Олег сказал подозрительно:
— Он это нарочно.
— Я? — ахнул Таргитай.
— А что? — сказал Олег, он хмурил брови. — Спал себе на сене возле коней! Что еще человеку надо?.. А я, как проклятый, носился под облаками, высматривал караваны, телеги с купцами, одиноких гонцов, попутно бил редких птиц и зверей, таскал им для забавы... Пять дней вообще ел только ту дрянь, что ловил на лету. От голода жрал прямо с перьями.
Мрак кивал сочувствующе, то-то волхв все дергается, видать перья оттуда лезут, щекочутся.
— Тебе хорошо, — вздохнул он. — Ты ему хоть в ухо дал.
Таргитай завопил:
— Мне хорошо было?.. Мне?.. Три дня нееденному?
— А чо ж не запел?
— Как я мог? — вскричал Таргитай отчаянно. В глазах блестели слезы от несправедливой обиды. — Вас нет, а я — петь? Вы меня бросили, а я распевать?.. От радости, да?
Мрак и Олег переглянулись. Мрак сказал тяжело:
— Ну что мы?.. Сами сели в лужу, а его корим, что не сразу нас вытащил. А на самом деле, он сам не попал и нас выволок. Хоть и дал, надо признаться, в дерьме насидеться по уши.
— Я ж говорю, нарочно, — пробурчал подозрительный Олег, но не слишком настойчиво.
Замок все полыхал, черная каменная громада то полностью исчезала в красной стене огня, то проступала неразрушимыми стенами. Доносился треск, с грохотом провалилась крыша, рушились балки, а пламя взметывалось выше.
— Все-таки они страшилы, — сказал Таргитай, словно убеждая себя. — Страшилы.
Мрак предположил:
— А может быть, они были красивыми?
— Как это?
— А потом стали злобными, — предположил Мрак хладнокровно. — А злобные не бывают красивыми. Злость кому угодно рожу перекосит!.. Ну, а перекошенных бить можно.
— И нужно, — бросил Олег раздраженно. — Эти твари использовали меня вместо сапсана! Я им, тварям косорылым, уток бил к столу!..
— А я, как пес, им оленей травил, — сказал Мрак с горечью. Пальцы сжались до хруста в суставах, он передернулся. — Дряни... Ты молодец, Тарх.
Таргитай просиял, слезы сразу высохли:
— Правда?
— Правда, — подтвердил и Олег. Он с неловкостью обнял бедного дударя, сам стесняясь непривычного жеста, ведь дурака стоило только гонять и насмехаться над ним. — Ты сделал то, что не могли ни Мрак с его силой и отвагой, ни я, со своими знаниями и мощью чародея.
— Но как?
Мрак огляделся, проговорил с отвращением:
— Собирайся, уходим.
Часто оглядываясь на оставляемые стены, Таргитай прицепился к Мраку:
— Скажи, как я сумел?
— Сумел, — ответил Мрак. Он потрепал Таргитая по плечу. — Не знаю как, но сумел. Иди к Олегу, он объяснит.
Таргитай оглянулся на волхва. Тот начал спускаться с холма насупленный, брови сошлись на переносице, а красные волосы развевались, как пламя костра, что грозит пожрать весь лес.
— Мрак... лучше ты.
— Олег объяснит проще. На пальцах.
— Да я пойму, Мрак.
Мрак посмотрел с сомнением, вздохнул, перепрыгнул огромную валежину, на середине прыжка его тело страшно изогнулось, и Таргитаю на миг почудилось, что Мрак снова превратится в волка, в зверячей шкуре бежать через лес проще, тогда нам придется портки нести... Но Мрак приземлился на согнутые ноги, бросил на бегу:
— Олег сказал бы, что все сложно, тут ты прав... На самом деле, Тарх, в тебе есть та мощь, которая выше любой мощи. Мы уже были уверены, что мы и есть самые сильные на свете. Может быть, так на самом деле и есть... По крайней мере сегодня. А завтра на свете могут появиться и посильнее, но дело не в этом. Мы сильнее, как воин и колдун. Я любого смету в драке, а Олег — хоть всех колдунов вместе взятых.
Таргитай слушал, раскрыв рот. Мрак спускался почти бегом.
— Когда мы встретили Сирингу, — продолжал Мрак, — мы... нет, сперва услышали ее пение! Значит, она заметила нас раньше, спела свою песнь...
— Волшебную?
— Если бы, — вздохнул Мрак. — Волшебство наш волхв разгадал бы в два счета.
— А что же?
— Песня была просто хорошей. Умело сложенной. И эта песня сказала нам, что за кустами находится молоденькая девчушка с веселой мордочкой и синими глазами. Песня была настолько хороша, что когда мы перелезли кусты, там в самом деле сидела золотоволоска, строила нам глазки и разделывала оленя. А какой она была на самом деле...
Его передернуло. Они сбежали с холма, дальше была равнина, скудно освещенная звездным небом, а далеко впереди выступала зубчатая стена темного ночного леса.
Таргитай догнал Мрака почти у самой кромки, оборотень несся быстрее волка, в лесу меньше предательства, раскрыл рот для первого вопроса, но в спину мягко толкнуло, следом донесся глухой грохот, шум, земля вздрогнула.
Обернувшись, они увидели, как стена огня дрогнула, колыхнулась. Темные стены начали оседать, появились угольно-черные трещины, ширились, сверкающее чудо начало разваливаться, тяжелые глыбы покатились по двору, с размаха бьют изнутри в защитную стену. Та рушится медленно, нехотя, пытаясь продлить существование...
Рухнули ворота, глыбы освобожденно выкатились на свободу. Грани блистали под огнем, а когда зайчики стегали по глазам, вспыхивали молнии, после которых в темноте плавали белые круги.
— Чего это он? — удивился Мрак.
— А того, — ответил Олег мрачно.
Он снова вскинул руки, пальцы страшно сжались и дернули за облака. Холм под замком дрогнул, начал оседать, как гора грязного воска под жарким солнцем. Глыбы красного камня погружались в землю, словно в трясину, а сама земля сползала волнами, холм уменьшался, пока на том месте не образовалась страшная черная равнина с оголенной землей.
Мрак сказал с сумрачным сожалением:
— Эта Алконост была редкою дрянью... но дворец построила чудесный!
Олег кивнул.
— От этого я и поостерегся.
— Чего?
— Что под дворцом могли быть подземелья, подвалы, а то и тайные ходы. Не хочу, чтобы хоть одна тварь уцелела.
Мрак махнул рукой, голос был безнадежен:
— Я не о том... Нет-нет, круши. Все равно не наше. Но дворец был чудесный.
Олег отмахнулся:
— Да нет, чудесности не чую.
Мрак посмотрел с сожалением, но что с убогого взять, повернулся и пошел в глубину леса. Таргитаю показалось, что оборотень слегка горбится. Догнал, сказал понимающе:
— В самом деле очень красиво... Душа радовалась. Но я все равно не понял, как мне удалось, если я не маг, не чародей...
Мрак задумался, надо объяснить просто, потому что Таргитай еще проще его самого, хотя и сам Мрак, вроде бы, проще некуда, их догнал Олег, прислушался, бросил брезгливо:
— В сумасшедшем мире все навыворот!.. Какие-то дурацкие песни сильнее армий, замков, даже сильнее волшебства, магии... Тарх, не ломай голову, твои мозги скрипят, как сто тысяч сухих деревьев!.. Конечно, это глупость, но мир так уж устроен, что выше песен в нем просто нет силы. А обезвредить чужие песни... можно только своими. Если они лучше, конечно.
Рассердившись чему-то, он прибавил шаг и обогнал даже Мрака. Таргитай бежал потерянно, прислушиваясь к себе. В душе робко теплилась радость, что его песни лучше, но все тело охватывало морозом, ибо значило, что он чудовищно силен... Но как-то странно силен. Мрак вон может любого в бараний рог, Олегу стоит только брови сдвинуть, как молния бьет, земля трясется, а он ни в драке не силен, ни магии не знает, костер зажигает полдня... но в нем живет та странная мощь, о которой даже могучий и мудрый Олег говорит с непонятным выражением...
Мрак внезапно остановился:
— Здесь и доночуем.
— Стоит ли, — сказал Олег вяло, — рассвет уже скоро...
Но сел прямо на землю сразу же, тупо вперил взор в черноту впереди. Там молча и грозно поднимались высокие деревья. Там была тьма, лунный свет не проникал сквозь кроны. Волчьи глаза Мрака еще могли вести их через чащу, но Таргитай разобьет лоб о первое же дерево, пытаясь обойти его со всех сторон.
— Зря все порушили, — сказал Таргитай печально. — У них там сколько еды было!
— Разводите костер, — велел Мрак.
Он исчез, Таргитай наткнулся на брошенную секиру под ворохом одежды и мешком, заспотыкался и пропал в темноте. Судя по топоту, все же добежал до деревьев. Олег слышал глухой стук, стон, жалобное всхлипывание.
Потом Таргитай появился, освещенный лунным светом, а в руках держал охапку хвороста. Олег подвигал ладонями над хворостом, взметнулся огонь.
— А сумеем затушить? — спросил Таргитай тихо.
— Не знаю, — буркнул Олег.
— Ты ж сам говорил...
— А Мрак говорил, что пусть тушит тот, у кого дел меньше.
Таргитай подумал, просиял:
— Тогда это не про нас.
Оранжевый огонь отодвинул ночь, но за кругом света стало еще чернее, враждебнее. Совсем неподалеку, за стеной темного леса, перекликались птицы, очень странные птицы, потому что ночью только одна сова не спит, охотится, но она в отличие от дневных птиц даже крылом не хлопнет.
Олег посматривал на Таргитая, почему-то мялся, хмурился. Его волосы в свете костра казались цвета крови, но глаза он отводил, прятал. Таргитаю чудилось, что волхв все пытается о чем-то спросить, но стесняется. Все же пересилил себя, он всегда пересиливал. Не глядя в его сторону, спросил измятым голосом:
— У меня все, как в тумане... Помню и не помню... Скажи, это правда или почудилось, что я тебе в ухо дал?
Таргитай хотел соврать, что почудилось, все хорошо, но вспомнил свои страхи, унижения, обиды, ответил честно:
— Посмотри на мои губы.
Подсвеченные снизу оранжевым пламенем, они все равно выглядели как огромные подгоревшие оладьи. В уголке рта запеклась корочка крови. Даже нос распух и потемнел.
— Это я? — переспросил Олег жалко.
— Может и не ты, — с трудом проговорил Таргитай, он снова почувствовал боль, когда вспомнил тот удар по лицу, — но твой кулак — точно.
Олег сказал с раскаянием:
— Ты не дурак, Тарх, если так точно сказал, что это не я, а мой кулак. Разве я мог бы тебя вот так?.. Разве что ты запел бы, как всегда, некстати. Или одеяло бы стянул... Так что тогда был не я, а то, что было мною. Не понимаешь? Да ладно, понимаешь!.. Только не умом, как люди, а спинным хребтом, как звери и женщины. Не сердись, я тебе куплю самый большой пряник!
— Правда? — спросил Таргитай недоверчиво.
— Клянусь большой черепахой, — ответил Олег. — Как только, так сразу.
Таргитай сглотнул, глаза стали мечтательными:
— Пряник... А сейчас хоть что-нибудь бы перекусить!
Олег, который понимал все правильно и точно, с готовностью протянул ему толстый ореховый прут:
— На.
Мрак шел неслышным шагом, лук держал наготове. Хорошо бы волком, видит больше, чует лучше, но в такую ночь звери спят, а неподвижный воздух до того напоен запахами, что даже человечьи ноздри видят смутные силуэты крупных и мелких зверушек. Главное же, волчьи лапы не удержат лук, а он чувствовал, что здесь проще всего сшибить спящую в гнезде птицу.
Лунный свет пробивался призрачными тенями, землю покрывали странные ажурные узоры. Крупная мертвенная луна скользила над вершинками деревьев, ее изъеденный ржавчиной лик ненадолго исчезал за деревьями, тогда он двигался во тьме, что на самом деле не тьма, зорким глазам хватает и рассеянного света, света звезд, к тому же ноздри создают свою картину, и когда он выходил на залитое лунным светом место, то словно попадал в яркий солнечный день...
Потянуло прохладой, впереди блеснула лунная дорожка. Почти скрытая деревьями, через лес бежала небольшая речка. Стиснутая берегами, вода шла мощно, быстро, подмывала крутые берега, с обеих сторон свисали корни, похожие на лапы страшных огромных пауков.
Кое-где звучно подпрыгивала рыба, с мощным чавком хватала пролетающих ночных жуков, комарье. Он пошел медленнее, всматривался в воду, подстрелить крупную рыбину тоже неплохо...
Вода впереди забурлила, он видел, как там показалось нечто в сером, лунный свет не давал различать цвета, в ночи все выглядит серым, но он ощутил, что это голубой цвет, и что там, скрытая стволами деревьев, на берег выходит женщина.
Сдерживая колотящееся сердце, он шел тем же неспешным и неслышным шагом. Мокрая одежда прилипла и плотно облегала ее стройное молодое тело. Она дрожала от холода, зябко обнимала себя за плечи, стараясь удержать капли тепла. Губы от холода стали синими.
Ее золотые волосы тоже намокли, вода струилась по прядям, и когда она вышла на берег, с нее бежало в три ручья. Она вздрогнула, увидев неподвижного Мрака, на миг подалась назад, словно готова была отступить снова в реку, но страх перед водой или усталость пересилили, она только вздрагивала и стучала зубами, глядя на высокого неподвижного человека.
— Ты... — проговорила она медленно, ее нижняя челюсть тряслась, слова выпрыгивали тоже мокрые, дрожащие, — ты... тот герой... который спас меня...
Мрак заставил ноги сдвинуться с места. В сердце вспыхнул жар, но опалил так, что готов был закричать от боли.
— Кто ты? — спросил он. — Чье создание?
— Я царская дочь, — ответила она, он приблизился, и она смотрела снизу вверх. — Меня снова похитили... но я прыгнула в воду... течение меня сюда...
Он взял ее за подбородок и посмотрел в глаза. Ее лицо было безукоризненно чистым, губы розовые и пухлые, ресницы длинные и загнутые, брови изогнулись как два лука, а глаза настолько любящие...
— У тебя по два зрачка, — сказал он тихо. — По два зрачка в каждом глазу.
Она еще не понимала, что изменилось, попробовала прижаться к нему, от холода трясло все сильнее, он несколько мгновений держал ее на расстоянии вытянутой руки, затем вздохнул, подхватил на руки и понес обратно к реке.
Ее руки обнимали его за шею, он чувствовал, как его шаги замедляются, дыхание стало трудным, а руки прижимали ее нежно и бережно... но он шел, и когда вода заплескалась у самых колен, опустил в воду.
— Стань, кем была, — сказал он негромко. Голос его прервался, он повторил: — Кем была.
И поспешно отвернулся, чтобы не видеть, как она растворяется в речных струях, из которых и была соткана.
Из тьмы выметнулось черное, мохнатое, пахнуло свежей кровью. Таргитай ухватился за свой меч, теперь уже свой, а Олег молниеносно подхватил секиру Мрака.
Возле костра о землю ударилась туша оленя, а рядом, в трепещущем красном свете, медленно разгибался страшный лохматый человек, с растрепанными черными волосами. Изгои услышали волчий рык, быстро переходящий в людскую речь:
— Молодцы...
— Правда? — спросил Таргитай.
— К вам уже не просто подкрасться.
Олег отшвырнул секиру, в ладони тускло блеснуло лезвие ножа. Пока Мрак отряхивался, на этот раз он явился в людской личине, волхв умело снял шкуру, оборотню осталось только разделать тушу. Оба едва не рычали, насаживая куски мяса на прутья, а Таргитай торопливо навыгребал побольше углей в сторонку, чтобы жарить без дыма. У него тоже стучали зубы, а рот с такой скоростью наполнялся слюной, что Таргитай едва не захлебывался.
Они жадно хватали и рвали крепкими зубами сперва совсем сырое, потом поджаренное по краям и с теплой кровью внутри, и только потом, когда нажрались так, что тяжело дышать, от широких ломтей на прутьях пошел настоящий, сводящий с ума запах прожаренного мяса, и они начали есть с удовольствием, насыщаясь неспешно, чувствуя, что как бы ни был наполнен желудок, но как для войта всегда потеснятся в переполненной хате, так и для прожаренного куска найдется место, ему уступят, а за ним еще и тому, что следом...
И только, когда набили желудок, добрый Таргитай сказал обеспокоено:
— Мрак, что с тобой?
— Ничего, — буркнул Мрак.
— На тебе лица нет!
— А куда оно делось? — огрызнулся Мрак.
Таргитай растерялся:
— Не знаю... А, правда, вот оно на тебе... или это не лицо, а морда? Нет, это голова. Точно, голова! Но и лицо тогда есть, но только... Мрак, что-то стряслось?
Мрак сидел возле костра недвижимо, в оранжевом пламени странно возникал ее тонкий стан, умоляющие глаза. Блики играли на ее чистом лице, оно неуловимо менялось, исчезало, но снова он чувствовал ее присутствие... как чувствовал постоянно в своей груди.
Олег, наконец, тоже обратил на оборотня вопрошающий взгляд. Мрак скривился:
— Да ничего не произошло!
— Ты уверен? — спросил Олег, помедлив.
— Я что, слепой?
Олег ответил так же медленно:
— Все мы в чем-то слепые.
— Я ж говорю, — буркнул Мрак, — слишком умный стал. Убивать пора.
Таргитай свернулся калачиком, подтянул колени к самому подбородку. Вскоре послышалось его довольное посапывание. Олег молча подбрасывал в костер веточки, красные блики падали на его худое лицо с серьезными загадочно зелеными глазами. В красных волосах вспыхивали крохотные искорки.
— Если что чувствуешь, — проговорил он, зеленые глаза не отрывались от оранжевых язычков огня, — скажи. Я не зря... Это воевода взмок от страха, а волхв все еще пытается нас отыскать... Или уже отыскал. Я дважды чувствовал его совсем рядом. На беду, ты же знаешь, я не силен в чародействе.
Мрак хмыкнул:
— Это ты не силен?
— Не умел, — поправился Олег. — А что толку от силы? Хоть медведь, хоть лось — оба сильнее человека, но их бьют... А научиться не успеваю. Я ж говорил, мне бы забиться на несколько лет в нору, спрятаться от людей, забот, порыться в себе... А еще лучше — отыскать знающего чародея...
Мрак хмыкнул:
— Так он тебе все и откроет!
— Но нужны же ему ученики...
— Зачем?
— Ну, не знаю... Я бы обязательно завел. А если, скажем, будет уже умирать? Неужто не передаст умения?
Мрак пожал плечами:
— Есть такие, что умрут, но не скажут.
— Почему?
— Мол, ему досталось с трудом, годами докапывался, а этот молодой да ранний пришел на готовенькое?
Олег задумался, он бы передавал свои знания охотно, ибо чем больше людей пойдет искать Истину, тем скорее отыщут, но Мрак прав, люди, как и деревья, разные. Есть высокие, есть низкие, есть и с гнильцой внутри. Надежнее забиться в нору, углубиться в себя, понять, как заклятия действуют, откуда эта странная мощь берется, как ею пользоваться не наугад, а как умелый строитель топором...
— Ладно, — сказал он со вздохом, — ты на стороже? Тогда держи уши на макушке. Этот волхв нас так просто не оставит. Мы его задели чем-то. Если заметишь что-то необычное, скажи.
— Скажу, — пообещал Мрак.
Олег возился за его спиной, устраивался возле огня, Мрак чувствовал его недоверчивый взгляд, волхв догадывается, что сказано не все, но молчит, не вгрызается.
Рассвет застал Мрака в той же позе, разве что горка мяса стала меньше. Олег и Таргитай, еще не открывая глаз, потянулись на запах, молча хватали и ели, за ушами трещало, а проснулись не раньше, чем челюсти устали двигаться
Олег открыл глаза, отыскал все еще мутным взором Мрака:
— Доброе утро.
— Утро доброе, — ответил Мрак саркастически. — А ведь в самом деле доброе, верно?
Олег кивнул, рот и глотка набиты мясом до развилки, помычал. Он, как и Таргитай, за ночь посвежел и даже чуточку худобу стряхнул, а сейчас оба и вовсе на глазах округляются, впалые щеки наливаются соком, скулы торчат не так остро.
— Доброе утро, — сказал и Таргитай. — Мрак, Олег... нам пешком уже нельзя. Не успеваем!
Олег помрачнел, даже челюсти задвигались медленнее:
— Сколько дней минуло?.. Это ж завтра... нет, уже сегодня в полдень великий Род явит свою волю!
— На Змее надо, — сказал Таргитай ясным голосом. — А то и вовсе на Стратим-птице или Рухе.
Мрак замычал, ударил кулаком по голове. Олег встревожился:
— Что с тобой?
— Мне кажется, если мне не удалось превратиться навеки в волка... то теперь превращаюсь в круглого дурака.
— Почему?
— Все, что говорит Таргитай с самого утра, мне кажется разумным!
Олег озабоченно покачал головой, но травы вытащил с готовностью. Лечить он любил больше, чем трясти горами или делать из людей мокрые пятна.
Мрак отпрянул с отвращением:
— Опять?.. Не-е-е-т!.. У меня, пока я волком бегал да бедных зверей для этих... ловил, все перепуталось. Если это сегодня, то нам конец.
— Но ты ж сам говорил: надо выслушать Таргитая и поступить наоборот...
Мрак зло оскалил зубы:
— Это чтобы поступать мудро! А кто сказал, что я лезу в мудрецы?
Таргитай ничего не понял, сказал просительно:
— Олег, ты того... запряги что-нибудь... Нам отсюда слазить — сапоги стопчем. Нам бы на чем-нибудь таком... только не на Змее, дует сильно. И не на птице — перья колются, а потом чешусь... В вихре не надо — голова кружится, а в глазах метелики... Вот бы...
— Вот бы на летающей печи, — процедил Олег ненавидяще. — Как Мрак тебя еще не прибил, понять не могу.
Таргитай радостно закивал:
— Ага, на печи!
Олег обернулся к Мраку:
— Может быть, ты волком, а я птицей?
— Можно, — согласился Мрак, — а этому не мешает пробежаться. А то спит на ходу. Что, магия ослабела?
Олег отвел глаза в сторону:
— Мрак... Я просто не знаю, что получится. Когда б я что ни делал, обязательно что-то случается еще... Ты ничего не заметил, когда я в прошлый раз сотворил гуся?
— Нет, — ответил Мрак с недоумением. — Разве что правое крыло было пережарено, но что за мелочь?
— Мрак... А то, что лес полег на версту к югу? Ты думал, ураган? Ладно, окромя зверья там людей не было, но что еще стряслось где-нибудь за тридевять земель? Кто знает, какой город рухнул под землю, какая корова отелилась, почему вокруг луны встали два огненных столба?
Мрак подумал, сказал хладнокровно:
— Если все предусматривать, то и жить нельзя. Обязательно кому-то солнце застишь. Ну и черт с ними! А что из-за гуся где-то город рухнул... Знаешь, гусь здесь дороже, чем город где-то там!.. Кто знает, каких гусей там жрали, что вчера такой дождь с грозой был, почему у сестры Боромирихи родилось что-то двухголовое, почему вон та гора стоит к нам не тем боком?.. Плюнь, не суши голову. Колдуй, ничего не страшись. Лишь бы нам боком не вышло.
— Я этого тоже побаиваюсь, — признался Олег. — Ладно... Только потом на меня не пеняй.
— Если не получится, — сказал Мрак невесело, — никто ни на кого пенять не сможет.
Он встал, огляделся. Деревья вокруг высоченные, ветви раскинули широко, бедной птице Рух брюхо пропорют сучками, да и тяжелый Змей если проломится, то крылья изорвет, уже не поднимется.
Таргитай затоптал костер, пока Олег собирал свой мешок с лекарскими травами, а Мрак уже нетерпеливо побежал, выглядывая место, чтобы Змей мог не только сесть, но и взлететь, а для разбега ему нужна свободная от деревьев полоса широкая, как село, и длинная, как язык Боромирихи.
Таргитай уложил за спиной меч, догнал Олега, тот почему-то стал меньше ростом, сгорбился и тащился, как больной старик. Лицо пожелтело, под глазом дергалась кожа, будто изнутри дергали за невидимую жилку.
Таргитай на ходу легонько ткнул плечом:
— Ты чо?
— Отстань, — процедил Олег.
В голосе волхва прозвучала вражда, чуть ли не ненависть. Таргитай не обиделся, другу плохо, пихнулся сильнее:
— Нет, ты чо?
— Отстань, дурак, — рыкнул Олег, став чем-то похожим на Мрака.
— Дурак, — согласился Таргитай, — но я ж друг?
Олег бросил на него неприязненный взгляд, Таргитай почувствовал, как будто горячим хлопнули по его румяному лицу, всегда румяному.
— Да, друг... черт бы тебя побрал!
— А тебе не жалко будет, если черт заберет?
Олег стиснул зубы, но дударь смотрел такими чистыми любящими глазами, что Олег невольно сказал теплее, чем собирался:
— Да жалко, жалко... Черт, ты даже не понимаешь!
Таргитай сказал убито:
— Да, не понимаю. Но ты ж сам говорил, что не обязательно понимать, можно чувствовать...
— Это не я говорил, — рыкнул Олег. — Это Мрак глупости плел. Человек обязан понимать!.. А злит меня, Тарх, эта дурь, что с нами приключилась. И страшит меня это куда больше, чем когда дрались с каганами, магами или даже богами. Ни Мрак с его удалью и секирой, ни я со своей мощью... Мы ничего не смогли! Мы даже не сопротивлялись! О нас вытирали ноги, на нас плевали, нас использовали, как... как даже не знаю, боюсь и подумать... вспомнить... но тебе все как с гуся вода!
— Наверное, — предположил Таргитай убито, — потому что я дурной?
— Хорошо бы, — вздохнул Олег. — Тогда бы мы с Мраком не чувствовали себя такими униженными. Ты погляди на него!
Таргитай бросил взгляд украдкой на спину оборотня. Тот бежал впереди, но двигался тяжело, выворотни не перескакивал, а огибал, даже разрытые медвежьи берлоги не перепрыгивал, как делал всегда, а сигал в них и выскакивал с той стороны.
— Нам страшно и унизительно, — сказал Олег негромко, — ты понял? Даже Мраку страшно. Теперь вздрагивает от каждого шороха, шарахается от любого упавшего листочка... Хотя умом понимает, что эта опасность не из леса, не от зверей.
— А от кого? — поинтересовался Таргитай непонимающе.
— От людей, дурак! — гаркнул Олег, озлившись. — От людей!
Таргитай непонимающе смотрел, как спина волхва стремительно ушла вперед, Олег догнал Мрака и даже опередил, понесся между деревьями, мелькая как неопрятный кабан. Это тоже было непохоже на всегда осмотрительного волхва, но Таргитай быстро утешил себя, что, оказывается, на него никто не сердится, а это им обоим что-то кажется, чудится, мерещится.
Дважды проскакивали полянки, но Мрак даже не останавливался, проскочили одну большую, там Олег протестующе замахал руками, мол, Змей если и сядет, то взлететь нет разбега, и снова вломились в стену дремучего леса.
Здесь пошли такие колдобины, коряги, выворотни, медвежьи ямы чуть ли не под каждым пнем, что Мрак вынужденно перешел на шаг. Деревья изредка размыкались, на плечи падало тепло, тогда бежали по залитому солнцем пятачку, затем снова распахивались темные дебри, воздух становился влажным, сырым, полным запахов гниющих пней и муравьиной кислоты.
На одной полянке прямо посредине горбился сиротливо малый холмик, заросший травой, над ним зоркие глаза Мрака издали углядели восходящую струю пара. Он свернул, Олег свернул, как привязанный, только Таргитай ломился как лось прямо, прошел мимо холмика, движением воздуха колыхнув этот пар.
Дата добавления: 2015-10-21; просмотров: 19 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |