В углу, левее унитазов, на ржавой трубе висит очередной повешенный. От него пахнет. Сбоку надпись кирпичом - «полный пиздец»

В углу,
левее унитазов, на ржавой трубе висит
очередной повешенный. От него пахнет.
Сбоку надпись кирпичом -
«ПОЛНЫЙ ПИЗДЕЦ»

ГО

Вот примерно такие картины я и видел каждый день раз, когда выходил из дома, наверное, поэтому редко и выходил, ибо как, мир не сильно-то меня и радовал.

То лошадь разобьет морду о брусчатку мостовой, то кого-то колотят головою о ступени.

В любом случае, как только ты выходишь, из квартиры, ты подписываешь, договор джунглей, ты можешь убить, изнасиловать, похитить и обокрасть любого… если только не будешь играть в карманный бильярд и успеешь выстрелить первым. Так или иначе, ведро помоев автоматически льется на тебя, стоит только покинуть жилище.

Кого-то уже жестко ебали парой этажей выше, так, что аж перила дрожали от сего действа. Не знаю, принудительная ли связь, но вроде она не против, по крайней мере, так говорят их совместные вздохи.

Куча бабенок стояла на лестничной клетке второго этажа, обсуждая поиски мужа поприличнее, мечтая забить свои квартиры кучей орущих детей и эксклюзивным хламом.

Компании ублюдков у подъезда издевается над пацаном, впаривающим китайский ширпотреб бабам с лестницы.

На самом деле, довольна типичная картинка на территории этой загадочной страны.

Всматриваясь в линию горизонта я видел дым от металлургического завода, который уже пожирал лес своими свинцовыми лапами, вместе со всей его живностью, которая осмелилась селиться рядом с городом.

Клубы дыма настолько огромны, что часто заслоняли небесный диск, а учитывая, что он уже вечерело, то город застыл в сумерках…

… Она предлагала мне минет почти задаром, три сотни не делают особую погоду. Не одобряю секс за деньги.

Когда говоришь женщине, что она откровенная блядь, не стоит рассчитывать на хорошую реакцию….

…Город не мог не радовать молодых искателей приключений, на свою пятую точку. Единственные, кто все время находился в шоке от происходящего и не пойми как не вымершие старики. Они часто смотрят на молодых с отвращением, понимая, куда все катиться…

Не то чтобы все так плохо. Здесь можно получить все и сразу, а разве не это признак настоящей крутизны? Не просыхая, обдалбливаться разнообразием галактики колес, зелий и порошков, зазывая к себе девочек и мальчиков любых размеров и мастей, которые скрасят и без того яркие моменты эпилептической эйфории. Все это и многое другое ограничивалось лишь покупательной способностью клиента.

Как собственно и везде…

…Она соблазняла его уже достаточно долго, я достаточно наблюдал за этим.

Не самая красивая женщина, возле симпатичного паренька. Захмелевший парнишка, лет двадцати с красивым лицом и ярким огоньком зеленых глаз, хотел было отказать даме, но очередные порции дорогого спиртного просили его отсрочить задуманное. А ее рука все чаще и выше поднималась по его штанине. Она шептала ему что-то на ухо, что-то нежное и в тоже время вульгарное, от него краснела и едва слышно хихикала…

…Батарея бутылок с крепким спиртным делала свое дело, моя голова совершала разнообразные кульбиты независимо от моего тела, да и бармен понимал, что единственно приятный ему «немой» собеседник, уходит бороздить другие миры и окончательно погружается в анабиоз, дабы убыть в свое межпространственное плавание…

… Тяжела стадия старта, ведь сотни людей работают над тем, чтобы на площадке не произошла авария. Так и я уже отрывался от плоскости стула и медленно брел в туалет.

Из помещения вылетел, красный, как помидор, мужчина, оттирая от своих усов белую субстанцию…

… Обгаженные клозеты мужской уборной сбили меня с ног, волной сладкого запаха разложения. Меланхолия.

Меня рвало прямо на входе.

-Опять блююшь- спросил ангел сидевший на краю раковины, самым нежным голоском из всех мною услышанных.

Я посмотрел в его сторону и содрогнулся от увиденных мною человеческих ног, с которых уже сняли один ботинок. Темная, инфернальная, жидкость шла от того, что было выше.

Мою гримасу извратило, до неузнаваемого состояния. Виной тому скорее рвотные позывы, не впервые я уже видел двух педиков, один из которых завалил другого из чувства ревности.

- Блюют вои друзья из электричек- прорычал я. Тошнит меня…

… Женская комната оказалась куда более приятной, нежели мужская, не считая одну мадам, оседлавшую керамического коня и с непосредственной улыбкой пускала слюни.

Шприц в ее руке уже был пуст, лишь капельки, еще не запекшейся крови давали понять, что ширнулась она не так давно.

Мне не было ее жаль, ведь ей было хорошо. Я лишь вынул шприц из ее рук, но ей было слишком заебись, чтобы она концентрировала на этом внимание.

А в баре оказались слишком тонкие стены, в мужской туалет залетели какие-т люди.

Переждав минуту, я заметил окно вентиляционной шахты и встал на унитаз, дабы рассмотреть происходящее.

Эта фурия все же овладела мальчишкой и теперь поглощала его голову своим поцелуем, извращение на уровне самки богомола. А что? Ведь судя по его лицу ему тоже было неплохо, ведь она уже принялась снимать с него штаны. Чего нельзя было сказать, про старую львицу, которая хотела большего от молодого паренька, хотя и изображала разнообразные стоны и вздохи.

Наверное, единственное в городе место, где кайфанули все сразу…

… Я бреду по узким улочка в дождливой ночи, время и место которых я наврядли смог вспомнить бы завтра. А из луж уже вылазили последние черти, будя в нас все страсти разом.

Ведь мы в большом Городе…

А каменные гиганты не спят, в отличие от своих горных братьев, лишь дремлю, чтобы резко вернуться в интерферентную поверхность настоящего.

Налево свернуть улочка, направо идти переулочек, где в подворотнях тусуются обкислоченные «недокосмонавты», не сумевшие удержаться в движении социальной центрифуге.

Пару улиц назад, кто-то торговал своим телом, а где-то уже толкали душу…

Незатейливый огонек над аркой, очередного переулка играет своим светом, маня мотыльков ночного существования. Замечая этот пафосный свет, игры огонька лужи отражают свет соседнего фонаря, старались казаться морями во время заката…

Звук стекла. Из окна выбросили бутылку. Скрип металлической калитки, разрезал тишину словно осколки плоть «идейных» мальчиков, которых никто не спросил.

Я же, медленно бреду, рассматриваю и удивляюсь, бесконечному движению, змеи туннеля улицы…

… Домой я вышел, где-то к утру, по крайней мере, уже начинало светать.

Придорожные шлюхи, еле передвигая ноги, шли по своим домам. Десяток баб с явными стадиями анорексии, подпирали друг друга после вчерашней попойки, тащились куда-то и безостановочно ныли, что не нашли своего спермотозавра-чемпиона. Искатели приключений, уже волоклись в свои города пешком, а не в роскошных гробах на колесах. Просадив то, что только позволял инстинкт самосохранения, они все же, почти, увидели Город во всем его величие, познав все десть сладострастных пороков.

Все тот же облеванный подъезд. Когда я переехал в город, я не понимал, почему дворник осыпал полы опилками. Ответ не заставил себя ждать.

Бабы уже видели яркие сны, с хорошим ебарем-террористом на белом коне, с яйцами Чингисхана, хваткой бульдога и глазами орла. Настоящий стереотип «мужчины в соку»…

…Она громко ревела на ступенях. Она не была пьяна, да и не казалась обколотой. С нее стекали тонны косметики, платье было сильно растянуто. Чулки были изорваны до состояния бахромы, а волосы напоминали химическую реакцию под микроскопом.

Обычно я клал хуй на подобное, как и любой законопослушный гражданин, но ведь все же бывает впервые.

Когда вся ее косметика сползла, предо мною предстала бледное, как у скульптуры лицо, вдобавок и с пепельного цветами волосами, можно было подумать, что ее недавно эксгумировали. На фоне огненного зарева, виднелись небесно-голубые пятна радужки. То что, я назвал ревом, трудно охарактеризовать как, это были настоящие крики вперемешку с соплями и тяжелыми вздохами.

Когда она заметила мое присутствие и приподняла голову вверх, я почему-то улыбнулся. Я не садист, но со стороны, все это выглядело, как сцена из фильма про изнасилование, где я, само собой, в роли главного злодея.

Ее опухшее от слез лицо пыталось продемонстрировать мне улыбку, но через мгновение, эти потуги переросли в абсолютно безразличную ко всему гримасу.

Я почувствовал влагу на ступенях, через штанину, здесь пролился не один литр горячих, как напалм, слез. Она, наверное, единственная, кого мне еще было жаль…

Не задев ее, осел рядом. Ее сильно заинтересовал неожиданно появившийся раздражитель, а безумный взгляд начал трогать и ощупывать меня. Это было так, что я чувствовал эти холодные руки, на своем лице.

Через несколько минут этого неподвижного молчания, она слегка задрала платье и мне сразу стала понятна причина такой истерики.

По переплетению капроновых нитей, расплывались узоры свернувшейся крови, а на промежности был огромный синяк… Теперь мне действительно было ее жаль…

Зачем снятся сны на могилах погибших детях Иисуса…

…Солнце уже начинало уходить из виду, когда я вышел на песчаный берег за городом. Удивительно, но сколько я здесь был, я никогда не видел тут людей. Зачем куда-то ехать, если можно посмотреть на все это по телевизору?

Песок окончательно забил мою обувь и уже начинал натирать. Нет обуви, нет проблемы, подумал я, оставляя ее на берегу.

А, солнце окончательно скрылось, и ночное светило уже начинало выглядывать, осматривая свои владения и собирая свою звездную свиту, на ночную дискотеку Вселенского масштаба, отдавая жителям Земли, места в первом ряду. И кажется, что даже боги в своих огненных и подчас совсем непонятных танцах, уже сами наведываются, на это мероприятие.

И каким же ты становишься маленьким, когда все это над твоей головой, как же никчемен твой быт по сравнению с вечностью.

-Как же все так страшна, твоя любовь.- тихо произнес я, медленно присаживаясь на еще теплый песок.

Отсутствие ветра сильно радовало, позволяя услышать прибой.

Непоколебимый покой, защищаемый самой вечностью…

Вдруг мой слух уже начинал ласкать музыка, причем не просто игра на рояле, а Музыка, заставляющая проникнуться настоящим видением целого, музыка такого объема и ширины, что маленькие слезы уже начинали катиться по моим щекам. И осознание, что это посторонний источник, а не ритмичные звуки вселенной пришло ко мне крайне медленно.

Мои глаза слегка уколол посторонний яркий свет, и я решил установить его источник.

В метрах пятнадцати от меня из неоткуда материализовался стол с парой плетеных стульев, в центре стола стояла свеча. На одном из стульев, восседала прекрасная женщина, я не мог понять цвет ее глаз, я просто видел их, как от них отражался ровный лунный свет. Сразу становилось понятно, что это отнюдь не тривиального вида приглашение, от которого не стоит отказываться.

Я подошел и сел, стараясь не привлекать к себе слишком много внимания, ведь отрывать такое существо от созерцания, крайне опасно. Ее глаза были готовы взорваться от избытка абсолюта и какой-то манящей, тигровой игривости. В некоторые моменты, мне казалось, будто у ее очей, а назвать их иначе просто невозможно, есть огромная пасть, пожирающая все ночное небо.

Но стоило ей моргнуть, как я увидел картину, сравнимую разве что с атомным взрывом… Луна завращалась подобно зеркальному шару, разбрызгивая свой свет по всему берегу, небо вдруг стало большим интерферентным пятном, постоянно переливаясь и играя всеми своими цветами, подобно радужной змее ползущей по космическому пространству. Рояль уже сменила,не менее прекрасная, флейта.

От всего увиденного, мои руки чисто инстинктивно потянулись за сигаретами, но волшебных палочек у меня не оказалось. В этот же момент, над свечей уже тянулась ее рука, со священной пачкой. Прикурившись от свечи, я почувствовал беспримерное спокойствие и благость.

-Ты так остался человеком - мягким и тихом голоском сказала девушка.

Описать ее просто нельзя, уж простите, но… я просто не знаю, как описать совершенство во всем его великолепии.

-Не пренебрег, хлебом земным- так же сказала она. Ты ведь понимаешь, чего ты лишился?

-Да, я понимаю- потеряно ответил я, медленно затягиваясь все еще приятным мне дымом. Просто не понимаешь ты. И скорее всего никогда не поймешь, что такое быть человеком. И это не пути ваши неисповедимы, скорее наоборот, не понять вам, какого это быть живым. И тихо угаснуть во имена ваши.

Она очень медленно повернула голову, дабы посмотреть на создание, которое отвергает самое великое чудо из всех возможных чудес, произошедших с их родом.

- И даже отринув, страх, похоть, злобу и гордость, нужно понять, что ничто не имеет смысла - уже притихшее, дрожащим голосом продолжал я. Нет смысла быть богом, если ты отринул все, что ценно для твоих детей.

Существо, сидевшее рядом, уже вышло из своего трассового состояние оскорбленное, дерзостью человека. Но ущемленное самолюбие, не то, что заставило ее прекратить, оно улыбнувшись сказало мне: «Меньше думай, больше соображай.»

Она встала, улыбнулась и ушла по морской глади….

… Мокрый пот и старый диван, который вымок так, что я проснулся…

Ты будешь добр, как крестница, ты будешь мил, как лох
С тобою будет женщина и бесконечный бог
Ты будешь бить ей личико, любя плевать ей в нос
Бесслезной ночью звёздную решишь ты с ней вопрос

ДК

Вопрос с ней, он действительно решил быстро и не церемонясь, эта было не тривиально, глаза порой чаще говорят чем слова и вся эта образно- поэтическая чушь, которую так любят нести женщины. Но, как я уже сказал, она не искала себе супергероя или отличного ебаря, просто не знала, куда попала…

Порез на лице ныл и кровоточил, на самом деле, не так уж часто я и бреюсь. С того момента, как я взял свои лучшие тексы и зарисовки, и переехал в город, мне стало абсолютно плевать, как я выгляжу. Ведь тут, можно все, а значит и внешность может быть абсолютно любой.

Рядом оказалась лишь щелочь, для прочистки раковины, что и сыграло роль одеколона. Жглось, но работало. По крайней мере, я в это верил.

Она лежала на горе моих шмоток пролежек из дерева, получался неплохой и теплый матрас. В моих вещах она была похожа на женщин, с обычных городов, примерно с окраины, этих тихих гаваней, на глобусе.

Квартира не раз горела, уже когда я был ее владельцем, но недвижимость в Городе стоит довольно дорого, и мне пришлось продать не один сюжет, человеческих жизней чтобы купить эту коробку на окраине.

Жрать, как обычно нечего, ибо я больше не писал, а лишь жил на дивиденды с продажи героина детям, по крайней мере, так я это называл. Ведь, что такое басни и рассказы очумевших от СПИДа авторов, если не хлеб и зрелище, которые окружающие готовы поглощать, как концентрированные полуфабрикату для мозгов, главное больше ШОКА И ТРЕПЕТА и все у вас пойдет, господа. Дети купят блаженный порошок.

У меня было много писем из жизни за Городом, много любви, расписок, угроз и прочего хлама. Хотя я и вывел аксиому, что письма о любви курятся лучше, с табаком сигаретных сортов, которого дома было еще много.

Бумага в помаде, с еще ясным запахом духов…

…Больше никакого рокен-н-ролла!

Стакан разбился о стену рвущихся струн старого фортепьяно, или моих нервов… честно, не знаю, что именно, это было.

В пизду все и всех, по крайней мере, так я думал на тот момент. А она, все носилась за мной по всей квартире и что-то кричала, я ее уже не видел, будто выпавшее звено из картины, которое психика намеренно блокирует, дабы завершить гештальт.

Она разъярена, как самка росомахи. Сгоревшая шуба, туфли в аквариуме, сломанное фано. Уничтожаю все, что только могу, всех лучших друзей девушек, все, что ей дорого. Даже ее любимый стакан. Эта месть веселила, тогда веселила.

Чехол для гитары, открывается при падении. Дестять пар носков, тройка «дорогих» бутылок, рубакшка в полоску, охуенные кеды и пара брюк, хороший набор, чтобы окончательно покинуть этот душный плен. Компьютер, записные книжки со всяким бредом ну и пара «булавок» для вдохновения. Остальное я либо разбил, либо сжег. Приятное самобичевание, сравнимое с убийством своих детей, которые уже успели изрядно надоесть.

Какая прелесть, крики из пересохшего горла, слезы и мольбы. Не мог не радоваться. Глянцевая радость на показ.

Поганое состояние, но лицо все еще выдавливало эту мертвецкую улыбку. Достаточно средств, для поездки в Город, где любовь и гибель показывают в прайм-тайм…

… Сигарета тлеет быстро. А холодны блеск моего зеркала, отражал мое лицо. Все не так плохо. Но жалость сошла на нет. Пустота внутри от комьев воспоминаний, которые подобно ежу сначала умиляли, а теперь вгрызаются внутри черепной коробки и ерзают по куче нейроновых сплетений, причиняя адскую боль внутри.

Кладбище бабочек и несбывшихся надежд. Ублюдство за окном, погода не прекращала портиться.

Она проснулась и не совсем осознавала, где оказалась. Однако помнила, как и почему ее голос стал таким. Больше всего ее удивило, что это не повторилось. Глупые, доверчивые, зверьки, все еще тянуться к человеческому теплу и сгорают в крематориях мерзости бытия.

Я не нуждался во внимании, тихая уединенность с переменными взрывами в голове и дикими желаниями удариться во все тяжкие… «Рожденный убивать» вокруг пацифика. Стандартный дуализм и лицемерие. Такова жизнь. Эдем, где можно насиловать и нагло лгать. Не может не радовать, своей честностью.

Шок в глазах, когда она замечет меня. Направлением руки в сторону уборной.

Ее немного смущает свастика на двери, но отворив ее она понимает, что это то, что ей сейчас нужно.

Я заулыбался, когда она начала причитать, по поводу куч грязного белья и обдроченной бумаги в ведре. Я же не говорил, что не могу сам себя радовать… В конце концов, одиноким людям можно.

Она первая, кого я сам привел в эту квартиру, за последний год…

История моего прошлого сожителя.

…Не часто в Городе приключается хорошая погода, которая может так обрадовать. Но в тот момент, все было именно так. Это не могло не радовать.

Веранда летнего кафе, на берегу искусственного пруда со всякой живностью, высокая трава и множество людей, спокойно гуляющих в парке. В основном все состоявшееся люди, которые уже достаточно сожгли своего времени и таланта, чтобы спокойно утонуть в достатке и комфорте. Маленькая иллюзия счастья и убитого таланта. Мученики на кресте быта.

Он подошел ко мне неожиданно. Я все еще пытался выдоить из себя хоть пару листов, вливая в себя неизвестно мне число литров, разнообразных и горящих жидкостей и заполняя пепельницы горами окурков.

-Не хотите выпить?- предложил, подигивая, мне смазливый блондин, в зауженных штанах и яркой рубахе.

Его улыбка была довольно харизматична, а взгляд так преисполнен уверенности. Что под влияние таких людей попадаешь по неволе… Приятный и успокаивающий голос. Хорошие манеры и ухожены вид. Более того это товарищ, даже заплатил за ведра выпитые мной.

Замечательный собеседник. Я не касаюсь СМИ, рвотная масса новостей, о том, как же все плохо и одновременно хорошо. Если провести анализ исторического процесса, то все новости в мире, то лишь регистрация воин, трагедий и актов на бумаге, но все равно, все для военной машины, пожирающей молодых и сильных. Мерзкое зрелище подсчета мертвых и жидкостей, рад которой погибало будущее ______(впишите страну). Но этот товарищ, смог меня заинтересовать, подобны бредом…

…Он педик. Я вполне покойно воспринял эту информацию. Мне было абсолютно плевать на постельные игры. Охотно пускаю его к себе домой, ему было однако. А я просто хотел перестать пить в одиночестве…

... Через пару недель он выносит свои мозги. Сначала я ему отказал. Потом у него нашли ВИЧ. Далеко от города умирает его мать. Брат, который вел в городе дела, сильно его избивает. Я отбиваюсь от его родственника стулом, не подпуская к себе. А мне теперь доказывать метам, что не я его довел…

Хотя парень был довольно приятный и оставил мне достаточно денег и новой одежды…

…-У тебя всегда такой бардак или ты пьешь уже несколько недель?- крикнула она.

Я честно так увлекся, воспоминаниями, что абсолютно перестал следить за временем. И ее появление слегка меня напугало. Она, наверное, не раз повторяла это что решила докричаться до меня.

-Только по праздникам- ответил я. В такие моменты я улыбаюсь.

Она изобразила удивление пополам с улыбкой. Получилось комично. Удивительно, что она сразу отправилась на кухню. А вот ее поразит то, что на кухне, кроме пустых пузырей и испортившейся еды ничего нет. Я питался почти святым духом. А что? Я не особо сильно задумывался над этим. Это делало меня бледным и худым. Я люблю себя таким.

Она шарилась, как собака ищейка. Мне даже стало интересно, что же она сделает, когда ощутит пустоту в утробе.

Но она оказалась куда сообразительнее, чем я думал.

В моих вещах она выглядела куда интереснее…

Мы забрели в здоровый торговый центр, другого выхода у меня не было, она хорошо на меня надавила, ибо идти я никуда не хотел. Не знаю, как, но оа меня уговорала и врата Третьего храма уже были раскрыты пред нами.

Куча людей с огромными пакетами шныряли туда-сюда. Женщины пялили на себя все найденное на полках барахло, мужчины искали новую одежду, для привлечения самок. Ненавижу подобные места, в них нельзя закурить, а ведь весь этот ужас невозможно перенести без сигарет. Мысль об этом, начала вгоняла меня в меланхолию. Пройдя где-то на половину первый этаж, мы уже были просканированными ловкими глазами посетителей центра, девахи шептали о бомжах в таком «приличном» месте, мужчины же тихо посмеивались и уже избирали меня в консулы карманного бильярда.

Это только первый этаж, а мысль завыть и разреветься от отчаяния уже просверливала мою черепную коробку. Ее уже начинало трясти, от прикосновений, этих тусклых от денег и быта глаз, что легкая дрожь начинала разбирать ее тело. А ведь я хорошо помню это состояние, оно тяжко и как бы вбивает в твою голову идею суицида на месте.

Мы вошли в зал с продуктами. Торговые центры должны были лишить людей суеты, касса одна, желаемый продукт, почти всегда есть на полке … нет. Они только усугубили, толпы жадных рыл, снующих туда сюда, в поисках скидок, отвратительная «легкая» музыка, которая только нагнетала обстановку и много света.

Пройдя внутрь, мы разошлись, по своим потребностям, и я направился в отдел со спиртным.

Я даже слегка удивился, что народа здесь не так мно…

-Хочу эту шоколадку- орал маленький выродок.

Я никогда не видел ничего более жалкого в своей жизни. Его мамаша стаяла вся красная, как помидор, из ее глаз текли слезы, но она все равно продолжала вертеться и извиваться вокруг него, как целое племя африканцев над ритуальным огнем, но мелкий ублюдок горланил одно и тоже. Он знал, что получит желанное, а вот до ее ума, это еще не доходило. Вопль ребенка залил уже весь зал и люди уж было начали сходиться с недоумевающими рожами, не понимая, как на подобное вообще нужно реагировать. Мелкий понял, что арена его маленького цирка урода уже привлекла зрителей и необходимо продолжать, что бы его мать от напора стыда, который уже прибавлял жару, решила остудиться и купила ему желанное. Он начал бить своими маленькими кулачками по тележке, выбрасывать из нее вещи орать все пронзительнее, начал реветь и требовать громче.

Незаметно для себя, я уже начал наполнять свою кровь спиртным и мне стало тепло… но не так жарко, как матери этого засранца.

И толпы вышел здоровый администратор, в его руке прямо сияла здоровая плитка шоколада,в цветастой обертке… Я понял, что это гаденыш должен быть наказан, как и его соучастник. Недолго думая, я сделал то, что должен был и здоровая бутылка, отменного пива, уже летела в своей жертвы.

Я никогда не слышал такого хруста, но я был удовлетворен, администратор лежал на полу с разбитой бровью. Но каково, же было мое удивление, когда эта свинья, начала орать еще громче. Толпа сменила свое зрелище на более рейтинговое. Мальчишку начинало разрывать от волн крика, с целью привлечь общее внимание. Но она уже проскользнула через толпу. Оказавшись рядом с этой язвой рядом, она легонько отвесила ему пощечину.

- Чего орешь, горло посадишь- с усмешкой прошептала она, нагнувшись на уровень его глаз.

Теперь этот ребенок выглядел с абсолютно другого ракурса, его глаза стали более ясные. Ничто так не задевает, как ущемленное чувство собственного достоинства. Его маленькая фигурка напоминала офицера без пагонов, в глазах встал ужас, а рот был, разинут так, что я смог бы засунуть в него свой кулак.

Сам же экзорцист, а назвать ее по-другому нельзя, уже приближался ко мне. Я понял это как приказ о развороте на 180 градусов.

- Ты купил нам пива?- спросила она.

-Ага, только сама понимаешь, что заплатить придется насколько больше- ответил я.

Мы подошли к кассе, атмосфера была разряжена, но все равно, в ней еще витал что-то странное. Оплатив свои продукты, я решил обернуться.

Ребенок прижался к своей матери, будто он врос в ее туловище, ее краснота спала, а глаза недоумевающе бегали по залу, от резкой любви своего чада.

Остаток дороги, мы просто молчали. Не то, что бы одобряю насилии над детьми, но… это было эффектно и действенно, хотя ее и немного дергало, от этого порыва, но она приобрела уже другой вид, а на ее тоненьких бледных ручках, блестели еще теплые детские слезы…

Дата добавления: 2015-11-04