Kris Wild Fire & Beljar

Kris Wild Fire & Beljar

Оазис

Душно. За четыре с лишним часа ни единого дуновения ветерка (ну да, закон подлости ведь еще никто не отменял) и это, честно говоря, начинало действовать на нервы. А если прибавить, что половину этого времени я валялся под мотоциклом с гаечным ключом и прочими разномастными инструментами в зубах, да еще и умудрился опрокинуть на себя бутылку машинного масла, то нет ничего удивительного в том, что настроение мое было весьма гадостным.

И ведь знал, что движок надо перебрать перед поездкой. Знал, но не сделал. А теперь хоть подыхай – работать, как нужно, он не собирался. Я сел, опершись на мотоцикл, отхлебнул воды из фляги. Хоть кто бы проехал, так нет же...

Можно, конечно, попробовать дойти пешком до ближайшего населенного пункта, но бросать свою железную зверюгу на произвол судьбы не хотелось. Да и не имел я никакого желания лазить ночами по здешним оврагам. Злобных псин, маньяков и прочих бабаев, я, конечно, не боялся – что им среди степи делать? А вот вывихнуть ногу, зацепившись в темноте за камень или корень - неприятность вполне реальная, и тогда ори не ори – заметят точно нескоро.

На горизонте показалось облачко пыли, едва заметное, но вселяющее надежду. Вскоре послышался гул двигателя. Оранжевый силуэт позволил издалека узнать курсирующего между городами почтового робота. Что-то на манер миниатюрного автобуса без стёкол, дверей и прочих удобств - только люк в крыше и манипулятор. От обилия солнечных дней на кузове выгорала краска, поэтому обычно их покрывали корабельным суриком. Если бы только удалось прицепиться к нему… Тогда мои шансы ночевать под крышей стали бы куда больше. Поспешно закинув инструменты в сумку, я подготовил веревку с крюком. Эх, была не была…

Уцепиться я уцепился, и даже на байк вскочить успел. Следовал робот не то что бы уж очень быстро, но уже часа через два я увидел очертания домов - высоких, городских. Странно, я ведь ожидал добраться до ближайшей деревушки с каким-то неблагозвучным названием, а тут - город. Я уже было обрадовался - не придется капать местным на мозги и просить о ночлеге, в городе наверняка должна быть гостиница. Но почтовый робот явно собирался поглумиться над доверчивостью и наивностью человеческой - город был пуст. То есть совсем. Полностью. Сначала я пытался списать все на жару, но витрины магазинов были пусты, кое-где двери домов болтались нараспашку, а посреди улицы, достаточно широкой, кстати, высилось чахлое, с пожелтевшей листвой, деревце.

Робот следовал к почтовому центру, но я не спешил отцепляться - стоило осмотреться здесь получше. Он дошел до своей точки, выбросил почту, остановился, ожидая ответный мешок. В это время я слез с мотоцикла, отцепил крюк. Мешка с почтой никто не принёс и выкрашенный в веселенький желтый цвет гроб на колесах развернулся и уехал обратно.

Уж не знаю, кому почтовый робот мог слать эти посылки... Скорее всего, у него был сломан навигатор - не стенам же был адресован этот ворох бумаги и картона. Забавно, как люди цепляются за изжитые временем вещи - ведь там были не только посылки, но и письма. Бумажные письма! Их эпоха кончилась уже давно, но люди используют их, в меру совершенствуя - как электрические камины с фальшивым огнем вместо центрального отопления.

Впрочем, мне до этого дела не было. Надо было найти мастерскую, может там повезёт что-то отыскать. Мотоцикл можно было оставить, тут никто его не тронет. Но свечи зажигания я выкрутил. Так, на всякий случай.

Теперь можно отправляться на поиски. Через несколько кварталов я нашел мастерскую, к моему удивлению, внутри было много инструментов и деталей. На полках стояли банки со всякими составами: для преобразования ржавчины, смазочные материалы различных степеней вязкости, растворители, кислоты. Как и на любой порядочной СТО, имелся полностью автоматизированный шиномонтажный отдел - отдаешь пробитое колесо, а дальше умный станок сделает всю работу. И, по уже сложившейся в здешних местах традиции, здесь не было ни души. Вот и славно, возьму, что требуется без зазрений совести. Очень удачно подвернулся и насос - меня терзали смутные сомнения, что ко всему прочему закапризничал еще и карбюратор (наверное, опять в фильтр набилась какая-то дрянь). Выбрав из инструментов наименее ржавые, я двинулся по направлению к мотоциклу и принялся за ремонт двигателя. К моему огромному сожалению, причиной поломки оказалась приводящая шестерня. Это означало, что я сильно влип - ведь найти такую же, вероятно, не удастся. Что теперь? Я спрятал мотоцикл в переулке - забросал коробками и всяким мусором. Знал бы, от почтовика б не отцеплялся. Ну что за…

Солнце садилось за дома, освещая всё оранжево- красным светом. Ветер носил рваные кульки, клочки бумаги и пыль.

Кажется, мне придется устроиться здесь на ночлег - с одной стороны это к лучшему, по большому счету ездить на мотоцикле по ночной трассе не очень удачная затея, но и оставаться здесь не хотелось... Впрочем, на ближайшие часов десять выбора у меня не было, и я решил чуть прогуляться на сон грядущий.

Тихо. Поразительно, как я раньше не замечал постоянно окружающего меня шума - людских криков, кошачьих воплей, гула мотора, наконец... А здесь тишина была пронзительной и в тоже время глухой и мягкой. И ведь ничего особенного - небольшой провинциальный городишко, таких в каждой области десятки. Только какая-то неуловимая атмосфера безлюдного, но тронутого цивилизацией места меняла что-то в восприятии. Не городская улица ранним утром, куда вот-вот придут люди. И не дикий лес, куда люди не заходили вовсе.

Они были. Ушли. И не вернутся. Или вернутся, но еще очень-очень нескоро. Обломки цивилизации. Бетонный памятник на ее останках.

Я брёл по улице, высматривая какое-нибудь укромное место для ночлега. Мне приглянулся одноэтажный дом, который выглядел одиноким на фоне высоток. Наверное, он долгое время предназначался под снос, но руки у местных властей до сего великого дела так и не дошли. Вот и хорошо, никогда не любил квартиры, такое ощущение, что живешь в скворечнике. Дверь дома была не заперта, в прихожей висела одежда. Я прошел дальше, на всякий случай окликнул хозяев - ответа не было.

В одной из комнат обнаружилась кровать. Правда, без матраса. Ну, не критично - в конце концов, можно бросить на доски куртку или поспать так.

Я распахнул окно (странно, стекла в нем были абсолютно целы) и улегся. Было прохладно, приятный сквознячок шевелил волосы, но сон не шел.

Хм, интересно, есть ли здесь вода, а если есть, можно ли её пить? Ведь во фляге с полудня пусто. Я пошел на кухню, открыл кран с водой, к моему удивлению, он фыркнул несколько раз, откашлялся, и из него побежала струйка. Скорее всего, тут установлена бочка для воды - на случай отключения в период ремонтных работ. Заполнив флягу, я включил на ней систему обеззараживания, на всякий случай. А что, пить, кажется, можно. Ну и прекрасно.

Утолив жажду, я снова наполнил флягу - мало ли, куда меня занесет в дальнейшем. Закат уже почти выцвел, сменяясь светло-синими сумерками. Комната погружалась во тьму, и очертания предметов стали напоминать инопланетных созданий.

Я снова попытался уснуть. Через некоторое время, когда перестал прислушиваться к пустоте, мне это удалось. Сон был недолгим и напрочь лишенным сновидений. Меня разбудил звук, доносящийся из окна. Отдаленные раскаты грома. Вот только вспышек молний видно не было.

Я приподнялся на локте, вглядываясь в тьму. Кромешную, непроглядную - такая редко бывает на открытом месте, но сейчас ни капли лунного света не падало на растрескавшийся асфальт. Тучи? Лунное затмение?

В мегаполисе не замечаешь темноты и ночи - там всегда найдутся фонари и неоновые вывески, шум от проезжающих машин и стука ботинок по мостовой. Пульсация огромного организма, импульсы света по улицам-нервам.

Здесь все было по-другому.

Натыкаясь на дверные косяки и стулья, я вышел на улицу. Гром продолжал греметь, но темнота и не думала расступаться. Гром без молний, как забавно... Быть может, я ослеп?

Нащупав в кармане спички, я достал одну и зажег. Пламя вспыхнуло, осветив вокруг немного мостовой. На тротуаре я разглядел отрывок газеты, заголовок гласил что-то о восстановлении сердечной деятельности. Спичка догорела, но свет остался, только исходил он из окна здания, которое находилось квартала за два от меня.

Может быть, кто-то зажигал этот огонек там, в этом доме. По вечерам, когда становилось темно. Кто-то. Когда-то. Когда темнота не оставляла воздуха, душила и не давала дышать, а электрический свет был слишком холодным, чтоб согреть глаза и руки.

А, быть может, свет поселился там сам, когда устал блуждать по улицам. Такое тоже бывает.

А в окно выглянул лишь потому, что увидел, как горит моя спичка.

Тихонько двинулся к свету, прячась за углами зданий. Вот и окошко. Ни звука. Только свет стал дребезжать, как будто огонек свечи колыхал сквозняк. Подождав немного, я направился искать подъезд и вскоре уже поднимался по лестнице. Должно быть здесь. Двери не заперты.

Я окинул стекла взглядом шкодливого школьника. Натянув рукав кожанки на кисть, я ударил в окно кулаком. Стекло треснуло. Вторым ударом я высадил его, и, вытащив оставшиеся особо крупные осколки, пролез внутрь.

Выйдя на лестницу, заметил, что огонёк двигался вверх. Что же, пойду за ним. Добравшись до верхнего этажа, я открыл люк, ведущий на крышу.

Крыша оказалось покатой, и я, усевшись на ребро, огляделся. Огоньки светились в окнах всех домов - зеленые, синие, оранжевые. Они медленно затухали и снова вспыхивали, город стал похож на громадную гирлянду, оброненную среди бескрайных степей. Он перемигивался, мерцал и я невольно залюбовался. Если бы вместо пыли на дорогах лежал снег, а щеки щипало от мороза, все походило бы на новогоднюю ночь. Не нынешнюю, а ту, далекую, из детства, когда все вокруг казалось волшебным и сказочным.

Тишина, огоньки и звезды. Я откинул голову назад - слишком резко. Потеряв равновесие, я скатился вниз.

Но, к счастью я упал на балкон верхнего этажа в кучу хлама, который обычно хранят на балконах – на “чёрный день”. Поднялся, благо, ничего себе не сломал. Меня окружили огоньки, все те же - разноцветные, из окон. Они переливались, одни становились ярче, другие понемногу затухали. Сон неожиданно навалился на меня – тяжелый и липкий, словно черный кисель. Не в силах сопротивляться ему я закрыл глаза и в ту же секунду отключился.

Проснулся я от того, что солнце светило в глаза, а песок упрямо набивался в рот.

Стоп... Песок?!

Я приподнялся на локте, оглянулся. Вокруг на километры простиралась пустыня. Ни города, ни балкона, ни хлама - только редкие растения развеваются от легкого ветра. И солнце. Невыносимо палящее солнце, словно взявшее себе за цель прожечь мой череп насквозь.

Мотоцикл стоял рядом, с разобранным двигателем. Куда всё исчезло? Или мне всё это приснилось? Да, конечно же, приснилось! Наездился по жаре, потом пытался чинить движок, вот и уснул, того не заметив.

Надо бы доехать до какой-то деревушки... Хм, смело сказано - доехать. Эх, жизнь моя жестянка... Придется идти пешком.

Дааа, это все занимательно. Только где дорога? Или вообще хоть что-нибудь кроме простирающейся до горизонта пустыни. И травок. И мотоцикла.

Ни-че-го. Голый песок. Горячий, сухой. И ветер. Ветер тоже с песком - колючим, словно тысячи мелких игл.

Ноги вязли, идти было трудно. Много раз приходилось останавливаться и отдыхать. Про мотоцикл я и думать забыл, после того как попробовал протащить его по песку пару десятков метров. Хорошо хоть вода из фляги никуда не исчезла.

Вечер своей прохладой очень порадовал после ужасного дня. Сколько еще таких дней предстоит?

Взобравшись на бархан, я увидел огоньки. Они вспыхивали под руками, отливая синим - прохладные, словно антипод огня. Я подержал над ними руки, любуясь тем, как падают на ладони отсветы. Свернувшись на остывающем песке, я лежал и думал о том, как все-таки красивы безлюдные места. Такие, как город. Такие, как эта пустыня. Они разные, совсем разные. Но тишина в них была одна и та же. А еще в пустыне были звезды, в отличие от непроницаемого неба города. Большие, яркие, разноцветные... словно стаи светлячков.

Покой...

Но вдруг что-то неуловимо переменилось. В висках взвилась боль - резкая, сильная. Меня словно выдергивали из этой ночи, из этого мира. Выгоняли прочь, выковыривали из раковины...

Перед глазами плыли красные пятна. Боль не ушла, только стала тупой, ноющей, растеклась по всему телу. А еще вместо неба над головой был белый, плохо оштукатуренный потолок.

* * *

Потолок начал понемногу двигаться, пятна переливались, расползались.

Я попытался приподнять голову и оглядеться, но ничего не вышло, только накатил приступ тошноты и я снова уронил голову.

Наконец все встало на круги своя, и я с опаской разлепил глаз. Вокруг суетились какие-то люди. Кажется, они заметили, что я очнулся, потому что один подошел ко мне и спросил:

- Ну что, дружок, рад, что снова с нами?

Я слабо кивнул, хотя, честно говоря, это было совершеннейшей неправдой. Я был совершенно не рад, что вместо теплого песка лежу на твердой неудобной койке. Мне было больно и плохо, мутило и очень хотелось пить.

Чего мне еще хотелось, я додумать не успел. Отключился.

Проснувшись, я попробовал подняться. Тело слушалось плохо, но мне удалось, хоть и с огромным усилием, спустить ноги с кровати и сесть. Как же всё болит! В комнату зашла девушка в белом халате, улыбнулась.

- Как Вы себя чувствуете? - спросила она. Я хотел было сказать, что ужасно, но потом передумал и только тихо попросил: - Дайте воды…

Воду мне дали. Я пил жадными глотками, чувствуя, как по горлу прокатывается влажный холод.

В палате стояли еще три койки, на одной лежал человек с загипсованной рукой. На стенах кое-где виднелись облупившиеся слои краски, на полу - старый кафель. За окном шелестели деревья, красивые, стройные. Пронзительно голубое небо, с плывущими стайками облаков. Белая решетка разделяла два этих мира.

Медсестра тем временем о чем-то тихо поговорила с моим соседом по палате и вышла восвояси.

Я присмотрелся к нему, и меня тут же пробрало отвращение. В этом немолодом, изможденном человеке угадывался именно тот тип опустившегося, спившегося работяги, который вызывал во мне живейшую неприязнь. Сейчас, впрочем, он был абсолютно трезв, хоть и не испытывал по этому поводу особой радости. Между тем мужчина повернулся и просипел:

- Здра-авствуй. А я слышал, как тебя привезли. Где ж так умудрился-то?

Я не ответил. Лег и отвернулся к стене. Мне не хотелось расспросов, и вообще особого внимания к своей персоне.

Позвонить бы...

Я направился к двери и дошел почти успешно, но у самого выхода из палаты меня ощутимо качнуло, и я едва успел уцепиться за косяк двери.

Выйдя в коридор, я нашел взглядом медсестру и уже собирался идти к ней, но она только руками замахала

-Вы что?! Лягте немедленно! Я сейчас подойду

Немного отдышавшись, я пошел обратно в палату. Ложиться не хотелось. Облокотившись на подоконник, я вдыхал летний воздух. Сейчас придёт врач, и я расспрошу его обо всём. До меня донесся звук хлопающих дверей, топота ног; окрики медработников.

- Еще кого-то привезли - подметил сосед.

Я обернулся, но каталка проехала мимо.

- Не к нам. – Хмыкнул я и повернулся к окну.

Через минут двадцать заглянул доктор - здоровенный дядька с багровой лысиной, но притом улыбающийся и поэтому чем-то напоминающий бегемота из детской книжки.

- Аааа, так это ты. Что-то хотел?

-Да. - Я замялся. - Когда я смогу...

- Уйти отсюда? - врач рассмеялся. - Ты очень непоседливый молодой человек, как я погляжу. Примерно через неделю. За тот месяц, что ты пролежали в коме, два перелома на руках, надо думать, уже срослись.

- Перелома? - Я озадаченно взглянул на руки. Гипса не было, только эластичные бинты.

- Да, открытых. Пришлось еще кое-где подлатать, но не это ничего, все уже почти в порядке. Да, еще у тебя останавливалось сердце, но мы вовремя провели процедуру дефибрилляции.

- Скажите, а кто-то меня искал в это время?

- Да как тебе сказать…. Как только установили твою личность, я сам позвонил к тебе домой и сообщил матери. Уж прости, что вмешиваюсь в твои семейные дела, у меня сын твоих лет..

- Спасибо, доктор, спасибо...

Что-то сдавливало моё дыхание, отбирало слова, сворачивая их в комок, который стал в горле.

- А здесь есть телефон?

- В приемной есть. Но так как бродить по коридору тебе сейчас было неполезно, можешь воспользоваться моим. Во время вечернего обхода я за ним зайду.

Я благодарно кивнул и протянул руку за стареньким «Самсунгом». Домашний набирать не стал, все были сейчас на работе, и я решил их не дергать. А вот Алина должна быть дома - практика кончилась у нее еще в начале июня, и она целый день торчала у телевизора.

Трубку действительно взяли, но вместо тонкого, слегка визгливого голоса Али я услышал не менее тонкий голосок ее младшего брата

- Аллё?

- Родик, привет, позови к телефону Алину.

В трубке воцарилось молчание. Потом сопение. Потом хихиканье.

- Да позовешь ты ее или нет?!

Хихиканье по ту сторону усилилось.

- Позвать-то могу. Только не факт, что откликнется.

- В чем дело? С ней что-то случилось? Ей плохо?

- Не-а, очень даже хорошо. Да так, что на всю квартиру слышно. Вот мама ей задаст, когда узнает... И так все время со своим Жориком у меня в комнате торчит, так еще и пьяная под утро завалилась. И мяч мой футбольный испоганила. Дура.

Я бросил трубку. Пьяная? Жорик? Как, почему....

Мобильник с грохотом полетел в стену.

Сосед у стены покачал головой, явно не поощряя такого расточительства, но мне было все равно. Я сидел, уткнувшись лицом в ладони, пытаясь понять, почему вокруг меня все так стремительно рушилось. Ветки деревьев застучали в стекло - ветер гнал дождевые облака с другого края неба.

То, что я услышал по телефону, не укладывалось в голове. А может он пошутил? Ведь он такой... А если нет?

Убираться отсюда надо. Вот только дождь пережду и сразу уйду. Надо только найти нормальную одежду... мою, наверняка, уже скинули в утиль, да и кому уже нужны эти окровавленные тряпки?

А расхаживать по улицам в пижаме, да еще и в бинтах...

Взгляд упал на открытый шкаф рядом с соседом. На вешалке висела потрепанная, но вроде бы чистая рубашка, и я, набравшись наглости, позвал.

- Извините... можно вас попросить?

Мужчина с интересом повернулся.

- Да?

- Вы не могли бы... одолжить мне свою рубашку? Мне нужно уйти отсюда, а в таком виде. - Я изобразил смущение.

Тот вдруг расплылся в улыбке.

- Бери-бери, сынок. Что, не сидится в казенных стенах? Понимаю, сам такой же был. Вот как-то, еще в году эдак семьдесят шестом...

Я не стал его слушать. Совершенно не было настроения выслушивать ностальгические повести этого мужичка, хоть я и был ему благодарен.

Наскоро накинув рубашку, я скользнул в коридор и короткими перебежками добрался до лестницы. Ботинки у меня остались свои, так что я выглядел почти нормально.

Выйдя из больницы, я обернулся, уловив на себе укоризненный взгляд лечащего врача. Стало немного стыдно за этот поступок, ведь он вложил немало усилий для моего выздоровления, а я так безответственно к этому отнёсся.

К Жорику.

Поднимаясь по лестнице, я вспомнил странный сон про огоньки, про пустоту. Несколько раз надавил на кнопку звонка - в квартире послышались шаги и окрик «кто там?» и дверь открылась. Он всегда так делает, спрашивает и сразу открывает, не пойму зачем.

- Ааа, это ты!

Я решил не тянуть кота за хвост и с порога начал.

- Что там с Алиной? Я звонил ей и...

Жора хохотнул. Неприятно, с поросячьим повизгиванием.

- Алину... Что, испоганилась твоя краля?

Я начал закипать. Меня раздражал этот перекачанный боров с хамоватой ухмылкой, раздражал безумно, но я все же нашел силы сдержаться. Только процедил сквозь зубы:

- Твоей милостью испоганилась.

- Моей? Ууу, дружище, это тебе кто-то наврал. Я ее уже с неделю не видел. Мне рассказывали, что она уехала автостопом кататься, вроде вчера вернулась. Да и до того она была далеко не моей частной собственностью. Так, сказать, общественным достоянием. - Он подмигнул. – Ну, ты понял, о чем я. И всегда была, не обольщайся. Так что не серчай. Да ты проходи, не стой в дверях.

- Нннет. - Я сделал шаг назад, едва не споткнувшись о высокий порог. Гнев как-то разом стих, оставив после себя только глухую тоску и безнадежность. - Я пойду.

- Иди-иди. - Жорик еще раз одарил меня своей тошнотворной улыбкой и закрыл дверь. - Только моську не попорти своей благоверной в праведном гневе, а?

- Не буду. - Я пожал плечами. Мне и вправду не хотелось никого бить. И кричать тоже не хотелось. А также биться головой о стенку и топать ногами. Вообще ничего.

- Да кстати. – Он вдруг опять высунул голову на площадку.- Что с моим мотоциклом?

- Да разбился я. Из больницы вот вышел, байк на штрафплощадке, скорее всего.

- Ремонт за твой счёт. А пока я на твоём покатаюсь. Его уже должны были починить, так что жду сегодня вечером в гости.

Дверь захлопнулась.

Выйдя из подъезда пятиэтажки, я сел на скамейку и уставился на ржавые, давно не крашеные гаражи. Не знаю, сколько я так просидел. Десять минут, час, два?

Ветер шумел в листве, тучи подобрались к верхушкам домов. Несколько крупных капель упали на пыльную дорогу. Пора идти.

Я двинулся в сторону СТО. До него было далековато, километра два. То есть, вообще-то это не так уж и много, но в моем нынешнем состоянии даже такой пеший переход давался нелегко. Доковыляв до железных ворот, я постучался и спустя минуту они открылись, выпуская навстречу мне перемазанного каким-то мазутом парня в комбинезоне.

Я, отдышавшись, начал.

- Я у вас месяц назад оставлял черный Кавасаки "Вулкан".

Там нужно было поменять крыло, фару и тормозной трос...

Парень лениво поплелся к гаражу. Крикнул что-то внутрь, потом вернулся ко мне с виноватым видом.

- Крыло и фару поменяли... а про трос, если честно, забыли. Но я сейчас пошлю кого-то из ребят на рынок, через пару часов будет все готово.

Я кивнул. Как раз успею сходить домой.

Благо недалеко, два квартала. Но дождь, всё же решил пойти. Точнее, небо разверзлось надо мной сильным ливнем. Я забежал в ближайший магазин. Это оказалось небольшое кафе со своей мини-пекарней. Приятно пахло свежим хлебом. Живот заурчал, одобряя мои мысли. Купив булочек и кофе, я сел за свободный столик. Народу прибавлялось всё больше - настигнутые дождем пешеходы спешно забегали внутрь и, отряхивая мокрую одежду, выискивали глазами еще не занятые места. Я принялся за свою трапезу, невольно слушая беседу за соседним столиком:

- Да, совсем пустой, говорят.

- Интересно, из-за чего из него все жители ушли?

- Не ушли, а ис-че-зли! В одну ночь.

- Всего девяносто километров на запад отсюда. Возле Тихомировки.

- Да враки! Не верю!

- А поехали, что слабо?

Хм, занимательная история.

Было в их разговоре что-то знакомое, но я никак не мог вспомнить, что. Послушав с минуту их таинственные повествования, я дожевал булочку и направился восвояси. Благо, дождь значительно поутих и теперь только слегка моросил, но это не раздражало. Правда, теперь под ногами хлюпала вода и я пару раз зачерпнул ее ботинками... Ничего, переобуюсь.

Привычно нажав на дверь парадной плечом (без этого открываться она категорически отказывалась) я вошел и поднялся на свой этаж. Звонок так никто и не починил, поэтому пришлось стучать.

За дверью раздались шаги, и я мысленно молил все известные мне силы мироздания, чтоб это не оказался Орест. С отчимом мы и так не очень-то ладили, а после месячного отсутствия он наверняка не упустит удовольствия высказать все, что обо мне думает.

Но дверь открыла мама. Она была непривычно нарядная и веселая, но при виде меня улыбка медленно сползла с ее лица. Кивнув головой в сторону кухни, она буркнула "посиди там, у меня гости", она порхнула в комнату, и уже оттуда я услышал ее неразборчивое воркование.

На стуле лежала газета, и от нечего делать я решил почитать ее. Ничего интересного, конечно, не нашлось, и, прочтя длинную и нудную статью о юном даровании из какой-то деревушки, сумевшем в восемь лет стать призером какого-то там танцевального конкурса, стал отгадывать кроссворд.

Как только я отгадал птицу из семи букв, оказавшейся колибри, в дверь раздался еще один звонок.

Орест.

Он был зол, очень зол. Таким его я еще не видел - он едва не вышиб дверь, и тут же рванулся в комнату, крича и размахивая руками.

Тут же в коридор выбежала какая-то женщина. Наверное, она и была гостьей матери и теперь по-быстрому удирала, не желая участвовать в семейных разборках. Послушав их вопли, я понял, из-за чего так негодовал отчим: мама накануне в который раз закатила ему сцену ревности, и теперь на работе над ним стали подсмеиваться.

Послушав их, я все же решил вмешаться. Крики криками, но как бы не дошло до чего похуже...

Увидев меня, Орест взбеленился еще больше. Всех эпитетов, красочно описывающих мою особу, я не упомнил. Да и, честно говоря, не пытался запоминать и вообще слушать, но внезапно скулу обожгла боль и я, не удержавшись на ногах, рухнул на пол. Еще не понимая, что произошло, я уставился на них обоих, но тут мама заголосила еще громче, и я вышел из ступора.

До этого Орест меня не бил. Никогда. Орал, запирал на несколько дней в комнате, выбрасывал вещи. Но не бил.

Что ж, надо же было когда-то исправить упущение..

Они еще орали, когда я вышел на площадку, аккуратно притворив за собой дверь. Кровь капала на губы и подбородок, нос противно хлюпал, но, кажется, был не сломан.

Какой дурдом...

Впрочем, уйти мне не дали. Отчим вырвался на площадку, и схватив мое запястье, прошипел в самое ухо. – Я еще не закончил, щенок!

И вдруг откуда-то накатила злость. Я ударил отчима по затылку и тот упал, тихо охнув. Мама прокричала:

- Что ты наделал?! Ты его убил!

Я медленно повернул к ней голову.

- Он только потерял сознание, к сожалению. Да и сколько можно терпеть его выходки? Ты же сама плачешь часами, когда он наорет на тебя!

В подтверждение словам, Орест пошевелился, приходя в себя.

- Это не твоё дело! Он мой муж!

- А я твой сын.

- Ты ничего не понимаешь! Шляешься где-то, а потом приходишь и все портишь! Пошел вон отсюда! Чтоб я тебя здесь больше не видела!

Слова эхом отдавались в голове, и я вышел за дверь.

Улица встретила прохладой, я вновь направлялся к СТО. Забрав мотоцикл, я сделал несколько кругов вокруг мастерской, проверяя всё ли в порядке. Вспомнился разговор в кафе. А что если сгонять в том направлении, перед тем как отдать мотоцикл Жоре?

Мотор взревел, постепенно набирая обороты.

На СТО парень в комбинезоне рылся в ящике в поисках сигарет, наткнувшись на новый тормозной трос он начал листать телефонную книгу, в надежде вспомнить как был записан владелец Вулкана.

К сожалению, его так и не удалось отыскать среди многочисленных фамилий и имен, и механик. тяжело вздохнув, закурил. Не то, чтобы он боялся, что его в случае несчастного случая привлекут к ответственности, но что-то не давало успокоиться. Впрочем, длилось это недолго. Через полчаса пришел его сменщик, и парень двинулся к дому, не забыв купить в ближайшем киоске обещанную племяннику пачку чипсов.

Я выехал на трассу, все еще не до конца осознавая, что происходит вокруг. Все события сегодняшнего дня свалились на меня, как снег на голову. Почему все так?

Прошел всего месяц, а все более-менее близкие мне люди уже вычеркнули меня из своей жизни. Быстро, легко и цинично, словно износившуюся вещь.

«Трусость – самый страшный порок» - кажется, так писал Михаил Афанасьевич Булгаков? Э, нет, достопочтимейший литератор, я с тобой не согласен. Тысячу раз не согласен, потому что равнодушие - куда страшнее, чем трусость и семь смертных грехов вместе взятые. Он умеет разъесть до костей - не того, кто им болен, разумеется.

Согласно часам и спидометру, ехать до города оставалось чуть больше получаса. По сторонам росли редкие яблони, окрашенные известью только со стороны дороги. По левую сторону, до горизонта, тянули головы к небу подсолнухи. Справа же, было пшеничное поле, разделенное на несколько частей лесополосами.

Впереди виднелся мост, железный и заметно выгнутый в нескольких местах, за что и заслужил среди местных название «горбатый». На дорогу выскочил заяц, я повернул руль немного в сторону и затормозил. Ручка не оказала сопротивления и упёрлась в руль. На секунду стало жарко.

Через метров пятьсот, когда дорога пошла вверх, я повторил попытку, но тщетно. Мотоцикл не только не останавливался, но, ни на йоту не притормаживал.

Еще одна попытка... и еще... и еще.

Никакого результата. Байк мчался и мчался вперед, и я едва успевал поворачивать руль.

Что делать? Спрыгнуть на ходу?

И тут я понял - поздно. Надо было прыгать тогда, среди полей, и тогда бы я отделался в худшем случае несколькими переломами. А теперь, когда за хиленькими перилками каньон глубиной метров в 100-120... Да еще и эти камни.

Я судорожно сжал руль. Разум отчаянно пытался найти выход из положения - и не находил. Впереди спуск, скорость увеличится, а еще будут все более крутые повороты, я не удержусь на такой скорости.

Доездился…

Навстречу вдруг вылетел небольшой бусик. Летел он лихо, покряхтывая и погромыхивая какими-то железяками. Я повернул руль, чтобы избежать столкновения и тут же почувствовал, как переднее колесо уперлось в ограждение, а заднее стремительно поднялось вверх. Я перелетел через руль, а в следующую секунду все тело пронзила резкая горячая боль. Последнее, что я уловил краем сознания, был последовавший за этим звук взрыва.

* * *

Когда я открыл глаза, была ночь. Звёзды мерцали высоко в небе. А высоко ли? Может, я смотрю сверху вниз, и стоит лишь оттолкнуться и падать навстречу новым галактикам? Если б не было притяжения, я бы проверил. Еще тогда, когда по вечерам лазил по крышам. Попытавшись встать, я удивился тому, что мне это сразу удалось. Несколько ссадин и ушибов, разодранная в клочья куртка. Да, легко отделался - подумал я. Сняв шлем, я огляделся вокруг в поисках байка. Нечто странное виднелось неподалёку - покорёженные части повисли в воздухе, пытаясь разлететься в разные стороны, внутри этого железного ежа мерцал и переливался огонёк, такой знакомый. Взгляд выхватил очертания зданий, освещенных луной.

Город.

Неужели я все-таки добрался до места назначения? Снова.

А может, в город и нельзя попасть по-иному?

Может быть, огоньки это тени тех, кто попадал в город до меня? Так и тянуло сказать "души", но это было не так, ведь шарик продолжал мерцать среди обломков байка, а я стоял здесь - живой, настоящий.

Но все-таки... Вспомнилась сказка о девочке со спичками и ее рассказ о том, что когда кто-то умирает, то с неба падает звезда.

Может, все они падают сюда? В этот оазис, способный уберечь от пустыни, неважно – песчаной или людской. Оседают на потрескавшуюся землю, переливаясь теплым светом. Ведут в город усталых путников, указывают им дорогу. А потом остаются в городе. Навсегда.

Я протянул к светящемуся шарику руку. Волна тепла коснулась ладони, и огонек, игриво увернувшись, взлетел к темно-синему небу и медленно поплыл вперед.

* * *

Водитель автобуса сообщил об аварии лишь по приезду в город - торопился. Прибывшие на место происшествия патрульные службы и медики обнаружили лишь изрядно покореженные остатки мотоцикла. Изучили пробитый бак и обгорелые остатки сидения – для суд. мед. экспертизы.

Впрочем, водитель грузовичка в непреднамеренном убийстве обвинен не был.

Ведь тело байкера так и не нашли.

Дата добавления: 2015-11-04