Мне было тринадцать, кажется, что прошла уже целая вечность, а помню все как вчера. Милый и наивный ребенок, не от мира сего. Вечно гонимый сверстниками, объект для насмешек и издевок, я предпочитал 1 страница

Глава 1: Гуль.

Мне было тринадцать, кажется, что прошла уже целая вечность, а помню все как вчера. Милый и наивный ребенок, не от мира сего. Вечно гонимый сверстниками, объект для насмешек и издевок, я предпочитал забиваться в угол и терпеть, терпеть. Никогда не отвечал ударом на удар. Ни один человек, ни в классе, ни в школе не мог назваться моим другом. Я был одинок, оплеванный и забитый шут, для жестоких детей. Казалось дом – единственная надежда, место, где можно найти любовь, понимание и доброту, но … Но там были лишь нищета и вечные пьянки отца. Временами он жестоко избивал мать, унижал и заставлял делать мерзкие вещи, а она все прощала, запиралась в своей каморке и неистово молилась. Ненавижу ее, ненавижу его, вы никогда не были мне дороги, как не был мне дорог и этот мир с его гонениями и унижениями. У меня всегда были лишь две мечты, одна из них – сбежать от вас всех, вторая найти ЕЁ, ту кто станет править моим сердцем, моей душой, моим слабым и раздавленным телом. Тогда я еще верил, надеялся и ждал чуда, чудо не замедлило явиться…

***

Царила осень, прекрасная и таинственная в своей угасающей красоте. Каскады огня ложились листьями, кружились в небе, и отражались в небесах. Казалось, весь мир устроил пляску огня, завлекающую в вихрь. Это предсмертный вздох природы, слабая попытка ухватиться за жизнь и яркость лета. Все было тщетно, за разноцветьем и броскостью спрятались, чернеющие и изогнутые в муках, стволы деревьев, а сырость забивала нос, давила и напоминала… Весь мир был похож на склеп, раскрашенный и увешанный всполохами огня, скрывающий свое истинное назначение, свои разложение гниль, грязь и некое шевеление, там, в глубине земли.

Именно тогда, ко мне пришла моя любовь. Первая и ПОСЛЕДНЯЯ любовь, такой, какой никогда уже не будет ни в прошлом, ни в настоящем, ни в будущем. Я знаю, ведаю, чую: мое сердце должно было принадлежать только ей. Пусть я говорю глупости, пусть шаблонные фразы, мол, люблю и все тут. Ну а что может сказать тринадцатилетний мальчишка, взрослой и симпатичной женщине, состоятельной и влиятельной?

Я жил в общежитии, которое уже подлежало сносу, совсем скоро нас должны были переселить на окраину города. Она же недавно переехала к нам в центр, в большой, древний и ухоженный особняк. У нее был собственный автомобиль – огромный внедорожник, и собственная охрана.

Она одевалась дорого, но со вкусом, а от запахов духов, хотелось упасть перед ней на колени и целовать туфли, ноги. Лишь бы быть с ней рядом. Шикарная, красивая и обаятельная она источала вокруг себя шлейф обаяния и сексуальности. Высокая, длинноволосая, стройная, словно березка и хищная словно пантера. Казалось, если заглянуть в ее глаза, можно навсегда потерять дар речи или утонуть в них, словно в озере, настолько они были большие и прекрасные, зачаровывающие и гипнотизирующие. Томный и баюкающий голос, он шел из самого центра ее груди, завораживал и заставлял замереть на месте. Слушать ее было одно удовольствие, она говорила очень медленно, чеканя каждое слово, но эмоционально, убедительно и как бы свысока. В ее жестах, позе и мимике читалась королевская кровь, власть и обеспеченность. Она была истинной аристократкой, возможно и не по крови, а по характеру, по умению себя держать. В общем: она могла обворожить и подчинить себе совершенно любого мужчину, любого человека, казалось, она способна очаровать даже дикого голодно льва, так как являлась одной с ним породы.

Я влюбился, хорошо это или плохо толком даже и не понятно. Когда она случайно проходила рядом: мое сердце начинало биться в истерике, пытаясь вырваться наружу, а душа подло уходила в пятки. Я старался встречаться с ней все чаще и чаще, возможно, доходя до навязчивости. Она удивительный человек! Богатая и солидная дама, живущая в доме, на который мне не скопить денег и за всю жизнь. Она была знакома и общалась с нами – обычными людьми из низов. Часто угощала нас (меня и моих одноклассников) печеньем, один раз даже позволила посмотреть кино на огромном жидко кристаллическом телевизоре. Но это случалось редко, очень редко, а я буквально погибал без ее внимания, хотя бы опосредственного. Я был от нее без ума и единственное о чем я мог думать – лишь о ней, о том, что подрасту, разбогатею и обязательно возьму ее замуж, обязательно.

Ведомый любовным умопомрачением, я стал копить деньги. Это было тяжело, учитывая мое положение, но я не мог иначе, не мог просидеть и часа, не думая о нашем будущем. Пусть со стороны, это выглядит бредовым, но ведь имеет же право ребенок на веру в сказку, пусть и утопичную? Через несколько месяцев я смог-таки достать нужную сумму на покупку телескопа… Знаю, некоторые читатели подумают, что я уже тогда был ненормальным, извращенным ребенком, поверьте, это совершенно не так! Я просто хотел быть с ней рядом: нарисовал ее портрет, повесил его и любовался. Теперь, имея телескоп, я мог наблюдать ее прекрасное лицо, чуть ли не целыми днями. Я был счастлив, воистину счастлив, испытывая только возвышенные и чистые чувства к ней. Где-то в глубине души, я все же понимал, что вместе нам быть совершенно невозможно.

Я наблюдал за ней, целыми днями: днем до пяти часов, она была где-то на работе, часов до семи разбирала какие-то бумаги, а потом клала их в огромный пуленепробиваемый сейф, отпускала охранников и отдыхала. Я совершенно, как какой-то маньяк или наемный киллер, наблюдал, как она смотрит фильмы по ТВ, пьет чай, слушает музыку. У нее был отдельный зал, заполненный спортивными тренажерами, она ежедневно там занималась, по правде говоря, ее сила и выносливость поражала, завораживала и заставляла испытывать подлинную гордость за нее. После упражнений она всегда ходила в душ, затем в теплом махровом халате садилась у огромного телевизора и пила ароматный чай с вкусными сдобными печеньями, которые сама и готовила, а делала она это надо сказать идеально. Как она была прекрасна и соблазнительна в такие моменты! Меня начинал быть озноб и мелкая дрожь, ведь рядом с такой красотой, нежностью и просто лапочкой не было мужчины. Никто кроме охранников к ней никогда не заходил, да и те, почему-то побаивались ее и наотрез отказывались заходить в дом, странно это выглядело, очень странно. В ночные клубы она никогда не ездила, магазинов не посещала, подруг не было, да и друзей тоже. Зато по вечерам она готовила потрясающие пироги и торты, а позже угощала ими нас – дворовых мальчишек и девчонок. Надо ли говорить о том, как она полюбилась всем на нашей улице. Дети ее любили, а взрослые почему-то боялись.

Из-за моих одноклассников я и не смог находиться с ней рядом. Они продолжали издаваться надомной даже при ней. Это унижало и оскорбляло значительно сильнее, нежели, чем любые другие издевательства в школе или где-нибудь в другом месте. Мне было откровенно плевать на любое чужое мнение, но только не ее! Те краткие мгновения, что я находился рядом с ней, я начинал смущаться, краснеть, бледнеть и вести себя совершенно неадекватно. Какие муки могли придумать для меня одноклассники или названные друзья? Но они догадались, что я влюблен в нее и это было страшнее всяческих пыток и насмешек, унижений и побоев. Они посмели шутить и подтрунивать при ней, о моей любви. Это была моя самая сокровенная моя тайна, а они обернули все в шутку, подлую и надменную. И самое страшное, что она смеялась вместе со всеми, легко и беззлобно, чуть прищурившись и лукаво глядя на меня. Именно это дало мне повод то ли поверить, то ли внушить себе, что она тоже, возможно, испытывает какие-то чувства, но боится признаться себе в этом. Что если она и в правду влюблена в меня, свяжет ли свою жизнь с таким малолеткой, готова ли к общественному порицанию, не пониманию и отторжению. Уже одна эта мысль пугала и грела мое сердце, терзала и давала надежду.

Так или иначе, но появляться у нее при сверстниках мне совершенно не хотелось. Я практически забросил школу, там меня тоже ждало мало чего хорошего. Теперь я мог разве, что поставить телескоп где-нибудь на крыше и наблюдать за ней. Дома находиться становилось тоже совершенно не выносимо, там вечные скандалы и пьянки, побои и еще черт знает что. Если бы родители узнали, где я пропадаю целыми сутками – реанимации мне не избежать. Впрочем, оставался последний шанс. При самой мысли о нем у меня подкашивались ноги, начинало мутить и трясти. Я по-настоящему боялся решения собственных конфликтов в чувствах, я боялся отказа, точно так же как и согласия. Еще никогда я не был так окрылен и так же беспомощен как сейчас. Единственный мой выход – признаться в своей любви к ней, и если она даст согласие, я буду жить у нее, а если нет – то уйду из дому, буду жить на улице или в детском доме, лишь бы не быть в этом дурдоме, вместе с этими психами. Но сказать значительно проще, чем сделать, я еще не привык брать на себя ответственность и принимать решение. Откровенно говоря, я просто боялся.

Я решался целую долгую неделю, строил планы, жег планы, сомневался, пугался, решался и вновь сомневался. Думал, что если досконально буду знать образ ее жизни, увлечения, стремления, желания, любимую музыку, то она хотя бы поймет меня и позволить быть рядом. Я многое выучил, многое знал: сорта чая и кофе, любимые пластинки и жанры фильмов, актеров и знак зодиака. Я даже мог предположить, что она оденет в тот или иной день, мог составить гороскоп индивидуально под нее, для этого пришлось выспрашивать в шутку ее день рождения у знакомых. Я знал о ней больше, чем кто бы то ни был, и все же знал далеко не все…

***

Все-таки решился, хорошо помню этот день, слишком хорошо. Тогда была пятница и как на зло тринадцатое число. Возможно, в такие дни и вправду все идет как-то не очень хорошо, не по плану. Я дождался вечера, как раз тогда, когда она после упорных занятий в спортзале отдыхала в своем милом оранжевом халате с зайчиками у телевизора с чашкой крепкого чая или кофе. В это время по квартире разносился ароматный запах сдобного печенья, и царила атмосфера уюта, тепла и душевного спокойствия. Нам задали готовиться к очень сложной контрольной за четверть. Поэтому никого из класса не было, а дворовые мальчишки приходили лишь по вторникам.

Я оказался на пороге и долго там стоял, в нерешительности, решаясь позвонить или нет. Позвонил таки в дверь, что далось мне с превеликим трудом.

Было уже достаточно темно, редкие фонари на аллее выдергивали из темноты скудные сгустки света, да и то через раз. На улице царила мертвенная тишина, тут был тихий частный сектор, в котором редко бывали машины. Темные искореженные деревья изгибались, словно в агонии, врезались в темное пространство и назойливо тянулись к случайным прохожим, словно пытались схватить их и задушить гибкими прочными ветвями. В воздухе пахло сыростью. Любой шаг, любой шорох вызывали целый каскад неприятных звуков, атмосфера за пределами особняка была мрачна и таинственна, хотелось убежать, спрятаться, скрыться отсюда как можно быстрее. Казалось, надвигается нечто жуткое и чужеродное самому этому миру, его жизни буйству и цветению. Надвигалась сама ТЬМА все пожирающая и растворяющая в себе все и всех.

Она стояла на пороге и была несколько удивлена, на ее прекрасном лице отразилось удивление и легкое беспокойство. Вопреки моему предположению – одета она была в шикарное красное платье, плотно облегающее изящное тело, подчеркивающие длинные и стройные ножки, узкую соблазнительную талию большую упругую грудь. Длинные золотистые волосы ниспадали на плечи, словно каскады водопада, она небрежным жестом скидывала их с глаз, обнажая изящную тонкую шею. Глаза лукаво стали меня изучать, а губы чуть приоткрылись. Показался тонкий, чувственный язычок, облизал небрежно губы и вновь скрылся. Она загадочно заулыбалась и ничего, не спрашивая, пропустила в помещение.

Разгуливая по квартире босиком, она принесла зелёный чай и печенье, поставила на журнальный столик и легко погрузилась в широкий, мягкий диван. Подтянула к себе ноги и жестом предложила мне сесть. Я сел на краешек дивана и почувствовал, что тоже проваливаюсь в него. В таком уютном диване не мудрено было и заснуть.

Она стала с интересом разглядывать меня, нежно поглаживая чашечку кофе. Небрежным жестом скинула мешающие волосы на плечо. Поставила чашку на журнальный столик, а сама наклонилась ко мне ближе, повернувшись всем корпусом. С ее нежного очаровательного плечика соскользнула бретелька. Моя возлюбленная и не думала ее поправлять, лишь пододвинулась ближе ко мне. Я весь сжался в пышущий сомнениями комок, стеснение, стыд и неуверенность полностью овладели моим тогда еще детским сознанием.

– Ну, рассказывай, пожалуйста, что тебя привело ко мне в столь поздний час? – Спросила она, лукаво прищурившись и глядя в мои глаза.

– Я сбежал из дому… Я, э… хотел сказать вам нечто очень важное. – Пролепетал я, чувствуя как сомнение нарастает во мне, к тому же неведомое, но такое манящее чувство стало появляться, которое даже не в силах и описать.

– Тебе некуда идти, правда, малыш? Я помогу тебе, просто расслабься и слушай мой голос. Тут тепло, уютно и совсем ничего не угрожает, ты можешь расслабиться сейчас, а можешь позже. Тебе некуда торопиться, ты мог бы говорить со мной свободно, на совершенно любые темы, слышишь на совершенно ЛЮБЫЕ темы.

Она наклонилась ко мне вплотную и стала буквально шептать на ухо. Я чувствовал дурманящий аромат ее волос, ее тела. Она была настолько соблазнительной, что слова уже совершенно не требовались. Я положил свою левую руку ей на талию, скорее рука сама туда предательски скользнула. Я стал поднимать ее юбку все выше и выше, лаская нежную ножку возлюбленной. Никогда еще я не был так счастлив, ведь в моих объятьях был самый любимый и близкий человек, который есть у меня за всю мою непродолжительную и серую жизнь.

– Некоторые люди, в некоторых ситуациях могут позволить себе ВСЕ. Рядом со мной ты можешь позволить себе… Позволить себе говорить и делать любые вещи, быть откровенным… ЖЕЛАННЫМ и открытым… Расскажи мне свои самые сокровенные мечты и фантазии.

Шептала она мне на ухо, обволакивая золотистой дымкой волос, дурманя и завораживая. Когда ее язык коснулся мочки моего уха и чувственные губы стали целовать мою шею, я просто потерял рассудок. Экстаз разлился по моему телу, руки стали отдельно от тела, а губы уже во всю стягивали вторую бретельку. Мы уже лежали на диване…

***

Осеннее солнце почти не грело, постоянно прячась в холодных и бесчувственных облаках. Сентябрь выдавался на редкость холодный, злой и бесчувственный. Погода словно выбрала себе в жертву людей и решила вдоволь поиздеваться над ними: то, освящая мир соблазнительным солнышком, то, предательски заряжая по воробьям дождем.

Школа, как и весь мир, были мокрые и сырые. Несмотря на чертовский холод девушки класса, оставались по-прежнему красивые и симпатичные, стараясь скрыть, что замерзают и вообще у них осенняя депрессия.

Кристина напряженно ждала Игоря, сидя на подоконнике в школьном коридоре. Ей было четырнадцать, она одевалась модно, словно консультируясь в дизайне с лучшими модельерами страны. В небольшом рюкзачке всегда лежал телефон самой последней модели, самый дорогой и навороченный. Личико ее было обильно сдобрено дорогим макияжем, что в принципе не портило ее еще только начинающую входит в силу красоту. Она была мила, но ровно настолько насколько бывают милыми глупые девочки, обвешанные дорогими побрякушками и не ведающими ни невзгод, ни не несчастий. Разумеется, ее родители были богаты, разумеется, она была надменна и горда, но вот глупости в ее голове совершенно не было. Если бы можно было просканировать ее мозг на наличие ума и сообразительности, вычислить какой-нибудь IQ, то мы бы открыли для себя другую сторону ее сущности. Одинокую, сообразительную не обделенную умом и совершенно потерянную в жизни девушку.

Она с трудом понимала, в чем смысл именно ее жизни, в чем ее предназначение и все в таком духе, впрочем, подобные философские мысли скорее навевали у нее депрессию и почему-то почти полную безнадегу… О, если бы хоть кто-то мог знать ее самую сокровенную тайну… ей было бы значительно легче, легче сидеть на уроках и слушать совершеннейшую чушь учителей, в то время, когда в мире существуют… И идет великая война, а она на ее передовой, ну если и не прямо сейчас, то будет, обязательно будет, когда подрастет и станет сильной.

Игорь не приходил уже третий день в школу, ничего необычного для учеников современного мира, да и просто любого мира. Но Кристина чувствовала непонятные опасения, ощущения и подозрения. Если бы она была обычной девочкой, то списала бы все на свою глупую влюбленность или еще какие-нибудь отмазки. Но она была не обычной девочкой, и интуиция буквально ломала ее сознание криками о помощи. Трудно понять, что тебе говорить твое естество, естество НАДЕЛЕННОГО, когда тебе всего четырнадцать и у тебя итак полно проблем в совершенно разных областях жизни.

Был урок литературы, Кристина по привычке хлопнулась на свою парту, отмечая в уме что, Игорь так и не пришел. Она уже давно была слегка в него влюблена или что-то в этом роде, девочка сама еще и не поняла, что конкретно это было за чувства. Для простых одноклассников мальчик был просто объект для насмешек, легкий задохлик в по-лурваной и дешевой одежде, не умеющий как следует ни учиться, ни общаться с ними. Для нее это был будущий воин, она уже чувствовала, что высокий и нескладный, выглядящий намного старше своих лет, намного глупее, чем есть на самом деле. Он еще наберет огромную силу и ловкость, лицо возмужает и станет обаятельным ровно в той мере, в какой бывают лица много повидавших и отчаянных людей. Это сейчас его все били и глумились над ним, а в недалеком будущем все станет совершенно наоборот. Кристина чувствовала, как чувствуют только женщины: каким-то неясным не постижимым органом, что ИМЕННО ЗА ЭТИМ парнем она сможет жить как за каменной стеной.

В общем, исчезновение этого мальчика ее слегка напугало, а спрашивать у подружек про него ей не позволялось по статусу – ведь она такая стильная и модная, рядом с ним ее тоже засмеют, а этого Кристина стерпеть не смогла бы ни при каких обстоятельства.

В класс вошла статная и еще совсем молодая учительница русского языка и литературы, начинался урок.

– Сегодня у нас будет свободный урок. Мы будем обсуждать не учебники и авторов в них, а ту литературу, которую читаете именно вы. Мне это интересно, думаю, будет интересно обсудить и вам. И помните мой главный тезис: какое бы ни было произведение, у него всегда есть второе дно, второй смысл, который вы поймете, возможно, только после перепрочтения.

– Гарри Поттер наше все! – хором выкрикнуло пару девчонок с задних парт.

– Ага, малявки, детские сказочки все читаете! – съязвил Николай (мальчик, обожающий группу Ария, хэви и другой Dead metal and trash). Только он среди класса выделялся кожаной косухой и спрятанным кастетом, где-то во внутреннем кармане.

– Роулинг хороший и умный писатель и совершенно не детский!

– Фигня и туфта!

–И вовсе не туфта!

Класс яростно загомонил. Каждый стал пытаться навязать другому свое мнение. Судя по коротким репликам, стало ясно, что в фавориты вышли Властелин колец и Гарри Поттер, третье место скромно заняли Хроники Нарнии, но, судя по лицам, мало кто все это читал от корки до корки.

– А я Брема Стокера читал!!!! – радостно заявил один из пацанов с «Камчатки». Видимо районы крайнего севера стали активно включаться в общий хор и сумятицу.

– Это Граф Дракула, что ли? Круто, фильм классный и кровищи дофига, не то, что эти ваши бабьи муси-пуси.

– А я считаю, Коленька, что твой граф дурак! И ты Дурак, и фильм дурацкий! Тупое бессмысленное мочилово! Вам мальчишкам только насилие и секс подавай, хоть головой думать научились бы!

– Всё! Всем тихо! С вас сочинение на тему: «Мое любимое художественное произведение», впереди еще целых тридцать минут, думаю, вы успеете. Пока разберу самый не тривиальный из предложенных вариантов: «Граф Дракула – Вампир» Брема Стокера. Кто понял смысл произведения?

– Ну, там один адвокат приезжает в старинный замок, а там живет злой чел, типа граф, ну вампир который и хочет его съесть.

– Ага, и заодно сожрать его бабу и всех кто под руку подвернется, еще он может превращаться в летучую мышь и в туман, а убить его могут только деревянные колья в сердце и что-то еще не помню.

– Я же сказала! Тупое, мужское мочилово, вообще нет смысла! Мария Владимировна, вы только представьте: этот псих спит в гробу и бродит по потолку!

Учительница, сжалась, словно собираясь прыгнуть на учеников и выцарапать им глаза. Постояла так несколько секунд и сменила позу, на «Какие же вы все тупые», зачарованно поглядев в окно, выходящее на школьный двор, повернулась.

– На самом деле это произведение о любви, преданности и вере человека в Бога. Не перебивать, хочешь сказать – тяни руку! С мысли сбиваешь… Граф Дракула – это некая сила, неподвластная человеку и посягнувшая на возлюбленную главного персонажа. Его почти не остановить, не убить и не примириться с ним. Он забирает у героя самое близкое, что у него, было – Мину Паркер. Произведение, по сути, рассказывает о борьбе человеческого духа с превосходящими силами, безбожного зла. То, что граф боится распятия говорит о силе веры героев. Победу над монстром совершил профессор Хеллсинг. Это тоже своеобразный символ победы разума, науки над невежеством и мракобесием, царившим в те времена. И крови, между прочим, в книге куда меньше, чем в дешевых голливудских экранизациях.

– Я видел, Дракула сцапал ту девчонку за шею, и теперь она сама должна стать вурдалакшей!

– Ха, фигушки ее участь страшна и ужасна – теперь она ГУЛЬ: злобный и бесполезный мертвяк, почти как зомби тока симпатичней и сохраняется дольше.

Класс захохотал: напряжение стало постепенно спадать. Все уже закатили глаза, похватали ручки и лихорадочно соображали, чтобы такое написать в сочинении.

– ГУЛЬ вовсе не такой, это человек с высосанной душой. Нередко он сам добровольно, продает свою душу силам тьмы и навсегда становиться их рабом. – Чуть слышно прошептала Кристина. Она крепко, до синевы, сжала нежные кулачки. По губе потекла маленькая струйка крови.

Класс был в недоумении, но впрочем, не счел важным заострять внимание на странной фразе одноклассницы. Только на задних партах мальчик и девочка, напряглись и переглянулись. Мальчик улыбнулся, обнажая длинные и острые как лезвия клыки.

***

Раздался резкий, навязчивый звонок в дверь. Я, аж встрепенулся. Соскочив с меня, словно ошпаренная моя возлюбленная принялась приводить себя в порядок, пытаясь не встречаться со мной взглядом. Растрепанная и испуганная она становилась еще красивей и симпатичней, именно сейчас я заметил, что она совершенно не пользуется косметикой и выглядела от силы на двадцать – двадцать три, но никак не за тридцать (по паспорту).

Подбежала к двери, также босиком. И распахнула ее не спрашивая. При этом, умудрившись незаметно поправить нижнее белье, которое стянуть я все-таки успел. Еще секунда и перед гостями уже стояла все та же царица, Клеопатра, не менее. Испуг мгновенно сошел с лица, оставив на нем прекрасную и искрению улыбку, полную обаяния и привлекательности.

В комнату ворвались, словно три маленьких смерчика, обаятельные юные создания как две капли воды похожие друг на друга, даже шикарными вечерними платьями, туфлями и аксессуарами. Единственное, что их отличало друг от друга – цвет волос: рыжий, черный и совершенно белый. Легкий вздернутый к верху носик, ямочки у уголков губ и красивые, завораживающие зеленые глаза… Да, это были уникальные сестры близняшки, мало того, что они трое были в точности одинаковые, так и у всех трех был редкий зеленый цвет глаз – я читал, что такое бывает в случае один на миллион, не больше.

Брюнетка стремглав направилась к бару, тут же налила себе, а затем и остальным красного вина. Она разнесла среди нас бокалы с такой скоростью, что я даже не понял толком, откуда он у меня в руках.

Блондинка зашла ко мне за спину и стала нежно массировать мои плечи, периодически делая глоток вина и ставя бокал прямо на сам диван. Она как бы ненароком расстегнула пару пуговиц на рубашке, а потом нежно и ненавязчиво пыталась ее стянуть с меня, чему, впрочем, я стал активно сопротивляться.

Рыженькая, гордо продефилировав передо мной, попутно демонстрируя упругие ягодицы и соблазнительные формы, бухнулась на диван рядом со мной. Бокал ей в принципе не понадобился, она тут же залпом опрокинула его, слегка покраснела, включила телевизор и вырвала из рук брюнетки всю бутылку. Она пила прямо из горла, периодически отвлекаясь на переключение каналов.

Моя возлюбленная стояла с бокалом и явно привыкшая к подобному поведению сестренок демонстративно уперла руки в бока.

– Вы должны были приехать на целых три часа позже! Надо всегда и всюду, приезжать вовремя, то, что вы делаете – это безответственность и безалаберность! Может я была занята важным делом, требующим время и сосредоточения. – Беззлобно, почти разочаровано произнесла она.

– О, да! Знаю я ваши ВАЖНЫЕ дела, моя госпожа. Этот мальчишка… у него такая нежная приятная кожа… Такие сильные мужественные плечи, такая стройная шея… Видно каждую венку, очень здоровый и симпатичный мальчик, очень. Так бы и съела его. – Сладкоголосо, буквально пропела блондинка, совершая очередную попытку снять таки с меня рубашку. Столько сексуальной агрессии содержалось в ее нежных и ласковых ручках, что я даже начал паниковать.

– Знакомься, это сестры Валентайн. Они недавно приехали из европейской школы для девочек и давно ни с кем не общались. Маленькие дрянные девчонки! – Чуть шутя, произнесла возлюбленная.

Рыженькая, раскрасневшись и явно слегка опьянев, стала подбираться ко мне поближе, держа на весу бокал с вином. Она сделала неловкое движение и бухнулась прямо ко мне на колени, впрочем, умудрившись не расплескать вина. В такой неоднозначной позе ей, похоже, понравилось… Кое-как поднявшись, а потом и повиснув одной рукой на моей шее миниатюрная девчушка, умудрилась, чуть ли не упереть свою соблазнительную грудь прямо мне в лицо. Мои руки потянулись к осиной талии сами собой, уже обняв ее и зачарованно глядя на ее прелести, я все-таки пересилил плотские желания и как можно грубее оттолкнул девушку от себя. Я великолепно осознаю, что мое сердце отдано лишь одной женщине на свете, лишь одной! И я ни при каких обстоятельствах не изменю ей: ни помыслом, ни поступком, ни неосторожным словом. Я готов ЕЙ служить до конца, любить и быть верным. Господи, да я готов даже жизнь отдать за нее! Меня совершенно не интересуют какие-то двинутые на голову сестрички…

– Знаешь, что общего между красивыми, молодыми парнями, в роде тебя, и вином? – спросила моя соблазнительница.

– Нет, не знаю. Чем? – Слегка опешил, я, глядя в ее слегка пьяноватые, но все же красивые и зачаровывающие глаза.

– Мужчины, как и вино с возрастом все вкуснее и вкуснее, они бывают элитные и полная дешевка, а еще их можно выпить, вот как этот бокал… – Она стала медленно, нежно, смакуя каждый глоток, пить из бокала.

– Хватит! Хватит, паясничать маленькие стервочки! Совсем загнали мальчишку в краску. Ему же деваться от вашего внимания некуда! Пошли наверх, придется тебя спасать от общества этих несколько диковатых созданий… – Произнесла моя возлюбленная.

Буквально отодрав блондинку от меня и моей уже порванной рубашки, она повела меня наверх. На второй этаж, где находились спальные комнаты.

– Ты уже так устал, да и завтра у тебя день будет тяжеловатый. Я позволю тебе переночевать в одной из свободных комнат, а потом завтра и разберемся, что дальше. Тут как видишь маленький девичник, и большая пьянка намечается, прости я итак вела себя сегодня, мягко говоря, не корректно. Не хочу ударить, так сказать, в грязь лицом окончательно перед тобой и быть на равных с этими припадочными. – С улыбкой и очень ласково прошептала она мне, пока мы поднимались по лестнице, ведущей на второй этаж.

– Эй, госпожа, мы все слышим! – Хором воскликнули сестрички и засмеялись, тоже хором.

Моя комната оказалась достаточно скромной: маленькая кровать, тумбочка из красного дерева с огромным зеркалом на ней, шкаф, тоже из дорого красного дерева, шикарная люстра и какие-то бумаги, раскиданные по широкому солидному столу, стоящему у окна. Такое чувство, что тут давно никого не было, пыли, конечно, нет, но и мелких вещиц, свойственным жилому помещению тоже.

– Это комната моей прислуги, она приходит сюда два раза в неделю убирается в доме и так далее, а сюда обычно даже и не заходит. Так что эта комната совершенно не используется. Сестер я расселю тоже, можешь не беспокоиться: сюда они ночевать не придут, хотя с них, конечно, станется залезть к тебе среди ночи и без спроса. Но ты же их вытолкаешь в шею, надеюсь? – С игривой улыбкой, она протянула мне свежее постельное белье. И когда дверь почти захлопнулась за ней я только и успел что сказать на последок: «Мне никто кроме ВАС и не нужен больше». Скорее всего, моя возлюбленная ничего и не расслышала.

После такого будоражащего дня заснуть оказалось воистину трудно. Я ворочался с боку на бок: мое сознание услужливо прокручивало ее поцелуи, ее слова, ее объятья. Я жаждал все повторить, жаждал вновь коснуться ее своими губами, вновь испытать те сладостные ощущения, когда она меня целовала… Моя фантазия совершенно изматывала меня: то я представлял, как спасаю ее от злых бандитов, то, как защищаю от диких животных, где-то в глубинах джунглей, то выступаю как герой, то, как спаситель ее: невинной и беззащитной; везде в награду мне доставался ее пламенный поцелуй и жаркие объятья. И мы вместе, обнявшись, уплывали на волшебном корабле на закат, а по лицу моему текли настоящие слезы восторга.

Дата добавления: 2015-11-04