duty free |
дмитрий пастушок |
москва |
Пастушок Д. duty free: Роман — Москва, 2012. — 184 с. |
ISBN 978-5-9903917-1-0 |
Внуково. Терминал В Шенхаузераллее Пляс Пигаль Мартим Мониш Бульвар Нормана Мэнли Шордич Хай-стрит Юнион-сквер Варшауэрштрассе Остбанхоф Трастевере Площадь Джезу Нуово Боксхагенерплац Санкт-Паули Лейт-уок Площадь Розы Люксембург Внуково. Терминал В |
__ 5 __ 13 __ 21 __ 37 __ 43 __ 55 __ 63 __ 75 __ 85 __103 __ 121 __135 __145 __155 __169 __175 |
Посвящается Биллу Мюррею |
ВНУКОВО. ТЕРМИНАЛ B |
В тот момент я снова остался один. На мгно- вение остановился, посмотрел по сторонам. В съемной квартире меня ждала только стопка неоплаченных счетов. Я даже допил послед- нюю бутылку пива и вынес мусор. Такое бы- вает иногда, знаете, случается почти с каж- дым. Это нормально — просто в Москве аб- солютный максимум становится нормой. Ты должен — именно должен — сделать все, что от тебя зависит, а дальше — уж как повезет. И если кто-нибудь вдруг сознательно поки- нет очередь, вслед ему обязательно крикнут: «Ты, мать твою, гребаный ублюдок, вернись в строй и будь как все!». Немногие задумывают- ся о том, что проснуться, одеться и выйти на улицу — уже большая победа. Неделю назад неизвестный сотрудник не- мецкого консульства лишил мой загранич- ный паспорт девственности, аккуратно вкле- ив шенгенскую визу. Кажется, паспорт был немного удивлен и даже напуган. — Цель поездки? — этот вопрос в визовом центре задавали вместо «Привет, как дела?». |
duty free |
Ну не говорить же правду. — Туризм. Служащий равнодушно посмотрел на меня и зашелестел бумагами. Такие придурки, как я, подозрения не вы- зывали. — Возьмите квитанцию и оплатите счет в кассе, — механически подытожил наш ожив- ленный диалог работник визового центра. Таким же безразличным был и погранич- ник в окне паспортного контроля. Я подхватил сумку, почти все содержимое которой сводилось к разваливающемуся фо- тоаппарату «Зенит», двум чистым футболкам, бритве и зубной щетке, и пошел на досмотр. У металлоискателя, раскинув руки в немом приветствии, стояла женщина в резиновых перчатках. Старательно придавая квадрату- ру лопающемуся от калорийной пищи лицу, она четко выполняла записанный на дискету мозга алгоритм. Я не вмешивался в процесс — просто смотрел в потолок и давал себя ощу- пывать. Уметь отключаться от тех фокусов, которые с тобой проделывает действитель- ность — уже немало. До вылета оставалось чуть больше часа. Мимо процокала каблуками знойная крош- ка, одним движением бедер присоединившая меня к радикальной армии своих адептов. Я поводил жалом и направился в дьюти-фри. Там мое внимание сразу же переключилось на бутылки. |
дмитрий пастушок |
Через прозрачную стену терминала было отлично видно, как взлетают самолеты. При- мерно через полчаса ожидалось начало по- садки на рейс Москва — Берлин... Мне было двадцать два года, и то был мой первый Берлин. Потом их станет гораздо больше. Я буду сваливать из города чуть ли не каждые выходные, а паспорт превратится в дешевую шлюху. На его страницах не останет- ся свободного места для нового клейма. Но тогда мне было двадцать два, паспорт только что прошел дефлорацию, и то был мой пер- вый Берлин. «Джек Дэниэлс» проваливался в нутро лег- ко, как вода. Читая в детстве книжки о пира- тах, которые пили из заплесневелых бутылей ямайский ром, я представлял себе его вкус именно так. В тех историях все обладало су- масшедшей притягательностью. Если какого- нибудь молокососа запирали в трюме и из еды у него оставались только черствые гале- ты, мне казалось, что вкуснее этих сухарей ничего быть не может. А когда отважные ге- рои романов сидели поздней ночью у костра где-нибудь на юге Африки и бодрым голо- сом объявляли: «Господа! Завтра пеший пе- реход — двадцать пять миль!», я думал — вот это круто, вот это то, что надо. Черт, как мне тогда хотелось выбраться из конуры, ограни- ченной шестью бетонными панелями, натя- нуть на ноги любимые кеды, выйти во двор… Спустя мгновение я уже сидел на потрепан- ной куртке рядом с героями и, слушая охот- |
duty free |
ничьи байки, периодически вырубал ударом ладони малярийного комара, который, конеч- но, был размером с воробья. Может быть, я пропускал самое интерес- ное — дорогу. В ней, наверное, весь смысл и заключался. Вот как тогда. Приехать в аэро- порт, купить бутылку, скрутить ей шею и сесть в зале ожидания — включиться в игру. По-немецки я не говорил. Помнил только «O Tannenbaum, o Tannenbaum, wie treu sind deine Blätter...» — начало детской новогодней песенки, которая закреплялась в мозгу второ- классника на уровне подсознания. На вопрос, как буду добираться до хостела, сам себе отве- чал, что хрен его знает, и надеялся разобрать- ся на месте. Я сделал еще один глоток — нужно было избавляться от языкового барьера. Мне было приятно думать о том, что где-то здесь на- чинается моя дорога и что она обещает быть длинной. Между бритвой и фотоаппаратом лежала бумажка с адресами берлинских смрадных дыр. Позолоченных умывальников хватало и в Москве — ну их к черту, пустите меня в са- мую зловещую клоаку культурной столицы Европы, думал я. Мне хотелось попасть туда, где люди живут, а не стоят в очереди. «Тан- цевальная Мекка» — значилось на одном из сайтов. Честно говоря, танцевальную Мекку я представлял себе довольно смутно — опять же надеялся разобраться на месте. Не знаю, почему выбрал именно Берлин. |
дмитрий пастушок |
Точнее, не помню. Вроде бы, вначале соби- рался в Манчестер — там футбол и клубы, клу- бы и футбол. А что было в Берлине? Футбол так себе, а про остальное я вообще ничего не слыхал. Это уже потом выяснилось, что находить- ся в гуще радикальных фанатов берлинского «Униона», бултыхающегося в болоте первой бундеслиги, или танцевать под AC/DC и Blur на стадионе «Миллернтор» во время гамбург- ского дерби несравнимо круче не вызываю- щего эмоций наблюдения за «Манчестером» или «Барселоной», буднично препарирующи- ми очередную жертву. Понял, что после бер- линского техно и «Бергхайна» все московские клубы будут вызывать у меня приступ рвоты. Определенной цели тогда не было — про- сто хотелось поехать в Европу. И, по большо- му счету, какая разница, куда именно — Ман- честер, Берлин, Рим, Мадрид или Париж? На- верное, билеты в Берлин были самыми деше- выми, вот я и поехал. Мне повезло, потому что я попал прямо в точку. Но об этом позже. |
Мне было двадцать два, недавно я окончил универ и устроился на первую работу. Мис- сия протирания штанов на позиции офисно- го задрота благополучно стартовала. Я вые- хал из общаги и снял комнату в коммуналке. Мои соседи были невероятными неудачни- ками. Такие же типы окружали меня в офи- се. Они вкалывали с утра до вечера, пытаясь шагнуть на ступеньку выше, но у них не осо- |
duty free |
бо выходило. Между соседними ступеньками вырастали новые, помельче, а они все шага- ли и шагали. Это как пить водку из крышечек на лестнице, по колпачку на каждую ступень- ку — вроде бы легко, а на самом деле выматы- вает. Все, что у них выходило — стареть и раз- лагаться на молекулы. Первый год сознатель- ного существования налогоплательщика я ис- кренне питал какие-то иллюзии: в жизнь во- рвались бизнес-ланчи, дресс-коды и хэппи ау- эрс. По корпоративной почте я переписывал- ся с русскими на английском. У меня появи- лись смешные деньги, на которые утром мож- но было купить стакан кофе, а вечером — сво- дить девушку в кино. Я пил ужасный москов- ский эспрессо и исправно посещал девятича- совые сеансы, которые к выходным стабильно превращались в совместное распитие убогих коктейлей в отвратительном баре, нелепый двухминутный половой акт и смятый клочок бумаги с номером телефона, летящий в по- мойное ведро. У меня начал появляться живот. — Желаете оформить карту «Малина»? Этот вопрос лакмусовой бумажкой погру- зился в кислую среду моего существования, и я чётко осознал, что становлюсь таким же не- удачником, как все они. Моя жизнь катилась в мусоропровод. — Нет, спасибо! Я расплатился и вышел в холодный москов- ский вечер, в который мне предстояло уде- латься в одиночку, бродя по бесчисленным |
дмитрий пастушок |
переулкам Центрального административно- го округа. Утром следующего дня я проснулся, забил на работу, открыл ноутбук и купил билеты в Берлин. Сейчас уже точно не помню, почему именно в Берлин — помню, что поначалу со- бирался в Манчестер. Скорее всего, туда были самые дешевые би- леты. |
duty free |
дмитрий пастушок |
ШЕНХАУЗЕРАЛЛЕЕ |
Солнечный луч, пройдя сквозь оконное стекло, многократно приумножил световую энергию, скользнул между жалюзи и уперся мне в лицо. Будущее было неясным, прошлое не хотело вспоминаться, настоящее ускольза- ло. Картинка была очень мутной. Я высунул руку из-под одеяла и снял солнечные очки — стало гораздпо комфортнее. За окном шел жаркий берлинский август, врезавшийся в память душными танцполами и рислингом в пластмассовых стаканах, заби- тыми барами и одноевровыми жетонами на возврат бутылки из-под пива, прожженны- ми окурками креслами и пляжами на Шпрее. Днем температура шкалила за тридцать, но- чью ди-джей сверлил минимал, а температу- ра гнала еще выше. Тот берлинский август су- дорожно цеплялся за меня воскресными рас- светами, закрытыми магазинами и поисками воды на заправках. Он пах кофе, мочой, мари- хуаной и беспорядочным сексом, стаптывал кеды, обжигал губы бычками самокруток, об- водил загаром круги солнечных очков, добав- |
duty free |
лял в фейсбуке новых френдов, шептал на ухо непристойности на испанском, итальянском и английском, ругался по-немецки. В общем, за окном шел сумасшедший берлинский август, а я старался от него не отставать. |
Сажусь на кровати, ногами нащупываю кеды. До футбола еще куча времени — тор- чать в хостеле не катит. Кидаю в сумку старый «Зенит», мятую пачку «Лаки Страйк», Набо- кова. Выхожу на улицу. В переходе на «Зоо Гартен» покупаю кофе. От ларька с хот-догами веет изжогой карри- вурст, по платформе мешками бутылок гро- мыхают бомжи. Сажусь в поезд S-Bahn — ва- гон почти пустой. Затыкаю уши треком Пола Калкбреннера. Шатаюсь в районе Пренцлауэр-Берг — на восточноберлинских улочках все только на- чинает просыпаться. Чувак с тоннелями в ушах медленно катит перед собой коляску с ребенком, двое унионеров в клубных шарфах пробуют на вкус яичницу-глазунью и смачно прикладываются к чебурашкам пива. Скри- пят колеса ржавых велосипедов, официант- ка ловкими движениями укладывает табак в папиросную бумагу, худощавый парень в рас- тянутой белой майке шаркает шлепанцами и расклеивает афиши. Пахнет пережаренными кофейными зернами, откуда-то сверху доно- сится техно. Вчера Берлин тусовался, а сейчас он нехотя продирает глаза и соображает, чем занять время до следующей вечеринки. |
дмитрий пастушок |
Почему-то хочется позвонить домой. Мама говорит, что все нормально, только холодно и дожди. А тут август и плюс тридцать, и в ме- тро пахнет мочой. До футбола еще долго. Цепляю первый «Бек’с», зажигалкой снимаю пробку. Ко мне подходит громила под два метра ростом. Он на цветах «Униона». — Эй, парень, дай прикурить. Его грудная клетка явно любит упражнение «жим лежа». Даю прикурить. — Жарко, блядь, — жалуется он. Повинуясь стадному инстинкту, тоже засо- вываю сигарету в рот. — А в Москве холодно и дожди, прикинь. — Бывает, — бросает он, поворачивается и уходит. |
Я люблю футбол, Довлатова, техно, возвра- щаться домой в семь утра, трахаться без пре- зерватива и курить с кофе. У меня нет цели. Я живу, чтобы заработать немного денег и уе- хать куда-нибудь подальше. Возвращаюсь, когда деньги заканчиваются. Я не люблю работать, терпеть не могу алко- гольные коктейли, ненавижу бездомных со- бак. Все знакомые считают меня неудачником. Я же считаю неудачниками всех своих знако- мых. У меня нет ни одного друга, и я могу запла- кать в конце фильма «Мимино». |
duty free |
Что еще? У меня аллергия на мед, родинка на члене и первый разряд по шахматам. Вроде бы все. |
Чертов «Уикэнд» я искал где-то полчаса. В интернете было написано, что клуб находится на крыше высотки рядом с Александерплац. Высоток было три, а я был один и никуда не торопился. Женщина на входе курила самокрутку, име- ла неприветливый взгляд, джинсовую куртку и низкий голос. Увидев меня, она без развед- ки кинула левый хук. — Что тебе нужно? Я уклонился и перешел в клинч. — Хочу пройти в «Уикэнд». Это реально? — Почему нет? Она подвинула тело в сторону, освободив проход. Действительно — почему нет? Лифт тащил на пятнадцатый этаж. Я по- смотрел на знак «Курить запрещено» и до- стал сигарету. Двери открылись, и меня при- гвоздило к стене волной твердого ритма. Я за- ложил «Лаки Страйк» за ухо, зажмурился и нырнул вперед головой. Я плыл в музыке техно, тяжело дыша и про- тив течения. Я тонул и терял сознание. Я поднимался на поверхность, жадно вби- рая в легкие воздух. Начинался шторм, и меня швыряло из сто- роны в сторону. |
дмитрий пастушок |
Потом — полный штиль, и хотелось разу- читься дышать. На берег меня вынесло только через пару часов. Два этажа вверх, и выбираешься на кры- шу. Мягкие диваны, свежий воздух, толпа над ночным Берлином. Подошел к краю, облоко- тился о перила, посмотрел вниз. Там спали люди — много миллионов лю- дей с проблемами, комплексами и мечтами. Люди, которым завтра на работу. Люди, кото- рые болеют и умирают. Которые любят и не- навидят, завидуют и врут. Тут стоял я, совершенно один. У меня не было ни проблем, ни желаний, ни планов. В одной руке стакан рислинга, в другой сигаре- та. Протертые джинсы и потная футболка. Я улыбнулся в пустоту. Город подмигнул мне фарами такси. Полулежу на диване, дозирую рислинг, в голове просто музыка. Тонкие скулы и сму- глый цвет кожи выдают в сидящей рядом де- вушке южанку. Она что-то мне говорит, я что- то ей отвечаю, и все это как-то непривычно естественно. Берлин погружен в сон, и толь- ко кучка ненормальных на крыше совковой высотки не желает останавливаться. Бармен взрывает бутылку шампанского, и брызги на- крывают всех, кто рядом. Крыши домов райо- на Митте подергиваются рассветно-розовым. Зажимаю окурок между большим и указа- тельным пальцем, щелчком отправляю его в полет над Александерплац. Она действитель- |
duty free |
но оказывается итальянкой. — Можешь остаться у меня, если хочешь. Хочу и остаюсь. Маленькая квартира на Шенхаузераллее, в подъезде детская коляска и толстый слой пыли на подоконниках. Длинный узкий туалет заклеен анонсами вечеринок, маленькое окошко в стене выхо- дит во внутренний двор. Сажусь, открываю окошко, курю. Пахнет сексом. Ее звали Эрика. На спине между лопатками у нее был выта- туирован витрувианский человек. Кончаю быстро, а на второй раз уже нет сил. Она пытается прижаться телом, лезет це- ловаться. Отворачиваюсь к стене и долго не могу уснуть — хочется блевать. |
Выписываюсь из квартиры, Эрика еще спит. На улице воскресное утро, тихо и пусто. Кофе обжигает руку, круассан крошится в па- кете. Звоню домой — там холодно и дожди. Ста- бильность. Отыскиваю русский бар в районе Розента- лерплац, врываюсь похмельностремительно, приземляюсь за стол у окна. — Солянку и сто водки, — отрывисто кидаю бармену. Приносят минут через пять. Ем и думаю, что достала уже эта жара и запах мочи. Еще думаю, что дожди — это круто. Эрика присы- лает смску: «Сегодня ночью буду в «Бергхай- |
дмитрий пастушок |
не» — приходи». «Бергхайн» — это лучшее техно в Европе. Набираю «Okay» и отправляю. |
duty free |
дмитрий пастушок |
ПЛЯС ПИГАЛЬ |
В ту ночь я долго мотался по душным ули- цам в поисках темных углов и безлюдных под- воротен. Белое сухое перебиралось из бутыл- ки в мочевой пузырь. Казалось, что поссать в Париже, кроме как в кафе, больше негде. Я остановился у будки телефона-автомата, су- нул почти пустую бутылку под мышку и рас- стегнул ширинку. Выше по улице на фоне темного неба вы- делялась громадина Сакре-Кер. Внизу у под- ножия Монмартра, куда сейчас стекала моя моча, мигала вывеска «Мулен Руж». В баре напротив усач за обшарпанной стойкой про- тирал стаканы. Кроме него в заведении вроде бы никого не было. Я шагнул внутрь. За сто- ликом в углу спал старик. Рядом с ним на вы- соком стуле сидела женщина лет пятидесяти в розовом нижнем белье и черных ботфортах. Она безучастно чесала старика за ухом, как пса. Перед ней стоял наперсток эспрессо. Я сел за стойку и подозвал оживившегося бармена. — Скучная ночка, а? |
duty free |
— Вполне живая. Сегодня, по крайней мере, есть посетители, — отозвался он. Я еще раз посмотрел на старика со шлюхой. — Три водки. В один стакан, пожалуйста. — Это все? — Нет, еще лимон. Я уже успел прилично уделаться и поэто- му решил сберечь съеденный накануне ужин внутри. Бармен пожал плечами и пошел гото- вить заказ. По телевизору показывали никому не инте- ресные скачки — на трибунах сиротливо жа- лись под зонтиками несколько зрителей. Бармен принес водку. Стараясь не дышать, я залпом опрокинул стакан. Медленно отку- сил кусочек лимона. Потом перегнулся через стойку и, схватив бармена за плечи, зарыл- ся носом в его седеющую шевелюру. Шумно вдохнул, и тошнота отступила. — Русский? — спросил бармен. — Да, особенно сегодня вечером. — Еще один сумасшедший. Вы друг другу подходите, — он ткнул пальцем мне за спину. Я обернулся и увидел девушку — она сидела одна с бокалом красного. Я не заметил ее, ког- да вошел. Перед ней стояли две пустые бутыл- ки, в третьей вина оставалось на два пальца. — Говорит, чтобы я не убирал посуду, — за- метил бармен. Я попросил у него чистый бокал и молча подсел к девушке. Она никак не отреагирова- ла. Я взял ее бутылку и допил вино. Она даже не посмотрела в мою сторону, со- |
дмитрий пастушок |
средоточенно наматывая на палец длинный светлый локон. Высокая, она сидела, вытянув ноги под столом — прямая, как вермишель, которую только что достали из упаковки и уложили на край кастрюли. Я нагло рассматривал ее. Короткие джин- совые шорты, белая кожа. Я глубоко дышал и считал до десяти. Досчитав, медленно поло- жил руку ей на бедро. Она сгребла со стола пустые бутылки. Пер- вая полетела в спящего старика — мимо. Вто- рая попала шлюхе в каблук и укатилась под стол. Бармен присел, и третий снаряд с грохо- том разбил зеркало за его спиной. Я вскочил, девушка за мной. Мы выбежа- ли на улицу. Она хохотала, как сумасшедшая. Мне пришлось шлепнуть ее по лицу. — Ты охренел? — спросила она по-русски. — Особенно сегодня ночью. — Ладно, пойдем! — она потащила меня вверх к церкви Сакре-Кер. Мы карабкались по узким улицам Монмар- тра, она рассказывала мне про Брамса и слож- ную жизнь русской модели в Париже. Ино- гда я немного отставал и с удовольствием рас- сматривал ее сзади. Она вышагивала, как бо- гиня, на ногах у нее были черные высокие кеды Конверс с логотипом AC/DC. «Болеет за Санкт-Паули!» — успел подумать я. — Слушай, как Брамс сочетается с AC/DC? — Как скажешь... Ты идиот? Помолчав, она пояснила: — Они никак не сочетаются. AC/DC — для |
duty free |
девочек, Брамс — для мальчиков. Я не стал ничего уточнять. У входа в цер- ковь на лестнице тусовались арабы и негры. Один малец подкатил к нам и потряс у меня перед носом пустым пластиковым стаканчи- ком. Я налил ему немного вина. Малец скри- вил и без того недовольное лицо, вылил со- держимое на ступеньки и пошел обратно к своей компании. Моя спутница подхватила с земли пустую бутылку и двинула за ним следом. Я взял ее за руку и потащил в сторону. Зашипев, она за- кинула баттл в кусты и полезла через забор к лестнице, которая вела куда-то вниз. — Так ближе. Ближе к чему? Я снова решил не спраши- вать и молча полез за ней. Мы спускались по ступенькам, держась за руки. Перед нами лежал ночной Париж, в го- стиничном номере у меня лежал теплый ар- маньяк, о котором я уже почти не вспоминал. На полпути она остановилась, прижалась ко мне и, касаясь губами моего уха, сказала: — Я. Хочу. Чтобы ты. Меня. Трахнул. Пря- мо здесь. — Знаешь, я... — Что, не хочешь? — Да нет. Делов-то. Сейчас возьму и трахну. — И?.. — не моргая, смотрела на меня. Мы полезли в кусты. Ветки царапали лицо и ноги, но я, как мудак, ломился вперед и тя- нул ее за собой. Мы сели на траву и стали це- ловаться. Я понемногу осмелел и запустил |
дмитрий пастушок |
руку ей в трусы. Там было еще теплее, чем на улице. Дело продолжалось минуты две. Еще бы — то был мой первый французский секс. — Ты взял меня малой кровью, — говори- ла она, вытирая краем футболки царапины на моем лице. |
— Поехали в Марэ? — предложила она. Мы поймали такси. По дороге я к ней даже не прикасался — сидел, вжавшись в сиденье, и смотрел в окно. Водитель, казалось, не об- ращал внимания на то, что улицы в Пари- же узкие, как галстуки «Агнес Би», а по обо- чинам стоят тысячи мопедов и потрепанных тачек. Местные жители не парятся по поводу небольших вмятин и царапин на кузове. Как и любое другое недоразумение, парижане мо- гут превратить это в элемент индивидуально- го стиля. По царапинам на авто парижанин способен угадать, как минимум, пол владель- ца. А вот достаток определить уже сложнее: преуспевающий инвестбанкир может любить велосипеды, а студент-филолог из Сорбонны выбрать дорогую антикварную «Веспу». На улице Веррери тусовались полчища геев — классический микс андрогинных двойни- ков Брайана Молко и двухметровых берлин- ских наци. Мы шли по мостовой, сканируя окружающее пространство. На пересечении с улицей Тампль нам попался образец париж- ского стрит-арта — тварь из пиксельных ква- дратиков, похожая на осьминога, дело рук |
duty free |
Космического Захватчика. Когда-то я по но- чам рисовал на стенах зданий Эрика Канто- ну с девизом «PLAY», а потом решил, что дело Эрика должен продолжить Путин, советую- щий москвичам: «PRAY». Но, к сожалению, Бэнкси умер во мне раньше, чем эта идея пре- творилась в свою никчемную жизнь. Или к счастью — иначе я, вероятно, не вышагивал бы сейчас бок о бок c самой красивой девуш- кой самого красивого города в мире. Мы свернули в дыру, которая называлась, кажется, «Столли’с». Таких приятных в сво- ей убогости мест в Париже не так-то и мно- го. Свободные места были, но на улице. Там, у входа, терлась молодежь, какую показывают в фильмах про 1968 год. Опрокинув одним махом полбокала «Гин- несса», я притянул новую подружку к себе и смачно поцеловал в губы. Во мне бушевало два чувства. Во-первых, у меня только что был секс, после которого не нужно тянуть лямку усталого супруга. Во-вторых, я стоял там пья- ный, лохматый, как уличная псина, но при этом со мной рядом была роскошная девица. Жизнь в такие моменты словно нашептыва- ет тебе: «Все делаешь правильно, продолжай в том же духе». Вот я и продолжал — глотнул пивка и снова потянулся к крошке. На этот раз она посмотрела на меня с подо- зрением: — Что за проявления нежности, малыш? Я уже не очень быстро соображал, поэтому решил уточнить. |
дмитрий пастушок |
— А что? — Ты, я надеюсь, не из тех любящих пофан- тазировать мальчиков, которые похожи на щенят? Я честно сказал, что нет. — Ну вот и хорошо. А я отойду на минуту. Она пошла в единственный в заведении ту- алет (размером с половину сортира в Ту-134), а я остался стоять на месте с двумя пустыми бокалами. В бар вошли три девушки: одна симпатич- ная и с ней два прицепа. Симпатичная тут же направилась в туалет. Я решительным жестом преградил ей доро- гу: — Ты туда не войдешь! — Почему это? — Там кто-то умер. — Как это — умер? — Так — взял и умер. Поэтому там занято. Подвалили ее подруги — два больших и шумных американских грузовика. — Э, да вы из Америки. — Что он от тебя хочет? — Говорит, в туалете кто-то умер. Я заулыбался и утвердительно закивал. — Да он врет — посмотри на него. — Не вру — спросите у бармена. Одна из подруг пошла к бармену. Тот, пе- регнувшись через прилавок, что-то ей объяс- нил. Дослушав, она вернулась к нам. Бармен посмотрел на меня и пожал плечами. — Он сказал, что это неправда, хотя у них |
duty free |
всякое случается. — Ты умная девушка. — Что? — Ладно, пойду узнаю. А ты, — я ткнул паль- цем в милашку, которая была похожа на На- тали Портман, — дай номер телефона. Она продиктовала, я записал. Я уже и сам не понимал, зачем с ними сце- пился. Стоило мне постучать в туалет, как дверь открылась и оттуда вышла моя подруж- ка. — Ну ты долго! — Скучал? — Нет, — снова честно ответил я. — Вот и хорошо. Уходя, я помахал американке. Она улыба- лась, но когда увидела, что я не один, отвер- нулась. На улице, привалившись к церковной сте- не, сидел бомж. Перед ним, молодым белым мужиком, лежала шапка с мелочью. Он пил вино, слушал айпод и разглядывал прохожих, что-то еле слышно напевая. Проходя мимо, я кинул в него монеткой. — Эй, фак офф! — крикнул мне вслед бом- жара. «Попал!» — с удовлетворением подумал я. — Играешь в Хантера Томпсона? — Нет. Просто бомжи надоели. Я думал, Па- риж — столица моды, а оказывается Париж — столица бомжей. — Ладно, пойдем. — Куда? |
дмитрий пастушок |
— Увидишь. Раз на бомжей тебе смотреть не нравится, посмотрим на моду. Мы свернули с Веррери и пошли на север, в сторону Монмартра. В ночном магазине у арабов купили вина. Даже в самой занюхан- ной лавке здесь стояли километровые бата- реи бутылок. Названия на этикетках впечат- ляли: «Бордо», «Анжуйское», «Бургундское»! Я взял белое сухое за пять евро. Содрал цен- ник — мы ведь шли в гости. — Почти на месте, — сообщила она. Мы стояли у больших деревянных дверей с домофоном. Позвонили, и дверь тут же от- крылась. У подъезда во внутреннем дворике нас уже ждала долговязая девица в коротких шортах. Нас представили друг другу. Мы шли по лестнице, я плелся сзади и слушал женский галдеж. Девушки покачивали бедрами — пе- редо мной открывался прекрасный вид. Если бы не вынужденный подъем по ступенькам, созерцал бы подобную картину часами. В квартире было шумно, как в баре пят- ничным вечером. Послонявшись по ней пару минут, я насчитал всего трех парней — телок было намного больше. Вписка была внуши- тельной: с тремя комнатами, студией и выхо- дом на крышу. Я подошел к парню, который ставил музыку. Он оказался украинским фо- тографом из Германии — сплошной совковый интернационал. Сделав заявку на принадлеж- ность к европейской культуре, чувак включил ритмичное берлинское техно. Кивая в такт, я |
duty free |
снова отправился гулять по квартире. Ее раз- меры позволяли шагать, как по бульвару. Взобравшись по приставной лестнице, я оказался на крыше соседнего здания. Тут си- дели девушки-модели, которые пили вино и что-то вяло обсуждали. Я молча их рассматри- вал. Все они были по-своему красивые, с оди- наково идеальными фигурами. Вряд ли хоть одной из них было больше двадцати трех. Как из этой коробки конфет выбрать самую вкус- ную, если начинка во всех одинаковая? Оди- наково хорошая или одинаково плохая, я для себя тогда еще окончательно не решил, но уже склонялся к первому варианту. Состав телок постоянно менялся — кто- то уходил, кто-то приходил. Я лежал, подло- жив под голову подушку, и смотрел в черное парижское небо. Иногда его разрезали ров- ные полосы света прожекторов на Эйфелевой башне. Я закрыл глаза и уснул. Мне снилась она, я увидел ее на перроне станции «Шатле» — я все отчетливо помнил. Она вошла в вагон, я вошел следом и встал напротив у двери. Она на меня не смотрела, я тоже старался смотреть в окно. Стоял и не ре- шался к ней подойти. Поезд ехал неестествен- но долго, нигде не останавливаясь. Наконец, мы добрались до конечной станции. Она вы- шла на перрон и пошла к выходу. Сверху на лестницу вышла служащая в форме и пома- хала ключами. «Все, метро закрыто!» — ска- зала вахтерша. Я даже не удивился тому, что понимаю по-французски. Моя подруга — или |
дмитрий пастушок |
девушка, которая была на нее очень похожа — шла к выходу, я за ней. Нет, никаких сомне- ний — это точно была она. Я видел ее ноги, ровную спину, длинные волосы, собранные в пучок на макушке. Она поднималась по лест- нице пролет за пролетом, я немного отстал. Впереди показался выход и кусок ночного неба, которое разрезал свет прожекторов. Я ускорил шаг, выбежал на улицу и снова ока- зался на крыше. Ее нигде не было. Стало холодно, болела голова. Я открыл глаза, сделал большой глоток из бутылки и посмотрел по сторонам. Кроме меня здесь были еще двое — берлинский хохол вскараб- кался на телку, которая встречала нас внизу, и жадно кусал ее губы. Та была не против. Они не обращали на меня никакого внимания. С минуту понаблюдав за длинными, как шпа- лы, ногами телки, я поднялся. Фотограф стал стаскивать с нее шорты. Она шумно дышала, парень усердно сопел. Обычные люди — на- чинают и заканчивают, как и все. В квартире все так же играла музыка, за большим столом сидели две незнакомые бабы и лысый мужик лет тридцати. Я сел на диван и начал пить вино. Часы на стене показыва- ли три часа ночи. Лысый рассказывал про ре- ализм в живописи. — А у тебя есть любимая картина? — спро- сила у него одна из девушек. — Есть, работы Курбе. — Ты что — художник? — встрял я в разго- вор. |
duty free |
Меня будто не слышали. — А что за работа? — продолжила допрос другая. — «Происхождение мира». Прекрасная картина, в которой тонко подчеркивается двойственность женского начала… В моей бутылке уже ничего не осталось. Я подумал о том, что мне только что снилось. — Эй, а где та девушка, с которой я пришел сюда? Все посмотрели на меня так, как будто толь- ко сейчас заметили мое присутствие. Впро- чем, так оно, наверное, и было — увлекающи- еся люди. — Кто? — Ну, такая… Высокая, длинные светлые волосы. Я с ней сюда пришел. Они переглянулись и пожали плечами. Лы- сый продолжал затирать про живопись. Я отправился на поиски. — Привет, ты не знаешь, где девушка, та- кая светловолосая?.. — спрашивал я у каждо- го, кто мне встречался. Все непонимающе мотали головой: — Кто? Ты кого ищешь? Я чувствовал себя, как герой фильмов Лин- ча — ну, как полный мудак, с которым творит- ся непонятно что. Я вышел на балкон. Там ту- совалась все та же пара, телка спала на плече у фотографа. — Эй, где моя подруга? — начал тормошить ее я. Она не просыпалась. Пришлось ущип- нуть ее за голый зад. |
дмитрий пастушок |
— А! Дурак что ли? — она резко вскочила и замахнулась, чтоб дать мне по лицу. Я вовре- мя отскочил. — Где она? — Кто? — Да что тут с вами со всеми?! Ну та, с кото- рой я пришел сюда! — Не понимаю, о чем ты. Я махнул на них рукой и поплелся в кварти- ру. Там ставили музыку, о чем-то говорили и все пили, пили, пили… Мне становилось дур- но от такого обилия красивых людей. |
По улице шли одинокие прохожие. Я сидел на бордюре и ел сочный блин с сыром. Достал телефон и написал глупое сообщение амери- канке из бара. Она не отвечала. Я двинул в го- стиницу. Наутро мне было очень плохо. Голова рас- калывалась, я не вылезал из кровати. К обе- ду полегчало. Нужно было найти ее — краси- вых много, а она одна. Я оделся и пошел про- гуляться. На перроне станции «Шатле» ее, конечно же, не было. Я прислонился к стене и беспо- мощно озирался по сторонам. Это точно не сон, подумалось мне, точно не тот сон, в ко- тором мне хотелось бы оказаться. Я вышел на улицу и побрел к Сене. У музея Орсе не было очереди. По реке плыли катера, полные тури- стов, которые махали руками стоящим на мо- сту. Все улыбались. Жизнь шла по своим де- лам. |
duty free |
В музее нельзя было фотографировать, зато продавалось вино. Выпив стакан, я направил- ся изучать внутренности бывшего вокзала. Работы Курбе были выставлены в отдель- ном зале. Почетное место занимало «Проис- хождение мира». На небольшом полотне был изображен половой орган, принадлежащий, очевидно, весьма дородной даме. В общем, произведение искусства представляло собой написанную маслом запредельно волосатую пизду. Я рассматривал картину, пытаясь уло- вить двойственность женского начала… В спи- ске объектов моего желания эта штука явно не числилась. Если мир действительно прои- зошел из такой дыры, грош ему цена. Снова разболелась голова. Я спустился в метро и доехал до Монмартра, у Сакре-Кер перелез через железное ограждение и улегся на поросшем травой спуске. Солнце завалива- лось за горизонт. Далеко впереди виднелась башня Монпарнас. Я уснул, посмотрел тот же сон, а когда проснулся, было уже темно. На лестнице у церкви шумели черные, кто-то бил бутылки — всем было весело. Я думал взо- браться на каменную тумбу на самом верху и, раскинув руки, закричать: «Пошли вы все на хуй, уроды!» Но у меня были дела поважнее. Превозмочь низменные желания очень легко, когда они грозят тебе значительными физи- ческими увечьями. У метро «Пигаль» все кипело. Часы пока- зывали час ночи. Машины, люди, огни бор- делей — все смешалось в мигающую шевеля- |
дмитрий пастушок |
щуюся кучу и радостно бурлило. Я снова чув- ствовал себя неплохо. Незнакомый бармен протирал стаканы. Я зашел, не оглядываясь — боялся посмотреть по сторонам. — Водки. — Хорошая ночка, не правда ли? — спросил бармен. Я кивнул и опрокинул стакан. Сердце сту- чало в ушах. Спину сковала резкая боль, за- звенело разбитое стекло. Я был счастлив, что на этот раз она не промахнулась. |
duty free |
дмитрий пастушок |
МАРТИМ МОНИШ |
Наш невзрачный отель непостижимым об- разом сумел втиснуться в часть дома на углу проспекта Алмиранте Рейш и улицы Андраде между цветочным магазином, у входа в кото- рый постоянно валялись гниющие ошметки какого-то говна, и интернет-кафе, где кругло- суточно зависала толпа обдолбанных азиатов. Обслуживающий персонал гостиницы состо- ял из тучной ресепшионистки цвета эспрессо, и изредка мелькавшей в коридоре уборщицы, которая меняла нам постельное белье. Пять дней мы были там единственными постояль- цами. Мы шумно спускались и поднимались по узкой винтовой лестнице, бросали с бал- кона окурки в автомобили, закидывали му- сорное ведро бутылками из-под портвейна, а ресепшионистка заполняла пространство ме- лодиями португальского языка. Потом при- ехали болельщики английского «Эвертона», и отель — а вместе с ним и весь Лиссабон — два дня сотрясался от отборного английского мата, пьяных песен и звона разбитого стекла. Но скромный «Спортинг» забил три мяча, и |
duty free |
английские фанаты протрезвели, замолчали, свернули флаги и хмуро свалили обратно на остров. В нашем квартале жило много бедных. По- косившиеся дома с обваливающейся плиткой напирали друг на друга, а улицы, лихо заби- рающиеся в гору, были покрыты мусором. С наступлением темноты на улице появлялись шлюхи. Редкие улыбки болезненно обнажали их желтоватые зубы. Было начало марта, сильные океанские ве- тры два раза в день приносили дождь. Про- хожие искали укрытия в кафе, где глоток эспрессо и рюмка портвейна не позволяли ни- кому падать духом, где искренне улыбался хо- зяин, обладатель роскошных усов, где все пе- реживали за «Интер» Жозе Моуринью, боле- ли за лиссабонский «Спортинг» и ненавиде- ли «Порту». Иногда через облака пробива- лось солнце, и становилось тепло — тогда пор- твейн казался еще вкуснее. Мы жили у горы. Старый трамвай, скрипя ржавым металлическим скелетом и нарушая законы гравитации, отвозил людей на самый верх, а потом, немного отдышавшись, поти- хоньку спускал их обратно к заливу. Сверху город казался игрушечным, чувство реально- сти ускользало и появлялось странное щемя- щее ощущение — почему-то делалось одно- временно грустно и хорошо. В тот день сильные океанские ветры сжали- лись над нами и не принесли дождя. Мы рано проснулись. Она вылезла из-под одеяла и вы- |
дмитрий пастушок |
шла на балкон, откуда сообщила, что на ули- це тепло, потом вернулась в комнату и в уль- тимативной форме заявила — либо утренний секс прямо сейчас, либо мы срочно уносим ноги из этой смрадной дыры (какой, вне вся- кого сомнения, являлся наш отель). Потом за- молчала и выжидающе посмотрела на меня. Ненавижу утренний секс. Мы завтракали в забегаловке напротив интернет-кафе. Около прилавка суетливо ро- ились посетители. Их рабочий день стандар- тно начинался с выстрела эспрессо — каждый из них держал в руке два глотка чертовски крепкого кофе и громко что-то вещал. Все од- новременно говорили вместе со всеми, и этим свойственным южанам хаосом ловко заправ- ляла коренастая креолка в заляпанном му- кой фартуке, шустро снующая между кассой, огромной кофемашиной и кухней — ее зыч- ный голос перекрывал царящий в заведении шум. Мы нырнули в метро и доехали до стан- ции «Кайш-ду-Содрэ». Из просторного зала с огромными, демонически шагающими по сте- нам нарисованными зайцами, выбрались на поверхность. Площадь перед железнодорож- ным вокзалом была оккупирована калеками, умело использующими короткие передышки ливня. Они, как на рынке, вываливали напо- каз свои увечья, ожидая милостыни. Электричка на Кашкайш отправилась ров- но в девять. Мы сидели в пустом вагоне, на одном из сидений валялся комок газеты. Она |
duty free |
смотрела в окно и пила апельсиновый сок. За районом доков залив незаметно превратился в океан. Поезд медленно тащил нас по побе- режью, изредка ныряя вглубь материка. Летом городок наполняют толпы туристов, стекающихся к океану со всей Европы, но в начале марта городок спит, лениво зевая две- рями баров, когда сюда наведываются сумас- шедшие вроде нас. Мы вышли из здания вокзала, двухэтажной белой постройки, воняющей внутри сыростью и увенчанной квадратными часами, и без осо- бой цели двинули к набережной. По дороге попалась продуктовая лавка и прокат велоси- педов — теперь мы были на колесах и с едой. Мы ехали вдоль океана, город оставался поза- ди, скалистый берег высоко поднимался над водой. Кое-где дорога проходила в метре от обрыва. В таких местах мы останавливались, осторожно подходили к краю и глядели вниз, где волны разбивались о камни. У меня кру- жилась голова. Иногда нас обгоняли велоси- педисты, сосредоточенно крутившие педали и смотревшие только перед собой. Мы не торо- пились никуда. Стало жарко, я снял толстовку. Машин было мало, некоторые сигналили нам. По пути встречались рыбаки, балансировавшие на обрыве с удочкой наперевес. У них голо- ва, скорее всего, не кружилась. В какой-то мо- мент скалы расступились, подарив простран- ство пляжу. Мы кинули велосипеды у дороги и сбежали по крутой песчаной насыпи к океа- |
дмитрий пастушок |
ну. Из воды бородавкой торчал огромный ва- лун. На него пытались усесться чайки, но не попасть при этом под брызги у них не выходи- ло. Я приземлился на теплый песок и подпер взглядом горизонт, на котором уже были раз- личимы завтрашние дожди. Она сняла кеды и бегала по колено в воде, потом устала и устро- илась рядом. Недалеко от нас две девушки швыряли друг другу пластмассовую тарелку, за которой с лаем носился безумный рыжий пес. Мы сидели, курили и жевали хамон. Провалявшись там несколько часов, поеха- ли обратно. Возвращаться было грустно. За пару километров до Кашкайша мы забрались в гору и остановились у маяка, где над отвес- ным обрывом спрятался ресторан на четыре стола. Официант вынырнул из-за спины с двумя запотевшими стаканами пива, впарил какую- то рыбу и поставил на стол блюдце с оливка- ми и воняющим огрызком сыра. Особенность местного гостеприимства за- ключается в том, что, разглядев в посетителе иностранца, его тут же пытаются раскрутить на десять-пятнадцать евро, подавая в виде подарка отстойные закуски типа орехов или сыра и занося потом это говно в счет. Так нас развели в первый же день. Официант технично заменил пустые ста- каны и, улыбаясь, забрал сыр. Мы цедили хо- лодный «Сагреш» и с высоты тридцати ме- тров смотрели на океан. Вернувшись в Кашкайш, мы купили пыль- |
duty free |
ную бутылку винтажного портвейна, кото- рый был как сама жизнь — он даже не лился, а медленно, словно с ленцой, вытекал из бу- тылки и расцветал тысячей красок на кончи- ке языка. Солнце, шипя, погружалось в оке- ан, яхты, скользя в темной воде, подходили к пристани, а чайки, превращаясь в черные точки, улетали в бордовый закат. Мы сидели на краю пирса и болтали ногами. |
дмитрий пастушок |
БУЛЬВАР НОРМАНА МЭНЛИ |
Я пришел в себя, когда мне было двадцать семь лет. Мне еще и дня не стукнуло, а Роберт Марли уже доживал свои последние годы, мучаясь от опухолей. Он уже видел перед собой то туман- ное утро, которое раньше упоминал только в своих песнях. Впрочем, звучали они вовсе не уныло и мыслей о смерти не вызывали. Мне еще и дня не стукнуло, а Боб уже успел повидать тысячи ямайских закатов, выкурить мешок жирных, как червяки, косяков и запи- сать несколько платиновых дисков. Я же к своим двадцати семи не сделал ров- ным счетом ничего... На Ямайку я прилетел два месяца назад из Майами. В аэропорту висели плакаты, на них были изображены негры. Не самый уди- вительный факт, конечно — тут вообще поч- ти все негры. Так вот, чуваки на фотографиях скалили зубы и сообщали, что их страна — ро- дина самых быстрых людей планеты Земля. Служащий попросил мой паспорт. Белки его глаз были красными от ганджубаса. С ми- |
duty free |
нуту посмотрев на первую страницу, он встал из-за стола и махнул рукой в сторону каби- нета. Я оказался в комнате, в которой вме- сто окон на всех четырех стенах висели кар- ты Ямайки. Пограничник куда-то исчез с до- кументами. Я сел на стул и начал рассматри- вать остров: джунгли на западе, горы на вос- токе, вокруг море. Если идти пешком, то за несколько дней можно пересечь всю страну. Вошел негр, мягкими шагами приблизился ко мне и вкрадчиво прошептал: — Деньги… — для убедительности он поше- велил такими же пухлыми, как губы, пальца- ми. — Сколько? — Двадцать баксов. Снова открылась дверь, и жирная тетка в затертой униформе и с котелком дредов на го- лове вынесла мой паспорт с готовой трехме- сячной визой. Я пошел к выходу из аэропор- та. За углом в следующем зале сидели трое мужиков и играли на гитарах и барабане. Во- калист был без обуви, зато с маленьким слу- ховым аппаратом. На улице пекло, как в аду. Белых я почти не видел. Чуть ли не каждый из служащих аэ- ропорта, будь то грузчик или офицер поли- ции, напоминал растамана из голливудского фильма. У входа меня сразу выловил тощий чувак на ходулях. Он немного заикался, впа- ривая мне бумажный браслетик, по которому можно было получить бесплатный коктейль в баре в городке Негрил. Туда-то я и ехал. Пока |
дмитрий пастушок |
заика меня обрабатывал, приземлилось не- сколько самолетов. Я плюнул на асфальт — слюна тут же испарилась. Я никуда не спешил. Поговорив с десят- ком ямайцев, которые ошибочно запримети- ли во мне потенциального покупателя вся- кого местного говна, я вышел к стоянке и на- шел нужный автобус. Водитель слушал музы- ку - мне понравилось. — Это Мавадо, — сказал он. — Очень четко, чувак. — Yamaaan! Респект! — протянул водила. Я начинал врубаться в Ямайку. |
Уже вторую неделю я валялся на пляже в Негриле. Негрил — деревня с уймой деше- веньких гостиниц. Длинный пляж при ней усеян пальмами и кишит продавцами разно- го дерьма. Никакой главной улицы или буль- варов, никаких магазинов — дикое место для диких людей. За все это время я ни разу не надевал но- ски и ни разу не мыл голову с шампунем — это было мне по душе. Просыпался часов в две- надцать, ворочал языком по пересохшему рту, цеплял на нос солнцезащитные очки, вывали- вался из бунгало и шел в бар на пляже. Там на завтрак подавали коктейли «Грязный банан» и «Грязный ямаец», от них меня срубало, и я засыпал прямо на столе. Бармен выключал звук на старом телевизоре и отправлялся от- дыхать в подсобку. Кроме нас там больше ни- кого не было. |
duty free |
Иногда я купался, чаще ночью. Когда мне надоедало разговаривать с собакой и краба- ми, я тушил косяк, клал его на шлепанец и лез в теплую воду, спасаясь от съедающих мои ноги насекомых. Днем пляж напоминал картинку из журна- ла: белый песок, бирюзовая вода, старые шез- лонги. Я раздвигал пальмовые листья и с го- ловой нырял в открытку. Чтобы почувство- вать, что ты в море, нужно было шевелить руками. На нашем пляже никто не устраи- вал энергичных заплывов — это же Ямайка, и плавают здесь иначе: заходят по пояс в воду, сгибают ноги в коленях, да так и сидят, чтобы только голова торчала на поверхности. |
На берегу ко мне пристал долговязый му- жик, предлагавший купить плетеные корзин- ки. У него были адски оттопырены уши, как у чебурашки. Но отказался я не поэтому — мне действительно не уперлись эти сраные кор- зинки. Тогда он поинтересовался: — Куришь? Нюхаешь? Нужна девочка? С такими вопросами ко мне уже подвали- ло человек сто. У первого из них я за двадцать баксов сторговал целый пакет неплохой шма- ли, которая, правда, уже закончилась. Торговцам было плевать, что я отвечал. Они совали мне в руки свертки с травой, при- говаривая, что это подарок, а за деньгами они придут завтра. Я выкидывал траву и говорил, что завтра приходить не нужно. |
дмитрий пастушок |
Чуваку с корзинками я жестом показал, что покурил бы. Он кивнул и убежал за товаром. Я сел на шезлонг и стал вертеть в руках корзинки, ожидая ямайца. Минут через пять он вернулся, при этом на хвосте у него висе- ло двое пройдох, которые тут же попытались впарить мне еще один пакет травы и деревян- ную жабу. Я сказал, что траву уже купил, а жаба мне на хуй не нужна. Рядом за стойкой нашего бара на пляже си- дели трое полицейских. У каждого из них был смешной корсет, к которому крепилась кобу- ра. Все трое потягивали пиво и смотрели кли- пы Майкла Джексона. Хоть трава на Ямайке и вне закона, до барыг им нет никакого дела. Зато позже один из них научил меня ловить здоровых крабов голыми руками. Я попросил их сфотографировать меня с ушастым. Полицейские на просьбу не отреа- гировали. Мимо проходил белый чувак. Он устало во- лочил ноги, будто дул уже с раннего утра. Бе- лых тут в это время года мало, так что я пома- хал ему рукой: — Yaman! Сфотографируй меня с этим му- жиком! Барыга схватил самую большую корзину и сунул мне ее в руки. Себе тоже взял одну. — Так будет круче, — пояснил он. — Я же мастер, я с гор, а это мои корзинки. — Так, это… Правее… А ты чуть-чуть повер- нись… Нет… Бля, ну еб твою… Так я познакомился со Славой, вторым рус- |
duty free |
ским в нашей деревне. |
Слава был загорелым бугаем, которого на Ямайке все принимали за итальянца. Когда мы говорили растаманам-таксистам, что при- ехали из России, в их голосах звучало легкое недопонимание: — Russia? Oh, fuck! Motherfucker, are you serious? Russians? Oh, fuck’s sake… Слава провел здесь уже около года, работая в ночных клубах барменом. Жил он в Монте- го Бэй, в сотне километров от Негрила, сюда приезжал «развеяться от трудовых будней». — Какой сегодня день? — интересовался я. — Не знаю, но вроде бы уже лето, — отве- чал он. Единственнойдостопримечательностью Негрила был маяк. Поднявшись по ржавой винтовой лестнице, можно было посидеть на открытой площадке наверху. Я любил курить там. После пары напасов мне казалось, что море впереди и горы за моей спиной захлопы- ваются, как книжка. Я на четвереньках полз к лестнице и скатывался вниз. |
Мы рассматривали закат через доныш- ко бутылок. По дороге брел морщинистый, как шарпей, дедуля и катил за собой велоси- пед. Он поравнялся с нами и смерил каждого взглядом. — Yaman! Респект! — поприветствовал его Слава. На шее у старика болтался платок в виде |
дмитрий пастушок |
американского флага, на глазах — темные очки в белой пластмассовой оправе. — Yaman, - отозвался дед. — Я — сувенир- мэн. Я делаю сувениры, парни. Очень деше- вые, хорошие сувениры. — А есть у тебя, чувак, деревянная лошадь? — Слава выкинул бутылку в кусты. — Ну, конь, такой, из дерева? Мне нужна лошадь, короче. — Лошадь? Конечно, есть, — радостно отве- тил дед. Он полез в карман джинсов и выудил оттуда горсть браслетов из бисера. — Вот! — Эй, чувак, это же хуйня, а не лошадь. — Эээ, блядь, парни, я — сувенир-мэн… — Ладно, хуй с тобой, — я сунул ему пятьде- сят центов. Дед покатил свой велосипед дальше. |
Мы решили слетать в Штаты. Купили би- леты и пропивали оставшееся бабло в «Рик’с Дата добавления: 2015-11-04; просмотров: 31 | Нарушение авторских прав
|