Виктор Андреевич закашлялся от возмущения. Это тот самый, что присылал корзины с сеном! В записке ведь что-то про прекрасную королеву сказано!
- Ниночка, я понимаю, что ты на меня обиделась, - мягким голосом говорил молодой человек дальше, не подозревая, что на том конце провода сидит раскрасневшийся Нинкин папа, - но я все готов для тебя сделать, лишь бы ты стала моей девушкой.
"Ага, сейчас, станет моя Нина твой девушкой, квазимодо несчастное!" - тут же приревновал дочь к незнакомому парню глава семейства Журавлей.
- Ты все молчишь, девочка моя?
"Молчу, придурок. Ну, как только эта красавица встанет, я ей покажу, как всяким хмырям вроде тебя давать наш номер телефона!"
- Зай, я понимаю, что мы встретились совсем недавно, но этого времени хватило, чтобы мои чувства стали крепкими, как железо.
"Сам ты железо. Дровосек, мать твою, чтобы тебя Пугало покусало! Глаз на мою дочь положил? Ну ничего, я тебе положу! Я тебе так приложу, когда увижу, костей не соберешь. Хм... неужели этого сосунка зовут Келла? Надо бы проверить!".
К этому времени Виктор Андреевич дожевал свою ириску, поэтому мог говорить вполне внятно.
- Ниночка, ты меня слышишь? - между тем спросил музыкант группы "На краю", а это был именно он. - Не игнорируй меня.
Журавль, отодвину трубку подальше, прокашлялся, а потом тоненьким-тоненьким голосочком, явно копирую волка из сказки "Семеро козлят", осведомился:
- Келла?
- Эээ… Келла, - мигом заподозрил неладное синеволосый, - что у тебя с голосом, Нина?
- Я тебе не Нина, шалопай, - уже нормальным тоном изрек хозяин дома и услышал в ответ:
- А это еще чего за хрен вылез?
Пока дядя Витя соображал, он или не он является "хреном", и что в таком случае лучше ответить молодому идиоту, Келла задал вопрос кому-то, кто находился рядом с ним:
- Кей, это точно ее номер? Тут мужик какой-то сидит. Блин, он озабоченный, я демонице в любви признаюсь, а он слушает и молчит. Капец просто!
- Ах ты, молокосос засоленный! - прорвало, наконец, Виктора Андреевича, которого уже много лет никто не обзывал в глаза. - Я же тебя на части разорву собственными руками! Я тебя твою ногу сожрать заставлю, тварь ты паршивая! Ниночку ему подавайте! Девочку! Щас!
Но Келла уже повесил трубку под смех своего друга. Зато в это время дверь отворилась, и в квартиру, распространяя вокруг себя сладкий аромат духов, вплыла Софья Павловна.
- Опять ругаешься? - укоризненно взглянула она на мужа. - Не знаешь к кому придраться, Витя, и орешь сам на себя?
- Что значит опять? - стукнул кулаком по столу ее супруг, но промахнулся и попал по ни в чем неповинному телефонному аппарату, который лишь жалобно звякнул. - Проклятье! Больно!
Тетя Соня поджала губы и сказала:
- Мне, конечно, телефон, не жалко. Но нужно быть бережным хотя бы к самому себе. Вон, смотри, руку поцарапал. И красный весь... Если хочешь, мы к семейному психологу сходим.
- Сама сходи куда хочешь, а я пошел спать! - разозлился дядя Витя и пошел в спальню, не забыв прихватить с собой так и недочитанную книгу Стаута.
- Ужин привезут через три часа, я обо все договорилась, - крикнула ему в спину жена, - не беспокойся, Витенька! Хорошо отдохни!
- На том свете я отдохну, - проворчал Журавль, - от всех вас.
Уже в своей спальне, которую, между прочим, обставлял какой-то именитый дизайнер, отец семейства развалился на огромной кровати с высокими золотистыми резными спинками, и принялся дочитывать детектив, изредка поглядывая вправо - там, через стенку находилась комната его средней дочери, которой мерзавец Келла присылал цветочки и звонил по телефону. А Нинка, не подозревая угрозы со стороны любимого отца, продолжала сладко спать.
Виктор Андреевич и сам не заметил, как провалился в объятия Морфея - книга была для него лучшим снотворным, даже если являлась интересной. Пока дядя Витя предавался сну, его дочери успели проснуться, пообедать, посплетничать вместе с собственной мамой, поглядеть на цветы (Нинка так и не догадалась, от кого они, потому что все три открытки были у ее отца), послушать жалобы Сережи на папу, и даже посмотреть телевизор вместе с сестрой Ирой, успев обозвать всех как знаменитых, так и неизвестных актрис и актеров неприятными словами. Софья Павловна, которая вместе с приходящей домработницей, вызванной в выходной день для помощи, хлопотала на кухне. Потом ей позвонили из ресторана и сообщили, что у них с транспортом возникла накладка и с извинениями попросили забрать приготовленные блюда на своей машине. В результате все четыре представительницы женского пола, уселись в большой джип Иры, Нинкиной сестры, и поехали в ресторан, оставив дома спящего дядю Витю и Сергея, увлеченно играющего в компьютер. Именно эти двое стали невольными свидетелями следующего акта любовной драмы.
Проснулся старший Журавль поздно и не по своей воле. За окном раздавался какой-то резкий громкий звук, напомнивший мужчине сначала звук лопнувшей струны, а потом что-то, отдаленно напоминающее металлическое гудение.
- Что там опять? - резко сел на кровати Виктор Андреевич, который очень не любил, когда его будят. - Какая подлюка меня разбудила?
Шум усилился, стал более ритмичным и плавным, и до дяди Вити, вдруг дошло, что кто-то за окном играет на электрогитаре, чей звук искусственно усилен какой-то современной техникой. В далекой молодости, прежде чем стать уважаемым бизнесменом, Витя Журавль тоже играл на гитаре, сочинил пару песен молоденькой тогда еще Сонечке и даже мечтал, что когда-нибудь у него будет своя рок-группа. Поэтому сейчас он заинтересовался происходящим, открыл окно и выглянул наружу. Хотя Нинкина семья жила на шестом этаже, ему хорошо были видны три молодых человека, двое из которых колдовали над привезенной аппаратурой, чьи шнуры тянулись в припаркованную рядом с ними машину - новенькую "Тойоту" серебряного цвета. А их друг в черной бандане с какими то яркими синими неровными полосками по краю, держал в руках навороченную электрогитару. Именно он перебирал пальцами по струнам. Усиленный колонками звук раздавался, наверное, на весь квартал.
"Совсем молодежь распоясалась" - подумал Виктор Андреевич, продолжая наблюдать за молодыми людьми, около которых начали останавливаться прохожие, преимущественно подросткового возраста. Сам Журавль тоже не прочь был бы вспомнить молодость и поиграть на гитаре.
- Эта песня посвящается моей любимой девушке! - Провозгласил в микрофон, торчащий из-за уха, парень в бандане, наигрывая на своей гитаре довольно приятную мелодию. Один из его друзей, малый с замысловатой модной прической, взял в руки вторую гитару и принялся самозабвенно подыгрывать певцу.
"Хорошо играют, только непрофессионально, - подумал про себя Нинкин папа, который без критики жить не мог, - ребятам опыта выступлений явно не хватает. Посмотрим, что петь будут."
Откуда же бизнесмену было знать, что эти ребята и есть самые настоящие профессионалы и даже довольно известные?
Парень в бандане задрал голову, улыбнулся и громким, залихватским голосом начал:
В осенних солнечных бликах,
В потоке ветра весны,
Мелькают тысячи ликов,
И где-то прячешься ты.
- Хорошо начал, - ободрительно проговорил Нинкин родитель сам себе, - почти не фальшивит. Вот я в его возрасте...
- Что тут, папа? - появился в комнате и Сергей, которого тоже привлекли звуки на улице. Он все еще опасался отца, но понимал, что, скорее всего, гроза миновала. Но на всякий случай молодой человек хотел задобрить папу и отвлечь его внимание.
- Тут концерт бесплатный, - кивнул массивной головой вниз дядя Витя, - наверное, сейчас в любви будет очередной девице признаваться. Помню, у меня в молодости был друг-гитарист, так он для каждой своей девушки такие вот оркестры под балконами устраивал. Только у этих оболтусов техника профессиональная, а у него была развалюха с тремя струнами.
- Вот прикол, - обрадовался возможности поиздеваться над другими с безопасного расстояния Сережа и открыл второе окно. По примеру отца он тоже высунулся на улицу по пояс и уставился на играющих.
"Чего-то мне парни эти знакомыми кажутся, - подумал Сергей, но его мысли тут же перескочили на другое, - классный приемчик! Если так к какой-нибудь несговорчивой чиксе подкатить и под ее окнами на гитарке полабать, она сразу растает! Молодцы, чуваки!"
Тем временем молодой человек запел припев, быстрый и ритмичный.
Выйди, выйди, ко мне,
Моя малышка.
Выйди, выйди ко мне,
Котенок, солнышко, мышка.
Выйди, ну, выйди к тому, кому ты сердце разбила.
Выйди, принцесса, ты ведь меня простила?
- Ага, выйдет она к тебе, пацан, после дождичка в четверг - усмехнулся Виктор Андреевич. - Ну а текст не такой уж плохой. Хотя бы рифма есть.
- А мне больше мелодия нравится, - притаптывал ногой в такт звукам Сергей, которого музыкальное зрелище очень развлекало. Этот парень вообще любил музыку, а его вкусы в этой области были весьма разнообразными, - задорненькая мелодия, поп-панковская.
Откуда отцу и сыну было знать, что это песню буквально за час придумал сам Кей по специальной просьбе Келлы. А тот в свою очередь подключил к этому делу одногруппников-близнецов, немного прорепетировал только что родившийся "шедевр" в студии и приехал вместе с ними к дому Нины. Этот парень довольно хорошо владел не только игрой на ударной установке, но и на гитаре. В свое время Келле было трудно сделать выбор между инструментами.
- Естественно, не будешь же ты девушке под окном хэви-метал играть, - изрек Виктор Андреевич, показывая сыну, что и он прекрасно разбирается в современной музыке. В юности ко всему прочему он уважал тяжелый метал, а особенно любил старых-добрых "Scorpions", "Judas Priest" и "Black Sabbath", в котором играл небезызвестный Оззи Озборн.
- Интересно, эти ребятки кого из соседей позорят? - стал перебирать в уме возможные варианты дядя Витя. - Наверное, дочку Олега Романыча из сто тридцать седьмой. Ее окна вроде бы сюда выходят.
Соседа Олега Романовича Нинкин папа очень не любил, потому что тот постоянно хвастался успехами своей дочери-художницы, у которой недавно прошла выставка в Лондоне. У Виктора Андреевича пока еще никто из дочерей не блеснул так же ярко, и мужчину это здорово бесило.
- А все паинькой притворялась, - был совершенно солидарен с отцом и Сергей, которому эта строптивая Надя отказала в свидании, а такого молодой человек не прощал,- видишь, пап, какие у нее чуваки? Неформалы какие-то. Может, даже нарики - среди них таких много, кто травку любит или таблетками балуется.
- А это не наше дело, сынок, - миролюбиво произнес дядя Витя, продолжая смотреть вниз. Толпа вокруг парней увеличивалась. - Это проблемы Олега Романыча.
- Да, точно. Ну, поют клево, молодцы мужики. Растопят этой Надьке лед, она в подоле принесет, - заржал вдруг Сергей, - видишь, я тоже типа рифмы сочиняю!
Бьется сердце. Рвется
Тонкой нитью в тиши.
Скажи - и душа разорвется,
Ты, Ниночка, только скажи.
Тебя мне найти дело чести,
Не нужно со мною играть.
Несет от меня ветер вести:
Журавлик, тебя буду ждать!
- Что-то мне послышалось начет Нины, - пробормотал вдруг Виктор Андреевич, который вдруг начал все яснее и яснее осознавать, что песня посвящается совсем не дочери Олега Романовича, а его собственной.
- А мне про журавлика, - так же растеряно произнес его сын, которого, кстати сказать, многие друзья так и называли - Журавль, - слушай, пап, а это...
- Ну-ка, быстро ведро воды неси, - приказным тоном сурово сказал ему отец, - живо!
Пока певец, играя на гитаре, исполнял припев, дядя Витя сжимал ладони в кулаки и проклял всех его родственников до девятого колена. Каков мерзавец, а! Решил опозорить всю их семью перед целым домом! Приперся Нинке песни петь! Совсем уже обнаглел! То цветы, то звонок, теперь ор под гитарку!
"Ну, если так старается, то точно моя Ниночка на него не реагирует! Келла-Хренелла" - подумал он про себя и вдруг понял, что полоски по крою банданы на самом деле волосы экстравагантного синего цвета.
- Это песня посвящается моей любимой королеве! - прокричал в микрофон парень под аплодисменты собравшихся, которые, не стесняясь, фотографировали молодых людей и снимали на камеру.
- Я ее очень люблю! Ниночка, выходи ко мне! - совершенно не подозревал ударник о том, что его королевы нет дома, зато за ним наблюдает ее отец и брат.
- Вот ведро, пап, - ворвался в это время Сережа, таща огромную двадцатилитровую емкость. Следом за парнем следовал кот семейства Журавлей, черный, с пушистым хвостом, на конце которого красовалась две белые кокетливые полоски, и с желтыми хитрыми глазами. Удивительное дело, но кота принес одним славным декабрьским вечером ни кто иной, как ныне разгневанный дядя Витя. Животных порой он жалел куда больше, чем людей. Возвращаясь домой тридцатого декабря, с мешком подарков для супруги и детей, мужчина совершенно случайно обнаружил маленького котенка в пустом темном дворе. Котенок, как собака увязался за Журавлем, и, увязая лапками в небольшом слое снега, помчался вслед за своим будущим хозяином. Сначала Виктор Андреевич решил его аккуратно пнуть, чтобы "наглая кошка" не мешала ему идти, но потом вдруг вспомнил, что назавтра обещают целых тридцать градусов, и взял животное с собой. Обрадованный котенок тут же нагадил на Нининого папу, когда тот запихнул его за пазуху, а потом спокойно уснул. Кот жил у Журавлей уже лет пять, гадить где попало перестал, зато с завидным постоянством воровал еду и рвал острыми когтями все газеты. Кстати, имя у киски было очень экстравагантным и простым одновременно - Кот.
- Ниночка! Твой Келла будет ждать тебя! - орал парень под одобрительные выкрики прохожих за окном. Сергея разбирал смех.
- Нина! Ты моя королева!
- Ого, - присвистнул Нинкин брат, стараясь скрыть улыбку, - это кого там так на мою сестру проперло? Вот же дурак, да, пап?
Сережа не понаслышке знал об ужасном характере старшей сестрицы, и когда его друзья говорили ему, увидев Нину, о том, какая она красивая и классная, Сергей только загадочно улыбался. О том, как они до сих пор дрались, и о том, как Нинка могла без угрызений совести подставить или обмануть братишку, парень предпочитал помалкивать.
- Молчи, дурень. Нам его проучить надо. Помоги ведро поднять, - тем временем командовал Виктор Андреевич.
- А мы ему оборудование не сожжем?
- Даже если и сожжем, то только пусть попробует явиться. Я ему тогда руки-ноги сожгу, отрежу и выброшу на помойку.
Не споря с кровожадным родителем, Сережа поднял тяжелое ведро вместе с дядей Витей. Тот, бормоча что-то нелицеприятное в адрес синеволосого, вдруг споткнулся о непонятно откуда взявшегося кота, и вода в радостно накренившемся ведре щедрым фонтаном полилась на грудь хозяина дома.
- Папа, осторожней! - закричал Сергей, а Виктор Андреевич еще долго, очень долго ругался. Сначала на "проклятых музыкантов, у которых нет ни ума, ни фантазии", затем на собственного "сына - перманентного дебила", а потом еще и на "кота-идиота", по милости которого произошла трагедия. Коту подобные фривольности со стороны дядя Вити не понравились, и он, улучив момент, покусал хозяина за ногу. Это еще больше разозлило Нинкиного отца, и он стал, грузно пыхтя, гоняться за котом по всей квартире. Сергей, видя, что ребята, добивающиеся внимания его сестры, ушли, дал волю смеху, запершись в своей комнате.
В результате, когда домой вернулась Нинка с сестрой, мамой и домработницей, Виктор Андреевич, так и не поймавший Кота, бил боксерскую грушу, принадлежавшую Сергею, выплескивая на ней, по совету психолога, свои негативные мысли.
- Вить, скоро гости придут, - осуждающе покосилась на него жена, - перестань заниматься ерундой.
Ее супруг только вздохнул и вновь скрылся за дверями собственной спальни. На вопрос дочерей, не знает ли он, откуда и кому цветы, дядя Витя предпочел не распространяться.
Через два часа гости действительно начали стекаться в дом семейства Журавлей. На сегодняшнем семейном ужине должны были присутствовать: два кузена Виктора Андреевича с отпрысками и супругами; его родная сестра с мужем; престарелый, но молодящийся дядька; седовласый и бородатый дедушка, который обзавелся недавно молоденькой женой; три тетушки, в том числе и упомянутая выше Эльза Власовна; а также партнер по бизнесу и по совместительству крестный отец Нинки, начавший в недавнем прошлом строительство собственного кинотеатра. Нинка, которая, скрепя сердце, подчинялась тирании отца, встречала родственников доброй улыбкой и отмечала про себя, что в этом "семейном сброде" она самая красивая. Родственники, а особенно старая, но элегантно одетая Эльза Власовна, безмерно раздражали девушку, и каждому хотелось вылить на голову немногого кипятка и отправить туда, откуда их принесло. Но Нина продолжала притворяться и пыталась сделать все, что в ее силах, чтобы родня считала ее за образец женственности и обаяния. К тому же нужно было произвести хорошее впечатление и на Эльзу Власовну, которая все никак не могла решить, кому из многочисленных племянников оставить завещание. Нинке казалось, что зловредная тетка никому ничего не оставит, зато с удовольствием понаблюдает за тем, как остальные будут перегрызать друг другу глотки в борьбе за деньги.
Гости, хваля красивый ремонт, чинно расселись в столовой, арчатые двери которой вели прямо в холл. Супруги Журавли очень гордились своей столовой: большую ее часть украшал длинный дубовый стол, красиво сервированный немецким фарфоровым сервизом на большое количество персон. Большие окна, украшенные светло-розовыми пышными портьерами, вычурные хрустальные люстры, блестевшие так, словно были посыпаны бриллиантовой стружкой, несколько натюрмортов, выполненных рукой хороших мастеров-классиков, которых так презирал авангардист Томас, новенький блестящий паркет из дуба - все это создавало дополнительный уют. И, по мнению Нинкиных родителей, должно было стать предметом восхищения их гостей. Те, впрочем, кто искренне, а кто нет, новый ремонт и дизайн хвалили. Одна только тетушка Эльза бросила, поджав губы: "Мещанство и профанация". Но это был далеко не первый ее комплимент. С той минуты, как пожилая женщина ступила на порог дома племянника и бросила тому в руки дорогое кашемировое пальто, украшенное пушистым песцовым воротником, Эльза Павловна успела сказать множество добрых слов всем своим родственникам, старательно следя, чтобы никто не остался без ее внимания. Причем старалась почетная гостью указать на самое слабое место, и с нездоровым интересом смотрела, как человек будет реагировать на замечания. К примеру, одной из Нинкиных кузин, которая несколько лет боролась с лишним весом, но недавно набравшая пару килограммов, тетушка заявила, что "кто-то скоро будет в дверь не пролезать".
Родной сестре Виктора Андреевича, Наталье Андреевне, даме грубоватой и веселой, Эльза Власовна сделала замечание по поводу того, что "кому-то давно пора сделать пластическую операцию на самую выдающуюся часть лица, ибо, как в анекдоте скоро Наташин нос будет приходить в гости на пару часов раньше, чем она сама".
Ира Журавль, старшая сестра Нины, была едко похвалена за откровенный наряд, "в котором и на панель не стыдно, не то, что в приличное общество". Кстати говоря, это мини-платье, купленное за большие деньги в очередном бутике, самой девушке очень нравилось. А после слов старушки, Виктор Андреевич отправил Иру переодеваться.
Нинку же тетя тоже успела отчитать, когда молодая хозяйка дома мило улыбаясь, предложила родственнице принести чего-нибудь попить. Внимательно глядя в голубые глаза внучатой племянницы, Эльза Власовна хрипловатым от многолетнего курения контральто, произнесла:
- Дорогуша, хоть ты и кажешься вежливой, я наверняка знаю, что ты плюнешь мне в стакан. Уйди и не мешайся.
- У вас хорошее чувство юмора, тетушка, - сдержалась моя подруга, помня о большом завещании, которое могло бы быть оформлено на нее, Нину.
- Ты что, дура? При чем здесь чувство юмора? - степенно ответила Эльза Власовна. - Я просто тебя боюсь. И не отбеливай зубы так часто - отвалятся. А теперь дай мне отдохнуть от себя и найди себе другого собеседника.
"Мерзкая старая ведьма", - сжала кулаки Нинка, но улыбаться не перестала и поспешила к крестному отцу. Его, пожалуй, среди присутствующих гостей, девушка уважала больше всех. Вернее так - его единственного она уважала и даже немного любила. Крестный, которого она с самого детства привыкла называть просто Сашей, никогда не забывал про дни рождения шебутной племянницы и дарил ей хорошие и дорогие подарки. Одним из таких подарков-сюрпризов стал огромный, трехэтажный домик Барби, полностью заставленный мебелью. Этот домик до сих пор стоит у Нинки в комнате, правда, в шкафу. У Катрины есть такие нехорошие подозрения, что иногда подруга достает старые игрушки, чтобы полюбоваться на них и повспоминать счастливое детство.
А еще однажды этот самый Саша принес ННинке в подарок сотовый телефон. Было это еще в то славное время, когда мобильники имелись только лишь у самых обеспеченных и крутых бизнесменов, а больше были распространены забытые ныне пейджеры. Нинкиной радости тогда не было предела. На следующий день она принесла подарок на место учебы, и едва ли не полшколы приходило к гордой пятиклашке Журавль смотреть "крутую новинку".
- Прошу к столу! - громко прогудел Виктор Андреевич. Этот вечер он хотел провести празднично и весело. И даже составил план развлечения гостей, куда входили караоке, танцы и также приглашенный фокусник, который уже явился и ждал своего выхода на кухне.
Гости, услышав призыв, радостно бросились к длинному столу. Журавлей не нужно было приглашать дважды. Крестный Нинки даже как-то иронически заметил, перефразируя рекламу: "В кругу Журавлей не щелкай клювом".
Сегодня родственник намеривались не только вкусно поесть и провести отличный вечер в компании друг друга, но и вести незримую борьбу за внимание тети Эльзы, чье состояние давно не давало им покоя. Виктор Андреевич, показывая свое уважение к тете, даже посадил ее во главе стола, называя про себя "старой грымзой". Та, впрочем, осталась недовольной:
- Почему ты посадил меня во главе стола? - недовольно спросила она низким прокуренным голосом.
- Из уважения, тетя, - проговорил Виктор Андреевич, который очень сильно хотел получить наследство и старался быть заботливым племянником.
- Из уважения ты мог вообще не заставлять меня ехать к тебе, дорогой. Живешь-то ты у черта на куличках.
Честно сказать, Журавли жили почти что в центре города, а вот тетушка как раз обитала в элитном коттеджном пригороде, но пожилая женщина была твердо убеждена, что мир крутится вокруг нее, а, значит, место, в котором проживает она, является центральным и основным.
- Простите, тетя, в следующий раз мы сами приедем к вам, - откликнулся Нинкин отец, вкладывая в голос как можно больше почтения.
- Нужны вы мне. Я притворюсь, что меня нет дома, - очень откровенно заявила Эльза Власовна. Ее родной брат, тот самый дедушка с молоденькой женой, захихикал дребезжащим смехом. Он единственный из всех родственников на наследство не претендовал, поэтому вел себя с сестрой так, как ему вздумывалось.
- А ты, братец, не смейся, - медленно повернулась к нему тетя Эльза, - смех у тебя больно противный. Боюсь, все молочные продукты, которые в этом доме и так не первой свежести, скиснут совсем.
Мама Нинки только поджала губы, но ничего не стала отвечать. Она уже давно поняла, что чем меньше общаешься с подобными представителями родни супруга, тем меньше неприятностей.
- Хочу, и смеюсь,- отреагировал дядюшка, не сильно любивший старшую сестру, и повернулся к молоденькой жене. - Да, Олечка?
- Что? - поморгала длинными ресницами девушка, которая в это время усердно заигрывала с Нинкиным крестным.
- Я прав, птичка моя? - с нежностью поглядел на нее дядя Виктора Андреевича.
- В чем? - никак не могла взять в толк девушка.
- В моих словах, ласточка.
- В каких?
- Твоя Олечка не способна быстро оценивать ситуацию и давать ответы на простейшие вопросы, старый пень, - отозвалась тут же Эльза Власовна.
- Не ссорьтесь, не ссорьтесь! - мигом встрял дядя Витя, который хотел поддержать хотя бы видимость теплой семейной встречи.
- А ты только этого и ждешь, - отпила из бокала пожилая женщина и тут же скривилась, - ну и вино! У какого местного барыги ты его покупал, Виктор?
- Это коллекционный дорогой напиток, - прекрасно понимал Нинкин папа состояние Раскольникова, зарезавшего старушку-процентщицу. За этот рубиново-красный алкогольный напиток, он, Виктор Андреевич, отдал кучу денег.
- Его что, долго и бережено коллекционировали местные пьяницы, прежде чем продать тебе? - с такой брезгливостью понюхала бокал тетушка, будто в нем находились продукты жизнедеятельности Кота.
- А мне нравится, - задумчиво произнес шурин дяди Вити, пробуя вино вслед за Эльзой Власовной.
- А я и не удивлена. Тебе и Наташа нравится, - с улыбочкой посмотрела пожилая тетя на свою племянницу.
- Ну да, а что? - не заметил подвоха глуповатый шурин. Наташу, свою жену, он очень любил.
- А то. Вкуса у тебя нет, - никогда не любила племянницу Наталью Эльза Власовна, - вот всяческие гадости тебе и нравятся. Вкусы меняются, безвкусица - никогда. Это, милый мой, про тебя.
Виктор Андреевич довольно захихикал. То, как подкалывала людей тетя, ему очень нравилось. Правда, до тех пор, пока дело не касалось его самого.
Пока хозяин дома вел милую беседу с главной гостьей, остальные приглашенные перешептывались между собой, сплетничая и обсуждая последние новости.
- Тетя Эльза очень сильно напоминает мне Нину, - прошептала одна из кузин моей подруги на ухо другой девушки. Они сидели на другом конце стола и не боялись быть услышанными.
- И мне тоже, - согласилась та. - Две стервы: старая и молодая. Только одна прикрывается маской
- А второй это уже не надо, - хихикнула одна из клана Журавлей, отправляя в рот целую ложку какого-то дорогого и вкусного салата:
- Тетя Сонечка, очень вкусно, - умудрилась прощебетать она полным ртом, а потом добавила шепотом своей соседке:
- Какая гадость.
Родственницы прислушались к веселому смеху обсуждаемого ими объекта: в это время кто-то из мужчин интересовался, "не нашла ли его племяшка-очаровашка себе жениха"? Девушка отвечала, что, "конечно же, нет" и у нее "нет времени на всякие глупости".
- Нет, ну ты смотри, какая эта Нина! Прямо вся из себя, недотрога! - гневно прошептала девушка, поедавшая салат. Она училась в том же университете, где и Катя с Ниной. - Будто мы не знаем, что она парней, как перчатки меняет.
- И как только люди ее за ангела принимают? - поддержала процесс перемывания косточек вторая Нинкина кузина. - Эта крашеная кукла - стерва. И точка.
- Значит, она точно крашеная? - обрадовалась девушка с салатом, которой Нинка упрямо втирала, что "это ее натуральный цвет волос".
- Точно, точно!
На беду этих молодых сплетниц, их разговор Нина все-таки услышала, и в этот же вечер решила разнести про них не самые приятные слухи.
Пока хозяйка дома ухаживала за гостями и рассказывала им о блюдах, а Виктор Андреевич помогал ей в этом нелегком деле и выслушивал похвалы от родственников, один их кузенов Виктора Андреевича начал развлекать остальных удивительно долгой и нудной историей о том, как он однажды подшутил над друзьями. Он нанял актеров из агентства розыгрышей, чтобы те изобразили бандитов с оружием и в шутку взяли его друзей в плен.
Помахивая бокалом, мужчина громко и отрывисто говорил:
- Значит, я и друг мой Вася наняли этих актеров, нехилую сумму им отвалили, между прочим...
Эльза Власовна, которая только что раскритиковала почти все блюда, сервировку и даже Кота, высунувшегося из-за арки, громким шепотом дополняла его незамысловатый рассказ. Дополнений, правда, ее племянник не слышал, иначе бы предпочел замолчать.
- Отвалили мы нехилую, ребята, сумму этому агентству...
- Лучше бы хорошему психиатру заплатили,- задумчиво произнесла тетя Эльза. - Пользы было бы куда больше.
- А агентство, ребята, называется "Гадость". Ну, вроде как, знаете, сделал гадость - сердцу радость...
- У некоторых это смысл жизни, знаете ли... - кивнула на родственника пожилая женщина под ехидные тихие смешки гостей. Она явно намекала на рассказчика.
Виктор Андреевич опять криво улыбнулся. Он с самого детства любил, когда над двоюродным простоватым братцем подтрунивали. "Вот глухая тетеря! Неужели не слышит? А наши молодцы, - имея в виду Журавлей, подумал он, - и не говорят же кузену, что тетка его передразнивает!"
- Мы, ребята, с менеджером агентства договорились, когда его актеры приедут. Нам с Васькой надо было, чтобы они прибыли точно в семь вечера в ресторан один. Называется "Золотой петух". Там мы с друзьями и собрались. Дружки наши веселятся, а мы с Васьком ждем. Даже пить не стали...
- Крайне странно, - вставила реплику тетушка, - мир скоро перевернется!
- Ждем-ждем-ждем. Их все нет, - продолжал Нинкин дядя, удивленный, что его слушают практически все гости. - Нам даже друзья говорят: "мол, чего вы не пьете-то?"....
Дата добавления: 2015-10-21; просмотров: 18 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |