Вереница верховых солдат Уинкупа, четверо белых детей и семь индейских вождей достигли Денвера 28 сентября. Индейцы ехали на запряженной мулом телеге, в которой были устроены деревянные сиденья. Перед путешествием Черный Котел укрепил над телегой свой большой гарнизонный флаг, и, когда они въезжали на пыльные улицы Денвера, государственный флаг США развевался над головами вождей, оберегая их. Весь Денвер собрался поглядеть на эту процессию.
До начала совета Уинкуп посетил губернатора Ивэнса для беседы. Губернатор не желал иметь никаких дел с индейцами. Он сказал, что шайенов и арапахов следует наказать, прежде чем заключать с ними какой-либо мир. Того же мнения был начальник военного округа генерал Сэмюель Картис, телеграфировавший полковнику. Чивингтону из форта Ливенворт в тот же самый день: "Я не желаю никакого мира, пока индейцы не будут достаточно строго наказаны".
Наконец Уинкуп вынужден был просить губернатора встретиться с индейцами. "Но что мне делать с третьим колорадским полком, если я заключу мир? - спросил Ивэнс. - Их набрали для того, чтобы они убивали индейцев, и они должны убивать индейцев". Он объяснил Уинкупу, что правительственные чиновники из Вашингтона разрешили ему набрать этот новый полк, так как он клятвенно заверил их в том, что это необходимо для защиты от враждебных индейцев. И если теперь он заключит мир, вашингтонские чиновники обвинят его в намеренном обмане. На Ивэнса оказывали политическое давление жители Колорадо, желавшие избежать военного набора 1864 г. и предпочитавшие, надев военную форму, воевать против малого числа плохо вооруженных индейцев, чем против конфедератов где-то на востоке. В конце концов Ивэнс уступил настояниям майора Уинкупа; все же индейцы проделали четыреста миль, чтобы увидеть его, выполняя его же предписание.
Совет состоялся в Камп-Уэлд, вблизи Денвера. На нем присутствовали индейские вожди, Ивэнс, Чивингтон, Уинкуп, несколько других армейских офицеров и Симьен Уайтли, который по приказу губернатора должен был записывать каждое слово, произнесенное участниками встречи. Губернатор Ивэнс открыл совещание, резко спросив у вождей, что те имеют сказать. Черный Котел отвечал на языке шайенов, а старый друг племени торговец Джон Смит переводил:
"Как только я прочел ваш циркуляр от 27 июня 1864 г., я сразу взялся за дело и вот пришел говорить с вами... Майор Уинкуп предложил нам увидеться с вами. Мы шли, зажмурив глаза, вслед за горсткой его людей, словно шли сквозь огонь. Все, что мы просим, - это мир с белыми. Мы хотим протянуть вам руку. Вы наш отец. Мы шли сквозь тьму. Небо стало черным с тех пор, как началась эта война. Воины, пришедшие со мной, охотно подчинятся моим словам. Мы хотим принести домой добрые вести нашим людям, чтобы они могли спать спокойно. Я хочу, чтобы вы объяснили всем этим вождям солдат, что мы за мир, что мы заключили мир и что им не следует принимать нас по ошибке за своих врагов. Я пришел сюда не для того, чтобы скулить, подобно шакалу, я пришел прямо говорить с вами. Мы должны жить рядом с бизонами, или мы умрем с голоду. Мы пришли сюда по доброй воле, ничего не страшась, чтобы увидеть вас, и, когда я вернусь домой и скажу моему народу, что жал вашу руку и руки всех вождей Денвера, моему народу станет хорошо, им и всем другим индейцам степей, с которыми нам случится разделить еду и питье".
Ивэнс ответил: "Я сожалею, что вы сразу же не откликнулись на мой призыв. Вы вступили в союз с индейцами сиу, которые воюют с нами".
Черный Котел удивился. "Я не знаю, кто вам сказал такое!" - воскликнул он.
"Неважно кто сказал, - парировал Ивэнс, - однако, к моему удовлетворению, вы сами своим поведением доказали, что дело обстояло именно так".
Тут сразу заговорило несколько вождей: "Это ошибка, мы не заключали никаких союзов ни с сиу, ни с другими племенами".
Ивэнс переменил тему разговора, объявив, что он не расположен заключать договор о мире. "Знаю, вы полагаете, что раз белые воюют между собой, - продолжал он, - то вы, как вам кажется, сможете теперь изгнать их из этой страны. Но это ложный расчет. У Великого Отца в Вашингтоне достаточно людей, чтобы изгнать всех индейцев из степей и в то же время покарать мятежников-конфедератов. Я советую вам взять сторону правительства и на деле доказать дружеское расположение, в котором вы на словах признаетесь мне. Не может быть и речи о мире между нами, пока вы живете под одним кровом с нашими врагами и водите с ними дружбу".
Тут взял слово Белая Антилопа, старейший из вождей: "Я понял каждое слово, сказанное вами, и я буду крепко держаться этих слов... Шайены, все шайены глядят в ту же сторону, и они поймут то, что вы сказали. Белая Антилопа горд тем, что видел вождя всех белых этого края. Он расскажет об этом своему народу. С той поры, как я побывал в Вашингтоне и получил эту медаль, я зову всех белых людей своими братьями. Но и другие индейцы побывали в Вашингтоне и получили медали, и вот теперь солдаты не протягивают мне руку, а ищут моей смерти. Я боюсь, что эти новые солдаты, которые вступили в войну, могут убить кого-нибудь из людей моего народа, пока я нахожусь здесь".
Ивэнс в ответ отрезал: "Такая опасность действительно существует".
"Мы послали наше письмо майору Уинкупу, - продолжал Белая Антилопа, - и майор со своими людьми пришел к нам, подобно человеку, идущему сквозь жаркий огонь или пересекающему бушующий поток. Мы прошли через такие же испытания, чтобы увидеться с вами".
Затем губернатор Ивэнс начал расспрашивать вождей о конкретных инцидентах, имевших место вдоль реки Платт, пытаясь окольным путем заставить кого-нибудь из них признать свое участие в набегах. "Кто угнал скот из Фримонтс-Очед? - спрашивал он. - Кто участвовал в первой стычке с солдатами этой весной севернее Фримонтс-Очед?"
"Прежде чем отвечать на этот вопрос, - смело откликнулся Белая Антилопа, - я хочу, чтобы вы знали, что это было началом войны, и мне хотелось бы знать, из-за чего она началась. Солдаты выстрелили первыми".
"Индейцы угнали около сорока лошадей, - продолжал обвинения Ивэнс. - Солдаты шли, чтобы вернуть их, а индейцы дали залп по их шеренге".
Белая Антилопа отрицал это. "Индейцы спускались вдоль Биджу, - сказал он, -и нашли одну лошадь и одного мула. Они вернули одну лошадь какому-то человеку еще до того, как прибыли в Джеррис. Затем они пошли в Джеррис, надеясь найти хозяина мула. Потом они услышали, что солдаты и индейцы сражаются ниже по течению реки Платт; тут они испугались и все, как один, бежали".
"Кто совершил ограбление в Катнвуд?" - требовал ответа Ивэнс.
"Сиу. Чей отряд, мы не знаем".
"Что сиу собираются делать дальше?"
На этот вопрос ответил Бычий Медведь. "Они собираются разграбить весь этот край, - заявил он. - Они очень разгневаны и будут вредить белым людям, как могут. Я на вашей стороне и готов вместе с солдатами сражаться против всех тех, у кого нет ушей, чтобы слышать то, что вы говорите... Я никогда не причинял вреда белому человеку. Мне очень хочется сделать что-нибудь хорошее. Я всегда старался дружить с белыми; они могут сделать мне добро... Мой брат Тощий Медведь умер, пытаясь сохранить мир с белыми. Я хотел бы умереть так же, и я надеюсь, что мне это удастся".
Поскольку обсуждать больше было нечего, губернатор спросил полковника Чивингтона, не хочет ли тот сказать что-нибудь вождям. Чивингтон поднялся. Это был очень высокий человек с широкой, как бочка, грудью и толстой шеей, бывший проповедник-методист, посвятивший много времени организации воскресных школ на приисках. Индейцы нашли в нем сходство с огромным бородатым самцом бизона, в глазах которого сверкало яростное безумие. "Я не великий военный вождь, - сказал Чивингтон, - но всеми солдатами в этом краю командую я. Мой обычай в бою с белыми людьми или с индейцами сражаться до тех пор, пока противник не сложит оружия и не подчинится военной власти. Вам, [индейцам], ближе всего идти к майору Уинкупу, и вы сможете пойти к нему и сдаться, когда будете к этому готовы".
На этом совет закончился, оставив вождей в недоумении относительно того, заключили они мир или нет. В одном они были уверены: единственным настоящим их другом среди солдат, на которого они могут положиться, является Высокий Вождь Уинкуп. Сверкавший глазами, Орлиный Вождь Чивингтон сказал, что им следует идти к Уинкупу в форт Лайон, на этом они и порешили.
"Итак, мы оставили наш лагерь возле реки Смоки-Хилл и двинулись к Санд-Крик, в сорока милях к северо-востоку от форта Лайон, - рассказывает Джордж Бент. - Из этого нового лагеря индейцы ходили навещать майора Уинкупа, и люди в форте показались им настолько дружелюбными, что малое время спустя арапахи покинули нас и отправились прямо к форту, где расположились лагерем и регулярно получали продовольствие".
Уинкуп стал выдавать продовольствие после того, как Маленький Ворон и Левая Рука рассказали ему, что арапахи не находят больше бизонов или другой крупной дичи на территории резервации, а посылать охотников назад к стадам Канзаса они боятся. Они слышали о недавнем приказе Чивингтона своим солдатам: "Убивайте всех встретившихся вам индейцев".
Дружеское обращение с индейцами стоило Уинкупу осуждения военных властей Колорадо и Канзаса. Он получил выговор за то, что привел вождей в Денвер, не имея на то полномочий, обвиняли его и в том, что он позволил индейцам устроиться возле форта Лайон. 5 ноября майор Скотт Антони, офицер из числа колорадских Добровольцев Чивингтона, прибыл в форт Лайон сменить Уинкупа на посту командира гарнизона.
Одним из первых приказов Антони прекратил выдачу продовольствия арапахам и потребовал сдачи оружия. Индейцы отдали ему три ружья, один пистолет и шестьдесят луков со стрелами. Через несколько дней, когда группа безоружных арапахов приблизилась к форту, чтобы обменять шкуры бизонов на продовольствие, Антони приказал своим часовым открыть по ним огонь. Антони смеялся, когда индейцы повернулись и побежали, и заметил одному из солдат, "что индейцы ему порядком надоели и что это единственный способ избавиться от них".
Шайены, стоявшие лагерем возле Санд-Крик услышали от арапахов, что некий недружелюбный, низкорослый, красноглазый вождь солдат занял место их друга Уинкупа. В Месяце Гона Оленей, в середине ноября, Черный Котел и группа шайенов прибыли в форт, чтобы увидеть этого нового вождя солдат. Его глаза и впрямь были красны (следствие цинги), однако он прикинулся дружелюбным. Несколько офицеров, присутствовавших при встрече Черного Котла и Антони, свидетельствовали потом, что Антони уверял шайенов в том, что, если те вернутся в свой лагерь у Санд-Крик, они будут под защитой форта Лайон. Он также сказал им, что их юноши могут ходить на восток к реке Смоки-Хилл и охотиться там на бизонов, пока он не получит от армейского начальства разрешения на выдачу им зимних запасов продовольствия.
Удовлетворенный словами Антони, Черный Котел сказал, что он и другие вожди шайенов думали было уйти далеко на юг Арканзаса, чтобы чувствовать себя в безопасности вдали от солдат, но после слов майора Антони они чувствуют себя в безопасности и на Санд-Крик. Они останутся тут зимовать.
После ухода делегации шайенов, Антони приказал Маленькому Ворону и Левой Руке увести арапахов с их стоянки вблизи форта Лайон. "Ступайте охотиться на бизонов, чтобы прокормить себя", - сказал он им. Встревоженные резкостью Антони, арапахи собрали свои пожитки и двинулись из лагеря. Очутившись вне поля зрения солдат форта, две группы арапахов разделились. Левая Рука пошел со своими людьми к Санд-Крик, чтобы присоединиться к шайенам. Маленький Ворон повел свою группу через реку Арканзас, направляясь на юг; он не верил красноглазому вождю солдат.
Антони тотчас уведомил свое начальство о том, что "группа индейцев находится в сорока милях от гарнизона... Я попытаюсь поддерживать спокойствие среди индейцев до той поры, пока не получу подкрепления".
Когда 26 ноября гарнизонный торговец Серое Одеяло Джон Смит испросил разрешения выехать на Санд-Крик за шкурами бизонов, майор Антони выказал необычную готовность содействовать его предприятию. Он выделил Смиту армейскую санитарную повозку для перевозки товаров, а также кучера Дэвида Лодербека, рядового колорадской кавалерии. Ничто так не поддержит чувство безопасности у индейцев и не удержит их на стоянке, как присутствие гарнизонного торговца и мирного представителя армии.
Через 24 часа подкрепление, о необходимости которого для нападения на индейцев упоминал Антони, достигло форта Лайон. Это были шестьсот человек из состава колорадских полков полковника Чивингтона, включая почти весь третий полк, сформированный губернатором Ивэнсом с единственной целью - сражаться против индейцев. Приблизившись к форту, солдаты авангарда окружили его. Всем обитателям форта было запрещено из него отлучаться под страхом смерти. Примерно в это же время отряд из двадцати кавалеристов достиг фермы Уильяма Бента в нескольких милях к востоку от форта, окружил дом Бента, запретив кому бы то ни было входить в него или выходить. Два сына Бента, метисы Джордж и Чарли, и его зять, метис Эдмон Журье, находились в лагере шайенов на Санд-Крик.
Когда полковник Чивингтон прискакал к офицерам форта Лайон, майор Антони тепло приветствовал его. Чивингтон повел речь о "добыче скальпов" и "потоплении в крови" индейцев. Антони в ответ сказал, что он "ждал лишь удобного момента, чтобы задать им жару", и что каждый солдат в форте Лайон жаждет участвовать в экспедиции Чивингтона против индейцев.
Однако многие офицеры Антони не только не жаждали, но даже вовсе не хотели принимать участие в этой заранее подготовленной резне, задуманной Чивингтоном. Капитан Сайлес Сол, лейтенант Джозеф Крамер, лейтенант Джеймс Коннор возражали против нападения на мирный лагерь Черного Котла, считая такую акцию нарушением обещаний относительно безопасности индейцев, данных им Уинкупом и Антони, а также считая, что эта акция "будет убийством в полном смысле этого слова", и потому всякий офицер, который примет в ней участие, тем самым запятнает честь своего мундира.
Чивингтон весьма разгневался на офицеров и поднес кулак к лицу лейтенанта Крамера. "Черт бы побрал всех сочувствующих индейцам! - кричал он. - Я прибыл убивать индейцев и считаю справедливым и честным использовать против них любые средства, существующие на этом свете".
Сол, Крамер и Коннор должны были или присоединиться к этой экспедиции, или предстать перед военным трибуналом, однако они тайно решили, что не будут приказывать своим людям открывать огонь, разве только это будет необходимо для самозащиты.
В девять часов вечера 28 ноября отряд Чивингтона, насчитывавший теперь вместе с солдатами Антони семьсот человек, выступил из форта, построившись в колонну по четыре. Четыре гаубицы сопровождали кавалерию. Звезды ярко сверкали на ясном небе, ночной воздух пробирал морозом.
В проводники Чивингтон мобилизовал шестидесятидевятилетнего Джеймса Бэкварта, мулата, жившего вместе с индейцами в течение полувека. Целебный Теленок Бэкварт пытался отговориться, но Чивингтон пригрозил повесить старика, если тот откажется провести солдат к стоянке шайенов и арапахов.
По мере продвижения колонны стало ясно, что плохие глаза и ревматизм мешают Бэкварту быть полезным проводником. У одного из домов фермы возле Спринг-Ботем Чивингтон остановился и приказал вытащить хозяина фермы из постели, чтобы заменить им Бэкварта. Хозяином фермы был Роберт Бент, старший сын Уильяма Бента. Всем трем сыновьям Бента, которые были наполовину шайенами, вскоре предстояло встретиться у Санд-Крик.
Лагерь шайенов был расположен в подковообразной излучине реки Санд-Крик, к северу от ее почти высохшего русла. Вигвам Черного Котла был в центре селения, а Белая Антилопа и Боевое Оперенье со своими людьми располагались западнее. Восточнее, на некотором удалении от шайенов, был лагерь арапахов Левой Руки. В общей сложности в излучине реки находилось около шестисот индейцев, две трети которых составляли женщины и дети. Большинство воинов по совету майора Антони охотились на бизонов для снабжения лагеря и находились в нескольких милях к востоку.
Индейцы были настолько уверены в своей полной безопасности, что даже не выставили ночных караулов, охраняя лишь табун лошадей, находившийся в загоне ниже по реке. Первым предвестником атаки послужил для них послышавшийся незадолго до рассвета топот копыт на песчаных отмелях. "Я спал в вигваме, - рассказывал Эдмон Журье. - Сначала я услышал, как скво говорили снаружи о том, что к лагерю приближается множество бизонов; другие говорили, что это множество солдат". Журье немедленно вышел из вигвама и направился к палатке Серого Одеяла Смита.
Джордж Бент, спавший неподалеку, рассказывает, что он еще был под своими одеялами, когда услышал крики и шум людской беготни в лагере. "Со стороны ручья множество кавалеристов рысью мчались на лагерь... Можно было разглядеть и других солдат, скакавших в направлении загона с табуном индейских лошадей, находившегося к югу от лагерных стоянок; в самих лагерях царили смятение и шум: мужчины, женщины и дети, полураздетые, выскакивали из вигвамов; женщины и дети пронзительно кричали при виде солдат; мужчины возвращались в вигвамы за оружием... Я посмотрел на вигвам вождя и увидел, что Черный Котел прикрепил большой американский флаг к концу высокого шеста и стоял перед своим вигвамом, держа шест с флагом, развевавшимся в сером свете зимней зари. Я слышал, как он кричал людям, чтобы они не боялись, что солдаты не причинят им вреда. Потом солдаты с двух сторон открыли огонь по лагерю".
Тем временем юный Журье присоединился к Серому Одеялу Смиту и рядовому Лодербеку, находившимся в палатке торговца. "Лодербек предложил выйти навстречу солдатам. Мы пошли. Не успели мы выйти из палатки, как я заметил, что солдаты начали спешиваться. Я подумал, что это артиллеристы и что они собираются обстрелять лагерь из пушек. Не успел я и слова вымолвить, как солдаты начали стрелять из винтовок и пистолетов. Увидев, что мне не добраться до них, я бросился бежать, оставив Лодербека и Смита".
Лодербек на мгновение остановился, но Смит продолжал идти к кавалеристам. "Пристрели к чертям этого старого сукина сына! - выкрикнул какой-то солдат из шеренги. - Он ничем не лучше индейца". При звуке первых выстрелов Смит и Лодербек повернулись и побежали к своей палатке. Сын Смита, метис Джек, и Чарли Бент уже укрылись в ней.
К этому времени сотни женщин и детей шайенов собрались вокруг флага, который держал Черный Котел. Туда же сверху по сухому руслу реки бежали многие индейцы из лагеря Белой Антилопы. В конце концов, разве не говорил полковник Гринвуд Черному Котлу, что, пока флаг Соединенных Штатов развевается над ним, ни один солдат не станет стрелять в него. Белая Антилопа, старик семидесяти пяти лет, безоружный, с темным лицом, казалось потрескавшимся от солнца и непогоды, широким шагом направлялся к солдатам. Он все еще был уверен в том, что солдаты прекратят стрелять, как только увидят американский флаг и белый флаг капитуляции, который только что выкинул Черный Котел.
Целебный Теленок Бэкварт, ехавший рядом с полковником Чивингтоном, видел, как приближался Белая Антилопа. "Он выбежал навстречу командирам, - свидетельствовал позже Бэкварт, - воздев руки и крича: "Остановитесь, остановитесь!" Он произносил это на таком же понятном английском языке, на каком говорю я. Затем он остановился и стоял, сложив руки, пока выстрел не свалил его". Уцелевшие шайены рассказывали, что Белая Антилопа пел песню смерти перед тем, как умереть:
Ничто долго не живет,
Лишь земля, лишь горы.
Из лагеря арапахов Левая Рука и его люди тоже пытались достичь флага, поднятого Черным Котлом. Когда Левая Рука увидел солдат, он остановился и сложил руки, сказав, что он не будет сражаться с белыми людьми, потому что они его друзья. В него выстрелили, и он упал.
Роберт Бент, которого полковник Чивингтон принудил ехать с собой, рассказывает: "Когда впереди показался лагерь, я увидел развевающийся американский флаг и услышал, как Черный Котел говорил индейцам, чтобы они собрались вокруг; и там они сгрудились - мужчины, женщины и дети. В это время мы были в пятидесяти ярдах от индейцев. Я также видел, как подняли белый флаг. Оба флага были на видном месте, они бросались в глаза, солдаты должны были их заметить. Когда войска открыли огонь, индейцы побежали - некоторые мужчины к вигвамам, возможно за оружием... Мне кажется, всего там было около шестисот индейцев. Кажется, там было тридцать пять воинов и несколько стариков - всего шестьдесят мужчин... остальных мужчин не было в лагере, они охотились... После того как солдаты открыли огонь, воины собрали скво и детей и окружили их, чтобы защитить. Я видел пять скво, укрывшихся под нависшим берегом. Когда солдаты подошли к ним, они выбежали, чтобы показать солдатам, что они скво. Они просили пощады, но солдаты застрелили их всех. Я видел одну скво, лежавшую на берегу с перебитой снарядом ногой; один из солдат с саблей наголо подошел к ней; она подняла руку, чтобы защититься, и тут он ударил и разрубил ей руку; она перекатилась на другой бок и подняла другую руку, но он снова ударил и разрубил ее, а затем он бросил скво, не прикончив. Убивали без разбору мужчин, женщин и детей. Тридцать или сорок скво, собравшись, укрылись в яме; они выслали девочку лет шести с белым флагом на палке, но она не сделала и нескольких шагов, как была застрелена. После этого все скво, находившиеся в яме, были убиты, лишь четырем или пяти из них удалось ускользнуть. Скво не сопротивлялись. Все мертвые, которых я видел, были скальпированы. Я видел одну скво, лежавшую на боку, с разрезанным чревом, в котором был, как мне показалось, не родившийся ребенок. Впоследствии капитан Сол говорил мне, что так оно и было. Я видел тело Белой Антилопы, у которого были отрезаны половые органы, и слышал, как один солдат говорил, что он сделает из них табачный кисет. Я видел одну скво, ее половые органы были вырезаны... Я видел одну девочку около пяти лет от роду, которая спряталась в песке; два солдата обнаружили ее, вынули свои пистолеты и застрелили ее, а потом вытащили ее из песка за руку. Я видел много младенцев в руках у убитых вместе с ними матерей".
(В речи, произнесенной в Денвере незадолго до этой бойни, полковник Чивингтон оправдывал убийство и скальпирование всех индейцев, даже младенцев. "Из гниды вырастает вошь", - заявил он.)
Описанные Робертом Бентом зверства солдат подтверждает лейтенант Джеймс Коннор: "Проходя на следующий день через место побоища, я не увидел ни одного не скальпированного тела, будь то мужчина, женщина или ребенок, и во многих случаях тела были изуродованы самым ужасным образом - половые органы мужчин, женщин и детей вырезаны и т. д. Я слышал, как один солдат говорил, что он вырезал у одной женщины половые органы и выставил их напоказ на палке; я слышал, как другой солдат говорил, что он отрубил пальцы у одного индейца, чтобы снять с них кольца. Мне доподлиннейшим образом известно, и я совершенно убежден в том, что эти зверства творились с ведома Чивингтона, и я не слышал о том, чтобы он принимал какие-либо меры для их предотвращения. Я слышал о случае, когда младенец нескольких месяцев от роду был брошен в продовольственный ящик фургона, и после того, как фургон проехал какое-то расстояние, брошен на землю погибать, я также слышал о многочисленных случаях, когда солдаты вырезали женские половые органы и натягивали их на луку седла или носили на шляпах, находясь в строю".
Обученная и дисциплинированная часть, несомненно, уничтожила бы почти всех безоружных индейцев при Санд-Крик. Отсутствие дисциплины, сильное опьянение от виски, выпитого во время ночного рейда, трусость и неумение метко стрелять колорадских солдат- все это дало возможность спастись многим индейцам. Несколько шайенов вырыли окопы под высоким берегом высохшего русла реки и продержались там до наступления ночи. Другие бежали поодиночке или небольшими группами через равнину. Когда стрельба прекратилась, сто пять индейских женщин и детей и двадцать восемь мужчин были мертвы. В своем официальном отчете Чивингтон утверждал, что было убито от четырехсот до пятисот воинов. Он сам потерял девять человек убитыми, тридцать восемь человек было ранено, много несчастных случаев произошло из-за неточной стрельбы солдат, попадавших друг в друга. Среди мертвых вождей были Белая Антилопа, Одноглазый и Боевое Оперенье. Черный Котел чудом спасся, бежав вверх по оврагу, однако его жена была тяжело ранена. Левая Рука тоже был ранен, но тоже ухитрился уцелеть.
Общее число пленных к концу боя составило семь человек: жена Джона Смита - индеанка из шайенов, жена другого штатского из форта Лайон и трое ее детей, а также метисы Джек Смит и Чарли Бент. Солдаты хотели застрелить их за то, что они носили индейскую одежду. Старый Бэкварт спас Чарли Бента, спрятав его в фургоне с раненым офицером, а позже передав его Роберту, брату Чарли. Но Бэкварт не смог спасти Джона Смита; солдат застрелил сына торговца через отверстие в палатке, где тот содержался как пленный.
Третий сын Бента, Джордж, еще в начале боя был разлучен с Чарли. Он присоединился к тем шайенам, которые рыли окопы под высоким берегом реки. "Как только наша группа достигла этого места, - рассказывает Джордж, - пуля попала мне в бедро, и я упал; однако я сумел скатиться в одну из ям и лежал там между воинами, женщинами и детьми". С наступлением ночи уцелевшие выбрались из ям. Было очень холодно, кровь замерзала на ранах, но они не смели разжечь костры. Они думали только о том, как бы пробраться на восток, к Смоки-Хилл, и постараться соединиться со своими воинами. "Это был ужасный переход, - вспоминает Джордж Бент, - почти все мы шли пешком, у нас не было еды, мы были плохо одеты и обременены женщинами и детьми". Они прошли пятьдесят миль под порывами ледяного ветра, снося голод и боль от ран, но в конце концов достигли стоянки охотников. "Как только мы прибыли, разыгралась ужасная сцена. Все плакали, даже воины, а женщины и дети пронзительно кричали и стонали. Почти каждый из присутствовавших лишился родственников или друзей, и многие наносили себе глубокие ножевые раны, пока кровь не начинала течь ручьем".
Как только его рана зажила, Джордж пробрался назад на ферму своего отца. Там от своего брата Чарли он услышал новые подробности о зверствах солдат при Санд-Крик: об ужасных скальпированиях и увечьях, о зверском убийстве детей и младенцев. Через несколько дней братья решили, что они, будучи метисами, не желают иметь ничего общего с цивилизацией белого человека. Они отреклись от крови своего отца и тайно покинули его ферму. С ними ушла и мать Чарли, Желтая Женщина, поклявшаяся, что она никогда впредь не будет жить с белым человеком. Они отправились на север, чтобы присоединиться к шайенам.
Стоял январь, Месяц Сильной Стужи, когда по обычаю индейцы степей поддерживают яркий огонь в своих вигвамах, рассказывают долгими вечерами разные истории и допоздна спят по утрам. Но теперь были худые времена, и, по мере того как известия о резне при Санд-Крик распространялись по степям, шайены, арапахи и сиу посылали друг другу гонцов с призывом идти войной на белых убийц и отомстить им.
К тому времени, как Желтая Женщина и юные братья Бент добрались до своих родичей на реке Репабликан, шайены уже заручились поддержкой тысяч сочувствующих им союзников - индейцев брюль-сиу во главе с Пятнистым Хвостом, оглаллов во главе с Убийцей Пауни и больших групп северных арапахов. Собаки из племени шайенов (предводительствуемые теперь Высоким Бизоном), отказавшиеся в свое время идти к Санд-Крик, теперь пришли к реке Репабликан; пришел также Римский Нос и следовавшие за ним молодые воины. Пока шайены оплакивали своих мертвых, вожди этих племен курили трубки войны и обдумывали свою стратегию.
За несколько часов безумства при Санд-Крик Чивингтон и его солдаты либо убили, либо уничтожили авторитет всех тех вождей шайенов и арапахов, кто поддерживал мир с белыми людьми. После бегства уцелевших индейцы отвергли Черного Котла и Левую Руку и обратились к своим военным вождям, чтобы те спасли их от истребления.
В это же время правительственные чиновники Соединенных Штатов потребовали расследования деятельности губернатора Ивэнса и полковника Чивингтона, и, хотя они должны были понимать, что отныне слишком поздно пытаться избегнуть войны со всеми индейцами степей, они все же послали Целебного Теленка Бэкварта эмиссаром к Черному Котлу, чтобы выяснить, существует ли возможность мира. Бэкварт разыскал шайенов, но вскоре узнал, что Черный Котел ушел куда-то с горсткой своих родичей и стариков. Главным вождем теперь был Нога В Воде.
"Я пришел к вигваму, где жил Нога В Воде, - рассказывает Бэкварт. - Когда я вошел внутрь, он поднялся и сказал: "Целебный Теленок, зачем ты пришел сюда? Или тебе удалось заворожить белых людей и они больше не будут убивать наши семьи?" Я сказал, что пришел говорить с ним и чтобы он созвал совет. Вскоре все собрались в вигваме и захотели узнать, зачем я пришел. Я сказал, что пришел для того, чтобы убедить их заключить мир с белыми, так как индейцев слишком мало, чтобы сражаться с белыми, которых так же много, как листьев на деревьях. "Мы знаем об этом, - таков был общий ответ совета. - Но для чего нам жить? Белые люди отняли у нас наш край, убили всю нашу дичь, но, не довольствуясь этим, убили наших жен и детей. Теперь - никакого мира. Мы хотим уйти к нашим семьям в Страну Духов. Мы любили белых, пока не узнали, что они лгали нам, пока не увидели, что они лишили нас того, что мы имели. Мы подняли боевой томагавк и не опустим его до самой смерти".
Дата добавления: 2015-11-04; просмотров: 19 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |