Меня просить долго не пришлось, и я сделал шаг вперед, пытаясь отпихнуть дикобраза от двери, но выпитый алкоголь сделал свое грязное и разрушительное дело, вынудив меня слегка споткнуться и промазать. Гей издевательски хихикнул, а потом заставил меня буквально заледенеть от ужаса, когда неожиданно сильно развернул меня за плечи и вдавил в дверь, прижимаясь ко мне. Его пид*рская размалеванная рожа оказалась в предательской близости от моего лица, а от ощущения жара, идущего от его гейского тела меня начала бить мелкая дрожь.
-Отвали от меня! – пискнул я, чувствуя себя кроликом, которого собирается сожрать удав.
-Неа, - хмыкнул гей, - Томми, ты такой милый, когда напиваешься.
Я в шоке смотрел на его раскрашенное лицо, на потемневшие глаза с длинными ресницами, на спадающие на плечи черные волосы. И почему-то после выпитых бутылок и стопок его морда мне показалась не такой уж и отвратительной, скорее наоборот, даже слегка симпатичной. Гей тем временем откровенно рассматривал меня, блуждая взглядом по лицу, а я почему-то чувствовал какое-то непонятное смущение, смешанное с волнением, желанием отпихнуть педика от меня подальше, не забыв врезать по этой наглой харе, и... желанием постоять вот так еще несколько секунд. Последняя мысль привела меня практически в благоговейный ужас, парализовав и без того обездвиженные конечности и заставив сердце биться еще чаще в груди.
Дикобраз облизнулся, судорожно вздохнул и прижался ко мне всем телом, его рука вдруг соскользнула с моего плеча и поползла вниз по боку, заставив меня вздрогнуть. И хотя я больше всего на свете ужасался тому, что сейчас происходит, я почему-то не мог найти в себе ни капли силы, чтобы это остановить. Гей тем временем задышал чаще, продолжая нагло лапать мой бок, прижался бедром к моему паху, уткнулся носом в мою шею, обдавая ее горячим дыханием. А я же продолжал стоять, как придурок, в полном офигении от себя и отсутствия у себя какого-либо желания остановить пид*рский кошмар, который происходил со мной прямо сейчас. Более того, я к своему ужасу, начал ловить себя на мысли, что мне даже хочется обнять тощее и такое горячее тело, зарыться в женские волосы, так вкусно пахнущие лаком и парфюмом. И я даже не стал сопротивляться, когда влажные губы педика вдруг коснулись моей шеи, принимаясь слегка посасывать кожу, а рука переместилась на спину, поглаживая вверх-вниз. Дикобраз присосался к чувствительной точке на шее, так что я не удержался и шумно выдохнул, а трансвестит в ответ прижал меня к себе еще крепче, хотя крепче, казалось, было некуда, его вторая рука легла мне на поясницу, заключая меня в объятия. Я в прострации прислушивался к ощущениям, не в силах пошевелиться, наслаждаясь его близостью, прикосновениями и поцелуями. Наслаждаясь?! Я разинул рот, пребывая в иррациональном шоке от себя, а гей тем временем, все так же шумно дыша, стал подниматься поцелуями выше, оставляя горячие и слегка влажные дорожки на подбородке, пока его губы не оказались в предательской близости от моих, подразнивая их легкими касаниями. Педик открыл глаза, потемневшие от возбуждения, с расширенными зрачками, я чувствовал его дыхание на своих губах, и ощущал, как поднимается его грудная клетка, и мне было так чертовски жарко, что я почти что вспотел. Трансвестит слегка ухмыльнулся кончиком рта, и... прижался к моим губам своими. Это мягкое касание словно отрезвило меня, и я, чувствуя, как липкий ужас пожирает мои внутренности, резко отпихнул дикобраза от себя, так что он споткнулся, грозясь грохнуться прямо в ванну.
Продолжая все так же тяжело дышать, педик выпрямился, насмешливо приподнимая бровь, и посмотрел на меня исподлобья.
-Ну и че ты такое делаешь, а, Томми? – ехидно поинтересовался он, – еще скажи, тебе не понравилось?
-Ты ох*ел совсем? – едва справляясь с собой, гаркнул я, по-моему, даже протрезвев.
-А что такого, я что-то не заметил, чтобы ты сопротивлялся, - ехидно приподнял бровь гомосек.
Я схватил педика за черную водолазку и, едва не сломав замок, выставил его за дверь.
-Эээ, Томми, я в туалет хочу вообще-то! – попытался воспротивиться дикобраз, но я, чувствуя, как бешенство и ужас расцветает внутри меня, невозмутимо захлопнул дверь прямо перед его носом.
Гейский гей меня поцеловал! Поцеловал! Я увидел свое лицо в зеркале и ужаснулся еще больше, челюсть была отвисшей, так что из нее едва ли не капала слюна, глаза выпучились в шоке. О боже, о дьявол.... Меня поцеловал треклятый трансвеститско-пид*рский дикобраз! Он меня, бл*ть, поцеловал и помацал, а я даже не смог воспротивиться! Как мне теперь существовать дальше на этом чертовом свете? Я нервно открыл кран и принялся с остервенением стирать с губ следы его проклятого бл*дского рта. С ужасом вспомнив, что гей обсасывал мою шею, наклонился и начал полоскать оскверненные участки кожи. Какой ужас... Нет, определенно, мне нельзя столько пить, это же надо мне было нажраться до такой степени, чтобы я, не шелохнувшись, позволил ненавистному педику сотворить с собой такое! Все, клянусь дьяволом, пить я больше не буду никогда. Хотя нет, сейчас пойду нажрусь еще больше, чтобы вырубиться и забыть о сегодняшнем постыдном факте моем биографии, а после этого начинаю сугубо трезвенный образ жизни.
Убедившись, что следов прикосновений рта гейского педика на моей коже не осталось, я вытерся полотенцем и вышел из ванной. Дикобраз, стоящий там, прислонившись к стене, встретил меня снисходительным взглядом наглых глаз.
-Закончил, Томми? – поинтересовался он, приподнимая бровь.
-Да, - выдавил я, отшатнувшись от него, и поспешно ретировался в гостиную поближе к бутылкам.
-Том, а че у тебя футболка мокрая? – удивленно спросил Георг, когда я плюхнулся рядом с ним на диван.
-Ааа, это... я, пролил кое-что, - невнятно отозвался я, с энтузиазмом беря в руки бутылку водки и наливая себе огромную стопку.
-А тебе не хватит пить, а? – слегка насмешливо поинтересовался друг.
-Нет, - отрезал я, и опрокинул в горло стопку залпом.
Георг посмотрел на меня в удивлении, приподнимая бровь, но ничего не сказал. Промолчал он также и тогда, когда я налил себе вторую, заглатывая ее также поспешно и даже не закусывая и не запивая.
Дикобраз выплыл из ванной довольно скоро, заставив меня вновь похолодеть от ужаса. Издевательски покосился на меня, ухмыляясь кончиком рта. А потом он почему-то ушел с ребятами, которым было по пути, что принесло мне ни с чем не сравнимое облегчение.
Пить я, однако, не прекратил, мечтая только забыть о том ужасе, что произошел со мной сегодня, и в итоге уже через полчаса я был не в состоянии сидеть прямо и мог только поинтересоваться заплетающимся языком:
-Георг, а где тут поспать можно?
-Че, Том, готов уже? – заржал тот.
-Очень смешно, - обиделся я, - я спать хочу.
-Иди наверх, вторая дверь, комната для гостей, - продолжал угорать Георг.
Никогда в жизни подъем по лестнице не казался мне настолько труднопреодолимым. Я едва ли не полз наверх, ибо идти я был, мягко говоря, не в состоянии. Однако я все-таки смог преодолеть это тяжелое препятствие и, зайдя в комнату, я рухнул на кровать и почти мгновенно провалился в сон.
Полумрак комнаты казался каким-то почти интимным. Уюту весьма способствовали темные шторки на окне, а одеяло, которым я укрылся, создавало приятное тепло. Вроде как я заснул в комнате для гостей у Георга, по крайней мере, стол и комод мне казались явно знакомыми. Я почувствовал, как сзади меня кто-то зашевелился, слегка простонав. Сие показалось мне слегка удивительным, ибо засыпал я, если мне не изменяет память, в гордом одиночестве. Я нетерпеливо обернулся и... обмер в ужасе, увидев бл*дские размалеванные глаза дикобразного трансвестита, которые похотливо разглядывали мой рот.
-Привет, Томми, - промурлыкал он, закидывая на меня руку и прижимая меня поближе.
Меня обдало жаром, и я в шоке смотрел на его ухмыляющуюся рожу, не в силах понять, как треклятый гей умудрился оказаться у Георга, ведь он вроде как ушел после того инцидента в туалете. Педик, тем временем, пододвинулся ко мне поближе, просовывая свою ногу между моих и прижимая меня крепче, и принялся наклоняться ко мне. И почему-то, к моему ужасу, в темноте и с похмелья это не казалось каким-то неправильным и омерзительным, а даже наоборот волновало и будоражило. Поэтому я даже не сопротивлялся, когда дикобраз снова коснулся моих губ, продолжая нежно поглаживать меня по спине.
-То-ом, - томно выдохнул он мне прямо в рот, а потом легонько засосал нижнюю губу, что было отвратительно приятно.
-То-ом, - раздался еще какой-то голос, а поглаживания педика со спины переместились на плечо, и он принялся как-то совсем не романтично меня потряхивать.
Спустя еще пару секунд потряхивания приобрели какой-то уж совсем жесткий характер, и я... проснулся. Бл*! Я едва не заорал от ужаса, увидев лицо Георга рядом со мной и осознавая, ЧТО мне только что снилось, ЧТО я во время этого сна чувствовал и ЧТО произошло вчера. Ой, проклятье... Почему я вчера вообще приперся на эту проклятую вечеринку? Почему там ЭТО произошло?! Какого черта я ничего не забыл?
-Том, я, конечно, понимаю, что мы вчера нехило так нажрались, но неужели моя бодунская рожа настолько страшна, что надо делать такое выражение лица? – ехидно поинтересовался Георг.
Я даже не нашел в себе сил ответить. В виске образовалась резкая стреляющая боль, хотя в остальном я даже чувствовал себя хорошо, что определенно странно.
-Хотя, пока ты спал, выражение лица у тебя было почти мечтательное, - хмыкнул Георг, заставив меня похолодеть, - че же тебе такое приятное снилось, а?
-Ничего, - хрипло соврал я, чувствуя ледяной ужас в груди, и как-то даже грубо добавил, - а че тебе надо?
-Ну вообще ты меня благодарить должен, я тебя пришел разбудить, чтобы ты в универ не опоздал, - притворно обиженно пояснил Георг.
Универ!.. Универ. Понедельник. Маркетинг... Дикобраз!.. Ой дерьмо, ой пиз*ец, ой бл*ть! На моем лице, видимо, отобразился такой спектр эмоций, что даже Георг не смог это проигнорировать.
-Да че с тобой такое-то с утра? – удивленно спросил он.
-Эээ, ничего, - я неохотно поднялся, с облегчением заметив, что никакой тошноты нет, - Эмм, я тогда пойду, спасибо тебе, - промямлил я, расправляя помявшуюся футболку.
-Ты доехать сможешь? – участливо поинтересовался Георг, видя мое неадекватное состояние, - а то я могу тебя подвезти на маминой машине, если хочешь.
-Нее, спасибо, - отказался я, мечтая остаться наедине, дабы хоть как-то привести мысли в порядок.
-Не забудь, что седня репетиция, - напомнил друг.
Сердце снова ушло в пятки, заставив меня покрыться холодным потом. Бл*ть...
-Эмм, а может перенесем на завтра? – невнятно предложил я, - я, боюсь, сегодня не в состоянии буду сыграть ни аккорда.
-Блин, Том, - недовольно вздохнул он, - мы итак неделю пропустили.
-Но я седня правда не могу! – запротестовал я.
-Ну ладно, я скажу Густаву и Биллу.
При упоминании о педике, я снова почувствовал отвратительно тошнотворный ужас в груди.
-Ээ, тогда пока? – попрощался я.
-Пошли, я дверь за тобой закрою.
Спустя несколько минут, я уже сидел в своей ауди, умирая от ужаса, который охватывал каждую клеточку моего тела. Перед глазами всплывали леденящие кровь картины вчерашнего вечера. Педральная морда так близко от меня, засосы на моей шее, мимолетное прикосновение теплых губ... Боже мой... Меня поцеловал гейский дикобраз! Он меня реально поцеловал! Я машинально завел мотор, руки предательски дрожали. Вспомнил, как дикобраз обнимал меня, прижимаясь ко мне всем телом, как его рука почти нежно гладила меня, как губы засасывали кожу на шее... Проклятый пид*рский гомопедик! Я едва не простонал от отчаяния, которое почти что разрывало меня на части. Как вообще, бл*ть, такое произойти-то могло, чтобы это гомосекское существо начало меня лобызать? Как вообще такое случилось, чтобы я стоял, как каменное изваяние, и даже не дал ему в морду, что безусловно, было единственным адекватным поступком в такой ситуации? Как я мог стоять, как лох, не в силах пошевелиться и позволять ему так по-свойски облизывать мою шею? Как я, черт подери, мог испытывать гребаное удовольствие от его прикосновений?! Я остановился на светофоре и со стоном рухнул лбом на руль. Проклятье... Ведь это и правда было совсем не противно! Я ведь и правда не испытывал никакого отвращения, когда пид*рас так по-бл*ски облапывал меня! Хотелось выйти из машины и завыть на весь Берлин с горя. Я гей, да? Ну реально, я теперь тоже гей, раз позволил дикобразу поцеловать меня?
Сзади настойчиво посигналили, и я вышел из своего страдальческого оцепенения, трогаясь с места. Нет, такого я себе никогда не прощу. Как я мог вообще? Надо выпить. Причем прямо сейчас в восемь часов утра. В универ я все равно сейчас не пойду во избежание ненужных встреч. Интересно, а педик припрется? А почему он вообще вчера ушел? А что он подумал? Я снова застонал, осознавая, ЧТО гей мог теперь про меня подумать. Я бы отдал полжизни, только бы не видеть здорадно-ехидно-победоносной усмешки на его разукрашенном лице.
Я зарулил в ближайший супермаркет и с решительным видом приобрел там стремное вино за полтора евро. Вино, уверен, было паршивое, зато я прекрасно знал, что опьянение даже от одной бутылки мне гарантировано.
Дома, к счастью, никого не было, и я, даже не удосужившись принять душ и умыться, отправился в свою комнату, где тот час же открыл бутылку и принялся хлебать вино прямо из горла. Вкус был отвратительный, но, честно говоря, сейчас мне было совершенно все равно, ибо то, что творилось у меня на душе было поганее любого стремного вина, неразбавленной водки без закусона и технического спирта.
Самое ужасное было даже не то, что педрило меня поцеловал, самое страшное было в том, что я, во-первых, не сопротивлялся, во-вторых, получил удовольствие. Бл*ть, как я вообще мой кайфануть от его поцелуев? Как, черт подери?! Я снова застонал и с чувством приложился к горлышку, глотая спасительную жидкость, которая уже слегка затуманила сознание.
Так. Надо восстановить события. Что я пил вчера? Если мне не изменяет память, то начал я с бутылки светлого пива. За ней последовали еще две, правда, не крепкие, затем ребята принесли водку, из которой я употребил стопки четыре, не меньше. Если не больше. Я невольно вздохнул с облегчением, вспоминая, в каком состоянии я шел до злополучного туалета, и как плавали стены вокруг меня. Все становится на свои места, ведь все на самом деле так просто! Я просто перепил. Нажрался, как свинья, как малолетний алкоголик. Захотелось хихикнуть от радости. Разумеется, все так и есть, не понимаю, что я так загрузился. Как будто я не помню, как в возрасте пятнадцати лет, когда я успел испробовать секс раз, может, десять, не больше, меня изнасиловала ужасная женщина в толчке на стиральной машине. А ведь я тогда тоже не хотел вообще, но я пьян был так, что ее лицо двоилось, не говоря уже о том, что казалось оно намного симпатичнее, чем было в реальности. И я же прекрасно помню, как она обсасывала мои губы, а я также не сопротивлялся, а потом она меня жестоко и властно оттрахала так, что я даже пискнуть не посмел. А это из той же серии. Гейское пид*расище просто нагло воспользовалось моим ослабленным алкоголем организмом в своих корыстных гомосексуальных целях. А я тут вообще не причем, я жертва и пострадавший, который был настолько пьян, что даже такие безусловно отвратные прикосновения смогли принести ему чисто физическое удовольствие.
На душе стало тепло и хорошо, как будто бы я погрелся на летнем солнышке. Бутылка, к слову, подходила к концу. Я глупо улыбался, рассматривая этикетку и наслаждаясь таким легким и чудесным решением моих мозготрахательных проблем. Я с гордостью вспомнил, как под конец педика все-таки оттолкнул, то есть я даже в пропитом в хлам состоянии смог устоять и сохранить свою непоколебимую натуральную сущность. Пусть трансвестит обломится.
А какого хрена ему вообще потребовалось меня поцеловать? В груди что-то яростно толкнулось, и сразу вспомнилась сказанная Катрин фраза, о том, что я ему нравлюсь. Нет, не могу я ему нравиться. Это как-то... иррационально что ли. Скорее всего, его действия были очередным актом ментального вандализма, направленного на меня, и не больше. А еще... почему он так быстро свалил? Может, расстроился или обиделся? Я снова расплылся в довольной улыбке, если он расстроился, то это даже прекрасно, это так замечательно, когда такие гейские педики испытывают отрицательные эмоции.
Я допил омерзительное вино, чувствуя себя безумно счастливым и умиротворенным. Почему-то даже репетиция начала казаться не такой уж и страшной, и я решил, что если через пару часиков протрезвею и буду чувствовать себя нормально, то можно будет позвонить Георгу и сказать, что я передумал.
Однако, спустя уже полчаса мне отчего очень сильно захотелось спать, и я наспех приняв душ, уютно устроился в кровати, проваливаясь в сон.
Проснулся я поздно, настроение, впрочем, было относительно нормальным, хотя меня слегка штормило, но на репетицию я все же решил не идти. Не хотелось в пропитом и бодунеющем виде дергать струны, да еще и прилюдно. Да и вообще, честно говоря, я не уверен, что был готов все-таки лицезреть гееватого скота. Даже несмотря на то, что я смог так логично и чудесно объяснить себе мотивы его поступка и своей на него реакции, внутри осталось какое-то пренеприятное чувство, которое противно скреблось в душе.
Раз сегодня репетицию отменили, ну точнее, я отменил, можно сделать заказ, который я планировал делать завтра. Я, честно говоря, любил обычно все делать в последний день, но другое занятие на сегодня я просто не смог себе придумать. Пока комп загружался, я переодевался, и даже не заметил, как вместе с виндой запустилась и аська. Я уселся на кресло, лениво оглядывая монитор, и похолодел. Цветочек Dikobraz-а был зеленым. В груди как будто бы закончился весь воздух, я поспешно нажал на крестик, закрывая программу, чувствуя, как во рту пересохло, а руки затряслись. Бл*ть... Перед глазам снова встала навязчивая картина, и без вина, мои доводы начали вдруг казаться слегка сомнительными. Вспомнилось, как я с наслаждением выдохнул от его поцелуя, вспомнились расширенные от возбуждения зрачки карих глаз. Стало невыносимо жарко от этого воспоминания и точно так же невыносимо страшно. А еще этот сон... Какого черта мне вообще приснилось такое? Какого черта во сне мне это понравилось даже больше, чем в реальности?!
Я едва сдержался, чтобы не помотать головой, избавляясь от мерзких мыслей. Разумеется, сделанные мной доводы правильны и правдивы, и понравится в трезвом виде мне такая херня не могла бы определению. А присниться мне всякое может, снилось же мне в детстве, как я целуюсь со своей училкой по физике, а она старая и ужасная. Я перенесся в далекий девятый класс, вспоминая этот сон, который я не смогу, наверное, забыть никогда, и содрогнулся от отвращения. В голове мелькнула непрошенная мысль, что сон с гейским геем в главной роли отвращения-то, собственно говоря, и не вызвал. Я замер в шоке, осознавая этот ужасающий факт, у меня даже челюсть, по-моему, в очередной раз упала на стол.
Хотя вообще чего это я переживаю? Ну конечно, во сне отвращения я мог и не испытать, сны в конце концов – это вещь вообще странная. Просто педик меня грязно домогался накануне, вот мне и приснилось такое, это абсолютно логично, а из-за того, что сон был пьяный, мне и понравилось. Сны ведь, хоть и отражают реальность, имеют свойство ее искажать, вот и моя реальность исказилась, и мне показалось, что целоваться с педиком приятно. А в жизни, я уверен, что целоваться с ним – это самое противное и вызывающее рвотный позыв занятие.
Эти чудные мысли меня успокоили настолько, что я не смог сдержать довольной улыбки. Я потянулся и, открыв программу, принялся за работу с воодушевлением, коего не испытывал прежде.
На следующий день я успокоился окончательно и совершенно перестал думать о проклятом поцелуе, убедив себя в том, что алкоголь оказывает на меня определенно разрушительное воздействие. Я клятвенно пообещал себе, что больше пить не буду никогда и ни в коем случае во избежание каких-либо еще постыдных прецедентов.
В универ я, впрочем, все равно не пошел, ибо там снова маркетинг и педик. А я все же не был уверен, что полностью готов к лицезрению наглого пид*рского мордальника в такой непосредственной близости от меня. Хотя это и было неизбежно, ибо еще вчера вечером я договорился с Георгом о репетиции на сегодня, так что радоваться-то, собственно, нечему. Однако беспокойство куда-то ушло, ведь на самом-то деле причин для волнения нет. Подумаешь, нажрался, с кем не бывает. Дерьмо, как говорится, случается. Да и вообще, осталось всего лишь три недели. Три недели, концерт, а потом я избавлюсь от дикобразного трансвестита и никогда в жизни больше не пересекусь с ним. Сейчас же самым оптимальным в данной ситуации будет полный игнор и отсутствие какого-либо общения с ним.
В полшестого я вышел из дома и направился к гаражу, дабы приехать на репу вовремя. И уже через несколько минут я добрался до студии, которая к моему удивлению, была пуста. В груди противно кольнуло крайне неприятное предчувствие. Обычно Густав приходил первым, где его, черт подери, сегодня носит?
Неприятно поразившись неожиданной смене привычек барабанщика, я принялся доставать гитару из чехла и подключать ее, решив, что пока никого нет, можно поиграть и для себя. Уселся на стул, и начал бренчать меланхоличную балладу, которую мы все никак не могли доработать из-за отсутствия текста. Я сочинил музыку еще в прошлом году, а решился сыграть буквально три месяца назад. Почему-то именно эта мелодия казалась мне какой-то личной, я туда многое вкладывал. Поэтому сейчас я растворялся в звуках, едва ли не погружаясь в экстаз и теряя ощущение пространства и времени...
Я с наслаждением провел последний раз по струнам и уставился в стену невидящим взглядом.
-Круто, Томми, - послышался заставивший меня вздрогнуть голос, который я хотел бы услышать меньше всего на всем свете.
Чувствуя, как красный туман потрясения начинает застилать глаза, я обернулся. Педик стоял в двери, опираясь на косяк, и пристально разглядывал меня, зловеще ухмыляясь. Мне иррационально подумалось, что он сегодня особо хорошо выглядит в серой с черным принтом футболке и спущенных джинсах.
-Благодарю, - коротко отозвался я, чувствуя, как сердце начинает чаще биться в груди, а по позвоночнику пробегает холодящая дрожь.
Я взглянул на часы, было уже пять минут седьмого. Я нервно поерзал на стуле, чувствуя на себе нахальный взгляд педика. Проклятые картины позавчерашнего вечера тотчас же с настойчивостью встали перед глазами, заставляя меня испытывать ни с чем не сравнимые муки ужаса.
Педик отчего-то не двигался с места, чем раздражал меня еще больше, не переставая нагло рассматривать меня своим пристальным, прожигающим насквозь взглядом. Уголок его губ был слегка приподнят, заставляя меня невольно содрогаться от осознания того, что он прекрасно все помнит и вряд ли оставит меня теперь в покое. Выдерживать эту пытку, достойную средневековой инквизиции, я не мог ни минуты, поэтому я нервно достал телефон из кармана джинсов и набрал Георга.
-Ты где? – спросил я, услышав «алло».
-Бл*, Том, у нас тут ЧП, у меня с канализацией какая-то херня, а Густ у меня, это ваще дерьмо полное! – голос друга был полон праведного гнева.
-Подожди, так репы не будет что ли? – изумился я.
Педик шевельнулся.
-Нет, мы с этой фигней разобрались уже, но мы только щаз выходим, - пояснил Георг, - сорри, что не позвонили, забегались совсем.
-Аа, ну ладно, - промямлил я, чувствуя, как меня прошибает холодный пот от понимания того, что нам еще минут двадцать или даже больше придется сидеть с трансвеститом наедине.
-Билл пришел? – спросил басист.
-Да, - отозвался я, покосившись на педика, - когда вы подъедете?
-Скоро, минут двадцать, - пообещал Георг, а потом слегка ехидно добавил, - только не убейте там друг друга, ладно?
-Постараюсь, - буркнул я, отключаясь и чувствуя, как на меня накатывает тошнотворная волна безысходности.
-Ну че там? – поинтересовался педик, снова впериваясь в меня своими гипнотизирующими, темными глазами.
-Они задержатся минут на двадцать, - сухо пояснил я, чувствуя, как у меня аж поясница чесаться начинает от его пид*рского взгляда.
-Понятно, - отозвался гей, и принялся с равнодушным видом доставать ноутбук из сумки.
Я с опаской следил за его действиями, ожидая, когда же, наконец, начнутся его злорадные шуточки. Однако гей вел себя так, словно ничего и не произошло вовсе, и этого постыдного факта моей биографии он не помнит. Я вздохнул с облегчением, думая, что раз трансвестит не прикапывается ко мне, то он скорее всего обо всем забыл. В конце концов он тоже был знатно пьян, по его окосевшим намазанным глазюкам это было более чем понятно, а кто знает, может, он в таком состоянии страдает припадками амнезии. По крайней мере, надеяться на это так хотелось.
- Томми, а что ты такой мрачный? – безжалостно вернул меня к реальности его насмешливый голос, - ты так не рад меня видеть?
-А должен? – как можно более надменно поинтересовался я, решив для себя, что буду вести себя так, чтобы ясно дать ему понять, что его бл*дские действия не оказали на меня никакого влияния.
-По-моему так да, после твоих страстных вздохов на вечеринке, - услужливо пояснил дикобраз, заставив меня похолодеть от ужаса, - Томми, ты был просто великолепен, я совершенно не ошибся в твоем темпераменте.
Я заскрежетал зубами от злости и отчаяния, чувствуя, как краска приливает к щекам, а стыд заполняет каждую клеточку моего тела. Ну как я мог так опозориться, а? Ну и что мне теперь ему на это ответить? Пошел нах*й, я был пьян в зюзю, и мне понравилось, несмотря на то, что это был ты?
-Я был в хлам вообще-то, - озвучил первую часть я, ужаснувшись содержанию второй и благоразумно подумав, что ставить в известность об этом самом содержании педика, пожалуй, не стоит.
-Ой, да ладно тебе, - заржал дикобраз, - Томми, ну хватит выделываться, я же знаю, что ты прекрасно осознавал, кто там был.
-Нихера я не осознавал, не льсти себе, - мой протест, к моему ужасу, прозвучал как-то безнадежно.
-Тогда польщу тебе, - педик похотливо облизнулся, - Томми, я там так возбудился, что до сих пор в себя прийти не могу.
-Иди потрахайся, - ляпнул я, первое, что пришло на ум, чувствуя, что мне очень хочется почесаться под его таким откровенно развратным взглядом.
-Только если с тобой, - многозначительно приподнял пирсингованную бровь гей, - хоть прямо сейчас.
Я с грохочущим звуком уронил челюсть на пол в немом шоке, как-то даже растерянно уставившись на него, не в силах осознать, что это гееобразное существо действительно сейчас сказало такую кощунственную в отношении меня вещь, пусть и со стебом. Педик же смотрел на меня с самым серьезным видом, заставляя меня нервничать еще больше. А потом его губы скривились в усмешке, он истерично хрюкнул, а затем громко и издевательски расхохотался, откинув голову назад. Он ржал, как молодой конь, так, что едва ли не задыхался от смеха, в его намалеванных глазах почти что выступили слезинки, а все тело содрогалось в конвульсиях. Гомосек держался за спинку стула, что, видимо ему было сейчас необходимо, ибо он изнемогал от этого припадка, и смех его был такой неприкрыто издевательский, такой саркастичный, что я почувствовал столь знакомый и привычный для меня припадок ненависти к нему.
Почти рыча от бешенства, я поднялся со стула, и за долю секунды подлетел к дикобразу, поднимая его со стула за грудки. Педик ржать перестал, однако его намазюканные блеском губы по прежнему расплывались в улыбке, а из горла доносились похрюкивающие звуки.
-Слышь, ты, с*ка, - рыкнул я в его рожу, - я тебя щаз микрофонной стойкой оттрахаю, так, что встать неделю не сможешь.
-Ого, Томми, ты фанат БДСМ? - многозначительно повел бровями гей, - ну отлично, я тоже люблю эксперименты.
Я повторно тряхнул гомопедика, чувствуя, как волны ненависти сладко лижут внутренности.
-Бл*ть, ты, экспериментатор ср*ный, - рычал я, дрожа всем телом от бешенства, - мне изменяет память, или я действительно требовал, чтобы ты прекратил подобные намеки?
-Что-то на вечерине я не заметил, чтобы подобные намеки вызывали у тебя дискомфорт, - самым издевательским тоном из всех возможных напомнил педик.
Я окаменел, стискивая челюсть.
-Томми, хватит сопротивляться уже, ну признайся себе, - сладеньким голоском промурлыкал педик, - тебе же нравится, я же чувствую.
Ненавистный голос практически вонзался в мой мозг, просверливая там дыры, я был дьявольски зол, и мне так хотелось как следует врезать по этой смазливой, ухмыляющейся роже. А потом проклятый гей заставил меня судорожно вздохнуть, когда его руки вдруг ожили и коснулись моей поясницы. Кожу обожгло через ткань футболки. И снова это ужасающее ощущение парализованности, когда не можешь пошевелиться, и хочется только пялиться в намалеванные глаза напротив, глубокие и темные, с огромными черными зрачками и пушистыми ресницами. Я нервно сглотнул, не понимая, где я нахожусь, чувствуя, как мелкая дрожь прошибает все тело, а педик продолжал тем временем медленно гладить меня по спине.
-Я же вижу, что тебе нравится, - почти прошептал дикобраз, нажимая на поясницу слегка сильнее, царапая кожу наманикюренными ногтями.
Не в силах пошевелиться, я только тупо пялился в его рожу с каменным выражением лица. Его скривившиеся в усмешке губы поблескивали, а родинка под ними казалась такой привлекательной. Я с трудом оторвал взгляд от созерцания его рта и скользнул ниже, по подбородку, по скулам, на шею. Кожа там была белая и такая нежная, а сама эта шея такая длинная и тонкая. С левой стороны виднелась яркая черная родинка, и отчего-то вдруг захотелось коснуться ее губами и яростно засосать кожу, так чтобы остался огромный пунцовый засос... Руки, плавно поглаживающие спину, заставляли тело покрываться приятными мурашками, а перед глазами вдруг всплыл увиденный недавно сон, и пухлые губы, засасывающие мои... И там это было так здорово, совсем не отвратительно, что вдруг захотелось наплевать на все и поддаться вперед, впиваясь в приоткрытый рот, запихивая внутрь язык и теряя голову...
Дата добавления: 2015-11-04; просмотров: 29 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |