Грешники Святого города 2 страница

Нет, не так: я не сомневалась в том, что за мной следят.

Но я никого не видела. Сердце постепенно успокоилось, и я тихо вздохнула. В конце концов, чего бояться здесь, в храме, перед очами моего бога, когда за дверями меня дожидается Джафримель?

Мой меч лязгнул, возвращаясь в ножны. Йедо назвал его Фудосин, и он хорошо мне служил. Отменно служил, если вспомнить о том, что он рассек плоть дьявола и не сломался. В сердцевине стали заключалась некая сила, о которой умолчал мой сэнсэй.

«Дэнни, надеюсь, что ты не считаешь это возможным, хотя, сдается мне, такие мысли тебя посещали. Тебе не под силу убить дьявола. Это невозможно. Ведь он Князь тьмы, старейший из демонов, прародитель их всех».

Да, мне такое, конечно, не под силу. А вот Джафримелю — как знать? Сумел же он заставить Люцифера отступить. Отступить и отпустить меня.

Даже если Джафримель не может убить Люцифера, он наверняка может убедить его оставить в покое Еву. Это самое малое, что я могу сделать для дочери Дорин.

Для моей дочери — если, конечно, она сказала мне правду.

Я снова подняла глаза на лицо бога смерти. Нужно бы сделать подношение, но мне нечего пожертвовать ему. Все, что у меня было, погибло в огне.

«В том числе моя связь с Джафримелем. Я люблю его, но как мне убедить его оставить Еву в покое? И как, черт возьми, добиться того, чтобы он перестал использовать превосходство в силе, прекратил командовать мной? Он, конечно, извинился, но прецедент создан».

Я вытащила ножи, приставила блеснувший в свете бесчисленных курильниц стальной клинок к ладони и, нажав несколько раз, пронзила золотистую кожу. Набралась пригоршня черной демонской крови, которую я осторожно добавила к красному вину в мелком костяном блюде — его принес богу кто-то до меня. Кроме того, я отрезала ножом прядь моих уже отросших волос. Они теперь доходили до плеч, но мне все равно было непривычно без тяжелой косы, всегда бившей меня по спине при повороте головы.

Пока я кланялась, порез на моей ладони затянулся, осталась лишь полоска свернувшейся черной крови.

— Мне бы хотелось пожертвовать больше, — тихо промолвила я, обращаясь к статуе. Я не сомневалась, что бог меня услышит и поймет. — Благодарю тебя, мой повелитель.

Действительно ли шелохнулись тени, плащом окутывавшие статую? Ощущение того, что за мной следят, усилилось. Я прищурилась — мое зрение было превосходным еще до того, как у меня появился демонический дар, — и подняла глаза. Присмотрелась к песьей голове, к посоху и цепу в длинных черных руках бога, к набедренной повязке, усыпанной самоцветами в отблесках множества свечей. Могучий защитник — так именовали его почитатели Анубиса. А еще любовно: нежный утешитель, тот, кто не покидает нас никогда, даже после смерти.

— Anubis et'her ka, — повторила я. — Благодарю тебя.

Когда я зашагала прочь, изваяния не шелохнулись. Я подумала, что надо бы совершить подношение и Сехмет, но тут же отказалась от этой мысли. Лишний раз привлекать к себе ее внимание опасно, а опасностей на мою долю в последнее время и так выпало больше чем достаточно.

Поклонившись в последний раз Исиде и Гору, я направилась к гранитным дверям. Они распахнулись передо мной, в проходе заискрилась и завихрилась сила, я вышла в первый зал и увидела Джафримеля. Он стоял на том же месте, сцепив руки за спиной и разглядывая стены.

Двери позади меня затворились, и только тогда его глаза обратились ко мне.

— Ты нашла то, что искала?

Воздух между нами был ломким и прозрачным, как тонкий хрусталь. Джафримель очень старался быть заботливым.

«Я тоже стараюсь, Джафримель. Я люблю тебя, и я стараюсь».

— Боги, — неопределенно пробормотала я, пожав плечами, и попыталась непринужденно улыбнуться. — Мне хочется есть. Ты вроде бы предлагал подкрепиться?

Глава 2

Меблированные комнаты находились в большом кособоком здании из кирпича-сырца. Над каждой дверью и каждым окошком поблескивали защитные поля. Жара внушала мысли о том, что вот-вот начнется песчаная буря. Несколько мгновений я помедлила на тротуаре возле дома, нежась на солнышке. Джафримель ждал молча. В своем длинном черном плаще он смотрелся темной кляксой на фоне рыжевато-коричневого пейзажа.

Нет, отдельные зеленые пятна на глаза там тоже попадались. Насосы неустанно качали воду из бурой ленты Нила, установки климатического контроля обеспечивали существование садов, почти в каждом дворе росли финиковые пальмы. Технология вододелания пока только развивалась, но здесь ее использовали вовсю, что давало если не масштабные, то весьма хорошие результаты. По крайней мере, воды хватало для того, чтобы умыться, и это после недавней тридцатилетней засухи, превратившей северную часть принадлежащей Гегемонии Африки в почти безжизненную пустыню. Несмотря на неизученные экологические последствия внедрения новой технологии, жизнь уже распространялась от реки в глубь пустыни. Поговаривали о полном озеленении песков, хотя ученые-экологи категорически возражали.

Мне довелось выполнить в Африке несколько заданий: в закоулках Новокарфагена я выследила беглого злодея маги, а в Танзании поймала шамана — благодарение богам, тогда у меня под рукой оказалось противоядие. Отравление было смертельно опасным, да и как иначе после шести укусов бумсленгов, которых шаман ухитрился убедить в том, что я их враг? Я не знала, что он имел способности анимона.

А еще была шайка нормалов, прошедших боевое генетическое усиление, подсевших на хлормен-13 и убежденных в том, что в историческом заповеднике Серенгети их не найти. Мне перепало только пятьдесят процентов оплаты, поскольку двоих я доставила заказчику мертвыми, а остальных — в критическом состоянии. Зато ни подстрелить меня, ни избить им не удалось. Они не смогли даже связать меня и бросить умирать, а потом спокойно пойти и ширнуться чиллом.

Но если бы им представился малейший шанс, мне бы не жить.

Так что от Африки в моей памяти остались лишь жарища, пылища, опасность и мощные выбросы адреналина. Если бы сейчас, покончив со всеми делами без боя, я могла погрузиться в транспорт и отбыть восвояси, то это был бы первый в моей биографии случай бескровного расставания с африканской почвой.

Да, девочка, мечтать не вредно.

Замечу, что теперь, сделавшись наполовину демоном, я переносила жару гораздо легче, чем раньше. Теперь мне было чем жарче, тем лучше; я просто грелась на солнышке, как бродячая кошка.

Я последовала за Джафримелем сквозь ограждающее поле, ежась, когда оно щекотало и покалывало кожу. В прохладном, тенистом фойе нас поджидал смуглый коренастый Ванн. Физиономия агента Хеллесвранта выглядела уже значительно лучше: он исцелялся быстрее обычного человека, хотя и не так быстро, как при воздействии целительных чар. Синяки, полученные от Лукаса, почти сошли, повязка с правого глаза была снята, через лоб, рассекая бровь, тянулся шрам. Малому повезло, что он вообще не лишился глаза, и я, признаться, чувствовала себя несколько виноватой. Ведь это я наняла Лукаса, а тот всеми средствами выжимал из Ванна сведения о моем местонахождении. Зато успел вовремя и спас мне жизнь.

Люцифер убил бы меня, если б смог. Но не вышло: я встретилась с Князем тьмы, однако ухитрилась при этом сохранить свою никчемную жизнь. Похоже, мне повезло.

Повезло, да не во всем.

Ванн кивнул мне, его карие глаза потемнели. Я осторожно кивнула в ответ. За конторкой в фойе никого не было, в офисе позади нее светился экран головидео. Я уловила звук человеческого сердцебиения, покашливание, шарканье переступающих ног. Пол здесь был мозаичным, с затейливым узором из синей и желтой плитки. В медной кадке росло драконово дерево, рядом находилась стойка с газетами и дешевыми голографическими журналами.

— Есть новости?

Ванн говорил почтительно и осторожно, словно я была опасным зверем, которого он боялся разозлить. Я же не отрывала глаз от маленького кафе на первом этаже здания гостиницы. Очень хотелось есть.

— Данте, займи столик, — тихо произнес Джафримель. — Я сейчас подойду.

Я прикинула, стоит ли задержаться поблизости и послушать, что Ванн скажет Джафримелю, но решила не утруждать себя. Все со временем выяснится само, а если Джафримель считает нужным что-то от меня скрывать, Ванн при мне этого не скажет. К тому же я здорово проголодалась.

— Ладно, — сказала я и, не сдержавшись, все-таки съязвила: — Ведь он ничего важного не сообщит в моем присутствии.

С этими словами я повернулась и собралась уйти, но Джафримель удержал меня за руку. Вырываться я не пыталась — это бессмысленно, он намного сильнее меня.

— Погоди. Останься. Послушай. — Он сдвинул брови и обернулся к Ванну. — Выкладывай.

— Объект покинул Сараево, но куда отправился, неизвестно. Маккинли говорит, что в Калифе происходит что-то подозрительное, но вряд ли у кого-то хватило дури сунуться туда и полюбопытствовать. Сейчас мы разбираем донесения. Готов биться об заклад, что объект следует своим путем без проблем.

Как всегда, когда Ванн говорил с Джафримелем, голос его звучал уважительно и на удивление бесстрашно.

Джафримель задумчиво кивнул и рассеянно погладил большим пальцем мою руку, я же тем временем пыталась составить из услышанных фрагментов цельную картину.

Нечто представлявшее интерес для Джафримеля находилось в демилитаризованной зоне Сараево. Ангеликос, чудо в перьях, обитавший в старом заброшенном храме, сообщил Джафу, что это «нечто» забрали на «крышу мира». Знать бы еще, что это за местечко.

От воспоминания о Сараево меня передернуло, как будто в фойе, где работал климат-контроль, внезапно похолодало. Город, полный паранормалов, пальцы Люцифера, смыкающиеся на моей гортани… Есть что вспомнить. Я до сих пор ощущала его удар в живот — подарочек на прощание.

Джаф, словно желая успокоить меня, снова погладил мою руку большим пальцем.

— Итак, сокровище перемещают, — размышляя вслух, промолвил он. — Такого не случалось тысячу лет.

— Тысячу лет?

Удивления в голосе Ванна не прозвучало. Он потер свое разукрашенное синяками лицо кончиками толстых коротких пальцев и слегка поморщился.

— Ты уверен насчет маршрута? — спросил он почти риторически, словно не сомневался в ответе.

Грациозным плавным движением Джаф пожал плечами.

— Я сам оставил его у кос Рафелоса. Из-под присмотра Ангеликоса его забрали как раз перед моим появлением. Игра началась. Теперь они будут искать ключ.

«Ключ? Какой еще ключ? И кто такие "они"?»

Вслух я вопросов задавать не стала, но Джафримель взглянул на меня, как будто прикидывая, не сказал ли лишнего. Я отбросила внезапную досаду. Да, он заслуживал поощрения, вот только мне очень не понравилось, когда он поднял меня, как непослушного щенка, и прижал к стене на станции подземки в Сараево. Мысль о том, что он способен использовать свое превосходство в силе с целью принуждения, до сих пор отзывалась во мне яростью и обидой, рождая нехорошие предчувствия.

Тем не менее Джафримель не подпускал ко мне Люцифера, пока я залечивала свою израненную душу. Он спрятал меня так ловко, что ни один из взбунтовавшихся демонов не сумел меня отыскать. Ради меня он лгал самому Князю тьмы.

Он мог вернуться домой, но отверг эту возможность. Из-за меня.

Да уж, что ни говори, а поощрение он заслужил.

Подавив раздражение, я молчала, рассматривая изящные изгибы лестничной балюстрады.

«Это ж надо! В кои-то веки Дэнни Валентайн сумела придержать язык. Надо отметить эту дату в календаре. Созвать репортеров и сообщить, что случилось чудо».

Неожиданно Ванн встрепенулся, словно не мог больше сдерживаться, так что качнулась кожаная бахрома его куртки, и шепотом спросил:

— Ты позволишь ей болтаться без присмотра? Ведь за ней охотятся. И если ее схватят, это будет конец всему.

Я мигом оторвала взгляд от перил, но Ванн смотрел не на меня, а на Джафримеля. Тот не сводил глаз с прорезной стены фойе, за которой был виден цветущий зеленый сад.

Он вновь погладил меня по руке.

— Господин. — Ванн бросил на меня нервный взгляд и продолжил: — Лучше принять меры, начать действовать, а извиниться потом. Это опасно. Очень опасно.

— Сначала действовать, а потом извиняться? — задумчиво повторил Джафримель. — А ты что об этом думаешь, Данте?

«Ему интересно знать, что я думаю? Еще одно выдающееся событие. Да, без репортеров не обойтись».

— Звучит рискованно, — осторожно ответила я. — «Если ее схватят» — это про кого? И что такое ключ?

«И о чем вообще вы здесь толкуете? Обо мне?»

У Ванна, натурально, покраснели щеки.

— Господин! — воскликнул он, и в голосе его прозвучало отчаяние. — Я верно служу вам долгие годы, не обсуждаю ни ваши приказы, ни ваши методы. Но это по-настоящему опасно. Если он узнает, он убьет ее. Возможно, и остальных вассалов тоже.

Джафримель пожал плечами.

— В настоящее время я слишком нужен ему, на такой риск он не пойдет.

— Вассалы? — встряла я. — Кто «он»? Люцифер? Убьет меня? Он уже пробовал. «Если он узнает» — узнает что?

«Ванн служил Джафримелю долгие годы. Вот это новость».

Услышав имя дьявола, Ванн вздрогнул. Я его понимала, но мне было не до его чувствительности. Я пристально смотрела на Джафа.

— Джафримель! — На сей раз голос мой прозвучал убийственно невозмутимо. — Может, все-таки просветишь меня? Признаться, я слегка сбита с толку.

На ответ я особо не надеялась, но он моргнул, словно прерывая длинную и неприятную цепь размышлений, глянул на меня и, медленно, осторожно подбирая слова, произнес таким тоном, какого я от него еще не слышала:

— Здесь не самое подходящее место для беседы. Будет лучше, если ты сперва устроишься, а потом мы потолкуем с глазу на глаз. Для начала скажу, что неожиданно ты стала чрезвычайно важна для Князя. Оттого Ванн и тревожится, ведь твоя жизнь драгоценна. — Он повернул голову, глянул на меня сверху вниз с жесткой улыбкой, и его глаза вспыхнули зеленым огнем. — Если тебя захватят или убьют, я не смогу защитить тех, кто мне предан, и это вызывает у них… естественное беспокойство.

Я лишилась дара речи, чего со мной не бывало — вообще-то мне не свойственно теряться. Прокрутила услышанное в голове раз, другой, — знак на моем плече пульсировал бархатным пламенем, — и тут до меня дошло: ни на один из своих вопросов ответа я так и не получила.

«Но все-таки он сообщил мне больше, чем тогда, когда началась заваруха. Будем считать это шагом вперед», — решила я.

Тем временем Ванн явно взял себя в руки.

«Интересно, чего он от меня ждет?»

— Ладно, — заявила я и резко кивнула, от этого мои волосы разлетелись по плечам и упали на лицо. — Сейчас раздобуду что-нибудь поесть. Закончите разговор — присоединяйтесь. За завтраком все и объяснишь.

Джафримель покачал головой.

— Данте, я бы предпочел объясняться приватно. — Помедлив, он добавил: — Если ты, конечно, не против.

«Ага. А что изменится, если я против?»

Мы вели себя до того настороженно, что это могло вызвать смех, не будь все столь серьезно.

— Ладно. Тогда после завтрака. Мы уединимся, и ты мне все объяснишь.

Ванн побагровел, что было заметно даже под его синяками. Он был потрясен: видимо, привык к тому, что Джафримель отдает распоряжения без объяснений. Что ж, меня это тоже удивило. И тронуло. Выходит, ради меня Джаф меняет свои привычки. По крайней мере, пытается.

Джафримель кивнул.

— Как хочешь.

Он медленно, неохотно отпустил мою руку. Я невольно улыбнулась, отступила на пару шагов и направилась в маленькое кафе. На сердце у меня чуточку полегчало.

К моему удивлению, за одним из столиков сидел Лукас Виллалобос, уставившись в меню широко раскрытыми желтоватыми глазами. Он отмылся от крови, избавился от рваного тряпья, переоделся в новые джинсы и рубашку из микроволокна. Его узкую грудь перепоясывали патронташи, волосы небрежными прядями падали на плечи. Лукас вооружился двумя разрядниками мощностью по шестьдесят ватт. Левую часть его лица покрывали розовые, недавно зарубцевавшиеся шрамы.

Короче говоря, выглядел он вполне сносно, хотя Князь тьмы его почти выпотрошил.

Быстро же исцеляется этот бессмертный.

Я прошла между столиками, опустилась на сиденье напротив него и пристроила меч на коленях. Он, конечно, работает на меня, но… ведь это Лукас. Расслабляться не стоит даже с теми, кого нанимаешь.

— Привет.

«О боги, я ухмыляюсь, как идиотка. Джафримель интересуется моим мнением, просит меня, обращается со мной как с равной. Хвала богам».

Лукас глянул на меня и тут же снова уставился в меню.

— Валентайн. — От его хриплого шепота у меня самой запершило в горле. — Где твой ручной демон?

Видимо, он считал, что с такой любезности следует начинать разговор.

— Выслушивает новости от своего осведомителя.

«И хочет показать, какой он хороший малый».

Окон в кафе не было, но, к счастью, одна стена почти сплошь состояла из разделенных колоннами изящных арок, сквозь которые был виден дворовый сад — сочная зелень, подернутая мерцанием воздуха от установки климатического контроля. Льняные салфетки, тяжелое столовое серебро, настоящее силикатное стекло вместо пласгласса, выложенный плиткой пол и гладкие саманные стены — снаружи это заведение выглядело непритязательно, но изнутри оно было очень красивым. Дуновение теплого ветерка из сада несло легкий аромат жасмина, усиливавшийся к закату.

— Ну и чем тут угощают?

— Без понятия. Некроманты рекомендуют «нуэвас Бенедиктос».

Лукаса — вот неожиданная реакция! — передернуло.

— Такое дерьмо лопать не стану, сколько бы мне еще ни пришлось скрипеть на этом свете.

Меня это развеселило; а ведь оставайся я человеком, любая из шуточек Лукаса способна была бы только напугать.

— Дело твое, не обижусь. Как ты себя чувствуешь?

Дурацкий вопрос. Лукас лишь зыркнул своими желтоватыми глазами и опять уставился в меню. Не скажу, чтобы это испортило мне настроение. Лукас не из тех, кто любит пустую болтовню.

Появилась официантка — египтянка с раскосыми темными глазами, в джинсах и блузке, с традиционными кружевными татуировками на смуглых руках. Блузку из тонкого хлопка по вороту и манжетам украшала красная вышивка, волосы, длинные и черные, были зачесаны назад и собраны в хвост. Золотое кольцо в ноздре, такие же кольца на каждом пальце и тонкие сверкающие браслеты на темной коже запястий придавали ей экзотический вид.

— Что будете заказывать? — спокойно осведомилась она по-мерикански, не обращая внимания на мои татуировки, на шрамы Лукаса и на то, что мы оба вооружены.

Большинство нормалов при виде моей щеки бледнеют или вздрагивают. Им кажется, будто псионам делать больше нечего, кроме как копаться в мешанине их грязных мыслишек. Им и в голову не приходит, что для псиона заглянуть в сознание нормала — это как окунуться в полную дерьма выгребную яму. Даже профессиональные телепаты, состоящие на службе у корпораций или органов правопорядка, не любят иметь дело с нормалами, а если приходится, то используют фильтры, чтобы отделить свое чувствительное, упорядоченное сознание от хлама и грязи в головах большинства людей.

К тому же я некромантка, а не телепат на полицейской службе. Изумруд в моей щеке ясно говорил о том, кто я такая, и у большинства нормалов не было никаких причин бояться меня — если они, конечно, не скрывались от закона или не нападали первыми. Тем не менее они всегда меня боялись, и это ничуть не облегчало моей жизни. Ни раньше, ни теперь, когда я стала почти демоном.

Я взяла закатанное в пластик меню, написанное на трех языках — ерабском, мериканском и франже, — и изучила его, пока Лукас заказывал карри, маленькую горку риса и кофе.

Официантка смотрела на меня с улыбкой, открывавшей зубы исключительной белизны. Я заказала то же, что и Лукас, — мне показалось, он знал, что тут к чему, хотя и прикидывался несведущим. Правда, голод побудил меня попросить дополнительно коктейль из синтетических протеинов.

Официантка приняла заказ с той же улыбкой. Приятно было отдохнуть в кафе, хотя Лукас сидел спиной к безопасному месту, а мне пришлось занять позицию у арки, выходившей в коридор. Это немного нервировало.

Но опять же, Лукас защитил меня от самого дьявола. Как и Джафримель.

Кроме того, репутация Лукаса пострадает, если его клиентку покрошат в капусту во время завтрака рядом с ним. Своей профессиональной репутацией Лукас дорожил, сомневаться не приходилось. Рассказывали, что однажды он расправился со всей службой безопасности одной корпорации, когда случайный выстрел поразил цель, предназначавшуюся ему.

Более того: ходили слухи, что в том сражении он был зарезан, застрелен, взорван, снова зарезан, еще пять раз застрелен и снова взорван, на сей раз с помощью полновесной унции С-19, — но победил. Нет, посягать на репутацию Лукаса Виллалобоса не стоит.

Я проводила взглядом официантку. Кроме нашего в кафе был занят только один столик: за ним сидел мужчина-нормал в униформе летчика, уткнувшись в развернутую газету, покрытую ерабской вязью. Письмена на развороте походили на шифр маги, и я непроизвольно напрягла зрение, всматриваясь в текст. Левой рукой я крепко сжимала ножны катаны.

Кажется, я наконец свыклась с тем, что осталась в живых после визита в Сараево. И после встречи с Князем тьмы. Эта история почти казалась мне рутиной… Нет, неправда. Такое никогда не становится рутиной.

Я вздохнула и опустила плечи. Аромат свежеиспеченного хлеба неизменно будет напоминать мне Ангеликоса, мантию его крыльев, насыщенный благоуханием пустой храм и мои подгибающиеся колени. Похоже, я долго не забуду об этом.

Еще больше времени понадобится, чтобы позабыть о руке Люцифера, сжимавшей мое горло. Об удушье и о хриплом звучании моего голоса, мало похожего на человеческий.

— Что ты собираешься предпринять? — спросил наконец Лукас.

Он рассматривал меня. Его темные брови были сдвинуты, уголки рта опущены.

— О чем ты?

«Проклятье, я не привыкла, чтобы меня сбивали с толку посреди разговора! Надо сосредоточиться».

Он одарил меня таким взглядом, что им можно было резать пластил.

— О дьяволе и Голубых Глазках.

Ева. Люцифер нанял меня, чтобы убить или пленить четырех демонов, не уточнив при этом, что четвертый демон — генетически измененная дочь Дорин. Чем больше я об этом думала, тем меньше у меня оставалось сомнений: он использовал меня, чтобы выманить Еву.

Но если он желал ее смерти или пленения, он вполне мог нанять других охотников, выслеживавших Еву и ее соратников. Он назначил меня своей Правой Рукой, воодушевил и отправил на поиски бунтарей, одновременно воздвигнув серьезные преграды на моем пути. Потом вдруг объявился сам с намерением убить Еву или самолично захватить в плен… В чем дело? Не похоже на дьявола. Прежде он вылезал из своей норы, только когда все было на мази.

«Наживка. Тут идет какая-то сложная игра. Везет же мне».

Джафримель знает, что я не убью Еву и не соглашусь вернуть ее Люциферу. И последнее, не менее важное: какое отношение все это имеет к сокровищу, ключу и ко мне самой?

— Не знаю, — соврала я. — Понимаешь, Лукас, я не могу охотиться за дочерью Дорин. Сантино убил Дорин, а я убила Сантино.

«И это далеко не все, приятель».

На миг правую руку свело судорогой, но я тут же растопырила под столом пальцы, и все прошло.

Правда, настроение мое ухудшилось.

— Люцифер забрал Еву. Она…

«Она сказала, что я — ее вторая мать. Что образец, взятый Вардималем у Дорин, содержал и мой генетический материал».

Это было так интимно, что я ничего не рассказала Джафримелю. Слишком интимно. И я убеждала себя, что мое умолчание отличается от его нежелания делиться сведениями. Но так ли это?

— Ты наняла меня для охоты за четырьмя демонами, — напомнил мне Лукас.

«И за ней в том числе».

Напоминание об этом тяжелым грузом легло мне на сердце, вернулись нехорошие предчувствия и легкая головная боль. Я посмотрела в сторону сада — на зелень, подернутую дымкой под знойными лучами раскаленного солнца пустыни.

— Знаю.

Возможно, я рассказала бы больше, но информационный браслет на моем левом запястье вдруг сверкнул. Я опустила глаза, и в поле зрения попал надетый поверх браслета серебристый наруч с причудливым гравированным узором. Наруч Люцифера, своего рода визитная карточка, знак того, что я наделена полномочиями его специального представителя. При одной мысли о нем по коже у меня пробегали мурашки, но избавляться от него было нельзя. Когда за девушкой гоняются адские псы, а демоны норовят загнать ее в угол, пренебрегать действенными аксессуарами не приходится.

Информационный браслет сверкнул снова. Послание. Я полезла в сумку за коммуникатором, наморщив нос. Черная холщовая торба прошла со мной через ад, причем в буквальном смысле. Побывала и на родине демонов, когда Джафримеля послали за мной, и в сущем аду моего возвращения в «Риггер-холл».

Кожу мою покалывало от фантомных пупырышков.

Я глубоко вздохнула, отгоняя это ощущение. Торба обгорела, пропахла оружейным маслом и невесть чем еще, ремень истерся, но она оставалась крепкой. Я выудила оттуда коммуникатор, открыла, приложила палец и после того, как генетический анализатор подтвердил, что доступ к прибору запрашивает именно Данте Валентайн, активировала экран.

Стоило порадоваться тому, что электроника принимала меня за свою, ведь было время, когда я сама себя не узнавала. Так было с того дождливого понедельника, когда моя дверь задрожала под мощными ударами и в моей жизни все смешалось.

Экран вспыхнул и прояснился. Появилась отметка о срочности сообщения, а от кого оно, я уже знала. Только один человек мог посылать сообщения напрямую на мой информационный браслет.

Гейб. Габриель Спокарелли.

Я присвистнула. Значок на экране вспыхивал, напоминая о необходимости запросить текст. Официантка вернулась и принесла такой ароматный кофе, какой можно получить только в Африке или Ближней Азии Пучкина, — крепкий, благоухающий и переслащенный до густоты сиропа. Кроме того, она поставила на стол мой коктейль из синтетических протеинов, и все это с приветливой улыбкой. Ее темные глаза скользнули по моей татуировке, даже не моргнув. Я посмотрела на Лукаса, который уставился на свою чашку, прежде чем медленно поднести ее ко рту, и у него был такой вид, словно он предвкушал чувственное удовольствие.

Я коснулась пальцем экрана. Мы с Гейб регулярно перезванивались, в последний раз это было пару месяцев назад. Как большинство псионов, я не отличаюсь приверженностью к четкому распорядку, полагаясь на коммуникатор и органайзер. Бывало, мне казалось, что и прошло-то всего несколько дней, а коммуникатор акустическим сигналом напоминал, что миновал месяц, а то и три, и Гейб ждет очередного звонка. Время представлялось странно растяжимым — может быть, потому что я имела дело с непостижимо древним существом.

Обычно я набирала номер, Гейб снимала трубку, и мы изо всех сил притворялись, будто нашему разговору не мешают все эти призраки прошлого, не менее реальные, чем духи недавно умерших, похожие на существ из плоти и крови. Мы вспоминали старые задания и объекты охоты, обменивались шуточками и заканчивали беседу, так и не сказав друг другу ничего важного.

Джейса Монро Гейб не упоминала. Я не упоминала Джафримеля и вообще предпочитала отмалчиваться, пока он не удалялся в другую комнату, давая мне возможность поговорить приватно. Мы с Гейб никогда даже не пытались обсуждать что-то серьезно. Однако звонила я ей регулярно, и она всякий раз снимала трубку. Для меня этого было достаточно.

Даже больше, чем я заслуживала.

На экране высветился текст, и я похолодела. Сообщение было кратким и недвусмысленным.

Дэнни.

Майнутш.

Ты мне нужна. Сейчас.

Гейб.

— Кто это?

Взгляд Лукаса устремился мне за плечо. Обернувшись, я увидела Джафримеля. Он лавировал между столиками с явным намерением присоединиться к нам. Сердце мое забилось сильнее, и не будь я так голодна, наверное, выскочила бы из-за стола. Не от него подальше, а потому что меня вдруг охватило неистовое желание сорваться с места. Я застыла, стараясь справиться с собой. Это удалось не сразу: после нескольких глубоких вдохов я смогла избавиться от удушающего кома в горле и с присвистом выдохнуть через зубы.

«Анубис, даруй мне силы. Все в порядке, Гейб, я уже в пути».

— Друг, — ответила я, захлопнув коммуникатор отработанным поворотом запястья. — Давай завтракать. Потом мне нужно будет поймать транспорт.

Глава 3

Я плотно позавтракала, потом смыла еще одной порцией кофе и ледяной водой вкус обжигающего карри, которым был сдобрен рис, не забыв воздать должное протеиновой смеси. Все это помогло унять голод и взбодриться. В сумке у меня имелись стандартные дозы тазапрама, но, похоже, превращение в хедайру сделало мой желудок более стойким. Он легко принимал все, что выглядело съедобным, и порой я гадала: есть ли вообще что-то, что я не способна переварить? Впрочем, луженые внутренности характерны для большинства некромантов. Это забавно, если учесть, что по натуре мы дерганые невротички, под стать примадоннам.

Странно, но это заставило меня вспомнить об Эмилио — пухлом новоталианском поваре из моего дома в Тоскане. Он всегда упрашивал меня поесть, а отсутствие аппетита — то есть попытку съесть меньше того, что он считал дневной нормой, — воспринимал как личное оскорбление. Стоило мне вспомнить о доме, как тут же вспоминался и он. Эмилио с его пухлыми ловкими руками был одним из немногих нормалов, не выказывавших по отношению ко мне ни малейших признаков страха. Он относился ко мне как к милой, избалованной, не слишком умной девчонке из богатой семьи, которую нужно уговаривать и запугивать, чтобы она ела как следует. Меня это злило, но, черт возьми, готовить Эмилио умел.

Дата добавления: 2015-11-04