1.2. Понятие “габитус” (habitus).
Одним из базовых понятий социологической концепции Пьера Бурдье является понятие габитуса, позволяющее ему преодолеть ограниченность и поверхностность структурного подхода и излишний психологизм феноменологического. Габитус (habitus) - системы прочных приобретенных предрасположенностей (dispositions), структурированных структур, предназначенных для функционирования в качестве структурирующих структур, то есть в качестве принципов, которые порождают и организуют практики и представления, которые объективно приспособлены для достижения определенных результатов, но не предполагают сознательной нацеленности на эти результаты и не требуют особого мастерства. Проще говоря, габитус — это система диспозиций, порождающая и структурирующая практику агента и его представления. Habitus, продукт истории, производит индивидуальные и коллективные практики — опять историю — в соответствии со схемами, порождаемыми историей. Он обусловливает активное присутствие прошлого опыта, который, существуя в каждом организме в форме схем восприятия, мыслей и действия, гарантирует „правильность" практик и их постоянство во времени более надежно, чем все формальные правила и открыто выраженные нормы. Такая система предрасположенностей - то есть присутствующее в настоящем прошедшее, устремляющееся в будущее путем воспроизведения однообразно структурированных практик, внутренний закон, через который постоянно исполняется не сводимый к непосредственному принуждению закон внешних необходимостей, - есть принцип преемственности и регулярности. Он позволяет агенту спонтанно ориентироваться в социальном пространстве и реагировать более или менее адекватно на события и ситуации.
Будучи продуктом некоторого типа объективной регулярности, habitus склонен порождать „резонные", „общепринятые" манеры поведения (и только их), которые возможны в пределах такой регулярности и которые с наибольшей вероятностью будут положительно санкционированы, поскольку они объективно приспособлены к логике, характерной для определенного поля деятельности, объективное будущее которого они предвосхищают. В то же время обычно исключает все „крайности", то есть все те поступки, которые санкционировались бы негативно, поскольку они несовместимы с объективными условиями. За этим стоит огромная работа по образованию и воспитанию в процессе социализации индивида, по усвоению им не только явно выраженных, но и невыраженных, подразумеваемых принципов поведения в определенных жизненных ситуациях. Интериоризация такого жизненного опыта, зачастую оставаясь неосознаваемой, приводит к формированию готовности и склонности агента реагировать, говорить, ощущать, думать определенным — тем, а не другим — способом. Габитус, таким образом, “есть продукт характерологических структур определенного класса условий существования, т. е.: экономической и социальной необходимости и семейных связей или, точнее, чисто семейных проявлений этой внешней необходимости (в форме разделения труда между полами, окружающих предметов, типа потребления, отношений между родителями, запретов, забот, моральных уроков, конфликтов, вкуса и т. п.)”.
Таким образом социальный класс - класс идентичных или схожих условий существования и среды - это в то же время класс биологических индивидов, обладающих одинаковым habitus'ом, который понимается как система предрасположенностей, общих для всех продуктов одной и той же среды. При том, что одинаковый опыт для всех (и даже для двух) представителей одного класса невозможен, в то же время очевидно, что представители одного класса с большей вероятностью по отношению к представителям другого класса, сталкиваются с ситуациями, типичными для своего класса.
Habitus имеет тенденцию к постоянству и защищен от изменений отбором новой информации, отрицанием информации, способной поставить под сомнение уже накопленную информацию, если таковая предоставляется случайно или по принуждению, но в особенности уклонением от такой информации. Например, эмпирически подтвержден факт, что люди склонны говорить о политике с теми, кто придерживается аналогичных взглядов. Производя систематические „выборы" мест. событий и людей для знакомства, habitus защищает себя от кризисов и критических нападок, обеспечивая себе настолько, насколько это возможно, среду, к которой он уже приспособлен, т. е. относительно постоянный круг ситуаций, усиливающий его предрасположенности, обеспечивая рынок, наиболее подходящий для его продуктов. Самое парадоксальное качество habitus'a это то, что отбирается информация, необходимая для того, чтобы уклониться от информации. Схемы восприятия и оценки habitus'a, которые приводят к стратегиям уклонения, в значительной степени работают несознательно и ненамеренно. Уклонение происходит либо автоматически, как результат условий существования (например, пространственной сегрегации), либо как стратегическое намерение (как, например, изоляция от дурной компании" или „неподходящих книг"), исходящее от взрослых, сформированных в тех же условиях.
Габитус, по Бурдье, есть в одно и то же время порождающий принцип, в соответствии с которым объективно классифицируется практика, и принцип классификации практик в представлениях агентов. Отношения между этими двумя процессами определяют тип габитуса: способность продуцировать определенный вид практики, классифицировать окружающие предметы и факты, оценивать различные практики и их продукты. (то, что обычно называют вкусом), что также находит выражение в пространстве стилей жизни агентов.
Связь, устанавливающаяся в реальности между определенным набором экономических и социальных условий (объем и структура капиталов, имеющихся в наличии у агента) и характеристиками занимаемой агентом позиции (соответствующим пространством стилей жизни), кристаллизуется в особый тип габитуса и позволяет сделать осмысленными как сами практики, так и суждения о них.
2. Общество как социальное пространство.
2.1. Двойственная природа социального пространства
По мнению Бурдье особенностью общества является то, что оформляющие его структуры существуют в двух ипостасях: во-первых, как “реальность первого порядка”, данная через распределение материальных ресурсов и средств присвоения престижных в социальном плане благ и ценностей (“виды капитала” по Бурдье); во-вторых, как “реальность второго порядка”, существующая в представлениях, в схемах мышления и поведения, как символическая матрица практической деятельности, поведения, мышления, эмоциональных оценок и суждений социальных агентов.
Таким образом, важно понять соотношение физического и социального пространства в философии Бурдье.
По мнению Бурдье, социология должна действовать, исходя из того, что человеческие существа являются в одно и то же время биологическими индивидами и социальными агентами, конституированными как таковые в отношении и через отношение с социальным пространством (с полями). Как тела и биологические индивиды, человеческие существа помещаются, так же как и предметы, в определенном пространстве и занимают одно место. Они не обладают физической способностью вездесущности, которая позволяла бы им находиться одновременно в нескольких местах. Место, может быть определено абсолютно, как то, где находится агент или предмет, как “локализация”, или как позиция, как ранг в порядке. Занимаемое место может быть определено как площадь, поверхность и объем, который занимает агент или предмет, его размеры или, его габариты (как иногда говорят о машине или о мебели).
Физическое пространство определяется по взаимным внешним сторонам образующих его частей, в то время, как социальное пространство — по взаимоисключению (или различению) позиций, которые его образуют, как структура рядоположенности социальных позиций. Социальные агенты, а также предметы в качестве присвоенных агентами, и следовательно, конституированные как собственность, помещены в некое место социального пространства, которое может быть охарактеризовано через его релятивную позицию по отношению к другим местам и через дистанцию, отделяющую это место от других. Социальное пространство стремится преобразоваться более или менее строгим образом в физическое пространство с помощью, например, искоренения или депортации некоторых нежелательных людей.
Структура социального пространства проявляется в самых разнообразных контекстах как пространственные оппозиции обитаемого (или присвоенного) пространства, функционирующего как некая спонтанная метафора социального пространства. Например, можно проанализировать структуру школьного пространства, которое в различных его вариантах всегда стремится обозначить выдающееся место преподавателя (кафедру), или структуру городского пространства (в Париже оппозиция “правого берега” “левому берегу”).
Можно увидеть, что социальное деление, объективированное в физическом пространстве, функционирует одновременно как принцип видения и деления, как категория восприятия и оценивания, то есть, как ментальная структура. Именно посредством такого воплощения в структурах присвоенного физического пространства, приказы социального порядка и призывы к негласному порядку объективной иерархии превращаются в системы предпочтений и в ментальные структуры.
Присвоенное пространство есть одно из мест, где власть утверждается и осуществляется как символическое или незамечаемое насилие. Архитектурные пространства, по мнению Бурдье, являются наиболее важными составляющими символичности власти, благодаря самой их незаметности.
Социальное пространство, таким образом, вписано одновременно в объективные пространственные структуры и в субъективные структуры, которые являются отчасти продуктом инкорпорации объективированных структур. Например оппозиция “левого берега” Сены “правому берегу представлена в виде оппозиций, функционирующих как категории восприятия и оценивания: оппозиция театра авангарда и поиска - театру бульварному, конформистскому, повторяющемуся; публики молодой - публике старой, буржуазной; или кино как искусством и экспериментом - залам с исключительным правом показа некоторых фильмов.
Социальное пространство как таковое предрасположено к тому, чтобы позволять видеть себя в форме пространственных схем.
Социальное пространство — это не физическое пространство, но оно стремится реализоваться в нем более или менее полно и точно. Физическое пространство -это социальная конструкция и проекция социального пространства, социальная структура в объективированном состоянии, объективация и натурализация прошлых и настоящих социальных отношений.
Социальное пространство — абстрактное пространство, конституированное ансамблем подпространств или полей (экономическое поле, интеллектуальное поле и другие), которые обязаны своей структурой неравному распределению отдельных видов капитала, и может восприниматься в форме структуры распределения различных видов капитала, функционирующей одновременно как инструменты и цели борьбы в различных полях. Реализованное физически социальное пространство представляет собой распределение в физическом пространстве различных видов благ и услуг, а также индивидуальных агентов и групп, локализованных физически (например, постоянное место жительства) и обладающих возможностями присвоения этих более или менее значительных благ и услуг (в зависимости от имеющегося у них капитала, а также от физической дистанции, отделяющей от этих благ, которая сама в свою очередь зависит от их капитала). Такое двойное распределение в пространстве агентов как биологических индивидов и благ определяет дифференцированную ценность различных областей реализованного социального пространства.
10.Символы в рекламе.
В наше время реклама имеет очень важное значение. Каждая компания стремится к тому, чтобы ее реклама была более действенной и эффективной. В связи с этим, возрос интерес и к самой рекламе, и реклама стала объектом прямых научных исследований.
Поскольку реклама предназначена на воздействие на людей, точнее, на психику людей, то реклама рассматривается в аспекте психологии, с точки зрения восприятия информации. Как известно информация воспринимается на уровне сознания и на уровне подсзонания. Оказалось, что воздействие рекламы на уровне подсознания бывает иногда более эффективным, чем на уровне сознания.
В связи с этим важное значение имеет использование в рекламе символов, которые с одной стороны позволяют сжать информацию, т.е. представить ее заместителем – символом. Это позволяет в течение очень короткого времени передать обширную информацию. С другой стороны, символы оказывают воздействие как на сознание, так и на подсознание человека. Человек воспринимая информацию продолжает перерабатывать на уровне подсознания. Устанавливается ассоциативная связь между символом и передаваемой (рекламируемой) информацией.
Все это подводит к мысли, что объектом рассмотрения должен быть сам символ в рекламе. Прежде всего необходимо рассмотреть понятие символа.
Символ (греч. symbolon – условный знак) – условный, восприниммаемый объект, вещественный, письменный или звуковой знак, которым человек обозначает какое-либо понятие (идею, мысль), предмет, действие или событие. Сама форма символа, как правило, не имеет сходства с тем предметом, который символ представляет, на который символ указывает. Более того, в одной и той же науке один и тот же предмет или процесс нередко обозначается различными знаками.
В психологии символ понимается как образ, являющийся представителем других образов, содержаний, отношений. В общей психологии категория символа подробно разрабатывалась в психоанализе. Они рассматривались в аспекте социального и исторического происхождения. Так в глубинной психологии К.Г. Юнга было выделено “коллективное бессознательное” (отражение опыта предыдущих покалений), воплощенное в архетипах – общечеловеческих первообразах. Архетипы недоступны непосредственному наблюдению, они расскрываются лишь косвенно – через их проекцию на внешние объекты, что проявляется в общечеловеческой символике – мифах, верованиях, сноведениях, произведениях искусства.
Символическая эпоха охватывает самое меньшее десятки тысяч лет до нашей эры плюс полтора тысячелетия нашей эры. Она вошла не просто в менталитет, в подсознание человека, в его генофонд. И, таким образом, по сути, она не кончилась, она продолжается и поныне и будет жить, пока жив человек. Мы до этих пор "люди символические".Современные мифологи — “маги” и “шаманы” от коммерческой рекламы, лучше других знают, как пользоваться властью раскрученного образа, и насколько важна универсальность мифологии; как через “процесс потребления” конкретного товара или услуги “возвысить” индивида до идентификации с “героем” или обеспечить ему, пусть не всеобщий Рай на Земле, но хотя бы маленькое, отдельно взятое, “райское наслаждение”.
То есть никому не секрет, что реклама широко применяет целый арсенал символических, мифических и др. средств, отсылающих к трансценденции и к трансрациональным структурам сознания. Начинается символизация с брэнда: “в мире рекламы символы нынче зовутся торговыми марками”. Затем процесс идет уже внутри самого рекламного послания. Beeman приводит пример рекламы, лучше всего говорящий о том, к чему именно аппелирует реклама в общем: “Есть только одна свобода - свобода выбора”. Человек массовой культуры получает из рекламы бинарное сообщение, опирающееся на позициональные сокровенные интенции человека, находящиеся вне компетенции ratio - быть уникальным и непохожим и - быть конформным, соответствующим, интегрированным. Beeman формулирует их так: 1) Будь самим собой! & 2) Вливайся, соответствуй! В результате суггестивного воздействия рекламы персона делает “совершенно свободный выбор”, приобретает товар и становится “уникально-интегрированным” покупателем, т.е. безболезненно достигает этих антагонистичных целей. Конкретная методология предлагается Burnett’ом:
1. “Эмоционализация”, задействование различных мотивов покупать товар (аппетит, здоровье, привлекательность etc.);
2. “Рационализация” - позволяет покупателю “оправдать”, обосновать свой выбор и спонтанную покупку. “Покупатель зачастую не признает реальной причины своего приобретения, и реклама должна способствовать ему в рационализации покупки”. Можно заметить, что первая технология воздействует на сознание через подсознание, а вторая - программирует подсознательное посредством влияния на сознание.
Рекламисты заняты выявлением и акцентуацией или инверсией тех сторон товара, которые важны для клиента. И пусть этот товар тот же, что и сотен других, нужно просто подчеркнуть, обратить внимание на самые обычные и имплицитные характеристики (типа “покупайте наше растительное масло, содержащее кладезь витаминов!”).
Знание символики - не просто вопрос эрудиции. Оно имеет непосредственное отношение к познанию человеком самого себя и окружающего мира. Символика - это одновременно и инструмент познания, и фундаментальный древнейший метод выражения действительности, способный вскрыть различные ее аспекты, неуловимые для прочих средств.
Сегодня в поисках путей создания эффективной рекламы мы обращаемся к семиотике - науке о знаках и символах. В огромном арсенале знаков и символов, которыми обладает любая культура, таятся бесконечные возможности увеличения эффективности рекламных сообщений. И здесь семиотика окажет необходимую помощь. Ведь она включает в себя такие дисциплины, как прагматику, изучающую результаты последовательного воздействия знаков и символов на индивидуальное и массовое сознание, семантику смысл, которые они несут, синтаксис - законы структуры, строения и соединения сообщений, предаваемых с помощью знаков и символов.
Реклама - специфическая коммуникация. Коммуникативный акт является обменом сообщения между адресантом и адресатом, при котором используются разнообразные знаки и символы (слова, изображения, цвета, звуки и т. д.), несущие сами по себе, в своей совокупности и различных сочетаниях ту или иную информацию.
Чаще всего сообщение рекламы сразу же после ее восприятия забывается. Поэтому в начальный период рекламирования необходимо в единицу передавать большое количество информации в легко усвояемой эмоциональной форме. Символ позволяет активизировать подсознание, вспомнить необходимую информацию, извлечь ее из подсознания, чтобы затем оформить ее в осознаваемую потребность.
Реклама, в которой используются какие-либо символы, надолго запоминаются и несут намного больше, чем просто рекламную информацию. Так, например, рекламный ролик "Gillette" – фирма-производитель, - в котором рекламируется женский дезодорант "Jovialle" является очень символичным. В психологии существует такое понятие как "анимус", что означает следующее: олицетворение мужского начала в женском подсознании. В наше время, когда женщины заявляют о равных правах с мужчинами, этот ролик достаточно актуален, в то время как рекламируемый дезодорант весьма популярен, по крайней мере, среди молодых девушек.
Тотемные символы также широко используются в рекламных сообщениях, например, реклама сигарет "WINSTON" содержит такой слоган: "Полная свобода" и изображен орел, парящий над городом. Орел издавна считается гордой, свободной птицей. И в данном случае использование символа орла как свободы действий и свободы выбора усиливает содержательный и эмоциональный элементы рекламного сообщения.
Символ ни в коем не разрушает содержательный аспект текста. А только лишь усиливает воздействие на потребителя, на его эмоционально-чувственную сферу. А умелое обращение с символами может принести достаточно большую пользу в продвижении товаров на рынке, не только потому, что символ относится к нетрадиционным средствам рекламного воздействия, но и потому, что он понятен и привлекателен для большинства покупателей.
Если символы занимают такое ощутимое место в жизни человека, то они, так или иначе, находят отражение и в рекламе. И в данном случае, гораздо плодотворнее, если это “отражение” происходит не случайно, а в проектном порядке: осознанно и запланировано.
Но прежде чем использовать существующие или создавать новые символы для рекламного обращения необходимо оценить их наиболее точно.
1. Индивидуальный или коллективный? Прежде чем вводить символы и их смыслы в рекламный продукт, важно определить, связаны ли эти представления только с личным опытом рекламиста или же они были взяты из хранилища общего сознательного знания. Необходимо оценить широту использования выбранной символики и различать индивидуальный и коллективный символизм.
Истолкование символов зависит от индивидуальных обстоятельств человека–истолкователя и состояния его разума. Поэтому рекламисту важно учитывать особенности восприятия, пол, возраст, национальность и религиозность аудитории.
2. “Не навреди”. Когда интерес к символам обнаруживает психолог–медик, его, прежде всего, интересуют “естественные” символы, те, что происходят из бессознательных содержаний психического и поэтому представляют громадное множество вариаций основных архетипов. Рекламист в своей практике чаще использует символы “культурные”, т.е. те, которые использовались для выражения “вечных истин”. Эти символы прошли через множество преобразований, через процесс более или менее сознательного развития и, таким образом, стали коллективными идеями, принятыми цивилизованными обществами.
Культурные символы — важные составляющие нашего ментального устройства, и они же — жизненные силы в построении человеческого образа, поэтому не могут быть устранены без значительных потерь. Там, где они подавляются либо игнорируются, их специфическая энергия исчезает в бессознательном с непредсказуемыми последствиями.
3. Функциональное жизненное значение. Для введения символов в рекламную продукцию нужно четко представлять естественные функциональные нагрузки, скрывающиеся за каждым из них.
Необходимо понимать специфические функции каждого символа, учитывать эффект его воздействия и характер взаимодействия различных символов в сюжете.
Помимо трех выше приведенных принципов, использование символов требует еще, конечно же, ума, интуиции и определенных знаний и навыков в символогии. Но зато и награда велика, ведь совершенные символы удовлетворяют сразу все стороны человека: и дух, и интеллект, и чувства. Символика лежит в самой основе человеческого ума, и игнорировать ее — значит страдать серьезным недостатком.
Таким образом, символ в рекламе имеет очень важное значение в современном обществе, и он будет находить применение непосредственно рекламистами, и в теоретических исследованиях.
11.Основные принципы феноменологической социологии.
Альфред Шюц (1899-1959), австрийский социолог, первым попытался применить философскую феноменологию для проникновения в социальный мир. Он доказал, что способ, с помощью которого люди придают смысл окружающему их миру, не является сугубо индивидуальным. Люди используют «типизации» — понятия, обозначающие классы предметов, которые они выражают. Примеры типизации — «банковский служащий», «футбольный матч», «дерево». Такие типизации не являются уникальными у каждого отдельного человека; напротив, они воспринимаются членами общества, передаются детям в процессе изучения языка, чтения книг и разговора с другими людьми. Пользуясь типизация — ми, человек может вступать в общение с другими людьми, будучи уверенным, что они видят мир таким же образом. Постепенно у индивида создается запас «знания здравого смысла», которое разделяют другие члены общества, что позволяет им жить и общаться. Хотя знанием здравого смысла руководствуется подавляющее большинство членов общества, оно не является раз и навсегда данным, неизменным. Напротив, оно постоянно изменяется в процессе интеракции. Шюц признает, что каждый индивид по-своему интерпретирует мир, воспринимая его на свой лад, но запас знания здравого смысла позволяет понимать действия других хотя бы частично.
Положения феноменологической социологии Шюца были восприняты двумя социологическими школами. Первую из них — школу феноменологической социологии знания — возглавили Питер Бергер (р. 1929) и Томас Лукман (р. 1927), вторую, получившую название «этнометодология» (термин сконструирован по аналогии с этнографическим термином «этнонаука» — зачаточные знания в примитивных обществах), — Гарольд Гарфинкель (р. 1917).
Феноменологическая социология
Феноменологическая социология основана на критическом анализе социологического позитивизма, в том числе марксизма. Феноменологические социологи (в частности, Дэвид Сильверман, Дэвид Уолш, Майкл Филипсон, Пол Филмер) подвергли критике принципы социологического позитивизма:
социальный объективизм, т. е. рассмотрение общества как объективного, подобного физическому, мира, независимого от человеческого сознания и деятельности;
отношение к индивиду как к несущественной части социальных процессов.
«Коренной недостаток позитивистской социологии, — пишет Д. Уолш, — заключается в ее неспособности понять смысловое строение социального мира». Он является результатом как переноса естественнонаучного метода познания на область социального познания, так и несознаваемого использования представлений здравого смысла людей в качестве конечного пункта своих исследований.
Феноменологические социологи считают предметом своего исследования прежде всего обыденные представления (мир человеческой повседневности, представления о добре и зле, судьбе и загробной жизни и т. п.), действующие в обществе людей, а не классовые, как в марксизме. Далее, они выделяют интерсубъективные значения обыденных представлений, которые образуют сущность человеческой деятельности. И, наконец, через анализ интерсубъективных значений (смыслов) человеческой деятельности феноменологические социологи определяют объективный смысл деятельности многих индивидов, как его понимают сами ученые. Например, можно определить путем социологических опросов мотивы голосования на выборах, затем выделить массовые (типичные) черты этих мотивов, а также те из них, которыми люди реально руководствуются в своей жизнедеятельности (улучшение качества жизни, возрождение величия страны и т. п.), и, в конечном счете, сделать эти мотивы-интересы целями деятельности правящей элиты государства, его институтов и организаций.
Феноменологическая социология, в отличие от марксистской, исходит из того, что субъективная составляющая человеческой деятельности (идеалы, ценности, цели, планы, оценка, регуляция и т. п.) есть не столько отражение материальных условий этой деятельности, сколько воображение, изобретательство, творчество, выступающее предпосылкой изменения действительности. Тем самым феноменологическая социология преодолевает марксистский объективизм, утверждая, что субъективные представления в головах людей, а не только их материальные условия, должны быть предметом социологического анализа. Мы живем так, как думаем, а не думаем так, как живем. Марксисты же утверждают, что «...абсолютизируя субъективность, феноменологи доводят принцип активности сознания до абсурда, отождествляя социальный мир с субъективными представлениями о нем, рассматривая его как мир «сотворенный», «творимый» ин- тенциональностью взаимодействующих индивидов. Феноменологическое описание феноменов сознания с необходимостью приводит к онтологизапии этих феноменов, извращающей истинную природу социальной реальности».
Дюркгейм (типичный позитивист) полагал предметом социологии социальные факты (типичные формы социального поведения). Социологическое исследование, по Дюркгейму, включает в себя: 1) выдвижение предварительных гипотез, 2) операциональное определение переменных, 3) выделение критериев значимости. В этом случае не учитывались мышление, ментальность, мировоззрение социолога и наблюдаемых. Феноменологических социологов не интересуют ни сами психические процессы участников, ни происхождение их ментальности. Их интересуют интерпретации совершаемых социальных действий: «объективность социальной реальности мы считаем воплощенной в социально организованных актах интерпретации и утверждаем, что социальные отношения и институты лишены внутренне присущего им значения или природы». Интерпретация — это использование имеющихся у человека знаний для оценки происходящего. Например, российские танки стреляют по Верховному совету РСФСР. Какое социальное действие перед нам: «защита демократического строя страны» или «конституционный переворот»? Одна и та же последовательность операций предстает как разнос социальное действие.
Естествознание основано на предположении о существовании внешнего, материального, объективного мира. С научной (и позитивистской) точки зрения, этот природный мир предстает перед естествоиспытателем как заранее конституированная совокупность (поле) объектов, ожидающих нашего объяснения (интерпретации), например, открытия законов всемирного тяготения, инерции и др. Феноменологическая социология в противоположность позитивизму утверждает, что самая доступность социального мира обществоведческому анализу проблематична, потому что конструируется (конституируется) посредством актов интерпретации участников (наблюдаемых) и социологов (наблюдателей), которые различаются между собой. В качестве проблематичной социальная реальность изначально неоднозначна, кажется разной разным людям.
Обычные люди используют для интерпретации происходящих событий обыденные знания, т. е. знания, полученные из своего личного опыта или от других людей. Обыденное знание о мире есть совокупность типичных знаний, которые направляют и определяют нашу оценку и понимание социальных ситуаций и событий. Именно они позволяют нам делать заключения (догадываться) по поводу неизвестных нам мотивов, планов, средств и т. п. деятельности людей. Выделяются разные критерии конструирования интересующих нас социальных действий:
Дата добавления: 2015-11-04; просмотров: 20 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |