Дежурный, близоруко жестикулируя пальцем у себя под носом, пересчитывает нас по головам, как тупое стадо овец. Спустившись, дает добро на отправку, махнув рукой перед автобусом. От узнаваемости этого жеста какая-то херня жестко щемит в груди. Звук работающего под нами мотора кажется музыкой, после которой может начать зае*бывать ностальгия - это как отрывки из прошлой жизни, в которой я был механиком, пока жалкая конторка неудачливого босса не прогорела окончательно.
Это звуки прошлого, звуки свободы. Настоящей. Это движение.
Проезжая блокпост, впервые пробую не быть реалистом и, прикрывая глаза едва раздается противный долгий электронный писк разъезжающихся главных ворот, представляю, что это уже все, что возвращаться в гадюшник не придется. Но мозг на это не ведется. Туго у меня с воображалкой. Не знаю, каким должен быть день моего отъезда, но только не таким пустым. Я чувствую себя дырявой ржавой бочкой, а такому нет места в «мире нужных вещей». Да и какая, нахрен, для нее необходимость в свободе?
Торчок долго вертится на своем месте, трет виски, сопит. Мне кажется, что с его возней на него должен пялиться весь автобус, но почему-то среди наблюдателей - только я. Впрочем, кажись, не так он уже и часто крутится, просто нужно не сосредотачиваться, а я наоборот какого-то хрена весь превращаюсь в слух, да еще и боковое зрение напрягается так, что, блять, могу и косоглазие схлопотать к концу этого сезона отсидки.
- Можно? – торчок, передвинувшись на крайнее от прохода сидение, кивает на свободное рядом со мной место. А я никак не могу придумать, что ответить, долго соображая, на кой черт я ему вообще сдался. Наверняка из-за того, что так очевидно пялился, да еще и ночью к себе пустил.. Хрень, если он решил, что я тупой, или извращенец, или…
- А-а, ну ладно извини, - моего ответа он так и не дожидается.
- Садись! – выдаю это так резко, что разрешение скорее напоминает еба*ный приказ.
Невыносимо долгую секунду торчок думает, а потом все-таки пересаживается, принося с собой неуютное молчание. Ведь вроде как сидим уже вместе (во всех смыслах «сидим») и нужно бы о чем-то поговорить, но я не знаю о чем удобно.
- Эм.. Мы так толком и не познакомились тогда. Я Билл, – по ходу, торчок думал в этот момент о том же, что и я. Иначе к чему все эти бляд*ские формальности?
- Я прекрасно помню, как тебя зовут. Меня – Том… Это если ты еще не понял.
Нет, ну я просто, блять, король переговоров. В полном раздражении от себя разворачиваюсь к окну. Ничего, скоро приедем. Хотя еще две минуты назад, я хотел, чтоб эта поездка не заканчивалась никогда, чтоб было движение, без которого я чувствую себя тупым застоявшимся конем.
Следующую тему вынуждено начинаю сам, чувствуя себя при этом крайне по-идиотски.
- Тот нарик какого к тебе лез? Ты такого лучше не допускай, они у нас не в почете, сечешь?
- Ясно, - Билл шумно выдыхает, спускаясь, словно воздушный шарик. Кусает без того обкусанные до ранок губы и только потом поднимает на меня глаза. Хрень, а вот отвести свои не успеваю. Делать вид, что в который раз заинтересовал нехитрый пейзаж за окном тоже поздно, поэтому воспринимаю все происходящее как вызов и героически выдерживаю эту пытку темно-карим рентгеном.
Все равно ни черта он во мне не поймет. Там пусто, сквозняки и нет нихрена больше.
- Ричард.. То есть ну тот парень. Мы…
- Мы? – сам не замечаю, как мой Тон становится опасным, а глаза начинают выискивать башку этого уе*бка-завоевателя. Слышишь, «мы» у них уже…
- Ну да. Мы были вместе. Из-за него я и сел.
Моя агрессия снова проходит, оставляя тупую растерянность. Рядом с торчком я вообще чувствую себя бабой при климаксе – сто настроений в минуту.
- Да сам я виноват, что уж тут... – нехотя поправляется торчок. - Ричард начал увлекаться коксом, я сказал, что если он не бросит, то тоже начну, чтоб быть вместе с ним во всем. Мне казалось, это его остановит, но ему я был безразличен. Знаешь, что он мне сказал, на очередную попытку вырвать его из этого клубного мира?
Я мотнул головой. Да это «Санта Барбара» какая-то.. Или «Тайные мечтания донны Розы» серия триста пятьдесят шестая. Сопливая романтика одним словом, ну никак не жизнь, на мою, во всяком случае, не похожа.
- Он процитировал мне этого странного писателя.. Как его… Может, знаешь который «На игле» написал?
- Я не читаю всякую там литературу, - чего-то толще, чем автомобильные журналы мне вообще в руках давно держать не приходилось. Наверно мой взгляд был куда красноречивее слов, судя по тому, как быстро поправился Билл.
- Да это не литература, так… Вспомнил! Уэлш его фамилия. Или Уэлси. – Торчок все время делает паузы, шумно вдыхая ртом воздух и подолгу собираясь с мыслями. Похоже, говорить ему все еще напряжно, но тараторит он так, как я и в здравом уме не способен. - В общем Рич мне сказал, что если взять самый охуенный оргазм и умножить его на десять, то он все равно будет жалким «еб*учим» подобием…. Это нечестно, понимаю, что это всего лишь тупая цитата, но он сравнил меня и кокс. Я проиграл. Причем настолько, что когда нас замели в клубе, он мне по-тихому сплавил половину порошка, что хранил при себе. Успел бы подкинуть все свои пакетики – подкинул бы все.
- То есть ты его все равно… - бля, знаю, знаю же это дебильное слово, но никак не могу правильно повернуть язык, чтоб сказать. Оно кажется слишком глупым, детским, вообще каким-то инопланетным.
- Люблю ли я его? – подсказывает Билл, оглядываясь назад, словно сверяясь со своими ощущениями.
Киваю. Хрень, конечно же, - спрашивать нужно было не об этом, точнее вообще не нужно было спрашивать. Нужно было как-то поддержать. Ну-у, например, сказать, что все это не по понятиям и что если узнают братки, какая мразь в реале этот Ричард, то его быстро там в опущенные переведут. Но нет, рядом с ним я всегда туплю по-черному, так, что хочется со всей дури головой удариться об стену, чтоб вышибло, наконец.
Торчок долго думает.. Хотя нет. Билл. Билл долго думает. Торчком называть его больше не хочу. Кокс связывает его с тем уро.. с другим. А я сразу становлюсь как бы левым. Уже не жду, что он ответит, просто смотрю на этого его Ричарда. Не знаю, не вижу в нем ничего стоящего. Обычное лицо, обычный коротко стриженый ежик каштановых волос. Обычный нарик, кайфующий от химии. Билл смотрит на меня… зачем-то. Ах, ну да, ебать, наверно не стоит так откровенно пялиться на его друга. Переживает за него, небось.
***
Автобус останавливается прямо посреди пустой трассы. По обеим сторонам небольшие поля, на которых все уже убрали, поэтому делать нам там нехрен. При выходе каждый получает по большому черному пакету для мусора - и вперед гулять по обочине. Такие выезды ох*енно редкое счастье, и если бы не кислотно-оранжевый комбинезон, благодаря которому меня наверно видят даже марсиане со своей тарелки, то можно и забыть на время, что находишься под стражей.
- Я все. Норму выполнил! – ржет Майк, понтово трепыхая пакетом с уже найденной пластиковой бутылкой. Рей бы ее забрал, как обычно он навешивает на других свою работу, но сейчас тоже потухает со всеми.
После всего пережитого опьяняют не только наркотики, но и отсутствие стен.
- Так, предлагаю пари! – скалится Франс, - Тот, кто найдет гандон…
- В поле?! – хмыкает Сани, но азартом глаза горят, блять, у всех.
- Так вот, не перебивай, Солнце, - тот, кто найдет гандон больше всех получит нормальной жрачки на нашей завтрашней мега-вечеринке.
- Что за туфта! Ты чего там себе накрутил? – ухмыляясь и поигрывая белесыми бровями, спрашивает Рей.
- Ну, так ты чё! Мы ж с Майком улетаем на свободу. Неужели думал, что это дело неотмеченным останется. Мне сеструха передачу принесет.
- О-о-оу, - братва взвыла подобно фанатам после удачного гола.
- А ну, там, закрыли рты! Вас зачем сюда привезли? Быстро нагнулись - и за работу! – молодой легавенький широким шагом подходит к нам. Лучше б он, бл*, молчал. Из-за его попытки нас успокоить Морган, кажись, скоро нассыт в штаны, да и меня уже вставлять начинает. Это ж нужно было сморознуть..
- Парни, нагнулись - и за работу! - давясь смехом, практически пищит Рей. – Действительно зачем еще, по-вашему, нас сюда привезли?! – У-е, бл*. Дикое зрелище – еще немного, и его лицо будет примерно такого же цвета, как и комбинезон.
- Пойдем, - киваю Биллу в сторону.
Рей тут же замолкает, буравя меня взглядом. Так и знал, эта скотина прощала мне, что я сам по себе, но что я могу с кем-то общаться – не простит.
- Сто одиннадцатая, быстро разошлись! Снова начнете - всех переведем в разные камеры. Места есть.
Угроза легавого действует моментально, братва расходится. Что именно прошипел мне Рей в спину расслышать так и не успеваю, но особо по этому поводу не парюсь. Хрен с ним.
Не сговариваясь, идем с Биллом вперед, практически не смотря под ноги. Ну его в задницу этот мусор во всех смыслах. Голоса с максимально допустимого для нас расстояния кажутся тише, а вся эта теремная х*йня - дальше.
- А у вас тут весело бывает, - улыбается Билл.
- Да уж, хорошо сидим, - опять, бл* в тоне больше яда, чем ожидалось выпустить.
- Знаешь, после того, как ты меня про Ричарда спросил… Я все думал.. Прости, сложно формулировать мысли, когда в голове гудит трансформатор и вот тело все еще немного ломит, хотя дозы были редко и не большие. Не думал, что так теперь будет, - зачем-то извиняется, но я делаю вид, что не слушаю. – Мне кажется, я не его любил, а себя, любящим его. Мне нравилось это чувствовать, приносить себя в жертву, идти на постоянные компромиссы... Ты понимаешь, о чем я?
Неопределенно дергаю головой. Не знаю, бл*, что я понял, а чего нет, но меня определенно клинит на разговорах о личном.
Я сам не умею об этом говорить, а когда кто-то бывает со мной откровенен, то чувствую себя неуютно, словно подглядываю за тем, что меня не касается.
Билл все еще ждет, наверно нужно что-то сказать.
Что-то подбадривающее…
- Ты это… бумажку пропустил.
- Точно, спасибо, - Билл поднимает и криво усмехаясь, бросает на меня какой-то странный взгляд. Наверняка он уверен, что я ограниченный и тупой у*ебок. Да так оно и есть.. Но похер. Меняться что ли буду в свои двадцать три? Какой уж есть, я не навязывался… вроде как. На его слова мне нечего ответить, из меня - говно, а не советчик, чтоб это понять, достаточно взглянуть на то, куда я завел свою гребаную жизнь. А что личного я могу о себе рассказать? Что слово «любовь» меня раздражает покруче щетины по утрам? Что единственные отношения, которые у меня были - это секс с отчимом в пятнадцать лет и не совсем по моей воле, так что повторять практику ни хуя не хочется. Что такого было в моей жизни, о чем вообще можно говорить? Я не помню ничего. А если искать нейтральную тему, то их тоже не зае*бись как много.
- Билл, у тебя тачка есть? – вот, это, пожалуй, единственная тема, на которую я привык общаться.
- Ага. Старенький Форд Мустанг.
- Насколько старенький?
- Семьдесят восьмого.
- Ого, - уважительно присвистываю, - практически раритет.
- Да ну, просто развалюха.
- Пять литров? Автомат?
- Откуда знаешь?
- Встречал похожие по работе когда-то.
- А-а..
- Но вообще Форды – дерьмо: у них масло все время течет и в управлении они резкие.
- Ну… Я особо им не занимался, там, в мастерской, если что, смотрели.
Нравящаяся мне тема быстро сходит на «нет». Билл из тех водителей, что, описывая свою тачку, называет только цвет, и зря Рей переживал из-за моего общения с ним.
Говорить-то нам, по ходу, не о чем.
***
Ненавижу часы приема передач. Весь корпус, бля, гудит, как задетый медведем-имбицилом улей, а я остаюсь одним из тех малочисленных уебков, к которым вообще никто никогда не приходит. Оно-то, конечно, меня больше не цепляет. С галимыми переживаниями на этот счет было покончено еще в начальных классах, когда других забирали сразу после занятий, быстро возвращая в свои скучные благополучные семьи, а про меня, дай Бог, к вечеру вспоминали. Во дворе перед школой стояла большая желтая покосившаяся скамейка, на ней я и сидел, дожидаясь отчима, который заезжал за мной после работы тогда, когда уже совсем темнело. (Добраться до дома самостоятельно было нереально: мы жили далеко за городом.)
Мама считала, что мы должны быть благодарны этому человеку, и самое противное, что старый козел, по ходу, считал точно так же. Тошно вспоминать ржавый захламленный пикап, пропахший бензином, губы старого козла, жирные после купленного на заправке дерьмового хот-дога, и стальную хватку его рук на своих плечах.
Хрень, чувствую, что еще, бля, чуток и начну себя реально жалеть. «Эмо-бля-придурок»! Давно пора забыть всю эту хрень, так нет же: воспоминания уже затерты до дыр, как первый порно-журнал затраханного гормонами подростка. Закрываю лицо руками, чтоб никто ничего не заметил. Можно подумать, кто-то, блять, смотрит, кому-то оно, блять, интересно… Как же.
- Ты че, уже с пастухом договорился?
- Обижаешь!
- А на че раскрутил?
- На четыре литра.
- Чего?
- Пива.
- И все? Вот мудак!
Мой крысятник активно обсуждает планы на вечер, которые реализуются благодаря подкупу молоденького легавого, который мало того, что достанет бухло, так еще и проследит, чтоб не запалили.
Какие, нахер, праздники могут быть в этом месте? Меня бесит отмечать чужую свободу, когда свою еще приходится ждать. Разве что только с той точки зрения, что станет потише, посвободнее. Да, за это я готов еще один раз перетерпеть чужое хорошее настроение.
- Слышь, Билл, а тебе еще яблок передали? – Рей немного приподнимается на своей удобной для обозрения верхней полке и лениво подпирает голову кулаком.
- Нет, только одно дали пронести: сказали, ничего скоропортящегося нельзя. Я бы предложил.
- А-а, ну ладно, тогда жри его сам.
- Рей, не будь быдлом. Тебе в манатки никто не заглядывает, - я снова встреваю, конечно, не ради справедливости. Мне просто тупо скучно, к тому же Рей уже реально бесит. А еще.. Еще я никогда бы не стал употреблять слово «жрать» к тому, что Билл вытворяет с яблоком. На свободе я их хомячил в два счета, а у этого целая система: слегка впивается зубами в тонкую зеленую кожицу, затем прокручивает, сдирая ее тонким слоем. Жует. И так пока яблоко не очистится окончательно, а только затем кусает сочную хрустящую мякоть.
- Ты че такой дерзкий, Том?! Это уже реально выдрачивать начинает, да братья?
«Братья» смеряют нас малехо невдупленным взглядом и снова возвращаются к обсуждению намечающейся великой тусни. Мои перепалки с Реем уже потеряли для зрителей всякий интерес, ничем потасовочным это дело давно не заканчивалось. Но как бы мне ни хотелось думать, что стероидный качек меня боится, иногда мне его поведение до тошноты напоминает обращение квочки со своими цыплятами. Он со мной тупо возится.
- Кстати, что касается манаток? К тебе что совсем не приедут?
Скотина знает, о чем спросить.
- А зачем? Пару месяцев и так поживу, здесь надсмотрщиков хватает.
Рей гадко ухмыляется, очевидно, обдумывая своим тормозящим мозгом достойную реплику.
- Я тоже так считаю, – кивает Билл, неожиданное вмешательство которого окончательно затормаживает слабенький мыслительный процесс Рея. – Вот моя родительница пришла и такую сцену при всех закатила, что… Это надо было слышать. В общем, это не то место, где стоит видеться с людьми из реальной жизни. Все нужно оставить за стенами и не смешивать, не макать одно в другое.
В камере торчок обычно молчит, мне даже начало казаться, что тот человек, с которым я ехал в автобусе и таскался вдоль трассы, ничего общего с ним не имеет, что он исчез. Но по таким вот кручено-винченным фразам с хрен знает каким смыслом, я его узнаю.
Он вообще не такой, не отсюда. В нем много домашнего, и, по ходу, совсем нет мозгов. Либо я чего-то так и не понял. Стараюсь не заморачиваться на его счет. Но о чем здесь еще думать? Изучаю серую шершавую стену с мелким окошком под потолком, это дает повод смотреть через Билла, пялиться непосредственно на него было бы слишком странно. А у того, бля, обустройство полным ходом. Застилает кровать принесенным пледом, цепляет на стену постер, раскладывает свое барахло по вещевым мешкам… Мои глаза закрываются сами собой, я уже не верю, что еще способен засыпать, но стоящее изображение камеры немного тускнеет, мигает, а потом исчезает и вовсе.
- Мэтт, чего возишься?! кружку нашел?
- Да подожди ты, блять... Была же где-то.
Шепот над головой становится все отчетливей, но вплести его в реальность, где я еду по пустынному ночному шоссе никак не выходит. Хочется, чтобы проклятые голоса исчезли, от них тошно, от них начинает болеть голова, руки судорожно цепляются за руль, я боюсь упустить это, отдать им мою скорость. Свежий морозный воздух внезапно становится неправдоподобно холодным, я вздрагиваю и этим все-таки упускаю свою свободу. Стекающая по мне вода, три стены, решетка, ржущая толпа идиотов...бляяя. Жизнь дерьмо, и самое главное дерьмо в ней сейчас получит! Вскочив на ноги и едва не потеряв равновесие, заряжаю кулаком по самодовольной роже Рея. Счастливое улюлюканье – шакалы, наконец, дождались своего. Стероидный качек ухмыляется, демонстративно проверяет челюсть на предмет вывиха и кидается на меня в ответ. С спросонья не соображаю ничего, - первый же удар по почкам отправляет меня обратно на кровать.
- Ой, прости, не болит? Давай проверим, – продолжает глумиться лысая скотина, обшаривая рукой мой пах.
- Свали, уебок! – отпихиваю его локтем и подтягиваю к животу ноги, стараясь глубоко дышать.
- Вот за это я тебя и люблю, Том. С тобой не скучно, да, братва?
Рей, наконец, сваливает, а я остаюсь лежать в мокром развороченном гнезде. Лучше, бля, совсем не спать - таким разбитым я уже давно себя не чувствовал. Тяну вниз руку, чтоб нащупать валяющееся где-то на моих сумка полотенце. Оно грязное, сырое и завонявшееся от вечного пребывния в скрученном состоянии. Херня так херня - сам, конечно, виноват, иногда вытирал им ноги, иногда руки, иногда пол, а иногда, бля, и лицо.. Так что… Откидываю его в сторону и снова замираю.
Спешить пока некуда - и так высохну.
- Держи, – Билл нависает надо мной, придерживая одной рукой свои волосы, а другой протягивает сложенное аккуратным прямоугольником бледно-фиолетовое полотенце. Не шевелюсь, все еще соображая, на кой ему это сдалось, но он просто оставляет его рядом со мной, подкидывая словно бомбу, и отходит на безопасное расстояние наблюдать за взрывом.
Взрыва не происходит. А фиолетовое полотенце, кажется, даже пахнет фиалками, не обычным запахом колонии, которым здесь веет от всего, от которого мутит до рвотных позывов. Подношу его к лицу и с шумом вдыхаю эту новую незнакомую жизнь.
- Помочь? – неверно расценивает мое промедление Билл и, забирая у меня из рук махровый комочек чистоты, начинает мне, как, бля, тяжелобольному вытирать лицо. Подумаешь, по яйцам дали, это быстро проходит, и не такое бывало. И вообще это я был не готов. Жаль, он не застал лучших времен, когда получилось красиво расшибить Рею бровь. Довольно улыбаюсь и слишком поздно спохватываюсь, ловя Билла за руку, когда он уже добирается до моей шеи.
- Не нужно. Я сам.
- Как хочешь.
Билл разжимает пальцы, отпуская полотенце, а я.. Я сегодня крайне, блять, торможу! Продолжаю держать его за кисть. Тупо, наверно со стороны смотрится, очень тупо.
- Я пойду? – вопросительно приподнимает брови Билл.
- Нет, садись, - приглашаю его только потому, что это смогло бы объяснить создавшуюся заминку. Да и потом, я, кажется, планирую не отдавать ему его фиалковое полотенце.
Билл сосредоточено грызет ноготь указательного пальца и неживым взглядом смотрит в пол, так, что мне даже кажется, будто я попал в утро вчерашнего дня.
- Ты как? Нормально? – думаю, это правильно. Нужно поинтересоваться о здоровье человека, который вроде как нормально с тобой общается.
Билл мелко трясет головой.
- Я стараюсь не думать об этом, а пока не думать получается, то оно и легче… Как твои яйца?
- А че, о них у тебя не думать не получается? – Блять, да что ж такое! Свое удивление я умею выражать только грубостью.
Хотя этому, по ходу, пофиг: улыбается так, словно я отвесил ему комплимент.
- Мстить им будешь, когда они заснут? Ты все равно, как я понял, ночью чего-то не спишь.
Энтузиазм наблюдательного торчка заставляет меня улыбнуться. Это впервые за все то время, что я здесь, мне становится как-то даже легко. Кажется, что все в этой гребаной жизни, что я воспринимаю как взаправдашнюю войну, для Билла только шуточная битва. Он вообще видит мир иначе. И сейчас мне хотелось бы смотреть на все его глазами, чтоб и правда немного отпустило, а уже потом разгребать весь тот мусор, что непременно с таким подходом накопится.
***
До побудки еще час, но блок уже, блять, на подъеме – когда одному уроду приспичит встать с утра пораньше, то он, бля, чувствует себя просто обязанным перебудить всех своих, чтоб потом достать этим соседей, соседи – своих соседей, и так снежным комом…
Нас обошло на этот раз - после идиотской прощальной недопопойки все относительно тихо. Из всех не спит только Билл, остальные тянут свои жалкие партии, ничтожные в сравнении с громогласным солирующим храпом развалившегося на спине Рея.
Стероидный качек, блять, и тут первый.
Хмыкаю вслед своим странным, но привычным мыслям и, решив, что уже можно, перевожу взгляд на Билла. На него я не смотрел уже секунд пятнадцать, намерено изучая остальных, чтоб он не подумал чего, а то я ведь вообще не по этим делам.
Наблюдать за ним все равно, что смотреть какой-то странный сериал, в котором показывают уютную полную блядских страстей неправдоподобную жизнь.
Билл сидит, укутавшись в плед и периодически переворачивая страницы пристроенной на коленях книги. А мне, вдруг невероятно интересно, чем пахнет его плед. Если так же, как полотенце, которое я спрятал под своей подушкой, то это должно быть очень… уютно. А чем тогда пахнет сам Билл? Нет, ну, блять, что за мысли?!
Снова отвожу взгляд и медленно считаю до пятнадцати - уже пора.
- Доброе утро, Том, - на счете «семь» он сбивает меня и, отложив книженцию, встает с полки, педантично разглаживая примятое после себя покрывало.- Пойду зубы почищу. Ты идешь?
-Ты че, самостоятельно туда не дотащишься? - тыкаю пальцем в сторону раковины. Я реально в охуе. То есть, он что, совсем идиот - мне такое предлагать?
- Дело не в этом, - неопределенно отмахивается Билл, так и не объясняя в чем оно тогда.
Еще пару минут лежу, напряженно обдумывая поведение торчка, как будто во всех его жестах непременно, блять, должен быть закодирован для меня какой-то тайный смысл. И с каждой секундой мне все более неприятно становится от осознания того, что он может подумать, что я совсем зубы не чищу. А ведь это не так. Пару дней назад я их точно чистил… или неделю назад. Недавно, бля, короче. Но не начинать же объяснять ему это сейчас?
Пока я пытаюсь найти среди своих гнидников щетку, то мысленно посылаю себя наверно еще дальше, чем дальнобойщик посылает шлюху, стырившую у него во время минета банкноты из кармана брюк.
Какого черта я себя так веду? Это реально меня пугает.
Зубную пасту я нашел на самом дне полупустой теннисной барахолки, в которой (так уж, блять, оно вышло) непонятно чего дожидаются мои грязные манатки. Там же валялась и щетка, но к моей чести, она оказалась завернута в маленький прозрачный кулек.
Зубы Билл чистит дольше меня, не смотря на то, что раньше начал. При всем своем странном желании «перечистить» его, я не выдерживаю: выплевываю всю до противного вспенившуюся пасту в захарканный умывальник и споласкиваю рот.
Отхожу. Застыв посреди камеры, не знаю, куда себя приткнуть. Как дешевая игрушка с вставленными в задницу батарейками, верчу в руках щетку, тупо уставившись на решетку неживым взглядом.
Может, блять, сбежать отсюда? Знаю, что идея дерьмо, но, хочется же.
Когда я последний раз делал то, что действительно хочется? Не помню.
А делал ли вообще? Тоже не помню.
Значит, бля, не было такого.
Вот и вся арифметика.
Какого-то хрена чувствую себя сциклом. Никогда не чувствовал, а сейчас.. Кажись, в меня что-то вселилось, потому что я, блять, сам стал себе чужим, непонятным, перевернутым каким-то.
Вот конкретно сейчас хочется сделать что-то безумное. Но, блять, что я здесь могу? Убиться об стену? Разбудить Рея, без наездов которого ощущения кажутся неполными? Сморчки спят, а когда они спят, мне кажется нечестным, что меня бросают с этим… Камера словно, бля, сужается до размеров двух наших полок и мне как-то стремно, становится. Создается впечатление, что мы остаемся с ним наедине, и как я ни пытаюсь убедить себя, что в колонии еще полно людей, что вообще такие мысли в общаке – нонсенс, но весь мой аутотренинг первобытному страху до задницы.
В качестве смелого необдуманного поступка решаю усесться в обустроенном «углу» Билла. И оно было бы, блять, смешно, если бы не было, так тупо. Крадучись, провожу рукой по коричневому пледу, который, сволочь, мне уже давно мулил глаза. Исходя из тактильных ощущений он мягкий и, наверняка, теплый. Я бы забрал, но ведь полотенце я присвоил только вчера, так что это уже было бы слишком. К тому же торчок начал бы мерзнуть: местные одеяла только кусаются и ни хера не греют.
Со мной часто бывает, когда поднимаешь голову, потому что чувствуешь на себе взгляд, а затем сразу натыкаешься на него, словно радаром отслеживая местонахождение смотрящего. Такое столкновение длится не больше одной доли секунды, у меня, во всяком случае. Ненавижу смотреть в глаза - это как смотреть на голого человека, а не всякого человека хочется, бля, видеть голым. Но тут как пригвоздило.
Взгляды скрестились в зеркале. Билл смотрел на меня так, как смотрят на совершенно обычный бытовой предмет: стол, стул, утюг, чайник, наконец. Я нихера не мог разобрать: просто спокойный, ровный, ничего не выражающий взгляд, но он убаюкивал, практически приручал. Не знаю, блять, сколько это длилось, но когда Билл повернулся, и я лишился своего дополнительного щита в виде зеркала, то наваждение пропало: смотреть напрямую я уже не мог, было неловко, даже немного жутко. Пусть это, бля, тупо, учитывая, что до этого я так откровенно пялился, но.. Но я, кажется, скоро начну ненавидеть идиота за то, что приходится из-за него все это чувствовать. Кто-то же должен отвечать за мою потекшую крышу!
- О чем твой талмуд? – беру в руки оставленную на его койке книгу и верчу в руках, чтоб было похоже, что это я к ней подошел. Появляется гаденькое такое чувство, будто я к нему в дом, блять, без спроса ворвался. Помню же, как он сегодня, проснувшись, молча лежал, а только когда начал вставать сказал свое идиотское «доброе утро» так, словно реально открыл дверь и впервые меня увидел.
Билл морщится:
- Ой, я сутра не настроен говорить об этом.
- Ты же ее, блять, читал только что!
- Тшш, - торчок имеет наглость советовать мне урегулировать громкость? Тогда все реально пошло не так. Единственный, кто меня здесь не опасался, был Рей. Так нет, этот воробей обдолбанный теперь тоже перья пушит.
Билл забирает у меня книгу и садится рядом, крепко сжимая ее руками, словно пытаясь переломать.
- Как хочешь, - зло бросаю я.
- Да забудь ты. В ней нет ничего интересного для тебя.
- «Для меня»? А что со мной не так?!
Становится крайне обидно. Ну конечно же, это - книга, а я, блять, тупой ублюдок Том. Что я могу в ней понимать? Билл молчит, не отвечает. Если бы отсюда можно было выйти, я бы ушел, хлопнув дверью. Могу пересесть к себе, но это, блять, не продемонстрирует ему всего, что я хотел бы высказать по этому поводу.
А ведь если бы можно было уйти, пройти мимо него, то я бы обязательно так и сделал, ага. Будь мы на свободе, я бы никогда вообще никогда, бля, и не подумал обратить на него внимание - вот реально! А тут меня просто ткнули в него носом и заперли, с*уки.
Шумно выдохнув сквозь зубы воздух, Билл усаживается удобней, слегка задевая ногой мое бедро. Меня подбрасывает словно от электрошока. Это все, конечно же, оттого, что я слишком взвинчен. То есть не так: не взвинчен - зол, это правильнее.
- О любви она, - Билл прекращает цепляться за книгу и, наконец, откладывает.
Только я, блять, ее не возьму. Из принципа больше не притронусь:
- Тогда понятно, натуральный сопливый бред, - вообще торчок тормозной и странный, отвечает спустя пол года, когда уже вообще, бля, забываешь, о чем спрашивал. Как в случае, когда он вдруг начал рассказывать про своего урода, из-за которого вляпался в это. Вляпался в мою жизнь. Хм..
- Ты не веришь в любовь, - судя по тону, Билл не спрашивает, он констатирует факт. Так что я вообще не врубаюсь, стоит на это отвечать, или комментарии не требуются.
- Угу.. – Бляяя, лучше бы я таки совсем молчал. Теперь торчок ухмыляется и вряд ли он сейчас думает о том, какой я, бля, умный и как много знаю о тачках. – Просто эта твоя.. ну, ты понял? Сплошной обман. Вначале ты врешь себе, потом, если складывается, еще кому-то.
- Ух ты! – Билл улыбается так, словно его, бля, обрадовали мои слова. Нарики иногда такие странные, может, его просто торкнуло? Запоздалый эффект?
- Че?
- Это же лорд Генри!
- Че?! Где? – как осел, оборачиваюсь на решетку, хотя прекрасно понимаю, что никакого Генри, а уж тем более лорда за ней быть не может.
- Из «Дориана Грея», - хвала дьяволу, Билл продолжает прежде чем я успеваю выдать свое очередное, крутящееся на языке «че». – Это персонаж романа Оскара Уайльда. Он рассуждал так же, не дословно, конечно, но похоже. Интересно насколько вы с ним похожи. Этот роман, кстати, по моему мнению, как и жизнь самого автора, сделали переворот в гей-культуре того времени, но это..
- Слушай.. – я и сам не врубаюсь, чего перебиваю его странные рассуждения, но они реально, бля, стремные и выбивают меня. – Откуда ты вообще такой взялся с этими своими... эм…
- Что ты имеешь в виду?
- Ну…это, - хрень, неужели не понятно?!
- Ну..
Вот и поговорили.
- Я в интернате для детей-инвалидов некоторое время литературу читал, если ты это имеешь в виду. Так, ничего серьезного.
Ни хрена себе «ничего серьезного»!
- А по вечерам пел в церковном хоре, да, бля?
- Почему? То есть, нет, не пел, – классно: торчок меня не понимает, я не понимаю его. Странно другое: какого это меня удивляет или даже малость злит. Можно подумать, это открытие, или вселенское разочарование всей моей сраной жизни. Только бесит, что он столько всего сделал, так жил, столько всего попробовал… Хотя последнее не самый удачный пример успеха. А я... я ничего. Никто даже не вспомнит, случись чего. Только Рей, пожалуй, всплакнет, или вздрочнет на прощанье. Ведь, ах и ах, уебок так ко мне привязался.
- Я не смог бы петь в церковном хоре, - опа, он все еще об этом думает? Точно тормозит.
- Кхм.. Ну а чего не смог бы? Голоса нет?
- Веры нет.
- А-а.. Я тоже в него не верю. Мама сильно верила, хотя жизнь у нее сложилась дерьмово.
- Когда все хорошо, достаточно верить в себя. Вот когда сам себе помочь не можешь, тогда ищешь что-то еще, на что можно было бы опереться.
- Не всегда. Я вот ни себе не верю, ни Богу, ни тебе - никому.
- Жаль. Мне-то уж мог бы и поверить, - смеется Билл, и мои губы против воли кривятся в ответной ухмылке.
Дата добавления: 2015-11-04; просмотров: 20 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |