Автор: ingeborgus название: монашеская ряса статус: закончен категория/жанр: slash, angst,au, pov рейтинг:r персонажи: tom/bill, второстепенные персонажи краткое содержание: как вы думаете, почему

АВТОР: Ingeborgus
НАЗВАНИЕ: Монашеская ряса
СТАТУС: закончен
КАТЕГОРИЯ/ЖАНР: Slash, ANGST,AU, POV
РЕЙТИНГ:R
ПЕРСОНАЖИ: Tom/Bill, второстепенные персонажи
КРАТКОЕ СОДЕРЖАНИЕ: Как вы думаете, почему молодой парень, у которого судьба складывается довольно успешно, вдруг разом все бросает и одевает монашескую рясу?

***
POV TOM

Как вы думаете, почему молодой парень, у которого судьба складывается довольно успешно, вдруг разом все бросает и одевает монашескую рясу?
Да, да…именно монашескую рясу и, оставив бизнес, отказывается от всех физических удовольствий и добровольно закрывается в монастыре. Я сделал это совершенно осмысленно, долго думая и размышляя над этим. Но я устал. Мне 21 год и я устал от жизни. Разве это правильно? Я видел за свою жизнь то, о чем многие даже не догадываются, я мог позволить себе то, на что кто-то зарабатывает всю жизнь. И всем вокруг казалось, что у меня великолепная жизнь, но я знал что это не так.
Алкоголь, клубы, легкие наркотики, фальшивые друзья быстро наскучили, в них не было больше ничего привлекательного, и даже, когда была выпита не одна бутылка спиртного, мысли в голове не останавливались, а мои друзья, так обеспокоенные своим внешним видом, холеные и отполированные в салонах красоты, казались самыми настоящими шутами и клоунами.
На свой 21-й день рождения я сказал своим родителям, что хочу уехать. Нет, я очень любил Берлин, это потрясающий город с такой богатой историей, красивой архитектурой и просто потрясающей энергетикой, которая захватывает, но здесь меня казалось знает любая собака, а я так хотел уйти от всего этого. Родители не стали спрашивать, за что я им был благодарен, и уже через месяц, передав все дела своему заместителю, я вышел на песчаном пустыре, в 3 км от которого находился самый настоящий монастырь. Моя семья никогда не была особо набожной, мы как и все отмечали пасху, но никогда не выдерживали полный пост, хотя каждый из нас по своему старался ограничить себя в чем-то, но и не осуждал другого, при виде того, как тот срывается. Это просто какое-то чувство внутри, которое говорить тебе, что что-то ты делаешь неправильно, но это на твоей совести. Отец никогда не заставлял читать меня молитвы перед сном, и не пытался убедить меня, что секс может быть только после свадьбы. В отличие от наших соседей… С дочерь которых я, кстати, и лишился девственности в 15 лет, когда она просто влезла ко мне, заявив на последок, что это ничего не значит. Тогда я впервые почувствовал, что мной просто пользовались…. К тому же у меня с тех пор не было ни разу секса с человеком, которого бы я любил. Никогда…. Я водил девушек по дорогим ресторанам, просто потому что им это нравилось, покупал понравившуюся вещь, когда мы “случайно” заходили в магазин просто “посмотреть”, за что они расплачивались со мной услугами интимного содержания. За то все честно, я никогда от них этого не скрывал, изначально акцентируясь на правде, и они это принимали…в начале…а потом вдруг начинали строить иллюзии относительно наших отношений и на этом все заканчивалось. Я никому из них никогда не дарил цветов….
Не знаю, почему все это вспомнилось пока я шагал по гравию, хрустящему под ногами, но оказавшись перед стенами монастыря, под ложечкой засосало. Верил ли я в бога? Да… верил, но по своему, а здесь все до последнего кирпичика было пропитано какой-то тайной, послушанием, вызовом и смирением одновременно, а главное любовью…
Меня очень быстро приняли, отобрав все мирские вещи такие как телефон, украшения, часы, одежду, выдав в замен другую, очень грубую на ощупь, из плотной коричневой шерсти. Я догадывался о подобном, поэтому вещей взял с собой всего ничего, которые поместились в одну спортивную сумку.
С того дня началась моя новая жизнь, как думалось мне, но я и не представлял насколько я был прав…
Первый месяц выдался одним из самых тяжелых, когда, привыкший спать, пока не высплюсь, я поднимался со всеми еще до рассвета, ели мало и чаще всего мне казалось, что каждый день одно и тоже, настолько была безвкусной наша пища, каждый день мы работали по 9 часов, каждый занимаясь своим делом, а перед сном мы должны были вести беседы с господом, но единственное на что меня хватало, так это буркнуть “Спокойной ночи”, глядя на икону в углу моей кельи, и тут же отрубался. Моя кровать….это отдельный вопрос, единственное к чему я так и не смог привыкнуть, как не старался.
Самым тяжелым лишением для меня стало отсутствие секса как такового. Не думал, что так буду в нем нуждаться…я думал о нем часами, днями, неделями…. Но о самоудовлетворении не могли идти и речи, потому что где бы я не оказался, мне казалось, что по всюду за мной наблюдают…..
Через пару месяцев я освоился, привыкнув ко вкусу натуральной пищи, физической работе, а по вечерам я стал больше общаться с собой…я не знал молитв, чтобы обратится НАВЕРХ, но я уехал, чтобы познать себя, и поэтому не видел ничего зазорного в своем поступке. Правда о сексе я продолжал думать ни чуть не меньше….и через месяц, и через два и через пол года, но через пол года я уже на это старался не обращать внимания, принимая так, как оно есть. Примерно в то же время среди нас пошел слух, что старый настоятель монастыря в Магдебурге заболел, и скорее всего уже не поправится, а значит ему должны в ближайшее время подыскать замену. Как молодому прихожанину, который еще и находился здесь на временной основе, мне особо рассчитывать было не на что, поэтому я не обращал внимания на ходившие слухи о возможных кандидатурах. Но судьба распорядилась иначе, не без вмешательства человеческого фактора, который существовал даже здесь. Несмотря на все смирение, царившие в этих людях, окружавших меня, лицемерию и гордыне всегда найдется маленький кусочек места в душе каждого. И они будут сидеть тихо-тихо, прячась в тени, и выжидать момента, когда можно будет показаться на глаза…

Разница прихода вблизи крупного города и маленького городка, больше похожего на деревушку? Конечно же величина пожертвований, определенный статус и послужной список, а главное надежда, попасть в более приличное место…как ни странно, но это характерно оказалось не только для обыденного мира, но и тут. После отказа нескольких послушников мое отношение к ним резко изменилось. Через несколько недель вопрос о переводе был поднят настоятелем перед всеми присутствующими. Я внимательно наблюдал за отведенными взглядами из-под больших капюшонов, закрывающих большую часть лица… я осознал, что здесь…так же как и там, в шумном Берлине…и что отсутствием комфорта, многие из них стараются подчеркнуть свою индивидуальность, словно выкрикивая прохожим о том, чтобы на них посмотрели и позавидовали, что они могут так….и ничего возвышенного..
В тот день, я много думал, работая на заднем дворе. День был превосходный, весеннее солнце приятно ласкало своим теплом, над ухом щебетали птицы… мне это казалось прекрасным, хоть я и скучал по своему забытому mp3 – плееру и репу. Все это время, за мной водился один грешок, тщательно скрываемый по большим капюшоном рясы, о котором никто даже не догадывался. Я так и не распустил свои косички, оставив их так, как они были….наверное со стороны это смотрелось бы более чем странно, но из-за отсутствия зеркал, сам я не мог об этом точно говорить.
Вечером, после ужина, состоявшего из вареных овощей и черного хлеба, я направился к настоятелю, и простоял перед закрытой дверью минут 10, прежде чем постучал. Я вел здесь более, чем замкнутый образ жизни, не заводя ни друзей, ни врагов, находясь все время поодаль. Настоятель не был так уж набожен, как о нем думали. Он был мужчиной преклонных лет, но никто не мог точно назвать точную цифру. Доброе лицо с лучистыми складочками во круг глаз, когда он говорил, очень живое и эмоциональное. Он имел свою философию религии, которая была мне весьма близка. Поэтому то, что он обращался ко мне по имени, а не в вычурных манерах, звучало для меня совершенно естественно.
-Том? Проходи… - он отложил книгу, которую читал и встал мне на встречу. Я глубоко вдохнул и вошел, прикрыв за собой дверь.
После того, как я сообщил, о желании уехать в Магдебург, он ничего не спросил, а лишь внимательно посмотрел мне в глаза. В тот момент я перестал думать, что это хорошая идея.
-Это большая ответственность….
-Да. – согласно кивнул я. Он отвернулся от меня к окну и мне показалось, что он словно с кем-то разговаривает.
- Ты ведь не собираешься провести там всю свою жизнь? Я думал скоро тебя потянет домой. – да, я тоже так думал, признаюсь, но дома, кроме бизнеса меня ничего не ждало, и скучал я только по своим родителям, которые иногда меня навещали здесь. Но желание оказаться там возникло неожиданно и с каждой минутой, кричавшей о том, что это невозможно, оно усиливалось. – Но я думаю, что за это время мы сможем найти тебе замену, а пока что… ты можешь отправляться туда.
Для сборов мне понадобилось всего 30минут. Ехать я собрался в своих вещах, наконец, оценив за что же я платил по 100 евро за одну футболку. После жесткой грубой шерсти, мягкий хлопок футболки ласкал кожи нежнее любых прикосновений. За спиной я отчетливо слышал пересуды, но до них мне уже не было никакого дела.
Ближе к вечеру я вышел из автобуса на конечной остановке, которая гласила, что я прибыл в Магдебург. Но как выяснилось до первых домов мне пришлось пройти не меньше 20 минут. Так как было уже достаточно поздно, на улицах не было не души, а в окнах горел свет. Никто не обратил особого внимания на мое прибытие, но проходя мимо последнего дома на дороге, который был полностью темным, я почувствовал взгляд…. Я остановился, чтобы посмотреть внимательнее, но разглядеть что либо было невозможно. Даже мурашки пошли по спине от этого дома и я ускорил шаг.
В монастыре меня приняли мягко сказать скептически. Конечно же реперские шмотки настораживали, и даже когда я протянул им письмо, то взгляды не стали более доверчивыми.

Я приехал в понедельник и это подарило мне несколько дополнительных дней, прежде чем я действительно должен буду познакомиться со всеми официально. НО как водится в маленьком городке, все обо мне знали уже на следующее утро и церковь была непривычно заполнена людьми. Моя одежда значительно теперь отличалась от шерстяной рясы, которая больше походила на мешок. Теперь мне была выдана черно-белая ряса из более мягкой шерсти. Главной проблемой во всем этом стало, что капюшона, под которым я прятал свои волосы, больше не было. Я спросил, нельзя ли мне достать что-нибудь, но получив отказ, в серьез задумался об изменении прически. Но как оказалось, уже было поздно, и народ, поваливший валом посмотреть на меня, как на новую диковинку, увидел меня таким, каков я есть. В какой-то степени мне стало даже стыдно, и впервые за все время что я был в монастыре, я вечером провел за беседой именно с богом, хотя больше это было похоже на разговор шизофреника. Я извинялся, и меня пугало то, что я чувствовал внутри, ведь я действительно верил в то, что говорю и кому говорю. На утро чувство вины странным образом прошло и, будто кто-то вложил в мою голову мысль о том, что нет никакой разницы, как ты выглядишь, ведь все равны перед господом. Я просидел на кровати не менее 10 минут, потом встал, умылся ледяной водой, позавтракал со всеми овсянкой на воде, но мысль эта не исчезла. В какой-то степени я почувствовал облегчение. До воскресенья оставалось не так много времени, а дел оказалась целая прорва, с которыми я должен был разобраться как можно скорее. На плечах настоятеля оказывается абсолютно полностью находится весь приход, включая местных жителей, с проблемами особо набожных приходится справляться именно с помощью “слова господня”. С какими глупостями шли сюда, порой даже не описать. Неужели они и правда считали, что там, наверху, нечем заняться, кроме как возиться с их глупостями, связанными иногда с проблемой отсутствия мозга в голове. Конечно же, это были не самые добродетельные мысли с моей стороны, за которые я просил прощения и тут же спрашивал, но разве я не прав?!
Так же я отвечал за семинарию, в которой училось несколько классов различных возрастов. Я был должен следить за их успеваемостью, в случае чего разбираться, почему она понизилась, организовывать им экскурсии, а так же вести беседы раз в месяц, наставляя на путь истинный. Некоторые ребята, посещающие эти встречи, были младше меня всего на 5 лет, и было даже как-то неловко учить их и наставлять, учитывая какую жизнь я вел в их возрасте, и все еще помня, чего именно в этот период хочется. Ну и, само собой, я должен вести проповеди каждое воскресенье. На первую проповедь, над которой я ломал голову с первого дня своего прибытия, прибыла кажется абсолютна вся округа, потому что казалось, что в этом городке просто не могло жить столько народа. Я долгое время не мог выбрать тему, подобрать слова и интонации, ведь никогда этого не делал и не знал правил, но спустя несколько дней без результатных трудов, я решил говорить, как лежит на душе и то, что волновало меня. Из всего этого получилась проповедь о равенстве. К моему великому удивлению, недовольных после всего не было. Ну или он по крайне мере об этом промолчал, хотя я уверен, что он не слышал ни одного слова из тех многих, что я произнес. Мальчишка, лет 16 – 17, сидел на скамеечке в одиночестве и просто смотрел на иконы, рассматривая их внимательно, и со стороны казалось, что он над чем-то усиленно думает. Он был одинок, все, находящиеся внутри церкви, будто сторонились его, обходя стороной и стараясь разместиться по дальше. А он совершенно не обращал на это внимание, он был один и чувствовал, по всей видимости, себя превосходно. Как я не старался, но каждый раз, поднимая взгляд, обращаясь к людям, я все время замечал его высокую стройную фигуру. На протяжении нескольких недель он приходил по воскресеньям одним из самых первых, садился на привычное место сзади и словно отключался от всего мира, погружаясь в себя. За это время он ни разу не посмотрел на меня, а вот я, в свою очередь, рассмотрел его весьма неплохо. Парень оказался очень красив, даже по моим строгим меркам. Причем его красота не была похожа на ту глянцевость и смазливость, который блистали все известные личности с обложек журналов и экранов телевизоров, у него она была своя, особенная, завораживающая и притягивающая взгляды. Сомневаюсь, что в этом месте кто-то смог оценить ее по достоинству, и этот высокий стройный парень, с длинными ногами, черными как смоль волосы, женскими чертами лица, которые придавали ему, как ни странно, больше мужественности, чем кому либо из присутствующих, пухлыми чувственными губами и гордо вздернутым подбородком, оказался совершенно одиноким и не понятым.
Жизнь налаживалась, меня даже затянуло во все это, потому что времени, думать о посторонних вещах практически не оставалось. К вечеру сил хватало лишь на то, чтобы снять с себя одежду. Правда, перед тем, как совсем забыться сном, меня неизменно посещали 2 мысли. Первое – секса все еще хотелось не меньше, чем пол года тому назад. Выход в город, где местные жительницы не признавали джинсы и брюки, от чего щеголяли в юбках с подобающей длинной чуть выше колена, становился настоящей мукой для изголодавшегося тела. Целомудренная длина юбок, теперь казалась мне гораздо сексуальнее, нежели то, в чем обычно щеголяли мои подружки, что за частую и юбкой язык не повернулся бы назвать. Просто теперь, то что было прикрыто, моя фантазия с лихвой дорисовывала сама в сознании, и я благодарил всех святых, которых успел выучить, что ряса на мне довольно объемная и широкая. И второй мыслью был тот мальчишка такой странный и отдаленный. Я успел познакомиться уже со всеми в этом месте, кроме него одного. Никто не упоминал с ним родственных связей, но само собой он жил не один, но с кем и кто он такой, оставалось загадкой.
-может он и правда не отсюда? – вдруг посетила меня мысль по среди ночи, когда несмотря на свою усталость, сон не особо ко мне спешил. Если бы на равнее с богом я поверил бы в дьявола, то да….пожалуй, именно таким я бы его себе и представил.
На следующий день мне представился шанс это выяснить. Я шел по улице, возвращаясь с почты, когда на встречу мне вышла из магазина высокая женщина с резкими чертами лица, больше похожая на курицу по своим движениям и манере поведения, даже по тому, как она вела разговор. Я узнал ее, это была мадам Крамер, одна из представительниц счастливых домохозяек, заполонивших этот город. Однажды я зарекся о мыслях о женитьбе только благодаря страху, что получу именно такую жену, скучную, бесцветную, сварливую и уж слишком покорную. Она, выходя на улице и не заметив меня, кого-то отчитывала, не скупясь на слишком резкие словечки, для такой послушной женщины. Увидев меня, она застыла и ее узкие губы, плотно сжались в подобие жалкой неловкой покорной улыбки. Следом сразу же вышел никто иной, как Билл, правда совершенно другой Билл, которого я раньше видел. Он не скупился на косметику, ярко подведя глаза черным карандашом, удлинив и без того длинные ресницы черной тушью, и даже пользовался блеском для губ, привлекая к ним еще больше внимания. Я впервые так плохо скрыл свой порыв, глухо сглотнув, окинув его с ног до головы, остановив взгляд так же и на прическе, совершенно не подходящей под определение “Нормальная”.
-Простите святой отец, - пролепетала женщина.
-Мадам Крамер, - кивнул я ей в ответ, и обратился к парню, делавшего вид, что он меня совершенно не замечает.
-мистер.. – прежде чем я произнес фамилию, парень резко развернулся ко мне, одарив таим яростным взглядом, что я даже забыл, что хотел сказать.
-Каулитц!
-Билл! – снова взорвалась женщина, виновато посмотрев на меня. – простите его. Он совершенно не сносный ребенок. Очень трудный, совершенно не управляемый. Я так устала…так устала, что он со всеми ругается. – она начала оправдываться изо всех сил, и что удивило меня, абсолютно во всем обвиняя своего сына. Однажды, я разбил окно в школе, и не смотря на то, что моя вина была очевидна, моя мать, не позволила ни одному учителю понять на меня голос. Я перевел взгляд на Билла, он совершенно спокойно смотрел в сторону, привыкший и смирившийся с таким обращением со стороны самого близкого человека. Равнодушный взгляд устремился на противоположную сторону улицы, где на детской площадке играли дети, весело смеясь и бегая вокруг песочницы, радуясь вступившей в свои права весне. Мне даже показалось, что уголки его губ чуть дрогнули в попытке улыбнуться.

-Извините, мы должны идти. Муж скоро вернется с работы и я… - выражение лица Билла изменилось мгновенно, став совершенно каменным. Он вздернул подбородок и зашагал по улице, не удостоив ни меня прощанием, ни матери.
-НУ вот видите, какой он…совсем не сносный. Постоянно с мужем ругаются, я так устала. _замотала она головой, снова начав причитать. – отправлю его к сестре, может там он успокоится.
-Пусть придет к нам, в семинарию. – предложил я, провожая следом грациозно удаляющуюся фигуру. – Я буду рад ему.
Женщина кивнула и посеменила вслед за сыном, прихватив сумки, а я продолжил свой путь до монастыря, всю дорогу размышляя о том, что и правда был бы очень рад. Даже не смотря на то, что парень вызвал у меня какую-то неестественную тягу к себе. Может быть это было разыгравшееся воображение, изголодавшегося по ласкам тела!? Но этот Билл хранил в себе столько тайн, вопросов, загадок, эмоций.. он был как ящик пандоры, такой опасный и безумно манящий.
На следующий день, после обеда он стоял в распахнутой двери прихода с перекинутой через плечо сумкой. Он зашел так тихо, что никто его не заметил, создавая тем самым впечатление, что просто появился на пороге. Только подняв взгляд, чтобы передохнуть, я заметил его.
-Здравствуйте – произнес он и встал напротив меня. – мама сказала, чтобы я зашел к вам.
-Ты из школы сразу?- он согласно кивнул и посмотрел мне прямо в глаза. Я никогда еще не встречал такого красивого взгляда. Миндалевидные глаза, густые длинные ресницы, кажущиеся бесконечными из-за туши, и радужная оболочка насыщенного темного янтарного цвета, от взгляда которых кровь начинала разгоняться быстрее по венам, обдавая жаром. Я не зря в свое время сравнил его с дьяволом, но это не исчадие ада, а лишь маленький искуситель, в венах которого бушуют жаркие страсти. – У тебя есть немного времени?
-Что вы хотите?
- Я хотел предложить тебе походить в нашу семинарию. Познакомишься с ребятами. – на самом деле я не представлял чем его можно здесь заинтересовать.
- Меня мало интересует вся эта религия. Я очень сомневаюсь что там – он ткнул пальцем вверх – кто-то существует, иначе бы не было столько страданий на земле. Но если мать об этом знает, то я согласен, лишь бы домой позже…
-У тебя проблемы дома? Билл, может я..
-Нет не может. –резко одернул он меня. – Вы пообещали моей матери меня исправить, так я понимаю? Лучше бы вы её саму исправили. Сомневаюсь, что что-то из этого выйдет, но если вы не против, то я мог бы делать здесь уроки.
Его тон не был грубым, просто он был довольно прямолинеен, высказав сразу все, что думал об этой затее, может для того, чтобы я не ожидал результатов зря, или чтобы успокоить себя.
-Если хочешь… но у меня сейчас здесь будет беседа с ребятами. Мы не помешаем тебе? – он пожал плечами и обернулся на звук шагов. Несколько ребят зашли в просторный зал и начали рассаживаться по своим местам. Билл отступил ко мне на несколько шагов словно опасаясь чего-то. Так это не люди сторонились его, а он сторонился всех, выстраивая стену между собой и прочим миром, да еще такую прочную, что даже мне стало неловко и захотелось отойти. Он снял сумку и прошел на свое привычное место, где сидел каждое воскресенье, видимо занявшись уроками, пока я вел беседу. Так продолжалось с месяц. Он приходил после школы, садился у стены и занимался уроками, уходил вместе со всеми. Иногда я просил его о помощи, стараясь привлечь к чему-то, но он выполнял задание и возвращался на свое место. Никакой несносности и пережитков трудного подростка я в нем не заметил, кроме некоторых дней…примерно два раза в неделю он сидел тише обычного и казался наиболее далеким. Как я понял с первого раза, разговаривать с его матерью о семейных проблемах, было совершенно бесполезно. Она утверждала что у них идеальная семья и что она счастлива. Соседи подтверждали это, ссылаясь только на странности мальчишки, появившиеся после того, как мать второй раз вышла замуж.
-Они с отцом были дружны. Семья была не богатая, скорее даже бедная, перебивались как-то, но отец души в Билле не чаял. И даже после того, как погиб, Билл оставался милым и очень вежливым, открытым ребенком. Ему всего 7 лет было, он даже нас успокаивал, говорил, что папа смотрит сверху и все будет хорошо. А как только мать вышла второй раз замуж, его как подменили. Пугался всего сначала, потом совершенно нелюдимый стал. –рассказала пожилая женщина.
Однажды я увидел их “счастливую” семью на улице, возвращающуюся из кинотеатра. Женщина держала высоко мужчину под локоть, мило о чем-то с ним разговаривая, а Билл тихонько ступал сзади, забытый и обделенный вниманием. Он не вызвал у меня ни капли жалости, но я чуть не сорвался с места, чтобы просто крепко обнять его, прижав к себе, и прошептать что-то очень нежное. Мужчина обернулся, глянув на мальчишку, и в его взгляде было что-то отвратительное, от чего, Билл нагнул голову ниже, и даже плечи ссутулились, чего он никогда себе не позволял, гордо держа спину.
Он не появился в церкви на следующий день, его не было так же и через 2 и 3 дня. Я откровенно начал скучать, постоянно посматривая на пустующее место около стены.
Появился он только через неделю, тихий и спокойный. Мы с ребятами договорились обсудить тему, посвященную семье. На протяжении 3 часов мы рассказывали о своих семьях, пытались вывести формулу идеальных отношений, тем кто постарше, родители уже успели внушить, что девушка должна быть невинна до брака, и я поспешил всех заверить, что конечно это прекрасно, когда это так, и единственный партнер до конца жизни, при условии, что она его любит и он любит ее, но человеку свойственно ошибаться. И если сегодня она думает что любит его, то ничего плохого нет в том, что у них есть физический контакт. Возможно она ошиблась, возможна завтра они расстанутся, но сегодня она искренне верила а значит ее не за что осуждать.
Когда беседа была закончена и, все мальчишки вышли, Билл, захлопнул учебник и поднялся, перекинув через плечо сумку. Я в который раз пытался придумать что-то, чтобы удержать его, хоть на минутку, но каждый раз он ускользал раньше, чем я соображал.
-Я с вами не согласен. Не все родители любят своих детей. – я даже потерял возможность дышать, когда его голос раздался у меня за спиной.
- что за глупости? Так или иначе все родители любят своих детей.
-нет. Некоторым нужно вообще запретить рожать… - он развернулся и пошел к выходу. Достижением было одно то, что он вообще вслушивался в то, что я говорю. И упускать такой шанс, было бы очередным грехом, который пришлось бы замаливать наравне с другими, появившимися вместе с этим мальчишкой.
-Тебя не было долго… - он остановился и развернулся ко мне. Его взгляд дрогнул. - я беспокоился просто. – он прищурился, не доверяя ни единому моему слову и кивнул.
-я болел.
-Билл, ты мне не веришь?
- А у меня есть основания вам доверять?
-Согласен, нет. – его плечи напряглись, и он замялся, будто бы выискивая повод остаться еще на какое-то время, а может это снова моя разыгравшаяся фантазия. Он глубоко вдохнул и снова развернулся к выходу.
-Билл.. – позвал я. Не зная еще что именно скажу ему. Но моя мирская сущность, усыпленная все это время, вдруг стала брать верх, окрепшая продолжительным отдыхом. Его плечи снова расслабились и он вновь посмотрел на меня.
-Что?
- Что ты делаешь здесь каждое воскресенье? – этот вопрос действительно интересовал меня все это время. Сразу было понятно, что церковь и служба его не интересовали. Он резко перевел взгляд в сторону а потом снова на меня, словно боясь, что я замечу его тайну. Но я уже знал, куда он смотрит, поэтому даже не повернулся туда, лишь глядя прямо в глаза, что навряд ли было бы позволено настоящему священнику. –Почему именно она?
Билл еще раз глянул на икону и быстро выбежал из церкви. А у меня защемило в груди от того, что мне почудились слезы в его глазах.
-Пора заканчивать здесь… - вернувшись в свою келью, я написал от руки письмо настоятелю под Берлином, чтобы узнать, как продвигаются дела с моей заменой, и что хотел бы уже задуматься о возвращении домой.
После проведенных нескольких часов в своей постели без сна, я направился в залу, где сел на место Билла, находившиеся оказывается прямо напротив иконы. Она не выделялась чем то особенным, если только….нет, показалось.

Билл не появлялся около недели после происшествия, и я было уже собрался наведаться к нему домой, как он появился бесшумно на пороге церкви, словно возникнув из воздуха.
- для священника у вас слишком странная прическа. – заявил он с порога, проходя к своему месту. Эта неслыханная дерзость ласкала мой слух, как никогда и ничто до этого.
-А у тебя слишком странный макияж для парня из деревушки. – он вскинул на меня взгляд, и мне показалось, что этот взгляд был гораздо приветливее, чем обычно. Но он был так же тих и молчалив, пока делал свое домашнее задание. Я разбирался со своими документами, изредка поглядывая на его сосредоточенное лицо. В руки попался конверт с красиво выведенными с завитками на концах буквами. Я быстро вскрыл его, пробежавшись глазами по тексту и спокойно выдохнул, получив свое душевное спокойствие. Замена мне уже найдена, и как только он разберется со всеми делами, я буду свободен.
-Слава тебе господи, - выдохнул я в сердцах облегченно. Билл вздернул голову и улыбнулся, не оторвав взгляда от тетради.
-Что? –спросил я, так же улыбаясь.
-Нет. Ничего такого. Вы совсем не похоже на священника. Кто вы такой? – я пожал плечами. Почему бы и не рассказать ему правду, если ему интересно, я ведь никогда не пытался скрывать своего происхождения.
Я рассказал все, почему вдруг задумался о монастыре, с чего вдруг принял такое решение, как оказался здесь. Билл вызывал порыв говорить ему только правду, у меня нигде не возникло ни единого желания ему соврать или слукавить в каких-то деталях, пусть они не всегда были лестными. Он слушал внимательно, грызя кончик карандаша и не отрывая взгляда от тетради, стараясь показать всем своим видом занятость, но пока я говорил, не написал ни одной цифры или буквы. Мне это льстило, ведь, кажется, впервые я сумел привлечь его внимание. Внутри в груди что-то живое и теплое зашевелилось, разгоняя это чувство по всему телу и завязываясь узлом внизу живота. По мере разговора я подошел ближе к нему, и сел через скамейку напротив, предоставляя себе возможность рассматривать его. Он ежился под моим взглядом, и возможно, по этому не поднимал головы, а вот я не мог упустить такой шанс. Ведь сейчас он сидел передо мной такой спокойный, с расслабленными плечами, сумасшедшей прической и бесконечно длинными ресницами, отбрасывающими тени на его лицо.
-А как же родители? И бизнес? Разве можно так надолго его оставлять?
-Родители меня всегда понимали. У нас не всегда была такая уж и обеспеченная семья, я никогда ни в чем не нуждался, но, как я узнал позже, у нас были некоторые проблемы в семье, когда маме приходилось занимать денег. Но я был совсем ребенком и не помню этого, но мне всегда было как-то не очень ловко принимать дорогие подарки, после того, как я узнал об этом. Да и не только подарки…я не просил денег на карманные расходы, хотя мне, конечно, же их подкидывали время от времени, но исключительно с их инициативы. Я никогда не прогуливал деньги налево и направо в школьных компаниях и университетские годы. Хотя со временем карьера их обоих пошла в гору и уже не было во всем этом нужды. Отец был финансовым консультантом в одной крупной фирме, и его доходы росли по мере ее роста. Потом ему предложили стать коммерческим директором, а через пару лет фирма начала терять активы и было решено ее продать. Родители тогда по уши в кредиты влезли, но отец полностью выкупил фирму, рискуя всем…. – Билл перестал терзать карандаш и положил его на тетрадь, подняв на меня очень грустный взгляд. Я, полагавший, что моя история его так растрогала, поспешил его заверить, что все хорошо.
-Фирма стала несколько меньше, чем была изначально, но он сумел сохранить большую часть рабочих мест, внешние контакты и как ни странно, наладил внутреннюю политику. Буквально через год все кредиты были выплачены и она стала приносить доход, который начал расти от месяца к месяцу. Мама, занимающаяся персоналом до этого, нашла себе молодую и перспективную замену, занялась тем, чем всегда мечтала. Открыла кондитерскую. Там самые вкусные пирожные во всей Германии, а то и во всем мире. А я вот… пошел однажды помочь отцу с бумагами, да так там и остался на правах управляющего одним из отделов. – рот непроизвольно наполнился слюной при воспоминании о домашней выпечке и пирожных, которыми радовала нас мама каждые выходные, и особенно вкусными и красивыми тортами, с которыми она возилась сутками на пролет перед приходом гостей. – Билл, тебе обязательно нужно там побывать.
Он усмехнулся, снова выстроив мигом стену перед собой. В его улыбке читалось отчаяние. Я никогда не понимал этого описания в книгах, но сейчас, я действительно кажется научился разбираться в людях, или просто Билл был настолько читабелен для меня, будто мы были связаны тонюсенькими проводками, по которым мне передавалось его настроение и его эмоции. Поджав губы, чувствуя как порыв обнять его, выплеснулся с новой куда более сильной мощью, что сдерживать его было невозможно, да и не хотелось особо, я обошел скамью и сел рядом с ним, совсем близко, что мог почувствовать его запах. Я готов поклясться, что он не пользуется парфюмом. Это самый настоящий человеческий запах, но как же он пах…даже его запах привлекал меня, как бабочку привлекает яркий свет, зачастую оказываясь опасным для нее.
-Это вряд ли.. –тихо шепнул он, закрывая тетрадь и учебник, лежащий у него на коленях.
-Почему нет? Возьми маму…я уверен ей там тоже очень понравится. – он посмотрел на меня вдруг так, словно я пришелец из другого измерения с 3 головами разного цвета, говорящий на древнем китайском языке задом наперед, а после рассмеялся. Но не было в этом смехе ничего радостного и милого, а лишь мурашки побежали у меня под мантией я поежился, не понимая в чем дело.
- Да, как же. Моя мать не видела никогда ничего дальше собственного носа. Но знаете что?! Ее это устраивает!! Она ненавидит меня, каждый раз стараясь сплавить куда подальше, чтобы я не портил имидж их ПРЕКРАСНОЙ семьи!! – он крепко сжал кулаки, что удлиненные ногти, выкрашенные черным лаком, впились в кожу, оставляя следы. Его это не просто задело, а разозлило настолько, что глаза стали совершенно черными, а дыхание частым.
-Билли… - позвал я его, накрываю ладонью его руки, оказавшиеся практически ледяными. – Я уверен ты ошибаешься, и мама тебя любит.
- Ты ничего не знаешь!!! – выплюнул он мне в лицо, обратившись впервые как с себе равным, но только не понятно, принизив тем самым меня, или показывая, что не хуже меня. После он опустил взгляд на руку, от чего я ее тут же отдернул.
Перед сном я еще долго вспоминал бархатистость его кожи, такая гладкая и нежная, и ведь это были только руки. От такой мысли внизу живота узел, завязавшийся днем, стянуло еще сильнее.
На следующий день Билл появился как обычно из неоткуда, и в никуда пропал. Как и на следующий день…
Я, закончив с делами, прошел через центральную залу, краем глаза заметив одинокий высокий силуэт. Если бы он знал, как я соскучился по нему всего лишь за сутки, то никогда бы сюда не пришел больше. Эти чувства пугали меня самого, не говоря уже о мальчишке школьнике, и без того за что-то обделенного судьбой.
Он усердно что-то писал в своей тетрадке, с сутулившись. Его плечи иногда вздрагивали, как бывает, когда человек плачет. Сердце пропустило несколько ударов прежде, чем я быстрым шагом направился к нему, резко развернув к себе лицом за плечи, не особо церемонясь. Нет, он не плакал, но его щеки пылали нездоровым красным румянцем, становившимся заметнее из-за бледности кожи, глаза впали, лоб и челка были влажными от испарины, сбившийся шарф на шее не скрывал красноватого потека похожего на свежий синяк, а в глазах был страх. Сумасшедший страх загнанного зверя, смотревшего с полным пониманием будущего в глаза своему охотнику. Но я не был охотником…
-Билл…Билли…. Что с тобой? Тебе плохо? – он весь горел. Я обхватил его лицо в ладони, прикасаясь губами ко лбу, а он съежился, отвергая всем естеством физический контакт. – Да у тебя жар…. Ты так и в школу ходил? Билл! Ну давай, скажи что-нибудь… тебе нужно домой. Давай…идем…-он упорно не собирался никуда идти, не проявляя ни единой попытке помочь мне его поднять. –Билл!! – я поднял его на руки, обнаружив к ужасу, что он практически ничего не весил и быстрым шагом направился из церкви вниз по улице, не особо обращая внимание на взгляды прохожих, возвращающихся по своим домам. Дом был именно тот, у которого мне стало так не по себе, хоть в лучах заходящего солнца он казался более дружелюбным. Яркие цветы высажены в крупных горшках около дверей, розовые кустарники украшали небольшую лужайку перед домом. Все как в журнале про идеальную семью, но не слишком ли идеально для обычной?! За дверью послышались быстрые семенящие шажки, замок щелкнул и на пороге появилась фрау Крамер, ставшая больше похожа на кукушку, с нашей последней встречи, нежели на курицу.

Она посмотрела на меня удивленно и перевела взгляд на своего сына, потом снова на меня, не зная даже что сказать.
-Ему плохо. Как вы вообще отпустили его в таком состоянии в школу? – она нервно задергала полотенце в руках, начиная оправдываться, что работала в ночную смену, и пришла когда его уже не было, а потом что-то еще и еще, с каждым словом приводя меня в ужас, ведь моя мама, то, что для меня казалось совершенно естественно и неоспоримо, давно бы подняла такой кипишь, названивая всем докторам и бегая вокруг меня, каждые 5 минут, засовывая градусник подмышку. Эту же женщину волновало лишь оправдание, словно у меня на руках не лежал ее сын, трясущийся в ознобе от жара, а я поймал ее за выброшенной банкой в мусор для бумаги.
-Кто там? – раздался мужской хриплый голос и за ее плечом появился взъерошенный мужчина. Он был явно не трезв несколько часов назад и сейчас шел на кухню за стаканом воды. Об этом говорил не только его внешний вид, дополненный налитыми кровью глазами, но и отчетливый запах дешевой выпивки. – Что этот мальчишка натворил! –рявкнул он и, махнув рукой, продолжил свой путь дальше. Билл пошевелился и попытался жать пальцы на моей одежде. Не думал, что увижу, как ребенка действительно не любят…да еще такого ребенка, как Билл.
-Я думаю, ему будет лучше пока у нас. – женщина замолчала, посмотрев боязливо назад и кивнула, закрывая передо мной дверь. Вот так просто, без лишних вопросов и возражений она отпускала своего ребенка с кем попало. Уже более медлено я шел с ним на руках, пока лучи заходящего солнца, играли разноцветными бликами в его черных волосах.
Местный доктор, живущий в 5 минутах ходьбы от монастыря, сделал ему укол и прописал сильные антибиотики, так и не назвав мне причины столь тяжелой болезни. Я не сомкнул глаз, сидя на стуле и глядя в лицо спящего почти что ангела, посланного мне откуда-то свыше, видимо чтобы проверить меня. Да, именно ангелом он казался сейчас, переставший вертеться во сне, с расслабленным лицом, мирно сопящий, уткнувшись носом в одеяло. Такой беззащитный, такой доступный и такой неземной.
-Спокойной ночи – прошептал я, поцеловав его в висок и поправляя одеяло, когда за окном показались лучики солнца.
Около двух дней, я видел Билла исключительно спящим, зарывшимся до самой макушки в одеяло, хотя монахи убеждали меня, что он приходил в себя и даже старался есть, чтобы поправиться. На третий, Билл сбежал рано утром, прихватив все свои вещи. Я так и не поговорил с ним, в попытке выяснить правду, но что-то мне подсказывало, что узнав ее, я никогда уже не смогу смотреть на этот мир по старому. Семинарские занятия были отменены в честь какой-то школьной конференции, в которой участвовали многие школьники со своими докладами. День был солнечный и я не побрезговал работой в саду, собственноручно подстригая кусты роз, набравшие бутоны. Мимо прошли две женщины, восхищающиеся успехами одного из своих учеников. Интересно а как учился в школе Билл? А вдруг и он участвовал в этой самой конференции и даже что-то выиграл? А что, если они обсуждали только что его успехи? Поднявшись и приведя себя в порядок я вновь вышел в город. Манимый запахом свеже-сваренного кофе с капелькой коньяка для аромата, я забрел в небольшой магазин шоколада. Священники мало имеют наличных денег, да и в подобные заведения заходят крайне редко, но все чаще я стал испытывать потребность к мирскому миру. Я купил совсем маленький кулек шоколадных конфет с миндалем, упакованных в прозрачную плотную бумагу и перевязанные атласной красной лентой. Я не был уверен ест ли Билл шоколад, и как он отнесется к такому подарку, но мне впервые в жизни захотелось ощутить внутри тот страх и трепет перед вручением подарка кому-то для кого он действительно предназначался.
Билл вышел из здания школы и уверенным шагом направился к выходу, все еще не замечая меня впереди. Он шел бодро, уверенно шагая навстречу будущему, в глазах светилась уверенность в себе, но в одно мгновение погасла, когда путь ему преградил мужчина, сверкающей улыбкой в зверином оскале. Без сомнения это был его отчим, притворяющийся гордым отцом….да-да, именно притворяющийся, неужели никто этого не замечает. Билл остановился, и отпрянул от объятий, как от чумы, загнанно смотря на него. Мужчина резко перехватил парня за запястье и потащил вдоль улицы, видимо к машине, что-то говоря на ходу и воровато оглядываясь, в то время, как Биллу снова стало все равно. Глаза потухли, плечи опустились…. Да, именно таким он бывало приходил и сидел тихо-тихо, в четверг…да, обычно по четвергам.
В кармане лежали конфеты, а в голове отчетливо формировалась мысль, что любым путем, его нужно вырвать из лап этого мужчины, который теперь, как мне казалось, чуть ли не слюнями истекал при взгляде на парня. Комок тошноты подкатил к горлу, если бы не школьный двор, полный детей, я бы разорвал его собственными руками, купаясь в его крови, но нет… пока нет доказательств,…но не дай бог моим подозрениям подтвердиться и я буду праведно гореть в аду.
-Простите – окликнул я их. Мужчина обернулся, сверкнув глазами, но тут же нацепив на лицо приветливую маску отца. – Уже закончилось? Так быстро, я опоздал, Билл, прости, пожалуйста. – на немой вопрос я рассказал только что придуманную историю о том, как мы договорились встретиться, и что Билл поможет мне закупить нужные вещи и рассаду для монастыря, а потом посадить все в огороде, т.к. является семинаристом.
-Да, мне жена говорила, но не думаю, что…
-Мне очень нужна его помощь, я один не справлюсь. – настойчиво произнес я, делая акцент на том, что один никуда не уйду. Все же ряса давала определенные привилегии, т.к. на нас стали оборачиваться люди. Нехотя он разжал пальцы и выпустил тонкое запястье Билла, удостоив меня лишь кивка, и ушел к машине в гордом одиночестве.
Билл же стоял молча, не шевелясь, а потом вскинул на меня глаза, вновь полные отчаяния.
-Он убьет меня…
-Он не тронет тебя и пальцем – пообещал я, протягивая кулек шоколадных конфет. Несмотря на чудесную погоду, стало еще ярче от того, как лучезарно он улыбнулся. Широко и открыто, глядя на меня, не веряще и боязливо, что сейчас я отберу этот подарок. Я дарил женщинам бриллиантовые украшения, ценой в несколько десятков тысяч и ни одна из них, не сияла так, как этот мальчишка, получивший несколько дешевых конфет.
Билл остался ночевать в монастыре несколько суток, потом пришла его мать, умоляющая вернуться его домой, а потом умоляющая меня, убедить сына вернуться домой. Больше она у меня не вызывала ни каких эмоций, кроме отвращения и неприязни. А вот Билл изменился, словно отогреваясь и раскрываясь как бутон розы, но все еще оставаясь на стороже и не подпуская близко к себе и избегая физического контакта.
-Билл, а сколько тебе лет? – Мы гуляли уже второй час, забредя далеко от домиков и наблюдая впереди себя пустошь. Он боялся ходить сюда один, да и вообще выходить один боялся, поэтому семинарские занятия были перенесены на природу, чтобы он имел возможность приходить сюда с компанией ребят, а обратно в моем сопровождении, после прогулки. Его отчим пытался несколько раз поговорить с ним, но каждый раз замечая меня по близости, скрепя зубами молча уходил.
-17.
-Уже выбрал колледж? Университет?
- боюсь, что это для меня не позволительная роскошь. Хотя мне предлагали стипендию в одном из колледжей, но тогда мать запретила мне, т.к. он очень далеко. Хотя по-моему она должна наоборот радоваться…Но я уеду…обязательно…когда исполнится 18, я смогу решать все сам и свалю отсюда. Возможно потеряв год, но поступлю…
-Почему она запретила? – Билл пожал плечами и посмотрел далеко на горизонт.
–А любовь всегда сопровождается сексом? –неожиданно спросил он. Вопрос явно застал меня врасплох, несмотря на то, что еще год назад я считал себя искушенным в этом вопросе, и свободно мог обсуждать с кем угодно прелести интимной жизни. За это время многое изменилось в моем понимании секса. Из-за необходимости беседовать о нем со школьниками, лексикон пришлось сменить на более научный, что оказалось не так просто, в отличии от использования жаргонных словечек. Так же я вдруг, неожиданно для себя самого, понял многогранность всего действа, хотя все еще не собирался осуждать секс не ради любви и продолжения рода, а лишь как разрядку после тяжелого трудового дня.
-Думаю, что необязательно. Любовь вообще странная штука такая. Но в одном я уверен точно, что когда любишь взамен ничего не хочется требовать. Хорошо от того, что человек счастлив, и хочется сделать его таким навсегда. А вот с сексом все гораздо проще, чем кажется. С физиологической точки зрения ничего особенного в этом нет, хотя очень приятно, да и помогает расслабиться в случае чего, и любовь тут совершенно не причем.

По крайне мере какого-то воздушного облака счастья не существует. А вот с эмоциональной стороны…. Думаю чувства очень важны, и только в совокупности с этим, можно получить истинное удовольствие, которое так любят описывать в книгах)) Но – я строго посмотрел на него – и в том и другом случае, это должен быть твой выбор. И никто не в праве тебя заставлять.
-Ты любил когда-нибудь? – спросил он, срывая травинка и снова глядя на горизонт.
Вряд ли я когда-то любил кого-то кроме своих родителей и пары друзей, про которых напрочь забыл за этот, приближающийся к концу год. Но теперь я точно знал, что люблю и что это такое на самом деле.
- Теперь думаю что да.
- Она красивая, да?
-Абсолютно не в моем вкусе… - он глянул на меня, прищурив свои глаза, кажущиеся янтарными в лучах заходящего солнца. Изучал, словно сканируя, теплым но пронзительным взглядом.
-Внешность важна…
-Тебе об этом не стоит беспокоиться. Ты очень красивый, Билл… - его взгляд вмиг потух и он поспешно отвернулся, сделав шаг вперед.
-Да, я заметил. На меня встает у мужа матери гораздо лучше, чем на нее саму.
Я обнял его со спины гораздо раньше, нежели сам это осознал. Билл вздрогнул, но не отскочил, а лишь поддался назад, доверчиво прижимаясь спиной к моей груди и потираясь виском о мой подбородок. Это было так прекрасно, чувствовать его рядом, его тепло, запах и доверие. У меня сердце, чуть через поры не вытекло, настолько меня стали переполнять чувства. Я провел пальцем по шелковистой бледной коже шеи, и Билл захлопнул глаза, глухо сглотнув, а потом весь снова сжался, будто предчувствуя, как меня тянуло сейчас накрыть его пухлые и такие манящие губы своими, целуя и лаская так, как только он того заслуживает. Желание нарастало с каждым его выдохом через полуоткрытый рот, что мне вот-вот должно было сорвать крышу, оставив слабоумным на всю оставшуюся жизнь. Он дрожал, боялся, но выжидал не делая попыток отстраниться. Маленький мой, я никогда не сделаю ничего, что тебе не понравится, я никогда не сделаю ничего, что ты не хочешь….пока ты не хочешь. Положив ладонь ему на затылок я прижал его лицом себе к плечу и поцеловал в макушку, успокаивающе гладя по спине.
А вечером меня ждало еще одно счастливое известие. Письмо, обнаруженное мной у себя в келье, гласило, что через сутки, приедет моя замена, и я могу быть абсолютно свободен, что означало, что завтра я забираю Билла и уже вечером мы уедем от сюда. Весть о том, что приезжает новый настоятель, разнеслась быстрее, чем я добрался до кельи Билла, которая оказалась совершенно пустой к моему не малому удивлению. Никто не видел чтобы он выходил, но зная возможности и привычки Билла растворяться в воздухе и без шумно перемещаться, для меня это не было убедительным аргументом. Тем не менее я поспешил позвонить Георгу. Он был моим очень давним другом, который никогда не был в тягость, который понимал меня за частую без слов, зная когда я хочу поговорить, а когда просто напиться без расспросов. Он не имел доходов, чтобы покупать себе дорогие дизайнерские шмотки так часто, как делало большинство из моих знакомых, но накопив, собственным трудом, он позволял себе раз в пол года такую вещь, и хранил ее как зеницу ока, относясь очень бережно. Несмотря на все это, он всегда выглядел весьма стильно и ничуть не проигрышно на фоне остальных, а чаще даже и лучше, потому что вкус у него явно присутствовал.
Билл так и не вернулся, это я узнал, когда на утро его келья была все так же пуста и не подавала ни единого признака, что кто-то здесь ночевал. Переодевшись в свои родные вещи, и собрав немногочисленные пожитки, я вышел на улицу. Утро выдалось прохладным, на траве еще не подсохла роса, и туман заволок всю землю в округе. На душе скребли кошки, потому что день сулил выдаться не из самых легких. Утренний автобус, на котором должен был приехать НАСТОЯЩИЙ монах, приезжал через 15 минут, путь лежал мимо дома Билла, и я невольно заглянул в темные окна. Дом казался бездушным, неживым и очень отталкивающим, несмотря на всю внешнюю привлекательность. Там ли был мой Билли, я не знал, и был вынужден мучиться этим вопросом всю обратную дорогу и еще несколько часов, пока передавал свои дела.
Когда уже большая часть населения проснулась и спешила по своим делам, на подъезной дорожке послышался шорох гравия. В окне я заметил подъехавший черный практически новый Porshe panamera. Я даже засмотрелся на то, как плавно она выруливает и поворачивает, паркуясь. Боже мой, как я соскучился по своей машинке, застоявшейся наверняка в гараже родительского дома.
-Брат! – Георг махнул своей гривой волос, которые значительно отрасли за год, и распахнул объятия.
Мы проговорили не останавливаясь, стоя на улице, с пол часа, прежде чем я опомнился. В багажник была закинута моя сумка и уже через 2 минуты мы стояли около дома Билла. Георг по обыкновению спросил, уверен ли я. Но я никогда и не в чем не был так уверен. Как я уже узнал, многие мои псевдо друзья, давно про меня забыли, те которые помнили, решили что я точно псих, раз подался в монастырь. Георг и сам очень отошел от тех дел, когда я уехал. Ну что ж….друг познается именно так. И теперь я точно знал, что Георг Листинг мой самый что ни наесть лучший друг. Я и раньше то за него душу продал бы, а теперь еще и жизнь положу, если понадобиться.
-Биилл!! –крикнул я, вглядываясь в окна дома, ожидая что из какого-нибудь он да и выглянет. Щелкнул замок и на пороге показался мой Билли, растрепанный с погасшим взглядом и красными глазами, которые вдруг округлились от удивления сначала при виде моего нового облика, а потом и машины, стоявшей за моей спиной. Первой мыслью было то, что его отчим вновь распустил руки, но нет… здесь было что-то еще.
-Билл?!
-Что? – отвлекся он снова переведя на меня взгляд – Уезжаешь?
Тут уже была моя очередь, открыть рот и молча его захлопнуть не зная, что ответить. Неужели он мог решил, что я уеду и оставлю его здесь?!
-Уезжаем! И я еще не в курсе, какого черта ты тянешь время и не собрал вещи! – оказавшись в своей одежде, я чувствовал безграничную свободу. Я год не произнес в слух ни единого грубого слова, и сейчас они казались мне несколько непривычными, но какими-то родными, словно далекие, но любимые родственники, которых видишь только на рождество. Он еще с большим удивлением посмотрел на меня. –Билл, я без тебя не уеду. Иди, собирайся – повторил я уже более тихо, чтобы не пугать его сильнее. И у меня было еще одно дельце в этом доме. Я уверенно шагнул и оглянулся –воистину фотография из журнала. Подтолкнув растерянного парня к лестнице наверх, я прошел чуть подальше. Мужчина, куривший на заднем дворе еще ни о чем не догадывался, и судя по взгляду строил сои планы, которым никогда не суждено было уже осуществиться. Я и в школе то не кичился драками, хоть и не был сторонником выяснять дела кулаками, но я никогда не чувствовал такой ярости и не бил никого с такой силой и ненавистью, которая пугала меня самого, но остановиться я уже не мог. Его крики и мольбы, злили меня еще больше, т.к. этот амбал, ростом под 2 метра даже и не думал сопротивляться, за что получал еще сильнее. Когда его уже было довольно трудно узнать я не удержался и плюнул сверху, а после спокойно вышел, как ни в чем не бывало. Судя по взгляду Георг догадался обо всем сразу, протянув мне сигарету.
-Билл не должен знать… - он лишь усмехнулся, показывая тем самым, что я мог этого и не говорить.
В конце улицы появилась женщина, увидевшая машину и меня рядом, вдруг бросилась бегом в дом, а уже через несколько секунд раздались крики. Еще через несколько секунд появился Билл с небольшой сумкой, в которую влезли по всей видимости его вещи, из которых большую часть занимали книги.
-Ты не посмеешь меня бросить!!!
-Хватит с меня!! 8 лет я терпел!! Ты хотела избавиться от меня, так будь счастлива и живи своей идеальной семьей о которой ты так мечтала!!! Ты ведь мечтала?! Он важен для тебя!! Гораздо важнее меня, ведь тебе было наплевать, что он насиловал меня все эти 8 лет! И ты знала!! Знала, черт подери меня на месте!! Я сам сказал тебе об этом!!! Ты думаешь я был способен придумать это в 9 лет?!! Ты обозвала меня лжецом!! И все это время, строила свое счастья, за мой счет!!! Так вот живите себе на здоровье!! А я теперь буду сам…
Вся улица собралась поглазеть, что же происходит. Георг еще раз на меня вопросительно глянул, я лишь кивнул, и поспешил вперед, положив руку на дрожащие плечи парня. Значит его мать знала… каким же монстром нужно быть в таком случае….
-Идем.. хватит. – я силой заставил его двинуться, а после захлопнув двери машины мы выехали из этого чертова города. Оставалось последнее незаконченное дело перед возвращением домой.

Беда всех маленьких городков в том, что в них есть то же самое что и в мегаполисах, но это все тщательно скрывается. Завтра все сделают вид, что ничего не произошло….а ведь произошло!! Происходило 8 лет!!! И никто….никто не заметил!! Или не хотел замечать.. Да как же это возможно?!
Мы выехали к зданию окружной полиции. Как бы было неприятно, но это было необходимо сделать…я это понимал, и был готов убеждать Билла до последнего, хотя бы ради его собственного спокойствия. Но я ошибся. Билл без колебаний вошел в него, сказав мне, что хочет сделать это сам….
-Ты уже звонил родителям? – спросил друг, пытаясь разрядить обстановку, пока я нервно курил вторую подряд сигарету.
Через час вышел Билл, а за ним несколько полицейских, севших в машину.
-Подождите минутку…. – я подошел к машине и постучал в окно. Стекло опустилось и мужчина в возрасте посмотрел на меня. Выражение его лица не оставляло сомнения, что именно с ним разговаривал только что Билл, и что дело не останется просто так. –Я его…там…ну вобщем отделал неслабо.
Офицер окинул меня взглядом.
-Том, как я понимаю? – я кивнул. – он еще раз окинул меня строгим взглядом, а потом произнес совершенно серьезно.
-Кто-то знает ваше полное имя?
-нет.
- мистер Крамер подозревается в насильственных действиях сексуального характера против несовершенно летнего на протяжении нескольких лет. Он оказал сопротивление при задержании…
Я не сразу понял смысл этой фразы, а когда понял, то мы уже подъезжали к Берлину. Пока я разговаривал, ребята успели познакомиться. Георг впялился в Билла глазами, а потом выдал, что у того потрясающие джинсы. Мой друг – придурок!! Но я его обожал. Я обожал их двоих.
Как ни странно, общий язык они нашли очень быстро, найдя столько общих тем для разговора, хотя по большему счету они не сходились во взглядах.
Я впервые увидел как Билл так быстро пошел на контакт с незнакомым человеком, держась совершенно открыто. Улыбающийся и счастливый он был совершенно другим и еще более прекрасным, со своим дерзким макияжем и горящими глазами, жаждущими жизни. Немного подустав в конце пути он поутих, прижавшись ко мне плечом и просто наблюдая за сменой пейзажа за окном, позволяя тихонько перебирая пальцами ему по шее, где начинают расти волосы.
-Люблю тебя - прошептал я ему в макушку.
Ближе к вечеру мы добрались до моей съемной квартиры, где Биллу выделена была целая комната, которую я пообещал переделать в будущем как ему понравится, или если мы купим дом. Странно, я ни о чем его не спрашивал, а уже строил планы на будущую чуть ли не семейную жизнь.
Я был уверен что Билл в первую ночь не спал, глядя на двери и ожидая меня. Я это физически чувствовал, да и его красные припухшие глаза на утро говорили тоже самое.
Георг увел его куда-то на весь день, давая мне возможность разобраться с делами, позвонить родителям и решить некоторые проблемы. За время моего отсутствия ничего страшного с компанией не случилось, на мой счет капал небольшой процент, но в силу отсутствия привычных расходов, сумма скопилась немалая. Когда парни вернулись, был поставлен вопрос о постоянном месте жительства. Билл напрочь отказался от дома, сказав, что сыт по уши, и что ему все равно где жить, хоть в коробке. Общим решением стало выкуп этой квартиры, т.к. мне она была уже как родной дом, да и он вроде чувствовал себя в ней комфортно.
Проводив Георга, мы стали укладываться спать, т.к. предстоял еще один нелегкий для Билла день. Мы должны были познакомиться с моими родителями, мысль о чем, его вгоняла в панику. Я был уверен, что они примут его таким, каким полюбил его я, не осудят ни а прошлое, ни за настоящее. Но Билл наутро перебрал весь свой гардероб, выискивая нормальную, в понимании большинства, одежду, решил состричь волосы в мужскую прическу и отказаться от косметики. Он был готов пойти на все, лишь бы его приняли, а я терялся в догадках почему его это стало вдруг так волновать. Где-то отдалено внутри себя я понимал, что он боится быть выгнанным на улицу, в случае если не понравится, опять оставшись один. А еще он боялся того, что наскучит мне…поэтому перед утренними сборами, поздно вечером, когда я уже думал, что они мирно спит, Билл постучал в мою комнату. Он долго мялся на пороге, не зная как себя вести и как поступить, ведь раньше он никогда не был инициатором и жутко стеснялся, как оказалось себя и своего тела. Я долго не мог понять, в чем же дело, пока он не стянул с себя пижамную рубашку и не забрался ко мне в кровать. Вот тут то и начался мой 9 круг ада.
-Билл, что ты делаешь?- прошептал я, словно под гипнозом глядя ему в глаза. Мы не разу не целовались еще, а он такое удумал… неужели он решил подобным способом расплатиться со мной?! Он потупил взгляд и сел на пятки, прижимая к себе пижаму, прикрываясь и его щеки зарделись таким трогательным румянцем. – Билли… - я подтянул его к себе и обнял. –Какой же ты глупенький. Признаюсь, что весьма давно могу думать только что об этом, но Билли… мне не нужны твои подвиги. Я просто тебя люблю.
-Я тоже тебя… - прошептал он и заплакал.
Он плакал не меньше часа, наверное, впервые за все эти долгие годы, а я был горд, что только я видел это. После, вымотавшись, он уснул, уткнувшись в меня носом. А вот мне предстояла одна из самых тяжелых ночей, т.к. одеяло неумолимо топорщилось, а в низу живота тянуло на столько сильно, что аж больно. Билл был таким близким, что ладонь, лежавшая на его плече, непроизвольно ласкала нежную, словно атлас кожу… вторая заскользила по моему животу вниз, я еще раз посмотрел на него и меня словно током дернуло. Чем я буду лучше? Может в этом и нет ничего плохого, тем более по сравнению с тем, что с ним произошло… но я обещал дать ему выбор, даже если он будет косвенным участником. Сейчас он спал так мирно и доверчиво прижавшись ко мне, что мне стало стыдно… Я терпел год, потерплю и еще.
-Билл?!- я смотрел на мало знакомого для меня парня, который еще не успел, но собрался в парикмахерскую. –Так, Каулитц, сядь и послушай меня.
Я усадил его на высокий стул и попытался убедить в том, что мои родители должны знать его таким, какой он на самом деле, и что пора перестать стараться под кого-то подстраиваться, т.к. он никому ничем не обязан. Он слушал внимательно, и возможно, это подействовало, ведь через 10 минут передо мной стоял до безумия прекрасный парень в своем боевом раскрасе и, уложенными длинными локонами на плечи, волосами.
-Билл
-м? – спросил он, поднимая на меня взгляд, зажмуриваясь от яркого солнца. Мы стояли на противоположной стороне улицы, напротив маминой кондитерской. В большие идеально начищенные окна, была видно витрину, уставленную различными десертами и пирожными, замысловато выставленных в различных композициях, декорированные цветами и чем-то еще, что трудно было рассмотреть с такого расстояния.
-Можно я кое-что тебе покажу? Закрой глаза…
Он с мгновение раздумывал и захлопнул глаза, соглашаясь. Я улыбнулся этому жесту и обхватил его лицо в ладони, успокаивающе проведя большими пальцами по обоим щекам, а потом коснулся губами его, таких теплых и еще мягче, чем я представлял. Я поцеловал его чуть касаясь, ласково и нежно, лишь перебирая медленно своими, не касаясь даже языком, чтобы не спугнуть.
Он потом стоял еще несколько секунд, с закрытыми глазами и поднятой вверх головой, после того, как я отстранился. Потом облизнулся и удивленно уставился на меня.
-Что это было? – тихо спросил он. Причем он спрашивал это совершенно серьезно и требуя от меня отчетливого ответа. Я даже как-то замялся, убирая руки в карманы, как всегда, когда нервничал.
-Поцелуй?! – я нервно облизнулся, ожидая приговора.
-Нет…поцелуи не такие. Они ….такие скользкие и противные… - его передернуло и он снова вопросительно на меня уставился.
Значит все таки я оказался прав, при другом подходе, его можно убедить, что все что с ним было, может и должно приносит другие ощущения и чувства.
-Во всем мире это считается поцелуем –пожал я плечами и обхватил его одной рукой за талию, прижимая к себе и начиная путь через дорогу – но, если хочешь, то можем придумать этому другое название.
Мама, занятая делами перед открытием, суетилась и не заметила нас.
-Ой, простите, мы еще не открылись. – поспешила сказать она, среагировав на колокольчик, подвешенный на двери. Она развернулась и застыла на месте, вдруг широко улыбаясь – Это вы?! Уже пришли. Мои хорошие. –она бросилась обнимать нас, и я впервые был совершенно не против, чтобы меня потрепали и потискали. Тоже самое она проделала с Биллом, будто он был ей родным сыном или хотя бы другом семьи, которого она знала с пеленок.

Дата добавления: 2015-10-21