Тренируясь со Скоулзи и Батти, я понял, насколько высоко установлена планка. Мне всегда казалось, что я существенно недотягиваю, хотя я был едва ли не лучшим в своем местном клубе «Бёри Юниорс», но все-таки они перешли к нам из гораздо более сильной школьной команды. Их обоих заметили в «Баундэри Парк» – лучшей детской футбольной команде района. В сравнении с ними я выглядел слишком робко. В конечном итоге, пытаясь соответствовать их уровню, я перешел в «Баундэри», несмотря на то, что мне пришлось отвернуться от своих друзей.
Тогда я не мог упустить ни единого шанса для прогресса. Например, Бен Тёрнли присоединился к нашей команде и мы не могли понять, он правоногий или левоногий футболист, потому что он великолепно играл обеими ногами. Каждый год нас пополнял новый урожай талантов, и каждый самородок пытался вытеснить тебя из состава.
Я играл на приличном уровне, но я действительно не знал, окажусь ли я числе счастливчиков в 14 лет, когда каждый из нас узнавал, предложит ли клуб нам специальный молодежный контракт, который позволял остаться в команде еще на два года. Я совсем не знал, чего ждать, когда отец сказал мне, что идет на встречу с Брайаном Киддом, главным тренером юношеской команды.
Моя игра постоянно улучшалась, и я не мог обвинить себя в отсутствии старания. Я прибавлял от тренировки к тренировке и не хотел останавливаться на достигнутом. Но я не знал, смогу ли я выпуститься из футбольной академии вместе со всей этой кучей игроков, практически каждый из которых был лучше меня. «Скоулзи и Батти, конечно же, возьмут», – думал я. У меня не было уверенности в том, что отец сможет обрадовать меня новостями.
Бывают моменты в жизни, когда ты смотришь назад и понимаешь, как все могло бы быть иначе, случись что-нибудь по-другому. Я не был из тех, кому судьбой предназначено стать профессиональным футболистом. Я прекрасно понимал это. Селекционеры «Манчестера» выхватывали каждого ребенка, имевшего талант. И в тот день моя жизнь могла пойти по совсем другому сценарию, такому, в котором нет места «Юнайтед», да и футболу вообще. Я также понимал, что абсолютно все не смогут попасть в клуб и с кем-то нужно попрощаться.
Мне кажется, я до сих пор вижу тот взгляд отца, который сидел в машине и ждал меня после школы. Я залез внутрь и сразу все понял. Он не мог скрыть улыбку. Я преодолел первый серьезный барьер в жизни. Я до сих пор помню, как я сидел на Стивен Стрит и ел свою картошку с соусом, а жизнь становилась лучше. Мне не просто предложили стандартный школьный контракт до 16 лет, но и дополнительные два года в академии клуба. 4 года в «Юнайтед» и зарплата в 29,50 фунтов в неделю.
Я не мог в это поверить. «Манчестер Юнайтед» хотел видеть меня в своей академии. Я не могу назвать себя эмоциональным человеком, но в тот момент я прослезился.
***
Я тогда не знал и не мог оценить то, что новый тренер планировал полностью перестроить молодежную систему клуба. Он хотел сделать упор на молодежь, он видел будущее клуба в собственных воспитанниках. Фергюсон следовал славным традициям Сэра Мэтта Басби, пытаясь построить команду на молодых доморощенных игроках.
Кто знает, что бы было, если бы Босс оказался недостаточно смелым или недостаточно дальновидным для того, чтобы вести такую политику. Он брался за работу в большом клубе, который выступал ниже ожиданий. Все хотели от него быстрых результатов и побед, а он запасся мужеством и терпением для того, чтобы построить прочную молодежную систему на долгие годы. А после у него хватило мужества и на то, чтобы ввести в основную команду талантливых детишек из академии.
Мастерским решением стало и назначение Брайана Кидда на пост главного тренера детской команды. Он был одним из тех героев команды, которая сумела выиграть Кубок Европейских Чемпионов в 1968 году. У Киддо был какой-то талант сделать так, чтобы ты чувствовал себя в своей тарелке. С самого начала он становился твоим партнером, ты всегда чувствовал его дружескую руку на своем плече. Мне всегда нравилось его дружелюбность и жизнерадостность.
Брайан Кидд и Эрик Харрисон были отличным дуэтом «хорошего и плохого» полицейских. По сравнению со всегда приветливым Киддо, Харрисон был злобным йоркширцем, но все же игравшим важную роль в наших тренировках. Чтобы сделать эту молодежь работоспособной, тренеры из основной команды тоже частенько привлекались к нам. Вся та мудрость и все то мастерство, которое я впитывал каждый понедельник и четверг, очень сильно помогли мне в будущем.
Помощник главного тренера, Арчи Нокс, часто посещал наши тренировки, иногда с ним был и сам Фергюсон. Он работал с раннего утра и до позднего вечера, до тех пор, пока мы не заканчивали играть в уже замерзшем футбольном зале. Арчи всегда уделял внимание деталям, что впоследствии помогло нам стать настоящими профессионалами.
Когда мы тренировались и в зал входил Арчи – ты чувствовал, что за каждым твоим движениям наблюдают. Он часто прерывал наши упражнения и начинал говорить. Его произношение было чисто шотландским и мало кто из нас хоть что-нибудь понимал до тех пор, пока он не заставлял нас нервничать и не кричал на нас – тогда каждое его слово звучало четко и громко.
Интенсивность наших тренировок была просто невероятной. Пас, пас, пас, снова пас. Получил – отдал. Если сделал что-то неправильно, то тебя заставят повторить. Это было действительно тяжело: и морально и физически. У нас не было времени ни на что. Делай правильно или повторяй сначала. Управляй своими пасами. Будь первым на мяче. Пасуй. Двигайся. Контролируй мяч. Мы получали навыки и необходимое мужество, для того чтобы взять игру на себя и двигаться быстро и строго. Мы все должны были делать на скорости. Кажется, я до сих пор слышу рев Арчи у себя над ухом: «Двигайся, размазня!»
Нам было очень непросто. А становилось еще сложнее, когда на школьных каникулах к нам приезжали толпы талантливых ребят, борющихся за место в нашей команде. Бэкхем приехал летом. Тогда ему было всего 14. Однажды, мы тренировались вместе, и сам Босс подошел и положил свою руку на плечо этому маленькому парню с гелем в волосах. Он носил новый модный спортивный костюм и занимался в лучших бутсах. Он выиграл футбольный турнир имени Бобби Чарльтона, но мы все равно думали, что он всего лишь напыщенный тип.
Он был настолько худеньким, что нам часто представлялось, как сильный ветер подхватывает и уносит его вдаль. На первый взгляд было трудно понять, что такого особенного в этом маленьком пареньке, но когда мяч оказывался в его ногах все становилось понятно: он мог отдать пас лучше, чем любой из тех, за чьей игрой мне доводилось наблюдать. Техника его передач была будто вырезана из учебника: все начиная от угла наклона тела и подкрутки мяча до некой неуловимой грации. Бэкс выглядел стильно. Он играл в полузащите, так же, как и я, так что одним конкурентом стало больше.
Робби Сэвидж, яркий парень из Уэльса, но напрочь лишенный чувства стиля, и Кит Гиллеспи, из Южной Ирландии, тоже оказались в команде после каникул, и вот так неожиданно, постоянно выходя в основе ранее, я оказался на скамейке и чувствовал себя опустошенным. Я постоянно принимал участия в матчах за команды до 15-ти и 16-ти лет до весны, но когда дело дошло до больших поединков меня не оказалось в составе.
Самый серьезный матч, который только мог быть, проходил с командой академии английской Футбольной Ассоциации. В эту команду входили лучшие молодые футболисты страны. Все самые известные тренеры и селекционеры пришли на тот матч, не был исключением и наш тренер. Я готовился выйти на замену, когда Райан Уилсон, более известный как Райан Гиггз, забил невероятный по красоте гол ударом через себя. Я помню, как похлопал ему – надеюсь, я похлопал – но в тот момент почувствовал определенную тревогу, которая не дает забыть о себе и посей день. Какой же красивый гол. Я не мог и мечтать забить что-нибудь подобное.
У меня никогда не было особого таланта или природного дара как у остальных, но я всегда успокаивал себя верой в то, что я был хорошо дисциплинирован и схватывал все на лету. Я всегда чувствовал себя главным, наверно это из-за того, что я был старшим братом. И я всегда усердно работал столько, сколько нужно, выполняя все, что мне сказали, и никогда не отлынивал от упражнений. Пришло время и мы все, Бэкси, Скоулзи, Батти, и другие игроки, отправились дальше, чтобы узнать, пригодимся ли мы «Юнайтед» и сможем ли мы подписать настоящие контракты с клубом в будущем.
Глава 4. Дублер
Пока я был новичком в «Юнайтед», одной из самых неприятных вещей было признаваться в любви Клэйтону Блэкмору. Не настоящему Клэйтону Блэкмору, конечно. Сам-то он сидел в это время в раздевалке и вместе с остальными игроками первой команды, покатывался со смеху.
Нет, это была всего лишь фотография в полный рост нашего красавчика-защитника, наклеенная на поверхность массажного стола старшими игроками с извращенным чувством юмора. Под музыку Бэрри Уайта, я или какой-нибудь другой попавшийся под руку дублер, должен был танцевать вокруг стола и притворяться, будто пытаюсь закадрить валлийского правого защитника. Не могу передать, насколько мучительно стыдно было мне, 16-летнему юнцу, проделывать все это, особенно в присутствии моих кумиров Марка Хьюза и Брайана Робсона.
Молодые игроки, которые сейчас попадают в первую команду «Юнайтед», даже не представляют, насколько они везучие. Ну да, они тоже проходят «обряд посвящения». Ну, споют они песенку, стоя на стуле. Ну, ответят на несколько провокационных вопросов, если команде не понравится исполнение их рутинных обязанностей, таких как, накачивание мячей или наполнение холодильника напитками. Но в наше время это действо было по-настоящему жестоким.
Если откажешься должным образом «клеить» Клэйтона, то дублер-второгодник со всего размаха бьет тебя по голове завернутым в полотенце мячом. Боже, как же это больно… Опоздаешь на тренировку – садишься на массажный стол, а «второгодники» выстраиваются в шеренгу и каждый, проходя мимо тебя, кулаком бьет по плечу, причем все в одну и ту же точку. Это у них называлось «мертвая рука». Это место болит потом несколько дней…
Гиггзи был одним из самых главных мучителей. Он был всего на год меня старше, однако, поскольку он попал в первую команду уже в 17 лет, положение у него было привилегированное. Он был заводилой среди «второгодников». «Болтать со шваброй» было одной из его любимых шуток. Он играл девушку в ночном клубе, и прятал лицо за швабру. А ты должен был разговаривать со шваброй и пытаться увести «ее» к себе домой.
– Как тебя зовут?
– А кто ты такой?, – Гиггзи отвечал из-за швабры девичьим голоском.
– Дашь мне свой телефон?
– Что даже не угостишь меня выпивкой?
Если ты делаешь это недостаточно реалистично, любой может побить тебя. Ты, подросток, пытаешься сделать это по-своему, а легендарные игроки из первой команды говорят, какое ты дерьмо. Робби Сэвэдж, который никогда не страдал от недостатка уверенности в себе, был настоящим артистом и умел делать это лучше всех. Он терпеть не мог стоять перед всеми, и чтобы при этом из него делали дурака – как не любил он это и следующие двадцать лет на поле. Когда он был в роли «испытуемого» мы все просто угорали со смеха. Вот бы снять фильм об одном из таких представлений…
Будучи немного хвастуном, Сэв сам постоянно вызывался играть, но остальных из нас можно было заставить только под дулом пистолета. Старшие говорили, что мы должны сделать это в течение 2 минут, но мне было проще сесть через 20 секунд и стерпеть все их тумаки. Скоулзи был такой же, хотя его никогда сильно не били. Бедолагам из других городов типа Бекса приходилось тяжелее. Бекс никогда не любил все эти веселья перед толпой народа, но, если выбирали тебя, то надо было обязательно идти. Так просто было не отделаться.
Но, наверно, худшим наказанием было, когда тебя раздевают догола и ты должен надеть полный комплект игровой формы – шорты, футболку, даже с твоим номером на спине – натертую изнутри жесткой шерстяной щеткой. Я до сих пор ощущаю своей кожей колючие щетинки. Затем тебя клали в ледяную ванну и оставляли так на две минуты. Иногда, для полноты ощущений, тебя могли бросить в сушильный барабан и включить его.
Таким было мое «знакомство» с составом «Юнайтед», и, хотя такая «сладкая жизнь» была у меня только первые несколько месяцев, эти месяцы были самыми тяжелыми за всю мою жизнь. В то время я был тихим, стеснительным подростком, который ходил с вечно опущенной головой. Моя семья – настоящие фанаты «Юнайтед», поэтому последнее, чего я хотел – это быть унижаемым на глазах игроков, которых я боготворил.
Меня страшила одна только мысль зайти в раздевалку между утренней и дневной тренировками и быть пойманным там старшими. Они могли заставить «кататься на скейтборде», это еще один ритуал посвящения. Ты надеваешь на голову тренировочный конус, на руках у тебя щитки, ты встаешь на скрученное роликом полотенце и изображаешь, будто едешь по улице на скейте. Остальные пытаются тебя уронить. И, да, если ты падаешь с полотенца, то жди новую порцию тычков и тумаков.
Они также проверяли наши нервы следующим способом. Ты встаешь на скамейку, правая рука полностью вытянута, ты берешь в нее пинту воды (около 0,57 литра). Некоторые тряслись так сильно, что когда им разрешали сойти с лавки, у них оставалось не более половины пинты.
Думаю, тренеры знали обо всем, но рассматривали эти штучки как часть нашего обучения. Они могли, например, выглянуть в окно и увидеть, как какой-нибудь новичок бегает вокруг поля голышом в мороз, а из одежды на нем только одни бутсы, но предпочитали закрывать на это глаза.
Это все закончилось внезапно. Над нами проводили инсценированный суд, роли судьи и присяжных играли старшие. Это был еще один ритуал, если игрок заступал за черту. Проигравшая сторона, а мы всегда признавались виноватыми, подвергалась наказанию под названием «ущелье». Человек садился под массажный стол, его голову вытаскивали наверх и зажимали половинками стола, а потом били в эту мишень мячом.
Однажды Батти и Стивен Райли ушли с игры первой команды пораньше, чтобы поймать свой автобус, и кто-то заметил это. Должно было последовать наказание, «ущелье», но Райзеру так надоели все эти жестокие приколы, что он начал отворачиваться от мяча, когда в него били. Случилась небольшая стычка. Киддо пронюхал про это и, собрав всех «второгодников», приказал им завязывать с этими шуточками.
Уверен, подобные «посвящения» есть и в других клубах. Это все часть процесса превращения мальчиков в мужчин. И, хотя я до сих пор поеживаюсь, вспоминая все те истязательства, которые нам пришлось пережить, нет сомнения в том, что они сплотили нас. Наша связь становилась только крепче, когда кому-то из нас приходилось нелегко, и я вижу в этом единении один из залогов успеха «Юнайтед» в последующие годы. По мере того, как мы проходили через все испытания и вызовы судьбы, наше товарищество, дружба и вера друг в друга, заложенные как раз в те юные годы, только крепчали.
***
Нас, игравших в молодежных командах клуба в 1992-94 годах, до сих пор связывают тесные узы дружбы, потому что мы знаем, что были частью чего-то выдающегося. Так же, как и Требл 99-го, успех нашего поколения будет частью наследия Алекса Фергюсона, потому что он также невероятен. Я бы даже сказал, что более великий, чем тот Требл, потому что вырастить еще одно такое же талантливое поколение будет даже труднее.
Никто из нас не претендует на ауру «мальчиков Басби», но «птенцы Ферги» являются одной из самых выдающихся порослей молодых талантов в истории, ведь Гиггз, Бекхэм, Скоулз, Батт и я пришли в клуб одновременно, а через год к нам присоединился мой брат. Судите сами. В этой группе – самый титулованный игрок Англии, самый знаменитый футболист в мире, самый технически одаренный английский игрок за десятилетие, лучшая пара братьев за всю историю английского футбола, а Батти роднят с нами его регалии – 6 чемпионств, три Кубка, Кубок чемпионов и 39 игр в майке сборной.
Но и это еще не все. Робби Сэвидж помимо сотен матчей в Премьер-Лиге сыграл 39 игр за сборную Уэльса; Кит Гиллеспи 68 раз выходил на поле в футболке сборной Северной Ирландии; Бен Торнли обязательно играл бы за сборную Англии, если бы не та травма. А еще можно вспомнить Криса Каспера, Кевина Пилкингтона и Саймона Дэвиса – все они были отличными футболистами и играли на профессиональном уровне. Саймон и Касп, если пойдут дальше по намеченному пути, станут двумя самыми молодыми тренерами в премьер-лиге.
Так что же делало нас особенными? Ну, про талант говорить даже банально. Гиггз, Бекхэм, Скоулз, Батт – редкий урожай одаренных игроков, собранных вместе благодаря нашей скаутской системе. И плюс к этому, у нас была несгибаемая воля к победам. «Практика делает игроков», – часто говорил нам тренер. Но нам и не надо было об этом напоминать. Бьюсь об заклад, вы в жизни не встречали группы 16-летних игроков, которые пахали бы столько же, сколько поколение 1992 года «Юнайтед».
Не хочу, чтобы меня приняли за брюзжащего ветерана, который отчитывает нынешних подростков за то, что они прикладывают недостаточно усердия, хотя некоторые «старички» тоже грешат этим. Но, без сомнения, у нас была невероятная рабочая дисциплина. В те времена мы думали, что это нормально, но сейчас, оглядываясь назад, могу сказать, что в своем стремлении расти и развиваться мы были неординарной группой.
Во время матча мы любили играть и работать. И нет ничего удивительного в том, что мы все доиграли далеко за 30, а с Гиггзи вообще особенный случай. Мы хотели получить наслаждение от каждого момента наших карьер, с первого мгновения и до последнего.
В моем случае, поводом для завершения карьеры стало опасение ошибок. Когда я только начинал играть, отец сказал мне: «Гари, играй так, чтобы не было ощущения, что ты мог сыграть лучше». Наверно, все отцы так говорят, но у меня эта фраза крепко засела в сердце.
Если мне казалось, что моя левая оставляет желать лучшего, я просто брал мяч, выходил на улицу и бил мячом о стену, не останавливаясь, на протяжении часа. Однажды после силовой тренировки я остался на поле «Клиффа» и стал бить мячом в кирпичную стену. Левая нога, правая нога, левая, правая, левая, правая – и так сотни раз. За это мне дали кличку «деляга», которая до сих пор со мной.
Из окон столовой все видно, и старшие дублеры забарабанили по стеклу и стали кричать: «Деляга, деляга». Они подумали, что я хочу стать любимчиком тренера. Эрик Харрисон услышал об этом, вызвал меня к себе и спросил, не беспокоит ли меня такое отношение старших.
Я сказал ему, что все в порядке.
Но я продолжал пинать этот мяч об стену и через 6 месяцев и позже, на протяжении нескольких первых лет.
В качестве разминки мы бегали вокруг полей на Литтлтон Роуд недалеко от «Клиффа». В один день нам показалось, что мы бежим слишком медленно, и тогда мы вчетвером – я, Бекс, Сав и Касп – подумали «А, к черту!» и, ускорившись, убежали от общей группы. На следующий день мы сделали ускорение снова, но на этот раз за нами побежали еще шестеро или семеро парней-первогодок. Скоро так спуртовал уже весь наш год. Опять «второгодники» подумали, что нам нечем себя занять, и мы так развлекаемся, но в любом случае мы намного обгоняли их. Неудивительно, что когда набирали молодежную команду, из них взяли только троих, а из нас восьмерых.
Говорят, что это Эрик Кантона научил игроков «Юнайтед» оставаться дополнительно после тренировок и что это он изменил стиль проведения тренировок. Возможно, это справедливо для первой команды, но мы делали это всей нашей группой еще в 16 лет. Мы были помешаны на том, чтобы стать еще лучше. Мы были помешаны на том, чтобы играть за «Юнайтед».
Я готов был убрать из жизни все, кроме футбола и семьи. И так с ранних лет. Если игра была в субботу, то я ложился в 9.15 в четверг и в пятницу. Я был настоящим роботом.
Я порвал связи со всеми школьными друзьями и никогда больше их не видел. По правде говоря, я решил завести дружбу с ребятами из команды, у которых были те же цели, что и у меня. Насколько я знаю, жизнь профессиональных спортсменов мало похожа на жизнь простых людей. Бары, пиво, поздние посиделки – это все было заманчиво, но я не знал, как можно совместить такую жизнь и игру за «Юнайтед».
В период с 16 до 20 я полностью перестал общаться с девушками (честно говоря, временами это было невыносимо). С ними пришлось бы ходить в кино и в кафе по пятницам. Они бы ждали от меня телефонных звонков и мне пришлось бы делать то или это, потакая их капризам. Взамен этого моим единственным приоритетом в пятницу было пораньше лечь спать, чтобы как следует отдохнуть.
Это, конечно, крайность, и я знаю, что другие позволяли себе намного больше. Скоулзи и Батти могли пропустить по несколько кружек пива на неделе, а иногда и в пятницу. У Бекса, Каспа и Бена постоянно были подружки. Но у меня не было такого таланта, как у всех них, поэтому я не мог позволить себе даже лишнюю кружку светлого пива.
Я не позволил бы ничему мешать мне в движении к моей главной цели, даже моей страсти к крикету. Жаль, конечно, ведь в крикет я играл на очень достойном уровне. Как-то к нам присоединился талантливый австралиец Мэтью Хэйден и однажды против Эстли Бридж мы с ним на пару набрали 236 очков, с сотенными сериями у обоих. Он продолжил заниматься крикетом и сыграл более 100 игр за национальную сборную, а для меня то были последние «большие» иннинги в жизни. Про нашу грандиозную серию написали в местных газетах, и, должно быть, кто-то рассказал об этом Эрику.
Узнав это, он сразу пришел ко мне и набросился на меня со словами: «Какого хрена ты занимаешься этой ерундой?! Завязывай с этим».
Вот так и закончилась моя карьера бэтсмена (в крикете: игрок с битой, отбивающий мячи).
Эрику нравилось мое старание. Возможно, он увидел во мне какую-то частику себя. Через пару месяцев он вызывал нас к себе в офис по одному, чтобы поговорить о том, какие у нас перспективы.
Я пробыл у него недолго, мне он сказал: «Ты меня удивил, у тебя неплохие шансы».
Это были самые прекрасные слова, которые я слышал.
Глава 5. Птенцы Ферги
Нас собрали из самых разных мест не похожих друг на друга, таким образом всегда была возможность того, что в команде будет недопонимание между приехавшими в команду издалека парнями такими, как Бекс, Сэв, Кит и Джон О′Кейн и другими, которые из Сэлфорда, Бери и Олдхэма. В прошлом мне всегда казалось, что у этих ребят был какой-то привилегированный статус. Мы слышали, как однажды Бекса провели в раздевалку для встречи с игроками, когда команда пребывала в Лондоне. Как ему прислали почтой абсолютно новую форму «Юнайтед».
Бекс был южанином, и вполне можно было подумать, что мы были совсем разными. Однако было нечто большее, что сильно нас сближало. Мы стали лучшими друзьями, когда я понял, что кокни тоже могут любить «Юнайтед». Мы оба были воспитаны, как фанатики, поклоняющиеся культу «Юнайтед», мы любили игру и оба были готовы пойти на что угодно, ради успеха на «Олд Траффорд». В Бексе я быстро разглядел того, кто разделяет мою преданность клубу, плюс ко всему еще имеет недюжинный талант. Наши семьи также стали близки, холодными ночами они стояли и смотрели за играми молодежной команды с бровки поля. Мама и папа Бекса, Тед и Сандра, были готовы поехать в любое место лишь бы поддержать своего сына, точно как и мои родители. Это было началом долгой дружбы.
Наша команда была крепка духом. Неизбежным было то, что некоторые ребята сбивались в группы по интересам, но не группировки. Я также был в хороших отношениях с местным ребятами, такими как Кэсп и Бен, и чем больше я их узнавал, тем больше я их любил. Люди могут подумать, что я и Робби Сэведж едва ли могли стать приятелями – даже Бекс в роли друга выглядел куда более вероятным вариантом – тем более у нас были совершенно разные взгляды на моду. Он мог слоняться вокруг да около в ужаснейших фиолетовых футболках от Ральфа Лорена или в костюмах ракушечного цвета, при этом его волосы сияли от лоска. Однажды я взял его в парикмахерскую «Tony and Guy» в Манчестере, потому что я был единственный, у кого была машина. Тогда он слишком коротко подстриг свои волосы, а когда увидел свое отражение в витрине магазина, даже расплакался. Он будет это отрицать, но это чистейшая правда.
Мы отлично посмеялись со всего этого, затем сели в мою машину и поехали в снукерный клуб в Сэлфорде.
Другое место, где мы часто зависали – букмекерская контора, расположенная на той же дороге, что и Клифф (тренировочная база). Кит Гиллеспи был заядлым игроком уже тогда. Я, Кэсп и Сэв могли проторчать там два, а то и три часа, просто дурачась, иногда делая пару ставок, но у Кита всегда были деньги и он ставил на каждую гонку. Для нас это было развлечением, но он получал от этого истинное наслаждение.
Однажды, когда мы проводили время там, вошел какой-то парень и сказал: «Кому бы ни принадлежал тот черный Гольф, его сейчас пытаются разбить пара парней». Это был мой черный Гольф. Я выглянул наружу и действительно увидел, что шайка каких-то парней с бритыми головами на мотоциклах разбивая окна, пыталась вытащить радио.
Я вышел наружу. «Эй, какого черта вы тут делаете?». Двое из них направились в мою сторону. Может у меня и длинный язык, но я не Рикки Хаттон (прим. – британский боксер). Я и Кит засеменили обратно в букмекерскую контору и ждали до тех пор, пока они не исчезли.
После всего сказанного люди могут подумать, что жизнь в «Юнайтед» для подростка может стать сплошной роскошью. Но Эрик стал тем, кто ясно дал нам понять, что ничего само не упадет в наш рот по щелчку. Он заставлял нас выполнять любую работу, какую только можно представить – уборка в сортире и коридоре, он мог даже заставить нас чистить обувь всему штабу, включая тренера.
В иной раз вас могли послать на «Олд Траффорд» помогать парню, который ухаживает за газоном или к секретарям в главный офис. Именно так я и Бен однажды очутились в кабинете сэра Мэтта Басби. Мы проходили мимо, беседуя о наших рутинных делах, как старый шотландский голос окликнул нас. Сидящий за столом и пыхтящий своей сигарой – это был сэр Мэтт.
«Привет ребята, как вы? Как поживаете?».
Я не думаю, что в тот момент мы смогли выговорить что-то большее, чем стандартные: «Хорошо, спасибо».
Мы знали, что компанию нам составляет само Величие, Господь Бог для всего, что связано с «Юнайтед». Я помню, как потом рассказывал об этом отцу; он убил бы за такую возможность. Если бы я встретил сэра Мэтта, будучи старше и опытнее, я бы определенно завалил его вопросами. Но если на чистоту, то тот момент был потрачен впустую двумя молодыми парнями, которые словно онемели.
Вся эта дополнительная работа позволяла нам сблизиться, но настоящая проверка ждала нас на поле, и Эрик не упускал возможности проверить нас всеми возможными способами. Он был гениален. Когда всех игроков из академии впервые собрали на поле, он сказал нам: «Вы талантливые игроки, именно поэтому вы здесь, в «Манчестер Юнайтед». Но у вас есть только один шанс, поэтому вы должны слушать меня. В противном случае ваше пребывание здесь закончится, так и не начавшись».
Я не просто слушал, я ловил каждое слово. Если бы Эрик сказал: «Ты должен залезть в мусорную корзину и стоять там по два часа в день, если хочешь играть в «Юнатйед». Я так и сделал бы.
Он мог быть очень суровым. В первый год во время тренировки он мог отругать нас по полной. Он кричал на меня и Кэспа за то, что мы проигрывали единоборства в воздухе, на Бекса за то, что он раздавал «пасы по-голливудски», на Батти и Скоулзи за то, что они теряли позицию в центре полузащиты. Конечно, он иногда мог похвалить, и, когда он это делал, все остальное теряло свое значение. Но даже слова похвалы являлись своего рода проверкой. Расслабит ли нас этот комплимент или заставит работать еще упорней?
Эрик брал под свою опеку мальчишек и делал из них настоящих мужчин. Он делал из нас лучших, и, что немаловажно, он всегда старался удостовериться в том, что мы будем соперничать друг с другом. Каждая секунда тренировки под руководством Ерика расценивалась как секунда в финале кубка. На английских сборах несколькими годами позже другие парни были в шоке от того как я, Батти и Сколзи можем жестко пойти в отбор. «Да бросьте ребята, это всего лишь тренировка», – говорили они. Однако отношение Эрика было таким – если ты не выкладываешься на тренировках, то к субботе можешь не готовиться.
Он заставлял нас играть подготовительные игры, старшие ребята против младших, без каких-либо поблажек. Играй жестче. Ему помогал Нобби Стайлз – обладатель Кубка европейских чемпионов, победитель Чемпионата Мира, тот человек, которого хорошо иметь на своей стороне в любой битве. Однажды Нобби сказал нам следующие слова: «Ваши лучшие друзья на поле – ваши шесть шипов на бутсах». Конечно, Эрик и Нобби учили нас правильно обращаться с мячом, но если и сумели что-то кардинальным образом в нас изменить, что-то нам привить, то это, несомненно, была любовь к эмблеме «Юнайтед», которая означает, что ты обязан выходить победителем из любой дуэли.
Они заставляли тебя осознать, каким престижем является то, что ты представляешь «Юнайтед» независимо от уровня. Вокруг тебя пишется история. Однажды мы поехали на Milk Cup в Северную Ирландию и остановились в отеле, которым владел Харри Грегг, великий вратарь «Юнайтед» и герой мюнхенской катастрофы. Мы сидели там как шестнадцатилетнее пацанье и слушали истории Харри и Нобби о Джордже Бесте, Денисе Лоу и Бобби Чарльтоне.
Мы буквально рвались тренироваться, а Эрик и Нобби продолжали нас подстегивать до тех пор, пока мы не начали побеждать большую часть соперников и показывать фантастический футбол. Мы всегда побеждали молодежки «Эвертона» и «Ливерпуля» даже, несмотря на то, что в их составе были действительно выделяющиеся игроки, такие как Робби Фаулер. Даже тогда его движение в штрафной площади было феноменальным.
Дата добавления: 2015-10-21; просмотров: 17 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |