У кладовой толпилось несколько человек, которые ждали свою очередь.
- Кто там?
- Джо и Кайли.
Ну, может, он покурить ушел на улицу…
Наплевав на все правила приличия, я открываю дверь в свою спальню и захожу. В комнате темно, ничего не видно, слышны лишь тихие стоны с кровати. Я включаю свет, и с кровати слышится возмущение. Но вскоре оно прекращается, заканчивается, так же, как и воздух в комнате. Как время. Исчезает, как реальность.
- Нет, я бы понял, если бы это было что-то действительно достойное, но черт, опять она? – Я спокоен, как никогда. У меня не бьется сердце, у меня не кружится голова, я не возмущаюсь… мне все равно. Я просто чувствую, как мое сердце дает трещину, как оно рассыпается на мелкие-мелкие кусочки, больше напоминающие пыль, нежели осколки единого целого.
Фрэнк, мой Фрэнки, и он… он так грязно предал меня.
Подхожу к нему и смотрю в глаза. Пустота. Алкоголь и желание. Даю ему пощечину, вторую, а на третий раз ладонь принимает форму кулака и со всей силы влетает ему в челюсть.
Я не специально.
- Черт возьми, ты второй раз наступил на те же грабли! – Я отхожу от него и смотрю на его "прекрасную” спутницу, - Лана, детка, поздравляю, ты сломала ему жизнь.
- Но мы же только целовались… - Девушка пищит, и я не знаю, что бы тяжелое запустить в нее.
- А большего и не надо. – Я выключаю свет и выхожу из комнаты. Я зол. Меня использовали. Меня использовал настолько близкий человек, которому я позволил прочитать себя, как книгу.
Зато я теперь знаю, каково это – быть преданным, быть брошенным, быть разбитым, причем в прямом смысле этих слов. Но это ничего не меняет.
The Show Must Go On.
Вечеринка продолжается, и мир должен идти вперед. Я улыбаюсь, как улыбался. Я играю, я выпиваю, я заигрываю с девушками, я делаю вид, что я живу. Ведь, на самом деле, я теперь просто существую.
Напиться до такого состояния, чтобы уснуть на том месте, где сидел. Моя жизнь продолжится, но не сейчас, не тут, не с этой аудиторией. Чуть позже, но навсегда.
Утром я проснулся в разгромленной квартире, обнимая подушку с дивана. К сожалению, я все прекрасно помнил, все чувствовал и все так же не переживал. Несколько таких же слабаков, как я, лежали рядом, сладко похрапывая. И это к лучшему, хоть не один буду убирать тут все.
Пройдя на кухню и поставив несколько бутылок пива в холодильник, я прошелся по квартире и оценил размер погрома. Очень не хотелось заходить в спальню, но, черт возьми, это моя спальня!
Там было все так же, как и обычно: хаос, очень грязное постельное белье и фантики на полу.
Собрав мусор с пола, я уложил его в пакет и хотел отнести на кухню, как заметил на комоде что-то красное. Это была немного окровавленная записка, не значащая ничего.
«I`m sorry».
Скомкав ее, я отправил ее туда, где ей место: мусорный мешок.
В моей жизни больше нет места такому человеку, как Фрэнк Айеро.
И никогда не будет.
Эпилог.
- Ешь, иначе ты не вырастешь…
- Не буду!
- София!
- Нет-нет-нет!
Ох, дети – цветы жизни… на могилах родителей.
Девочка слезла со стула, пока я отвлекся, и убежала смотреть мультики, от которых я ее оторвал. Она была точной копией своего отца, и я был горд этим. У нее были огромные ореховые глаза, милейшая улыбка и огромные щечки… Когда она злилась - она упирала руки в бока, когда ей было хорошо - ее было не остановить, она была маленьким ураганом, когда у нее было нежное настроение - она залезала на нашу кровать и ложилась между нами, заставляя целовать ее в щечки. Она была прелестью, которую я безумно любил.
Судьба снова свела нас с Фрэнком, и я до сих пор не уверен, хорошо ли это, или нет.
После института у меня была практика, меня отправили на другой конец страны, и именно моим ведущим руководителем оказался Фрэнк.
Он здорово продвинулся по карьерной лестнице, и всего за три года, на тот момент.
У него был шок, ровно, как и у меня. Мы старались избегать друг друга, а если и приходилось общаться – ограниченно, только по работе. Мне было неловко находиться в его компании, нежели неприятно, хотя, осадок в душе был. Я не знал, какие чувства я испытывал к нему, я боялся признать, что я вообще чувствую к нему что-то до сих пор.
Но в одну ночь все изменилось: я не спал, когда ко мне в комнату заглянул Фрэнк. Он предоставил мне важные бумаги для работы, и это действительно не могло ждать. Я поблагодарил его, но он не ушел, вопреки моему желанию. Он не пытался оправдываться, он действительно признал, что был виноват в ту ночь, он ничего не отрицал, он просто сожалел. Как бы ни было, но его извинения-сожаления привели только к тому, что рассвет мы встретили в моей постели. Он целовал мои плечи, одновременно лаская мою плоть и утоляя жажду любви, которую я больше не решался испытывать после него. Я действительно боялся, что новые отношения ранят меня еще больше, я стал социофобным, и в тот момент Фрэнк спасал меня из моих кошмаров. Показывал, учил, напоминал...
Правда, после этого мы еще больше отдалились друг от друга, но, перед моим отлетом домой, все повторилось, и я просто не смог не вернуться работать именно в его группу. В течение долгих месяцев все наладилось, и нас все устраивало.
А сейчас… мы вместе, мы растим ребенка, и это то, о чем более или менее, но мечтал каждый из нас.
- Твоя дочь опять не хочет есть. – Я поднялся на второй этаж нашего дома и зашел в кабинет к Фрэнку, поставив перед ним тарелку с пюре.
- Ну, я могу за нее съесть. Не мешайтесь, мне немного дописать осталось…
- Фрэнк! – Фрэнк устало вздохнул и снял очки с лица, поворачиваясь ко мне.
- Хорошо, что ты хочешь?
- Чтобы ребенок поел.
- Ладно. – Он поцеловал меня, и вместе со мной спустился на первый этаж. – София, кажется, уже давно настало время обеда.
- Ну, пап… - Девочка совершенно не хотела никого слушать, поэтому нам пришлось идти на крайние меры.
- А что делать? Если ты не слушаешь папочку, то тебя буду кормить я. – Глаза ребенка расширились от страха, и она тут же побежала прятаться за меня. Фрэнк не кормил каким-то особенно страшным способом, но почему-то она боялась его, и это всегда срабатывало. Я взял ребенка на руки и снова понес на кухню, а усадив, я уже плотно закрепил стульчик. В очередной раз разогрев пюре, я заставлял дочь проглотить его, что она делала поначалу неохотно, но потом вошла во вкус.
- Кушай, мое солнышко, а то вырастешь и станешь анорексиком, как папочка… - Фрэнк достал бутылку минералки и поцеловал ребенка в лоб, проходя мимо нас.
- Эй! Тебе что-то не нравится? – Я положил последнюю ложку пюре в рот ребенку и выпустил ее из цепкой хватки стульчика.
- Ты стал слишком худым, я переживаю.
- О, правда? – Я задрал футболку и пробежался пальцами по кубикам пресса, которые смог приобрести всего за год. Фрэнк неотрывно следил за моими движениями, лишь улыбаясь. – И ты все еще переживаешь? – Мне было приятно, что после стольких лет отношений я все еще мог завести его своим телом.
- Что же, нет…
- И кто из нас еще и придурок? – Я подошел вплотную к Фрэнку и легонько коснулся губами его губ.
- Влюбленный придурок, я бы сказал. – Фрэнк углубил поцелуй, и я мог чувствовать, как бьется его сердце… Как он улыбается сквозь поцелуй, я мог чувствовать, как он излучает счастье. – Я люблю тебя.
- И я люблю тебя. Возвращайся к работе, спасибо за помощь, папа.
- Ну, что ты, не за что, папочка. – Фрэнк еще раз поцеловал меня и ушел наверх.
Меня зовут Майкл Уэй, мне почти тридцать, и я счастлив. У меня есть любимый мужчина, дочь, неплохая работа и большой дом с двумя собаками. И я до сих пор ни черта не понимаю в химии.
The end.
Дата добавления: 2015-11-04; просмотров: 14 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |