|
Правду, мой котенок! Только правду!
А если я не могу??!
Три!! – выдохнул я и под Святусино «ой», сдернул лейкопластырь почти до конца.
И замер...
Сейчас было очень тихо. Только дыхание. Мое и его.
Свя-я-ят... что это?
Мой зверь зарылся лицом в плед.
Иди в жопу. Сам не видишь?
Бля... охуеть...
Черт...
Хули я по-человечески-то не покурил?
Нормальные люди называют это татуировкой, – обиженно пробубнил он.
А ненормальные «ободрал об полку», да? – глумясь, спросил я его затылок, чувствуя, как у меня перехватывает дыхание. – Блин, как тебе ее сделали? Ты же несовершеннолетний, Свят!
Пф... Я похож на малолетку, да?
Не очень. Сука... и молчал... Дря-я-янь... Про такое... И молчал...
Я, еле дыша, смотрел на черную, очень изящную вязь иероглифов, явно что-то обозначающую, и невероятно красиво смотрящуюся на его руке.
Твою мать...
Свят, зай, ну что это, а?
Блять, убейте меня, но я почувствовал себя охрененно виноватым.
Не скажу.
Это же слово, да? Скажи!
А то что? Еще че-нить отдерешь, да?
О, че-е-ерт...
Епт... нет... не буду... Бля!.. Как красиво... Пипец... Что тут написано, Святусь? Ну, скажи!
Не скажу, – упрямилось обиженное мною существо.
Никогда не скажешь? – я склонился к его уху, целуя его. – Никогда-никогда?
Нет.
А может все-таки... когда-нибудь? М?
Я понимал, что поступил как ублюдок. И чувствовал себя как ублюдок.
Ну что ж, может это и к лучшему, а?
Я о-о-очень постараюсь еще и этот инцидент «зализать» как можно тщательнее.
Бля, от этой, почти свежей, татухи Свята меня распирало.
Перло... Колбасило... Раздирало на клочки...
Меня нехило так вштыривало от этого убойного фетиша, и я это очень явно ощущал.
Котенок, не обижайся, пожалуйста! Я же не знал, ну переклинило меня. То на кисти, теперь вот на руке. Я заклею, да? Черт, так красиво, Святусь. Это же больно было делать, скажи?
Я подлизывался, возвращая лейкопластырь на место, тщательно и очень аккуратно приглаживая краешки к его коже.
Идиот... какой я идиот мать твою!
Вот все-таки не судьба мне обходиться без «приступов» жесточайшего идиотизма, да? Пиздец какой-то...
Мне захотелось, – Свят хмуро пялился в другую сторону.
Я осторожно запрокинул его руку наверх, укладывая ее над головой, и снова опустился всем телом на него.
Я понимаю, но когда ты успел ее набить-то?
Я гладил его по плечу, по выступающей ключице, прижавшись щекой к шее. И молил не молчать...
Когда? – все-таки отозвался Свят через минуту. - Когда не пошел в бассейн. Тогда, сразу. Я потом уже и шлялся по парку.
В мозгу промелькнули последние два дня, и я действительно вспомнил, что после моего «побега» Свят, обычно задиравший рукава свитеров и рубашек, больше так не делал.
Там же возле парка новый салон открылся... Помнишь, мы его проезжали? Вывесок там валом. Так вот у них акция была, дешевле на половину все. Вот я и... Хер его знает... Зашел, посмотрел эскизы от нечего делать. И мне предложили татуху для их альбома сделать. Ну, сделать ее и сфотографировать, как рекламу. Я согласился, выбрал вот это.
Я закусил губу, чтобы снова не придолбаться к значению этого творения на руке моего непредсказуемого существа.
Потом... Не выдержу, конечно, мне просто до смерти хотелось знать ее значение. Но сейчас, большевсего я хотел просто любить его. Нежно. Очень...
Больно было, м?
Больно, да. Но мне было в кайф.
Я закрыл глаза на несколько секунд, потом поцеловал выступающую лопатку. Пусть пока и через ткань футболки.
И целовал... целовал... целовал... Не спеша. Наслаждаясь.
Так, как мне этого сейчас хотелось...
И постепенно переходил на осторожные покусывания. Снова заводился сам, и чувствовал, как и он напрягается подо мной все сильнее.
Я гладил его тело. Гладил бедра, сжимал пальцами задницу под джинсами. Свят прогибался в пояснице под моей ладонью, мял плед, упираясь лбом в постель.
А я, вдыхая его запах, целовал уже чуть влажную шею, выдающиеся позвонки ниже нее, и прижимался пахом к бедру, закинув на него ногу.
Задрав на нем футболку, целовал спину, спускаясь все ниже до самой впадинки, когда стянул пояс джинс. И лизнул там...
Нежно. Тягуче. Оставляя влагу.
Мое чудовище вздрогнуло. Но промолчало.
Я вздохнул.
Святусь... я дебилоид, да? Я иногда так туплю, блять. Ты на меня не обижайся, ладно? Пожалуйста...
Он так и смотрел в сторону от меня, а мне очень хотелось, чтобы он повернулся.
Простил, и повернулся.
Что мне сделать, чтобы ты не обижался? – я снова вскарабкался по нему и поцеловал его скулу, щеку. – Скажи...
Он моргнул пару раз, и тихо сказал:
Ты обещал сказать мне то, что говорил Яну.
Я закрыл глаза. Ну что же... Пусть будет так.
До конца, так до конца...
Да. Обещал.
Я слушаю, Дин.
Выдохнув тяжко, я попытался максимально расслабиться, обнимая рукой его за талию, так и не убирая закинутого бедра.
Ты же ему правду сказал, да?
Да. Правду, – подтвердил я. – Я так и сказал, что ты... что тебе... Не хватает нежности. От меня...
Сказал и умолк, прислушиваясь и к себе, и к Святу. Он тоже молчал. Лишь нервно теребил в пальцах плед.
Он мне не поверил сначала. Засмеялся. Подумал, что я шучу, – Свят повернул голову, зарываясь лицом в постель.
Блять.
Я потерся об его спину подбородком, погладил плечо. Пиздец, епт...
Ян думал, что я о себе говорю. Понимаешь? А вот так... Это странно было для него очень... Но я подтвердил, что не обо мне тут речь. И я не шучу и не вру, что ты дал мне этопонять, а я как идиот не смог взять в толк ни фига, пока ты мне это не показал.
Умолкнув, я пялился на его стриженый затылок. А мое сердце, как ненормальное, долбилось в груди.
Может потому и не понимал, что как и Ян, не мог в ЭТО поверить? – Свят медленно развернулся в мою сторону, и наконец-то посмотрел в глаза.
Я даже выдохнул с облегчением, кивнул пару раз, рассматривая его лицо.
Видимо так, Святусь... – я положил ладошку на его шею, лаская большим пальцем скулу, и прошептал:
Зверь ты мой... Разве я мог подумать? Что все так... И у тебя, и у меня...
И у тебя? Ты точно уверен, что тебе хочется быть со мной... таким?
Глаза в глаза, мой нервный смешок, выдох, прикрытые глаза и кивок головой.
Да. Мне хочется, очень. Я просто не мог раньше и подумать, что нам нужна не только эта дикость. Ты же такой... Укусишь – не залижешь, а укусишь еще сильнее, понимаешь? Этим меня с ума и сводишь. Я не знаю, как еще жив рядом с тобой! Ты... ты... сумасшедший такой... Во всем.
Кто бы говорил, блять...
Взгляд моего монстра опустился мне на губы, и, не выдержав, он потянулся к ним сам.
Прижался нежно и требовательно, сжав волосы на затылке в кулак.
Я сам не думал, что начну просто подыхать от того, какой ты с НИМ, понимаешь? – горячий выдох мне в губы, и от опаляющего дыхания прошла по телу дрожь.
И все...
Следующие несколько минут мы просто лизались как полоумные, терзая губы, подминая друг друга под себя, ласкаясь, гладя тела, и я даже не заметил, когда и как стянул с него футболку, сам оставшись без олимпийки, улетевшей куда-то на пол. Но когда голая кожа груди прижалась к такой же обнаженной его – это был как разряд тока, и только тогда я понял, что мы оба остались в одних джинсах.
А потом перестало хватать воздуха. От пронзительной нежности, от одуряющей страсти, от дикого желания, от передоза всей той химии в крови, называемой любовью, распирающей вены на разрыв...
Мне хотелось орать...
Я прижимал руки Свята над головой, и, сидя на его бедрах, вылизывал ему шею и подбородок, вдыхая запах его кожи, смешанный с ароматом парфюма. А он тихонько стонал, запрокинув голову, судорожно втягивая воздух сквозь сжатые зубы, суша этим свои губы и их хотелось облизать.
Они пахнут очень по-разному мои твинсы. Мелкий увлекается эфирными маслами, тот запах, от которого я шалел еще в начале нашего знакомства, не понимая, что именно может такпахнуть, был аромат пачули.
А Свят всегда пахнет очень по-мужски, горьковато-терпко, не знаю, самцом. Он пользуется Pour Lui, но эта вода на его коже приобретает совсем не такой, как во флаконе, запах. В тысячи раз притягательнее. Как новая кожа, дорогой табак, сожженное дерево... Так на грани, балансируя, до одурения тонко, что хочется бесконечно вдыхать этот запах.
А иногда, еще до этой истории со СПИДом, когда эти сволочи занимались любовью без меня, именно по смешению на них этих запахов, я этовычислял по первому же вдоху того убойно-неповторимого микса, которым могли пахнуть только мои клоны и только после секса.
...опускаясь ниже по его телу, целовал ямочки возле ключиц, впадину грудины, вылизывал соски, втягивая их, покусывая, потом тихонько дул на влажную кожу, и моего зверя, до невозможности горячего, от этого выгибало и трясло, он протяжно мычал, а я улыбался и снова дарил ему ласку…
Нежность, которая, оказывается, так нужна даже дикому зверю.
... до собственного ощущения экстаза, когда уже не мог и сам удержаться от стона.
А Свят шептал мое имя, как в горячке, как в беспамятстве, прося еще и еще.
Возбужденный, нежный, плавящийся под моими руками и губами, отдающийся им на полную, выглядевший в этом состоянии таким откровенно беззащитным, он вызывал во мне такую бурю чувств, что все это ощущалось на грани реальности.
Транс.
Как будто я был или очень пьян, или обдолбан до изумления...
Я сидел на его бедрах, упираясь пахом в его, и сил не тереться друг о друга не было...
До скулежа мешали джинсы, но я понимал, что если сейчас не удержусь и начну срывать их и с себя и с него, то без убойного траха тут не обойдется.
А я ведь обещал...
Хотя и понимал, что в том трансе, в который я ввел нас обоих, нам сейчас будет по хуй даже если здесь и сейчас материализуются наши родители.
Я вцепился в его ремень, оттягивая его как можно ниже, целуя открывшуюся под ним кожу, ту самую блядскую дорожку, однажды и навсегда ставшую для меня мозговыносящим, зубодробильным кинком на теле моего зверя, и мне в плечо впились его пальцы. Он удерживал меня на том уровне, он хотел большего, чем я сейчас ему давал. И я положил ладонь на его член под джинсами, сильно стискивая пальцами.
Блять, по-моему, еще никогда ТАК сильно я не хотел ему отсосать. Я мог бы довести его до оргазма всего за несколько резких движений, я знаю... Видел его состояние и понимал, что заставить его кончить сейчас для меня не составит никакого труда.
Но я не хотел ТАК. Не хотел резко. Не хотел быстро.
Я жадно гладил его внизу, следя за выражением его лица, кусал, мял бедра и пах, и конечно все это через джинсы, сам облизывая губы, сглатывая, чувствуя, что с удовольствием бы сейчас напился, утолил жажду, пока только эту.
А другая жажда, сексуальная, тоже становилась все сильнее, напряженнее, яростнее, и в паху была уже такая тяжесть, как будто вместо яиц были бильярдные шары.
Нет, я не чувствовал, что вот-вот кончу, это было просто жесточайшее томление, жесточайшее желание выпустить наружу член, и почувствовать к нему хоть какие-то, но не свои, прикосновения. Губ, пальцев, языка, или просто обнаженного чужого тела, не важно...
Свят выгибался мне навстречу, подставляясь бедрами и пахом под мои руки, судорожно выдыхая, сдерживая резкие стоны, кусая губы, приводя себя болью в более менее вменяемое состояние, чтобы не дать крыше сорваться окончательно.
Я смотрел на его чуть подрагивающий кадык, покусанные губы сводили меня с ума, и нежно-больно полосовали мозг своей доступностью, своим очевидным желанием ласкать, целовать...
Они приоткрывались, и я видел, как Свят их облизывает, оставляя тускло поблескивающую влагу и, не выдержав, кусая его член под тканью, вытянул руку, пальцами касаясь его нижней губы, и тут же рука была перехвачена за кисть, и мой большой палец оказался в его рту, обхваченный ненасытными губами и обласканный нежным мокрым языком.
Господи...
Полустон-полувздох, который издал Свят в эту секунду, ударил по нервам...
Я едва не взвыл от пронзительного, невероятно резкого чувства эйфории, горячей волной прошедшего от паха вверх, и захлестнувшего мозг, наполняя его ощущением убойного экстаза и жаждой еще большей близости.
Сердце грохотало в ушах почти беспрерывным набатом, отдаваясь в висках, в горле, под ребрами и еще ниже, в паху, где, казалось, оно пульсировало так нестерпимо давно и так потрясающе настойчиво...
Даря ему ласку, даря себя без остатка, я сам захлебывался в чувственной нежности, граничащей с диким адреналиновым восторгом, заставлявшим сладко сжиматься все внутренности (или что там, мать его, могло так кукожиться внутри), к моему зверю.
И все это было может и потому, что понимал, видел, КАК он сейчассебя чувствует рядом со мной.
И ЧТО он чувствует, принимая от меня то, что так сильнохотел получить, так сильно, что не смог этого скрыть.
От меня, того, с кем соревновался во всем с самого начала, с тем, кому хотел доказать, что он круче и сильнее.
И от понимания этого меня перло так, что я почти перестал нормально соображать. Если вообще можно что-то соображать, когда твои пальца облизывает тот, кто никогда этого раньше не делал.
И когда вдруг наконец-то доходит, КАК же, суко, тебе этого не хватало!
Блять!
Такого, вроде бы, очень простого, но такого немыслимо интимно-возбуждающего жеста...
Понимая, что лично тыпальцы лизать будешь толькотому, перед кем и на колени встать не постесняешься... И в сексуальном и в обычном смысле этого слова...
Не сомневаясь, что для негоЭТО точно так же.
И не представляешь уже, КАК ты, придурок бесчувственный, мог не ощущать в этом парне той потребности, которую он в себе столько времени скрывал, не выпуская, боясь показать ТЕБЕ себя настоящего.
Убийственнонастоящего для твоих нервов.
.... ладонь легла мне на затылок, заставляя повернуться к себе.
Выпуская пальцы изо рта, не закрывая влажных губ, он смотрел на меня затуманенными, полными желания глазами, тяжело дыша, перемещая взгляд с глаз на губы, и снова обратно на глаза.
И я, не спеша, не отводя взгляда, облизал свои мокрые после ласки пальцы, и молча присосался к его рту, захватывая язык, губы, ощущая теплые ладони у себя на шее, опираясь руками по сторонам от его головы.
Оставив в покое его рот и, не переставая двигаться, я целовал его лицо, скулы, глаза, виски, подбородок, а он гладил мои бедра, отвечая движением бедер на трение пахом о его.
Несколько раз его пальцы скользили мне под ремень, в ложбинку, поверху, и я не сомневался даже, что он сдерживается, чтобы не засунуть руку еще глубже. А еще тихонько скулил...
Он хотел меня.
Хотел очень.
Но для себя я решил, что пойду на трах только если он меня попросит об этом напрямую.
А пока буду просто доводить его до экстаза более невинными способами, если ЭТО можно назвать невинным.
Воды хочешь? – прошептал в губы, когда он тяжело сглотнул в очередной раз.
Кивок в ответ, и я потерся носом о его плечо, сдвигаясь в сторону края постели, протянув руку, нашарив холодную бутылку.
Пей ты... я потом, – и отвел мою руку с ней, закусил губу, глядя, как я откручиваю крышку, а потом прикладываюсь к горлышку.
Дав мне чуть отпить, вдруг сказал:
– Не глотай... иди сюда...
Я, удерживая во рту все еще очень холодную, не успевшую нагреться воду, улыбнулся, понимая, чегохочет мой зверь. И склонился к его губам, отдавая ему воду, из уст в уста, с удовольствием поя его вот так...
Еще, – попросил он, когда проглотил несколько глотков, и я повторил все сначала.
А потом, когда я отправил бутылку восвояси, Свят провел пальцами по моей груди и ниже, к самому поясу, зацепился за него пальцами и только потом глянул мне в глаза. А я наблюдал за ним с улыбкой.
Спасибо.
Мне понравилось, – я склонился, оставив поцелуй на его ключице.
Мне тоже. Очень...
А его пальчики касались моего паха под джинсами, тихонько его поглаживая.
Что делаем? – приподняв бровку, я хитро улыбался, кинув взгляд на его руку.
Понятия не имею... а что там у тебя, Дин?
Да тоже самое, что и у тебя... Сомневаешься? – я приподнялся, сжав под собой его член, а он закусил губу, и прикрыл на пару секунд глаза. – А может я посмотрю, и тогда уже скажу точно, м? Святусь...
А ты уверен, что ты хочешь ЭТО увидеть? – прохрипел он.
Я уверен, что хочу ЭТО не только увидеть, – хмыкнул я.
Да? – его глаза прожигали. Даже вот такие, темные от возбуждения и мутные после бухла.
О, е-е-е... – покивал я, начиная расстегивать на нем ремень
А мое невыносимое существо, опершись о локти, нагло накрыло языком верхнюю губу, и наблюдало за моими пальцами.
Я выдернул из шлеек жалобно звякнувший пряжкой ремень, резко, так, что Свят даже вздрогнул, и откинул на пол, продолжив разборки уже с его пуговицей и ширинкой.
Свят напрягся.
Я это видел.
По большому счету он не знал, чего от меня ждать. И мне захотелось его успокоить.
Взяв его лицо в ладони, поцеловал и погладил большим пальцем под его нижней губой.
Ну ты чего? Я же обещал... Помнишь? Я все понимаю, не идиот...
Свят отрицательно покачал головой:
Не-е-ет, малыш... Ты не понимаешь... В этом я не сомневаюсь...
В чем тогда?
Он пошло хмыкнул.
Я сомневаюсь в том, что найду в себе силы не просить меня трахнуть...
Я собирался хихикнуть, вот честно. Только получился какой-то мало вменяемый всхлип.
Меня распирало от умиления, восхищения, нежности, сладко-больно разламывающей мне душу.
Епт... Свят... Чудовище ты мое...
Любимое...
И получил в награду сумасшедший поцелуй, пока пробирался пальцами ему под боксеры. И восторженно взвыл, когда обнаружил, что там он полностью выбрит...
Охренеть... Боже ж ты мой...
Все эти перемены в Святе крошили мне мозг.
Твою ж... бля... – выдохнул я, оторвавшись от его губ. – Что ж ты творишь, а? О... черт...
Тшшш... – он накрыл мои губы своими, и шептал в них дальше: -...тихо милый... Не разоряйся... Я не виноват, что делаю то, чего не хотел раньше... Ты просто сводишь меня с ума. Или уже свел... Поэтому и творю хер знает что...
Блин, я сейчас вот тут сдохну... – проскулил я, - у меня просто не выдержит сердце, понял?
Дурак... все оно выдержит. Мое же выдерживает как-то? А? Ди-и-ин... – судорожный выдох и его выгнуло, когда мои пальцы коснулись обнаженного члена. – Сука... Дин...
Я улыбнулся, и поиграл бровями, когда он смог посмотреть на меня.
Мокро... м-м-м... ох, как же нас прет-то, а?
Зараза... убью...
И резко поднялся, завалил меня на бок, сам свалился мне за спину, удерживая снизу поперек груди, и второй расстегивал на мне, ржущем, джинсы.
Смеется он, сучонок, а? – и укусил меня за мочку. – Не рыпайся, я только проверю.
Что? На месте или нет? – я ухватил его руку, распластал ее ладонью у себя на паху. – А так типа не слышно, не??
Хочччу не тааак... – жаркий выдох в ухо, и слоновьи мурашки по всему телу.
О мама... что ж ты... – я вздрогнул и от этих мурашек, и от того, что пальцы все-таки нырнули мне в ширинку. – Блять...
Тшшш... Я аккуратно... Успокойся... – пальцы настойчиво пробирались под белье, и еще секунда и я протяжно застонал от прикосновения к открытой головке, чувствительной донельзя.
Ого... да... На месте, – хмыкнул Свят, удерживая меня в своих руках, чувствительно прижимая к себе спиной, и начиная ласкать.
Большим пальцем по уздечке, выше, чуть надавливая на дырочку, заставляя ее открываться.
Я, вначале, невольно отодвинул бедра назад, от прикосновений этих пальцев было почти больно, а потом, когда эти ощущения переросли в наслаждение, резкое, сладкое, тело уже само начало отвечать на ласку.
Это и Свят прекрасно чувствовал.
Ммм... Вот так... Все хорошо? – его губы касались моей скулы, и я не выдержав, развернул лицо, удерживая его голову своей рукой:
Заткнись, а? – почти рычание, прежде чем накрыть его рот своими губами.
Пока целовались, мой зверь умудрился стянуть с меня и джинсы и белье, а потом, оторвавшись от губ, нагло пялясь в глаза, продолжил доводить Ангелочка до невменяемого состояния, обхватив член сильными пальцами.
Я матерился, вцепляясь в его бедро, заводя руку за спину, а он мне шептал о том, как же я ему нравлюсь вот такой охуенно возбужденный и беспомощный.
Шептал, как я замечательно истекаю. Шептал, что знает, КАК я его хочу. И что его это заводит до потери сознания.
Блин... а то, как будто, он на меня действует по-другому...
Меня перло по-черному... Его пальцы разжигали у меня внизу такой огонь, что я как последняя блядь раздвигал ноги, подставляясь под ласку, под настойчивые требовательные пальцы.
И они гладили, тискали мошонку, надавливали на промежность, заставляя чувствовать, что член уже стоит как кол, мать его... И опускались еще ниже, поглаживая сжатые мышцы, и я глухо стонал, сквозь стиснутые зубы.
А когда немного отпускало, матерился, выискивая в себе силы вырваться из его рук, силы отказаться от этой ласки для себя, чтобы продолжить ее дарить ему.
И я вырвался. Смог. Как бы тяжело мне это не далось.
Я оторвал его руку от себя, сел рядом, натягивая на себя и боксеры и джинсы.
Ты охуел? – Свят ошалевшими глазами, опершись на локоть, смотрел на мои действия, на то, как я усердно засовываю свой стояк под белье, и ни фига не понимал.
Иди ты к черту... дурак... Я же не так хочу. Ну? – я оттолкнул его и он улегся на спину, улыбаясь, глядя на то, как я усаживаюсь на его бедра.
Пипец... я уже думал, что что-то не то.
Все... заткнись, а? – я накрыл его рот ладонью, а потом склонился, и, убирая руку, начал целовать. Мягко, влажно, нежно...
Я сам... Все сам... Понял?
Свят кивнул с непередаваемым выражением лица.
Вот и умница.
И, спустившись по нему ниже, сев на колени, стянул с него джинсы, когда он немного приподнялся, давая молчаливое разрешение. Потом стянул с него носки.
Правда при этом его глаза были прищурены, и взгляд говорил об одном: «И что ж мы задумали-то, а?»
А что мымогли задумать? Все тоже, что и до этого... Я хотел заставить зверя кончить только от моих губ, языка, пальцев... Хотел довести его одной лаской до убойного оргазма.
Я не стал пока снимать с него боксеры. Знал, что белье иногда больше помогает, чем мешает. И сейчас я хотел начать игру именно так.
Ох... какой же под ними был замечательный стояк!.. Я лыбился, касаясь его губами, чуть ближе к головке, замечая как дрожат губы у Свята, наблюдавшего за мной. Чмокнул его живот поверх резинки боксеров, и он рефлекторно его слегка втянул.
А потом я приподнялся, и, протиснувшись между его ног, устроился там, заставил согнуть в коленях, погладил внутреннюю сторону бедер, склонился и поцеловал везде, где только что касался пальцами.
Свят замер, так и опираясь на руки, пялясь на меня, напряженный дальше некуда.
Блин... ну как будто я ему его причиндалы отгрызть собираюсь, да?
Усмехнулся и полез вверх по нему, успокаивать мое невыносимое существо.
Ткнулся носом в его щеку, поцеловал подбородок.
Эй, расслабься, а? Ляг нормально и получай удовольствие...
Я заставил его разогнуть локти, и он наконец-то лег на спину.
Вот так будет лучше, – я вернулся к его паху.
Сам хули в штанах? – он потрепал меня по волосам, и я усмехнулся:
Это гарантия того, что я, когда, стягивая с тебя боксеры, неминуемо сдвинусь по фазе, приду в себя раньше, чем начну тебя трахать.
Боже мой, как же все сложно, Ангел!
Вот так вот, милый, да, – я лизнул ямочку на его груди, и тут же накрыл языком верхнюю губу.
Блять... Ди-и-ин... не выводи, а? – низко, хрипло, до дрожи сексуально, с ошалелым взглядом темных глаз. – Выебу...
Тшшш... не сегодня, и не сейчас.
Да? Тогда не напрашивайся на это... Понял?
Угу, понял, – промурлыкал я, и немного оттягивая край боксеров, открыл себе небольшой доступ к его мошонке.
Ой... - сказал Святуся, когда я ее коснулся языком.
Мама дорогая, без волос, не колется... Крем? – ворковал я между поцелуями, вспоминая собственный печальный опыт депиляции маминым кремом перед первым сексом с Яном, и как я потом дико чесался.... Уххх...
А тут все было сделано явно по уму, без раздражений и чесаний.
Угу, крем, – сквозь зубы проговорил Свят и положил руку на мою, лежащую у него на животе, сжимая ее так нехило, когда я втянул губами мошонку, облизывая ее при этом.
Бля-я-я... Ди-и-ин...
И его рука потянулась к паху.
Нет, – я отвел ее в сторону. – Не надо.
Он зарычал, и послушно, но яростно, вцепился в плед.
Хороший мальчик, – я, улыбаясь, медленно целовал его бедро, двигаясь к коленке. И вставляя между поцелуями слова: - Ты. Хотел. Нежности. Зверь. Мой... Так терпи...
М-м-м... Ты... садист... – выдохнул он. – Господи!
Это я запустил язык в сгиб под коленом.
Тшшш... Ты просто привык держать все под контролем... С ним. А со мной привык бороться. Поэтому сейчас так непривычно при-ни-мать.
Свят помотал головой.
Дин, пожалуйста...
Пожалуйста, что? Тебя трахнуть? – я гладил его яйца, сам еле сдерживаясь от шипения.
Дрянь, ну? Кончить мне дай, а? Ну хоть как-нибудь! Допиздишься же...
О’кей. Шутки кончились.
Он притянул меня к себе за шею, впился поцелуем в рот, кусая губы, так агрессивно и жарко, что из глаз посыпались искры.
Нет, я знал, что это просто порыв, и сейчас он мне позволит изводить себя дальше, но как бы там ни было, характер не спрячешь.
И я больше на интуитивном уровне чувствовал, что этими выпадами, он дает ощущать нам обоим свою силу, и, может быть, поневоле, и свою «сучью» натуру, которую рядом со мной показывал всегда. От которой и в дальнейшем отказываться не собирался.
А мне это и не было нужно.
Это мой невыносимый монстр. Мое создание невозможное...
Умеющее иногда быть для меня пушистым котенком...
И я люблю его именно таким. Разным.
От такого Свята мне клинило и будет клинить мозг...
Он отпустил мои губы, и я их облизал, улыбаясь, пытаясь при этом восстановить сбившееся дыхание.
Его рука мяла мой пах, вцепившись в джинсы.
Сни-и-ими... Сейчас же, бля... – процедил сквозь зубы. – Или сам сдеру...
А в этом уже никто и не сомневался.
Так... Все-таки начинает пахнуть трахом, мать его!
И мне сегодня явно отдадутся с удовольствием, что не могло не радовать.
Я, стоя на коленях, стянул с себя остатки одежды, откидывая подальше, а когда потянулся к носкам, то этого уже мой зверь не вынес и под протяжный стон перемешанный матами, я был схвачен за руку и притянут к нему. И так, что через секунду стоял над его лицом на четвереньках, вздрагивая от горячих губ и языка облизывающих и сосущих мой член.
Боже ж ты мой! – вырвалось просто, когда он по максимуму загнал его себе в глотку и я попытался двинуться назад. – Что ж ты творишь!
А свободная руки ласкала мои бедра, ягодицы, пока я невольно трахал в рот своего мальчишку, уже мало себя контролируя.
И смотрел, как мокрые губы обхаживают мой ствол, как они двигаются по нему вверх-вниз, видел, с каким удовольствием Свят сосет и облизывает, оставляя слюну на нем, помогал себе рукой. А потом, когда я уже был на пределе и понимал, что меня намеренно доводят до оргазма, он, дрянь такая, облизал свои пальцы и тут же я их почувствовал у себя в заднице...
Ну и что?
А ничего...
Вернее – все! Мать его... Это уже был предел.
Сопротивляться ни этим пальцам, вытворяющим со мной все, что они хотели, ни накатывающему оргазму, я уже не мог, как бы не старался.
Я был открыт для него по максимуму, с раздвинутыми коленями, опираясь на руки, в которых была нехилая дрожь, и уже мог только тихонько скулить от кайфа и материться хриплым шепотом, глотая буквы, дыша через раз, от бессилия перед этим монстром, доводившим меня до умопомрачительного состояния нирваны...
И за оргазм уже был готов убить...
Это я и ему обещал. Я это помню...
На что он просто с удвоенной силой начал трахать меня пальцами.
Ну, давай котенок... Я хочу...
И я знал, чего он хочет. И я это сделал, сдаваясь полностью. Я всхлипнул, и кончил ему в рот, когда он продолжал мучить меня губами и языком...
А его пальцы так и оставались все это время во мне, надавливая и гладя... И я уже не понимал, то ли насаживаюсь на его пальцы, желая их чувствовать в себе как можно глубже, или это я так от души кончая, решил моего зверя оттрахать в рот по самые гланды...
Ай... Впрочем, неважно. Главное, что все это было в кайф не только мне...
И когда я, обмякая, такой мокрый и обессиленный просто сполз на него, укладываясь сверху, то почувствовал, как мне упирается в задницу его о-о-очень возбужденная часть тела.
О... не-е-ет... – по-моему, я это все-таки не просто подумал, а прокряхтел вслух, потому, что чудовище, смеясь, обнимая, убирая прилипшие волосы со лба, выдало:
Дата добавления: 2015-11-04; просмотров: 22 | Нарушение авторских прав
<== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |