В 16.09 мы откинулись на спинки обтянутых синей искусственной кожей кресла. Люди всегда казались мне немного чудоковатыми существами, абсолютно не приспособленные к нынешним условиям жизни. Не 1 страница

Слезы ангелов Н. Чердак

"В 16.09 мы откинулись на спинки обтянутых синей искусственной кожей кресла. Люди всегда казались мне немного чудоковатыми существами, абсолютно не приспособленные к нынешним условиям жизни. Не удивлюсь если человечки вокруг такого же мнения обо мне - истерично-хохочущей красотке. Для них, именно я сногшибательная шизофреничка, а не они, прилетела с другой планеты. На самом деле, люд радуются, когда о нем говорят.

Подсознательное желание быть в центре внимания. Фрагменты долетевших сплетен мозаикой складываются в цельную картину, пробелы заполняются воображением. Мозг сам достраивает недостающие кусочки, зачастую полностью искажая суть: аккуратно, приклеивая пазл к пазлу вечным клеем моментом. Фантазийные образы, только что продуцированные путём элементарных или же сложнейших механизмов сознания.

Элементарная потребность "быть". Чудак, прячущийся по углам коммуналок, пытаясь внушить миру своё безразличие, сразу же выдает себя случайными фразами-перебранками на кухне, сплетничая с ужасной соседкой-кошатницей. Обо мне, вероятно, молчат и, потому растёт моё личное страдание. С каждым годом хворь крепнет, а людишки злятся. Невозможно достучаться до богов, они дружно молчат, наблюдая за жалкими попытками достигнуть поставленной в полубреду цели.

Кому вообще придет в голову рассказывать эту историю? Только один человек способен на это".

История, записанная на измятой временем бумаге, пропитанной надеждами и мольбами, была найдена в белом самолете "Аэрофлота", каких точно десяток, а то и больше. Разбирательство ни к чему, и так понятно кто это все затеял.

Страница за страницей… каждая из них - короткая самостоятельная история, записанная, вероятно, с одной целью - морально уничтожить меня.

Чувствую себя жуком, раздавленным детским ботинком. Полуживое месиво из дергающихся усиков, обездвиженных ножек и комков нервов.

Несмотря на внутренние противоречия, перелистываю страницу.

Запись 2.

"В самолетах время обычно не летит, а тянется. Густая, расплавленная мера движения материи. Каждый раз, поднимаясь по трапу самолета, я впадаю в панику: ладони покрываются кристалликами мутного пота, воздух попадает в легкие то мелкими подачами, то огромными глотками. Неконтролируемый панический страх. Таких как я сотни. Мрачная болезнь социопатов, затевающих мелкое пакостничество.

При аэрофобии психологи советуют поработать со своим сознанием и, представив катастрофу во всех красках, попытаться найти выход. Если выход не найден, то покрепче впиться в подлокотники и пофилософствовать на тему жизни и смерти.

Прочитав на сайте "Аэрофлота" совет №4 (ознакомиться с техническими параметрами самолета, что поможет почувствовать себя в безопасности), я начала дико хохотать. Если вникаешь в процессы, начинаешь соображать, отчего делается только страшней.

Летать одной для меня настоящее испытание. Вжавшись в кресло, достаю бутылочку цветной жидкости, и вливаю ее в горло. Мой способ спасения, попытка сбежать от действительности, теряясь в собственной голове. Кошки-мышки.

Неверное, подсознательно метод "эвакуации внутрь себя", как я его позже окрестила, присутствовал всегда. Образ жизни моих родственников не мог не оставить своего отпечатка. Выросшая в небольшой деревеньке, я с детства наблюдала как мой отец и дед пьют. После тяжелого дня в поле, устроившись на веранде, они посылали мать в подвал за самогоном и начинали отдыхать. В их мире отдых - это две стопки, закуска и сон после вечера пьянства. Дикари. Ничего не стоящие эмоции беспомощного чада, которому неприятно, хоть и привычно помогать матери будить отца и деда, получать тумаки и слышать неразборчивую брань. Ребенком я презирала алкоголь. Это было так давно...

Миниатюрная отрава проникает внутрь, эритроциты вместо того чтобы отталкиваться начинают слипаться, кровь сворачивается хлопьями. Внутри тела образуются маленькие гроздья винограда. Вернемся к истории. В 1861 ученные дали название эффекту склеивания эритроцитов, дарящем миллионам свободу от внешнего мира. Они, эти американцы, наградили именем процесс разрушения схожий с эйфорией. Когда я проснусь, попрошу у стюардессы пластиковый стаканчик прозрачной жидкости и пойду мочиться собственными мозгами.

-Чего ты боишься больше всего? - задает вопрос мой спутник.

Клонит в сон. Пытаюсь внимательно посмотреть на собеседника. Ничего не получается, уверенна, он знает об этом. Физик, не раз рассказывающий об отравляющем воздействие алкоголя на мозг, без единой эмоции рассматривает меня. Для него это нормально - не выражать чувств. Закрыв на секунду глаза представляю какая буря творится в его душе.

Когда он в первый раз увидел цветную бутылочку у меня в руках я узнала об абсенте достаточно чтобы терзаться совестью каждый раз, как подношу к губам отраву. Все просто: после естественной защитной реакции - погружения пьяницы в сон, организм требует воды. Закаченная под череп жидкость растворяет мозговые клетки и через мочеполовую систему выводит их в канализацию. Удивительно как мои родственники, потребляя дикое количество алкоголя умудрялись оставаться людьми и сохранять человеческое лицо. Чуть грубые, они, все же были способны проявлять общительность и более или менее любезно обращаться с гостями. Все их беды происходили от скуки.

Жизнь, несмотря на сотни способов, придуманных с целью развлечься, всё же однообразна. Пестрое и бесполезное проклятие человечества. Синдром, болезнь окружающих, яд, отравляющий быт с самого рождения. Несмотря на внешнюю добропорядочность и остатки нейронов, заполненных информацией о правилах хорошего тона, с тобой своих сельских родственничков я бы в жизни не познакомила.

"Ты" - это молодой мужчина с правильными, немного несимметричными чертами лица, чуть пухловатыми губами и прекрасными серыми глазами. Что я знаю о тебе? Если разобраться, не так уж и много. До встречи со мной сходил с ума от скуки, преподавая в каком-то университете лекции по физике, ходил не тренинги и изучал знаки зодиака. За полгода ты так наловчился по внешним признакам угадывать под какой звездой появился на свет тот или иной человек, что даже мне становилось не по себе от бьющих в цель ответов. Удивляясь каждый раз, я все же жду сбоя. Хочется собственными глазами увидеть ошибку.

Везде есть изъяны. Любая, даже самая надежная система, имеет свои, пускай на первый взгляд крохотные несовершенства. Подходя к людям на улице, ты угадывал их гороскоп, должность и сумму денег в кошельке, а затем, с доброй улыбкой, говорил, что они должны отдать их тебе, если не хотят беды. Столкнувшись с необъяснимым явлением подавляющее большинство соглашалось. Не каждый день к тебе подходит, будто свалившийся с неба человек, который просто научился считывать элементарную информацию и теперь прикалывается, потешаясь над людским суеверием.

Пожалуй, не так важно что ты делал до встречи со мной. История твоей жизни в мельчайших подробностях должна остаться в прошлом, потому что в реке длинною в 27 лет наверняка помимо невинных развлечений найдутся трупы девушек. Твои личные воспоминания, способные причинить боль. Поднимать муть со дна - не мой стиль. Потому довольствуюсь угрюмым молчанием, в которое ты иногда впадаешь. Безмолвие, тишь, упоение спокойствием. Взгляд направлен в пустоту, табличка "ушла в себя и не вернулась". Достаточно того что ты со мной без всяких левых условий и лишних расспросов.

Благодарна тебе, потому что каждый раз когда я травлюсь, ты держишь меня за руку и молчишь. Смирение и понимание читается на твоем лице, однако, когда я вжимаюсь в кресло и подношу бутылку к губам, ты каждый раз пытаешься меня остановить.

-Ты меня слышишь? - внимательные, ничего не пропускающие глаза, пристально вглядываются в мое лицо, подмечая чуть глуповатую улыбку. Молчание явно затянулось, превысив все возможные меры допустимые правилами хорошего тона. Губы вытягиваются, как будто пытаясь дотянуться до невидимого кремового пирожного: чего ты боишься больше всего? - повторяешь уже заданный вопрос.

Выхожу из сладкого состояния легкого опьянения. Улыбка становится более осмысленной. Потребность в сне улетучивается. Будто и не было совсем. Временная смерть отложена на потом.

На столике передо мной вовсе нет никаких сладостей, только сок и начатый обед: беспорядочно разбросанные кости белой рыбы, фантики, кусочки нераспакованной пищи, завернутой каждая в свой индивидуальный пакет.

-Извини, задумалась, - обманываю и всерьез задумываюсь, хмуря брови.

Наблюдательный физик выжидательно молчит. Неподвижность змеи, гипнотизирующей свою жертву.

"А действительно, что пугает меня больше всего: короткое замыкание двигателя, люди объятые огнем, кричащие дети или накаченные наркотиками шахидки? Быть может бутылочки в моей сумочке не от наследственности и картинок в голове, открытками отпечатавшимися в памяти? Не от беспомощности ли я чувствую себя загнанной на бойню свиньей, у которой все же есть шанс на спасение?

-Даже не знаю, - отвечаю я, уставившись на белую вилку, спрятанную в прозрачный пакет. Ей везет ни чуть не больше девятимесячного плода в утробе. Пластик надежно защищен от внешней грязи, пока находятся в своем коконе, но стоит мне вытащить его, как белоснежные зубья обмараются о грязь внешнего мира. Сок от помидор, кусочки рыбы, соус для риса окрасят белоснежную поверхность в грязные оттенки. У нее есть шанс остаться чистой на этот раз, но он так мал, что надежда уходит, махнув на ситуацию рукой. Так и с людьми.

- Наверное, сама смерть, - добавляю я после паузы, - отсутствие контроля над ситуацией приводит меня в панический ужас. Не отрицаю, внизу на земле свои недостатки: летающие кирпичи или такси, врезающиеся в людей на остановках, но там я твердо стою на ногах, а значит, существует иллюзия уверенности.

На этот раз брови хмурит он: "ты же всегда утверждаешь, будто все происходит с определенной целью. К примеру, если тебе суждено быть убитой упавшей с пятнадцатого этажа сковородкой, этого не избежать. Все происходит так, как должно происходить", - мой прекрасный физик замолкает и, поворачиваясь ко мне всем телом, принимает позу рыболова, ждущего, когда же позвоночное созреет и заглотит крючок. Однако, поплавок недвижен.

Мне хочется вступить в жаркий спор. Рассказать о своей вере во всемогущество человека. Объяснить, что никакого старого волосатого деда не существует, и рассказать какое у него на самом деле лицо. Это так важно поделиться впечатлениями и видениями. Ты не поверишь ни единому слову, так как слишком хорошо успел изучить мои мысли, потому мои губы беспомощно раскрыты, как у ребенка, увидевшего бабочку. Со стороны напоминает удивление. На самом деле загнанность и отчаяние.

Мне откровенно неприятен этот разговор, и я зла на то, что произошло недавно: до 16.09. Хочется прыснуть немного яду, чтобы твоя ухмылочка будущего победителя, немного повяла.

-Несмотря на безумства, на которые мы толкаем друг друга в душе ты остаешься таким же праведным верующим, как и я. Нам просто нужно верить хоть во что-то, без этого мы засохнем как пауки, упадем и развалимся на куски, - откидываюсь на кресло и наслаждаюсь эффектом. Твое лицо вытягивается, теперь злость не только во мне. Если представить что мой дорогой физик - есть простыня, то его лазурно-голубой цвет меняется на темный оттенок. Одной капли противного оттенка синего хватит, чтобы она плющом расползалась по ткани, разъедая первоначальный цвет. Мне мало. Нужно подкинуть в камин пару полен.

-Как когда-то в сельской церквушке, - маленькая доза яда. Практически незаметно, продолжаю - не изгладить из памяти открытки-воспоминания, где мы дети, стоящие на коленях перед священником в нашем забытом богом селе, - достигаю нужного эффекта, бью прямо в яблочко. Достаточно. Змеи отползают от добычи. Пластиковая вилка пронзает румяную помидорку черри и, пачкаясь красным соком, направляется ко мне в рот. Без шансов на спасение.

Терпение не изменило тебе и на этот раз. Мой грустный физик, ты научился прощать меня, терпеть укусы и мой яд, что маленькими дозами я впрыскиваю тебе под кожу, когда злюсь. Нам нужен Бог, без него мы не мы. Внушенные с детства мысли опутывают сознание диким, демоническим сорняком, выдрать который мы, даже вместе, не в силах.

Отодвигаю пластиковую тарелку с недоеденной пищей. Возможно, вернусь к ней чуть позже. Физик сидит неподвижно, угрюмо уставившись в круглое окно, отделяющее туристов в шортах и легких платьях от дикого холода. Как бы извиняясь за очередной приступ злости, беру его за руку и ободряюще провожу пальцами по запястью. Те же поза обиженного человека, демонстративно отвернувшегося к окну. В детстве были такие картинки, на которых ребенку нужно было найти 10 отличий. Сейчас, будучи 25-летней тетей, десяти, конечно не найду, но одно явно бросается в глаза: на твоих губах улыбка. Всего минуту назад поджатые, напоминающие ниточки, сейчас, когда моя рука на твоей, они растянулись. Прощенная, с лучащимися глазами, смотрю в окно. Двойное стекло покрыто корочкой тончайшего льда. Застывшие кристаллики влаги вызывают восхищение.

Когда падают самолеты, телеведущие рассказывают то, что написано на экранах. Бесчувственные, обездушенные от работы, вынуждающей каждый день сообщать важные для кого-то новости. Экраны в тысячах квартирах показывают обгоревшие детали покрытой гарью железной птицы, кричащих пассажиров или их трупы. Прежде чем столкнуться с землей люди должны прочувствовать страх падения, раскаяться. Если измерять расстоянием, на молитвы отводится 10 000 км. Такая бесстрашная на земле, чувствую себя кроликом в лисьей норе на высоте этих условных 10 000. Если самолет разобьется, моя первоначальная цель будет достигнута сегодня же. Так ли я хочу попасть на прием к настоящему Богу, при условии, что он вообще существует? Вера ничто по сравнению с ненавистью. Ненависть, вытекающая из веры разрушительна и безжалостна. От ощущений тоже можно сойти с ума. Так и произошло у нас с тобой.

Между креслами проходят стюардессы. Молодые, красивые, подтянутые. Их бедра утянуты юбками, грудь заключена в строгие белые блузки, а ноги кажутся более сексуальными за счет каблуков, на которых их обязывает ходить вобранная должность. Мне они представляются несчастными созданиями, обязанными говорить "пожалуйста" каждому подвыпившему господину, внешне напоминающего хряка, перепутавшего свинарник с самолетом в жаркую страну. Валяясь под зонтиком, он будет обливаться потом, и посасывать "Coca-cola" из трубочки. Противно представлять его, заталкивающего в рот очередной хот-дог, который прибавит еще одну свисающую с шеи складку. Представив эту картину, мне еще больше становится жалко небесных птичек, вынужденных рано прощаться со своей "романтичной" жизнью.

-Вернемся к нашей теме.

Глупый ход. Почему ты во всем пытаешься докопаться до истины? Дурацкая привычка, взращенная в каменных стенах университета.

-Давай поговорим о чем-нибудь другом, - пытаюсь сменить направление разговора.

На самом деле в состоянии панического страха не очень-то хочется говорить. В проходе, между креслами вижу знакомое лицо. Кто угодно, только не этот человек. Он постоянно преследует меня. Несколько минут назад мы уже вели диалог, больше напоминающий параноидальный бред.

Сейчас лучше скрыться, вжаться в кресло и стать незаметной. Маленькой виноградинкой, помидоркой, кем угодно… Я бы согласилась перевоплотиться в того жирного дядьку на несколько минут и ощутить запах собственного омерзительно пота. Кажется, мне самой сейчас не помешал бы дезодорант.

Если он заметит меня, может возникнуть неловкая ситуация или подняться крик, мне этого точно не нужно. Новенькие солнцезащитные очки помогут избежать столкновения, скрыв глаза под спасительными темными стеклами. Недавно, когда я выходила из туалета, они выручили меня, опутав туманной дымкой загадки. Протягиваю руки к сумочке. Щелчок футляра, быстрое движение и на кресле невидимка.

Когда я в самолете одна мысль не дает мне покоя. Кажется, что время замедляется и мы единственные живущие в старом ритме. По сути, это мозг частично отключается от восприятия неприятной информации извне. Люди похожи на бездушные застывшие машины. Носители информации. Они так одинаковы в своем состоянии транса, что нет смысла придумывать им имена или спрашивать настоящие.

Щелчок вывел тебя из оцепенения. Проанализировав мои действия, ты, вероятно, решил, что я все же хочу немного поспать.

-Если тебе так спокойнее… - начинает мой спутник.

Останавливаю его спокойным: "спасибо", - целую в щеку и, отвернувшись к окну, закрываю глаза. В голове возникает недавняя сцена. То, что произошло между нами несколько минут назад (до 16.09) в тесной кабинке самолета сложно назвать нормальным. Подобные ситуации кого угодно повергнут в шок.

Физик больше ничего не говорит, немного удивленный, сидит, подперев рукой подбородок и скрестив ноги, смотрит на кресла пассажиров. Нет смысла именовать тех, в ком не видишь надежды на спасение. Быть может, мы оба высокомерны и напыщенны, тщеславны без повода. Это наш способ выживать и делать то, что мы делаем.

34 E недвижно сидит, уставившись в монитор своего мега-крутого, ныне встречающегося на каждом углу, айпада от Apple; 35 F, cудя по морщинкам и ужасного оттенка помады, приходится ему матерью. Такой цвет вышел из моды лет 30 назад, однако экс-красавица застыла в пространстве потому-то и наряд, и макияж можно признать ретро. В молодости убежденная поклонниками в своем совершенстве, сейчас она жалкая тень той неопытной девчонки с яркими губами и зелеными тенями на широко распахнутых глазах, способных взорвать разве что очень неразборчивое или же уставшее от всего сердце. 35G, угрюмо уткнувшийся в газету меня, в принципе, мало интересует, а вот 35H, пожалуй, могла бы и догадаться в чем дело; однако, я более чем уверена, что мягкая подушка-ошейник с эмблемой Nestea стала для женщины проводницей в куда более интересные миры. Ее, ровно как и дядечку 35G, вряд ли за интересует парочка сидящая спереди.

Чтобы быть частью толпы достаточно заткнуть уши наушниками, опустить кресло и заснуть под классическую музыку. Неплохая альтернатива. Мне, также как и моему спутнику, куда более привлекательным кажется притворяться: сидеть на своих противного оттенка синего креслах и, держась за руки, улыбаться. Сегодня мы играем роль добропорядочных пассажиров. Понять причину, в принципе, не так уж сложно. Подключив воображение или воспользовавшись элементарной логикой, можно без особых усилий дойти до того что минут 7 назад у нас был секс. Мечта стюардессы, грезы бортпроводника, явь чикули на шпильках, случай с оттенком романтики из биографии донжуана. Окрыляет не только осознание того, что под вами сотни километров и кроме железного брюха птицы вас некому защитить. Цепляет мысль о том, что этот миг может стать последним. И ни внуки, ни дети, которых у вас нет, не услышат из морщинистых губ бабушки с дедушкой о том, какие поступки те совершали в безумных порывах страсти.

Больше всего понравилось, когда он закрыл глаза. Островки жизни в металлической раковине. Белая, тягучая жидкость, густыми каплями беспрепятственно стекала по зеркалу, напоминая мне слезы ангелов. В голове постоянно возникают странные образы. Неужели человек в здравом рассудке может сравнить сперму со слезами существ, которых он никогда наяву не видел? Наваждение и бессознательные импульсы. Многие, пожалуй, сочтут меня извращенкой. Хорошенько порывшись в моей голове, кто угодно пропишет сногшибательной истеричке антидепрессанты. Кто угодно, только не он. Любимый физик поддержит любое безумие.

Он, также как и я относится к тому редкому типу людей, которые и после 25 сохраняют пламенный огонь юности в душе.

У каждого свой способ борьбы с реальностью, свой путь, свое течение. Одни и те же вещи можно называть разными именами. Мы сделали свой выбор. Нарушать границы, выходить за рамки дозволенного, плевать в лицо трем сестрам: нравственности, совести и морали, тысячелетними заклинаниями сковывающих людей от поступков, олицетворяющих свободу.

Когда белая птица мчится по взлетной полосе, внутри происходят метаморфозы. Люди - маленькие червяки, трясущиеся за свою жизнь: цепкими пальцами, по-обезьяньи, обхватывают ручки кресел и впадают в транс. Почти все под массовым гипнозом. Его пальцы быстро расстегивают пуговицы. У нас секунд 30, не больше. Потом мы либо умрем, либо вознесемся на небеса внутри белой железной птицы. "Блажен кто верует, тепло ему на свете" - писал друг-атеист. Голова опускается на согнутые в локтях руки, лежащие у него на коленях, его пальцы обхватывают мою голову, и я забываю о страхе смерти. Взрыв. Слезы ангелов во мне. Не пролить ни капли, оставить внутри все до единой. И пока червяки смотрят на внутренности белой птицы, мы живем. Их мир замер.

В среднем транс длится секунд 40. Уложились. 35F всхрапнула, что вывело 34E из оцепенения. Довольная как кошка, прислоняюсь к груди мужчины, блаженно прикрываю веки. Теперь мой черед видеть сны".

***

Буквы черной ручкой на пожелтевшей бумаге. Кто-то старательно записывал историю своей жизни - страницу за страницей заполняя замысловатыми крючками и завитушками. Тот, кто тратил время на все эти загогулинки явно хотел чтобы история получила огласку.

Тексту сопутствуют художественно соединенные палочки и линии - рисунки, изображающие странных существ. Бессмыслица. Страшные рожи, лица ангелов, силуэты приведений и портреты.

Следующая запись датируется июлем, 2012 года.

"Потребительское общество. Детство счастливое, потому что ребенок глуп. Юность вспоминается пожирневшими мамашами со складками на брюхе как пора вседозволенности. Время гормонов и флюидов, запретных алковечеринок, неразборчивого секса и новых впечатлений. Дядечки с тремя жировыми складками или округлой пивной бочкой над членом успокоились, но не забыли о своем горячем друге, ныне мирно свисающем как краник под личной бочкой.

Прохожу мимо очередного такого экс-самца, неспешно шагающего по Марсовому полю с толстой самкой под ручку, размеры которой превысили допустимые визуально приятные глазу границы.

Город Санкт-Петербург, богатый пафосными ресторанами и манерными мальчиками-хипстерами в очках с синей оправой, пышными старинными зданиями, с деревянными крышами и барельефами обнаженных фигур на фасадах. Жалкие нищие с протянутыми ладонями на пыльных улицах и властные люди в черных авто. Огромное количество кичащихся фальшивым богатством человечков и океан рекламы, пестрящей на фасадах и уличных столбах.

-Где будем обедать? - вопрос выводит меня из раздумий. Беспорядочные картинки, часто мелькающие в голове, совсем сбили с толку.

-Так, - оглядываюсь по сторонам. Ничего интересного: лениво гуляющие парочки, размеренным шагом измеряющие длину поля, подростки на траве с бутылками дешевого пива, любопытные туристы, изнемогающие от жары и броские рекламные щиты, - дай мне пару минут на размышления, - отвечаю я, переводя взгляд с толстой парочки на яркий плакат.

Информация. Нас пичкают новыми знаниями от обилия которых лопается голова. Мусор, запакованный в подарочную бумагу или неприкрытые ошметки мыслей - все одно. Через неделю, будь то золотая бумага или рванные лоскуты дешевой тряпки, налетят мухи. Черные, разлагающиеся в голове слова, вонючая, никому толком не нужная крылатая масса. "СМИ освещает прогресс", - гордо вещают журналисты. Они заблуждаются. Неразборчиво вносимый в мир хаос обездушивает, насыщает, заполняя головы ненужным сором. Нам пора ставить фильтры вместо спиралей.

Лжесочувствие, лжеэмоции. Хаос. Современность напоминает свинью - жирную, потную, обожравшуюся.

Меня, как обычно, охватывает злость. Ярость от нарастающего понимания безысходности. Я стою здесь - практически в центре, а в голову отравой втекает ненужная информация. Выход не найден.

-О чем ты думаешь? Вроде мы собирались выбрать местечко для обеда... - вежливая пауза. По твоим ожиданиям я должна сказать что-то толковое или, по крайней мере, членораздельное. Молчание. Время плавно течет, мои губы плотно сжаты.

-Или ты не голодна? - твой голос выводит из оцепенения. Нервно-мускульный зажим проходит, лицо принимает более симпатичное выражение.

-Как насчет "Ботаника" - маленького индийского ресторанчика? Там, официантки-хиппи и куча зеленых растений. Уверена, блюда соответствуют атмосфере, наверняка что-то нестандартное.

Ты пожимаешь плечами, думаю, это означает согласие. Без лишних слов беру тебя за руку и веду в знакомое место. Весь путь проходит в тишине. Ты уже успел привыкнуть к моим приступам молчания. Часто хочется просто побыть наедине со своими мыслями, но твоя рука в моей никогда не бывает лишней. Пока мы идем, разрешаю потоку мыслей беспрепятственно проходить через мою голову. Никаких фильтров. 7-ми минутная роскошь.

-Что вы нам посоветуете? - стандартный вопрос официантке, знающей повара в лицо.

Название каких-то блюд, о которых мы прежде не слышали и краткие сведения о кулинаре-индусе нас вполне устроили.

-Интересно, за время пребывания здесь он успел выучить русский? - мой простой,

ни к чему не обзывающий вопрос. По блеску в глазах замечаю, что те 7 минут дались тебе с трудом. Ты явно настроен поговорить. Что ж, напомним цели. Почему бы и нет?

-Несмотря на сложность нашего языка, думаю, как минимум элементарным набором фраз он овладел, - ты принял игру, решив начать диалог. Ведь физикам прекрасно известно, что заковыристые темы сногшибательные шизофренички любят начинать с пустяков. Поставить точку и рисовать спираль. Смотришь в глаза, безотрывно. Это не может не подстегнуть интерес. Тем более высказаться хочешь именно ты.

-Мы ничего не значащее ничтожество. Крысы, пережравшие химикатов. Творение, изначально обреченное на крах. Неудачный проект недотепы-студента. Дипломная работа на четверочку с натяжкой, - беспощадные выражения атеиста, не так давно стоявшего на коленях в церкви. Краска приливает к лицу, дыхание сбито.

-Продолжай, - ни одного намека на эмоции.

- Планета, отданная под тонны мусора святым Богом, наигравшимся и тоже перенасытившимся, - ложка в руке замирает. - Стоит ли продолжать? Может самое время остановиться? У меня нет цели задеть тебя, надеюсь ты это понимаешь.

-Ни на грамм не задел, - отвечаю я. Сейчас, будучи потерянной и несовершенной, вспоминаю, как молилась рядом с тобой. Тогда наши души были наполнены верой в идеалы, Бога и будущее. Мы были знакомы с самого детства, но потом разъехались, чтобы встретиться вновь.

Глаза выражают сомнение, руки лежат на столе, не двигаясь, губы раскрываются: с потоком воздуха пространство заполняется моим голосом: "что есть настоящее: слезы по парню, который имел твой мозг год-другой, 8-часовая работа, с каждым днем все больше искривляющая позвоночник, а может химикаты от которых ты жиреешь?" - воспоминание о моем бывшем как минимум неприятно. Мускулы на твоем лице нервно дергаются. Но ты принял заданный тон. Отступать от условий игры бесполезно.

-Фальшивка, - подаешься вперед, ставишь локти на стол. На мой взгляд, так и впрямь удобней. Во мнениях мы совпадаем.

Отжившие свое правила приличия не действуют даже в ресторанах. Тянешься к зубочистке, тем самым заставляя меня ждать. Всматриваюсь в лицо, пытаясь различить малейшую вибрацию губ.

-Бог просто развлекается, - изрекает физик, вертя пальцами зубочистку. Жизни людей - бильярдные шары, разбросанные по единому зеленому полю, - достает острую деревянную палочку из индивидуальной упаковки, - Моя ставка: без шансов. Неровная поверхность, покрытия горами и океанами… ей изначально проплаченная дорога в рай, а муравьишкам, то есть нам - людям, суждено ещё раз столкнуться с потопом. Куда тебя занесет на этот раз, где ты родишься, что предстоит испытать? Все предначертано, - зубочистка упирается в ровный ряд недавно отбеленных зубов.

Поддерживаю, вставляя фразочки наподобие: "Судьба, эмоции, мысли, поступки - все, что ценится, прописано ради забавы". - Мы на одной волне, - Складывается ощущение, что все решено. Классическая картинка марионетки, так мне кажется.

-Бог любит играть в бильярд. - продолжаешь прерванную мысль беспрекословным тоном, - Гордые муравьишки набрасываются на крупных насекомых и покусывают людей за пятки.

Официантка приносит два блюда, названия которых ни я, ни ты, так и не запомнили. Зато их вкус жгучим впечатлением отпечатался на языке. Ядерная смесь индийских специй.

Прозрачная не испорченная химикатами жидкость, недвижно застывает, приняв форму стеклянной посуды. Попав в горло, она смешается с моей грязью. На этот раз без алкоголя. На земле не так страшно, тут можно не травить организм. Это лишнее.

-Нас объединяют не только чувства, - пауза, - ты сам знаешь, что я имею в виду.

Убить родителя. Мы - просто герои-любовники, объединенные желанием мести. Как извести того кого никогда не видел? Картинки в детской библии не в счет.

-Иногда мне кажется, что ты поставила нам непосильную цель, - твое лицо спокойно. Никаких эмоций.

Я злюсь потому что и сама знаю. Зачем лишний раз напоминать об этом? Пригубливаю стакан воды. Кружится голова.

-Уровень усложняется с каждым днем. Создатель сидит не на облаке. Если бы задачка решалась так просто, я лично, преодолев страх свободного падения, всадил бы нож ему в горло, - уверенно заключаешь ты.

Мимо окна проходит женщина в положении. С грустью вспоминаю себя подростком. Ужасная открытка из прошлого. Дети часто ненавидят тех, кто подарил им жизнь. Появляясь на свет, ребенок кричит. Его насильно выталкивают из маленького рая, где есть все необходимое. В утробе не нужны шмотки, машины и поиск смысла жизни. Ограниченные потребности и есть счастье.

Дата добавления: 2015-10-21