Лекция 11. Критерии нормативности

Лекция 11. КРИТЕРИИ НОРМАТИВНОСТИ

Основная задача кодификации, как мы выяснили, это- фик­сация объективно существующей современной нормы, ее фор­мулирование в виде предписаний, рекомендаций в грамматике, словаре, учебнике, адресованная всем членам языкового коллектива. Однако это не значит, что кодификация представляет со­бой простую регистрацию стихийно складывающейся нормы.

Вспомним, что в развитом ЛЯ кодификация сама по себе является фактором, воздействующим на языковую практику: на основе полных («академических») нормативных грамматик создается учебная литература; с нормативными описаниями постоянно сверяются редакторы и корректоры книжных издательств и СМИ. Кодификация в определенном смысле является средством активного вмешательства в язык.

В процессе кодификации при сравнении разных языковых фактов и квалификации их как нормы и/или ненормы, происхо­дит неизбежное оценивание этих фактов на основе как объек­тивных данных употребления, так и объективных законов язы­кового развития:

В основной своей части современная кодификация, безуслов­но, адекватна существующей норме. Однако при характеристике отдельных участков нормы, на которых наблюдается сосущест­вование нескольких вариантных способов, выражения,: а также при квалификации новых явлений, еще недостаточно освоенных литературным языком (в так называемых «серых зонах»), в кодификации могут иметь место разного рода несоответствия. Так, в ряде случаев мы сталкиваемся с разнобоем или даже прямыми противоречиями в рекомендациях различных словарей (ср. пристрУнить не рек. приструпИть: [Орфоэпический словарь 1997], приструнИть, и устаревающее пристрУнить [К.С. Горбачевич, 2000], приструпИть [Агеенко, Зарва, 2000]).

Однажды после лекции к одному из авторов этой книги подошла студентка и сказала: «Услышав сегодня от вас ударение в слове «толИка», я была поражена. Я всегда считала себя человеком грамотным, а оказывается, это слово всегда произносила неправильно». Каждый из вас, вероятно, тоже хотя бы однажды испытывал чувство удивления при знакомстве с теми или иными рекомендациями словаря (чаще всего это наблюдается по отношению к орфоэпическим вариантам). Назовите словарные рекомендации, вызвав­шие у вас удивление, сомнение или даже протест.

Излишне категоричными нам представляются, например, ре­комендации «Орфоэпического словаря» (1997) произносить
только абитури[э]нт, ску[шн]ый, 6ут[э]рброд, гренкИ. Показа­тельно, что варианты абитури[jэ]нт, ску[чн]ьш, бу[т'э]рброд и грЕнки вообще не фиксируются некоторыми словарями, хотя очевидно, что эти варианты, будучи вполне узуальными, нужда­ются в той или иной нормативной оценке.
Каковы же причины подобных несоответствий?

1. Сложность принятия кодификаторских решений связана
со сложностью и неоднозначностью самого феномена языковой
нормы, ее внутренней противоречивостью, ориентацией одно­
временно на реально существующий, современный узус и на
освященную временем традицию.

2. «Охранительная» функция кодификации, определяемая
стремлением ЛЯ к стабильности, заставляет ее ориентироваться на
образцы, хронологически удаленные (т.е. то, что уже реализовано,
устоялось, не вызывает сомнений). Ретроспективный характер ко­дификации, несомненное ее достоинство, так как нормативные
рекомендации не должны быть «скороспелым» решением, а должны
быть проверены временем.

С. И. Виноградов вывел своего рода золотое правило кодификатора: «Плохо отстать от нормы, но еще хуже опередить ее». Как вы понимаете данное высказыва­ние?

Представляется, что кодификатор должен, с одной стороны, препятствовать Проникновению в ЛЯ «не зарекомендовавших себя» вариантов; с другой - «дать дорогу» тем конструктивным явлениям, которые к данному моменту могут уже реально пре­тендовать на статус нормы; с третьей — не отказывать в праве на жизнь уходящим вариантам, которые пока еще характеризуют узус образованных людей. На современном этапе, по замечанию Е.Н. Ширяева, речь идет не о том, чтобы отграничить литера­турное и нелитературное, а о том, когда следует кодифициро­вать новую норму и отказаться или не отказаться от старой. Од­нако определить момент, когда уже необходимо внести в существующую кодификацию те или иные коррективы, не так-то просто.

3. Принятие кодификаторских решений в некоторых случаях
оказывается в плену субъективно-вкусовых факторов, индивидуальных (точнее – индивидуально - групповых) взглядов коди­фикаторов. Так, К.С. Горбачевич отмечает склонность некото­рых филологов и части интеллигенции к гиперкорректному вос­приятию спорных языковых фактов («Можно говорить 'только так, и никак иначе!»).

4. «Отставание» фиксации нормы от реального употребления (узусного использования) объясняется еще и тем обстоятельст­вом, что создание словарей требует значительных временных и материальных затрат.

Отметим, что при всем многообразии факторов, кото­рые могут обусловливать несоответствие кодификации и нормативных представлений, существующих в
сознании конкретного носителя языка, не стоит ду­мать, что всегда в таких случаях «виновата» кодификация, а вовсе не наш собственный уровень владения
нормой.

Максимальная объективность кодификаторских рекоменда­ций возможна при соблюдении основных принципов современ­ной кодификации, основанных на сочетании разумного лингвис­тического консерватизма и толерантности (СИ. Виноградов).

В современной науке выработано представление о множест­венности дополняющих друг, друга критериев нормативности, хотя и не существует их общепринятого списка: разные ученые приводят разный набор таких критериев. Широко известным в русистике является список критериев, принадлежащий К.С. Горбачевичу:

- наличие массовой и регулярной воспроизводимости данно­го способа выражения;

- соответствие системе (с учетом ее исторической пере­
стройки);

- общественное одобрение данного явления.

Более полный список параметров нормативности был пред­ложен С. И. Виноградовым:

1) системный критерий;

2) узуальный критерий;

3) критерий культурогенного употребления;

4) аксиологический критерий;

5) критерий функциональной мотивированности;

6)критерий нормативного окружения.

1. Критерий системности. В общих чертах суть данного параметра заключается в следующем: соответствует ли языковый факт, который «желает» стать нормой, современной системе языка, ее возможностям.

Критерий системности имеет комплексный характер. Оце­нить языковой факт с точки зрения критерия системности - зна­чит определить:

— как тот или иной факт согласуется с существующими от­ношениями в языковой системе,

- какими внутрисистемными преимуществами обладает
данный вариант по сравнению с конкурирующим,

- в какой степени рассматриваемая единица соответствует
тенденциям языкового развития.

Кодификаторская деятельность тесно связана с понятием лингвистического прогнозирования. Роль прогноза в нормализаторской работе неоднократно подчеркивалась в работах Г.О. Винокура, Л.В.Щербы, В.В. Виноградова, Л.И. Скворцова и др. Прогностические методы исследования помогают опреде­лить нормативные перспективы того или иного явления, что важно, в частности, для его текущей оценки.

Об исследованиях в области лингвистического про­гнозирования, использовании прогностических методов при кодификаторской оценке вы можете узнать,

ознакомившись с выдержками из написанной Л.К. Граудиной главы «Проблемы нормирования русского языка: реальность и прогнозы» {в книге «Культура русской речи и эффективность общения»(1996)), помещенными в Приложении.

Определение соответствия языкового факта тенденциям раз­вития языка на том или ином участке имеет особое значение. Под тенденцией обычно понимают преобладающее направление развития событий, некоторые общие закономерности эволюции. Наиболее важными для применения критерия системности яв­ляются следующие внутриязыковые закономерности:

1) закон парадигматической и синтагматической аналогии
(хрестоматийный пример с экспансией форм мн.ч. существи­
тельных на -а (-я) (директорА, бухгалтерА, тросА, инженерА);

2) закон экономии: линейная экономия имеет место в разговорной речи, например, при использовании эллиптичных конст­рукций; материальная экономия (экономия усилий) может про­являть себя {перетрубация/пертрубация русскому человеку произнести легче, нормативное пертурбация); мыслительная
экономия, по замечанию Ю.Н. Караулова,, иногда выражается в
неоправданном употреблении иноязычных слов и выражений, транлиттерировать которые для знающих иностранный язык проще, легче, чём подобрать правильный и точный русский: эк­вивалент;

Приведите примеры, подтверждающие слова
Ю.Н. Караулова.

3) стремление к преодолению асимметричности языкового знака (ср., например, появление целого ряда коррелятов ж.р. к наименованию бизнесмен- бизнесвумен, женщина-бизнесмен, бизнесменша, бизнесменка, деловая женщина - идет активный
поиск оптимального наименования для обозначения лица жен­ского пола);

4) стремление к воплощению структурных потенций языко­вой системы (например, постепенная ликвидация двувидовости - появление форм типа организовывать, арестовывать(уже вошли в норму), использовывать, мобилизовыватъ (пока ненормативны);

5) взаимовлияние, устной и письменной формы (ср. распространение универбатов типа. зеленка (зеленая зона), оборонка(оборонная промышленность) в письменной речи;

6) антиномия информационной и экспрессивной функций языка (ср. характерное для современных СМИ стремление к разностильности, сочетании сугубо книжных и разговорно-просторечно-жаргонных элементов на коротком речевом отрез­ке (В.Г. Костомаров), например: «После отставки Черномыр­дина из его кабинета долго выносили пожитки бывшего пре­мьера. Но все сменщики ЧВС предпочитали особо не влиять на убранство премьерской зоны» (МК,№ 5,2002).

При учете названных внутриязыковых закономерностей важно иметь в виду и экстралингвистические факторы: измене­ние состава носителей языка, развитие науки и техники, между­народные контакты и проч. Системная оценка явления связана" с языковыми Изменения­ми, эволюцией нормы. Специфика эволюции норм вытекает, в частности, из переходных ступеней между нормативным и не­нормативным в пределах литературного языка (Л.И. Скворцов). В связи с этим в одном ряду с понятиями норма и отклонение от нормы рассматривается понятие колебание нормы. Колеба­ние нормы есть органичное следствие функционирования языка, а значит и языкового развития. Наличие колебаний оценивается современными исследователями как онтологическое свойство живого, функционирующего языка. «По своей функционально - системной направленности колебание есть не что иное, как спонтанный поиск в плане разрешения внутрисистемных проти­воречий, а по своему механизму колебание - выход за пределы фиксированного правилом, т.е. результат колебания ориентиро­ван на выход за пределы предшествующей кодификации» (Л.К. Граудина).

Можно выделить несколько типов колебаний:

сосуществование вариантов в пределах нормы (пример диспозитивной нормы);

сосуществование нормативного и ненормативного вариан­тов (оба типа есть следствие расшатывания нормы «изнутри»);
звонИт - звОнит;

- колебание употребления языковой единицы (расшатыва­ние нормы «снаружи).

Чтобы более подробно познакомиться с теоретиче­ским и прикладным аспектами понятия «колебания»,обратитесь к статье Б.С. Шварцкопфа «Колебание
нормы: его сущность и статус в культурно-речевом и теоретическом плане», с некоторыми сокращениями приведенной в Приложении.

Можно, ли считать, что системный критерий - главный па­раметр нормативности? По-видимому, нет. С одной стороны, норма запрещает вполне1 системные образования типа покласть и дожить, с другой - предъявляет «несистемные» требования, вроде требования различать род местоимений - обоих мужчин -обеих девиц или варианты формы род.п чая - чаю. В последнем случае мы имеем дело с «отголосками» старой системы, удер­живающимися в норме только благодаря традиции, а не с утра­чивающимся различием в значениях объектности (чая) и партитивности {чаю). Как видим, между системой и нормой существует определенное «напряжение», которое является од­новременно причиной и следствием развития языка. В свое вре­мя Л В. Щерба предрекал нормативное будущее таким формам, как польта, местов, делов. Однако и сегодня эти формы не только остаются за пределами литературной нормы, но и, оче­видно, не имеют никаких шансов стать нормой.

Итак, критерий системности включает в себя целый ряд позиций, каждая из которых принципиально важна для кодификаторской практики. При этом данный критерий не должен аб­солютизироваться, поскольку взаимодействует с другими параметрами

Предлагаем вам вернуться к лекции о языковой норме как лингвистической категории и еще раз прочитать о соотношении нормы, системы и узуса. Надеемся, что это позволит вам. глубже осмыслить,системный критерий.

2. Узуальный критерий подразумевает оценку языкового факта с точки зрения регулярной его воспроизводимости в речи носителей литературного языка. Важность степени употреби­тельности для признания явления нормативным очевидна, а многие исследователи и вовсе считают ее тем единственным параметром, который, в конечном счете, и определяет норму: «то, что не употребляется, не может быть признано нормой». Однако данный критерий также нельзя абсолютизировать - еще СИ. Ожегов писал, что распространенной и часто повторяю­щейся может быть и ошибка. Каким образом должны оценивать­ся, например, элементы просторечия в речи носителей ЛЯ, имеющие вполне узуальный характер, например, такие варианты как лОжитъ и покласть, заиметь, поиметь (в значении 'полу­чить') и под.? Если ориентироваться только на критерий употребительности, то эти факты уже давно должны были быть призна­ны нормативными. Кроме того, нормой могут быть и редко употребляемые формы (местоимение в вин.пад. самоё наряду с современным саму, некоторые формы деепричастий -вяжа (от вязать), спасши (от спасти), разжегши (от разжечь) и под.

Важно также иметь в виду, что современная языковая ситуа­ция вводит в круг носителей ЛЯ широкие слои общества, а сле­довательно состав этих носителей неоднороден в культурно-языковом отношении, прежде всего с точки зрения степени вла­дения языком.

Мы уже говорили о таких понятиях, как тип владения языком, тип речевой культуры, культурный слой носителей литературного языка (С.И. Виноградов). Обратившись к материалу лекции о типах речевых культур, определите, как соотносятся между собой эти понятия.

В исследованиях последних лет широко употребляются такие термины, как элитарная норма" и среднелитературная норма(нормы соответствующих типов речевых культур). В связи с этим актуальным становится вопрос: на чей узус, носителей ка­ких речевых культур (типов владения языком, представителей
каких слоев носителей литературного языка) следует ориенти­роваться при кодификации?

Воспользовавшись понятием культурного слоя носителей ЛЯ, представим литературный узус в виде схемы (схема 5), от­ражающей, с одной стороны, количественные «доли» разных слоев в формировании литературного узуса (расположение кру­гов), с другой - маркирующей те или иные слои с точки зрения значимости их узуса для кодификации (цветовое выделение).

Наиболее значимым для кодификации является узус двух более высоких культурных слоев, (элиты и срединного слоя), который, тем не менее, следует рассматривать «на широком фо­не массовой речи» (С.И.Виноградов). Ведущую же роль играет узус элиты: по мнению О.Б. Сиротининой, кодификация средне-литературных норм возможна только с пометой доп., но не как равноправное употребление, тем более не как замена элитарной нормы на среднелитературную. Вероятно, степень учета средне-литературной нормы будет зависеть от того, насколько широко распространено явление. Так, среднелитературный вариант обеспечЕние, сопровождаемый в «Словаре трудностей произ­ношения и ударения» К.С. Горбачевича пометой не рек., в силу общеупотребительности лексемы явно должен, быть признан равноправным, о чем свидетельствует и тот факт, что Толковый словарь русского языка конца XX в. Языковые изменения (Под ред. Г.Н. Скляровской. - Спб, 1998) зафиксировал его как един­ственно правильный для термина информатики {программное обеспЕчение).

Часто о нормативных вариантах толИка, вЕчеря, знАмение можно услышать: «Так никто не говорит!». Ошибочные, но узу­альные для медиального слоя варианты знамЕние, тОдика (ма­лая толика), вечЕря (тайная вечеря) и др., вероятно, не могут быть кодифицированы даже с пометой доп. прежде всего в силу культурного ореола, окружающего нормативные варианты. Следует учитывать и книжный характер указанных лексем - узус элиты, без сомнения, здесь будет определяющим,

3. Критерий культурогенного употребления, иначе говоря, критерий авторитетности (престижности) источника данного языкового факта. Авторитетными источниками традиционно считаются образцовые тексты. — прежде всего тексты выдаю­щихся мастеров слова. Несмотря на то, что влияние писателей и публицистов на литературную норму, на определенных этапах ее становления действительно является важным, данный критерий нельзя считать абсолютным, так как: 1) художественные задачи могут диктовать необходимость использования заведомо не­нормативных фактов; 2) художественный текст может включать явления, не соответствующие современному языковому созна­нию. Кроме того, в современном ЛЯ увеличивается роль неху­дожественных текстов, прежде всего текстов СМИ, которые са­ми по себе нуждаются в нормативной оценке.

Все это говорит о том, что, оценивая языковой факт с точки зрения критерия культурогенного употребления, нужно учиты­вать не только употребление, языковой единицы мастерами сло­ва, но и шире - узус наиболее авторитетных в плане литератур­ной нормы слоев общества. Указанный критерий не тождествен узуальному критерию, т.к. культурной аурой могут быть окру­жены и не свойственные массовому употреблению явления (ср. духовнИк, Иконопись, знАмение и под.).

В 2001 году на портале «Грамота.ru» была проведена акция «Персона «Грамота». Посетителям портала предлагалось назвать конкретных персон, которые являются для них идеалом языковой культуры. Основными критериями этого выбора служили выразительность, логичность, грамматическая и орфоэпичёская правильность, точность в употреблении, лексическое разнообразие и др. Образцом и самым ярким примером, как и следовало ожидать, был признан академик Д.С. Лихачев; на втором месте оказался митрополит Смоленский и Калининградский Кирилл, высокую оценку получила речь тележурналистов Владимира Молчанова, Евгения Киселева, Светланы Сорокиной, академика Юрия Афанасьева. Можете ли вы назвать свой эталон образцовой речи?

4. Аксиологический критерий (критерий общественного одобрения по К.С. Горбачевичу) ориентирован на восприятие и оценку языковых фактов самими носителями языка, на то, насколько эти факты соответствуют осознанному чувству нормы. Оценочная функция проявляется не только в выборе определен­ных форм в соответствии с ситуацией общения, но и в экспли­цитном их одобрении/неодобрении (оценки типа красиво/некра­сиво, звучит/не звучит, грамотно/неграмотно, культурно/как в деревне, по-русски/не по-русски и т.д.).

Необходимость учета индивидуальных и групповых оценок языковых фактов как одного из оснований для нормативных ре­комендаций очевидна. Но одно и то же явление может оцени­ваться по-разному: для одних оно может быть приемлемым, а для других - нет.

Оценки, даже достаточно распространенные, иногда являют­ся следствием заблуждений, ср. распространное мнение, что ва­рианты срЕдства и средстёА, квАртал я квартАл различают­ся семантикой: срЕдства производства > и денежные средствА; квАртал — временной промежуток и квартАл — территориальная единица. Вероятно, это происходит в ре­зультате: 1) длительного сосуществования обоих вариантов в; речи носителей ЛЯ; 2) значительной степенью употребитель­ности обоих членов данных пар (хотя элитой вторые члены пар по-прежнему оцениваются негативно); 3) определенной «специализацией» вариантов средствА и квАртал- речь ра­ботников кредитно-финансовой сферы.

Такого рода оценки - важный материал, они свидетельству­
ют о «направлении» в осознании определенных явлений обще­ством, а также указывают на необходимость в подобных случаях обращаться к соответствующей кодификаторской информации (например, к словарю, справочнику). Частой является ситуация когда из двух равноправных вариантов ударения
как верный воспринимается только один, например, вариант обнарУжение оценивается носителями как неправильный, и только - обнаружЕние как правильный. С другой стороны, вариант,в словаре отмеченный как недопустимый (фЕтиш, шин[э]ль, дермаНтин), в речи оценивается как правильный. Учет таких
оценок (на широком статистическом материале) должен помочь устранить противоречия между нормативными рекомендациями и реальными предпочтениями, уточнению словарной характеристики вариантов.

Большое значение для выяснения предпочтений имеет и ин­дивидуальность носителя языка, степень его предрасположен­ности к. новациям.

Предлагая модель экспертной комиссии по кодификации, Е.Н. Ширяев считал необходимым включить в нее, помимо специалистов-филологов, также «средних носителей языка», различающихся по данному признаку - «консерваторов», «нейтралов» и «демократов». Как «средний носитель языка», к какому типу вы отнесете себя? Почему?

5. Критерий функциональной мотивированности. "Согласно этому критерию, правильно то, I) что можно понять быстро и легко, 2) что можно понять адекватно, 3) что привносит в
язык действительно новое. Функциональная мотивирован­ность- это оценка языкового средства и точки зрения его спо­собности выполнять какую – либо специфическую функцию, занимать определенную нишу: например; иноязычные заимст­вования призваны заполнить лакуны в словарном составе языка
{импичмент, лоббировать, электорат и под.); жаргонизмы и
арготизмы {тусовка, разборка, зачистка, кинуть и поД.) часто
отвечают стремлению носителей ЛЯ удовлетворить Экспрессивный «голод» и т.д.

Что касается позиций 1) и 2), необходимо отметить, что су­ществует множество ненормативных языковых фактов, понима­ние которых не вызывает затруднений. Так, конструкция с дее­причастным оборотом типа «приобретая проездной, экономия составит 5 %» понимается легко и адекватно, однако кодифи­кацией по-прежнему оценивается как недопустимая.

Как вам кажется, можно ли квалифицировать данный языковой факт как конструктивное отступление от нормы, т.е. перспективное явление?

6. Критерий нормативного окружения. По сути, это кри­терий контекста: языковое явление оценивается с точки зрения его употребления в безусловно нормативном контексте (с уче­том сферы общения). В случае решения вопроса об отнесении; сомнительного в нормативном отношении языкового факта к норме/ненорме, носитель языка обращает внимание на контекст. Если ненормативное' явление окружено действительно норма­тивным контекстом (например, жаргонизм или просторечный элемент в грамотной, логичной речи политика, журналиста, преподавателя), это может для носителя языка стать основанием для отнесения этого ^языкового факта к литературной норме. Очевидно, что в современной языковой ситуации данный крите­рий может быть в определенном, смысле и ложно ориентирующим (например, использование ненормативных вариантов типа ихний, гАла-концерт в речи телеведущих.

Абсолютизация отдельных оснований (выделение в качестве единственного, или основного какого-либо из названных пара­метров) кодификации не позволяет оценить то или иное языко­вое явление, объективно, поэтому необходим комплексный под­ход, предполагающий использование взаимосвязанных и взаимозависимых критериев. Другими словами, при ортологической оценке языковых явлений используется вся совокупность названных „параметров, что позволяет сделать кодификацию, максимально соответствующей современной норме.

Вероятно, можно было бы основными признать критерии системности, узуальности, функциональной мотивированности и аксиологической оценки, а критерии нормативного окружения и культурогенного употребления считать дополнительными. Но если учитывать, что при оценке разных явлений, в том числе явлений разных уровней, каждый из критериев может стать до­минирующим или один критерий может противоречить друго­му («конфликт критериев», по СИ. Виноградову), то лучше из­бавиться от соблазна делить их на значимые и незначимые.

Лекция 12. ВАРИАНТНОСТЬ КАК ОНТОЛОГИЧЕСКАЯ КАТЕГОРИЯ

Известно, что проблема нормы для носителя литературного языка возникает в первую очередь тогда, когда в языке имеются варианты выражения одних и тех же смыслов. Напомним, что категория вариантности с самого начала возникновения ортологии заявлялась в качестве основной. Эта категория в современ­ной науке не всегда понимается одинаково. Поэтому для нас важно уточнить содержание данного понятия.

Наряду с термином вариантность встречаются такие тер­мины, как вариативность, варьирование. Под термином «варьирование» может пониматься любое видоизменение как плана выражения, так и плана содержания в широком смысле. Термины «вариативность» и «вариантность» часто используют­ся как синонимы, мы же склонны считать, что данные термины различаются в своих значениях.

Например, Л.А. Вербицкая, разделяет вариативность как непременное свойство языковой системы (например, фонетиче­ская вариативность, обусловленная определенной позицией фонемы в слове и т.д.) и вариантность как разные способы реали­зации одной единицы или сочетания единиц ([с’э]ссия и [сэ]ссия, до[шт']и до[щ'], рОженща, рооюенИца ирожЕнща).

При этом в отличие от вариативности, вариантность не провоцируется языком, а разрешается им: в норме происходит отбор того, что уже существует в системе. Итак, в общих чертах мож­но разграничить вариативность как свойство языка, его способ­ность к варьированию и вариантность как реализацию этого
свойства, выражающуюся в существовании в речи определен­ным образом соотносящихся между собой вариантов (вариант­ных средств выражения).

В свою очередь, вариантность также может трактоваться
по-разному, что отражается и на понимании значения термина
вариант. Вариантность понимается очень широко: под это явление
подводятся все параллельные способы выражения, имеющие
общее лингвистическое (грамматическое, лексико-семантическое, фонологическое) значение, но различающиеся оттенка­ми или сферой распространения. Для этого понимания харак­терно неразличение терминов «вариант» и «синоним».

Вариантность понимается узко — варианты рассматрива­ются как различающиеся формально, реализации одного и того же слова. К явлениям вариантности относятся только 1) акцент­ные, 2) фонетические (орфоэпические), 3) фонематические,4) морфологические варианты.

Под вариантностью понимается «внутриединичная избы­
точность плана выражения» (Л.К. Граудина), а вариантами считаются формальные разновидности одной и той же языковой единицы, которые при тождественном значении различаются частичным несовпадением своего звукового состава, а также характеризуются регулярной взаимозаменяемостью.

Согласно двум последним точкам зрения, понятие «вариант»
неприменимо к лексическим синонимам, так же как понятие «синонимы» неприменимо к вариантам. Термин «вариантность» здесь является совпадающим по значению с термином «фор­мальная вариантность» (К.С. Горбачевич).

Итак, существенным для определения понятия формальная вариантность является определение его соотношения с понятием синонимия. Полагая, что указанные понятия следует разграничивать, ми опираемся на следующие положения:

1) синоминия предполагает лишь функциональную эквивалентность единиц, вариантность - не только функциональную, но и структурную;

2) вариантность предполагает внутриединичную избыточ­ность плана выражения, а синонимия - межъединичную (ср. девушка, собирающая цветы - девушка, которая собирает цветы; индивидуум - человек - тип — субъект);

3) синонимия есть явление по преимуществу синхронное, в то
время как варианты маркированы в первую очередь по оси
времени (уходящие/входящие), во вторую- с точки зрения
отношения к норме и лишь после этого - с социальной и
стилистической точек зрения (К.С. Горбачевич).

Интегральным для вариантности и синонимии является понятие функционально-стилистической дифференцированности - разграничения сферы употребления языковых единиц, а также подчеркнем, более широкого спектра прагматических, со­циальных, психологических факторов. Так, например, уместность или неуместность употребления женских суффиксальных корре­лятов (доктор - докторша, докторица) может определяться та­кими факторами, как разговорная речь / книжная речь, официаль­ность / неофициальность общения, личное / неличное общение, в некоторых случаях необходимость подчеркнуть пол лица.

Наличие женских коррелятов существительных, называющих лиц по профессии, в нашей речи - явление довольно распространенное. Предлагаем вам

привести собственные примеры, проанализировав ситуации, в которых возможно употребление разных вариантов.

Очевидно, что последняя, третья, точка зрения позволяет от­нести к понятию «вариантность» большее количество явлений. При таком понимании в соответствии с уровневым строением языка выделяются несколько.типов вариантов; внутри каждого типа варианты различаются определенными признаками, в це­лом:, сводимыми к частичному формальному несовпадению. Приведем наиболее полную поуровневую классификацию вариантов (по Л.К. Граудиной):

1) фонетические варианты:

а) орфоэпические (произносительные) {а[ф Ь]ра - а[ф Ьра),

б) акцентные (акцентологические) (инсУяьт - Инсульт),

в) фонематические (галоша - калоша);

2) грамматические варианты (характеризуются тождест­вом грамматической функции):

а) морфологические (инспекторы - инспектора),

б) словообразовательные (промывка - промывание, львовцы -
львовяне - львовчане),

в) синтаксические (аннотация. на л статью - аннотация статьи, большинство согласились - большинство согласилось);

лексические варианты (огонь - огнь, мадмуазель - ма­демуазель);

фразеологические варианты (дать голову/руку на отсечение, по одному росчерку пера/единым росчерком пера).

Особое место в классификации формальных вариантов занимают фразеологические варианты. В некоторых случаях фразеологизмы могут сохранять категориальную семантику (тождество лексического и грамматического значения) при изменении своего количественного и качественного состава (переть/лезть на рожон, разрубить гордиев узел/разрубить узел). Случаи нормативного варьирования фразеологизмов не­обходимо отграничивать от значительно более частотных случа­ев отклонения от фразеологической нормы; таковым считается любое (вплоть до акцентных или пунктуационных) отклонение от закрепленного в языке облика фразеологической единицы, например, яйца ломаного не стоит, брЯцать оружием.

Изучение развития формальной вариантности позволяет проследить развитие языковой нормы вообще, ее колебания, именно поэтому соответствующим явлениям в ортологических исследованиях уделялось особое внимание. Формальные вари­анты возникают и конкурируют друг с другом только в опреде­ленный исторический период, имеющий у разных слов разную продолжительность и неравномерно протекающий в разных стилях. Наиболее последовательная схема развития вариантно­сти (колебания нормы) представлена у В.А. Ицковича. Графиче­ски это можно представить следующим образом (табл. 3):

ТАБЛИЦА

Этапы развития вариативности

1 этап	2 этап	3 этап	4 этап	5этап
А1 – норма А2 – не норма(пометы неправ., недоп., не), находиться за пределами нейтральной литературной речи	А1 – безусловно нормативный вариант (норма нейтральной письменной и устной речи). А2 – распространяется в нейтральной устной речи(пометы доп, разг.)	А1 и А2 – равноправные варианты (дублеты),сосуществуют в нейтральной устной и письменной речи (помета и)	А2 - безусловно нормативный вариант (норма нейтральной письменной и устной речи). А1 – только нейтральная письменная речь (пометы – доп. Устар., устар.	А2 – норма А1 – за пределами нормы.

Как видим, новый вариант, проходя стадии «ненорматив­ный - допустимый - дублет - основная норма», постепенно вы­тесняет из употребления старый. При этом колебание нормы на определенных стадиях (этап 2,3,4) представляет собой норма­тивную вариантность.

Итак, возможно различать: вариантность типа «норма- ненорма», т.е. наличие вариантов, только один из которых признается нормативным; и нормативную вариантность - наличие вариантов, каждый из которых признается нормативным. Соотнесите названные типы с понятиями «императивная норма», «диспозитивная норма», «старшая норма», «младшая норма»,«нормативная вариантность».

Указанная схема отражает наиболее типичный путь развития вариантности, однако возможны и другие пути- дифференциа­ция (семантическая либо стилистическая) вариантов, а также движение в сторону вытеснения нового старым.

Такое «обратное движение», вероятно, возможно только на 2-м (отчасти 3-м) этапе. Примером может служить вытеснение из употребления варианта мОлодежъ, получившего в свое время почти такое же широкое распространение, как сейчас дОговор. По-видимому, можно верить следующему наблюдению: ставшая широко популярной во время Всемирного фестиваля молодежи и студентов в Москве (конец 50-х гг. XX в.) песня «Гимн демо­кратической молодежи» (припев- «Эту песню запевает моло­дежь, молодежь, эту песню не задушишь, не убьешь») явилась тем экстралингвистическим фактором, который не позволил ва­рианту «мОлодежь» стать нормативным.

Ортологическая характеристика языковых фактов в нормативных словарях осуществляется путем введения шкалы нормативности, которая находит выражение в системе соответствую­щих словарных помет. Анализ помет, используемых в различных ортологических словарях, позволяет установить шкалу для синхронной, оценки формальных вариантов (табл. 4).

Итак,- формальная вариантность, т.е. сосуществование в речи языковых единиц, является одним из основных объектов ортологии. Однако только вариантностью объект ортологии не огра­ничивается.

Во-первых, изменение норм может происходить и минуя ва­риантность. Например, в ортологической оценке нуждаются не­ологизмы, в том числе словообразовательные, заимствования из других языков и стратов национального языка и прочие явления,

ШКАЛА НОРМАТИВНОСТИ

Помета	Оценка
Грубо неправ., неправ., не, недоп.	НЕНОРМА
Проф, в проф. Речи, у медиков, у химиков и т.д.	Локальная норма, неприемлемая за пределами узкой сферы
Не рек.	Перспективный, общеупотребительный, но вызывающий определенные сомнения факт
Доп разг., в разг. речи	Допустимый, но имеющий ограничения по сфере использования
Доп. устаревающее, доп. новое	Допустимый, но оцениваемый как уходящий / входящий
Доп.	Допустимый без ограничения, но все же менее желательный (не принят элитой)
И	Равноправный (дублет)
Нулевая помета	Норма

которые чаще всего дополняют традиционные средства, а не за­меняют их. Интересно, что обратное движение нормы возможно и здесь явление актуализации архаизмов (гимназия, дума, городской голова, городовой и под,.).

Во-вторых, существует необходимость выбора слова из си­нонимического ряда, члены которого могут различаться оттен­ками значения, в том числе оценочными коннотациями, напри­мер: В театр было трудно попасть, потому что это было скопище прекрасных артистов (10 канал, Новосибирск, про­грамма «Вместе»); мы уже говорили о том, что понятие колеба­ние нормы связывается не только с формальной вариантностью, но и с синонимией.

Кроме того, для оценок речи с точки зрения ее правильности существенны явления, при анализе которых мы 'обращаем вни­мание не на системные факторы (с этой точки зрения данные явления могут не вызывать сомнений), не на параметр литера­турности/нелитературности (здесь все явления могут быть впол­не литературными), не на архаичность/современность явлений на временной оси (синхронный подход), а на способность того или иного употребления адекватно передать мысль говорящего и обеспечить быстрое понимание ее слушающим.

Лекция 13. ОРТОЛОГИЧЕСКИЕ СЛОВАРИ

В практическом плане ортология находит свое выражение в Создании особого жанра словарей русского языка- норматив­ных словарей и справочников, за которыми прочно закрепился -термин ортологические. Под ортологическими словарями по­нимаются словари, служащие задачам совершенствования языка и речи, упрочению действующих норм литературного языка. За последние несколько десятилетий был создан целый корпус ортологической словарной и справочной литературы, куда входят и специализированные словари, и так называемые сло­вари трудностей - специфический ортологический жанр. Это потребовало не только разработки концепции жанра норматив­ного словаря, но и выработки критериев нормативной оценки языковых фактов на основе анализа закономерностей языково­го развития, обусловило развитие статистических (квантита­тивных) методов анализа динамики нормы, широкое использо­вание компьютерной техники в целях лингвистического прогнозирования.

Создание словарей такого рода имеет большое значение для
упрочения и распространения современных норм ЛЯ. «Самый
тип ортологического словаря, - пишет Л.И. Граудина, - диктует
необходимость предписания, наряду с толкованием и описани­ем». Ортологический словарь понимается как особый жанр нор­мативного пособия, обращенного к широкому кругу носителей
языка.

Подробное рассмотрение особенностей словарей этого жанра вы можете найти в работах Л.К. Граудиной (1980, 1994), Л.И. Скворцова (1983) и др.

Ортологические словари, как правило, характеризуются
единой концепцией нормализующего характера с опорой на исторически сложившуюся систему норм, что и предопределяет
тип каждого, словаря, его объем, целевой характер описываемой
в слове информации. Осознание необходимости создания ортологияеских слова­рей произошло достаточно давно. Обратите внимание на слова­ри, изданные еще в XIX в.: «Справочное место русского слова» АД. Греча (1839); «О русском языке в Новороссийском крае» ЦЛ. Зеленецкого (1855); «Опыт словаря неправильностей в рус­ской разговорной речи» В.Долопчева (1886); «Русское литера­турное ударение (правила и словарь русского ударения)» И.И. Огиенко (1911); «Словарь неправильных, трудных и со­мнительных слов, синонимов и выражений в русской речи. По­собие по стилистике русской речи для учащихся и самообразования» (1911);,«Правильность и чистота русской речи. Опыт русской стилистической грамматики».с алфавитным словником
(свыше 3 тыс.) «затруднительных для употребления случаев»
В.й. Чернышева (1914).

Новым этапом «ортологической» лексикографии следует считать середину XX в., когда появились словари, ориентиро­ванные на трудные случаи письменного и устного употребления единиц языка, исправление орфоэпических и грамматических1 ошибок, а также нарушений норм словоупотребления. Все более актуальной становится идея создания системы словарей пра­вильной речи, Способных отразить основные черты вариантных норм русского языка в его современном состоянии.

Ортологические словари представляют1 достаточно специфичную область лексикографии, поскольку результат и дости­жения собственно ортологии задают процедуру отбора материа­ла, выбор объекта лексикографического описания и способа описания словарных единиц.

Применительно к современному этапу развития лексикографии
можно говорить о трех типах ортологических словарей.

1. Ортологические словари, отражающие нормы устной речи, т.е. демонстрирующие произносительные нормы русского
языка.

Орфоэпические словари- словари, отражающие совокуп­ность норм литературного языка, связанных со звуковым оформлением языковых единиц.

Первым русским лексикографическим изданием орфоэпиче­ского типа можно считать «Русское литературное ударение и произношение. Опыт словаря-справочника» под ред. Р.И. Аванесова и С.И. Ожегова (1955). В 1959 году под названием «Рус­ское литературное произношение и ударение» вышел словарь-справочник, значительно дополнивший опыт 1955 года: была расширена грамматическая информация за счет, форм, приведе­ние которых не требовалось с точки зрения указания норм уда­рения и произношения, правда, это;1не было теоретически обос­нованным и последовательно проведенным решением. В первых изданиях указанного словаря вариантность была представлена весьма скупо, и это. было принципиальным для его авторов, счи­тавших, что нормативное пособие по произношению должно рекомендовать лишь один произносительный вариант, сохраняя тем самым «чистоту» литературной речи. Такой подход был ха­рактерен для «начального» этапа развития ортологической лек­сикографии.

В 1.983 году: С.Н. Боруновой, В.Л. Воронцовой и Н.А. Еськовой был подготовлен «Орфоэпический словарь рус­ского языка. Произношение, ударение, грамматические формы» под ред. Р.И. Аванесова. Вопрос об объеме грамматической ин­формации в словаре орфоэпического типа занимает важное ме­сто при определении теоретической концепции словаря. Авто­рами было, принято решение представить парадигмы слов последовательно с той степенью полноты, которая целесообраз­на в словаре, не раскрывающем значения слов. В решении этого вопроса принципиально отброшена ориентация на отражение норм, реализуемых только в устной речи, т.е. норм произноше­ния и ударения. Позиция данного словаря относительно вари­антности принципиально иная: варианты ударения, произноше­ния и грамматических форм, встречающихся в широком употреблении, представлены здесь с достаточной полнотой. Данный словарь, выдержавший не одно издание, обладает раз­вернутой системой помет, характеризующих, варианты по сте­пени их нормативности.

Среди вышедших в последнее время словарей данного типа следует упомянуть «Краткий словарь трудностей русского язы­ка. Грамматические нормы. Ударение» Н.А. Еськовой (1994); «Трудности произношения и ударения» К.С. Горбачевича (2000); «Словарь трудностей произношения» М.Л. Каленчук, Р.Ф. Касаткиной (1997); «Словарь ударений русского языка» Ф.Л: Агеенко, М.В. Зарва (1993).

Воспользовавшись шкалой нормативности, представленной в лекции о вариантности, сравните системы помет указанных современных орфоэпических словарей. Какие дополнительные пометы вы обнаружили? Дополните ими шкалу нормативности. Какие пометы вы могли бы предложить сами?

2. Ортологические словари, ориентированные на особенно­сти письменной речи - орфографические.

Орфографические словари - это словари, содержащие ал­фавитный перечень слов в их нормативном написании. Орфо­графические словари являются не только объективным показа­телем актуальной для данного времени орфографии, но и своего рода государственным документом современного им правописания. С XIX в., когда началось издание орфографических словарей, сложились следующие их типы:

1) Школьные словари. Объем различается в зависимости от
адресата (средняя школа или. начальные классы). К таким словарям обычно прилагаются орфографические правила. Первый школьный «Орфографический -словарь с присоединением по­вторительного курса русской орфографии»; составил: А. Спицын(1883).

2) Словари-справочники для работников печати. В их со­
держание, кроме трудных случаев написания имен.нарицатель­
ных и собственных, могут входить подробные орфографические
и орфоэпические правила, а также сведения, связанные с кор­ректорской и редакторской работой. Первое пособие такого ти­па было издано А. Студенским — «700 слов, наиболее требую­щих одинакового писания» (1869). Наиболее авторитетным долгое время считался «Справочник по орфографии и пунктуации работников печати» К.И. Былинского и Н.Н. Никольского (первое изд. - 1949 г.).

3) Общие словари (с подтипом словарей по отдельным орфографическим проблемам). Это, словари, рассчитанные на массового пользователя. Первый «Словарь российской орфографии
или правописания» вышел в 1813 году. До советского периода
многочисленные орфографические словари содержали избыточ­ное количество орфографических вариантов, что в определен­
ной мере умаляло достоинства орфографических словарей как нормативных документов.

Как вы оцениваете последнее замечание? Почему для орфографических словарей стремление отразить варианты написания считается недостатком?

Задача создания академического орфографического словаря
была поставлена в 30-х гг. XX в., однако его издание стало возможным только после выхода в свет единых «Правил русской
орфографии и пунктуации» (1956). Таким словарем стал «Орфографический словарь русского языка», подготовленный Институтом русского языка РАН. Назовем некоторые орфографиче­ские словари последних лет: «Русское правописание. Орфографический справочник (словарь, комментарий, прави­ла)» Н.В. Соловьева (1997), «Орфографический словарь русского языка» А.Н. Тихонова(1999).

4) Словари, посвященные отдельным орфографическим про­блемам. Объектом описания в таких, словарях оказываются группы слов, написания которых либо отличаются особой труд­ностью, несмотря на существование правил, либо не подходят под. обобщенные регламентации и определяются в словарном порядке. Таковы, например, дореволюционные словари, содер­жащие списки слов с буквой «ять», словарь И.И. Огиенко «Где писать два и, а где одно» (1913). К этой группе можно отнести современные словари: «Употребление буквы ё» К.И. Былинского, СЕ. Крючкова, М.В. Светлаева, «Слитно или раздельно? (опыт словаря-справочника)» Б.З. Букчиной, Л.П. Калакуцкой, Л.Ю Чельцовой, «Одно или два н?» ИХ Сазоновой, «Прописная или строчная?» Д.Э. Розенталя, «Прописная или строчная?» В.В. Лопатина, Л.К. Чельцовой, И.В. Нечаевой и др.

Словари трудностей. Данный тип словарей, как уже было отмечено, является собственно ортологическим. В таких слова­рях отражаются самые разные трудности, которые могут воз­никнуть в речевой практике говорящих и пишущих: орфографи­ческие, орфоэпические, грамматические, лексические и т.д. Разумеется, носитель языка для решения подобных проблем может обратиться к аспектным словарям, однако работа со сло­варями трудностей позволяет оперативно получить рекоменда­ции по самым разным ортологическим вопросам.

Среди словарей этого типа можно отметить как комплекс­ные, т.е. охватывающие разноаспектные трудности, так и спе­циализированные на отдельных их группах. К наиболее извест­ным словарям трудностей относятся:

«Правильность русской речи. Трудные случаи современного словоупотребления. Опыт словаря-справочника» Л.П. Крысина, Л.И. Скворцова (1965), «Трудности словоупотребления и вари­анты норм русского литературного языка. Словарь-справочник» (Сост. К.С. Горбачевич, Г.А. Качевская, A.M. Невжинская и др., 1973), «Словарь трудностей русского языка» Д.Э. Розенталя, М.А.;. Теленковой (перв. изд. 1986), «Лексические трудности русского языка. Словарь-справочник» (Сост. А.А. Семенюк, И.Л. Городецкая, М.А. Матюшина и др.) (1994) и некоторые др., «Словарь паронимов современного русского языка» Ю,А. Бельчикова, М.С. Панюшевой (1994), «Трудности русского языка» (под ред. Л.И. Рахмановой).

Как вы думаете, какие именно лексические трудности могут быть объектом описания в ортологическом сло­варе? В чем вообще специфика лексических трудно­стей по сравнению с грамматическими, орфоэпическими и т.д.? При ответе на этот вопрос можете ли пользоваться предисловием к «Словарю лексических трудностей».

Словари трудностей грамматического типа описывают вари­анты грамматических форм, образование, выбор и употребление которых представляет определенную трудность: «Трудности словоупотребления и варианты норм русского литературного языка» под ред. К.С. Горбачевича (1973), «Словарь грамматиче­ских трудностей русского языка» Т.Ф. Ефремовой и В.Г. Косто­марова (1997), «Грамматическая правильность русской речи. Опыт частотно-стилистического словаря вариантов» Л.К. Граудиной, В.А, Ицковича, Л.П. Катлинской (перв. изд. 1976, испр. и доп. 2001). Последний из упомянутых словарей содержит пе­речень наиболее употребительных грамматических вариантов, отражающих современные нормы, здесь дается подробное опи­сание каждого типа вариантов и особенностей их функциониро­вания в литературной речи.

Некоторые ортологические словари, относящиеся к описан­ным выше типам, являются профессионально ориентированными, предназначенными для представителей определенных профессий (как правило, работников СМИ): «Словарь ударений для работ­ников радио и телевидения» Ф.Л. Агеенко, М.В. Зарвы (1985) -сейчас, выходит под называнием «Словарь ударений русского языка», «Трудности русского языка. Словарь-справочник журна­листа» / Под ред. Л.И. Рахмановой (1981), «Справочник депутата (трудности русского языка)» / Под ред. Л.К. Граудиной, Е.Н. Ши­ряева // Культура парламентской речи (1994).

Как вы считаете, насколько хорошо носители языка знакомы с теми или иными типами ортологических словарей? Как часто вы сами пользуетесь такими словарями?

Дата добавления: 2015-10-21