Пейринг/Персонажи: ОМП/ОМП (наг/омега) 2 страница

Штаны оказались совершенно мокрыми сзади. Он сунул за пояс руку и ладонь оказалась испачкана в густой беловатой жидкости. Роби несколько минут тупо рассматривал эту непонятную субстанцию, пока не догадался, что это означает. Вот такой подлянки от организма он не ожидал! Течка! Спровоцированная этими двумя парнями. И то, что он испытал глядя на них, оказалось не больше и не меньше как возбуждение. Желание, чтобы повязали.

Роби прикрыл глаза, лихорадочно вспоминая, что было написано в книгах. В каком возрасте омеги начинают течь? Где-то в голове отложилось, что лет в тринадцать в среднем. Вот за что ему такое счастье привалило? Раньше почти на два года!

Идти домой в таком виде нечего было даже и думать. Все равно что во всеуслышание расписаться в своей природе и подставить лорда. И Роби, ни секунды не сомневаясь, шагнул в пруд прямо в одежде: все следы нужно было уничтожить. Вода показалась ледяной. Дрожа, он как смог замыл белесые и скользкие даже в воде пятна. Забрался пальцами между ягодиц, вымывая смазку по возможности и изнутри, а потом полез на берег, специально выбрав илистое, заросшее тиной место. Интересно, получится похоже, что он просто упал в воду?

Роби очень боялся возвращаться обратно, но выхода все равно не было. Молясь, чтобы не попасться на глаза отцу или тому же Осбалду, который не преминет донести лорду, юноша украдкой проскользнув в замок. В большой зале, к счастью, никого не было, только немолодая уже служанка мыла столы.

– Гилда, – окликнул ее Роби и, добавив в голос повелительных ноток, продолжил, – приготовь мне в комнате ванну, немедленно!

– Но…

– Немедленно, я сказал, – оборвал ее Роби и поспешил к лестнице.

С одной стороны служанка ему была без надобности, потому что наполнить емкость водой он мог и без сторонней помощи, благо в покои наследника был проведен водопровод. В свое время лорд заплатил заезжему магу немалые деньги, чтобы на хозяйскую половину горячая вода подавалась без проблем. А с другой стороны, кое-какая мысль, не совсем оформившаяся пока, но казавшаяся вполне здравой и привлекательной, требовала присутствия именно этой женщины. Выходящего с кухни лорда Роби не заметил.

Маклагген стал свидетелем интересной сцены. Безответный тихий омежка неожиданно повел себя как настоящий маленький лорд. Это не могло не радовать, наполняя родительское сердце болью и радостью. Болью от того, что на месте этого сына должен был быть другой, а радостью потому, что усилия по воспитанию не прошли даром. Опять же, мальчишка со свойственной этому возрасту шкодливостью явно попал в переделку. Годрик вспомнил свое бурное детство: в какие только переделки он не попадал! Наверное, даже у младшего сына, наконец, проснулась наследственность. Лорд хмыкнул и рыкнул на служанку: нечего прохлаждаться, когда получила приказ от молодого господина. Не хватало еще, чтобы мелкий простудился.

Роби влетел в свою комнату и, не останавливаясь, проскочил в ванную. Дернул за рычаг, чтобы вода наполняла круглую емкость, и с омерзением сорвал вонючую грязную одежду. Беловатых выделений почти не было видно на мокрой ткани. Хорошо. Значит, никто не должен был заметить следов течки на бриджах. Он с облегчением плюхнулся в воду, от которой поднимался едва заметный пар. Анус от соприкосновения с теплой водой отозвался чуть заметной пульсацией. Роби застонал, но тут же прикусил губу: нельзя расслабляться! Нужно что-то придумать, причем срочно. Такое состояние могло длиться до десяти дней, если не наступала беременность. Это Роби помнил из книг, в которых много чего было написано, не всегда понятного и оттого иногда просто пугающего. Ходить больше десяти дней в мокрых штанах он не собирался. Как-то же другие омеги могли скрывать течки, значит, и он сможет. Жалко, что на много миль вокруг ни одного омеги, чтобы спросить совета, да и кто бы его отпустил? Если узнает отец, то реакция будет однозначная – запереть сына в комнате. Дождаться пока все закончится и только тогда уж выпустить. Причину можно найти любую, да вот хотя бы простуда от несвоевременного купания в пруду. Жаль, жаль, что нет возможности расспросить старшего товарища по несчастью. Роби уставился в потолок. А вдруг где-то рядом живет самый настоящий омега, которому удалось провести всех? Вдруг он где-то в замке, ходит, ведет обычную жизнь, ничем не выдавая себя? Как бы узнать-то кто он? Всего-то и надо спросить: как скрывать выделения, как заткнуть этот… фонтан. Женщины же вон как-то справляются, у них вообще каждый месяц течки.

Женщины. Роби откинулся на бортик ванны. Вот кто может помочь и тут надо подумать, как правильно задать вопрос, чтобы не получить отлуп. Поэтому когда Гилда вошла в ванную комнату, ее встретил внимательный и необычайно серьезный взгляд серых глаз.

– Ты слишком нерасторопна, – холодно сказал Роби, – за то время, что ты поднималась по лестнице, можно было три раза обойти замок по кругу. Мне пришлось самому наливать воду и снимать мокрую одежду. Или ты хотела, чтобы я заболел?

Служанка сжала побелевшие губы: мерзкое отродье смело унижать ее!

– Что молчишь? Так это правда?

– Прошу прощения, – через силу выдавила та из себя.

– Я подумаю, – снизошел Роби и улыбнулся. Улыбка вышла неприятной, очень похоже когда-то улыбался Роберт, задумывая очередную пакость, – возможно, если ты ответишь на пару вопросов…

– Слушаю, – сквозь зубы процедила Гилда.

– Как ты делаешь так, что ежемесячных выделений не видно?

– Как ты смеешь! – вскинулась служанка.

– Я омега и у меня течка. Если поможешь, то я забуду и твою нерасторопность, и то, как ты целовалась с отцом Беороном за дверью библиотеки.

Гилда сглотнула тягучий ком в горле и медленно кивнула: что ж, пара-тройка советов – это не большая плата за молчание этого крысеныша.

Часть 2

Жизнь в замке текла так, как ей было и положено течь. Размеренно и сонно. Ветра перемен до поры облетали его древние стены стороной, но даже они не могли полностью отгородить обитателей от слухов, сплетен и новостей из столицы. Пока еще ничего не происходило: король упрямо цеплялся за жизнь, отчаянно сражаясь с терзавшей его болезнью, но при дворе уже формировались новые коалиции, затевались новые альянсы и плелись хитрые интриги.

Маклагген разрывался между долгом и… долгом. Один долг призывал его немедленно мчаться в столицу – с Аугустусом их связывали длительные отношения, завязавшиеся еще в далекой молодости, когда четвертый сын герцога Эрстрийского своим мечом прокладывал себе путь к славе и величию. А с другой стороны, нужно было позаботиться о своей семье. Увы, за прошедшие семь лет старший сын так и не нашелся, несмотря на все усилия. Ни деньги, ни взятки, ни специально нанятые люди так и не смогли обнаружить след бывшей супруги. Да что там след, даже ниточки, даже малейшей зацепочки и то отыскать не удалось.

Годрик, объезжая владения, размышлял, что же делать, как поступить. Сердце рвалось на части. Тянуло проститься со старым другом, а то и проводить его в последний путь, но поехать ко двору без сына не представлялось возможным. А там могли подстерегать всякие неожиданности. Аугустус не оставил идею породниться. Пусть принцесса Адлейда не пережила своей седьмой зимы, но у короля были еще дети. На фоне одержимости устроить их как можно лучше, стоило ожидать от Аугустуса совершенно неприемлемых партий. Брака с трёхгодовалым сыном, например. Пусть такие союзы и не поощрялись духовенством, но ослушаться сюзерена? Или, что еще хуже, со старшей дочерью. Принцессе Милтрит перевалило за двадцать пять…

Опять же, поездка ко двору потребовала бы примкнуть к той или иной группе приспешников, которые крутились возле претендентов на трон. Даже если не промахнуться и угадать, все равно придется участвовать в схватке за власть, ибо просто так, без потрясений и переворотов смена властителя на троне не проходила никогда. Годрик полагал, что самым вероятным победителем в борьбе за трон будет Леоф, племянник нынешнего короля. Тот за последние годы сумел собрать вокруг себя многих мелкоземельных лордов, щедро раздавая обещания и посулы. Однако утверждать, что именно он станет следующим королем, с уверенностью не взялся бы и придворный звездочет. Увы, даже звезды обычно молчали, храня секреты смены власти.

Ехать самому и везти в это логово змей сына было по меньшей мере верхом безрассудства и глупости.

Иногда Маклагген забывал, что Роберт на самом деле Роберто. За последнее время лорд сильно сдал. Возраст посеребрил виски и отзывался по утрам ломотой в костях, хотя до старости было еще далеко. Его ровесники в этом возрасте порой женились и плодили совершенно здоровых деток. Годрик решил для себя больше не рисковать, да и объявить наследником – буде родится мальчик – младшего ребенка не представлялось возможным. Разве что старший бы внезапно скончался. Но представить себе ситуацию, в которой вот этого спокойного, уверенного в себе и почтительного мальчика больше не будет, лорд не мог. Годрик уже давно признался себе, что даже и не хотел бы возвращения того, старшего сына. Он был для отца незнакомцем, и даже его лицо из памяти истерлось, оставаясь лишь призраком прошлого.

К шестнадцати годам Роби вытянулся и окреп, хотя все равно не дотягивал ростом до своих сверстников. Теперь никто бы не посмел его назвать тощим или доходягой. Да и добротная одежда подчеркивала привлекательность молодого человека.

Книжные науки давались ему легко, в отличие от владения мечом. Несмотря на многочасовые тренировки, сильным бойцом ему стать так и не удалось. При спарринге Роби приходилось компенсировать недостаток силы ловкостью и быстротой, но выдерживать такой темп долго он все равно не мог. Маклагген гордился сыном и даже хвалил. Тот принимал отцовские слова со сдержанным достоинством, чем подкупал того еще больше.

***

Король скончался внезапно. Почему-то казалось, что раз уж он протянул долгую стылую зиму, то весной и летом ему станет лучше, но не сложилось. Кое-кто из соседей, отважившихся на визит в столицу, уверял, что Аугустуса отравили. Якобы в последнее время королю стало лучше и просто было невозможно представить, чтобы он так неожиданно отдал богу душу.

– Я не склонен верить в отравление, – отец Беорон скорбно качал головой, – при его болезни такое часто бывает. Мнимое улучшение перед самой кончиной. Можете почитать труды ученого мужа Агриппы Пиннинского.

– У меня нет оснований не верить вам, отец Беорон, – Годрик вздохнул, – все равно перемены будут, а во благо или нет – время покажет.

– Молитесь, сын мой. Молитесь. Господь милостив.

Годрик был уверен, что молитвами делу не поможешь, но произносить вслух крамолу не рискнул. Не участвуя в политических играх, можно было только смиренно ждать, когда пауки в банке перестанут пожирать друг друга и останется один, самый сильный и самый хитрый.

Три недели спустя нарочный привез запечатанный конверт. Королем стал кардинал Хеамунд, проживавший последние годы вдали от двора и по слухам даже в другом государстве. Светская власть окончательно слилась с церковной.

Слабый ропот лордов быстро прекратился, ибо его новоявленное величество начал крестовый поход за чистоту крови, помыслов и принялся за уничтожение всякого инакомыслия. «Кто не с нами, тот против вековых устоев и возращения к истокам». А что происходило с теми, кто оказывался «против», стало известно довольно быстро: пару «предателей» публично казнили на главной площади. И чтобы окончательно добить лордов и направить их боевой дух в другое русло, Хеамунд объявил крестовый поход против нагов. Ибо не должны богопротивные твари существовать в подлунном мире.

Пока Маклагген переваривал информацию и соображал, что делать, спешно собранное войско уже выступило в поход. Увы, избежать встречи с его командиром не получилось: дорога на Астзее проходила ровно через владения Маклаггенов.

***

Роби никогда не видел такого количества людей и немного растерялся. Но выработанная годами привычка гордо поднимать подбородок, несмотря на внутренний мандраж, не позволила ему затаиться и переждать. Понятно же, что долго войско не простоит, переночует и двинется дальше. Так что же труса праздновать? И Роби с достоинством истинного наследника вышел в обеденный зал.

– Какой у тебя красивый сын, – произнес фельдмаршал Сибальд после того, как ему представили Роби. Это было отвратительно невежливо: обращаться в его присутствии к отцу так, как будто наследнику лет пять, но Сибальду на это было наплевать.

– Благодарю, – холодно кивнул Годрик, едва сдерживаясь от подобного хамства.

Роби тайком посмотрел на самодовольную физиономию фельдмаршала. На вид тому был никак не больше двадцати пяти. Интересно, как можно в таком возрасте добиться столь высокого звания? Поговаривали, что Хеамунд назначил своего племянника командующим, дабы быть уверенным в лояльности и абсолютной преданности и не доверять войска абы кому.

Роби опустил глаза к тарелке. Нужно сдержаться, перетерпеть, завтра Сибальда здесь не будет.

– Роберт, сколько тебе лет?

– Восемнадцать, – сквозь зубы ответил он, не в состоянии добавить приличествующее случаю «сир».

– Я думал, меньше, – фельдмаршал перевел глаза с сына на отца.

– Он пошел статью в мать, – холодно сказал Годрик.

– Я так и подумал, – Сибальд улыбнулся, – но он же все равно учился владеть мечом? Или настолько слаб здоровьем, что…

– Разумеется, он владеет мечом и кинжалами на вполне достойном уровне, – отрезал Годрик, не зная как ловчее заткнуть хама и не нажить на свою голову кучу неприятностей.

– И он выдержит учебный бой, например, со мной? А, Роберт?

– Простите, милорд, но вы на голову выше меня и раза в два тяжелее. Реального врага я бы вывел из строя, не задумываясь, какими методами это пришлось бы делать, а учебный бой… Мне нечего противопоставить вашему полуторнику.

Сибальд захохотал, запрокинув голову и выставляя на всеобщее обозрение беззащитную шею. Роби смотрел на острый кадык и едва сдерживался, чтобы не перерезать горло мерзавцу. Фельдмаршал прекратил смеяться так же внезапно, как и начал.

– Отличный ответ, Роберт. Слова не мальчика, но мужа. И этот яростный огонь в твоих глазах говорит о многом. Например, о том, что юный наследник может быть беспощаден к врагам отечества. Я дам тебе такую возможность. Сражаться за своего короля великая честь и необходимый для воина опыт. Назначаю тебя своим оруженосцем. Завтра на рассвете выступаем.

Годрик сидел оглушенный и не мог поверить своим ушам. Сибальд ловко развел их, заставив злиться, а гнев, как известно, плохой советчик. Поэтому они легко попались в ловушку, расставленную фельдмаршалом. Отказаться от унизительного предложения стать оруженосцем было нельзя, но над отпрыском знатного рода, которому выпала такая «честь», теперь будут смеяться все, кому не лень.

– Благодарю за оказанное доверие, – Роби встал и вежливо поклонился. Ярость, клокотавшая внутри, никак не проявилась внешне, и он поразил Сибальда своей безмятежностью, – прошу прощения, но я бы хотел немедленно приступить к сборам и успеть немного отдохнуть.

Фельдмаршал проводил глазами идеально прямую спину удаляющегося наследника и залпом допил вино из кубка.

– Ты воспитал прекрасного сына и по праву можешь гордиться им, – произнес он, чуть растянув губы в улыбке. – А теперь прикажи проводить меня в отведенную комнату. Фельдмаршалы тоже люди и отдых им так же необходим.

***

Обязанности оруженосца оказались многочисленны и разнообразны. Кроме оружия и доспехов, которые необходимо было содержать в идеальном порядке, в обязанности Роби вменялось следить за одеждой, постельными принадлежностями, приносить завтрак и ужин, а также выполнять все, что прикажут. Он не роптал. Молча делал свое дело, но никогда не проявлял недостойной сына лорда инициативы. Маклаггены могли служить только королям. Фельдмаршал Сибальд, пусть и являлся племянником действующего монараха, королём, тем не менее, не был.

Роби кожей чувствовал взгляды, которые бросал на него Сибальд. Они почти обжигали сквозь нарочито бесформенную одежду, заставляли едва не спотыкаться на ровном месте, служа невидимым препятствием на пути. Иногда ему казалось, что Сибальд получает какое-то извращенное удовольствие, смущая своего оруженосца не только взглядами, но и бесстыдной демонстрацией обнаженного тела.

Роби не велся на провокации. Старался, во всяком случае. С безразличным выражением лица помогал разоблачаться после целого дня пути, готовил ванну, ловко орудовал губкой, смывая пыль и пот с великолепного фельдмаршальского тела. Даже когда тот небрежно приказывал вымыть себя там. За внешним спокойствием Роби бушевал ураган.

– Как будет угодно милорду.

Мало того, что это было унизительно, так еще и тело подводило, реагируя на близость сильного самца. Роби взял за правило носить брошь с острой застежкой. Всего-то и надо: прижаться к краю лохани, ощутить болезненный укол и снова получить контроль за дыханием и инстинктами.

Сибальд играл с ним, как кошка с мышкой. То отпустит, притворно безразлично наблюдая за трепыханиями жертвы, то прижмет хвостик тяжелой лапой. Роби не понимал этого человека совершенно. Лежа долгими осенними ночами на своей постели у входа, он размышлял о происходящем. Сибальд как будто чего-то ждал. Но чего? Роби терялся, ему не хватало простого жизненного, а не книжного, опыта. Хотя и от книг, конечно же, была польза. Он, например, точно знал, что будучи мужчиной и племянником кардинала, фельдмаршал не мог, просто не имел права интересоваться представителями своего пола. Прочитанные некогда «Наставления для юных мужей, вступающих в зрелость» за авторством того самого кардинала многое прояснили в свое время для Роби. В частности, что таких, как он, в принципе не бывает. Нет, в древние-древние времена, когда горы еще населяли драконы, а маги были обычным явлением, существовали альфы – отчаянные храбрецы и забияки. И вот для размножения этих самых альф и нужны были омеги, которые сидели дома, наподобие нынешних женщин, и ничем за пределами этого дома особенно не интересовались. Потом альфы вымерли, скорее всего, по причинам дурного характера, и омеги обновленному миру стали не нужны. Да и, по мнению автора «Наставлений», взяться им больше было неоткуда, поэтому случайное появление в какой-нибудь семье ребенка-омеги приравнивалось чуть ли не проискам дьявола. Сильные мира сего особенно рьяно следили за родословными, дабы, не приведи господи, не появился в семье урод.

Так что, несмотря на явные провокации со стороны Сибальда, в его заинтересованность своей персоной Роби не верил. Не может рьяный последователь дяди-апологета нравственности так рисковать репутацией: в лагере, где все друг у друга на виду, скрыть что-либо просто невозможно. А уж молчать, если что, Роби не собирался.

Настораживало еще и то, что совещания проводились где угодно, но не в палатке фельдмаршала. Тут не нужно было быть гением или великим стратегом, чтобы понять: ему не доверяют. Не доверяют настолько, что даже не пытаются отправить погулять, например, на время обсуждений планов армии, боятся вызвать излишнее любопытство.

Роби со всех сторон обдумал эту мысль и решил все же проявить бдительность. Это оказалось несложно, шатры генералов всегда устанавливали не в центре лагеря, а по краю. Так что незаметно подобраться к нужному оказалось просто. Стоя в тени деревьев и настороженно прислушиваясь к разговорам внутри, Роби не услышал ничего для себя важного. Генералы спорили, какой дорогой лучше идти дальше, где добывать провиант, который уже заканчивался в обозах, и успеют ли они до наступления холодов добраться до нужного места. Правда, все это перемежалось солеными шуточками и грубыми словами, но в этом-то как раз ничего удивительного и не было. Роби не понимал, а раз не понимал, то решил на всякий случай держать под контролем все, что можно. Теперь у него вошло в привычку каждый вечер подкрадываться к тому шатру, где шло очередное совещание, и слушать. Главное, успеть вернуться к себе вовремя, чтобы никто не заметил отсутствия.

***

– Скажи мне, Роберт, – Сибальд порой бывал настроен на праздную болтовню, – ты уже познакомился с другими оруженосцами?

– Конечно, милорд, – Роби был сама вежливость. Как же не познакомиться, раз выполняешь те же обязанности, что и они.

– Подружился с кем-нибудь?

Вопрос был с каким-то подвохом. Роби напрягся, соображая, что ответить.

– Они все весьма достойные юноши, – после небольшой паузы ответил он.

– Вне всякого сомнения, – согласился Сибальд и улыбнулся, – так с кем же ты подружился?

Оруженосец снова замер, забыв даже моргать. Вот что такого у него спросили? С чего так пугаться и теряться? Нет, прав был дядюшка – омеги по умственному развитию не дотягивают даже до десятилетних детей. Сколько отец в этого сил и денег вложил, а все бестолку. Хотя в первую встречу мальчишка произвел более благоприятное впечатление. Видимо дрессировка и привычные условия играют первостепенную роль. Сибальд едва удержался от тяжелого вздоха и с улыбкой очень ласково протянул, подталкивая перепуганного до полусмерти мальчика к ответу:

– Ро-оберт?

Вот как можно при нем проводить совещания? Умрет же от разрыва сердца и стеснения. Зря друзья ворчали и посмеивались. Конечно, выдуманное объяснение было глупым, но выдать природу оруженосца не входило в планы фельдмаршала.

– Я понемногу общаюсь со всеми, милорд, – Роби не понимал сути вопроса и усиленно искал второе дно. Ну не может же фельдмаршал не понимать, что восемнадцатилетнему парню, почти мужчине, не о чем говорить с двенадцатилетними пацанами?

– Ты ужинал? – внезапно сменил тему Сибальд и, слава богу, оруженосец ответил сразу:

– Нет, милорд.

– Ступай, а то все без тебя съедят. И прихвати потом из обоза бочонок эля.

Полог шатра колыхнулся, выпуская на свободу оруженосца. Сибальд прилег на уже приготовленную постель – надо отдать должное мальчишке: в быту он был исключительно удобен – и положил руки под голову. Как-то все глупо получалось. Дядюшка, конечно, умный человек, но долгая жизнь в монастыре изрядно оторвала его от реалий. Он прекрасный стратег и тактик, но с одним существенным недостатком: природа людей, их поступки, мысли и чаяния оставались для него тайной за семью печатями. Он либо пытался как в шахматах переставлять фигурки на доске, забывая о наличии у тех собственной воли, либо судил по себе. А результат получался один – непредсказуемый.

Взять хотя бы тот давний ход с Каролиной Маклагген. Идея была хороша: показать глупой бабенке «красивую любовь», настроить против мужа и вложить в пустую голову мысль о побеге с любовником. До момента побега все было отлично. Леди прихватила шкатулку с драгоценностями, старшего сына и выскользнула в ночь навстречу своей гибели. Пара надежных людей быстро прикопала под ближайшей елкой и мать, и сына.

Казалось бы – путь открыт! Приходи и бери! Кардинал уже потирал руки, готовясь к свадьбе своей сестры с лордом, а там уж и Годрика бы прикопали, и серебряные рудники, наконец-то, оказались бы в кармане. Но нет, ублюдочный лорд переиграл их, выдав за старшего сына младшего. Омегу.

Сибальд резко встал. Злость на чужую глупость душила, но приходилось молчать: дядюшка ловко расправлялся с неугодными. Пусть даже на это уходили годы. Возись теперь с этим мальчишкой. Трепетной ланью, мать его! Ведь и жениться придется. А течки у гаденыша все нет и нет. Сибальд наизусть выучил признаки, по которым легко определялось ее начало, но прошло уже почти три месяца и ничего не происходило.

Фельдмаршал выглянул наружу: оруженосец сидел у ближайшего костра, держа миску в руках, и меланхолично жевал. Захотелось напиться и бездумно проваляться в постели сутки или двое. И чтобы никаких проблем, никаких омег и попыток их приручить. Еще бы лучше в постель цыпочку погрудастее, чтобы сбросить напряжение, которое в чреслах достигло апогея. Но в предгорьях никаких селений не предвиделось.

***

Роби сидел у костра. Возвращаться в шатер не хотелось. За элем он сбегал в первую очередь и теперь очень удачно восседал на бочонке, а не на голой земле. Радостный треп других оруженосцев проходил мимо сознания: малолетки, все разговоры которых об одном и том же, ничего нового. Уже давно никто не пытался вовлечь его в свои беседы или подкалывать по поводу возраста. Все незаметно признали, что, несмотря на вроде бы равный статус, Роби все равно был выше по положению. А с прихотью фельдмаршала спорить дураков не находилось.

– Эрл, – чей-то звонкий голос выделился из ровного гула, – а правда, что твой обещал посвятить тебя в рыцари после первого боя?

– Если проявлю мужество и доблесть, – солидно ответил невидимый в темноте Эрл.

– Везет же, – кто-то завистливо вздохнул.

Роби встал. Слушать дальше не было сил. Интуиция подсказывала, что сколько не проявляй геройство, рыцарства ему не видать. Может быть, у отца с нынешним королем сильно натянутые отношения?

– Ваш эль, милорд.

Сибальд от неожиданности вздрогнул. Поднял глаза на появившегося как приведение оруженосца.

– Ставь сюда.

Роби повиновался. Достал из плетеного ларя кубок, поставил рядом с бочонком. Делать вроде бы больше было нечего, но лечь спать, когда сам фельдмаршал еще бодрствует, казалось неправильным. Тем более он мог еще куда-нибудь отправить, передать записку, например. Роби присел на свою свернутую постель и застыл в ожидании.

За спиной раздавалось бульканье – Сибальд наливал себе эль. Потом шумно и торопливо пил, как будто сутки провел в пустыне, и теперь его мучила нестерпимая жажда. Роби усилием воли переключился на мысли о доме, об отце, о будущем. Еще не так давно казалось отличной мыслью воспользоваться походом, и сбежать куда глаза глядят. Но подумав немного над побочным эффектом такого поступка, он понял – исчезать просто так, необдуманно нельзя. Мало того, что сразу же начнутся поиски, которые могут завершиться успехом, ибо в малолюдной местности затеряться среди людей шансов у него мало, а вот стать добычей диких зверей – много. Опять же, поиски, организованные фельдмарашалом, наверняка окажутся удачными хотя бы потому, что он знает как это надо делать и в его распоряжении целое войско. Нет, нужно все тщательно спланировать и бежать только потом. Лучше всего организовать свою мнимую смерть. Это было бы идеально. Отец бы мог жениться вторично и родить наследника. Все равно же самому Роберто ничего не светит. Вернее не так: если возвращаться и принимать наследство, то род прервется. Жениться он не сможет, все равно ни одна женщина от него не понесет, да и разболтать секрет может. Родить самому тоже не выход. Во-первых, от кого? А во-вторых, дети у омег от мужчин получались слабые, и редко доживали до совершеннолетия. Да и если судить по той самой книжке, которую он зачитал дома почти до дыр, его ребенок все равно будет стерильным.

На плечи внезапно опустились тяжелые руки.

– Милорд? – Роби вскинул голову и попытался подняться.

– Сиди. Ты такой напряженный, – Сибальд с силой надавил на еще сильнее напрягшиеся плечи омеги.

Сильные пальцы причиняли боль. Давили, впивались в плоть так, как будто стремились попасть вовнутрь. Роби не знал как реагировать. Внезапно давление ослабло, перешло в поглаживания.

– Вот видишь, – голос Сибальда раздался совсем рядом с ухом, – тебе уже лучше.

– Спасибо, милорд, – произнес Роби, мечтая избавиться от навязчивого внимания.

– Еще рано, – почти промурлыкал Сибальд, обдавая жарким, пахнущим кислым элем, дыханием лицо и вызывая тошноту.

– Милорд! – предостерегающе воскликнул Роби. Что черт побери нашло на фельдмаршала?

– Для тебя Сибальд, – нежно произнёс тот.

– Милорд?

– Ну что ты заладил, – поморщился тот. – Си-бальд. Повтори.

– Сибальд, – сдался Роби, понимая, что с пьяным рыцарем, который крупнее в два раза, связываться не стоит.

– Умничка, – сильные руки подняли Роби на ноги. Он едва доставал макушкой до подбородка фельдмаршала. – Посмотри на меня.

Дата добавления: 2015-10-21