветными мартышками с фруктовыми вкусами, До невозмутимо ответил, что это потому что «Бэкхён - хён, ты же любишь обезьянок!» Некоторое время Бён выдерживал гамлетовскую паузу, пока наконец тихо не поинтересовался, с чего вообще Кенсу это взял.

Кенсу так же спокойно ответил, что, наверное, он перепутал Бёна с Сехуном, ведь они так похожи, просто одно лицо. Бэкхён посмотрел на макне, который меланхолично ковырялся в носу, сверля мечтательным взором потолок, и мысленно перекрестился.

Но после того, как Чондэ, которого отчаявшийся Бён считал последним адекватным человеком в этом доме, с таинственной улыбкой преподнес ему клетку для хомячков, и на вопрос Бэкхёна, к чему это, ведь у него нет хомячка, загадочно ответил, что Бён скоро узнает, подмигнул ему и исчез в кладовке, эффектно захлопнув за собой дверь, Бэкхён понял, что это пиздец. С того самого дня, когда он переступил порог этого дурдома, именуемого «общежитие ЕХО», его жизнь превратилась в один сплошной и очень глобальный пиздец. Бэкхён привык к этому пиздецу, он свыкся и практически сроднился с ним, он крепко с ним подружился и теперь даже перестал нервно вздрагивать, наблюдая, как Лухан, напевая, бреет подмышки кухонным ножом. Почему-то миловидному хёну казалось, что настоящие мужики борются с растительностью именно так.

Но в жизни Бэкхёна присутствовал человек, который ухитрялся превратить пиздец в нечто неуправляемое и не подчиняющееся законам логики. Пак Чанёль, счастливый обладатель густого баса, оттопыренных ушей, исполинского роста и мимики работника лакокрасочного завода. Пак Чанёль, который регулярно хватал Бэкхёна за задницу и делал ему сомнительной ценности комплименты вроде «Бэкхён, ты такой же красивый, как спелый арбуз весной!» или «Хён, твой голос как урюк, он подслащает все вокруг». Пак Чанёль, из-за которого Бэкхён всерьез поверил в существование потусторонних сил, порабощающих человеческие мозги. Пака явно подчинил какой-то мощный инопланетный кактус, который заставлял его вести себя как абсолютный дебил, ржать как полковая лошадь под мощной дозой кокаина и постоянно подмигивать Бэкхёну с изяществом больного параличом. Иначе логически объяснить поведение Чанёля было невозможно.

Иногда, в те редкие минуты, когда он молчал, Бён смотрел на согруппника и думал, что, в сущности, Пак – привлекательный парень. Большие карие глаза, изящные черты лица и яркая удивительно красивая улыбка. Но потом Чанёль открывал рот и начинал ему что-то говорить. И тогда Бэкхён думал о том, что нет, какая в жопу красота, когда перед тобой сидит такая рожа и заливает про то, что глаза Бёна похожи на ржавые гаечки. Пак Чанёль – это крест Бёна, явно посланный ему за грехи, которые Бён совершил в предыдущей жизни.

Прошлый Бэкхён явно убил штук сорок девственниц и надругался над маленькими котятками.

Бэкхён привык к Чанёлю, к его манере поведения и даже к тому, что тот постоянно косится в его сторону широко распахнутыми маньячными глазами. Он даже начал испытывать к нему некое подобие симпатии, ведь Пак, подобно особо тучному слону в посудном магазине, ворвался в его жизнь и наполнил ее новыми впечатлениями и яркими событиями. Как, например, утюг, которым Чанёль ухитрился проделать дырку в потолке, или подсунутая им в качестве подарка под подушку Бёна большая плюшевая жаба. Ведь «Бэкхён-хён любит лягушек, так Кенсу сказал»!

А потом Пак Чанёль начал писать ему любовные письма, и тогда Бэкхён понял, что вся его прошлая жизнь была унылой, серой и скучной как будни сорокалетней старой девы из деревни под Пусаном.

Глобальный пиздец космического масштаба начался только сейчас.

*****

Первое письмо Бэкхён нашел в кармане своего пиджака, когда они сидели на трибуне на очередной телевизионной программе. Впереди заливался соловьем Сухо, вдохновлено повествующий об их новом альбоме. Крис, которому благоразумно не дали микрофон, сидел рядом и красиво улыбался. Бён удивленно присмотрелся и вздрогнул: на помятом листе знакомым корявым почерком было написано: «Моему любимому Бэкхённи-хёну от преданного донсэна Чанёлли!»

Бэкхён невольно передернулся и перевел глаза на Пака: тот неотрывно смотрел на него в упор. Поймав взгляд Бёна, он просиял и призывно задвигал бровями. Бён нервно икнул и поспешно опустил глаза, быстро разворачивая письмо. К счастью, он сидел позади Криса, который своей надежной широкой спиной скрывал его от ведущих и зрителей.

Бэкхён выдохнул и заскользил взглядом по неровно выписанным строкам:

«Мой дорогой Бэкки! Я так люблю тебя, кья-кья! Давай потрахаемся?»

Бэкхён посерел и поднял глаза на Пака. Тот заулыбался, обнажая белоснежные ровные зубы, и задвигал бровями с такой силой, что Бён всерьез побоялся, что они отвалятся. Бэкхён нервно вздрогнул и вперился взглядом в текст:

«Бэкхён! Я так давно хочу опробовать твою крепкую маленькую задницу! Она упругая, как два только что накачанных Луханом футбольных мяча! Потому что Лухан качает их насосом с любовью!»

Бэкхён покосился на мирно сидящего рядом китайца и подумал о том, что все-таки логика Пака бессмысленна и беспощадна.

«Давай же, позволь моему крейсеру войти в твою бухту!»

Бэкхён икнул и покраснел от такой тонкой и емкой метафоры.

«Дай моему нефритовому стержню вонзиться в твой рисовый пудинг!»

Бён позеленел и невольно поразился такому лирическому пассажу.

«Пусти свою девственную лодку по моей бурной реке Хуанхэ!»

Бэкхён мрачно подумал о том, что Чанёлю определенно надо меньше общаться с китайскими одногруппниками. Они как-то плохо на него влияют.

«О, Бэкки! Ты так красив! Я жду того момента, когда смогу слиться с тобой в страстном поцелуе, когда повалю тебя на кровать, закину твои ноги к себе на плечи и хорошенько тебя оттрахаю, ловя с твоих искусанных мною в порыве страсти губ стоны удовольствия и желания! Я хочу овладеть тобой, заниматься тобой коитусом, показать тебе свой пожарный шланг, пошпилить с тобой моего вили, решить с тобой дифференциальное уравнение с использованием теоремы Виета, запустить своего буйвола в твое стойло!

Прошу тебя, дай мне ответ!

С любовью и смирением,

Твой Чанёль»

Бён перевёл взгляд на продолжающего исступленно двигать бровями Чанёля и с тоской подумал о том, что долбоебизм Пака покинул пределы Земли и достиг поистине вселенского масштаба, положив большой хер на все законы логики, физики, гравитации и здравого смысла. Он дрожащими руками скомкал письмо и собрался было запихнуть его в карман, когда внезапно заметил в конце маленькую приписку:

«P.S. Давай попробуем орал? Я куплю презервативы с банановым вкусом. Ты же любишь обезьянок, а они любят бананчики…»

Чертовы мартышки стали последней каплей. Расшатанная психика Бёна не выдержала.

- Да ты что, охуел что ли, дебил?! – истерично заорал Бэкхён, размахиваясь и швыряя скомканную бумажку прямо в голову Чанёля.

Тот не ожидал удара, подался назад и с громким грохотом упал со стула на пол, вытянув вверх кривоватые ножищи в обтягивающих джинсах.

Воцарилась пугающая тишина. Тяжело дышащий Бэкхён поднял глаза и внезапно понял, что они находятся в студии популярного ТВ-шоу на центральном канале. Которое идет в прямом эфире. Которое сегодня должны смотреть менеджер и родители Бёна.

Положение, подобно сияющему ангелу, спас Ифань. Элегантно улыбнувшись, он взял микрофон из рук замеревшего как истукан Сухо, обвел аудиторию загадочным взглядом и сказал проникновенным хриплым шепотом:

- Цао ни ма!*

Сухо посерел и начал хватать ртом воздух, Лухан нервно захихикал, а Бэкхён с тоской подумал о том, что скучает по тем временам, когда Чанёль подкладывал ему под подушку плюшевых жаб, и что в общежитии менеджера уже наверняка откачивает «Скорая» с дефибрилляторами.

*****

Ким Чунмен, выступающий под творческим псевдонимом Сухо, в глазах фанатов был милым застенчивым скромником, затюканным чересчур шумными и активными одногруппниками. В к-попе все ложь и сплошная фальшь, и Ким Чунмен в реальности был суров, как челябинский дембель, который ругался матом похлеще плохих парней из злачных районов. При этом Сухо всегда был терпеливым человеком и срывался крайне редко, только тогда, когда остальные косячили особенно сильно.

Сегодня приключился Армагеддон. Чунмен орал сиплым басом, посылая к Бэкхёновой бабушке выстроившихся шеренгой понурившихся одногруппников и стуча кулаком по кухонному столу.

Досталось всем: Крису, который уже привык к нагоняям за свои эпичные высказывания и потому переносил вопли Сухо с царственным спокойствием; Лухану, печально хлопающему большими карими глазами с поволокой и шмыгающему носом; Чанёлю, которого разгневанный Сухо оттаскал за уши, горевшие теперь как семафоры. Пак в ответ лишь потирал пострадавшие органы слуха и виновато шаркал кривой длинной ножкой по полу.

- Вы, попизденные мудоебы, я скоро вам всем к ебеням собачьим хуи оторву и в ноздри засуну в рандомном порядке! – орал Сухо, потрясая кулаком в воздухе. Его покрасневшее от гнева лицо очень трогательно гармонировало с нежно-розовой футболкой с изображением пушистого котенка. – Тебе, – он ткнул пальцем в посеревшего Сюмина, – я хуй Чондэ в нос запихну!

- Только не Чондэ! – в ужасе пискнул Минсок, прикрывая рукой нос.

- Почему не Чондэ? – удивился Сухо, на секунду приобретая нормальный вид.

- Да, почему это не мой? – искренне оскорбился Ким. – Значит, чужие хуи можно, а мой нельзя?!

- Потому что он у тебя слишком большой – у меня нос порвется, - на полном серьезе заявил Сюмин.

- А ты откуда знаешь? – с подозрением покосился на него Чонин.

Минсок покраснел, потом посерел и пробормотал:

- Я подглядывал за ним в ванной.

- Но… зачем? – обалдело поинтересовался Тао, выпадая из состояния нирваны.

- А потому что он подглядывал там за мной! – внезапно заорал Минсок, тыча в Чондэ пальцем.

Сухо открыл рот и принялся хватать им воздух, будто выброшенная на берег рыба. Он заморгал и заорал с новой силой, поворачиваясь к невозмутимому Чондэ:

- Ебанный насос, Чен, почему ты подглядывал за Сюмином в ванной?!

- А что, нельзя что ли? – спокойно пожал плечами Чондэ.

Сухо набрал воздуха в легкие и принялся вопить с утроенной силой.

Больше всего в подобных ситуациях всегда везло Исину. Во-первых, в силу тихого и спокойного характера он делал глупости намного реже, чем остальные, и потому нагоняев практически не получал. Во-вторых, он все еще плохо понимал по-корейски и многие слова Чунмена слышал совершенно по-другому.

- Пиздюки мудопизденные, я вам пасти порву, вы меня заебали, как блядь в мандабре!!! – орал Сухо, брызжа слюной и размахивая руками.

- «Патиссон, подушка, скунс, ежи, картошка!!!» - слышал Исин и медленно, но верно охреневал. И невольно думал о том, что корейцы – загадочный народ, а лидер-ши явно почему-то недолюбливает картошку.

Бэкхён всерьез почувствовал себя персонажем пьесы абсурда. Он украдкой покосился на Чанёля и встретился с ним глазами. Пак моментально широко улыбнулся и начал делать ему загадочные пасы руками. К несчастью, это заметил еще и Сухо, который моментально переключился на них:

- Ага, глазки друг другу, мудачье вы эдакое, строите!!! А это все из-за вас, между прочим! – Сухо взял заботливо подсунутый Сехуном стакан воды, залпом выпил половину, отдышался и продолжил: – Менеджера-хёна, бедного менеджера-хёна, откачивать пришлось, а я скоро с вами поседею и превращусь в параноика! Какого хуя ты начал матюгаться, пиздоёб расхуяченный?! – он устремил свирепый взгляд на съежившегося Бэкхёна и продолжил. – Тебя что, блядь, не учили, что ругаться матом, нахуй, нехорошо? Какого пиздокрыла ты нас опозорил, заебун пиздохуйский?!

Выпалив эту педагогическую сентенцию, Сухо замолчал и уставился на Бёна с лицом праведного мученика. Бэкхён почувствовал, что на него устремлены десять пар любопытных глаз. Потому что Кенсу мирно задремал под убаюкивающие маты Чунмена и не одаривал его своим сиятельным вниманием.

Бён не выдержал напряженной тишины и громко заорал, тыча пальцем в потупившегося Чанёля:

- Это все он виноват, пидорас несчастный! Знаете, что он сделал? Знаете?!

- Подкараулил тебя возле гримерки и трахнул прямо на столике с косметикой? – оживился моментально проснувшийся Кенсу. Заметив ошеломленные взгляды одногруппников, он спокойно пожал плечами. - Что, я просто предположил! И у каждого свои фантазии!

- Он подложил мне в карман письмо, в котором предложил заняться сексом в извращенной форме! – выпалил Бэкхён. – Пошпиливилиться! Пустить кораблик по реке Хуанхэ! Вонзить его стержень в мой рис!!!

- Ах, какие изящные метафоры! – мечтательно вздохнул Лухан, закатывая глаза в эстетическом наслаждении.

Бэкхён ожидал, что Чанёль будет все отрицать. Что он обозлится и стукнет хёна, заявив, что тот стукач и ябеда. Что он, на худой конец, заржет и скажет, что все это было лишь глупой шуткой и на самом деле он суровый мужик, натуральнее свежего деревенского творожка. Но того, что Пак заморгает глазами и, скуксившись, заревет как сопливая девочка-подросток, а затем – выбежит из комнаты с воплем: «Хён, как ты мог рассказать им о моих чувствах, ах, что теперь делать, мне так неловко!» - Бён никак не мог предугадать.

Бэкхён невольно почувствовал себя коварным соблазнителем из манги для девочек, который бросил прекрасную главную героиню, втоптав в грязь ее трепетные чувства.

Вот только почти двухметровый долговязый Чанель с хриплым басом на невинную девочку как-то не очень тянул.

- А что, ты ему дал? – внезапно раздался заинтересованный голос Чонина.

Бён возмущенно икнул и воскликнул:

- Нет! Конечно, нет!

- А что так? Тебе что, жалко, что ли? – серьезно спросил его Чунмен.

Бэкхён уставился на него, чувствуя, что ему никогда так сильно не хотелось придушить одногруппника.

- Все равно, пока не трахнет, не успокоится, - меланхолично протянул Сехун, лениво пиная ногой ножку стола.

- Да вы что, охуели в край, пидоры окаянные?! – взвыл оплакивающий свою несчастную долю Бэкхён.

Ответом ему стал лишь тихий храп Тао и гневный вопль Сухо:

- Да прекрати ты материться в приличном доме, мудачина!

*****

Второе письмо Бэкхён обнаружил, у себя в трусах, проснувшись утром. Бён достал из боксеров аккуратно свернутый листок и невольно восхитился шпионским способностям Пака. Ибо Бэкхён спал так же чутко, как пограничник на китайской границе, и тот факт, что Пак ухитрился что-то засунуть ему в белье, не разбудив хёна и не лишившись при этом чего-нибудь жизненно важного, был достоин громких оваций.

Бэкхён даже на всякий случай пощупал задницу через тонкую ткань боксеров. Как знать, может, агрессивный романтик Чанёль ухитрился туда тоже что-нибудь засунуть, пока Бён мирно пребывал в царстве Морфея. Например, бутылку шампанского. В качестве подарка.

Или собственный член.

Задница не болела, и Бэкхён облегченно выдохнул. Он оглядел комнату и увидел, что кровать Чанёля пуста. Скорее всего, донсэна уже давным-давно разбудил менеджер, и они уехали на съемки новой рекламы модной марки одежды.

Бэкхён посмотрел на письмо и глубоко вздохнул, как пловец перед километровой дистанцией. Потом, решившись, быстро развернул сложенную бумажку и заскользил взглядом по строчкам:

«Дорогой мой Бён Бэкхён! Читал ли ты когда-нибудь фанфики про нас с тобой?»

Самое страшное, что Бэкхён действительно их читал. Любопытство не порок, и иногда, в минуты помутнения рассудка, когда на Бёна нападало желание ознакомиться с фанатским творчеством, он, воровато оглядываясь, включал ноутбук и заходил на сайт, посвященный фанфикам по ЕХО.

Самые зубодробительные и печальные фанфики писали почему-то по КайСу. Пару раз Бэкхён рыдал в три ручья, шмыгая носом и отчаянно сопереживая трагической любви трогательно преданного Кенсу к смертельно больному Чонину. Или же Чонина, когда До умирал от рака или другого тяжелого заболевания.

Бэкхён плакал и думал о том, что вот они, настоящие, чистые чувства, такие прекрасные и безнадежные. И Кенсу с Чонином так любят друг друга, они такие искренние и чудесные… Но потом Бён выходил в коридор и видел, как Кенсу ковыряется в зубах, второй рукой почесывая пах сквозь тонкую ткань спортивных штанов. Или заходил на кухню, где прекрасный принц Чонин с аппетитом поедал трехэтажный бутерброд, капая кетчупом на любовно отмытый Сухо пол. Наваждение спадало, и Бэкхён мрачно думал о том, что как же хорошо, что фанатки не знают реальных КайСу. Ибо такого разрыва шаблонов они бы точно не пережили.

Про них с Чанёлем тоже писали фанфики. Только в отличие от печальных КайСу или странных ХунХанов, из которых авторы чаще всего делали ванильных лесбиянок, произведения по БэкЁлям представляли собой жёсткое порно. Крутой и упоротый альфа-самец Чанёль трахал истеричную сучку Бэкхёна на всех горизонтальных и не очень поверхностях, пихая ему в задницу всевозможные дилдо, вибраторы или же член другого одногруппника.

Первый раз, когда Бён прочитал подобное произведение, он швырнул ноутбук в стенку и заорал, что никакая он не истеричная стерва и что малолетние фанатки охерели в край.

Зашедший в комнату на шум Кенсу хмыкнул и в ответ парировал, что Бэкхёну наоборот очень повезло и что До ему даже завидует. Ибо ему намного больше хотелось, чтобы в фанфиках его трахал озабоченный Чонин вместо того, чтобы Кенсу в очередной раз рыдал и красиво страдал, мучаясь в предсмертной агонии.

Бэкхён читал фанфики. И тот факт, что Чанёль читал их тоже, пугал просто до чертиков.

Он подумал, что надо обязательно обыскать их комнату на наличие потайной коробочки с вибраторами и анальными пробками. А то, мало ли что взбредет озабоченному Паку, начитавшемуся фанатского творчества?

Бэкхён грустно шмыгнул носом и продолжил чтение письма:

«Когда я читаю фанфики по Бэкёлям, я так возбуждаюсь. Кья, хён, ты там такой милый!!! Ты так забавно ругаешься и орешь на меня, когда я вгоняю тебе член прямо в глотку. Правда, как ты это делаешь, мне не очень понятно, ведь у тебя мой пенис во рту, но, наверное, у тебя есть талант к членовещанию. Тьфу ты, к чревовещанию. Или как это называется?»

Бён некоторое время молча переваривал написанное Паком, старательно сдерживаясь, чтобы не заорать во все горло. Где-то в его подсознании внутренний Бэкхён уже рыдал в голос, прижав коленки к груди и мучаясь от глубокой моральной травмы, нанесенной очередным письмом Чанёля и прелестным словом «членовещатель».

«Надо было селиться в одну комнату с Сехуном», - мрачно подумал Бэкхён и вновь устремил взор на письмо:

«Знаешь, хён, недавно я открыл для себя новый очень крутой жанр: омегаверс! Это такой альтернативный мир, где есть альфы, омеги и беты. Омеги могут беременеть и вынашивать детей. А еще у них бывают течки, прямо из задницы, и во время течек альфы находят их по запаху и трахают несколько дней, пока течка не заканчивается! Так вот, Бэкки, в таких фанфиках я твой альфа, а ты мой прекрасный омега!»

Бэкхён отложил письмо в сторону и некоторое время озадаченно сверлил взглядом потолок, силясь переварить прочитанное. В этом омегаверсе у него что, бывают критические дни?! Как он вообще с ними справляется, приклеивает к жопе прокладку или вставляет туда тампон?

Почему-то в голове зазвучали въедливые голоса девушек из рекламы средств женской гигиены, которые пели про свежесть на целый день, каблучки и макияж. Бён отогнал видение себя, сосредоточенно пихающего тампон прямо в истекающий кровью зад, и задался вопросом: а рожать-то в этом омегаверсе он как ухитряется? Тоже через жопу?

Почему-то при этой мысли Бэкхёну стало очень грустно. Он шмыгнул носом и, помедлив, вновь взял в руки письмо:

«Так вот, Бэкки, как было бы здорово, если бы мы с тобой жили в этом мире! Мы бы с тобой смогли зачать таких прекрасных детей. Двойню. Нет, лучше тройню. Или вообще целую футбольную команду. Ты был бы таким миленьким, с большим животиком и мучающимся токсикозом. Я бы держал тебе твои волосики, пока ты блевал над унитазом».

- Срань Господня! – только и сказал Бён, представив жирного, опухшего себя, с огромным пузом, стоящего в окружении сияющего Чанёля и толпы маленьких, галдящих басом детей с широкими маньячными улыбками.

«К чему я пишу это тебе, Бэкхён-хён?! Ты, наверно, подумал, что я отношусь к тебе несерьезно. Что я просто хочу добраться до твоего трепетного тела и овладеть им, пылко, страстно, трахая тебя до изнемо… Км, прости, я отвлекся.

Так вот, мои намерения очень серьезные! Если бы ты забеременел, то я тут же взял на себя ответственность и женился на тебе. Ведь я люблю тебя, Бэкхён-хён, и хочу строить с тобой настоящие отношения! Я даже готов ездить с тобой в супермаркет по выходным. Правда, я не умею водить машину. Но я научусь! Уверен, в этом нет ничего сложного.

Ответь же на мои чувства!

Твой самый большой фанат,

Пак Чанёль».

Бэкхён отложил письмо в сторону и потер руками виски, пытаясь сгрести в кучу сумбурные мысли. В голове настойчиво проявлялся образ Чанёля, бегущего к нему сквозь ряды с газированными напитками с пакетом стирального порошка наперевес.

Бён грустно вздохнул и подумал о том, что зря он жаловался. Предыдущее письмо Чанёля теперь казалось верхом адекватности и интеллектуальной мысли. По крайней мере, в нем Бэкхён еще не рожал.

За дверью послышалась возня и чьи-то приглушенные голоса:

- Давай, не сцы, заходи, я уверен, что он уже его прочел!

- Нет, я стесняюсь, а вдруг он меня отвергнет?

- Да нет, не отвергнет, ты же ему такой подарок принес! Он сразу же кинется в твои объятия, и вы займетесь сексом прямо на полу вашей комнаты!

- Ооооо! Ты действительно так думаешь?

- Конечно, я же эксперт в подобных делах!

Дверь распахнулась с легким стуком, и на пороге показался смущенно переминающийся с ноги на ногу Чанёль. Позади него маячил Сехун, корчивший странные гримасы и делавший какие-то загадочные пасы руками.

Бён перевел взгляд на Пака и опешил: в руках Чанёль держал огромную связку бананов.

Донсэн откашлялся и медленно подошел к сидящему на кровати Бэкхёну, держа бананы в руках на манер букета цветов. Подойдя к продолжающему хранить гробовое молчание Бёну, он опустился на одно колено, протянул ему связку и торжественно сказал:

- Это тебе!

Сехун возле двери одобрительно хрюкнул. Бэкхён машинально взял бананы в руки. Чанёль смущенно потупился и тихо спросил:

- Ты прочитал мое письмо?

Бён молча кивнул. Пак прижал руки к голове и вздохнул:

- Ой, как же я волнуюсь! Я вложил в это письмо все свои трепетные и нежные чувства! – Он решительно посмотрел на Бэкхёна и, понизив голос, спросил: - Так каким будет твой ответ? Ты готов построить со мной любовь, мой любимый Бэкхённи-хён?

Бён молча оторвал от связки один банан и принялся сосредоточенно очищать его от кожуры, глядя на Чанёля в упор. Опешивший Пак внимательно следил за его манипуляциями, слегка приоткрыв рот от напряжения.

Наконец Бэкхён справился с бананом и поднялся на ноги. Чанёль встал следом за ним и неуверенно поинтересовался:

- Это такой намек? Это значит «да»?!

Бён Бэкхён считал себя самым адекватным в этом дурдоме, населенном сплошными психами, извращенцами и пидорасами. Потому он и повел себя так, как подобает настоящему джентльмену. Бэкхён с силой запихнул банан прямо в широко распахнутый рот Пака, залепил ему пощечину и заорал:

- Сам себе тампоны в жопу суй, озабоченная козлина!

С этими словами он гордо развернулся и чеканным шагом вышел из комнаты.

За спиной он услышал озадаченный голос Сехуна:

- Причем тут тампоны? Он что, перестал любить обезьянок и бананы и полюбил тампоны?!

- Авоововвово, - печально отозвался Чанёль, стоя посреди комнаты с бананом во рту.

*****

Быть объектом вожделения маньяка очень и очень утомительно.

Бэкхён чувствовал раздевающий взгляд Чанёля везде, где бы он ни находился. Он чувствовал его на сцене, когда пел свою партию, стараясь не запутаться в мудреных движениях хореографии. Он чувствовал его дома, когда спал в своей кровати или же занимался какими-либо делами. Карие глаза Чанёля возбужденно поблескивали в темноте, и внутренний Бэкхён уже давным-давно орал, чтобы Бён подорвался с места и побежал писать заявление в полицию, роняя симпатичные тапочки в виде собачек, которые ему подарил на прошлое Рождество Лухан. Но Бэкхён все еще медлил, ибо преступления как такового пока не произошло.

Вот когда Чанёль начнет его грязно домогаться или на худой конец изнасилует, тогда да, Бён обратится в полицейский участок. А за сталкерство и маньячные взгляды еще никого не сажали.

Кроме того, Пак приобрел славную привычку звонить ему на мобильный и жарко дышать в трубку. Зачем это нужно было делать, сидя на соседней с Бёном кровати, когда тот еще и вдобавок сам находился в комнате, Бэкхёну было непонятно. Но логика Пак Чанёля была убийственна, как баллистические ракеты дальнего действия.

За пару недель подобной жизни Бэкхён приобрел затравленный вид, шарахался от любого телефонного звонка и даже в туалете находился в постоянном напряжении. Ведь как знать, может, Чанёль и там караулил его под дверью, подглядывая за Бёном в замочную скважину.

Поэтому измученный Бэкхён решил обратиться к главному специалисту по логике маньяков из всех ему известных.

- Я ждал тебя, - заявил ему Кенсу, когда Бён возник на пороге его комнаты.

- Ты знал, что я приду? – недоверчиво поинтересовался Бэкхён, заходя внутрь и плюхаясь на аккуратно заправленную кровать До.

- Мне сказал об этом Чондэ, - кивнул Кенсу. – У него явно есть какие-то паранормальные способности, - добавил он, понизив голос.

Бэкхён скептически хмыкнул:

- Если под паранормальными способностями ты подразумеваешь склонность к подглядыванию за Минсоком, то тогда да, Чондэ очень способный.

- Если ты не веришь в существование Высшей Сущности, это не значит, что ее нет, - замогильным голосом парировал До.

Бэкхён хотел поинтересоваться, считает ли Кенсу «Высшей Сущностью» Чена, великого мастера по опрокидыванию бьющихся и не очень предметов, но вместо этого тяжело вздохнул и проскулил:

- Слушай, мне нужна твоя помощь. Чанёль меня скоро в могилу загонит!

- Что, так активно трахает? – меланхолично отозвался Кенсу, поправляя на кровати симпатичную подушечку с вышитыми кошечками.

- Какое «трахает»! – взвыл Бэкхён. – Он не дает мне жить! Куда бы я ни повернулся, везде натыкаюсь взглядом на его маньячную рожу! Он следит за мной, он звонит мне и дышит в трубку, он караулит меня за каждым углом! Что, вот что мне с ним делать?!

- А почему ты меня спрашиваешь? – удивился Кенсу. – Меня Чанёль не сталкерит, откуда я знаю?

- Ну… - замялся Бён. – Ты же у нас в группе… того…

- Я не «того»! – оскорбился До, парадоксальным образом поняв то, что имел в виду Бэкхён. – Это непроизвольно выходит, я таким родился! – Он скрестил руки на груди и авторитетно сказал: - Это у него просто такой способ выражения любви. Он стесняется проявить к тебе внимание, вот и наблюдает за тобой издалека. Может, он тебя немного боится?

- Ну, разве что после происшествия с бананом? – задумчиво протянул Бэкхён.

- О, так у вас уже были ролевые игры с фруктами? – оживился Кенсу, подскакивая на кровати. – Ах, ну да, ты же у нас любитель бананов и обезьянок!

- Я запихнул ему в рот банан и послал на все четыре стороны! - слегка покраснев, ответил Бён, проявляя редкое терпение и игнорируя последнюю фразу Кенсу.

- Какой ты грубый, Бэкки-я, - цокнул языком Кенсу и покачал головой. – Человек к тебе пришел со всей душой и бананами, а ты плюешь ему в душу и кладешь хер на его чувства!

- Он пишет мне про то, как и в каких позах хочет меня поиметь! – вспылил Бэкхён, вскакивая с кровати и размахивая руками от переполнявшего его негодования. – Как я должен на это отреагировать?!

- Я не знаю, Бэкхён-хён, - неожиданно серьезно ответил Кенсу. – Скажи, а что ты сам чувствуешь к Чанёлю?

Бён открыл рот, чтобы гордо заявить, что, естественно, он ничего не чувствует к Чанёлю, ведь он нормальный суровый парень, который любит красивых девчонок, и… Но почему то перед глазами возник образ Чанёля. Чанёля, ласково и нежно улыбающегося ему, Бэкхёну, и заботливо придерживающего для него тяжелую входную дверь. Чанёля, который накрывал его одеялом, когда уставший Бэкхён валился прямо в одежде на кровать и засыпал мертвым сном. Кареглазый, высокий Пак Чанёль с удивительной улыбкой, который…

Подкладывал ему под подушку банановые презервативы и большую упаковку васаби.

- Я испытываю к нему жалость. Большую жалость, и ничего больше, - уверенно заявил Бэкхён и для пущей убедительности сделал большие глаза.

Кенсу, все это время внимательно за ним наблюдавший, почему-то тяжело вздохнул и пожал плечами:

- Тогда терпи. Или так и скажи ему, что не любишь, и пошли куда подальше.

- Жалко его, - грустно вздохнул Бён, почему-то ощущая себя самым большим идиотом на планете. – Куда я его пошлю?

- Ну, например, на хер Чонина, - мечтательно протянул Кенсу. – Он у него очень большой.

- А ты откуда знаешь? – воскликнул Бэкхён, на всякий случай отползая от До подальше.

- А что, Чондэ подглядывать в ванной можно, а мне нельзя? – покраснев, пробубнил Кенсу, отворачиваясь.

Бён Бэкхён считал себя последним адекватным человеком в этом доме. Поэтому с этого момента он твердо решил ходить по общежитию в защитной маске.

А то вдруг геевизм передается воздушно-капельным путем?

*****

Новое письмо Бэкхён обнаружил у себя в ботинке, когда переодевался в сценический костюм для выступления на очередном шоу. В который раз поразившись способностям Чанёля прятать вещи самым незаметным образом, Бён воровато оглянулся, вытащил послание из своего ботинка и, крадучись, вышел из гримерки.

Завернув за угол, он сел на небольшую скамеечку возле автомата с газированными напитками и развернул помятый листок.

Было известно, что на досуге Пак Чанёль писал песни. Красивые и очень душевные песни, которые отличались текстами со смыслом и подлинными чувствами.

Видимо, взявшись покорить неприступного Бёна своим потрясающим творчеством, он решил посвятить очередной шедевр любимому хёну. Правда, судя по всему, в голове у Пака что-то переклинило от обуревавших его глубоких чувств и его понесло в далекую и очень странную степь.

Медленно охеревающий Бэкхён скользил взглядом по старательно выписанным строчкам:

«Эй-йоу, Корея, это я, Пак Чанёль…

И сегодня свой ганста-рэп

Я хочу посвятить своей зазнобочке,

Своему сладкому и очень любимому мальчику,

Бэкхёну…»

На слове «зазнобочка» Бён нервно захихикал и закашлялся. Отдышавшись, он собрал волю в кулак и продолжил чтение:

«Ты просил меня не писать,

Но я такой упорный,

Я так хочу тебя позвать

Со мною сняться в порно,

Цветы подарить,

И погрузить в нирвану,

С сонбэ кота побрить,

Но ты хочешь лишь бананы!»

- Ебанные бананы! – вслух простонал Бён, ударяясь головой о стенку автомата. Тот в ответ сочувственно тренькнул и загудел.

«Я люблю тебя, Бэкхён,

Больше, чем еду,

Я глубоко влюблен

На свою беду!»

Внутренний Бэкхён растроганно вздохнул и сказал, что если человек любит тебя больше, чем еду, то это что-то да значит. Настоящий Бэкхён трясущейся рукой поправил на себе пиджак и подумал, что как хорошо, что Чанёль не исполнил этот шедевр на недавнем радиоэфире. После этого Бёну осталось бы лишь застрелиться. Из банана.

«Дай мне ответ, мой хён,

Мой нежный крокодильчик,

Я буду как Патинссон,

А ты – мой пингвинчик!

P.S. «Пингвинчик», ну ты понял, да?

Внезапно над Бэкхёном нависла тень, загородив свет. Он поднял голову и увидел возвышающегося над ним Чанёля, который нетерпеливо переминался с ноги на ногу. Поймав взгляд Бёна, он широко и радостно заулыбался и сказал:

- Ты прочитал, да? Тебе понравилось? Я очень старался, так долго писал, особенно тот куплет про кота и бананы. Ведь ты…

Он продолжал говорить, но его голос доносился до Бэкхёна будто сквозь туман. Бён смотрел на радостного Чанёля и медленно, но верно закипал.

Потому что в голове все перемешалось.

Стыд, неловкость, ужас, гнев, легкая жалость и какое-то теплое и сильное чувство, которое вызывали у Бэкхёна нелепые, но очень искренние поступки Чанёля.

Напряжение в душе достигло своего апогея. Бён швырнул скомканный листок прямо в лицо осекшегося Пака и громко заорал, вкладывая в срывающийся голос все, что накопилось в нем за эти несколько недель:

- Да ты заебал меня, идиот! Ты конченный, умалишенный! Ты хоть понимаешь, насколько тупо и нелепо все то, что ты делаешь?! Ты всерьез думаешь, что я могу полюбить такого дебила, как ты?

Он замолчал и глубоко задышал, справляясь с накатившим спазмом. Чуть помедлив, Бён поднял глаза на молчащего Чанёля.

Бэкхён ожидал, что Пак надуется и начнет нести очередную чушь своим низким басом. Что он начнет тараторить, уверяя Бёна в искренности своих чувств. Что он заплачет и убежит в гримерку, чтобы в очередной раз пожаловаться Сухо на жестокого хёна. Но вместо этого Чанёль продолжал молча на него смотреть. И в его глазах было столько боли и неприкрытого отчаяния, что у Бэкхёна защемило сердце.

Чанёль развернулся и в абсолютной тишине пошел в сторону гримерной. Бён смотрел ему вслед и чувствовал себя самым последним мудаком на планете.

На душе было паршиво как никогда.

*****

С тех самых пор Чанёль начал его избегать. Он больше не подходил к Бёну на репетициях, не приставал к нему со всякими глупостями и, конечно, не писал ему письма.

Жизнь Бэкхёна наконец-то перестала напоминать глобальный и неконтролируемый пиздец, вернувшись в прежнее рутинное русло. Жизнь Бэкхёна стала просто отвратительной.

Дни казались ему омерзительно серыми, длинными и скучными. Вещи, которые раньше делали его счастливыми, перестали приносить радость, окружающие люди не вызывали ничего кроме тоски и раздражения, а при виде свернувшегося на соседней кровати молчаливого Пака Бэкхёну хотелось выть и кричать в голос.

Потому что ему было больно и плохо. Потому что сердце покрылось ледяной коркой, а душа наполнилась тоской.

Бэкхёну не хватало Чанёля в его жизни. Упоротого, странного идиота Пак Чанёля, доводившего Бёна своими выходками до крайней стадии психоза и истерики. Чанёля, ставшего ему за это время по-настоящему родным и близким.

В один прекрасный вечер Бэкхёну стало настолько хреново, что он решил напиться. Но менеджер бдительно следил за нравственным состоянием своих подопечных, поэтому самым крепким, что Бён нашел в холодильнике, было молоко.

Тайком идти в магазин за соджу не было настроения, и Бэкхён, печально вздохнув, уселся на стуле в обнимку со стаканом молока и предался мрачным раздумьям.

- Молоком наливаешься? – поинтересовался у него Сухо, внезапно возникая на пороге кухни.

- А что мне еще остается, если в доме нет ничего крепче, а на душе так паршиво? – мрачно отозвался Бён, наливая себе очередной стакан и выпивая его залпом. Сухо присвистнул:

- Ты поменьше на молоко налегай, а то завтра плохо будет!

- Что, у меня будет похмелье из-за аминокислот? – вяло огрызнулся Бэкхён.

- Поносус вульгарис будет, - лаконично ответил Сухо, садясь на соседний стул.

Бён поежился и отставил стакан в сторону. На кухне воцарилась гнетущая тишина, прерываемая лишь отголосками заливистого храпа Тао, доносящегося даже сквозь плотно закрытые двери.

- Что, с Чанёлем поругались? – нарушил молчание Чунмен.

- Я его послал, - тяжело вздохнул Бэкхён. – И он от меня наконец-то отстал.

- Так радуйся, ты же именно этого и хотел, - пожал плечами Сухо и, взяв в руки стакан Бёна, отпил большой глоток.

- Хотел, - согласился Бэкхён, комкая в руках салфетку. – Очень хотел. Прямо мечтал об этом. Но, знаешь, - он перевел на Чунмена потухшие грустные глаза, – мне теперь не хватает его просто до боли. Я так хочу, чтобы он просто посмотрел на меня, улыбнулся мне как раньше, поговорил со мной, пусть даже сказав какой-нибудь очередной бред, хоть как-то… А он меня не замечает, и мне от этого так тяжело…

- Бэкхён, да ты просто баба, - помолчав, заявил Сухо. – Бегаешь, бегаешь от собственных чувств, а потом мучаешься!

- Я не баба! - оскорбился Бён.

- Правильно, - кивнул Сухо. – Баба - это слишком мягко. Ты тупая пизда на ножках!

- Не матерись в этом доме, окаянный! – машинально возмутился Бён.

- Я тут главный, мне можно, - отмахнулся от него Чунмен.

Он устремил на Бэкхёна внимательный взор и неожиданно сказал мягким, удивительно ласковым и сочувствующим голосом:

- Глупый, глупый Бэкхён… Ты ведь любишь Чанёля? А Чанёль любит тебя. Просто вы оба – редкостные идиоты, которые не умеют нормально выражать свои чувства. Ведь так?

Бэкхён открыл рот, чтобы возразить, но замер, пораженный возникшим в голове осознанием.

Он любил. Он действительно любил больного на всю голову, упоротого в говно Пак Чанёля, со всеми его недостатками и прибабахами. Потому что, несмотря на свой космический долбоебизм, Чанёль был потрясающим. Добрым, нежным, искренним и замечательным. И Бэкхён был готов ради него даже жрать бананы целыми охапками.

- Люблю, - шепотом вслух произнес Бён, обхватывая голову руками. – Очень люблю.

Он застонал, утыкаясь лицом в плечо Сухо:

- Что, что же мне теперь делать?!

- Как, что? – удивился Чунмен. – Иди к нему и признавайся!

- Он же меня пошлет, я так его обидел, я не могу! - замотал головой Бён.

- Не пошлет, - вздохнул Сухо, аккуратно отстраняя от себя Бэкхёна и заглядывая ему в глаза.

Он похлопал Бёна по плечу и проникновенно сказал:

- Он ждет тебя.

Бэкхён неловко шмыгнул носом и кивнул. Затем поднялся со стула и, немного помедлив, решительно направился в сторону коридора.

Вслед ему послышался напутственный крик доброго лидера:

- Только трахайтесь потише, ванильные педрилы!

Когда шаги Бёна стихли и где-то вдали хлопнула дверь, Чунмен глубоко вздохнул и, воровато оглянувшись, подошел к кухонному шкафчику. Достав с полки хитро спрятанную за невкусными приправами Кенсу початую бутылку водки, он налил себе полную рюмку и, крякнув, выпил ее залпом. Ведь как тут без водки, когда ты лидер группы, состоящей из сплошных придурков, извращенцев, сталкеров и пидорасов?

- Пиздец! – резюмировал Сухо и чокнулся стопкой с холодильником.

*****

Бэкхён захлопнул за собой дверь и глубоко вздохнул, набираясь храбрости. Пак уже лежал на кровати, укрывшись одеялом с головой и уткнувшись носом в подушку. При виде долговязой, немного нескладной фигуры донсэна сердце Бёна защемило от нахлынувшей нежности. Он тихо подошел к кровати Пака и, поколебавшись, забрался на нее с ногами. Чуть помедлив, он шепотом спросил:

- Эй, Чанёль, ты спишь?

Ответом ему было слегка неровное дыхание и тихое шуршание. Бён покашлял и добавил:

- Я поговорить хочу.

Чанёль продолжал хранить молчание. Бэкхён закусил нижнюю губу, лихорадочно думая о том, что бы еще такое сказать. В голове вертелось безумное количество удивительно красивых и правильных слов. Об осознанной любви, обо всех тех светлых чувствах, которые Бён испытывал к донсэну. И все они были такие правильные, и их обязательно надо было сказать, чтобы его признание получилось красивым и романтичным…

Бэкхён открыл рот, застенчиво хрюкнул и отчетливо произнес:

- Пошпиль со мной своего вили.

Одеяло нервно дернулось. Чанёль гулко переспросил откуда-то из недр кровати:

- Что?

- Вонзи свой нефритовый стержень в мою рисовую кашку! – еще громче заявил Бён, подползая к подушке Пака.

Одеяло зашевелилось, и из-под подушки раздался озадаченный кашель. Бэкхён дернул пододеяльник и заорал:

- Прокати меня на лодочке по своей Хуанхэ!!! Вкрути свой болтик в мою гаечку!!! Реши со мной дифференциальное уравнение, а можно и не дифференциальное! – Он схватил одеяло и начал исступленно дергать его на себя, крича, чувствуя, как к глазам подступают слезы отчаяния. – Чертов Пак Чанёль, делай, что хочешь, только вернись обратно в мою жизнь!!! Я не могу без тебя, не могу, слышишь!!!

Из глаз градом хлынули слезы. Бён отпустил пододеяльник и закрыл ладонями лицо, силясь справиться с обуревающими его безумными эмоциями.

Неожиданно на его плечи легли теплые и широкие ладони. Пак прижал его к себе, сдавленно шепча:

- Хён… Бэкхён-хён… Бэкки…

Он бережно приподнял лицо Бёна за подбородок и дрогнувшим голосом спросил:

- Значит, ты тоже любишь меня?

- Люблю, - шмыгнул носом Бэкхён и несильно тыкнул Пака кулаком в грудь. – Хоть ты и еблан поистине галактического масштаба.

Чанёль взял его ладони в свои и осторожно переплел свои пальцы с пальцами Бёна:

- Знаешь, я действительно вел себя как идиот. Просто почему-то, когда я с тобой, я не могу думать ни о чем и ни о ком другом. У меня будто начисто срывает предохранители, эмоции обуревают, и я просто схожу с ума. И потому и превращаюсь в упоротого дебила. – Чанёль мягко улыбнулся и коснулся губами лба Бэкхёна. – Хоть и безумно влюбленного.

- Это я идиот,- сказал Бён, прикрывая глаза. Он положил голову на плечо Пака, наслаждаясь ощущением близости его теплого тела. – Я так упорно бегал от своих чувств, боясь признаться самому себе, что я на самом деле давно к тебе неравнодушен. – Он засмеялся и покачал головой. – Черт возьми, мы ведем себя как шаблонные БэкЁли из фанфиков.

- Ну, раз мы с тобой шаблонные БэкЁли из фанфиков, почему бы нам не заняться тем, чем они обычно занимаются в подобных произведениях? – Чанёль улыбнулся и потянулся к нему губами.

Спустя несколько мгновений Бэкхён понял, что самым большим долбоебом на этой планете был не кто иной, как он сам. Ибо только редкий дебил мог так долго отказываться от «шпили-вили», коитуса и прогулок по Хуанхэ с Чанёлем.

Пак целовал его до того умело, нежно и страстно, что по всему телу разливалось безумное, почти болезненное возбуждение.

Бэкхён тихо застонал, чувствуя, как Чанёль засасывал тонкую кожу на ключицах, а его рука накрыла повлажневший напряженный член, начиная уверенно его поглаживать.

Бён вцепился дрожащими руками в футболку донсэна, подаваясь вперед и целуя его в губы. Язык заскользил по чужим губам, вторгаясь глубже, оглаживая небо, десны, заставляя Чанёля выдохнуть и сильнее сжать руку на члене Бэкхёна. Свободной рукой он неловко принялся расстегивать пуговицы на пижамной куртке хёна, обнажая молочно-белую кожу.

Ладонь заскользила по груди, мягко лаская соски кончиками пальцев, заставляя Бёна коротко вскрикнуть и прикусить нижнюю губу Чанёля.

Рука, методично надрачивающая его член, опустилась ниже, осторожно стягивая с него свободные пижамные брюки. Мягкая ткань неприятно терлась о возбужденную, болезненно ноющую от напряжения плоть, и Бэкхён захныкал, ощущая влажные губы Чанёля на своей шее.

Внезапно Пак резко отстранился. Бён приоткрыл затуманенные от возбуждения глаза и увидел, что донсэн сосредоточенно копается в нижнем ящике тумбочки. Наконец Пак издал облегченный вздох и повернулся к нему:

- Нашел!

В его руках мягко поблескивала в тусклом свете луны небольшая прозрачная баночка.

- Что это?

- Смазка, - смущенно покраснев, ответил Чанёль. Чуть помедлив, он добавил:

- С банановым вкусом.

Пак наклонился ниже, касаясь лбом лба Бэкхёна:

- Будет немного больно. Хён, ты готов?

Бэкхён молча кивнул. Пак осторожно снял с себя свободные боксеры, обнажая покрасневший, влажный от смазки член внушительных размеров.

Бён не имел славной привычки подглядывать за людьми в ванной. Поэтому член Пака воочию видел в первый раз.

- Ну ничего себе! – пробормотал он и застонал, когда ладонь Чанёля накрыла его член, начиная мягко поглаживать большим пальцем головку.

- Спасибо, - глухо отозвался Пак, второй рукой методично размазывая омерзительно воняющую бананами смазку по ладони.

Влажные пальцы коснулись входа Бэкхёна. Чанёль осторожно ввел в него сразу два пальца, и Бён коротко выдохнул, ощущая легкий дискомфорт и странное ощущение наполненности.

- Так… влево… вправо… Где-то здесь должна быть… - донеслось до него сосредоточенное бормотание Пака.

Бэкхён возмущенно распахнул глаза и просвистел:

- Ты что, GPS-навигатор изобра… ахааах!

Движение пальцев Чанёля внутри его задницы, и по телу Бэкхёна разошлись жаркие волны удовольствия. Он подался вперед, тяжело дыша, насаживаясь сильнее и слыша ликующий возглас Чанёля:

- Я нашел! Я нашел ее!

- Да выеби ты меня уже, Колумб недоделанный! – простонал Бён, чувствуя, как плоть начала пульсировать от болезненного возбуждения.

Чанёль убрал руку от его члена и начал размазывать смазку по собственной плоти. Член Пака уже стоял колом, и донсэн рвано выдохнул сквозь зубы, осторожно двигаясь рукой по стволу. Наконец он убрал пальцы и наклонился ниже. Бэкхён почувствовал, как его входа коснулась горячая влажная головка.

Чанёль вошел в него рывком, ловя его стоны в жарком влажном поцелуе, начиная двигаться сильнее и увереннее. Бёну было больно и некомфортно, и он с силой провел ногтями по плечам Чанёля, прикусывая нижнюю губу и думая о том, что день, когда он признался Паку в любви, стал худшим днем в его жизни. Потому что у донсэна огромный хуй, который он сует куда ни попадя.

А потом этот самый хуй задел его простату. Бэкхён заорал в голос и прогнулся в спине, плавясь от нахлынувшего наслаждения. И подумал о том, что день, когда он признался Чанёлю в любви, - лучший день в его чертовой жизни!

Пак буквально долбился в него, с каждым толчком попадая по простате. Как он и обещал в своем первом письме, он закинул ноги Бэкхёна к себе на плечи, целуя его в пересохшие от возбуждения губы, тяжело дыша и крепко схватив сильными руками его за бедра. Еще один толчок, и Бэкхён кончил, царапая ногтями широкую, влажную от пота спину, исступленно вскрикивая севшим голосом. Он почувствовал, как запульсировал член Пака внутри его задницы, и Чанёль, резко выдохнув, откинул голову назад, резко потянув его на себя. Реальность окрасилась в радужные цвета, а горло пересохло от жаркой волны, сжигающей все его тело изнутри.

Пак осторожно вышел из него и, выдохнув, упал на подушку:

- Вау!

- Вау, - согласился Бэкхён, потянувшись к нему и кладя голову на широкое плечо. - Как хорошо, что мы не в мире омегаверса, а то у нас с тобой точно бы появились дети.

- Но я хочу детей! – воскликнул Чанёль, обнимая Бёна за плечи.

- Но мы не в мире омегаверса! – парировал Бён, прикрывая глаза и мягко целуя Чанёля в шею.

Некоторое время в комнате стояло умиротворенное молчание. Наконец Пак сказал:

- Раз мы не можем завести детей, то давай пока хотя бы хомячка заведем.

Некоторое время Бэкхён озадаченно молчал. Наконец он хмыкнул и ответил:

- А давай! У меня как раз клетка есть: Чондэ на День Рождения подарил.

- Тебе не кажется, что у него есть сверхъестественные способности? – понизив голос, спросил Чанёль.

Бэкхён закатил глаза и несильно ткнул его кулаком в живот:

- Если бы у него были такие способности, то он бы давным-давно подглядывал за Минсоком не через щелочку в двери, а с помощью своего третьего глаза.

Про себя Бён подумал, что Чондэ явно не так прост, как кажется. И даже мысленно извинился перед ним за то, что на людях сомневается в его экстрасенсорном даре. А то мало ли, нашлет еще порчу на их будушего хомячка…

- Хён, а давай завтра пойдем на свидание! – ворвался в его сознание радостный голос Чанёля. - Сходим в зоопарк!

- Давай, - согласился Бэкхён и, поколебавшись, спросил:

- А почему в зоопарк?

- Ну как, там же обезьянки! – Чанёль наклонился и нежно поцеловал его в губы. Затем улыбнулся и докончил. – А ты же любишь обезьянок.

Внутренний Бён завыл и начал биться головой о воображаемую стену.

Бэкхён тяжело вздохнул и мысленно дал себе обещание найти того, кто распространил слухи о его страстной любви к мартышкам и бананам, оторвать ему руки и запихнуть их в жопу.

- Что такое, Бэкки, ты что, не любишь обезьянок? – Пак встревожено округлил глаза.

Бэкхён покачал головой и нежно улыбнулся, устраивая голову на плече Чанёля:

- Нет, что ты, очень люблю!

Настолько, что с одним из них, кажется, только что начал встречаться…

Бён Бэкхён считал себя самым адекватным человеком в этом дурдоме, именуемом общежитием ЕХО.

Пак Чанёль считал его самым прекрасным созданием на этой несовершенной планете.

Сухо считал их обоих эпичными долбоебами и ванильными пидорасами, которые явно что-то курят в комнате у Исина.

Крис считал, что Сухо слишком хорошо знает китайский мат для человека, который так плохо владеет основным языком. И это было очень и очень подозрительно.

Менеджер считал, что когда-нибудь эти двенадцать уродов его доконают. И тогда он уйдет в мужской монастырь, навстречу воздержанию и просветлению.

Один Чондэ ничего не считал. Он мирно спал и видел будущее своим третьим глазом.

И голого Минсока.

The End

*Цао ни ма (кит.) - "Е* твою мать"

Не забудьте оставить свой отзыв: http://ficbook.net/readfic/1956245

Дата добавления: 2015-11-04