========== Глава 22 ==========
16 апреля – День восемьдесят девятый.
Медленно становилось лучше. Ну, лучше – это довольно относительное понятие, я, по крайней мере, мог ходить, дышать и чувствовать что-то, помимо боли. В субботу меня перевели из реанимации, но всё равно все выходные я видел перед собой лица любимых людей.
Это было как в той песне, где говорилось о том, что любовь – это смотреть на то, как твой любимый умирает. Я думал, что это, скорее всего, правда. Я смотрел на маму и понимал, что она умирает, глядя на то, как умираю я. Любить кого-то – это значит быть рядом с ним, даже если осталось всего 3 месяца, смотреть, как он умирает, и умирать вместе с ним, давать разрешение на то, что он может сделать больно, когда уйдёт.
Это странно, но любовь открывает тебя для боли. Это как отдавать кому-то своё сердце и доверять ему в том, что он не сделает больно. Но это также и признание того, что когда он уйдёт, он может забыть вернуть вам это самое сердце обратно.
В случае с Гарри я смогу удержать его сердце у себя даже тогда, когда он исчезнет вместе с моим.
17 апреля – День девяностый.
Нам с Гарри удалось сопоставить наши графики химиотерапии, и весь вечер дождливого вторника мы провели у телевизора. Так как я всё ещё чувствовал себя ужасно, со мной всегда была моя кислородная маска, но я, тем не менее, не собирался переезжать в больницу. Гарри так же не мог приехать, поэтому всё, что у нас было – это телефонная связь.
Это вовсе не было каким-то особенным свиданием с ужином, но всё равно сидеть на моём старом потрёпанном диване и слушать комментарии Гарри на тему того, должна ли невеста брать то платье или нет, было прекрасно. Было мало радости в том, чтобы чувствовать себя мешком, набитым прогнившим картофелем, но всё же делить этот момент с кем-то было несколько уютно.
- Ну, и что делает эта кислородная маска? – Гарри спросил во время рекламы. – Ты уже дал ей имя?
Я улыбнулся и посмотрел на баллон с кислородом рядом с собой. У меня вовсе не было никакой идеи для имени, но почему бы и нет?
- Нет.
Он поцокал языком.
- Я вообще не знаю, почему встречаюсь с тобой, ты, нетворческий язычник.
- Ты единственный, кто говорил мне, что хочет татушку звезды. А это относится к десятке тех вещей, что люди делают, если у них нет воображения, но есть желание сделать что-то, - я подразнил его, плотнее заворачиваясь в футболку Лиама и сдерживая тошноту. Это было убийственно, я постоянно голодал, учитывая, что при одном взгляде на еду мой желудок делал сальто.
Гарри обиженно засопел, а я постарался сдержать смешок.
- А может они делают это потому, что это действительно круто.
Я улыбнулся трубке.
- Ты будешь выглядеть ооочень классно со звездой на лбу.
- И это точно не то место, где я бы сделал это, - он ответил, всё ещё не сумев побороть раздражение в голосе. – А сейчас ты меняешь тему! Я всё ещё хочу знать, как ты назовёшь свою кислородную маску.
Я фыркнул.
- Ты такой настойчивый. Назови сам.
- Может, я так и сделаю! Что насчёт «Король Людовик XVI»?*
- Людовик XVI был обезглавлен. Я не хочу, чтобы мою кислородную маску обезглавили, Хаз. Это будет печально для всех нас, - я ответил, закатив глаза так, будто бы это реально можно было бы передать по телефону.
- Но мы можем сделать ей милую маленькую корону! – он просто горел энтузиазмом, а я только поправил маску. Я всё ещё не привык к этой штуке, но врач сказал, что скоро она станет почти что частью моего тела.
- Ты такой неудачник. Как ты вообще додумался до этого? – я спросил. Хотя, если честно, его глупость – это как раз то, что я любил в нём.
- Как насчёт имени «желание»?
- Я не буду звать мою маску желанием, - я категорично ответил. – Это глупо.
Голос Гарри был на грани шока.
- Это ссылка на фильм! Боже, Луи, как ты вообще себя терпишь!
Я засмеялся, но даже это простое движение превратилось в приступ кашля. Мне всё же удалось отдышаться, но голос был чуть более хриплый, чем обычно, когда у меня, наконец, получилось хоть что-то сказать.
- Если я однажды выплюну свои органы на пол – виноват будешь ты.
- Тогда не делай этого, не думаю, что Лиам будет счастлив отчищать тебя от ковра.
- Определённо, я не буду счастлив, если меня будут отчищать от ковра, - я сказал, прижимая ноги к груди.
Ещё одна из всех вещей, что я любил в Гарри, - его любовь ко всему миру, то, что он беспокоился о вещах, о которых не беспокоился больше никто, вроде татуировки звезды или имени для кислородной маски. Он был страстным, легковозбудимым, слишком большим для собственного тела.
- Но тогда что держит меня в живых ещё? Надежда.
- Ты можешь звать её надеждой, - он предложил.
- Это так глупо, что я сейчас заплачу, - я ответил. Но всё-таки подумал о том, что мне нравится. Так же, как может нравиться дешёвый роман или плохая попсовая музыка. Это вроде и плохо, но и хорошо в то же время.
- Ну, вообще-то ты это предложил, со своими глубокомысленными комментариями, - он ответил, а я почти почувствовал его улыбку и то, как морщинки появляются в уголках его глаз.
Я подавил смех, вовремя вспомнив, чем это закончилось в прошлый раз.
- И теперь ты можешь носить с собой кусочек надежды всегда, - он сказал. – Ну, в том смысле, если мы будем задумываться о смысле.
Я улыбнулся и почувствовал знакомое ощущение любви в груди.
- Конечно, мы будем задумываться об этом!
Гарри засмеялся.
- Отлично. А теперь тихо: я хочу узнать, какое платье она выберет.
Я пробормотал что-то в знак согласия и укутался плотнее в одеяло. Улёгся поудобнее и почти сразу начал проваливаться в сон под мерное дыхание Гарри и шум телевизора с Надеждой на лице.
18 апреля – День девяносто первый.
Я проспал почти всю среду. Девочки с мамой уехали за день до этого, и, хоть я уже скучал по ним, мне необходим был покой.
Даниэль разбудила меня около полудня и отвела в мою спальню, после чего накрыла одеялом. Иногда я переживал о том, что будет с Лиамом, когда я уйду, но с Даниэль всё становилось немного лучше. Она точно переедет сюда, они поженятся. Будет семья. Она позаботится о нём тогда, когда я не смогу.
Мне всё-таки удалось сохранить свой скудный завтрак внутри себя. Я проснулся только около трёх, да и то только для того, чтобы написать Гарри пару слов.
3:02 Луи
Скучаю по тебе.
3:04 Гарри
Тоже скучаю. Увидимся завтра, да?
3:04 Луи
Буду у тебя, как только проснусь.
3:04 Гарри
Хорошо. xx
3:05 Луи
Хорошо xx
Остаток дня я провёл в кровати, торча в интернете. А потом снова нужно было ложиться спать.
Если бы я имел хоть какое-то понятие о том, что случится в четверг, я бы постарался не засыпать ещё хоть немного, когда всё ещё балансировало на грани «хорошо».
19 апреля – День девяносто второй.
Всё, о чём я мог думать несколько часов спустя – я должен был быть там. Это было так, словно заезженная пластинка с чувством вины начинает играть снова и снова. Я едва проснулся, когда зазвонил телефон. Нашарил его рукой на тумбочке и ответил, кое-как открыв рот.
Минуту спустя паника и беспокойство поселились в моём животе, а я сам пытался найти хоть какую-нибудь одежду, чтобы выйти из дома. В итоге я надел то, что валялось около моей кровати, в спешке забыв шапочку.
Зейн сказал, что будет сообщать новости, но всё время, пока я ехал, было тихо, я пялился в пустой экран телефона, повторяя про себя свою новую мантру. Я должен был быть там. Ты был нужен ему, и тебя там не было.
Было почти 7:30, когда я вошёл в больницу. Зейн ждал меня около дверей с сигаретой в зубах. Он потушил окурок в пепельнице, когда увидел меня, и я позволил ему крепко меня обнять. Я не мог сказать, что он любил обниматься, но, тем не менее, он позволял уткнуться ему в плечо лицом и продержаться так чуть дольше, чем нужно.
Он попытался выдавить одну из тех улыбок, что обычно кажутся настоящими, но провалился в этом.
- Теперь с ним всё будет хорошо.
Я кивнул, возвращая улыбку. Было что-то особенное в Зейне, какая-то живая связь с Гарри, и я почувствовал себя лучше, когда увидел его.
- Почему ты не написал мне?
Он сжал свои пальцы в кулаки, так как руки слишком тряслись.
- Не мог заставить руки перестать трястись. И, к тому же, ну, ты знаешь…
Какая-то часть меня на самом деле знала. Ему нужно было сказать мне это лично, нужно было, чтобы я услышал его голос, увидел его глаза. Это вовсе не было тем, что можно отправить в сообщении за пару секунд. Мы должны были держать последние частички Гарри вместе, и это было абсолютно нормальным.
- А где Найл? – я спросил, когда мы пошли внутрь.
- В Маллингаре. Поехал навестить маму в понедельник, а я пока не смог ему позвонить и сказать.
Я кивнул, заказывая себе кофе в магазинчике, на который мы набрели.
- Я понимаю, - мы сели около окна. – Так… что конкретно произошло?
Зейн пожал плечами и уставился в пол.
- Я не знаю точно. У него был приступ, и он упал. И это, вроде как, плохо.
- Мы пока не знаем, насколько плохо? – я спросил, борясь с желанием уйти в себя.
Он покачал головой.
- Они не знают, насколько были повреждены его познавательные функции. Падение не прошло даром, но они всё-таки больше беспокоятся из-за приступа.
Я постарался выкинуть изображения из моей головы, это было слишком: что-то, связанное с кровью, и зелёные глаза.
- Всё так испортилось.
Зейн пожал плечами и взял кофе со стола.
- Так и есть, Луи. Так и есть.
***
Я провёл большую часть дня в больнице с Зейном. Он был очень тихим, когда действительно хотел, и я был благодарен ему за это. У него не возникало необходимости заполнить воздух каким-то бессмысленным разговором, мы просто сидели, иногда в комнате ожидания около реанимации, иногда на кровати у Гарри, а иногда выходили на улицу, учитывая привычку Зейна курить.
Это был какой-то очень уж медленный день, наполненный нервными разговорами, брошенными окурками и ожиданием того, что кто-нибудь что-нибудь нам сообщит, чтобы вытащить нас из этого чистилища. Было восемь тридцать, когда Зейну пришло сообщение. Мы сидели у Гарри в палате и пили кофе по третьему кругу.
8:31 Гарри
Всё ещё дышу (:
Мы сразу же сорвались к нему. Кайла, тёмненькая медсестра, которая обладала какой-то непередаваемой любовью к этому парню, стояла рядом с его кроватью и поправляла его катетеры. Она улыбнулась, когда увидела нас, и что-то черканула у себя в блокноте.
- Я всё думала, когда вы покажетесь. Он стабилен. Мы увеличили дозу лекарства и скоро собираемся провести несколько тестов на психическое состояние. Но с ним, вроде бы, всё в порядке. По крайней мере так же, как и с вами, - она сказала, посмотрев на него.
- Мне прекрасно, - ленивая улыбка растянулась на лице у Гарри, показывая его чудесные ямочки, отчего я сам заулыбался. Я знал, что это было частично из-за лекарства, они всегда делали его немного сумасшедшим, но я уже научился ценить каждую улыбку, что я мог получить.
- Как ты себя чувствуешь, Хаз? – Зейн спросил, улыбаясь тоже и садясь рядом с ним. Он выглядел нормально. Нормально для человека, у которого был приступ, и который, возможно, получил какое-то повреждение мозга. На его голове красовалась большая белая повязка, видны были синяки, тянущиеся к его глазам.
- Немного шатко, - Гарри пошевелил пальцами. – Моооорфиииииииииин.
Я засмеялся и пододвинул стул ближе к его кровати.
- Я так волновался за тебя этим утром, ты даже не представляешь.
Его глаза метнулись ко мне, и неожиданно резко сквозь них прошла какая-то очень сильная эмоция. Это было словно вспышка. Что-то вроде страха, который исчез до того, как я смог осознать это. Гарри потянулся к моей руке и сжал её, возможно даже слишком сильно, улыбка снова появилась на лице, что больше походило на то, что он сошёл с ума.
- Я в порядке. Тебе не нужно обо мне беспокоиться.
Я попытался улыбнуться, удивляясь тому, почему мне вдруг стало так неожиданно неловко. Я посмотрел на Зейна, но тот, вроде бы, не проявлял никаких признаков дискомфорта.
- Я ничего не могу поделать с этим, ты же знаешь.
Он кивнул как-то слишком уж бодро.
- Я бы и не хотел по-другому.
- Не хотелось бы вас прерывать, но ему на самом деле лучше поспать, - Кайла стояла в дверях. – Вы, конечно, можете остаться, но будет лучше, если вы всё-таки отдохнёте, - она улыбнулась мне. – Вы оба, я вижу мешки под вашими глазами.
Я удивился тому, что одна из медсестёр Гарри всё-таки заметила, как дерьмово я выгляжу, но всё не мог понять, что это значит. Точно ничего хорошего.
Зейн пошевелился первым.
- Позаботься о себе. У нас уроки завтра, но я приду вечером, хорошо?
Гарри кивнул.
- Хорошо.
Он задержался в дверях, чтобы сказать:
- Сладких снов.
Гарри снова улыбнулся.
- Сладких снов, Зейн.
Я встал, чтобы пойти за темноволосым парнем, зевая. Это был очень трудный день, и всё, чего мне хотелось – это свернуться клубочком на кровати и проспать несколько суток.
Гарри протянул руку и неуклюже обхватил моё запястье. Было что-то странное в его движениях, будто бы он был не совсем уверен, что делает.
- Останься.
Я посмотрел на него сверху вниз, на его повязку на голове, на умоляющее выражение лица.
- Пожалуйста.
Я кивнул и залез к нему под одеяло. Он похудел так же, как и я, наши кости всё время бились друг о друга жёстко и нещадно.
- Не бросай меня, ладно? – он сказал тихо, взяв меня за руку так, чтобы не потревожить катетеры.
- Ни за что. Я же обещал, помнишь?
Он кивнул, укладываясь удобнее на подушках.
- Спокойной ночи, Луи, - а потом после паузы: - Я люблю тебя.
- Я тоже тебя люблю, - я пробормотал ему в плечо, закрывая глаза и ожидая, как меня поглотит сон. К сожалению, отдых не хотел приходить, поэтому я уснул где-то через час после того, как в помещении остались лишь звуки дыхания Гарри во сне.
Пока в комнате становилось темнее, я думал о том, что изменилось в его взгляде. Это сжимало мою грудь так сильно.
Я ещё не знал, что это был первый раз, когда он забыл меня.
* Людовик в английском пишется как Louis. Сами можете сделать вывод, почему Гарри предложил именно это имя.
Комментарий к Глава 22
========== Глава 23 ==========
21 апреля – День девяносто третий.
Первое, что я услышал, когда дошёл до палаты Гарри, были голоса в несколько повышенных тонах. Я остановился у двери, чтобы немного послушать, потому что боялся того, что могу там увидеть. Я не узнавал того, кто говорил больше всего. Это, вероятно, была женщина, тон её голоса постоянно то повышался, то понижался. Я прижался ухом к двери так сильно, как только смог, чтобы успеть поймать каждый кусочек разговора.
- Это ничего не значило. Я в порядке. Я на самом деле в порядке! – я чувствовал отчаяние в голосе Гарри. Все мои внутренности просто скрутились от того, насколько сломленным он звучал, насколько сильно мне хотелось ему помочь.
- Но что, если бы ты не был в порядке? – после этой фразы последовала пауза, а затем что-то ещё, что я не расслышал.
- Я просто не хочу, чтобы ты проделывала этот путь в Лондон каждый раз из-за пустяка, - он ответил, а я практически увидел выражение его лица в этот момент.
- Ну, может, тебе просто не нужно быть в Лондоне. Может, тебе нужно вернуться домой, - голос снова повысился, и мне вдруг стало ясно, кто говорит. Мать Гарри никогда не была тем, о чём мы разговаривали. У меня всегда создавалось впечатление, что Гарри любил и заботился о ней, но мы ни разу не встретились с ней с тех самых пор, как я с ним познакомился.
- Я не хочу домой. И ты не можешь заставить меня туда ехать. Робин работает в сфере страхования. Они платят за всё это, и я не хочу домой, - было какое-то безумие во всём этом, слова и предложения не складывались в правильную картинку.
После были какие-то тихие и почти умоляющие слова, но я снова не смог ничего расслышать.
- Нет, мама, - достаточно громко. – Этот дом напоминает мне о смерти.
Было довольно смешно слышать это, потому что непонятно было, каким тогда местом была больница.
- Я просто не знаю, что с тобой делать, Гарри, - тихий голос с оттенком вины. – Не знаю.
- Это нормально, - я услышал тихий шелест покрывала, будто бы Гарри приподнялся, или же его мать села на кровать. Мне так хотелось оказаться там, внутри, взять его за руку и помочь, но всё-таки нужно помнить о том, что он всегда был сильнее всех. Он бы справился и сам.
- Я знаю. Но однажды ты уйдёшь, и мне будет хотеться только того, чтобы ты побыл здесь ещё хоть немного.
- Я всегда буду у тебя, мам, - он ответил, а я почувствовал какое-то невероятное чувство потери, которое, в общем-то, ничем не было обосновано. Я подумал о моей маме, которая смотрела на меня так, будто бы я был чем-то хрупким. А ещё о том, что, наверное, потерять меня для неё значит потерять часть себя.
Люди в палате перешли на шёпот, а я отошёл от двери, после чего медленно двинулся обратно по коридору, слыша, как тихо шумят колёса моей тележки с кислородом позади меня.
Этим утром Гарри нуждался в маме куда больше, чем она в нём.
22 апреля – День девяносто четвёртый.
11:16 Гарри
Скучал по тебе вчера.
11:17 Луи
Я приходил, но потом понял, что я не единственный, кто тебя любит.
11:17 Гарри
Тебе нужно было зайти, это было бы здорово.
11:18 Луи
Можешь объяснить, почему твой собственный дом напоминает тебе о смерти больше, чем больница?
Он не особенно-то торопился отвечать мне, дав время на то, чтобы я позавтракал. Я всё ещё считал, что оставить их с матерью наедине было хорошей идеей, потому что им нужно было поработать над их отношениями. И я был благодарен ему за то, что он тогда сделал то же самое для меня с моей мамой.
11:24 Гарри
Приходи.
11:24 Луи
Окей xx
11:24 Гарри
Окей xx
***
Когда я вошёл в палату, Гарри лежал, свернувшись под одеялом. Его шапочка была натянута так низко, что глаз практически не было видно. Он протянул руку, когда я оказался там, и пошевелил пальцами. Было что-то тихое в воздухе, какой-то бредовый мир, из-за которого хотелось свернуться рядом с Гарри и прижать его к себе крепко-крепко, дышать вместе, потому что это то, что у нас осталось.
Я скинул сумку и обувь на пол, немного повозился с кислородной маской и баллоном рядом, забрался под одеяло и позволил пальцам Гарри обхватить меня за талию и притянуть к себе ближе.
- Эй, - я прошептал ему в шею, чувствуя, как тепло одежды и одеяла просачивается куда-то внутрь меня.
- Мне сегодня грустно, - он ответил. – Поэтому я терпеть не могу видеть её. Она даёт мне такое ощущение, что у меня какая-то чёрная дыра в животе, и будто она засасывает всё, что у меня есть.
Я поцеловал кожу на его шее и пробормотал:
- Мы можем грустить вместе.
Он немного кивнул.
- Я просто хочу, чтобы она поняла. Но она никак не может. Она больше ничего не понимает. Она думает, что может, но мне не кажется, что она поверит, что я на самом деле умираю до тех пор, пока я не умру.
Я подышал ему в шею.
- Не знаю… Из того, что я слышал, я подумал, что она понимает. Ну, или хотя бы хочет этого. Она просто хочет быть уверенной, что ты счастлив, Хаз.
- Нет, она просто хочет, чтобы я продержался как можно дольше, счастье не входит в её планы, - я не упустил горечи в его словах, такой резкой и тоскливой.
Я хотел объяснить ему, рассказать больше, но понял, что это всё равно сведётся к тому, что его мать хочет купить больше времени, словно это какой-то товар.
- Почему твой дом напоминает тебе о смерти? – я задал тот вопрос, что вовсе не был легче, но волновал меня больше, чем остальное.
Он не ответил сначала, только провёл пальцами по моей руке вверх, зацепил край футболки и начал отстукивать ритм.
- После того, как мне поставили диагноз, всё стало плохо. Я забыл… - казалось, что даже его мысли заикались, он просто никак не мог привести их в порядок. – Ты помнишь. Я забыл, как жить. Но моё тело всё ещё не позволяло мне умереть.
Я кивнул, я прекрасно знал эту историю.
- Я сожалею.
Он кивнул в ответ.
- Я знаю. И теперь каждая комната - словно напоминание о моей слабости. Это поглотит меня, как только я вернусь туда. Там даже пахнет болезнью.
- Я знаю, - я осторожно поцеловал его. Я мог дать ему лишь это. Иногда мне хотелось, чтобы мы могли соединить наши сердца, чтобы я мог втолкнуть туда всю свою любовь, вместо того, чтобы делать это через его кожу.
- И она не понимает этого. Она думает, что оставаться в больнице – плохо для меня. Но это место совсем не напоминает мне о смерти! Они спасают жизни здесь, - он остановился, чтобы взять мою руку и переплести наши пальцы.
- Ты никогда не одинок, - он продолжил. – Ты – будто часть одного живого организма, который старается, как может, о тебе позаботиться.
Я улыбнулся.
- Мне нравится эта идея.
Он кивнул.
- Жизнь никогда не останавливается здесь, даже ночью. Мой дом был ужасен ночью, когда свет был выключен, и темнота вокруг наступала. Было так пусто.
- Никто никогда не спит здесь, - я согласился, всё же думая о том, как ранним утром медсёстры ходят тихо-тихо, чтобы никого не напугать и не разбудить.
- Здесь уютно, - он снова сделал паузу и чуть улыбнулся. – К тому же это место напоминает мне о тебе.
Я легко поцеловал его в губы.
- Всё на свете напоминает мне о тебе.
23 апреля – День девяносто пятый.
Было почти 2 часа дня, когда я пришёл в его палату, Надежда тихо ехала позади меня, легонько подскакивая на каждой трещинке в полу. Гарри лежал на спине, обняв руками одеяло, и смотрел в потолок.
Я постучал по двери, прежде чем зайти, и внимательно его рассмотрел. Обычно у него был свой метод спасения от головных болей – «свернись клубочком и спрячься ото всех», но тогда я не мог придумать причины, почему он вот так пялился в никуда.
- Что ты делаешь, Хаз? – я спросил от двери, снимая джинсовку там же и бросая на пол, как обычно.
Он немного наклонил голову, остановился на лице, опустил взгляд ниже к ногам, осмотрел кислородный баллон рядом со мной, поднялся обратно к лицу, будто бы убедившись, что я не потерял ни одной части себя с тех пор, как мы в последний раз виделись.
- Не уверен. Что-то не так сегодня.
Я сел на свой стул, смущённо изучая Гарри. Его бинты с головы уже сняли, на лбу красовался толстый розовый шрам, не полностью закрытый шапочкой. Последние следы его падения постепенно исчезали.
- Что-то конкретное? – я спросил, забрасывая ноги на его одеяло.
Он пожал плечами.
- Не знаю. Мне кажется, что есть что-то, о чём я должен знать, но я не знаю, - он закусил губу. – Извини, я обычно не делаю так, просто… ты выглядишь таким знакомым.
Я попытался ответить, но слова застряли в глотке. Я знал, что так будет. Но я никак не мог подготовить себя к тому, чтобы смотреть на него и понимать, что он не знает, кто я такой. Кто он сам такой. Для него я не существовал. Я был каким-то смутным воспоминанием.
Наверное, было бы лучше, если бы он вообще не вспоминал меня, а забрал бы только всё счастье, что я ему дал, и оставил все горести позади, но я совсем не был уверен в том, что смогу жить и знать, что Гарри даже не знает, кто я такой. Воспоминания – это такая вещь, которая не принадлежит одному человеку. Они идут от группы людей. А теперь… теперь они есть только у меня.
Звук голоса Гарри вытащил меня из моего персонального ужаса.
- Ты в порядке, друг?
Я быстро кивнул, стараясь улыбнуться хоть немного.
- Да, прости, немного отвлёкся, - я убрал ноги с его кровати. – Я Луи.
Он ничего не ответил сначала, и я подумал, что вдруг он по какому-то чуду вспомнит меня. Но этот момент прошёл, и я просто уставился на его улыбающееся лицо.
- Приятно познакомиться. Я Гарри.
Я кивнул.
- Ага.
Его улыбка постепенно начала пропадать. Он, вероятно, начал замечать, что что-то не так.
- Так… ты вроде медсестры, да?
Я покачал головой, выбирая в голове ложь. Не имело значения, как больно было сидеть тут. Я не мог уйти. Я пообещал, что не сделаю так, и я не мог нарушить этого обещания.
- Нет, я здесь, чтобы читать тебе, - я выдавил свою лучшую улыбку. – Это такая специальная программа, которую предоставляет больница, - это была ужасная ложь, но я не смог придумать ничего больше.
Казалось, он понял, что всё это вовсе не так. Он наклонил голову и чуть засмеялся. Я задержал дыхание, не особенно на что-то надеясь. Не отпускай меня.
- Они же понимают, что мне не восемь лет?
Я засмеялся.
- Ну, наверное, нет. Я могу уйти, если тебе есть, чем ещё заняться.
Пожалуйста, не позволяй мне уйти. Пожалуйста.
Он покачал головой и криво усмехнулся. После сел, прислонившись к спинке кровати и скрестив ноги.
- Ничего, - он огляделся, и его взгляд упал на голубую книжку «The Fault in Our Stars» на его тумбочке. – Ты можешь почитать мне это.
Я потянулся за книгой, где-то в глубине сознания понимая, что это всё зря. Я не хотел читать нашу книгу такому Гарри, я хотел шептать слова моему Гарри и слышать шёпот в ответ. Я видел это в его глазах. Понимание чего-то, чего он не помнит. Я просто открыл книгу на первой странице, что была вся испещрена его каракулями.
Коснулся пальцами надписи с другой стороны обложки – «собственность Луи и Гарри». Но она не была нашей. Она была моей и того Гарри, что я не знал, как вернуть. Я видел, что он помнил что-то, но у него не было тех воспоминаний о его волосах, лежащих на полу ванной, о наших переплетённых ногах, а без этого он не был моим.
Я прочистил горло и начал заново читать первую главу. Чувство безнадёжности поселилось внутри меня. Слова звучали особенно тихо, а я сам периодически посматривал на Гарри, отмечая грусть, появившуюся в его глазах.
- Она мне нравится, - он тихо сказал и сам же удивился, будто бы не ожидал того, что произнесёт это.
Дата добавления: 2015-11-04; просмотров: 29 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |